--
Папа, расскажи мне сказку! - маленький мальчик поднял голову с подушки и умоляюще посмотрел на отца.
--
Ну хорошо, - согласился он, устраиваясь рядом с сыном. - Вот слушай. Тогда я был совсем маленьким...
--
Как я? - перебил его сынишка.
--
Нет. Постарше. Не отвлекай меня, а то придётся засыпать без сказки. Так вот. Жил я тогда со своим отцом и дедом в старом деревянном доме в далекой деревне. Телевизора у нас не было, компьютера -- и подавно. Помню, была весна. Но какая! Зима позавидует! А что делать длинными холодными вечерами? Общаться. Собирались мы, девчонки и мальчишки из деревни, в нашем доме у моего дедушки. Все его очень любили, особенно ребятня: дед знал много сказок и рассказывал их нам. Вот одну из них я хочу рассказать тебе.
"Это было очень давно, - начал свой рассказ дед, - вас тогда еще и не было. Жил я с женой и маленькой дочерью в доме на краю деревни. Жили, как говорится, не тужили, своим хозяйством -- держали корову, овец.
Сразу за двором дома был овин, за которым начинался лес. Сейчас леса уже не те, более гостеприимные что ли. А тогда и волки водились, и рысь можно было встретить.
В тот год зима была особенно свирепая. Стояли трескучие морозы.
Тогда-то к нам в сарай и повадился волк. Каждую ночь приходил и утаскивал в лес по одной овце. Вот уж по истине умный зверь! От сарая в лес его следов как ни искали -- найти не могли. Как умудрялся пробраться в сарай -- для меня до сих пор загадка. Дверь мы запирали на засов, иных путей, ведущих внутрь, известных мне, не было. Жена причитала: "Нечистый дух, оборотень ходит. Сам двери открывает".
Я в это не верил.
Как-то раз решил запустить собаку на ночь к овцам. А собака у меня была -- загляденье. Когда-то подобрал на дороге щенка, думал, будет хорошим сторожем. А вырос-то! От ушей до хвоста семь четвертей, аршин и полтора вершка росту, семь пудов весу1. Сам бланжевый2, с тёмной мордой, тёмной спиной и косматый. Умный, сильный. А добрый-то был! Так и назвали мы его, Добряком значит.
--
Полно тебе страх на детей наводить. - донесся старушечий голос с печки.
--
Твоё, старуха, дело помалкивать, да похлёбку варить, - отозвался дед. - Так вот вырос пес охранником прекрасным и охотником: по следу шёл великолепно, не уставал, да что там -- на медведя один на один ходил, заваливал. Сейчас такой собаки не отыщешь: меделянин3 звалась, на псарнях цари и князья держали. Как уж сей щенок потерялся, для меня загадка одна.
Но это я отошёл от темы.
Ночью услышал, как Добряк мой лаем заливается. Значит-де, волк снова навестил овечек наших. Я с ружьём -- и на двор. Захожу, а волка-то уже тю-тю, и нет! Умный был, чёрт.
На утро подсчитываю я овец. Гляжу.. Батюшки! А матки-то самой лучшей и нет. Утащил, значит. Да и несколько ягнят порезал.
Тут я стерпеть не мог.
Взял собаку, ружьё -- и пошел в лес. Авось и удастся найти логово зверя. Благо, в этот раз мне повезло. Как только ступил на овин, гляжу: цепочка следов тянется через поле прямиком в лес.
"Тяжело идёт, - тогда подумал я, глядя, как след обрывался глубокими ямами, когда волк вместе с овцой проваливался в сугробы. - Ишь, чёрт! Тяжело, а всё тащит!"
Добряк пошёл по следу. Долго тогда мы по сугробам шли, солнце ярко светило, морозец усиливался. В конце-концов наткнулись мы на волчье логово.
На небольшом взгорье, прикрытом валежником и со всех сторон поросшим ивняком, была вырыта нора. Снег вокруг был грязным, красным. Везде кости и остатки шкур разбросаны были. Волки-то они чистоты не держат.
Стал я ружьё заряжать. Едва только успел щёлкнуть затвором, как из норы на меня кинулась тёмная тень -- огромная чёрная волчица, взлохмаченная и с облезлой шкурой. Это я уже осмыслил потом. А тогда от неожиданности опрокинулся на спину в снег, и понял, каково это, когда душа в пятки уходит. Ещё немного, и всё закончилось бы печально, но тут мой Добряк подлетел к волчице сзади и сбил её с ног. У него была привычка: сначала ударить добычу грудью, а потом уже "взять". Так он поступил и теперь. Волчица от удара ткнулася головой в снег - упала на колени и не могла подняться, так как Добряк сидел у неё на затылке. Мой Добряк прижал её своим весом. Волчица только зло щёлкала зубами и захлёбывалась недобрым хрипом.
Я довершил дело.
"Жене на шубу пойдёт, - разглядывая шкуру приметил я. - То-то ли она порадуется".
Взвалив волчицу за спину, я уже было собрался возвращаться домой, как моё внимание привлекло тихое поскуливание в норе. Бросив волчицу обратно в снег, заглянул я в логово. А там! Три чертёнка сидят. Тёмные, головастые, хвосты тощие, а сами зубами щёлкают на меня. Волчата, значит. Ишь, черти!
Что мне было делать? Оставить -- не переживут они зиму, мамку-то ихнюю я убил. В деревню забрать? Ох, жёнка меня в лесу бы жить заставила вместе с этими волчатами...
Домой я возвращался уставший, но довольный. Уже будучи во дворе дома ветер донёс до меня отдаленный волчий вой. Но я не предал ему значения.
Шкура волчицы до сих пор вон на печке лежит, старуха ею укрывается -- указал детишкам на печку дед. Ребятня посмотрела: и правда, чёрная, порядком вылинявшая шкура, лежала на ней.
--
А что было дальше? - наперебой закричали дети.
--
А вот слушайте.
На ночь посадил я своего Добряка на цепь, в сарае охранять овец было не от кого. И пошёл почивать. Ну, спать по-вашему, - пояснил дед заметив непонимание на лицах детей.
Утром проснулся я от заливного захлёбывающегося собачьего лая. Жена осталась спать, а я вышел на крыльцо проверить. Кровь моя застыла в жилах. Не от мороза, хотя был он крепким, а я стоял в одних валенках да рубахе. Но от увиденного.
Посреди двора сидел большой пушистый волк. Серый, с чёрной маской на морде. Собака на привязи надрывалась лаем -- но цепь не позволяла ей добраться до волка. А зверь сидел спокойно, по средине двора, спиной к собаке и мордой в сторону крыльца, не обращая ни малейшего внимания на надрывающегося пса.
Однако не это вызвало у меня страх. Но моя дочь, игравшая в снегу, всего в нескольких метрах от дикого зверя. По малолетству и по глупости она не убегала. Даже наоборот, проявляла интерес к необычной "собаке". Всего один миг отделял меня от катастрофы жизни. В тот момент я понял, какого это, потерять родное дитя".
Дед смолк, переводя дух и словно припоминая события того дня. Мальчишки, застыли в ожидании, не смея вдохнуть.
"Тем временем волк поднялся со снега и не спеша приблизился к моей дочери. Ребёнок протянул ручки навстречу "собаке". Я машинально сделал шаг с крыльца. Волк остановился и поднял на меня благородную, покрытую сединой морду,посмотрев прямо в глаза.
До сих пор я помню этот взгляд -- глубокий, спокойно-мудрый и непередаваемо печальный. Понял я тогда, что он -- глава той семьи.
"Не трогай дочь, возьми лучше меня", - одними губами прошептал я.
--
Папочка! - дочка только заметила меня и радостно, как-будто волка не было и в помине, подбежала ко мне. Я прижал её к себе одной рукой. - Смотри какая собачка!
Волк же смотрел на меня внимательно, заглядывая в самую душу, словно передавал мне своё чувство боли. После чего медленно повернулся и, одним прыжком перемахнув забор, направился в лес.
Дед прекратил свой рассказ и глубоко вздохнул. Ребятня сидела, затаив дыхание, и во все глаза смотрела на этого седого худощавого старика, не веря, что такое далось ему пережить.
--
Он отомстил тогда, - будто размышляя над давно минувшим событием, продолжил дед. - Но отомстил без крови. Тем самым дав понять, что он сильней людей.
В комнате повисло напряженное молчание. Каждый обдумывал последние слова деда и представлял себе эту историю.
--
А цепь-то какая была, - нарушил тишину голос старухи с печки, - такого махину-пса, а выдержала. Теперича цепи не такие, рвутся быстро.
Дед только рукой махнул, проведя скрюченными пальцами по черной шкуре, свисавшей с печи".
Отец замолчал, бережно прикрывая сына одеялом.
--
Это всё? - проговорил маленький мальчик, поднимая голову с подушки, и явно желая послушать продолжение сказки.
--
Да. Сказке пришел конец. - пояснил отец, укутывая сына одеялом. - Пора спать.
--
Я ещё сказка будет? - зевая спросил сынишка у отца.
2* - Меделянская собака, меделянин - древняя, истинно русская порода крупных собак, относимых к догам и молоссам, ныне не существующая. Предки меделян появились на Руси еще до татаро-монгольского нашествия. Упоминание о меделянских собаках, меделянах можно найти в произведениях Достоевского, Куприна, Алексея Толстого. Название "меделянские", а иначе "медиоланские", произошло от старинного названия города Милан -- Медиолан. Использовались меделяны в первую очередь для травильной охоты, чему способствовали внушительные размеры, необычайная сила и отвага этих собак. При этом меделяне не были злобными, их считали умными и очень привязчивыми к своему хозяину; имелись, по-видимому, только у князей и дружинников и ценились очень высоко. Во второй половине XIX века меделяне стали постепенно исчезать. Одной из причин послужило то, что с отменой крепостного права содержание больших псарен многим помещикам стало не по карману. К началу 20 века меделяне сохранялись только в Гатчине - месте Императорской охоты. Возможно, что породу можно было бы хотя бы частично спасти, но началась вторая мировая война, затем революция - и меделяне окончательно исчезли, как, впрочем, многие другие российские породы собак.