Я хорошо помню тот день. Генри пришел с работы домой раньше обычного. Я возилась на кухне, расставляя посуду для обеда. Мария и маленький Пых играли у себя в комнате.
За окном было ветрено, а в доме тепло и уютно. Я была счастливой женой и матерью, любящей и любимой.
-Здравствуй, дорогой, - сказала я. - Ты сегодня так рано. Я даже не успела с обедом.
-Спешил. У меня хорошая новость.
-И какая? - оглянулась я.
Генри сиял от счастья:
-Все решилось. Мою кандидатуру утвердили.
Новость была действительно хорошая. Фирма, в которой работал мой муж, открывала новый филиал на побережье. Долгих три месяца шли обсуждения и споры о кандидатуре на эту должность. Говорят, что мужчины должны быть честолюбивы. Мой муж был таким. Он мечтал об этой работе. И он ее получил.
Я завизжала от радости. Наверное, слишком громко. Потому что в дверях кухни появилась испуганная Мария, из-за спины которой выглядывал не менее испуганный Маленький Пых.
Сказать, что я была счастлива, значит, не сказать ничего. Я родилась и выросла в маленьком городке. Большой город, куда мы переехали после свадьбы, угнетал меня. Я задыхалась от его шумных улиц, загазованного воздуха и бесконечной толкотни вечно суетящихся людей. Мне было пусто и одиноко в этом огромном городе. И море... Я скучала без моря. К тому же здоровье Маленького Пыха, за свои два года перенесшего три воспаления легких, внушало опасения. Доктор, старичок Лаун, постоянно советовал сменить климат и пугал нас страшными последствиями. Лучшим для мальчика он считал морской воздух.
К счастью, предпереездные хлопоты заняли немного времени. Муж удачно разобрался с делами на старой работе, через агентство мы быстро нашли покупателя на нашу квартиру. Большие города постоянно испытывают недостаток в жилье. Поэтому на нашу квартиру в чистом и уютном районе сразу нашлись покупатели.
Генри несколько раз ездил на побережье по делам и одновременно присматривал для нас новый дом. Но без меня не мог принять окончательного решения. Поэтому в одно из воскресений, предварительно договорившись с Эллен, приходящей няней наших детей, мы отправились вместе. Выехали рано утром и к поздней ночи собирались вернуться обратно.
Городок оказался именно таким, каким я и ожидала увидеть: тихим, неторопливым и чистеньким.
Агент по недвижимости, милая, приятная дама лет сорока, встретившая нас около кафе, где мы пообедали, показала три дома.
Мы выбрали двухэтажный миленький дом, недалеко от центра города, на спокойной улице. Цена нас вполне устроила. К тому же он продавался со всей обстановкой, что исключало хлопоты по перевозке мебели.
Подписав необходимые бумаги, мы, как и планировали, к вечеру вернулись домой.
Следующие две недели запомнились хлопотами по продаже нашего дома, оформлению бумаг на перевод Марии в другую школу, посещению врачей с сыном.
Переезд назначили на предрождественскую неделю. Нам очень хотелось светлый праздник встретить в новом доме.
Все получилось, как и планировали. Новый дом детям понравился.
В школе начались каникулы. Дети были дома и в меру своих сил обустраивали свои комнаты, расположенные на втором этаже дома.
По объявлению в газете я нашла приходящую няню, молоденькую девушку по имени Лиззи, которую дети встретили очень доброжелательно.
У меня появилось свободное время, и я решила заняться покупкой рождественских подарков.
Труднее всего оказалось найти подарок для Марии. Хотелось для дочери купить что-нибудь особенное и запоминающееся. Я испытывала перед ней вину. С рождением Маленького Пыха и его постоянными болезнями девочка не получала требуемого внимания, отсутствие которого я пыталась компенсировать дорогими подарками. Ах, если бы я знала, чувствовала, как Мария нуждается в ласке и заботе, вела бы себя совсем по-другому. Только сейчас, испытав страшное потрясение, я поняла, какая же Мария еще маленькая.
Блуждая по улицам городка, я увидела магазин детских игрушек. Он неуклюже приткнулся между двумя большими домами и был совсем неприметным. Я спокойно могла пройти мимо него, если бы не искала чего-то подобного.
Магазин оглушил меня воспоминаниями детства. Точно такой же был в моем родном городе. Я часто затаскивала маму в магазин и часами могла любоваться игрушками, ровненько расставленными на полках. Чего там только не было: куклы, машинки, пирамиды и даже почти настоящая железная дорога. Удивительно, но и продавец в магазине был похож на мистера Брауна из моего детства.
-Я могу чем-нибудь вам помочь? - пожилой мужчина улыбался во весь рот. - У нас очень хороший выбор игрушек.
-Да, я вижу. Я ищу подарок для своей дочери. К Рождеству. Что-нибудь интересное.
Старичок посмотрел на меня, прищурившись, и повернулся к полкам с игрушками.
-О! я знаю, что вам нужно. Думаю, что вашей дочери понравится.
Он бережно снял куклу с верхней полки и протянул мне. Что за чудо была эта кукла! Белые вьющиеся волосы спадали до самых плеч, ярко - голубые глаза обрамлялись длинными ресницами, алый ротик улыбался. Одета кукла была в воздушное розовое платьице с карманом на животе. И что самое удивительное, на кармане золотыми нитками было вышито имя. Имя моей дочери - Мария. Как могла я не купить эту прелесть?
Продавец, все так же мило улыбаясь, упаковал куклу в коробку, повязав ее большим красным бантом.
А потом пришло Рождество с его хлопотами, запахом елки и праздничным обедом.
Нарядно украшенный стол ждал нас в столовой. Маленький Пых сидел за ним на своем стульчике, я поправляла разложенные на столе приборы, а Генри помогал мне. Мария возилась в своей комнате. Она собиралась надеть новое платье и, наверное, вертелась перед зеркалом. Я волновалась, что рождественский гусь остынет.
-Мария! Спускайся, - крикнула я в нетерпении.
Ответом была тишина.
-Несносная девчонка, - пробурчала я. - Из-за нее все остынет.
У мужа было праздничное настроение.
-Ну что ты. Дай девочке покрасоваться перед зеркалом.
Но вскоре и ему надоело ждать. Тем более что гусь удался на славу. По комнате летал умопомрачительный запах.
-Мария! - крикнул Генри.
Дочь даже не откликнулась. Так не хотелось злиться в этот день, хотелось быть доброй и снисходительной. Но всему есть свой предел, и я, набрав в легкие побольше воздуха, крикнула:
-Мария! Если через минуту не спустишься, начинаем без тебя.
Наконец Мария появилась.
Я до мельчайших подробностей помню этот момент. Дочь в голубом платье, белых чулочках и в тон платью туфельках была похожа на маленькую принцессу. Светлые волосики распущены по плечам. Я разрешила ей в праздник не заплетать косу. Мария посыпала голову золотыми блестками, и при свете ярких ламп они сверкали. В руках девочка держала куклу, мой подарок, которую нашла сегодня утром под елкой. Как и обещал продавец, кукла очень понравилась Марии, и она весь день не выпускала ее из рук. Даже не дала поиграть Маленькому Пыху, который тянул свои ручонки к новой игрушке.
Мария, хотя и маленькая, но все-таки женщина, почувствовала, что мы восхищены ее видом. Она посмотрела в зеркало, висящее над камином за нашими спинами, чтобы убедиться еще раз в своей красоте.
И вдруг до этого счастливое лицо дочери исказилось гримасой ужаса, глаза расширились, и она закричала. Такого крика я не слышала никогда в жизни. Мы с мужем бросились к ней.
Мария выронила куклу и осела на ступеньки лестницы. Наступила тишина. Только звук падающей по ступенькам куклы нарушал ее.
Генри первым подбежал к Марии и подхватил ее. Безжизненное тело повисло на его руках.
-Доченька, доченька, что с тобой? - тормошил ее Генри.
Я подбежала к ним, но увидела только бессмысленный взгляд Марии.
Маленький Пых заплакал, но мы даже не обратили на него внимания.
Генри бережно отнес девочку в кроватку. Мария по-прежнему не подавала признаков жизни. Печать ужаса не сходила с ее лица.
Я была в панике, но, сохранивший способность соображать, Генри позвонил врачу, который, несмотря на праздничный день, не отказал нам в просьбе осмотреть девочку. Он сказал, что у нее шок, поинтересовался о его причине. Мы с мужем ничего вразумительного ответить не смогли. Не знаю, что подумал о нас доктор, да в тот момент мне было абсолютно все равно, сделал укол, выписал лекарство и пообещал зайти завтра с утра.
После укола Мария уснула. Девочка успокоилась, лицо ее разгладилось. Я поверила, что все будет хорошо. Генри занимался Маленьким Пыхом, который все время рвался в комнату Марии, но мы не разрешили ему заходить, чтобы не побеспокоить сон дочери. Генри принес уроненную куклу и усадил на комод напротив кроватки.
Ночь прошла спокойно, Мария проспала до самого утра. Я с надеждой ждала ее пробуждения, чтобы узнать о причине ее испуга.
Но утро не принесло ответа на мой вопрос. Мария ничего не помнила о случившемся. А я не хотела беспокоить ее своими вопросами. Дочь снова была весела и подвижна. А большего мне и не требовалось.
Генри ушел на работу, а мы с детьми решили смотреть по телевизору детские передачи. Хотя наш просмотр не был слишком удачным. Мы шалили и баловались.
Доктор, появившийся у нас к обеду, осмотрел Марию и остался доволен ее видом. Никаких последствий после вчерашнего шока у девочки не было.
Перед уходом он еще раз поинтересовался причиной испуга девочки. Но я опять не смогла ему ничего объяснить.
Я думала, что кошмар вчерашнего дня закончился навсегда. Как же я ошибалась. Это было только началом.
Ночью нас разбудил крик Марии. Мы с Генри бросились в комнату дочери и нашли ее сидящей на кровати с натянутым на голову одеялом. Я прижала девочку к себе, чувствуя дрожание ее маленького тела. Я гладила по худеньким плечикам и слушала невнятное бормотание:
-Кукла. Кукла. Она смотрит.
Я оглянулась на куклу, все так же сидящую на комоде, и подумала, что за весь день Мария не играла с ней. Да и Маленький Пых не требовал дать ее в руки.
-Успокойся, доченька. Все хорошо. Тебе приснился страшный сон. Только сон.
Но Мария продолжала шептать:
-Кукла. Кукла.
Я попросила Генри унести куклу из комнаты и прилегла рядом с дочерью. Вскоре, согретая моим теплом, Мария успокоилась и уснула.
Назавтра у дочери поднялась температура, и я оставила ее в кровати. Мария рассматривала книжки, показывала мне понравившиеся картинки, но от обеда отказалась. Да я и не настаивала. Недавно я прочитала в "Журнале для Родителей", что больного ребенка ни в коем случае нельзя заставлять кушать через силу. Все ресурсы организма направлены на выздоровление и не могут позволить себе роскоши тратиться на переваривание пищи.
Я занималась своими домашними делами и сыном, часто забегая в комнату дочери. Мария была спокойна и ничто, кроме высокой температуры, ее не беспокоило. Я даже решила не приглашать врача, прекрасно зная, чем лечить ребенка от простуды. А именно такой диагноз я поставила своей дочери.
Вечером я прочитала Марии ее любимую сказку про ослика, дала микстуру от температуры, укрыла одеялом и, поцеловав перед сном, выключила свет. Мария покапризничала по этому поводу, но после строго оклика успокоилась.
А ночью нас опять разбудил крик.
Непонятно откуда взявшаяся кукла сидела на комоде, а Мария бормотала, как в бреду:
-Боюсь. Она смотрит на меня.
Я накричала на мужа за его глупую шутку с возвращением куклы в комнату дочери. Я прекрасно помнила, что ее не было здесь вечером. Генри клялся, что не приносил куклу.
Я ему, конечно, не поверила. Сама я ее не видела весь день, а подумать на Маленького Пыха было просто смешно. Кто же другой мог это сделать?
Наутро Марии стало хуже. Жар не спадал. Доктор, приглашенный мною, внимательно прослушал девочку, ощупал со всех сторон, но ничего угрожающего жизни не обнаружил. Мария постоянно просила пить и боялась одна оставаться в комнате. Мне пришлось пригласить няню Лиззи, чтобы она присматривала за сыном. Я не знала, что за болезнь приключилась с Марии и, опасаясь инфекции, не пускала Маленького Пыха в комнату дочери. Насчет Пыха я была спокойна. Лиззи прекрасно с ним ладила, развлекая играми и сказками.
Она и меня попыталась развлечь, когда я пришла на кухню выпить чая. Мария после очередного укола заснула. И я смогла покинуть ее комнату. Маленький Пых тоже спал после обеда.
Мы сидели с Лиззи за столом напротив друг друга и пили горячий чай.
-Я давно вам хотела сказать, - проговорила Лиззи. - Да все стеснялась. Боялась, что вы меня дурочкой посчитаете. Но тут Мария заболела. Я думаю, что будет лучше, если я вам скажу.
Я заинтересованно посмотрела на девушку. Лиззи была очень неразговорчивой со взрослыми и то, что она первой завела разговор, удивило меня.
-Ну, и о чем ты хочешь рассказать?
-О доме.
-О доме?
-Да, о доме. Вы только не смейтесь. Но этот дом плохой. Так бабушка моя говорит. Она даже не разрешала мне вначале у вас работать. Говорила, что дом принесет несчастье.
-Глупости, - сказала я. Мне было, конечно, не до смеха, но и серьезным данное заявление Лиззи не посчитала.
-Не знаю. Я тоже в бабушкины разговоры не очень верю. Она старенькая и иногда всякую ерунду говорит. Но когда она узнала, что Мария сильно заболела, забеспокоилась и просила передать, чтобы вы уезжали из дома, если не хотите потерять девочку.
-Глупости, - повторила я опять. - У Марии простуда. Скоро поправится. Все в детстве болеют. Да и не только в детстве.
-Конечно, Мария поправится. Это не я так говорю. Бабушка просто просила передать, что в доме Зло и вам лучше уехать.
К этому разговору я отнеслась без должного внимания. Сейчас я понимаю, что мне надо было прислушаться к предупреждению сразу. Но скажите, кто в наше время прислушивается к таким бредням?
Но последующие события изменили мое мнение.
Марии с каждым днем становилось все хуже. Доктор оказался бессильным. Лечение, назначенное им, не принесло Марии никакого облегчения. Приглашенные другие врачи тоже в бессилии разводили руками.
А я - современная женщина, ранее не верующая ни в какую чертовщину, начала верить. Я поняла, что Зло не в доме. Зло в кукле, подаренной мною на Рождество.
Если бы я начала рассказывать об этом, то слушающие меня посчитали бы сумасшедшей. Но это так.
Кукла возвращалась в комнату Марии каждую ночь. Не спрашивайте меня, каким образом. Я не знаю. Даже после того, как Генри отвез ее на свалку за несколько километров от дома, утром она сидела опять на комоде.
После этого случая я, оставив детей на Генри, отправилась в город, в магазин детских игрушек. И я его не нашла. Улица, дома все было на месте. А магазина игрушек не было. Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Вот тогда я и поверила, что в жизни есть место необъяснимому.
Генри мне не поверил, решив, что я просто заблудилась, не нашла в чужом городе магазина. Но я-то знала, что это не так. Я прекрасно помнила то место.
Лиззи к нам больше не приходила. На следующий день после нашего разговора, она позвонила по телефону и, долго извиняясь, отказалась от работы у нас. Генри пришлось взять отпуск, чтобы быть дома с Маленьким Пыхом.
Я ругала себя, что из-за своего неверия не захотела выслушать Лиззи.
Мне необходимо было встретиться с бабушкой Лиззи, чтобы узнать, что она имела в виду, говоря о Зле в доме. Я искала способ помочь моей девочке.
-Что вы знаете о предыдущих хозяевах дома? - спросила меня пожилая женщина, согласившаяся на встречу.
Я позвонила Лиззи и попросила о встрече с ее бабушкой.
-Ничего. Мы купили дом через агентство.
Бабушке Лиззи было лет семьдесят, но выглядела она прекрасно. Шустро передвигалась по дому, и ее руки были постоянно заняты делом. Даже, когда мы сидели с ней в гостиной и вели разговор, в руках ее мелькали спицы. Старушка вязала ажурный шарф из белого акрила. Я не могла оторвать взгляда от быстро мелькающих спиц.
-Вот так всегда необдуманно поступает современная молодежь.
Под молодежью она подразумевала нас с Генри.
-Нет чтобы навести справки, поинтересоваться покупкой. Все спешат, спешат... А куда, спрашивается? - ее неторопливая речь совсем не гармонировала с быстрым мельканием спиц.
Это создавало в моей душе неудобство. Да я и волновалась об оставленной дома Марии.
-Что вы знаете о нашем доме? Лиззи говорила, что вы о нем плохо отзывались.
-Плохой дом, - коротко ответила старушка. - Уезжать из него нужно.
-Не можем мы. Девочка совсем слаба.
-А не уедите - совсем потеряете, - сказала она это так просто, без эмоций, что у меня по коже побежали мурашки.
А потом замолчала. Мне показалось, что молчит она слишком долго. Я жалела о потраченном напрасно времени, готова была уйти.
-Этот дом, - вдруг неожиданно заговорила бабушка Лиззи, - построил Джим Беккер еще до войны. Я в ту пору еще была совсем девчонкой. Но мы жили по соседству, и я прекрасно помню, как Беккер привез молодую жену откуда-то издалека. Красивая она была, зато так и запала в мое сердце.
Звали ее Мария.
Я вздрогнула. Совпадение с именем дочери показалось мне дурным знаком, и я с нетерпением ждала продолжения рассказа.
-Любил он Марию очень сильно. Но любовь его была какая-то неправильная. Ревновал к каждому столбу. Моя мама, вечная ей память, помню, говорила, что даже в магазин не отпускал, держал затворницей в доме, друзей и соседей всех отвадил. Да... Разная она, любовь-то, бывает.
А потом война пришла. Хоть и далеко отсюда, но и нашего городка коснулась. Многих мужчин призвали в армию, многие и не вернулись. Беккеру повезло. Не долго повоевать ему пришлось. Чуть ли не в первом бою, где-то во Франции, ранили его в руку, и домой отпустили.
Вернулся он угрюмым и злым. Из дома Беккеров часто стали раздаваться шум и крики. Не знаю, люди наговорили или сам придумал, но обвинял Беккер Марию в измене.
А потом соседи пропали, исчезли. Полиции понаехало. К моей матери приходили, интересовались Беккерами. Мама ничего не знала.
Разные разговоры тогда ходили. Кто-то говорил, что уехали они, а кто-то рассказывал страхи, что в порыве гнева убил муж Марию и сам себя прикончил. Не знаю. Но с тех пор никто их в нашем городе не видел.
-Ну и что? - поинтересовалась я. История давно минувших дней не заинтересовала меня. Мои проблемы были намного серьезнее.
-А то, что дом для всех позднее живших в нем приносил беду. Разную. Но чаще всего заканчивающуюся смертью, объяснения которой никто не мог найти. Вот и зовут его "Проклятым домом". Жители города знают его историю. Никто не согласится в нем поселиться. Покупают только такие как вы, приезжие. Но никто долго в нем не остается. Бегут, не думая о деньгах. Вот и вам продали его дешево. Так ведь?
-Так, - что там скрывать купили мы его очень дешево и радовались этому.
-Вот я и говорю: уезжать вам надо, пока не поздно.
Легко сказать: "Уезжать!". А как уедешь? У Генри хорошая работа, да и мне городок понравился. На покупку нового дома денег у нас нет. Этот, как я поняла из разговора с бабушкой Лиззи, продать сложно.
Нельзя сказать, что я полностью поверила в рассказ старой женщины, но сомнения в душу он внес. Из-за безысходности и не в то начнешь верить. Генри, которому я все рассказала, как мог, старался меня успокоить.
Но как тут успокоишься, если дочери с каждым днем становилось все хуже. Мария ослабла до такой степени, что не могла вставать с кровати. И эта проклятая кукла. Она не давала мне покоя. Последние ночи я спала в комнате девочки. Только рядом со мной Мария успокаивалась.
На третий день после посещения бабушки Лиззи мне на глаза попалась городская газета. Последнее время мне было не до газет, но тут что-то заставило взять ее в руки. На последней странице, там, где находятся всякие объявления и реклама, я прочитала:
"Мадам Катрина.
Ясновидящая.
Снятие порчи, очистка дома, предсказание будущего".
Я позвонила по указанному телефону.
-Я ждала вашего звонка, - с удивлением услышала я. - Я буду у вас сегодня вечером. Желательно, чтобы дома никого не было. Кроме вас и девочки, разумеется.
Вечером я отправила Генри и Маленького Пыха на прогулку.
Ровно в назначенное время раздался звонок в дверь. Я открыла. На пороге стояла женщина лет тридцати в строгом черном костюме. Я не знаю, как должны выглядеть ясновидящие, но по моему мнению, явно не так. Женщина скорее походила на коммивояжера, предлагающего свои товары.
-Мадам Катрина, - представилась она, проходя в квартиру.
Я провела ее в комнату Марии. Девочка спала. Последние дни она все время спала, обессилив от высокой температуры, которую не сбивали даже уколы.
Ясновидящая, или кто она там была на самом деле, постояла у кроватки, внимательно вглядываясь в лицо дочери. Потом резко дернулась, осмотрела комнату и остановила свой взгляд на кукле, спокойно сидящей на комоде. С тех пор, как я стала ночевать в комнате Марии, кукла не пугала дочь и мы, оставив попытки убрать ее из комнаты, не обращали на нее внимания. По негласному договору с Генри мы не говорили о тех ненормальностях, что происходили с куклой.
Мадам Катрина подошла к кукле долго смотрела на нее, а потом, резко развернувшись, подошла к двери. Казалось, что меня она не замечает. Мадам Катрина вышла из комнаты, подошла к лестнице и стала спускаться. Потом остановилась точно на той же ступеньке, что и Мария в тот страшный день, и села на нее.
Мне показалось странным, что женщина слишком долго сидит без движения. Я подошла к ней. Глаза ее были широко раскрыты и смотрели в зеркало, расположенное в столовой напротив лестницы.
-Вам плохо? - поинтересовалась я.
Женщина вздрогнула, будто очнулась ото сна, и посмотрела на меня.
-Это случилось в праздник? - то ли утвердительно, то ли вопросительно произнесла мадам Катрина.
-Да, на Рождество.
-Рождество... - медленно и будто бы с трудом произнесла она.
Так говорит смертельно уставший человек.
Ясновидящая такой и казалось. Глаза провалились, с лица сошел румянец, руки, опущенные на колени, мелко дрожали.
-Почти месяц назад. Ваша девочка очень сильная, если смогла столько выстоять.
Я не выдержала:
-Что? Что случилось с моей дочерью?
Я почти кричала.
-Вы знаете? Вы можете нам помочь?
Боль, надежда - все собралось в этом моем крике. По щекам текли слезы, я не могла успокоиться.
-Давайте выйдем на улицу, - проговорила женщина, тяжело поднимаясь со ступенек.
Я оглянулась на комнату дочери. Там было тихо. От моего крика Мария не проснулась.
На улице мадам Катрине стало лучше. Она глубоко вдыхала свежий воздух, и краска вновь возвращалась на ее лицо.
Мы сели на скамейку, женщина достала пачку сигарет и с наслаждением закурила.
-Вы знаете историю дома? - спросила она через некоторое время.
-Да, мне рассказывали. Но...
-Вы не верите этому, - сказала она. - А зря. Знаете, в мире слишком много загадочного, чтобы просто от него отмахиваться.
-Я не знаю. Это все так странно. Проклятый дом, необъяснимые смерти жильцов. Я привыкла думать по другому, всему находить рациональное объяснение.
-А я нет, - резко сказала она. - Вы можете считать меня шарлатанкой, но я действительно вижу. Я не родилась такой. До двадцати трех лет была похожа на вас: не верила ни в черта, ни в бога. А потом авария. Мой парень погиб, я три недели провела в реанимации. Когда очнулась, это уже была не я. Я стала другой. Думала, что сошла с ума. Потом научилась с этим жить и помогать людям. Я вижу и прошлое, и будущее людей, с которыми общаюсь.
-И вы знаете, что произошло с Марией?
-Знаю.
-Да не тяните вы. Расскажите скорее. Ведь мучения дочери с каждым моментом все сильнее.
-Этот дом действительно проклят, - начала она говорить. - Проклят убийством, совершенным много лет назад. Но самое страшное, что душа женщины, убитой здесь, не нашла успокоения. Мужчина вывез труп, но не предал его земле согласно подобающим обрядам. Вот душа и мучается. Она вернулась в дом и поселилась в нем. До сих пор она ищет успокоения.
В тот день, на Рождество, вы сами стали причиной болезни вашей дочери.
Я хотела возразить, но она остановила меня взмахом руки.
-Конечно, невольной причиной. Вы сидели за столом, девочка не выходила из комнаты. Вы стали ее звать, три раза произнеся ее имя. И Мария пришла. Вернее, две Марии: ваша дочь и неуспокоенная душа. Знаете, старые зеркала имеют магическую силу. Даже ученые признают это. Но объяснения, конечно, не находят. Зеркало - это дверь между нашим миром и миром духов. Вашей дочери очень повезло. Не она отразилась в зеркале, а ее кукла. И в куклу вошел дух той Марии. Через куклу он вытягивает силы вашей дочери.
-Что же нам делать?
-Похоронить куклу. Пригласить священника, отпеть. Все как положено. И дочь ваша поправится. Она сильная.
Я слушала мадам Катрину и хотела верить ей. Я готова была поверить во все. Только бы спасти дочь.
Но один вопрос мучил меня. Я не находила ответа.
-Скажите, а почему я не нашла магазин детских игрушек? Я ведь его искала.
-Здесь, - она усмехнулась, - нет никакого волшебства. Я знаю этот магазин. Он существует, никуда не пропадал. Просто вы его не нашли. Заблудились или не заметили. Не надо искать необъяснимое там, где его нет.
На следующий день мы похоронили куклу за оградой кладбища. Священник странно посмотрел на меня, когда я обратилась к нему со своей просьбой. Но, пересчитав принесенные мной деньги, согласился.
После этого Мария стала поправляться и уже через неделю я впервые после болезни вывела ее во двор погулять.
Переполненная счастьем я решила позвонить мадам Катрине и поблагодарить за помощь.
Трубку поднял мужчина, и на мою просьбу пригласить к телефону мадам Катрину ответил грубым голосом, что никакой Катрины в его доме не проживает. Газету со спасительным для нас объявлением я тоже не нашла.