Аннотация: Миром управляют совсем не те, кого считают правителями люди, не знающие, что творится за кулисами.
Сергей Соболев
Очень серьезная организация
Авторское название - "Киев, до востребования"
НЕТОРЖЕСТВЕННОЕ МЕРОПРИЯТИЕ
Помещение конференц зала оказалось несколько меньших размеров, чем предполагал Мокрушин. Почти треть его площади занимал овальный стол с нишей посeредине, в которой было устроено нечто вроде цветника. Вкруговую расставлены полтора десятка стульев с высокой спинкой; каждое место радиофицировано и снабжено ноутбуком; на столе стояли бутылки с минеральной и фруктовой водой. Часть противоположной от входа стены занимает демонстрационный экран: на нем застыло электронное изображение план схемы магистральных трубопроводов и иных объектов газотранспортной системы Восточной Европы...
Решительно все, казалось бы, было готово для приема VIP персон, которым, согласно существующим договоренностям, предстояло принять участие в торжественном пуске самого современного, самого крупного в Европе объекта подобного рода.
Но вместо бизнесменов и чиновников на торжество прибыли другие люди, которых, по правде говоря, никто не приглашал сюда в гости.
В конференц зале в данную минуту находилось не менее полусотни людей. Большинство из них - сотрудники технического персонала. В центре внимания сейчас были двое: мужчина лет тридцати пяти, одетый в светлый летний костюм, и некий субъект в милицейской форме, чье лицо скрывала черная шлем маска.
- Так ты, значит, торговаться с нами решил?! - "Мент" взвел "ПМ" и приставил его ко лбу Мокрушина. - А если я тебе сейчас мозги вышибу? Или предпочтешь, чтоб я тебе кишки сначала выпустил?! О от борзота...
Мокрушин уперся спиной в экран... дальше отступать было некуда. В прямом и переносном смысле. Если этот нервный товарищ нажмет на спуск, то его, Мокрушина, мозги забрызгают всю Западную Европу, куда - на схеме это выглядело особенно впечатляюще - тянулись с востока мощные магистральные газопроводы.
- Лучше торговаться, чем помирать, - сказал он, ощущая кожей холодное прикосновение металла. - Давай поговорим о конкретных цифрах.
"В зале - пятеро. - Мокрушин судорожно занимался подсчетами и еще пытался придумать хоть какой то выход из этой смертельной ловушки. - Они все тут контролируют!.. И еще неизвестно, какое количество дружков этого мента сейчас находится в других помещениях".
- Не в деньгах счастье! - процедил "мент". - А ты из этих, значит?.. Для которых тут торжественный прием устраивают? Ну, ну... Нет, мужик, не все покупается в этой жизни! И я тебе сейчас это докажу.
Стало очень тихо.
Большие настенные часы неумолимо отсчитывали время, нервно, как в тике, подергивая секундной стрелкой. До начала "энергетического" саммита в Санкт Петербурге оставались уже не часы, а минуты.
Интуитивно, как вспышка, подумалось: этот "мент" и вправду сейчас нажмет на курок!
А ведь как красиво, гламурненько все начиналось.
*****
В случае массовых беспорядков, инспирированных третьей стороной, а также при возникновении угрозы саботажа и диверсий на магистральных трубопроводах руководство Украины вправе поставить вопрос о совместной с силами блока НАТО защите и охране всего комплекса ГТС .
(Из секретного приложения
к документу "План целей
на 2006-2008 гг. в рамках
Плана действий Украина - НАТО" )
Миром управляют совсем не те, кого считают правителями люди, не знающие, что творится за кулисами.
Бенджамин Дизраэли
Глава 1
НЕПРИСТОЙНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Существуют как минимум две инстанции, от которых Мокрушин всегда ожидал каких нибудь подвохов. Но без которых, увы, существовать пока не научился. Это его собственное начальство, давно и навязчиво желающее увидеть сотрудника, известного в кругу "своих" под прозвищем Рейндж, лежащим в гробу (который медленно и торжественно опускают в свежевырытую яму в тихом уголке спецслужбистского Николо Архангельского кладбища). А также женщины; правильней сказать, отдельные прекрасные особи - милые, белые и пушистые, но столь же опасные, как пожирающая самцов "черная вдова".
Звонок застиг Рейнджа на выезде с расположенного под Балашихой спецобъекта, где он провел безвылазно трое суток, - начальство отказывалось отпускать его в отпуск, он должен был подвязать концы и разгрести накопившийся еще с весны "служебно документный поток".
Как и у большинства людей его профессии, у Мокрушина имелись две трубки: одна - с прошитым чип кодером - для служебного пользования, другая - casual, для повседневщины, для несекретных контактов.
На экранчике "несекретной" мобилы высветилась надпись "ХАЛЯВА". Рейндж усмехнулся: звонили с фирмы, где он вот уже второй год - для прикрытия - числится "консультантом по общим вопросам" (с весьма неслабым, кстати, денежным содержанием).
- Офис компании "Росзарубежгаз", - послышался в ушном динамике приятный женский голос. - Владимира Алексеевича можно к телефону?
- Минутку...
Рейндж, чуть притормозив возле КПП, поприветствовал жестом через приоткрытое боковое окошко знакомого с виду вахтера, затем, миновав поднятый шлагбаум, направил свой "Ниссан" цвета "металлик" в сторону Носовихинского шоссе.
- Да, я слушаю.
- Владимир Алексеевич, вас тут спрашивают по городской линии.
- Кто?
- Женщина. Назвалась Ларисой Аркадьевной. Сказала, что вы нужны ей по срочному делу. Просит соединить или дать номер вашего мобильного.
- Лариса Аркадьевна? - Рейндж, признаться, был удивлен. - А а... ну да, конечно. Она что, на проводе? Ну так соединяйте!
Он включил в салоне кондишн. На часах четверть восьмого вечера. Под колесами мягкий, как пластилин, асфальт, не успевший остыть после знойного июльского дня. А на проводе - вот уж не ждал - женщина, в изящных ручках которой мужчины, как правило, становятся мягкими и податливыми, как гончарная глина, как разогретый до нужной температуры воск.
- Алло... Влад? - Наверное, именно так звучал бы голос Моники Белуччи, научись она разговаривать по русски. - Ну наконец то! Ты сейчас где, дорогой? Ты в Москве?
- М м... да, неподалеку. Здравствуй, Лариса. Рад тебя слышать. А ты...
- Влад, нам нужно срррочно встретиться! - перебила его собеседница. - Я тебя весь день вызваниваю! Что у тебя со связью?! Ни один твой телефон не отзывается!
- Гм. Я был тут немного занят... в некотором роде.
- Короче, ты сможешь мне уделить пару часов своего драгоценного времени?! У меня к тебе очень... ну очень важное дело!
Мокрушин на секунду задумался. Около полугода назад он на пару с этой крученой красоткой участвовал в одной совместной акции. У руководства тогда возникла идея устроить развод померанчевым лохам (столкнув кое кого из этой публики лбами). Что то тогда получилось, а что то - не совсем. Рейндж был задействован в спецслужбистском прикрытии. Лично у него о той истории сохранились приятные впечатления. И не в последнюю очередь из за того, что ему удалось не только выйти сухим из воды, но и дважды затащить в постель - о чем он умолчал в служебном рапорте - эту суперстерву, эту редкостную суку в обманчиво приветливом женском обличии.
- Где и когда, Лариса?
- Приезжай туда, где мы с тобой виделись в последний раз. Там тебя встретит мой человечек, ты его знаешь. И не теряй времени на глупости вроде покупки цветов и шампанского... Мне нужен только ты, бриллиантовый мой, и более ничего!
Рейндж все же сделал крюк и заехал на городскую квартиру. Действительно, на автоответчике городского телефона обнаружился звуковой мессидж от Ларисы. В темпе принял душ, переоделся, отщипнул от заначенного дома немного наличности. После чего, не столько окрыленный перспективой свидания с пресимпатичной - что есть, то есть - дамой, сколько заинтригованный самим фактом внезапного ее появления в Москве, спустился вниз и забрался в оставленный у подъезда джип.
В десятом часу вечера, когда уже смеркалось и стало прохладно, Мокрушин свернул с Новорижского к Никольской слободе и уже вскоре припарковал "Ниссан" на стоянке возле французской ресторации. Именно здесь, в этом славном местечке, каких то пару месяцев назад, в первомайские праздники, он виделся в последний раз с Ларисой Венглинской. Она прилетала тогда в Москву на два или три дня из Великобритании, где осела уже довольно давно, обзаведясь через какие то свои связи вторым - британским - гражданством. А связи у нее, как уже успел ранее убедиться Рейндж, были весьма и весьма обширными - среди "толстых кошельков", проживающих как в стране туманов и вечнозеленых стриженых газонов, так и в той специфической среде, выходцем из которой является сам Мокрушин.
Он выбрался из джипа на свежий воздух. Пахло круассанами, кофе и дорогими сигарами; со стороны летней террасы доносились обрывки знакомой с юности мелодии "Люксембургского сада" и мужские и женские голоса. Справа от стоянки, напоминающей выставочную площадку VIP тачек новейшего поколения, находился красиво окаймленный по берегам огнями светильников, ухоженный пруд, в котором - с апреля по октябрь - клиент при желании мог лично выудить форель или золотистого карпа; спустя каких то полчаса улов в приготовленном виде оказывался на столе.
Рейндж выждал несколько секунд - не подойдет ли кто, не окликнет ли его Лариса или специально посланный ею "человечек". Не дождавшись реакции на свое появление - кроме пристального взгляда бдящего у входа в ресторан служащего, - он запер джип и неспешно двинулся по дорожке к водоему. Присел на одну из установленных на берегу лавочек, закурил. В прошлый раз им так и не удалось толком пообщаться. Они провели за столиком не более получаса. Судя по тем нескольким репликам, которыми они успели обменяться, Венглинскую интересовали его, Мокрушина, жизненные планы и перспективы. "Так ты уволился со своей службы, дорогой? - как бы прощупывая почву, спросила она. - Что, совсем ушел, подчистую? А чем занимаешься, если не секрет? Ищешь себя в этой жизни? Знаешь, я с первых минут нашего знакомства заценила твое остроумие... Но от тебя ведь и слова правды никогда не услышишь!.."
Свидание было прервано телефонным звонком - они не успели даже сделать основной заказ. Лариса, извинившись, умчалась на какую то дико важную и ранее не планировавшуюся, по ее словам, встречу. На следующий день, хотя и уговаривались, тоже не получилось свидеться. Венглинская позвонила уже из аэропорта Внуково 3, откуда чартером вылетала обратно в Лондон... "Володенька, миленький, извини... Да, я нехорошая, злая, "динамистка", но... Но ты мне нравишься, у меня на тебя есть планы. А значит, дорогой, мы с тобой еще увидимся!.."
Услышав шаги за спиной, Мокрушин обернулся. В подошедшем со стороны паркинга мужчине - лет тридцати с небольшим, обладающем крупными габаритами и цепким, профессиональным взглядом "прикрепленного" - он без труда узнал помощника bussines woman Венглинской, состоящего при ней личным шофером, телохраном, мальчиком на побегушках (а может, и еще кем по совместительству).
- Владимир Алексеич? - произнес плотный рослый мужчина, одетый в темные брюки и белоснежную рубаху с коротким рукавом. - А я вас внутри заведения дожидался...
"Так я тебе и поверил, - усмехнулся про себя Мокрушин. - Наверняка видел, как я подъехал. А не подошел сразу потому, что хотел убедиться, что я нарисовался здесь один, без "группы поддержки".
- Привет, Артем, - сухо сказал он. - Ну? А где сама Лариса Аркадьевна? Веди меня к ней!
- Вы один приехали? - уточнил порученец Венглинской.
- Я что, похож на человека, которому для общения с женщиной нужны помощники? Ну с? Что дальше?
Мокрушин встал со скамейки; они неторопливо зашагали по дорожке в сторону паркинга.
- Хозяйка ждет вас в... в одном адресе, - сказал Артем, подойдя к припаркованной рядом с мокрушинским "Ниссаном" глянцево черной "BMW 5Х". - Можете оставить свой транспорт здесь. За джипом присмотрят, не сомневайтесь.
- Ага, счас, - сухо сказал Мокрушин. - У меня нет привычки бросать машину абы где. И вообще... Что это еще за тайны мадридского двора!
- Хозяйка вам сама все объяснит.
- Далеко добираться?
- Поселок Мозжинка... знаете такой? Ну вот, туда и поедем.
Спустя каких то минут двадцать, миновав Звенигород, пара джипов проследовала через охраняемый проезд на территорию дачного академического поселка. Проехали мимо Дома ученого, свернули в какой то переулочек и тут же въехали в распахнутые ворота, за которыми находился аккуратный, в "неороманском" стиле, двухэтажный особнячок. Сам участок был обнесен краснокирпичной оградой эдак в два человеческих роста; тщательно выбритый газон, подстриженные туи, маленький, почти игрушечный, гостевой коттедж в противоположном от въездных ворот конце участка; никаких тебе теплиц, грядок и мангалов для жарки шашлыка. По антуражу смахивало скорее не на ближнее Подмосковье, а на какую нибудь "manor house" в английском графстве West Sussex.
Человек, открывший ворота, тут же куда то испарился. Оба джипа встали рядышком на площадке почти у самого входа. В окнах первого этажа со стороны фасада - они были расположены высоко, выше человеческого роста - мерцал голубоватый свет. "Собак здесь не держат, - подумал Мокрушин, - иначе какой нибудь полкан уже среагировал бы на появление припозднившихся гостей". Он захватил с заднего сиденья букет роз, купленный им, вопреки предупреждению Ларисы, по дороге, запер джип, демонстративно щелкнул брелоком, активировав "охранку", затем поднялся вслед за Артемом на крыльцо. Тот уже достал было из кармана связку ключей, но воспользоваться ими не успел - дверь открыла сама Венглинская.
- Здравствуй, Влад, - сказала она своим приятным, грудным голосом. - Спасибо, что отозвался на мою просьбу. Минутку, дорогой... - Она посмотрела на помощника: - Артем, в твоем распоряжении гостевой домик. Ну все, by...
Лариса заперла дверь и тут же - в коридоре - приникла всем телом к Мокрушину. Ее левая рука, скользнув под расстегнутый летний пиджак светлой расцветки, сначала легла ему на грудь, но, соприкоснувшись с подмышечной кобурой (ради свидания он сменил кобуру с "эксклюзивным" двадцатизарядным "глоком" на более компактную с "ПСМ"), переместилась на мужскую талию. Правая обхватила его гладко выбритый затылок. Венглинская встала на цыпочки; как бы играючись или примериваясь, она сначала коснулась влажными горячими губами его щеки, потом прикусила мочку уха, затем плотно, жадно приникла к его губам, протиснула язычок... И все это без стеснения, искренне, как это бывает среди влюбленных людей...
Наконец их губы разъединились; Рейндж, чуть отстранившись, протянул даме розы.
- Лариса, ты самая необыкновенная женщина из всех, кого я знаю, - сказал он, почти не сфальшивив. - Во всех... во всех своих проявлениях! Будь у меня царство... ну или нефтяная компания на крайняк... я бы не задумываясь бросил их к твоим ногам! Но! Но! "Полковник Кутасов нищ, господа..." Не понимаю, зачем я тебе сдался... Это про таких, как я, говорят - "отставной козы барабанщик"...
- Так я тебе и поверила. - Она взяла гостя за руку и увлекла его за собой. - "Отставной козы барабанщики" не разъезжают на новеньких джипах... Не носят итальянских костюмов из чистейшего льна и шелковых рубах за полтысячи баксов... И я сильно сомневаюсь, чтобы военным пенсионерам, даже отставным полковникам...
- Я так и не выслужил полковничье звание, - смиренно произнес Рейндж. - А как хорошо звучало бы, дорогая... подруга... или даже жена?.. полкового командира!.. В каком нибудь Забайкальском военном округе... Романтично, не так ли?
- ...полагалась личная секретарша в крутом офисе и право постоянного ношения личного оружия, - закончила она. - Да и проживаешь ты, насколько я в курсе, не в забайкальском захолустье. А в Москве, причем не в офицерской общаге.... Кстати. Поскольку мы с тобой... давние подельщики... а значит, близкие люди... задам "нетактичный" вопрос. У тебя что, н и к о г о сейчас нет?
- Э э э... В смысле?
- Брось! Ты меня прекрасно понял. Значит, тебя еще не окрутили? Кстати, хорошие у тебя духи... люблю я этот запах от "Хьюго Боcс"... классика!
Они переместились - поцеловавшись еще пару тройку раз - в гостиную, освещенную лишь подсиненным флюоресцентным светом, сочащимся откуда то из под навесного потолка. Рейндж поинтересовался, есть ли кто еще в доме, на что Лариса, усмехнувшись, отреагировала по английски: "I"m not Blondy!" Венглинская ненадолго отлучилась, чтобы поставить цветы в вазу с водой. Одета она была даже не то что по домашнему, но так, словно собралась на пляж или, к примеру, принять ванну: в один лишь короткий, до середины бедра, халат из черного блестящего шелка, небрежно запахнутый на груди. К тому же была босиком. Загорелая, с короткими, цвета крыла ворона, волосами и белоснежной улыбкой, она выглядела сейчас лет на двадцать семь, не старше. Или, если угодно, на те деньги и усилия, которые были потрачены на красоту и цветущий внешний вид.
- Милый, я так соскучилась по тебе. - Лариса помогла ему снять пиджак (после чего он сам отцепил кобуру с "ПСМ" - замотал в ремни и положил на журнальный столик). - Наконец то вижу нормального мужика! А то одни уроды вокруг... не мужики, а "простигосподи" в дорогих костюмах.
Последовал еще один проникающий поцелуй. Рейндж, пользуясь случаем, запустил руку под атласный халатик. Уверенно, по хозяйски - но не грубо - обмял тугую прохладную грудь, затем скользнул ниже, к ягодицам, почти не прикрытым узенькими "стрингами"...
"Только не надо мне парить мозги, что ты примчалась из Лондона именно за э т и м... - подумал он про себя. - Но хороша, чертовка... до чего же лакомый кусочек..."
- Минутку, дорогой! - Она ловко выскользнула из мужских объятий, успев слегка царапнуть его по спине своими острыми коготками (он был уже без сорочки, с голым торсом). - Сейчас... все будет в лучшем виде... Налей ка нам вина! Мне красного, "ротшильдского", себе по желанию... А я пока проверю, набралась ли вода.
Венглинская показала ему жестом на барную стойку, смонтированную в другом конце просторной гостиной, а сама проследовала - через коридорчик - в ванную комнату, откуда доносился легкий шум водяных струй. Рейндж неспешно откупорил бутылку вина, механически понюхал пробку... Затем, усмехнувшись собственным опасливым мыслям, разлил вино по фужерам; выковырял из пачки "мальборину", пододвинул пепельницу, закурил.
В сущности, он не так уж много знает о Венглинской. От того, что он с ней дважды переспал, более понятной она не стала. Пожалуй, даже наоборот... Он знал, что Лариса почти его ровесница. Что ей тридцать пять и что она прожила - и проживает сейчас - весьма бурную, насыщенную жизнь. Что трудовую деятельность она начинала секретарем референтом у банкира С., сбежавшего впоследствии - после дефолта 1998 года - в Вену. Что не один раз светилась в кругу очень влиятельных в ту пору мужчин в "логовазовском" клубе. Экономист по образованию (закончила Плехановку), она в равной степени блестяще использовала имеющиеся от природы, а также приобретенные за годы сурового отбора качества и способности: очень недурственные внешние данные, неженский, аналитического склада ум, умение заводить полезные связи и способность идти до упора ради поставленной цели, без чего по нынешним временам трудно рассчитывать на успех. Серьезно "поднялась" она, насколько Рейнджу было известно, в районе 2000 года. То есть в ту пору, когда самый непубличный российский олигарх Семен М., через посредничество которого клан тогдашнего украинского президента - с ведома и молчаливого одобрения старого, еще "домиллеровского" руководства Газпрома - создал сеть посреднических фирм и финансовую схему для расчетов при перепродаже части энергоресурсов, прокачиваемых через Украину европейским потребителям, доверил Венглинской руководство некоторыми из своих бизнес проектов. Среди них, что доподлинно знал Мокрушин еще по прошлому их с Ларисой совместному делу, было перераспределение средств, полученных за посредничество в экспортно газовой сфере, с целью приобретения перспективных объектов недвижимости и скупки крупных земельных участков на Украине (в Крыму, например), а также в странах Западной Европы, прежде всего в Великобритании. У нее имелись мобильные офисы в столицах нескольких европейских стран, включая Киев и Москву. В последнее время Венглинская - по ее же словам - занималась, опираясь на круг приобретенных за годы знакомств, так называемым консалтинговым бизнесом. Ведущие игроки которого чаще всех прочих смертных любят твердить: "могу и знаю, как это сделать" и "для нас нет ничего невозможного"...
- Дорогой, иди ко мне! - долетел до него женский голосок. - Одежду оставь в гостиной! И не забудь захватить бокал с вином!
- Иду, моя ласточка, - пробормотал Рейндж и загасил окурок о край пепельницы. - Иду, плутовка моя ненаглядная...
Добрую треть просторной, квадратов примерно в двадцать, ванной комнаты, как выяснилось, занимало джакузи с подсветкой. Запах, свежий, бодрящий, чуть отдавал сладковато пряными восточными ароматами. В голубоватой, слегка пульсирующей, пузырящейся воде, свободно откинувшись спиной на закругленный сглаженный край jacuzzi, расположилась Венглинская во всей своей неприкрытой наготе. Рейндж поставил оба фужера с вином на специальную полочку. Снял "боксеры" и, не дожидаясь особого приглашения, переместился в теплую, фосфоресцирующую, чуть покалывающую кожу тысячами газовых шариков водную среду...
- Гламурненько. Иди ко мне, детка...
Он попытался приголубить даму - прямо в джакузи, - но не тут то было.
- Take easy, darling . - Лариса убрала его руку со своей груди и царственным жестом велела держаться дистанции. - Сначала поговорим о деле. Прочие удовольствия оставим на потом. - Она, чтобы смягчить свои слова, рассмеялась, потом потянулась к бокалу с вином. - Знаю я вас, отставных спецслужбистов. Сначала норовите попользоваться - по полной программе... А потом делаете вид, что с девушкой не знакомы!
- Не стоит так цинично смотреть на жизнь. - Рейндж тоже чуть пригубил из своего бокала. - Я бы даже сказал - извращенно. Гм. Я так понимаю, у тебя, золотце, есть ко мне какое то дело? И мы будем обсуждать его прямо здесь, в jacuzzi? Кстати, я не таскаю на свидание диктофоны или иные средства записи. Так что могли бы спокойно поговорить в гостиной за столом. Хотя... - Он с усмешкой посмотрел на устроившуюся в противоположном углу бассейна обнаженную нимфу. - Не скрою, такие формы... такая форма беседы мне очень даже по душе. Итак, что за тема?
- Как всегда - деньги. - Она поставила бокал с остатками вина на край джакузи. Затем, воспользовавшись пультом, заметно убавила громкость легкой музычки, доносящейся откуда то из скрытых динамиков, так, чтобы музыкальный фон не мешал их разговору. Потянувшись вверх и в сторону - упругие формы груди показались во всей красе, - она вернула пульт на полочку, где также лежал ее навороченный сотовый - сапфировый корпус, золотой обод, безупречный дизайн; явно эксклюзивный образчик. - Мы ведь с тобой деловые люди, не так ли?
- Хм... Уже интересно. Продолжай.
- Влад, есть возможность хорошо заработать. Где то с полмиллиона баксов. Это по минимуму. Если масть ляжет как надо, то твоя доля может быть гораздо выше озвученной мной суммы. Поговорим на эту тему?
- Отчего ж не поговорить. - Мокрушин бросил на нее заинтересованный взгляд. - Мечтать вообще то не вредно. Кстати, "убитые еноты" нынче как то не очень котируются.
- Расчет можно произвести и в евро, - сказала Венглинская. - Проект, в котором я предлагаю тебе поучаствовать, не только осуществим, но и практически лишен всякого риска. Влад, я разве выгляжу в твоих глазах пустой балаболкой? Или то, чем мы занимались совместно несколько месяцев назад, являлось не реальным делом, а пустыми мечтаниями?
- В моих глазах ты выглядишь роскошной, желанной женщиной. Sweet dreams... сладкой мечтой. Как то недавно ты мне даже приснилась, darling. Правда, мы были с тобой - в моем сне - не в джакузи, а на белом, прогретом солнцем песочке на берегу теплого океана. Пальмы, лагуна... и мы с тобой вдвоем, загорелые, веселые, в чем мать родила... красота!
Он попытался переместиться поближе к нагой красотке, но та вновь дала ему понять, что совместное пребывание в джакузи еще не повод для домогательств.
- Лагуна, говоришь? - В ее голосе прозвучали странные нотки. - Лагуна... забавно... гм. Ладно. Вернемся к нашим баранам. Вернее, к вечнозеленым баксам. Влад, всего за несколько дней можно заработать хорошие деньги. Причем бабло ты можешь срубить практически без всякого риска...
...Чем дальше развивался этот их странный разговор, тем меньше он нравился Мокрушину.
- Лариса, по моему, ты меня не за того принимаешь, - в какой то момент он оборвал ее на полуслове. - Может, не стоит продолжать этот... этот "левый" разговор? Давай сделаем так. Ты мне ничего не говорила... ну а я, соответственно...
- Не будь идиотом! - резко сказала Венглинская. - Вернее, не стоит им прикидываться! Сейчас все делают деньги! На всем! Ничего противозаконного я тебе не предлагаю! Я не такая дура, чтобы лезть в какие нибудь "шпиёнские" дела или, скажем, в наркобизнес! Здесь совсем другое, Влад! То, что я тебе предлагаю, это рутинная коммерция! Это чистое посредничество, понимаешь?! Да я и сама всего лишь посредник, оказывающий услугу... скажем так... за ответную услугу! Кстати. Ты, котик, если выполнишь клиентский заказ, получишь не только свои бабки, но и, скажем так, выйдешь на совсем другой деловой уровень! Сколько ты получаешь в своей нынешней конторе?
- Корпоративная тайна.
- Ай, брось! - Она сердито шлепнула ладошкой по голубоватой, чуть пузырящейся воде. - Тысячи три или четыре "уёв"... Хотя такому, как ты, может быть, платят в районе пяти шести тысяч баксов. Но это же ничто, это ведь медные гроши по нынешним временам!
- Ну, мне то на жизнь хватает.
- Может, кто тебе и поверит, только не я. Я же вижу, что ты любишь жить полнокровной жизнью, любишь хорошо одеваться и вкусно кушать. И, что немаловажно, ты любишь общество красивых женщин...
- Вот с этим я точно спорить не буду.
- А все эти привычки подразумевают такие траты, которых ты, даже при своей новой и достаточно неплохо оплачиваемой работе, совершенно не можешь себе позволить! Я ведь тебе предлагаю не просто полмиллиона баксов... При том, что это немалые деньги для кого бы то ни было... Я предлагаю тебе по факту новую жизнь, в которой ты не только найдешь применение своим талантам и соответствующее вознаграждение, но и будешь - что дороже всяких денег - хозяином самому себе!
Рейндж хотел было смотаться к бару и плеснуть себе чего нибудь покрепче. Но тут же передумал: во первых, он за рулем, а во вторых, такие базары лучше вести на трезвую голову.
- Звучит заманчиво... - пробормотал он под нос. - Сформулируй ка, золотце, еще раз вкратце, что от меня требуется?
- Никаких подвигов от тебя пока не требуется. То, что ты со своими сохранил теплые отношения... даже после выхода в отставку... я в этом просто не сомневаюсь. Это тоже важно, тоже не повредит. Но меня сейчас, милый друг, волнует другое. Я просто хочу понять, есть ли у тебя прямые выходы на руководство концерна?
- Ничего себе заявочка... - пробормотал Рейндж. - Лариса, они же того... небожители! Живут себе где то на горних вершинах, как боги...
- Ладно, не прибедняйся! Ты работаешь сейчас в одной из газпромовских "дочек"!..
- У нас совсем маленькая фирмочка.
- Ага. Только ее почему то возглавляет один крутой питерский товарищ, носивший раньше генеральские погоны. И курировавший какое то время, хотя это обстоятельство и не афишируется, нынешнего главу концерна... Так вот. Я хочу знать, обладаешь ли ты нужными нам связями...
- Кому это - "нам"?
- Тебе и мне. Разве я не ясно выражаюсь?
- Продолжай.
- Так вот, я хочу понять, есть ли у тебя ходы. Не так, чтобы ты за месяц записывался в очередь на прием к какому нибудь сто двадцать восьмому заместителю! А так, чтобы ты снял трубку - когда ситуация того потребует, - позвонил важному, ответственному в их структурах человеку и смог донести до руководства кое какую информацию. Причем это будет не разовое действо, а процесс. Ну... типа - переговорного.
- Постой, постой... ты на что это меня подписываешь, детка?! Так этот твой "проект"... вы что, планируете шантажировать "газовиков"?
- Не вы, а мы, - спокойно сказала Венглинская. - И не шантажировать, а, наоборот, передавать им кое какие сведения, кое какую полезную информацию. Благодаря нам, кстати, "газовикам"... а может, бери структуры повыше... удастся - говорю пока осторожно - возможно, удастся избежать очень серьезных убытков...
- Ни ф фига себе... - процедил Рейндж. - Вот это... замес! Лариса, я не совсем понял. А что, против Газпрома готовится какая то акция? Против самой компании? Или против кого то из ее руководства? А может быть, не только против Газпрома, но и против нашей страны? Уф ф ф... Ты меня просто огорошила! Ты можешь сказать что либо более конкретно? Сообщить мне что то более определенно?!
- Сейчас не могу... сама мало что пока знаю, - уклончиво сказала Лариса. - Но через два или три дня буду уже располагать более детальной и содержательной инфой. Вот за это время, Влад, ты и должен определиться. Ты мужчина сообразительный, да и нужные нам для дела связи, полагаю, у тебя имеются... Кстати. Ты не просто неслабые бабки заработаешь на этом деле, но и получишь - наверняка! - дополнительные "бонусы" от своих новых работодателей, от газпромовских.
- Ну а твой то какой в этом деле навар? Чего то я не пойму, Лариса. Туманно объясняешь! Что за гешефт ты задумала?
- Меньше будешь знать, крепче будешь спать, - отшутилась та. - Тебе важно знать лишь то, что мы с тобой - посредники. Два звена некой цепи...
- Криминального характера?
- Это всего лишь бизнес, Влад, не придумывай лишнего! Ты лучше о другом думай! О том, что я тебе сказала! О вариантах денежных расчетов мы поговорим с тобой уже в другой раз.
- Лариса... а почему - я? У тебя же наверняка в знакомых ходят куда более крутые личности, нежели некий отставной подполковник.
- Никогда не пытайся вызнать у женщины, почему она сделала тот или иной выбор. - Лариса улыбнулась. - Вам, мужчинам, нашей логики не понять. В субботу, когда вернусь в Москву, я смогу передать тебе... сто тысяч зеленью. Затем - в понедельник или же во вторник - еще столько же...
- Гм... - Рейндж некоторое время производил в уме арифметические расчеты. - Что то концы не сходятся! Ты говорила про половину "лимона"!
- Сразу видно, что ты не бизнесмен, котик. - Лариса рассмеялась, затем плеснулась в него водой. - Это же будет аванс! Подай ка мне полотенце!
Венглинская, ловя на себе плотоядные взгляды "делового партнера", неспешно обвернула вокруг своих аппетитных форм небесного цвета банное полотенце с золотистой бахромой. Рейндж тоже малость прикрылся, намотав полотенце на бедра. Лариса, как ни странно, не спешила уходить из ванной комнаты. Она выдвинула верхнюю шухлядку в изящном, перламутровом шкафчике. Но вместо крема или какой нибудь дамской штуковины достала оттуда конверт, из которого вытряхнула в ладонь Рейнджу несколько - с полдюжины - цветных фотоснимков. На них были засняты два субъекта: на одном снимке вместе, беседующими о чем то своем у припаркованного возле какого то офиса джипа, на других - по отдельности. Фотосъемка, как сразу догадался опытный в таких делах Мокрушин, велась в скрытом режиме, без согласия попавших в кадр субъектов. Один из них, мужик лет пятидесяти, обладал довольно серой наружностью - один из толпы. Другой, которому около сороковника, наоборот, рослый, крепкого сложения товарищ... Судя по одежде и остаткам снега на тротуаре, снимали их зимой или в начале весны.
- Кто такие? - спросил Рейндж, покосившись на Венглинскую.
- Вот этот, который помоложе, - Лариса взяла у него один из снимков, - вербовал кадры для частных служб безопасности. Через него, кстати, набирали сотрудников для охраны некоторых частных объектов в Крыму. Имеет связи как в Москве, так и на Украине. У него консалтинговая фирма, приписанная в Реутово, называется - "ООО "Компания "Консалт Шанс". Сам он из бывших ментов, работал на Петровке, по некоторым сведениям, близок к тем "оборотням в погонах", которых прикрыли за то, что брали не по чину и лезли туда, куда их не просили... Второй... назовем его Лемминг...
- Это фамилия? Или погоняло?
- Прозвище, - помолчав немного, сказала Лариса. - Или, если угодно, оперативный псевдоним. Я тебе кое что о нем расскажу... но - потом. Ну что, насмотрелся на них? - Она ловко выдернула у него из руки тонкую пачечку фотоснимков, сунула их в конверт, затем определила его обратно в шухлядку. - Влад, очень нужна инфа по этим двум людям! В сентябре 1998 года было заведено дело против руководства столичного ЧОП "Лагуна"...
Рейндж, кое что слышавший об этом деле, многозначительно хмыкнул - теперь то он понял, почему Лариса так странно на него посмотрела, когда он произнес вслух слово "лагуна".
- Прикинь, есть ли у тебя концы, чтобы навести справки о тех, кто был его фигурантами. Интересует, где они сейчас, чем занимаются, названия их фирм, должности... За это заплатят дополнительно! Но наводи справки аккуратно, потому что у них у самих есть концы в спецслужбах!.. Ладно, бриллиантовый мой, что мы все о делах да о делах! - Она одним движением избавилась от банного полотенца, сопроводив это бесстыдное действо обворожительной улыбкой. - Пойдем, волчара, в кроватку... Я о таком матером самце мечтала с девичьих лет.
Они занимались сексом до трех ночи. Потом Венглинская сказала, что нужно немного отдохнуть, потому что уже в восемь утра ей предстоит выехать в аэропорт - она летит в Киев. Рейндж без труда расшифровал этот "тонкий намек". Быстро оделся, прицепил кобуру с "ПСМ". Уже на выходе, в коридоре, понизив голос до полушепота, сказал:
- Лариса, я пока ничего не обещаю. Кстати, ты когда планируешь вернуться с Украины?
- Скорее всего, через трое суток. Если я не смогу приехать, с тобой свяжется мой помощник, Артем. Кстати, дорогой. А если тебе самому... взять да и подъехать в Киев? На денек, скажем? Я тебя там свела бы с интересными людьми.
- В принципе, это не проблема, - уклончиво сказал Мокрушин. - Но я, пожалуй, предпочту иметь дело с тобой, а не с кем либо еще! В том числе и в плане денежных расчетов. Кстати, дорогая. - Он приобнял ее и шепотом, в самое ухо, сказал: - А ты не боишься, что я тебя "вложу" с этими вот "делами"? Что я донесу на тебя, скажем... "конторским"?
- Ай, брось! - произнесла она в полный голос. - Даже если и "стукнешь", то... то мне же совершенно нечего пришить?! Да ты и не сделаешь этого. Ты же мужик с мозгами, а не только с... большим "прибором"!
- Спасибо за комплимент.
- Может, возьмешь все ж таки авансец? Полста штук, скажем...
- В следующий раз, детка. Но учти, я и натурой кое с кого стребую...
Венглинская проводила гостя до машины. На прощание поцеловались, но как то отстраненно, даже деловито - как показалось Рейнджу, - без прежней страсти. Он завел движок. Когда Мокрушин выезжал через открытые настежь ворота, то мельком увидел чей то силуэт в темноте возле распахнутой брамы: но толком разглядеть этого человека ему не удалось.
Глава 2
ОХ, РАНО ВСТАЕТ ОХРАНА!..
Ночь выдалась буйная, хмельная, даром что у них была лишь одна бутылка шампанского!.. Всего то каких то три недели не виделись, а как будто пробыли в разлуке целую вечность! Может быть, и не следовало Оксанке сюда приезжать, но раз уж приехала, раз уж они устроили себе это тайное свидание, то так тому и быть: эта теплая украинская ночь будет безраздельно принадлежать только им двоим...
Гайдуков, когда узнал от "керiвника" , что через несколько дней будут готовы его новые документы, поначалу сильно обрадовался. Он почти полгода этого ждал: тормошил брательника, работающего в местных органах, маялся, переживал... И вот тебе пожалуйста - со следующей недели, если что то не сорвется в последний момент, он будет полноправным громодянином нэзалежной Украины. Москальское " ов" отвалится, отшелушится, как хвост у ящерицы, как нечто ненужное, мешающее, лишнее. В совсем еще недавнем прошлом он был Андреем Гайдуковым, уроженцем славного города Купянска на Харьковщине, военнослужащим Вооруженных сил Российской Федерации, майором внутренних войск. В настоящем он - беглый российский гражданин, сваливший - были веские причины - на Украину (откуда, как и с Дона в исторические времена, нынче "выдачи нету"). Зато в уже недалеком будущем он станет - согласно выправленным документам - Андреем Гайдуком... Вот такой неожиданный "разворот" ему пришлось сделать на тридцать шестом году жизни.
Впрочем, он пока числил себя - даже в мыслях - Андреем Гайдуковым. Пройдет, наверное, немало времени, прежде чем он свыкнется с новыми реалиями, прежде чем он окончательно поймет, что мосты сожжены и что ему, взрослому, сложившемуся человеку, придется начинать жизнь фактически с чистого листа.
Ближе к утру Оксана, прижавшись к нему всем своим горячим телом, задремала. Простыня была влажной от пота, но из приоткрытого окна наконец повеяло предрассветным холодком - дышать сразу стало легче. В лесу, до которого было рукой подать, пробудились первые пичуги; с другой стороны, где почти вплотную к берегу Роси подходит сплошная проволочная изгородь, доносились звуки лягушачьего оркестра... Гайдуков осторожно отодвинулся, стараясь не разбудить подругу. Когда он встал с тахты, на которой они провели первую половину ночи, пружины предательски заскрипели. Оксана сонным голосом спросила:
- Любый, сколько времени? Мне еще... не пора?
- Рано, около четырех, - шепотом сказал Гайдуков. - Поспи еще немного, хорошая моя. Я тебя через час разбужу, попьем кофе, перекусим... А потом провожу до самой станции!
Он надел трусы, натянул майку, сунул босые ноги в кожаные летние сандалии. В помещении, предназначенном вообще то для отдыха местных охранников, а вовсе не для любовных свиданий, царил зыбкий предрассветный сумрак. Кроме тахты, здесь находились стол, накрытый прожженной в нескольких местах сигаретами клеенкой, три шатких стула, шкаф, бэушный телевизор "Сони тринитрон", холодильник и электроплитка. Оксана свернулась калачиком, повернувшись лицом к стене. Гайдуков, нагнувшись, погладил ее по крутому изгибу бедра. Она чуть слышно сказала:
- Я все еще тебя хочу, любый... Если я усну, разбуди меня, ладно?
Он взял со стола початую пачку сигарет, зажигалку и вышел из помещения. Прогулялся в сторону туалета - свежесколоченной будки на два посадочных места, шагах в двадцати от "объекта", - ополоснул лицо над умывальником, затем вернулся к крыльцу, закурил. Природа постепенно просыпалась; край неба на востоке уже заметно высветлился, выпала утренняя роса, над зарослями ракитника, скрывавшими неширокое в этом месте русло реки, клубился туман. За спиной у Гайдукова - приземистое одноэтажное здание, в котором в незапамятные времена размещалась сельская школа восьмилетка. За этим строением, окаймленная кустами сирени, находилась площадка, с врытыми в землю столбами для волейбольной сетки и сваренными из труб опорами для баскетбольных щитов. За площадкой, в разросшихся кустах, располагалось щитовое строение, нечто среднее между коттеджем и бараком - его возвели эдак лет пятнадцать назад. Сельцо было маленькое, всего с полсотни хат; школу закрыли, а детишки ходили пехом - если через лес, напрямки, около четырех километров - в соседний населенный пункт, на "станцию", где была единственная в этой сельской округе средняя школа.
С конца восьмидесятых здесь, на объекте, несколько раз менялись хозяева. Одно время даже пытались соорудить базу отдыха (уж больно природа тут хороша). Пару лет назад на ветшающий объект наложил лапу один из районных "померанчевых" активистов, сумевший затем зацепиться в Киеве, где новые власти остро нуждались в местных кадрах. Весной нынешнего года бывшая школа и база отдыха вместе с земельным участком в девять гектаров были выкуплены столичной охранной фирмой "Славутич Щит". Вернее, ее руководителем, бывшим замначем киевского Управления ДСО полковником милиции в отставке Петром Криворучко. Петро Петрович, кстати, и есть тот самый "керiвник", что взялся помочь братьям Гайдуковым выправить документы "младшему", Андрею. Своим помогают повсюду; местные спецслужбисты в этом плане не исключение. Конечно, не будь Юрий Гайдуков "полезным человеком" - а он в полковничьем чине работает в центральном аппарате ДПС Украины, - то хрен бы кто и пальцем пошевелил, чтобы подсобить его сбежавшему на историческую родину от москалей брату. А так не только помогают решать проблему с легализацией, но и работу подыскали. Да, пока что на птичьих правах, да, не самая престижная и высокооплачиваемая у него покамест должность, но даже те две тысячи гривен, что он здесь получает, для местных считаются очень даже приличным заработком. Единственное, что напрягает, так это то, что он сидит на этой базе с апреля месяца практически безвылазно. Их здесь сейчас трое (был еще и четвертый, но пару недель назад его куда то забрали). Он, Гайдуков, за старшего. Один парень, Тимоха, которого кличут за глаза Амбалом - он примерно таких же габаритов, как знаменитые братья Кличко, - сейчас как раз дежурит у въезда, в сторожке, вместе с их четвероногой помощницей, овчаркой по прозвищу Джулька (которую, по правде говоря, местные за ее боевитый норов обзывают Юлькой). Их третий коллега, Роман, нелюдимый мужик лет тридцати с хвостиком, сейчас спит в бараке. Из за двух золотых коронок спереди, заменивших ему невесть при каких обстоятельствах вышибленные зубы, он больше смахивает на урку, нежели на охранника или бывшего спецназовца. Почему его сюда сослали, Гайдукову неведомо. А вообще то у них здесь не принято откровенничать: у каждого, как говорится, свои "скелеты в шкафу". К тому же они почти что не пересекаются. Во первых, дежурят поочередно по полсуток, во вторых, начальством велено привести территорию в порядок, так что беседовать им по душам особо как то и некогда.
Гайдуков бросил окурок в жестяную банку с водой. Задумчиво поскреб стриженную "под ноль" - по причине июльской жары - голову, мрачновато усмехнулся. Приезд Оксаны, с одной стороны, стал для него приятной неожиданностью. С другой - источником беспокойства...
Приехала она вчера около девяти вечера (Гайдуков как раз дежурил в сторожке на въезде). Добиралась из Киева, по ее словам, сначала на электричке до ближайшей станции, затем какой то частник подбросил уже почти до места. Раньше, когда Криворучко еще не ввел "казарменное положение", Оксана несколько раз наведывалась к Гайдукову. Правда, ненадолго, на пару дней максимум. Но начальство, руководствуясь какими то своими соображениями, запретило принимать здесь каких либо "гостей". Даже местных селян и тех не велено привечать. Гайдуков позвонил своей подруге (он почти два месяца жил в съемной однокомнатной квартире в киевском Святошино, которая принадлежит матери Оксаны Палей; через хозяйку, собственно, они и познакомились), объяснил - как ему казалось, внятно и доходчиво, - что у них тут что то вроде карантина и что он позвонит ей или же сам появится в Киеве, как только сможет... Но она все ж таки приехала. Причем без звонка: единственную мобилу охранникам дозволено использовать лишь для служебных целей, а сам номерок этот вообще запрещено давать кому либо из посторонних. Говорит: "Не лайся, Андрiю, я ж тебе кохаю! Если к вам нельзя, я тут немного постою, ладно? Или тебя заругают за то, что ты тут со мной "на посту" разговариваешь?"
Гайдуков в конце концов махнул рукой. "Не такой уж большой грех, - подумал он про себя. - Чай, не секретная ракетная база и не Форт Нокс, где хранится весь золотой запас США. Начальство без звонка обычно сюда не приезжает. Попрошу Тимоху, он подменит с "нолей" до утра. А Роман... А что Роман? Он тоже не похож на человека, который, чуть что, бежит закладывать собрата руководству..."
Было еще одно объяснение тому, что он решился оставить подругу на ночь на этом захолустном частном объекте, который он поставлен охранять. Гайдуков никогда не был особо жалостлив к людям. Наоборот, он привык считать себя человеком жестким, неуступчивым. Порой даже грубым. Весьма далеким от сантиментов и душевных метаний. Подтереть ближнему сопли, утешить, погладить по головке - это не к нему. Но с Оксаной, этой одинокой тридцатилетней молодой женщиной, которая столь неожиданно вошла в его изломанную, неустроенную жизнь, быть самим собой у него отчего то не получалось. Казалось бы, что в ней такого? Невысокая, чуть за метр шестьдесят, курносенькая, с короткой стрижкой, не дурнушка, но и не писаная красавица. По складу характера типичный "книжный червь". После окончания Киевского университета устроилась на работу старшим библиотекарем методистом в библиотеке "Могилянки" , да так там и зависла без всяких перспектив карьерного роста. При посторонних или малознакомых мужиках ведет себя сухо, сдержанно; с виду типичная старая дева, "синий чулок". Еще в детстве, когда ей было лет десять, у Оксаны случился сложный перелом лодыжки правой ноги. Она и сейчас носит специальную обувь; и хотя хромота ее почти незаметна, сама Оксана, кажется, и по сию пору комплексует по этому вот поводу...
Отчасти и по этой причине Гайдуков вчера не стал ее гнать в обратный путь. Своего транспорта на базе у них нет. "Раз приехала, то пусть остается до утра, - рассудил про себя Гайдуков. - Встанем часов в пять. В темпе позавтракаем, потом я провожу ее через лес до станции. И еще до восьми вернусь обратно на базу..."
Но, конечно, боже упаси ему когда нибудь прямо сказать Оксане, что среди чувств, которые он испытывает к ней, есть и жалость. Что он жалеет ее, "хромоножку". Что он и притулился к ней душой отчасти именно потому, что она точно так же нуждается в тепле, понимании и дружеском плече, как и он сам. Нет, он ей этого прямо никогда не скажет... Хотя она, конечно, сама прекрасно все понимает.
Услышав шум за спиной, Гайдуков резко обернулся.
Хлопнула входная дверь. На крыльце появилась Оксана: одной рукой она пыталась застегнуть "молнию" сбоку на юбке, в другой держала портативный "кенвуд".
- Андрюша... тут тебя вызывают... по рации!
Гайдуков взял у нее включенную на дежурный прием старенькую рацию, нажал тангенту, поднес к губам:
- На связи!
- Бл...ь! - донесся из динамика голос Тимохи. - Глухой?! Просыпайтесь! Шухер... мать перемать!!! Две тачки от шоссейки к нам едут... По моему, начальство!!
Гайдуков коротко произнес в эфир:
- Понял тебя. Ну вот... влипли! - мрачно сказал он, взглянув на свою всполошившуюся подругу. - Теперь меня поимеют... по полной программе.
- Андрюша, я не хочу, чтобы у тебя были из за меня неприятности, - торопливо произнесла Палей. - Что можно сделать? У вас же тут есть проход к лесу?.. Ты мне его как то показывал!
Гайдуков процедил под нос ругательство, но быстро взял себя в руки.
- Ладно, так и поступим! Оксана, хватай вещи и... и давай быстро на выход! Если подсуетимся... то, может, и пронесет!
Подруга метнулась обратно: за туфлями - она выскочила босая - и за сумочкой. Гайдуков чуть сместился в сторону, потому что угол строения мешал ему видеть "караулку" на въезде и шлагбаум. Ага, здоровяк Тимоха вышел из сторожки... Джульку он держит на коротком поводке... Вот он вручную поднимает полосатый свежевыкрашенный шлагбаум... А вот и тачки выехали из за поворота, они показались из за старого, с плоской крышей, домишки - сельский магазинчик как закрылся лет пять назад, так и стоит с наглухо заколоченными окнами.
Так, так... Впереди катит серый хозяйский джип "Гелентваген"... По корме у него следует какой то темно зеленый микроавтобус... вот этот транспорт ему, Гайдукову, совершенно незнаком.
"Ну и кого это леший несет в такую рань?! - Гайдуков был несколько озадачен, потому что он не помнил такого, чтобы Криворучко и его люди приезжали сюда в столь раннее время. - Блин... хреново есть!"
Он влетел в коридор, едва не сбив с ног Оксану, которая, повесив сумку на плечо и держа в руке пару туфелек, выскочила из комнаты для охранников, на ходу застегивая светло бежевую блузку.
- Успеем, - отрывисто сказал Гайдуков, хватая подругу под локоток. - Нет, Ксанка, не через "парадку"!.. А то могут увидеть! Да не волнуйся... это все мелочи... ерунда! Даже если и увидят?! Ну не съедят же, в самом деле...
Они выскользнули наружу через дверь пожарного выхода - с торца здания. Несколько шагов, и вот они уже в густом кустарнике, через который вилась тропка к лесу за оградой...
- Дальше я сама, Андрюшик!..
Гайдуков уже отчетливо слышал приближающийся рокот автомобильных движков. "Гелентваген" и микроавтобус, притормаживая, миновали "пост", возле которого - как и положено - начальство поприветствовал дежурный охранник с приданной собачкой...
- Ксанка, вот тут можно пройти к станции через лес, по тропе, - торопливо произнес Гайдуков. - А можно и над берегом, к селу, пройти! Ну все, дорогая... извини, что так вышло!
- Да знаю, знаю... сама виновата! - Оксана вложила ему в ладонь какую то скомканную бумажку. - Хотела сказать тебе кое что важное, но не успела. - Она приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. - Все, беги к своим! А за меня не волнуйся, любый, я взрослая... Не потеряюсь!
Гайдуков, матерясь про себя на все лады, метнулся через черный вход обратно в здание бывшей восьмилетки. Влетел в комнату, где они провели с Оксаной ночь, торопливо скомкал и убрал в шкаф лишние простыню и подушку. Увидев у ножки стола пустую бутылку из под шампанского, сунул ее туда же, в нижнее отделение шкафа. Застыл... прислушался... Обе тачки, кажется, уже подкатили к зданию школы! Быстро надел шорты, напялил на бритый череп бейсболку, после чего поспешил на выход, встречать столь внезапно нагрянувшее начальство.
Первым из подкатившего почти к самому крыльцу "Гелентвагена" вышел "керiвник": плотный, пожалуй, даже грузный мужчина лет пятидесяти. Ростом - чуть выше среднего, одет в светлые брюки и светлую рубашку с коротким рукавом, из под которой заметно выпирает нагулянное еще на казенных харчах начальственное пузцо... С Криворучко был и его зам Раткевич, занимающийся в их фирме кадровыми вопросами. Третьим из "Гелентвагена" - с заднего сиденья - наружу выбрался рослый, хорошо сложенный, сухощавый мужчина лет сорока с небольшим. Одет в длинные, ниже колена, песочные шорты, кожаные сандалии и рубаху табачного цвета с коротким рукавом. Вполне, надо сказать, стильно, по погоде. На голове бейсболка, в солнцезащитных очках, на поясном ремне - объемистая борсетка... Лицо гладко выбрито, кожа пропечена загаром, подбородок квадратный, волевой; ястребиный, с горбинкой нос придает лицу этого человека несколько хищное выражение...
"Где то я этого мужика уже видел, - промелькнуло в голове у Гайдукова. - И не здесь, на Украине... а в своей прошлой жизни".
Тот тоже повернул голову в его сторону и несколько секунд рассматривал сквозь свои стекла местного "секьюрити". Потом, как бы потеряв интерес к нему, потянулся к нагрудному карману, где у него лежали пачка сигарет и зажигалка...
- Щось ты не дуже проворный, Андрий?! - вместо приветствия сказал Криворучко. - Чи ты думаеш, що якщо тэбэ поставылы старшым, то ты можеш спаты без задних ниг? Га?
- А я и не сплю, Петро Петрович, - с трудом растягивая губы в вежливой полуулыбке, сказал Гайдуков. - Задачи, которые вы поставили на прошлой неделе, выполнены. На объекте никаких...
- Та понятно, - перебил его начальник. - Шо тут за происшествия могут у вас быть?! Соннэ царство... санаторий, а нэ служба! От! Люды со мной прыйихалы! Старшего зовуть... Лёня... э э э... Леонид Мыхайловыч! Ладно, потим познайомытесь... Оци хлопци... покы що трое... воны пожывуть тут з вамы декилька днив ...
К ним подошел Роман, хмурый небритый детина в шортах и майке, с тату в виде оскаленной акульей пасти на правом предплечье. Гайдуков, признаться, опасался, что тот мог видеть Оксану (а значит, способен запросто "вложить" его начальству). Но тот ни слова не проронил, даже виду не показал, что "что то не так". А может, и не видел девушку, потому что дрых у себя в бараке? Как бы то ни было, у Гайдукова потихоньку отлегло от сердца - кажется, пронесло...
Тем временем из грузового микроавтобуса выбрались наружу еще двое крепких парней, одетых тоже почти по курортному: в шорты, майки, бейсболки... Эти были помоложе, лет по 27-30, оба подкачанные, эдакие "Рэмбо". Один - рыжеволосый, другой - коротко стриженный брюнет. Рыжий, открыв кормовой люк, стал выгружать прямо на землю извлекаемые его коллегой из салона какие то объемистые сумки и перетянутые скотчем картонные коробки...
Андрей хотел подсобить им и уже было ухватил за ручки огромную синюю сумку, но его остановил начальственный окрик:
- Не лезь! Сами справятся! - Криворучко обернулся к своему заму: - От шо, Мыколайовыч! Наши покы що будуть жыты в "коттеджи". Цэ будэ по людски... гостям у нас все самое лучшее!
- Та цэ понятно, Петрович, - сказал зам, почти такой же "мясистый", как и сам глава охранной фирмы "Славутич Щит". - Всэ зробымо так, як мы и договаривались!
Гайдуков про себя усмехнулся: Криворучко и его зам разговаривали сегодня на еще более ужасном суржике, нежели обычно. А вот эти трое, что приехали с ними на базу, изъясняются, как он уже успел отметить про себя, на чисто "москальском" языке...
- Ну то проверь, як там они сделали работу! - Криворучко косо посмотрел сначала на Гайдукова, а потом на Романа. - Тимофей пусть и дальше караулит! А этих возьми с собой... посмотри, шо там с полигоном! Сделали ли мишени... насыпь осмотри... может, переделать что надо?! Ну и вообще, глянь чисто хозяйским оком! Ну а потом, хлопци, трохи позже, побалакаем с вами за дело...
Криворучко взял в комнате для охраны связку ключей. Поковырявшись немного в замке, открыл одну из запертых дверей в конце коридора, рядом с запасным выходом. За дверью находилось совершенно пустое - если не считать деревянного стеллажа вдоль стены - помещение с покрашенными недавно полами. Единственное окно оборудовано сварной решеткой; сама дверь металлическая, с добротным пятиригельным замком "мультилок".
- От сюда, хлопцы, складывайте все снаряжение, - сказал он, адресуясь к парням, которые занимались разгрузкой микроавтобуса. - А ось тут, - он толкнул от себя дверь с противоположной стороны коридора, - будете проживать... Шесть койко мест! Постельное белье вам выдаст Андрий: цього добра у нас тут навалом!
Они вдвоем зашли в комнату, предназначавшуюся для отдыха местных охранников. Петр Петрович хотел закрыть распахнутое настежь окно - прикрытое, правда, чуть парусящей на легком сквознячке занавеской, - но гость жестом остановил его: снаружи в комнату сочилась приятная прохлада. Большой свет зажигать они не стали, ограничившись включенным светильником, укрепленным на стене над изголовьем тахты.
- Ну то шо, Леон, подойдет? - спросил Криворучко. - Цэ, конешно, не люкс... Мы тут еще не сделали канализацию, так что все удобства во дворе. Там же оборудована "душевая"...
- Меня тут все устраивает, - оглядевшись, сказал гость. - Нормально.
Он повесил бейсболку на крючок возле входной двери. Пригладил рукой коротко стриженные, слегка тронутые сединой на висках волосы, после чего уставился на Криворучко.
- А вот этот мужик... Андрей... Это про него ты рассказывал? Гайдуков, кажется, его фамилия?
- Да, цэ вин. А шо?
- Что то мне его образина знакомой показалась... - Леон задумчиво потеребил подбородок. - Да, точно: я с ним уже как то пересекался... в прошлом! Между нами, это не есть good...
- Э э э... в смысле? - Криворучко достал из нагрудного кармана рубашки носовой платок и промокнул им испарину, выступившую на лбу. - Ты хочешь сказать, шо он, Гайдуков... знает, хто ты и шо ты? Леон, я ж тебе их хвамилии называл?! И даже давал почитать справку, шо мы на них составили! Шо ж ты мне сразу не сказал, что тебе нежелательно здесь с ним видеться?!
- Пока не увидел в лицо, не вспомнил, - сухо сказал тот. - Это про него ты говорил, что у него брат служит в какой то вашей спецслужбистской инстанции? И что он сам хотел бы, как только будут выправлены его новые украинские документы, податься куда нибудь за кордон? Типа в легионеры наняться, но уже под своим новым именем?
- Да, цэ так. Он, этот вот Андрий, для твоего дела, Леон, ну... совсем не подходит. Ты ж сам сказал, шоб я не привлекал "засвеченных" у нас тут людей?!
- Петрович, я просил вас найти для наших целей человек шесть семь с заданными четко параметрами! - На скулах гостя заметно вспухли желваки. - Тебя и твоего российского коллегу! Тебе, Петрович, еще в мае занесли на эти цели налом неслабую сумму! Напомнить - сколько?
- Та подожди, Леон. - Криворучко тоже посуровел лицом. - Я ж тебе четко все сказал... Нэма у мэнэ такых людэй, як вы хочэтэ! Дэ я вам их визьму... рожу, чы шо?! Вам надо было их в России искать!.. Ну или из Крыма кого выцарапать! А мы, уже со своей стороны, готовы принять ваш контингент! Я и Леммингу то же самое говорил еще на прошлой неделе! Гайдукова я тут держал, потому шо... Потому шо и эти двое, оставь их тут одних, могли сбежать или натворить делов! Ну... их то мне не жалко! Пропадут... и ладно! А вот Гайдуков... Да мне и его не жаль! Но тут надо крепко подумать...
- Вообще то думать надо было раньше, - хмуро сказал Леон. - Я просто удивляюсь тебе, Петрович... ты ж вроде опытный в наших делах человек?..
Оксана так разнервничалась из за случившегося, что даже не сразу обнаружила пропажу. Уже возле прорехи в ограде - таковой служила рабица, укрепленная на бетонных, в человеческий рост, столбиках, за которой начинался, собственно, лесной массив, тянущийся до самой станции, - она обнаружила, что посеяла туфлю. Как такое могло случиться, она и сама не понимала. Почему она не обулась сразу, как только они вдвоем с Андреем выскочили из здания школы, этого тоже понять не могла. Понеслась, как дурочка, босиком по стежке, петляющей в зарослях кустарника!.. Опомнилась, лишь когда обожгло ноги крапивой, густо разросшейся по обе стороны ограды. Левая туфля зажата под мышкой, а правая... Вот ее то она где то и посеяла.
Оксане стало так обидно, что она едва сдержалась, чтобы не расплакаться. Обувка у нее специальная, ортопедическая, сделанная по индивидуальному заказу. После перенесенной в детстве травмы правая нога у нее чуточку - на десять двенадцать миллиметров - короче левой. Она, конечно, имеет дома запасную пару туфелек, но... Но до дома еще как то надо добраться. А тут ведь через лес придется идти, пусть даже и по протоптанной тропе. На которую, кстати, еще надо как то выйти через буйно разросшийся подлесок...
Некоторое время она раздумывала, не в силах сообразить, как ей сладить с этой бедой. Решила вернуться немного назад и поискать выроненную где то по пути обувку (в этих зарослях саму то ее вряд ли обнаружат). Двинула обратно по тропке, глядя себе под ноги. И сама не успела заметить, как дошла - по полосе кустарника - до самого здания школы, до того места, где совсем недавно они напоследок обнялись с Андреем...
Так и не обнаружив оброненную где то туфлю, Оксана хотела было уже повернуть обратно. Что ж поделаешь, рассудила она, придется босиком плестись до станции, как это делали селяне в не таком уж давнем прошлом. Ну а там можно попытаться с частником сговориться. Или, на худой конец, дождаться открытия магазина. И прикупить себе пару женской обуви тридцать шестого размера - лишь бы было в чем до дому добраться...
Она именно так бы и поступила, если бы не услышала - отчетливо - мужские голоса, донесшиеся из открытого настежь окна. Из окна той самой комнаты, где они с Андреем совсем недавно прекрасно проводили вдвоем время.
...Позже Оксана так и не смогла себе объяснить, что же ее сподвигло на этот, мягко говоря, не самый умный поступок: подойти поближе к находящемуся на высоте человеческого роста окну, притереться спиной к стене и слушать то, о чем говорят чужие, незнакомые ей люди.
Может быть, причиной послужило то, что она отчетливо услышала имя и фамилию своего возлюбленного?
Оксана решительно не могла дать объяснение своему поступку.
Как бы то ни было, она слышала большую часть из этого разговора, явно не предназначенного для чужих ушей.
- Он же... этот Андрий... он пока не при делах! - Криворучко, которому все меньше нравился этот разговор, нервно скомкал в ладони носовой платок. - А когда твои остальные люди приедут?