Б О Л Ь
Дует через трещину в стекле.
Лист засохший, скрюченный, за рамой.
Ты, сестричка, душу мне заклей -
Вот она-то стала гнойной раной...
Снег сегодня первый порошит,
Там внизу лежит на бурых листьях.
Крыши, окна, вязы, гаражи...
Воробей карнизный перья чистит.
Я сегодня первый раз вставал
И смотрел в окно, довольно долго,
Это место снова узнавал:
Там вокзал, депо, за ними - Волга.
Небо нынче все серым-серо.
Так же и вчера. И будет завтра...
Снова врач обкалывал бедро
И ругал, что я не трогал завтрак.
Да, теперь меня спасет кефир...
Боже мой, какая в мире стужа!
И какой далекий этот мир -
Никому я в нем такой не нужен.
* * *
Во времена душевной смуты -
Ни день, ни час, а времена! -
Когда не нужен никому ты,
Когда натужная струна
Терпенья лопается разом,
И сердце мрет, а ты летишь
С обрыва вырвавшейся фразы
В то одиночество и тишь
Разрыва полного, в ту пропасть
Тоски. Отчаянья порыв
Воспринимается, как доблесть.
Шагнешь за край, глаза закрыв.
И вспомнишь, в общем запоздало,
Что все проходит, даже боль.
Она тебя не предавала.
Ей бы уйти... Ты лишь позволь.
Терпенье. Гением терпенья
Заполонись, душа, во днях.
Пусть безрассудство промедленья
Не обойдет теперь меня.
* * *
Не ждать, не думать ни о чем
И попусту не волноваться...
Ну почему врачей бояться,
Не познакомившись с врачом?!
Ты тоже думал так... порой,
Но забывал и признавался.
Один нигде не оставался,
Чтобы не биться головой.
И где бы мужество обресть,
Когда его то нет, то мало?
Когда от боли так шатало...
Когда не помнил ум и честь.
Как мы разборчивы в словах,
Но как бессильны перед болью,
В момент смирившись с этой ролью,
Задолго чувствуя свой крах.
Бывает мужество борьбы,
Очень нечастые победы,
Но кто исправит, как ни беды
Нам эти происки судьбы?
* * *
В холодном зеркале - заветренная рана:
От слез маскообразное лицо.
Как долго еще будет Несмеяна
Бледнеть и думать: "В мире подлецов..."
* * *
Рвется ветер - даль таранит.
Ветви тополей
Высь скребут - смертельно ранят
Наготой своей.
Проржавела позолота,
Пал надгробьем лист.
Утешительное что-то
Тянет тихий свист.
Отболело и пропало,
Что же еще ждать?
Тяжесть этих дней упала
Трупом на кровать.
* * *
Звон тишины, как мир привычный, -
Стесненных образов поток -
Обычный день и миг обычный...
Куда несет меня мой рок?
Нависли - затаились - стены,
В упор портретами глядят.
Стекло... Порезанные вены
Покой нам в будущем сулят.
Душа, как бабочкины крылья
Теряет быстро свой узор -
К рукам цветной прилипнет пылью
И выйдет голой на позор.
Мой взгляд застынет в механизме
Стенных грохочущих часов -
Умру "почти что в коммунизме",
Под хор визгливых голосов.
Но колет кол секундной стрелки:
Опять мгновения летят,
А спицы в колесе у белки
От напряжения гудят...
* * *
В лицо из-за угла ударил ветер
Холодной и тяжелою полой,
На набережной в сквере ели метит
И пылью накрывает с головой.
Пустые - будто выжатые, что ли? -
Такие ж ледяные, как река,
Носители дрянной осенней боли
Слоняются по небу облака.
Проволок разорванных ветвленья -
Проржавлены акации - скребут
Тучи, и мое сопротивленье
Гасится в комке ноябрьских пут.
Вывернуты локти хилых кленов -
Мышечные спазмы на коре.
Ствол пророс ограду, с ней сплетенный
Молит избавленья в декабре.
Зеленью пугая с сединою,
Ели преддекабрьские торчат.
Стоны пароходные зимою
Слава Богу больше не звучат.
Мертвая асфальтовая кожа
Землю наболевшую томит.
Павильон забит доской, похоже -
Кончился на праздники лимит.
* * *
Вдруг лист отмерший грянет оземь -
Очнешься: да, уже пора...
Сухая пасмурная осень
Глядит угрюмо со двора.
Удел твой емок лаконичный:
Она отмеривает срок -
И двор, и сад, и лист больничный,
И из окошка кувырок...
Эх, воля-воля... Время плакать.
Ты повторяешь по слогам,
Что предстоят туман и слякоть,
И по утрам вороний гам.
Невыносимо одиноко
По людным улицам шагать
И, захмелевшему, до срока
От этих коек убегать.
О, Боже... Холодно и страшно:
Так мало прожито - мельком.
Все глупо, мелко, гадко, зряшно...
А тут - по морде кулаком!
...Вот лист отмерший пламенеет.
Мой путь - больничный коридор.
Темнеет? Да уже темнеет -
Пустеет н а ш больничный двор.
* * *
Смеяться, плакать, злиться, горевать?
Бывает до безумия обидно
Давить осточертевшую кровать,
Смотреть в окно, где ничего не видно.
Ноябрьской ночи, ветру прошепчу
Про то, что уезжать еще придется,
Про то, что здесь скитаться не хочу
И голыми деревьями колоться.
В воде холодной мается фонарь
И камыши баюкает тоскливо...
Не крикнет ни одна живая тварь
Над черной гладью снулого залива.
Сметенным листьям гнить на берегу -
И души наши временем сметает... -
Я не хочу здесь больше, не могу!
Я с журавлями к югу улетаю.
Разбитой лодке дальше тлеть в песке
И срубу пересохшего колодца,
Забытой боли, зреющей в виске,
Которая, нет-нет да отзовется...
Сидеть и грезить, руки опустив,
И, головы больной не подымая
На черный замерзающий залив,
Бродить хмельным по осени, хромая.
Кому, скажите, в жизни повезло?
Как этот сук, меня сломало ветром
И завязало памятным узлом,
Чтобы погнать по многим километрам.
* * *
Без звезд облетевшее небо -
Их все, как снежинки смело.
Как жить в этом холоде? Мне бы
Найти - улететь - помело.
А листья и черные птицы
Над стылой землею летят.
Лежу у окошка больницы
В бинтах от макушки до пят.
Но ветер, стервец, через щели
И здесь достает до костей.
А рядом пустые постели
Ждут новых невольных гостей.
Фонарь. Бьются ветки - и тени
Все шарят по голой стене...
Я помню, как умер Есенин,
Не так, видно, выпадет мне.
А там вон белеет на крыше
Разбитое в крошку стекло.
А может быть - звезды? Они же...
Ну вот, и из глаз потекло.
А может быть - снег? ...И пороша
Теперь черноту заметет.
Жизнь тоже могла быть хорошей,
Ведь мне двадцать первый идет...
* * *