- Товарищ лейтенант! - крикнул, постучавшись в чёрную металлическую дверь жилой комнаты, молоденький сержант и продолжил слегка приглушенным голосом, - ребята языка привели, приказано допросить.
Лейтенант, мужчина лет двадцати пяти, лежал на своей койке и, стараясь отогнать печальные мысли, разгадывал кроссворды. Но в последние несколько минут он отвлёкся от этого занятия и, задумавшись о своём, простым карандашом рисовал на полях журнала розу. Её крайне тонкий стебель, покрытый плотно расположенными друг к другу крупными шипами, вёл к закрытому бутону. Лейтенант аккуратно заштриховывал его, когда снаружи раздался крик. Слова, сказанные приглушённым голосом, военный расслышал плохо из-за толщины двери и ещё не до конца отступивших собственных мыслей, загораживающих внешние шумы. Однако он всё равно понял, что от него требуется, по одному только крику.
Лейтенант вздохнул, и, убрав журнал с карандашом в верхний выдвижной ящик тумбочки, поднялся с койки. Сняв с вешалки китель и надев его поверх белой рубашки, он нехотя открыл дверь.
- Чего орёшь, солдат? - уставшим голосом спросил лейтенант у отдающего честь сержанта, несмотря на то, что только благодаря своему крику тот смог дозваться с первого раза.
- Прошу прощения, товарищ лейтенант! - отвечал не на шутку перепугавшийся возможного гнева солдат, вытянувшись в струнку, и повторил, на всякий случай, своё послание, - там языка привели, приказано допросить.
- Я с первого раза понял, - проворчал лейтенант, закрывая дверь, и, чуть не протаранив вовремя отскочившего сержанта, направился в комнату для допросов.
Оставшийся позади солдат, уже открывший рот для того, чтобы начать снова просить прощения, осознав, что лейтенант отошёл достаточно далеко, вместо извинений пробормотал ругательство и направился в противоположную сторону.
Попутно застёгивая пуговицы на кителе, лейтенант продвигался по коридору. Он не обращал никакого внимания на периодически проходящих мимо и отдающих ему честь солдат, да что уж там говорить, если бы рядом прошёл какой-нибудь старший по званию, он бы и его не заметил. Офицер был слишком погружён в мысли о предстоящем допросе, стараясь всё заранее распланировать, чтобы в этот раз добиться успеха. Однако в глубине души он понимал, что ему не столько важен результат, сколько быстрое завершение столь отвратительного ему процесса раскалывания языка.
- Всё готово, товарищ лейтенант, - произнёс стоящий у входа в комнату для допросов караульный. Выражение лица солдата говорило о том, что он исполнял приказ вопреки собственным мыслям и человеческой природе, но считал, что был обязан так поступить, потому что таковы правила войны.
Заметив это, часто наблюдаемое в сослуживцах, и даже самом себе, и потому уже не удивлявшее его, чувство, лейтенант шумно выдохнул носом и, положив ладонь на ручку двери произнёс "хорошо", хотя ничего хорошего в происходящем не видел.
Зайдя внутрь, он быстрым взглядом оглядел небольшое помещение. Посередине комнат стоял небольшой серый стол, накрытый сверху подробной картой окрестностей, вокруг которого располагалось два стула. Один был пустой и предназначался для лейтенанта, ко второму же был за руки и за ноги привязан подросток. В углу, прислонившись к стене, стоял молодой человек в белом халате и, сложив руки на груди, внимательно наблюдал за пленным.
- Какого чёрта, а?! - громко возмутился офицер, обращаясь к последнему, - я же просил, чтобы мне больше детей не присылали!
- Ну, товарищ лейтенант, сами понимаете, это не я решаю, - ответил парень в белом халате, равнодушно пожав плечами, - приказ сверху, как-никак, а им там и на Ваши, и на мои просьбы глубоко плевать.
Понимая, что выбора у него нет, лейтенант подошёл к столу, и, не садясь, наклонился над картой. Он посмотрел в глаза пленному. Взгляд подростка был насмешливым, он словно вызывал стоявшего перед ним военнослужащего на словесный поединок, будучи уверенным в своей лёгкой победе. Однако лейтенанту показалось, что где-то в глубине глаз он смог на секунду разглядеть детский страх, тут же исчезнувший. Отогнав эту мысль, офицер приступил к допросу.
- Вот здесь, - он ткнул указательным пальцем на небольшую деревушку на карте, - стоят ваши войска. Ты пришёл оттуда? Сколько их? Чем они вооружены?
Подросток молча смотрел на лейтенанта, широко улыбаясь. Человек в халате достал из кармана блокнот и ручку и начал что-то записывать.
- Ты плохо слышишь?! - рявкнул военный, наклонившись близко к лицу языка, и повторил один из своих вопросов, делая небольшую паузу после каждого слова, - сколько там ваших?
- Что, в твоём понимании, значит слово сколько? - заговорил пленный, как и ожидал лейтенант, дерзким голосом, - и, что даже важнее, как оно может быть применимо к нам?
- Что за чушь?! - военный старался кричать сильнее, чтобы таким образом заглушить собственную неприязнь к происходящему, - я тебя прямо спрашиваю, сколько там ваших солдат? Число, назови мне число, чёрт побери!
- Ты такой смешной, - произнёс, прыснув, подросток, и, наклонив голову, несколько секунд продолжал смеяться над раскрасневшимся от крика офицером, пока его хохот не был прерван внезапной оплеухой.
- Если ты не будешь отвечать, то я начну выбивать тебе зубы! - крикнул лейтенант, и его слегка передёрнуло от отвращения к собственной фразе. В ответ на эти слова человек в халате одобрительно кивнул и что-то записал в блокнот.
- Глупцы, - внезапно серьёзным и даже надменным голосом произнёс подросток, - какого по счёту пленного вы берёте? Второго? Третьего? Почему вы до сих пор не поняли, что ваши обычные методы тут не будут работать. Либо моим собратьям хватало сил терпеть вашу тупость и подыгрывать, либо вы совсем безнадёжны. Ты можешь мне хоть все зубы выбить и все кости переломать, мне всё равно, я тебе ничего не скажу, понимаешь? - пленный смотрел на застывшего в молчании офицера как на какое-то низшее существо, - давай, делай, что обещал, только вот я боли не чувствую, это не моё тело, ты так только этому подростку жизнь испортишь.
- Чёрт! - крикнул офицер и повернулся на что-то усердно записывающего человека в белом халате, - слышишь, что он говорит? Заканчиваем допрос! - лейтенант прекрасно понимал, что пленный может его обманывать, но был больше не в состоянии терпеть всю противоестественность происходящего.
Однако парень в халате не отрывался от блокнота и в ответ на слова офицера только отрицательно помотал из стороны в сторону головой и уверенно произнёс: "Трибунал, товарищ лейтенант!"
Услышав это зловещее слово, офицер развернулся в сторону пленного и, продолжая сдерживать свои истинные чувства, обошёл стол и встал позади подростка.
- Всё равно, значит? - произнёс он грозно и быстрым движением ударил пленного головой об стол, - А так?
Шмыгнув носом, подросток изо всех сил вытянул шею, пытаясь посмотреть в глаза военному, но тот нарочно встал так, чтобы сделать это было невозможно, ибо стыдился самого себя.
- Как-то это было не очень эффектно! - усмехнулся пленный, - мне надоела твоя пустая болтовня. Я считаю, что точно смогу лучше тебя сделать то, к чему ты прямо сейчас так стремишься - принести вред этому несчастному, ни в чём неповинному подростку из детского дома. Ну же, смотри!
Опешивший офицер не успел предпринять что-либо, и в следующую секунду голова подростка взорвалась, испачкав собой стены, потолок, дверь, карту, парня в белом халате и, главным образом, лейтенанта. Он попятился к стене и, отказываясь понимать произошедшее, дрожащими пальцами принялся расстёгивать пуговицы на особенно пострадавшем от этого события кителе. Лейтенанту казалось, что, сняв с себя этот атрибут службы, он сможет, словно по волшебству, наконец-то спастись от царивших вокруг мерзости и ужаса. С трудом осилив верхнюю пуговицу, офицер, было, взялся за следующую, но бросил эту затею и, сняв китель через голову, бросил его на пол.
Человек в белом халате, не выпуская из рук блокнот, которому не сильно досталось, подбежал к телу и, ни на секунду не отрываясь от своего любимого занятия - записи наблюдений - начал рассматривать то, что осталось от пленного.
- Поразительная работа, просто замечательно! - восторгался он, не глядя на собеседника, - видно, что вы уже стали настоящим мастером допроса этих гадов, товарищ лейтенант! Или же правильнее будет назвать вас "товарищ старший лейтенант"? - после этих слов он хихикнул и, в продолжение своего осмотра, залез под стол.
Тем временем, сначала побоявшийся это делать, но после решивший, что от него могут зависеть жизни двух людей, караульный, открыл дверь. Несмотря на увиденного им безголового пленника и испачканную комнату, он обрадовался, обнаружив, что никого спасать было не нужно. "Этот умник залез под стол, зато, как всегда, что-то там пишет, значит, с ним всё в порядке, а товарищ лейтенант, видимо, перенервничал, вот и снял с себя китель и теперь топчет его. Главное, что все живы" - подумал караульный, искренне улыбнувшись.