Склюева Ольга Андреевна : другие произведения.

Реальность

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это просто реальность

  РАССКАЗЫ
  Серия "Реальность"
  
  Виновна, и нет другого приговора.
  Ружана с силой захлопнула дверь.
  - Не очень-то и хотелось!
  Родители уехали на вечеринку. Отмечали что-то на фирме отца - он был генеральным директором. Надлежало явиться на праздник с женами и детьми. А вот и не получилось! Ружана не хотела одевать то дурацкое платье, которое подобрала мама.
  Ружана прислушалась.
  - Идем, дорогой. И не спрашивай в кого она такая...
  - И в кого она такая упрямая? - зло бросил отец.
  Мама, наверное, сейчас только любяще улыбнулась. Но ответила она как всегда нежно и ласково:
  - В тебя милый. Знаешь, мне иногда кажется, что она твоя полная копия, только внешность моя... Хотя... Нет. Вот глаза у нее твои.
  - Плевать! - Отец все еще злился. - Поехали!
  Ружана злилась на отца. Мама бы поняла. А отец!.. Уперся и все! Упрямый осел! Да и она сама хороша! Ну, согласилась бы для вида... Так нет!
  Девушка бродила по комнате, потом схватилась за расческу. Черные цыганские кудри, доставшиеся ей от мамы, было приятно расчесывать. И успокаивало это здорово.
  В дверь позвонили. Ружана бросилась к двери. Распахнула ее. На пороге стояла рыжая маленькая девчушка. Серые глаза внимательно наблюдали за лицом Ружаны.
  - Ты как? - быстро спросила девчушка.
  - Слышала, как отец ругался?
  - Да...
  - Тась, ну что он такой упрямый? - Голос Ружаны жалобно дрогнул.
  - Эх ты! А еще старше меня на целый год! И, подумать страшно, тебе целых тринадцать лет! Знаешь, я вот что думаю... Твоя мама права...
  - Угу, у нас просто с отцом характеры одинаковые...
  Девчонки посидели на кухне. Поиграли за компьютером. Поговорили. В десять часов Тасе пора было домой. И она ушла, посоветовав помириться с родителями.
  - Я помирюсь, - клятвенно пообещала Ружана.
  
  Телевизор вещал местные новости:
  - В семь часов, было совершено вопиющее преступление, - радостно кричал молоденький репортер.
  Ружана с интересом уставилась на экран. Родителей все не было. Двенадцать часов пробило, а они не возвращались. Ружана хотела дождаться их, помириться. А телевизор продолжал вещать:
  - Именно здесь, легковую машину сбил пьяный водитель самосвала. Водитель самосвала не пострадал, а вот легковушка и ее пассажиры...
  Ружана закричала - крупным планом было показано ветровое стекло легковушки и качающийся плюшевый медвежонок размером с ладонь, сшитый ее, Ружаны, руками.
  Тут раздался телефонный звонок. Ружана бросилась к трубке.
  - Алло? Кто это?
  - Простите, можно мне поговорить с взрослыми. Это из милиции.
  - Взрослых нет дома, - растерянно ответила девочка.
  - Вы - Ружана?
  - Да...
  - Ваши родители погибли в автокатастрофе... Простите, что сообщаю вам эту прискорбную новость, но... Эй! Девочка! Ребята срочно скорую...
  Ружана осела с телефонной трубкой в руке. Из ее горла вырывались полувсхлипы-полурыдания. Девочку всю трясло. Дальнейшее она помнила смутно.
  
  Силуэты расплывались перед глазами. Но они были не важны. Важно было только одно слово, мечущееся в воспаленном рассудке. Виновна! И другого приговора она не могла себе дать. Они... Отец... Мать... Их жизнь... И их смерть... Они на ее совести. Этот груз лег на ее душу и на ее сердце.
  - Девочка, Ружаночка, бедненькая моя, - прошептала тетя Зина. Она была их соседкой, матерью Таси и какой-то дальней родственницей. Про таких говорят - седьмая вода на киселе.
  - Деточка, тебя тетя твоя двоюродная со стороны отца заберет. Поедешь с ней? - Голос дрогнул. Тетя Зина плакала. Ружана не видела этого, но понимала, что взрослая сильная женщина плачет от ее, Ружаны, горя.
  Девочка слабо кивнула. Тася мягко обняла подругу за плечи. Увела в комнату Ружаны - вещи собрать.
  
  Александра посмотрела в след племяннице и тяжело вздохнула. Девчонка еще. Маленькая. Но сильная... Или не поняла еще?
  - Она не слезиночки не пролила, - прошептала Зинаида.
  Александра посмотрела на заплаканное лицо родственницы. Вспомнила, как сама проплакала час после известия и горько вздохнула.
  - Как с квартирой быть? - Зинаида не могла говорить громко. Только шептала. - Я присмотреть могу если что...
  - Присмотри. Ружана потом сама решит, как с квартирой быть. А сейчас, пока она несовершеннолетняя, квартиру будем сдавать. Я... я бумаги принесу, чтобы квартиранты на книжку сами деньги ложили... Или лучше ты. Хорошо?
  - Хорошо, - кивнула Зинаида и с тоской посмотрела на что-то за спиной Александры.
  Та невольно оглянулась. На стене висела фотография. Родители Ружаны. Возможно, это последнее что у нее останется от них. Александра вздохнула и бережно сняла со стены фотографию, решив повесить ее в новой комнате племянницы.
  
  Дни сменялись днями, а Ружане было все равно. Тетка - элитная бизнесвумен - была обеспокоена состоянием племянницы. По советам психологов она поменяла для девочки все, что можно было поменять. Перевела в другую школу. Обставила для нее детскую, очень уютно по-домашнему, но не так как было у Ружаны до того страшного случая. Подарила котенка.
  Маленький, черный, как уголь, котенок получил имя Демон. Он и правда был маленьким демоном. И он был единственным лучиком света в жизни хрупкой тринадцатилетней девчушки.
  Но и он растворился в непроглядной тьме - котенок сбежал, когда Ружана забыла закрыть дверь.
  Девочка теперь все забывала... Или ей было все равно? Этого Александра не знала. Но она прекрасно понимала одно: если малышку не расшевелить, она так и проживет в апатии месяцы, а может и годы.
  
  Ружана сидела на кровати и скользила взглядом по строчкам не вникая в смысл написанного. Потом посмотрела еще раз на ровные ничего не значащие строчки и убрала книгу в сторону.
  Ее по-прежнему донимала только одна мысль. Виновна!
  В комнату мягко вошла тетя. Она замерла, и руки грациозно вспорхнули и сложились на груди.
  - Как вы это делаете? - тихо спросила Ружана.
  - Что?
  - Двигаетесь так... грациозно... волшебно... Не знаю...
  - Я училась танцевать. Хочешь, тебя запишу в кружок танцев? - В голосе тети Саши звучит столько надежды, что Ружана невольно кивает. - Замечательно! Сейчас! Я только позвоню и мы поедем покупать все необходимое!
  
  Александра была на седьмом небе от счастья. Еще бы! Племянница наконец-то оттаяла! Хоть немного, но все же!
  Позавчера они три часа проходили по магазинам, и девочка несколько раз улыбнулась! Это было достижение...
  Звонок телефона нарушил тишину квартиры.
   - Алло? Кто говорит?
  - Привет. Это я. Ну, Галка!
  - А, Галя, не узнала - богатой будешь!
  - Я по поводу девочки.
  - А что случилось?
  - Ничего, но она зажатая очень. Больно ей слишком. Ничего, я такую ей программу подберу, что на боль времени не останется! Все получится! Саш, ты только поверь мне! Все!
  
  Прошло два месяца, а Ружана почти и не вспоминала об горе. Нет, оно было всегда рядом с ней, но... Задания в школе и сложная программа в танцевальном кружке отнимали у девочки все ее время.
  Быстрые и головокружительные танцы заставляли ее забыть обо всем. И в эти короткие часы она была счастлива! А потом боль возвращалась. Притупленная временем, но возвращалась... И эти мгновения были хуже всего, ведь именно тогда Ружана считала себя недостойной даже этих кротких мгновений счастья... Ведь она была виновна...
  
  Александра зашла в комнату к племяннице. Глаза на мокром месте. А подушка опять в слезах.
  - Плакала? - вздыхает Александра.
  - Да, - шепчет девочка. Она смотрит на тетю, как будто хочет ей то-то рассказать. - Это я...
  - Я вижу, что это ты. - Александра улыбается и садится рядом с племянницей. - Что случилось?
  Голос Ружаны дрожит и время от времени срывается. Она не плачет. Она просто говорит то, что по ее мнению правда.
  Тетя внимательно смотрит в темно-синие глаза.
  - Ты правда так считаешь?
  - Да... Я... Я во всем виновата...
  - В этом никто не виноват! А если и виноват, то пьяный водитель, а не ты! Уж точно не ты! Глупая! Да что же это такое! Пойми, наконец, что это просто авария! Такое с каждым может случиться... Пойми... - Голос Александры прерывается всхлипами.
  Девочка прижимается к ней и вот уже двое в комнате плачут навзрыд.
  - Тетя Саша, а-а т-ты, правда, так сч-читаешь? А-а?
  - А как еще? Твои мама и папа очень бы огорчились, если бы узнали, что ты винишь себя...
  - Правда? - Голос девочки немного окреп.
  - Да... А как иначе? - улыбка скользнула на лицо тети.
  Александра покрепче обнимает племянницу. Та снова плачет. Но теперь это уже слезы облегчения. Она не виновата. Но все равно, эта боль останется с ней. Притупившись со временем, она почти исчезнет. И только воспоминания будут возвращать ее. Но душа и сердце уже не будут разрываться на части. И горечь перестанет терзать...
  
  Психолог, сняв тонкие очки, трет переносицу. Такого сложного случая у нее еще не было. Подумать только, винить себя в том, что не совершала, с такой силой!
  Вот она сидит перед ней. Маленькая, но сильная.
  - Ну что? Как дела?
  - Я не виновата...
  - Не виновата?.. Но ты же говорила, что...
  - Я знаю, но я была не права... Просто было слишком больно, слишком горько. И эта ссора...
  - Значит, ты больше не считаешь себя виноватой?
  - Наверное, нет. Просто, когда совесть выносит тебе такой приговор трудно отпереться, трудно поднять голову и ответить. Этот приговор всегда тяжел и жесток, ведь более сурового и неотступного судьи, чем твоя собственная совесть нет и быть не может.
  Психолог трет переносицу. Права. Хрупкая маленькая девочка понимает истину, которую не сразу понимает даже взрослый человек, а она права. Совесть - есть самый жестокий судья.
  
   
  Лисенок.
  Все было как всегда. Утро. Первый урок уже пошел, а второй еще не начинался. Витька огляделся по сторонам. Его шумный класс переваривал очередную новость. А две подружки-сумасбродки донимали Тасю. Донимали все из-за того же: рыжие волосы откровенно-огненого цвета, веснушки, которые уже почти исчезли, и мягкий, добрый с оттенком робости нрав.
  А может, Светик с Лизон доставали Тасю из-за понимания ее красоты? Несмотря на тонны косметики, подружки не выглядели абсолютными красавицами. До Таси им тоже было далеко. Черты у девчонки точеные, будто и не человек вовсе, а статуя, выполненная искусным скульптором. А глаза? Серые с серебряными оттенками... Не у одного человека Витька больше не видел таких глаз.
  Лизон мягко потянулась и дернула Тасю за огненный локон. Таисию, мысленно поправил себя Витька. Правда, всё равно все, кроме строгой литераторши, звали девушку Тасей.
  - А говорят, что у рыжих волосы жесткие, как проволка. А у тебя мягкие. Скажи, секрет.
  - Да, Тасечка, скажи, - эхом отозвалась Светик и тоже дернула рыжий локон.
  В глазах Таси появилось отчаяние. Хрупкие плечи ссутулились. Витька понял: сейчас сорвется и расплачется, а подружки-сумасбродки, ехидно посмеиваясь, будут всем рассказывать о мягких огненных локонах.
  - Да отстаньте вы от нее, - лениво сказал Витька. - Ну разревется опять... Какой от этого прок? Хватит ее уже донимать.
  - А ты что ее всегда защищаешь? Влюбился что ли? - Лизон сегодня как белены объелась.
  - Мм... Нет... Слышь, Тась, а может и правда влюбиться в тебя? - Усмешка скользнула по губам Витьки.
  Лизон и Светик ехидно рассмеялись - значит, рассказывать сегодня будут не о Тасе, а о нем. Витька спокойно отвернулся. А Тася? Тася, ссутулив хрупкие плечи, закусила и без того потрескавшуюся губу.
  
  Ну за что? - думала Тася. - За что они так со мной? Нет, ну ладно Лизон и Светик! А Витька?! За что он на меня ополчился?
  Тася так расстроилась, что пропустила вопрос Марии Михайловны.
  - Таисия! - вырвал ее из задумчивости голос учительницы литературы. - Может, ты ответишь нам на вопрос? А то я слышала только один нормальный ответ.
  - Знаете, - начала Тася, лихорадочно ища какую-нибудь подсказку на доске или в закрывающихся тетрадях. - Я не согласна.
  - Тебе не нравится главный герой? - Выщипанная бровь учительницы поползла вверх.
  Тася облегченно вздохнула:
  - Нет. Ну, конечно, у него есть положительные качества, но найдите мне такую лупу, с которой можно их разглядеть!
  Минуту над классом висело молчание. Мария Михайловна сосредоточенно думала, а потом с отрешенным видом кивнула:
  - Ты права, Таисия... Садись... Пять. А что до вас, Елизавета, ты превозносила положительные качества героя, начисто забыв об отрицательных. Поэтому, только четыре...
  
  Лизон зло посмотрела на Тасю. И в этот миг прозвенел звонок.
  - Тась, - Витька подошел к девушке. - Лизон была нужна эта пятерка. А так у нее выходит трояк. Ты же знаешь, какая она. Легко может темную устроить. Я тебя после школы провожу? Хорошо?
  Он был уверен, что Тася, испуганно вжав голову в плечи, согласится. Но девчонка проявила ослиное упрямство и очень сильно удивила Витьку, предыдущие девять лет этого упрямства он не замечал.
  - Нет, Вить. Правда, провожать не надо. Мне еще в библиотеку надо, - отнекивалась Тася, несколько зло поглядывая на потенциального спасителя.
  
  Тася просидела в школьной библиотеке до шести часов и была выпровожена из нее библиотекарем.
  - Девочка, домой пора. Все-таки последний день учебы. Каникулы осенние завтра, - вещала пожилая дама, сочувственно глядя на девушку.
  Тасю воротило от этой заботы. Все так жалеют ее. А ей не надо их жалости! Ей надо, чтобы ее в покое оставили! Но она всегда была слабая, не могла защитить себя... Раньше рядом была Ружана. Сестра. Нет, не родная, так, седьмая вода на киселе. Но она единственная по-настоящему переживала за Тасю. И что с того, что Ружана была на год старше? Она была Тасе сестрой, старшей, любимой. Счастье кончилось в пятом классе, когда Ружана, после смерти родителей, переехала из квартиры напротив к более близкой родственнице. Теперь они только созванивались. Но Тася ни разу не пожаловалась Ружане. Понимала: той самой не просто, чтоб еще о ее бедах заботиться.
  Тьма уже опустилась на улицы. Фонари горели. Было тихо. Тася брела, запинаясь время от времени. Воспоминания были то хорошими, то не очень.
  - Эй, парень, ты бы лучше по-хорошему отдал!
  Тася обернулась. В переулке, в двух шагах от улицы двое зажали худощавого жилистого парня. Тот внимательно смотрел на противников, явно прикидывая, как их побыстрее вырубить.
  Плевать! - решила Тася. Но тут один из бандитов ехидно ухмыльнулся - прямо как Лизон - в его руке, заведенной за спину, хищно блеснул нож.
  Они же его зарежут! - мелькнула мысль, и Тася, не думая о последствиях, бросилась в переулок.
  
  - Эй! Вы что делаете! Не смейте! Отпустите его! - Голос был звонкий, быть может, даже красивый.
  Вадим бросил взгляд на подбежавшую девушку. Маленькая, хрупкая, как воробушек. Рыжие волосы растрепаны, глаза сверкают.
  - Эй, ты! А ну! Брысь отсюда! - Приятель - сама вежливость.
  - Отпустите его. - Голос стал жалобным, даже умоляющим, но требовательные нотки проскальзывали в словах.
  - Я сказал: прочь! - Саня коротко размахнулся и отвесил девчонке пощечину.
  Волосы взметнулись рыжим вихрем. Парень, которого они решили грабануть дернулся, издав порцию ругательств. Саня ухмыльнулся: он этого и ожидал. А девчонка снова смотрела на них двоих. Рыжие волосы разметались. Губа кровоточит, но девчонка не замечает этого, и алая кровь медленно спускается все ниже по подбородку. А серые глаза смотрят с такой ненавистью, что становиться страшно.
  - Сань, пошли отсюда! - Вадим решил не рисковать. - Благодари спасительницу парень.
  Саня кивнул и, незаметно спрятав нож в карман, пошел следом за Вадимом.
  
  Влад проводил бандитов взглядом. Девчонка стояла рядом. Маленькая, взъерошенная. Влад достал платок и вытер кровь.
  - Эх, глупая! Зачем ты вмешалась? Целее была бы.
  - У них нож был, - тихо ответила девчонка, не поднимая глаз.
  Влад замешкался, решая говорить или нет, что справился бы даже с ножом. Не зря же он десять лет в секции занимался.
  - Ну, это все меняет, - наконец протянул он.
  - Ты что? Совсем не понимаешь?! Они бы тебя зарезали! - В голосе прозвучало отчаяние. Девушка вскинула лицо, глядя Владу прямо в глаза.
  Влад вздрогнул. Серые затравленные глаза. Как знакомо! Только тогда глаза были не серые. И принадлежали они лисенку в зоопарке. Маленький рыжий затравленный лисенок: и тогда, двенадцать лет назад, и сейчас.
  - А ты-то, лисенок, зачем вмешалась? Ну, зачем?
  - Я за тебя испугалась...
  - Храбрый лисенок, - пробормотал Влад.
  - Я не храбрая. Я и за себя испугалась. Я вообще испугалась... - Голос дрогнул, но слез не было.
  - Ты храбрая. Очень добрая и храбрая, - нежно сказал Влад. Перед его глазами все еще стоял рыжий маленький лисенок.
  - Правда?
  - Да... Только ты еще этого не понимаешь. А хочешь, научу быть сильной? Не ломаться, если пытаются волю сломать или унизить.
  - Хочу, - всхлипнула девчушка. - Меня Тасей звать.
  - А я... - Влад замялся. - Зови меня Игорем. А теперь, давай домой провожу, спасительница.
  
  Как ни хороши каникулы, они имеют обыкновение кончаться. И сейчас Витька смотрел на двух подружек-сумасбродок, ждущих Тасю. Наконец та вошла в класс. Витька привстал с места, а Светик и Лизон заступили дорогу Тасе.
  - Вам что-то надо? - Голос Таси спокойный, стальной. Совсем не похожий на ее голос. И Тася совсем не похожа на прежнюю Тасю.
  - Что? У нас голосок прорезался? - Лизон прищурила глаза.
  - Борзеешь? - Светик оскалила зубы в усмешке.
  - Что? - Темно-рыжая бровь взлетела. - Мне от вас ничего не надо. Вы просто стоите на моем пути. Прочь, и тогда я не имею к вам претензий. - Голос сухой, тихий, но в нем чувствовалось предупреждение: не тронь, хуже будет!
  Ошарашенные Светик и Лизон разошлись в разные стороны. Тася прошла с видом королевы.
  - Лиз, - позвала Светик. - Это кто?
  - Не знаю... Но точно не Тася...
  
  Прошло полгода, и на дворе уже середина апреля. Тася сидела на скамье в школьном дворе, складывая в ранец учебники и тетради. К ней подсел Витька.
  - Ты изменилась...
  - Да? - Тася прищурила от солнца серые глаза.
  - Ну не сейчас. Полгода уже. У тебя стальной стержень внутри появился. И глаза стальные стали.
  - А раньше, какие были? - Тася рассеянно посмотрела на одноклассника.
  - Серебряные.
  - Серебро?
  - Да. А теперь к серебру добавили сталь... Сплав очень интересный, но слишком чужой. Я все вопросом задаюсь: что тебя так поменяло?
  - Нет. Не поменяло. Просто я стала сильней.
  - Но все же?
  - Какая разница?
  - Ответь... Кто тебя так поменял?..
  - Смешно конечно все тебе рассказывать, но... Ты ведь не выдашь. Не такой ты человек... Он представился Игорем... Он называл меня лисенком и помогал становиться самой собой... Он знал обо мне все. Я о нем - ничего... Только я уже полгода его не видела и не слышала. Как прошли каникулы - ни слуху, ни духу... Только знаешь, мне все еще кажется, что вот-вот раздасться телефонный звонок и прозвучит его голос: "Привет, лисенок". Или окликнет меня на улице: "Куда торопишься, лисенок?"
  Они молчали. Тася рассеянно смотрела на забор. Витька разглядывал одноклассницу, будто видел впервые в жизни.
  - Ты влюбилась...
  - А? Да. Наверное.
  Тася встала и пошла домой. Около дороги столпились одноклассники. Лизон и Светик, переставшие ее доставать, восторгались громко, нет, очень громко. В этой толпе раздавался знакомый голос. Тася усмехнулась и покачала головой. Голос Игоря мерещится. Прав Витька, влюбилась. Тася пошла дальше.
  
  Влад уже полгода не виделся с Тасей. Но у него была ее фотка.
  - Совсем чокнулся... - пробормотали рядом.
  Влад оглянулся. Его лучший друг - Олег - не разделял его взглядов на жизнь.
  - Ты ее любишь? - в лоб спросил Олег и требовательно ткнул в лицо на фото.
  - Наверное.
  - Так иди к ней! Сам говорил, что потерял одну девушку. Так не теряй вторую! Борись за нее и наплюй на остальных!
  - Ты считаешь?..
  - Борись... Я за свою синеглазую дикарку борюсь... Борись и ты!
  И Влад решил бороться. Мотоцикл пофыркивал, а около него столпился народ. Две чрезмерно активные девчушки, которые, как он думал, и были Лизон и Светик, атаковали его своими восклицаниями. Влад время от времени отвечал. Впереди мелькнули рыжие волосы. Нет, ошибиться нельзя. А вдруг это не она?
  - Кто это? - Он кивнул блондинке.
  - Где?
  - Вон там. Рыжая.
  - А... Это Тася. Ну... Она...
  - Я знаю... Эй, лисенок! Куда спешишь?
  Тася обернулась. Влад соскочил с мотоцикла и бросился к застывшей девчонке.
  - Лисенок, - прошептал он, подхватывая ее.
  - Игорь...
  - Меня зовут Влад. Лисенок, слышишь?
  Она молчал, улыбаясь. За спиной послышался разочарованный вздох, и блондинка заметила:
  - Жаль, такой парень.
  - Но с Тасей связываться опасно, - отозвалась подруга.
  А Тася села на мотоцикл позади Влада
  - Почему? - прошептала Тася.
  - Надо быть самим собой и быть рядом с любимыми.
  - Я эту истину знаю уже давно. Ты меня ей научил, - ответила Тася.
  Ветер развивал огненные волосы, и мотоцикл несся вперед, унося их в неизвестность.
  
   
  Хроники одних суток.
  Полдень...
  Солнце припекало вовсю, и было незаметно, что уже конец сентября. Но безукоризненно-золотые листья срывались с насиженных мест и отправлялись в первый и последний полет. Множество таких же золотистых корабликов уже плавало по пруду. Пруд был любимым местом многих жителей этого города. Он походил на знак бесконечности, и в самом узком своем месте два его берега соединялись нешироким деревянным мостом. А на мосту были двое.
  Он улыбался палящим лучам солнца и ветру, играющему в ее волосах. Черные цыганские кудри разметались по лицу и плечам, не забыв смоляным платком укрыть спину. Она танцевала на широких перилах моста, смеясь его опасениям, но, ради его спокойствия, он крепко сжимал ее ладонь. Она смеялась, вырывая свою ладонь и вскидывая руки над головой. Широкие рукава взметались, а браслеты звенели. Солнце и ветер играли ее волосами. Он пытался снять ее с перил. Но она, щуря темно-синие глаза, легко уходила от его рук. Счастье переполняло его и легким звонким смехом срывалось с алых губ. Ему, наконец, удалось снять ее с перил, и он закружил ее в своих объятьях. Они смеялись - они были счастливы... А в кармане его джинсов лежала коробочка с обручальным кольцом.
  
  Вечерний час заката...
  Ружана была счастлива: Олег сделал ей предложение. Она его любила, как несбыточную мечту, но мечта исполнилась, и девушка боялась потерять любимого. На небе занимался закат. Они шли по парку. Олег щурился от последних лучей солнца и строил дальнейшие планы их дальнейшей жизни. Ружана смеялась. Все было так, как она мечтала.
  - Эй! Закурить не найдется? - Голос был грубым, с хрипотцой. Незнакомец нарывался на драку, и он был не один.
  Их было пятеро. Все явно выпили, и драка была явно любимым исходом посиделок накаченной пятерки. Хриплый косо ухмылялся и взглядом раздевал Ружану. Остальные разминались в предвкушении хорошей драки. Хриплый двинулся в сторону Ружаны. На плече его была наколка в виде свернувшегося дракона, машинально отметила Ружана и отшатнулась назад.
  - Эй, красотка, прошвырнемся? - скаля белые зубы, проговорил хриплый.
  - Отвали, парень. Она со мной, - отрезал Олег.
  - Я должен отвалить? - Хриплый поднял одну бровь. - Я? Посмотрим, кто отвалит.
  Ружана вырывалась из рук двоих верзил, сосредоточенно рвавших ее любимую кофту. Голос ее уже сорвался, но она все равно кричала, просила, звала на помощь. Олега тоже держали двое. А их главарь - хриплый - избивал его. Вот в его руке блеснул нож. Олег хрипло выдохнул, и взгляд его остекленел.
  - НЕТ!!! - Нечеловеческий крик сорвался с губ Ружаны.
  Хриплый обернулся в ее сторону. Подошел. Скаля зубы, он вытер нож об разодранный ворот ее кофты. Вдалеке послышался вой сирен.
  - Валим! Менты!
  И пятеро отморозков бросились в разные стороны.
  
  Солнце почти село...
  Два патрульных слабо переругивались. Им сообщили, что в парке происходит потасовка, но тут явно потасовкой и не пахло. Наконец один из них остановился:
  - Все! Никакого криминала здесь нет. Пошли отсюда.
  Второй замер, взгляд его застыл, и парень сквозь зубы бросил:
  - Нет, говоришь?
  Второй подошел ближе, и первый последовал за ним. На асфальте сидела девушка, поджав под себя ноги.
  - Девушка, что случилось? - Голос первого дрогнул. И дураку понятно, что здесь случилось.
  На милиционера из-за занавеси черных смоляных кудрей глянули темно-синие дикие затравленные глаза. Глянули и вновь опустились вниз. На коленях девушки лежала голова парня. Черты лица тонкие, красивые. Голубые глаза неподвижно смотрят на кроваво-красное пятно заката.
  Девушка поправила разодранный ворот, оставив красные следы, и снова принялась поглаживать белокурые волосы, залитые алой кровью.
  - Вызывай скорую, - тихо шепнул второй первому. Тот кивнул и отошел в сторону, с жалостью глядя на девушку и то, что осталось от ее любви.
  
  А время близится к рассвету...
  Ружана толком не понимала, что происходит. Какие-то люди увезли Олега, обработали ссадину, задавали какие-то вопросы. Она машинально отвечала. Потом ее куда-то везли. Завели в кабинет. Снова задавали вопросы. Она отвечала. Она не плакала. Истерики не было. Она понимала: Олега больше нет, но это ее не тревожило. Она даже припомнила про татуировку.
  - Дракон говоришь? - Милиционер прищурился. Дождался ее кивка и задал следующий вопрос. - Опознать можешь?
  - Да...
  - Ну, все, мы эту компанию, наконец, прищучим.
  Он улыбнулся и подмигнул Ружане, потирая ладони. Потом задумался.
  - Вы тело забирать будете? Или родственников оповестить?
  - Т-т-тело...
  - Ну да! Как его там? - он глянул в бумаги. - Труп Олега Тихонова. Забирать будете?
  - Труп, - повторила Ружана, чувствуя, как что-то в душе сломалось. Слезы закрывали пеленой глаза. И откуда-то был слышан крик умирающего животного. Ружана даже не поняла, что это она... Что это ее боль вырывается наружу.
  - Ты что совсем, да? - Женский голос разорвал пелену боли.
  Милиционер оправдывался, а женщина ласково уговаривала Ружану выпить валерьянки. Та, захлебываясь, пила. И голос, странно знакомый и родной голос спросил:
  - Кто это?
  - Девушка Олега Тихонова.
  Слезы и всхлипы утихают. Боль надежно загнана в угол и заперта там до того, как можно будет ее выпустить, не опасаясь, что кто-то будет успокаивать, еще больше разрывая ее душу на части.
  - Тебе, девочка, домой надо. - Женщина смотрит на нее ласково, как мама смотрела, когда была жива, и когда был жив папа.
  - Я знаю. - Ружана не узнает свой голос. Нет, не может этот хриплый, лишенный случайной эмоции голос принадлежать ей.
  - Давай, я ребят попрошу, тебя домой отвезут.
  - Нет. Мне... Мне пройтись надо.
  - Точно дойдешь? - Голос ласковый, и столько сил нужно, чтобы не сорваться.
  - Дойду. Я дойду...
  
  
  Солнце лениво выглянуло из-за крыш домов...
  Ружана идет, всхлипывая и уговаривая себя потерпеть, не плакать здесь и сейчас, а добрести домой и излить душу любимому медвежонку. Сердце и душу разрывают боль и горечь. Рассвет. А он уже никогда не увидит солнца. Отчаянье поглотило ее. Захотелось... Да... То, что надо... Она уйдет следом за ним и встретит его там... Всего-то шаг... А машины мчатся, как сумасшедшие, не зная, что какой-то из них суждено стать последним, что она запомнит в жизни... Всего один шаг... Больше не будет ни боли, ни горя... Всего один крошечный шаг.... Ветер и солнце играют в смоляных волосах. Она улыбалась. Нежные губы перекосились горькой улыбкой. Или ее подобием. Она решилась... Один шаг...
  - Эй! Девушка, осторожней! Дорога слишком близко! Под машину попадете! - Голос, встревоженный и странно знакомый, раздался у нее за спиной.
  Неужели один из тех?.. Мысль о самоубийстве пропала. Нет. Она отомстит. Девушка лихорадочно осмотрелась. Схватила обломок кирпича. И бросилась на незнакомца.
  Кирпич полетел в траву, а Ружана навзрыд плакала на груди у совершенно незнакомого человека.
  
  
  Утро почти кончилось...
  - Мы пришли, спасибо, что проводили, - сказала Ружана, открывая ключом дверь квартиры.
  Телефонный звонок разорвал тишину, и девушка бросилась в коридор, забыв закрыть дверь.
  Сергей смотрел на открытую дверь. Девушка, безумно-красивая и восхитительно-пылкая, сильная и доверчивая, первая, кто поразила его в самое сердце. Девушка, которая рыдала через секунду после того, как хотела его убить. Девушка его младшего брата...
  - Да, - донеслось из глубины квартиры. - Да... Хорошо... Да... Сейчас?.. Да... Хорошо... До свидания...
  Ружана вылетела из квартиры. Хлопнула дверь.
  - Вы? Вы еще здесь?
  Сергей кивнул, отметив, что она даже не переоделась. Кофта порвана и, как и джинсы, заляпана кровью. Волосы растрепаны, а в глазах пустота.
  - Я снова хочу вас проводить, - отозвался Сергей.
  
  
  И снова полдень...
  - Значит так. Пять комнат. В каждый подозреваемый. Захóдите. Опознаёте. Понятно.
  Ружана кивала. Незнакомец стоял рядом, боясь оставить ее одну. А она и правда даже не знала его имени. Знакомый, он был ей почти родным. Знакомый незнакомец. Так похожий на... на Олега...
  Первая комната. Вторая. Третья и четвертая.
  Ни в одной из них не было хриплого. Ружана дрожала, когда открыла дверь. Он сидел в середине, скаля белые зубы.
  - Это он. - Определенно это говорит не она. Голос совсем чужой.
  - А, красотка, уже с другим? А как же твой блондинчик? - Хриплый заржал.
  Ружана не выдержала и, схватив ножницы со стола, бросилась на хриплого. Знакомый незнакомец перехватил ее, вырвав из руки ножницы. Он резко, одним рывком вытащил ее из кабинета. Ружана попыталась вырваться. А он схватил ее за плечи и, тряся девушку, как тряпичную куклу, закричал:
  - Ты что?! Сумасшедшая?! Эта мразь не стоит того, чтоб ты из-за него садилась в тюрьму! И не смей больше! Поняла?!
  Девушка кивнула. Незнакомец посмотрел на нее и прижал к себе. Ружана снова плакала, а он гладил ее смоляные волосы.
  
  
  
  Через минуту...
  - Слушай, эта девчонка кто?
  - Да, девушка парня, которого вечером в парке...
  - А, понял... Она важная шишка что ли?
  - А с чего ты взял?
  - Ты видел кто на нее орал?
  - Не, а кто?
  - Да сам Сергей Тихонов. Ну, адвокат известный. И самый лучший.
  - Значит, важная. Присмотреть надо за делом, не каждый смог бы так с известным адвокатом ходить на опознание.
  
  
  P. S. Прошел год...
  - Да... Да, Вера Александровна...
  Ружана сидит на подоконнике. Собеседница ее быстро о чем-то говорила. А ветер и солнце играют в смоляных волосах. И темно-синие глаза горят ярким огнем.
  - У нас с Сережей все хорошо. Да... Хорошо...
  Сергей замер на пороге, с восторгом смотря на жену. Она увидела его и, закрыв трубку рукой, тихо сказала:
  - Твоя мама звонит. Спрашивает, как ее будущего внука хотим назвать.
  Сергей подошел к жене и, обняв, ответил:
  - Ты же уже выбрала имя.
  - Так ты согласен? - Лицо Ружаны просветлело.
  - Да. А как же иначе?
  - Замечательно. - Ружана положила ладонь на свой заметно округлившийся живот и ответила телефонной трубке. - Мы сына хотим Олегом назвать.
  
   
  Льдинка.
  - Он тебя любит.
  - Я знаю.
  - А ты его?
  - Нет.
  - Он тебе нравиться?
  - Немного.
  - Но тогда в чем дело? Почему бы немного не влюбиться?
  - Я не умею. Не могу любить. Не умею. Я была научена драться. Могу ударить так, что противник будет потом зубы по полу собирать. Смогу защитить. Но любить я не умею.
  - Это чушь! Каждая девушка умеет любить.
  - Я похожа на девушку? Скорее я - солдат. Такой меня воспитал отец. Вместо кукол - пистолеты, танки, солдатики. Я всегда была идеальным солдатом. Не человеком. Не девушкой. Солдат.
  - И что?
  - Я не умею любить. Я - солдат.
  - Ты не солдат. Скорее льдинка. Нет. Ледяная скульптура. Прекрасная, но холодная. Хочешь прикоснуться, но боишься сам стать таким же. Так думают все парни.
  - И что? Мне плевать.
  - Запущенный случай. Понятно.
  - Что тебе понятно?!
  - Не ей, а мне...
  Две девушки разом обернулись. Обе высокие стройные красивые. Но одна - воплощение женственности, вторая - амазонка. Светлые каштановые локоны спускались по плечам амазонки, и темные ресницы были кротко опущены, и вся ее поза выражала покорность судьбе, но было в ней что-то, что заставляло признать ее, что-то что говорило, отойди в сторону иначе тебе не поздоровиться. Но где скрывалось это что-то? Может в широких скулах, а может в гордо поднятом подбородке? Или в слегка раскосых прозрачно-синих глазах? Или в тонкой усмешке, поселившейся на ее мягких губах? А может в тонкой фигурке, напряженной как тетива лука, и тонких длинных пальцах сжатых в крепкие кулачки?.. И все признавали это, потому что понимали - она пойдет до конца, ей терять нечего.
  - Мне все понятно, - повторил парень.
  Он усмехнулся, увидев, как амазонка по старой привычке приняла боевую стойку и ее кулачки взлетели на уровень ее лица с тонкими чертами и носиком с небольшой горбинкой. Первая девушка мягко поднялась и вышла из раздевалки. Незнакомец медленно подошел к амазонке. Та опустила кулаки и с трудом разжала их.
  - Странно. Я всегда покорял девичьи сердца. Но не твое. И теперь я понял почему. Ты - льдинка. И все. Я полюбил льдинку. Странно... Как я мог так ошибиться в тебе. Обычно на раз угадываю, какой человек. Но с тобой я ошибся. Впервые.
  Голова амазонки склонилась к плечу. Прозрачно-синие глаза смотрели пристально и серьезно. Усмешка вновь вернулась на ее губы. А ему так захотелось сказать ей что-нибудь такое, чтобы она ответила ему. Ответила искренне, не прячась за панцирем равнодушия, не прячась за толстым слоем льда.
  - Какая я? Какая я, по-твоему?
  - Сильная, но слабая. Красивая, но не признающая своей красоты. Безупречная, но стремящаяся понять себя. А еще страстная и пылкая...
  - Страстная?.. Пылкая?..
  - И одинокая...
  Амазонка отвернулась. Голова упала на грудь. Губы дрожали. Глаза были плотно зажмурены.
  - Уйди... - глухо прошептала она.
  Он не спорил. Медленно не сводя с нее серых глаз, он шел назад. Но вот дверь хлопнула. И амазонка упала на скамью.
  
  Зима. Идет снег. Тихо. Вечер. Прохожих нет. Они стоят вдвоем под фонарем.
  - Я могу на что-то надеяться?
  - Нет.
  - Почему?
  - Не люблю пустых надежд. И не дарю их другим.
  - Прощай.
  - Прощай.
  - Мы снова увидимся? Когда-нибудь?
  - Нет.
  - Прощай... И прости.
  Он ушел. Амазонка, молча, смотрела ему вслед. На губы ее привычно скользнула усмешка. Вдруг по щеке прокатилась слеза. Девушка аккуратно сняла ее кончиками пальцев и удивленно посмотрела на искрящуюся капельку.
  - А я думала, что разучилась плакать в десять лет.
  Молчание. Амазонка снова превратилась в ледяную статую. Льдинка. Прозрачно-синие глаза так похожие на осколки льда все еще смотрели вслед растворившемуся в этой круговерти снега человеку. Наконец она шевельнулась.
  - Прощай.
  Амазонка развернулась, и вскоре даже силуэт ее исчез в метели. Только фонарь светил, развевая окружавшую его ночь. Прошла минута, и фонарь, мигнув, погас. Ночь опустилась на улицы города.
  
  Прошло три месяца.
  - Ты ведь ее подруга. Ты общаешься с ней?
  - Нет. Не ищи ее. Она уехала из города...
  - Куда?
  - Не знаю. Я честно не знаю. Поверь.
  - Я верю.
  - Видно судьба у нее такая: быть одной. Всегда одной.
  - Нет. Она не сможет.
  - Она сильная.
  - Нет. Она слабая. Ее слабость в ее силе.
  - Что? Я не понимаю.
  - Эта ее сила... Этот панцирь, скованный из острых осколков льда... Он рожден ее слабостью и нежеланием признать эту слабость.
  
  Прошло еще два месяца.
  - Она мне звонила.
  - Правда?! Где она?!
  - Ты ее так любишь... Ты можешь знать.
  - Что знать?.. Почему ты так говоришь?.. Так, что становиться больно...
  - Она в клинике. И сейчас у нее есть надежда. Ты не вини ее. У нее просто раньше даже этого шанса не было.
  - А сейчас?
  - Это неизвестно.
  
  Амазонка стояла у окна. Она осунулась и сильно похудела. Только сейчас был шанс, была надежда. И лицо ее светилось. Она была бледна, но каждому было понятно, что сейчас она сильнее, чем когда-либо. И ее решимость была так велика, что становилось страшно.
  Он смотрел на нее. Она все еще его не замечала. Он смотрел на нее. Нет, она не была льдинкой. Это был не лед. Это была броня, защита, которая спасает не ее, а людей, которых она любит и которые любят ее. Она готова была на все, лишь бы эти люди не пострадали. Даже отказаться от них. Только бы им не было больно. Но ведь больно ей. Да, ее слабость в ее силе, в этом ледяном панцире.
  - Я был прав. Я не ошибся. Ты сама противостояла себе. Лишь бы доказать всем, что тебе глубоко на них наплевать.
  Она резко обернулась на его голос. Лицо ее еще сильнее побледнело. Губы дрогнули. Она хотела что-то сказать, но ни звука не сорвалось с ее потрескавшихся губ.
  - Я был прав.
  - Зачем ты здесь.
  - Я люблю тебя. И я никуда отсюда не уйду.
  - Шансов почти нет.
  - Мне плевать. Пока есть время, я буду рядом. Я и так потерял много времени. На этот раз ты не сможешь прогнать меня.
  Она молчала. Только губы ее дрожали. Он медленно подошел к ней. Обнял. Она не отстранилась.
  - Позволь мне быть рядом. Просто позволь. Ты мне не веришь, но я все равно люблю тебя, моя амазонка, моя льдинка.
  - Я знаю... Я всегда это знала...
  
  - А что дальше? - спросила я.
  - О чем ты конкретно?
  - Ну... Выжила ли она. И остались ли они вместе. Что с ними сейчас.
  - Ты видела мою старшую сестру? Ну, ту, которая приходила с двумя ребятишками...
  - И красавцем мужем?
  - Да. Это и есть амазонка. Та, которая отказалась от всех кого любила, лишь бы не сделать им больно. И та, которую все-таки нашла ее настоящая любовь.
  Я молчала. Моя подруга сидела, склонив голову набок, и хитро улыбалась. Что тут поделаешь?! Она меня знает. И я, не выдержав, рассказала ей о них о всех: о Ружане, о Тасе, о Сергее, об Олеге, Владе... Подруга посмотрела на меня пристально, проверяя, не лгу ли я. Хотя прекрасно знала, что все это правда.
  - А что с ними было дальше?
  Я удивленно посмотрела на подругу. Что было дальше... Как ей рассказать об этом, ведь сама знаю только вкратце об этом. Как рассказать о том, как Сергей, смеясь, представлял Ружане своего приятеля Влада, а Ружана Владу представляла свою сестру Тасю. Как Тася, улыбаясь, качала на руках племянника. Как Влад умолял Ружану отговорить сестру от поступления на журфак. Как они смеялись, вспоминая о прошлом, и грустно молчали, упоминая брата Сергея. Как об этом рассказать?.. Я помолчала и тихо спросила:
  - Знаешь, что объединяет всех этих людей?
  - Все они реальны.
  - Да, но не только это...
  - А что еще?
  Я прикусила губу, потом улыбнулась и сказала всего пять слов:
  - Они жили долго и счастливо...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"