Когда мы отошли от табачного ларька, мой друг тщательно рассортировал свои монеты; в левый карман своего жилета он засунул мелкие золотые монеты, в правый - мелкие серебряные, в левый карман своих брюк - горсть монет достоинством во много су, наконец, в правый карман - серебряную монетку достоинством в два франка, которую он обследовал с особенной тщательностью.
"Что за странная и кропотливая работа по сортировке денег!" - подумал я про себя.
По дороге мы встретили нищего, который дрожащей рукой протянул нам свой картуз. Я не знаю, может ли что-нибудь волновать больше, чем немое красноречие этих молящих глаз, в которых человек с тонкими чувствами прочтет смирение и упрек одновременно.
Нечто похожее в плане глубины сложных чувств можно прочесть в слезящихся глазах собаки, когда ее бьют.
Милостыня, поданная моим другом, была намного щедрее моей, и я сказал ему:
- Вы правы: удовольствие от того, что мы делаем сюрпризы, уступает лишь радости при получении подарков.
- Да монета-то была фальшивая, - спокойно ответил тот, будто желая найти оправдание своей расточительности.
Но в моем жалком мозгу, слишком поглощенным стремлением видеть полдень в два часа дня (а природа одарила меня, увы, этой злосчастной способностью), внезапно возникла мысль о том, что подобное поведение моего друга было бы извинительным лишь в том случае, если тот хотел привнести в жизнь этого бедолаги яркое событие, может быть, даже узнать о разных последствиях, пагубных или иных, которые могла повлечь за собой фальшивая монета, попавшая на ладонь к нищему. Может, ее удалось бы разменять на настоящие монеты? Вела ли она в тюрьму? Кабатчик или булочник, например, могли потребовать арестовать беднягу как фальшивомонетчика или распространителя фальшивых денег. Для бедного мелкого спекулянта фальшивая монета могла бы за несколько дней стать и источником богатства. Так моя фантазия рисовала разные картины в том же русле, наделяя крыльями душу моего друга и дедуктивным методом делая всяческие заключения из всех возможных гипотез.
Но мой друг внезапно прервал эти мечтания, вторя моим мыслям:
- Да, вы правы: нет большего удовольствия, чем поразить человека, давая ему больше, чем он ожидает.
Я вперил взгляд в самую глубь белков его глаз и меня пронял страх от вида сияния в них несомненной искренности. Я ясно видел, что ему хотелось быть милосердным и одновременно с этим совершить выгодную сделку; сэкономить сорок су и завоевать сердце Бога; попасть в рай с экономией на затратах; и, наконец, бесплатно получить звание "благодетеля". Я был почти готов простить ему его желание насладиться криминальными утехами, на которые я в тот миг считал его способным; я бы назвал любопытным и необычным сам тот факт, что он находил развлечение в компрометации бедняков; но чего я никогда ему не прощу, так это нелепости в его расчетах. Никогда не простительно совершать злые поступки, но в самом понимании того, что творишь зло, есть всё же некоторая заслуга; а самый непростительный порок - это творить зло по глупости.