Три слова: перемещения Даши Кошкиной... Куда и откуда? Кто эта девушка? Что за перемещения и почему? Что за смертельные сновидения ее ждут (и ждут ли)? Вернется ли она обратно? Давайте узнаем...
Когда Даша зашла ко мне на работу, я возился с дровами в подвале, пытаясь разжечь печь.
- Очень занят?
- Да ерунда, ты же видишь...
Девушка понимающе кивнула и села в старое кресло у стены (тут были теплые трубы, создавали уют).
- Ты зачем ее растапливаешь? И так ведь жарко.
Серьезность вопроса моей подружки показалась мне странной. Здесь никогда не было жарко. Во всяком случае, я постоянно чувствовал холод...
Даша внимательно следила за тем, как я забрасываю поленья в печную утробу. Закончив, я закрыл заслонку и с легкой радостью посмотрел на гостью. Даша была хороша: приятная фигура, мягкий голос, небесно-синие глаза, умеренный румянец симпатичного лица, сексуальная челка прически, светлые волосы... Даже одежда не слишком скрывала ее красоту (тело девушки так и манило к себе).
Я примостился на трубы с мягкой изоляцией и улыбнулся Даше.
- Тебе что-нибудь снится? - спросила подруга. Я задумался, затем усмехнулся и произнес:
- Что-нибудь эротическое?.. Нет... Мне сны давно уже не показывают. Даже кошмары. Отключили все каналы за ненадобностью, наверное...
Я коротко развел руками, раздумывая над целью ее внезапного визита. Приятно всё-таки, когда такая девушка способна составить тебе компанию.
- Кстати, чуть не забыла сказать... - Даша посмотрела на меня с максимальной строгостью своих прелестных глаз. - Никакого тебя вообще не существует. Ты давно мертв... Я говорю тебе об этом каждый раз, когда ты здесь появляешься. У меня, можно сказать, служба такая. Это мой подвал, а не твой.
Я ошарашенно уставился на Дашу. Старый кошмар развалился на части: кладбище вечности среди звезд вонзилось в глубину зеркал на окраине реальности; чащобы бесконечности стало заметать кислотным снегом, а свалка времени покрылась инеем чудес (в них каждый мог увидеть рогатого Деда Мороза с мешком детских трупов; уколотого наркотой полицейского, в спешке расстреливающего простых прохожих; извечный лунный вечер фонарей в далеком парке юной осени; оценку "плохо" на трусах; пластинку с песней Битлз про девушку-красотку; многослойное кладбище и кошмар, окончательно развалившийся на части)...
Когда призрак исчез, девушка вздохнула, покачала блондинистой головой, словно сочувствуя потере близкого друга, встала из кресла и покинула подвал по невозможно длинной лестнице, которая всё длилась и длилась, ползла и ползла, уходя в неизбежную тьму...
Постепенно серая муть превратилась в роскошную синеву.
- Зовите меня Даша Кошкина, кстати.
Девушка смотрит на море, а вся команда как-то жадно смотрит на нее. А море даже не в волнении... Но чу! И вспенилась стихия, и вздыбилась волна, и паруса надулись ветром.
Ахав хватает штурвал, прямо по курсу - гигант семи морей: чудовищная белая акула. Ее оскаленная пасть уже наполовину показалась из воды...
- Это мегалодон, что ли?! - с немалым удивлением вопрошает Даша, глядя на акулу-монстра, спинной плавник которого похож на парус яхты.
Зубастая смерть целит в левый борт китобойной шхуны. И к гарпунам кидаться поздно. Ужас перед грядущим с жадностью пожирает команду...
- Ахав, останови корабль! - орет шеф-повар Ишмаэль, смываясь за борт вместе с крысами. А капитан, бросив штурвал, хватает Дашу Кошкину в охапку и тащит ее в кают-компанию, больше похожую на гроб.
Локация схлопнулась.
Даша медленно открыла глаза. И тут же на нее свалился страх: клаустрофобия нещадно стала бить по нервам. Крышка гроба над Дашей отошла, кромешная тьма сменилась полусветом, и девушку рывком подняли из неглубокой могилы.
Даша оказалась в жутковатой пещере. Ее окружил небольшой отряд дикарей: чумазые мужики в каких-то шкурах с факелами в руках, заросшие и бородатые...
- Смотри же на меня глазами лабиринтными! - выкрикнул один из бородачей, наверное, вожак.
- Эээ... ладно... - кивнула Даша, думая, что стала пленницей. (Жертвоприношение? Сожрут живьем? Изнасилуют всей толпой? Очень даже возможно.)
- Иди за нами, девочка, - потребовал главный. И все двинулись прочь, к чернеющему проему в стене пещеры. И Даша Кошкина пошла со всеми...
Искусственные тоннели переходили в природные гроты, девушка успела разглядеть то тут, то там наскальные рисунки, выполненные не слишком-то искусно (какие-то ящерицы без задних конечностей, зато с шипами на хвостах; карта Солнечной системы с планетами, напоминавшими пельмени в кастрюле; подобие костров, в огне которых исчезают книги и снеговики; схематичное солнце, встающее над северным морем, и много чего еще).
- Вы чем здесь вообще занимаетесь? - спросила Даша своих спутников.
Наконец процессия вошла под своды "церковного зала": большое помещение, в центре которого мерцала статуя из тьмы.
"Кукулькуль!.." - догадалась Даша, всмотревшись в завитушки черноты (они перемещались в пустоте, сплетаясь и расплетаясь между собой, словно бы пытаясь обрести устойчивую форму, но она ускользала и ускользала, оставляя статую бога "жить" своей тьмой).
Факелы в руках дикарей яростно полыхнули, будто на них плеснули чем-то горючим. Бородачи закричали в испуге и отчаянно бросились прочь из пещеры. А их страшный бог метнулся к Даше, и девушка оказалась в скопище теней...
Лианы темноты обвили ее тело. Она попыталась вырваться, но роскошество звезд, почему-то падающих из ниоткуда, приковало намертво ее внимание. Звезды были светло-фиолетовыми, постепенно становились почти желтыми. И продолжали падать, падать, падать...
Даша Кошкина и Тотошка шли по золоту дороги, когда звезды на башнях Изумрудного Города с дотошной точностью изображали поведение планет в конкретные лунные сутки.
Спутники были близки к своей цели...
Неугомонный Тотошка тут же проявил желание облизать все входные и выходные отверстия Даши Кошкиной... Девушка немножко смутилась. Тотошка тявкнул. Даша благоразумно дала вылизать себе ноги (и только). Но для этого пришлось снять серебряные башмачки.
Оставшись соблазнительно босой, девушка уселась на камень у дороги, чуть выставила правую ступню, приподняв ее вверх... Тотошка с вожделением смотрел на левую голень Даши, когда неблизкая луна взлетела в черноту небес.
Даша была в полуосвещенном зале забытого ресторана. Придорожный камень, на котором она сидела секунду назад, сменился чуть вычурным стулом розовато-бежевых оттенков. Ее столик располагался у окна, за стеклами темнел проулок, заснеженный и по-особому пустынный...
Вместо преданного Тотошки напротив Даши Кошкиной с улыбкой замер симпатичный ухажер. В свете далеких абажуров барной стойки игриво блеснул опаловый перстень, камень которого напоминал маленькую галактику, непостижимо ужатую до самых земных размеров.
Кавалер изящным движением руки с этим перстнем плеснул Даше "пушистого" шампанского в бокал. Девушка игриво пригубила пенный напиток, блеснула инеем небесно-синих глаз и произнесла:
- По легкому пути решил пойти?!
Подойдя к окошку, Даша сквозь грязноватое стекло увидела какую-то хуйню, которая спокойно сидела на дереве.
"Ничего себе..." - смутно подумала Даша, едва ли понимая, что происходит. Меж тем хуйня протяжно каркнула и улетела в пасмурные небеса.
"Ничего себе!.." - снова удивилась Даша, отвернулась от окошка и, чуть пошатываясь, пошла к столу. Налив себе еще водки, девушка выпила, поморщилась и уставилась на собутыльника совсем уж пьяными глазами.
Тот мягко (и гадливо) улыбнулся. А затем сказал:
- Мы ведь в Аду, дорогуша?
- Это вы в Аду. А я - там, где надо... - спокойно отчиталась Даша, всё же вспоминая, зачем она здесь.
Покинув темный подъезд, Даша тут же взглядом наткнулась на кроваво-красный бок пожарной машины. Задрав блондинистую голову вверх, девушка увидела гигантскую лестницу, поднимавшуюся в синеющее небо метров на сорок (а то и больше)... Где-то там, на ее высоком конце, удерживался пожарник и в ужасе что-то кричал...
- Милашечка, а хлебушек свеженький у нас в магазине, не знаешь? - горбатая старушка, изогнувшись морщинистым личиком почти до земли, вкрадчиво смотрела на Дашу чернеюще-белесыми глазами.
Кошкина почти в ужасе отшатнулась к пожарной машине, запрыгнула в нее через открытый люк в боку и (как кошка, именно так) быстро полезла по лестнице... Когда двери лифта открылись, никто в фойе ее не встречал. Никаких страшных старух. Никаких отважных пожарных...
Зато красивая сорока на большой черной коробке у зеркала смотрела на новоприбывшую Дашу с явной симпатией. Девушка с опаской приблизилась к улыбчивой птице и даже зачем-то ее обняла. Сорока улыбнулась еще шире. И куда-то исчезла.
Зато из коробки выскочил директор макаронной фабрики, тут же превратился в клубок ленточных червей, и вся эта осклизлая масса шмякнулась Даше под ноги...
Девушка, вскрикнув, отскочила в сторону, развернулась и побежала прочь по коридору, который удлинялся и всё никак не заканчивался и не заканчивался...
Она запнулась об какой-то мусор (шизофреников Фрейда и Кастанеду... или нет (?)), бегло оглянулась, мимо пронеслись четыре собаки несуществующей породы, Даша замерла на месте, пытаясь увидеть перетасовку принцев и лисиц, заметить человека-невидимку, почувствовать последнюю любовь Бога, узнать немного про Свободию, выявить частоту пульса летучей мыши, осознать самые странные сны (которые почти уже забыла) и понять, кто сейчас всё это требует и бушует...
- Слушай, а ты знаешь, что такое требушет?
- Ну... это такая херня для осады крепостей, кажется... - я задумался (но не про древние орудия, а о том, кто эта блондинка, которая сидит в кресле у книжного шкафа и спрашивает про требушет).
- Меня зовут Даша, помнишь?
Опять вопрос. Ладно, хоть представилась, красотка.
- Про тарабарщину, надеюсь, не будешь спрашивать?
- Не буду, - пообещала девушка.
- Кстати, чуть не забыла сказать... - Даша посмотрела на меня с максимальной строгостью своих прелестных глаз. - Никакого тебя вообще не существует. Ты давно мертв... Я говорю тебе об этом каждый раз, когда ты здесь появляешься. У меня, можно сказать, жизнь такая. Это моя квартира, а не твоя.
Я ошарашенно уставился на Дашу. Новый кошмар развалился на части... Зернистый закат развалился на зелень... Все длинные лестницы Вселенной завалились куда-то набок... Обнаженная Даша Кошкина едва не завалилась на меня (но тут же куда-то пропала)...
Ни секса, ни удовлетворенности...
- Ну, а что тебе еще про Свободию-то рассказать?.. - старик задумался, затянулся папиросой, выпустил дым в серую стену и продолжил. - Хорошо у нас в Свободии, ага... Зимой всегда снега до жопы. Осенью тоже красиво... Мусора нету почти, его крысы сжирают... Макароны в магазинах есть. Недавно, правда, директор макаронной фабрики куда-то подевался. Сбежал, говорят, что ли... По ночам фонари на площади включают. Но только там, ага, в других местах - нет, экономия... На заводе пропашешь всю жизнь, а потом тебе место на заводском кладбище выдадут. Красотища... А пенсии нету. Не нужна она, работать надо, пока не помрешь. Так правильней... На курорт раз в жизни по профсоюзной путевке попасть можно. Но это для избалованных... В военкомат всех с детства забирают. А чтобы не озоровали, где не надо, да... И правильно это, тоже крайне верно... Всё ведь наши главные продумали, всё и всех учли!.. А ты уж как хотела? Политика нации, что ж тут скажешь... Свободия одним словом...
Старик додымил окурком и тяжко поднялся с "насеста".
- Только ты, дочка, это всё забудь... Об этом вообще никому говорить нельзя было. А я вот растрепал... На расстрел пойду, сдамся сам, признаюсь... Надоела мне жизнь такая.
Даша с грустью смотрела за тем, как он пошаркал прочь. А мягкая луна над парком смотрелась, как на фото...
Я дал Даше Кошкиной посмотреть фото своей девушки в телефоне...
- Ха! - тут же отозвалась Даша. - Такая милашка, а даже и не скажешь, что член сосет за просто так...
Я сразу же опешил. А Даша Кошкина продолжила измываться над моей девушкой.
Абсолютно не узнавая себя на том фото... И на всех остальных...
Ведь это именно она была со мной на фотках в телефоне.
Я глупо стоял на балконе студенческой общаги и ни хера не понимал...
Когда он зашел ко мне на работу, я возилась с дровами в подвале, пытаясь разжечь печь.
- Очень занята?
- Да ерунда, ты же видишь...
Парень понимающе кивнул и сел в старое кресло у стены (тут были теплые трубы, создавали уют).
- Ты зачем ее растапливаешь? И так ведь жарко.
Серьезность вопроса моего друга показалась мне странной. Здесь никогда не было жарко. Во всяком случае, я постоянно чувствовала холод...
Парень внимательно следил за тем, как я забрасываю поленья в печную утробу. Закончив, я закрыла заслонку и с легкой радостью посмотрела на гостя. Он был хорош: приятная фигура, мягкий голос, зелено-карие глаза, умеренный румянец симпатичного лица... Даже одежда не слишком скрывала его красоту (тело так и манило к себе).
Я примостилась на трубы с мягкой изоляцией и улыбнулась.
- Тебе что-нибудь снится? - спросил мой друг. Я задумалась, затем усмехнулась и произнесла:
- Что-нибудь эротическое?.. Нет... Мне сны давно уже не показывают. Даже кошмары. Отключили все каналы за ненадобностью, наверное...
Я коротко развела руками, раздумывая над целью его внезапного визита. Приятно всё-таки, когда такой парень способен составить тебе компанию.
- Кстати, чуть не забыл сказать... - он посмотрела на меня с максимальной строгостью своих прелестных глаз. - Никакой тебя вообще не существует. Ты давно мертва... Я говорю тебе об этом каждый раз, когда ты здесь появляешься. У меня, можно сказать, служба такая. Это мой подвал, а не твой.
Я ошарашенно уставилась на гостя. Старый кошмар развалился на части...
- Ты спишь? - парень прижался к Даше, мягко коснулся ее щеки.
- Сплю... - отозвалась девушка раздраженно. - Все мы спим...
И они продолжили лежать в обнимку на кровати. А за окном полночный ветер ползал по карнизу...
А уже через десять минут Даша Кошкина ебалась со своим любовничком в позе наездницы (довольно сильно "приколачивая" его к кровати пиздой). Ее протяжные крики и стоны рикошетили пустотой по стенам замшелой общаги.
Кроме Даши и ее парня, здесь не было никого...
В застенках морга снова шумно.
Идя по коридору, Даша слышит, как истерично стучат мертвецы по стенам и каталкам. Им просто здесь нехорошо...
- Ох... дорогуша наша... подошла бы ты, что ли... - стандартный говорок из-за угла. А Даша в беленьком халатике идет в ординаторскую, чтобы, положим, выпить чаю в довольно вьюжную ночь... или же увидеть в телевизоре фильм про отвагу и вонь войны... впрочем, быть может, ничего подобного она и в мыслях не имеет, а просто идет по коридору морга (почему-то стараясь реже моргать)...
Аппарат виртуальной нереальности установлен на стене ординаторской, как телевизор в микроволновке. И в него можно смотреть (что Даша и делает)...
Сначала муть помех, подстройка сигнала ("ох, наша дорогуша")... шум... опять помехи, четкость, грани каких-то тварей из биометалла, беленький халат в ординаторской, чумная шаль на мачте корабля, гниенье бортовой команды, внезапная зима, мерцанье звезд, телесные дела на дне могилы общей, тут снова чей-то пересмех, погонщик вшей (размером много меньшим), успенье листьев черноты по осени дождей, сама Венера без мехов, Аокигахара в пламени костров, киберноид врастает сердцем в экран, глаза скользящего биометалла, ужасный лес, ужасный крик самоубийц, беззвучье жертвенного поворота, и молния, и блиц, и лица ебли первородной, сиамские близнецы (одна штука), и зубчики чудовищных колес вдали, закатный блеск опять скользнул по веткам, цикличный заземлитель тени продолжает кружиться по солнечным часам, яичница из первородной курицы - это и есть божий дар (как бы покойнички мои любимые сказали)...
Даша все-таки отворачивается от аппарата нереальности и покидает ординаторскую под шепот мертвецов...
Мой милый, мой хороший...
Пишет тебе Даша Кошкина. Со всею своею неповторимою любовью.
Велосипед этот можешь оставить себе. А про нацистов и войну мне больше не пизди. И книжки свои в жопу себе запихни, сука такая... Я ведь тебя сильнее жизни любила. А ты меня на кладбище отнес. И, сука, блядь, в гробу сфотографировал... Хорошо получилась? Дрочишь на фотку-то?
А блядь твоя новая - свинья сифилитичная, так и знай, уродец... Будешь (а уж ты точно будешь) с проститутками таскаться - хуек твой и сгниет, как глист некормленый...
И не перезванивай мне, уебок... Слышать тебя не могу.
Даша вошла в просторную комнату без всякого цвета (будто черно-белый телевизор с неизменным мельканием картинки). Похоже, это была оранжерея. Пожилой мужчина в маске садовника поливал какие-то цветы (девушка видела их впервые, может быть, некий сорт экзотических роз)...
- Ты что здесь делаешь, красавица? Забыла чего?.. - садовник улыбнулся своей белесой маской. Синяя лейка в его руках прекратила многоструйный поток воды (хотя дедок держал ее всё так же криво; словно нажал невидимый выключатель - и воды прекратили ход)...
- Ничего не делаю... - задумалась Даша... - Его забыла...
- Понятно... - мягко кивнул старик. Из лейки снова хлынула вода...
- А сейчас для вас выступит Даша Кошкина и группа Ест-ест-Во! с песнями из нового альбома... - ведущий шоу машет рукой, приглашая музыкантов на сцену. Зал замирает в предвкушении. Парочки прекращают трахаться по углам и на балконе (пусть ненадолго, но прекращают)...
Даша резво появляется на сцене, позади нее гитарист, басист и барабанщик задают ритм. Пошла первая песня. Даша начинает орать в микрофон:
- Кто у вас здесь Даша?! - спрашивает Даша.
- ТЫ У НАС ЗДЕСЬ ДАША! - отвечает зал.
- Кто у вас здесь Даша?!- снова спрашивает Даша.
- ТЫ У НАС ЗДЕСЬ ДАША! - снова отвечает зал.
Временно мертвые и временно живые следят во все глаза за тем, как Даша Кошкина красиво вертит жопой и орет в микрофон изо всех сил:
- Я у вас здесь Даша!!!
Музыка шумно льется из колонок...
Даша идет по пустынной дороге. Сельское лето. Спокойное поле. Золотоцветная пшеница вокруг. Какой-то мужик в соломенной шляпе и бедной одежде стоит у холста. Он, кажется, рисует (пишет) что-то пронзительно грустное...
- Что у вас с ухом? - спрашивает Даша, приблизившись к мужчине-живописцу.
- Оттяпал... - со вздохом и легкой улыбкой сообщает тот, не отрываясь от работы. Кисть мягко скользит по холсту. Мазки очень плотные, а краски до безумия яркие.
Даша глядит на картину: там желтая смерть и полный покой.
- Куда идешь, красавица? - спрашивает художник, посматривая на девушку из-под шляпы (его взгляд честный, пронзительный и немного безумный).
- Когда-то давно шла в Изумрудный Замок, - отвечает Даша чуть уклончиво.
- А ты, часом, не землемерКа? - художник испытующе глядит на собеседницу, а та пытается вспомнить желтизну кирпичей дорожного камня, закатную зелень стен замка, пустоту оконных проемов и тьму дверей, ведущих в ночь; пытается вспомнить верного Тотошку, отважного спутника в далеком путешествии, когда размагниченное пространство обжигало звездный компас совиных снов, а абсентовый цинк сжигал изнутри, а измученный мозг выдавливался наружу, едва ли не как кетчуп на тарелку с майонезом Тулуза...
Художник меж тем достает из-за пазухи небольшой пистолет. Взводит курок. И стреляет. Даша видит, как над пшеничным полем мрачно каркают вороны...
Даша Кошкина в симпатичной футболочке, босая и без трусов ставит левую ногу на стол. Какой-то парень (когда-то разжигавший печь в подвале) припадает жадным и горячим ртом к ее пизде. И начинается приятность. Дашин клитор набух, в ее мозгу стреляет электричество секса, она прижалась спиной к серванту, а любовник лижет и лижет. Как хорошо...
Девушка манерно (и настойчиво) стонет (почти как в порнухе). Парень, упрямо стоя на коленях, сейчас ееееее... ааа(!).... дааа... давай(!)....... ну же(!!!).... сильнее, блядь, сильнее...... да, еще...... засунь его мне..........ааа, блядь, как классно...... делай мне(!)..... еще языком в жопу (пожалуйста! мне же так хорошо!!! еще, детка... я тебя обожаю......... сука, блядь......) аааАААААААдаааааа(!).....
Кончила.
- Вину вином свободно щас зальем! - продекламировал Кори, наливая всем в бокалы вполне добротного пойла (себе чуть больше по возможности). Накатили. Полегчало. Похорошело.
Ксюша Кошкина с упоением кушала чипсы. Чипсы со вкусом крысы. Даже лучше, чем с чесноком. Но про предпочтения потом...
А в их компании ведь дальше шла игра: один изображал собой какую-то известную картину, а прочим надо было угадать - какую именно.
Сейчас настала очередь Кори. Он, степенно оставшись только в синих джинсах, сел на пол, затем свел ноги вместе, расслабленно положил руки на колени, сцепив пальцы в замысловатый "замок", и с отстраненной печалью во взгляде повернул голову вправо (там находился мягко светящий шар камина, похожий на заходящее солнце... на самом деле давно утонувшее в уже наступившей темноте).
- Врубель, "Демон сидящий"! - выкрикнула Ксюша, первой узнав сюжет. Она была абсолютно права.
Дальше пошел показывать "живописный сюжет" Димон (от бухла уже сипящий, как сифон). Дима вышел на центр комнаты (друзья с любопытством следили за ним), прижал ладони к щекам и раззявил пасть в беззвучном ужасе.
- "Крик" Мунка... - устало сообщил Кори. - Слишком просто.
Наконец доев чипсы, Ксюша быстро разделась и села у стены, приподняв голову вверх, чуть скрестив ноги и вывернув пизду наизнанку.
Парни поняли, что она изображает прекрасную картину Пикассо. Правда, никто так и не вспомнил ее названия. "Женщина" (или как-то так)...
Кошкина снова оделась (к общему сожалению парней). И уселась в кресло, взяв новую пачку чипсов со вкусом крысы.
Допив очередной бокал вина (показавшийся ему просто прекрасным), Кори задумчиво сказал:
- Упала осень в твои глаза. И где опять апрель - уже не доказать... Зачем он нужен, странный баловник? Как из зимы вообще возник? Тебе ответят - не пизди! И с пола, падла, подбери свои мозги...
- Всё, прекращай, - потребовала Ксюша, прикладываясь к своей бутылке пива. - Давайте лучше новый клип группы Ест-ест-Во! поставим!
Так и сделали. Димон врубил клип на Ютубе, и все увидели следующее:
Даша Кошкина резво появляется на сцене, позади нее гитарист, басист и барабанщик задают ритм. Даша начинает орать в микрофон:
- Кто у вас здесь Даша?! - спрашивает Даша.
- ТЫ У НАС ЗДЕСЬ ДАША! - отвечает тьма.
- Кто у вас здесь Даша?! - снова спрашивает Даша.
- ТЫ У НАС ЗДЕСЬ ДАША! - снова отвечает тьма.
Временно мертвые и временно живые следят во все глаза за тем, как Даша Кошкина красиво вертит жопой и орет в микрофон изо всех сил:
- Я у вас здесь Даша!!!
Музыка шумно льется из колонок...
- Значит, тринадцатого числа сего месяца, вы, гражданка Кошкина Дарья, пользуясь положением и собственными внешними данными, при этом находясь в некотором алкогольном опьянении, овладели ключами от комнаты в общежитии студентов некоего института, которая принадлежит на данный момент гражданину... впрочем, он просил не указывать и не зачитывать его личных данных в этом постановлении... так вот, овладев ключами от комнаты в общаге, вы, так называемая гражданка Кошкина Даша, заставили совершить означенного гражданина, владельца искомой комнаты, половой акт в оральной форме, подчиняясь вашей как бы красоте и соблазнительности, он, судя по заявлению, с которым вы ознакомились ранее, совершенно не мог сопротивляться вашей воле и желаниям самого низменного характера, исходящими от вас в тот момент... так вот, за кражу так называемой первородной курицы из общего холодильника на кухне пятого этажа и последующий побег по крышам вы, гражданка Кошкина Дарья, обязуетесь быть приговоренной к выплате штрафа в размере одной трети своей души и отказа от своих сновидений на неопределенный срок.
Судья подняла семь своих глаз и уставилась ими на Дашу, шевеля жвалами почти что бесшумно. Сквозь окна лился изумрудный свет. Раздвоенное солнце накренилось, словно самоубийца, пытавшийся сам себя отговорить на самом краю скатной крыши.
- Вам всё ясно? - уточняющий вопрос сопровождался осклизлым шевелением восьми щупалец (возможно, их было больше), истончающим воздух в кислотной комнате "жидким" шипением и каким-то чавкающим бульканьем, переходящим в память о священном Кодексе Уголовников.
- Ясно, товарищ судья... - вздохнула подсудимая. - Пусть трусы мои сначала вернет...
- Есть у них там, в Западной Германии, вообще всё. И трусы женские тоже найдутся, фрау Даша... - так говорил ей Ульрих Шаттен, ведя в осенней полутьме вдоль Стены Сна, пока далекие фонари блокпостов искрились, словно готовые перегореть лампочки...
Высокий блондинистый парень - Ульрих - познакомился с Кошкиной в одном из ГДР-овских баров. "Золотая Перчатка" (или как-то так) гласила вывеска над обшарпанной дверью, явно не раз облеванной и обоссанной местной публикой-алкашнёй и дешевыми шалавами почти пенсионного возраста, которые тут постоянно ошивались.
После нескольких совместно выпитых стаканов шнапса Шаттен клятвенно пообещал, что поможет Даше перебраться через Стену Сновидений. Она окажется в ФРГ... и сразу заживет, будто в Раю!
- Ты точно не из Штази? - с сомнением спросила Кошкина уже в который раз.
- Я тут единственный, кто не из Штази, фрау Даша. Один такой на всю страну, - заверил Ульрих компетентно.
И она согласилась. Побег так побег.
И теперь они пробираются по кустам в полутьме, пытаясь не нарваться на патруль. Чтобы оставаться незамеченными для нюха милицейских овчарок, Шаттен обрызгал себя и ее какой-то маслянистой гадостью (возможно, лучшей маркой местного одеколона, напрочь отбивающей обоняние у любого существа в этом мире).
Тьма. Осень. ГДР...
На блокпостах перемигиваются "лунными зайчиками" оскаленные скелеты в черно-коричневой униформе. А зеркала у них за спинами заряжены (хоть отбавляй - патронов точно хватит)...
- Что еще, говоришь, у них есть? - полушепотом перебежчицы-нелегалки спрашивает Кошкина своего провожатого.
