Аннотация: ужасы, паразитизм, много мерзкой биологии, альтернативные единороги.
Тебе, парень, сеструху твою лучше пока запереть, коли единорога, говорит, в лесу видела. Мало ли, может, просто видела, а может, и что похлеще. В здешние места они редко забредают, да бережёного Бог бережёт. А завтра, как рассветёт, собраться бы мужикам со всего села и в лес, изловить да сжечь проклятую тварь к ебёной матери. Целиком сжечь, чтобы ни косточки не осталось.
Монахи с книжниками в городах брешут, мол, прекрасны они, как сон и доверчивы к невинным девам, да только херня всё это. Кто на них охотился, тот знает - лошадь это, обычная лошадь, ети её мать. Масти всегда светлой, седой будто, глаза синими бельмами затянуты, а изо лба рог торчит. Красивый рог: витой, перламутровый, полый внутри. Про то, что им яд, дескать, можно определить - не пробовал, врать не буду. Сколько в наших местах их ловили - завсегда жгли вместе с рогами проклятыми.
Про девок - правда почти. Ежели единорог где в лесу одинокую девку встретит - мимо точно не пройдёт. Вот только на невинность ему плевать. Брюхатых не надо, а так любая порожняя сойдёт, что замужняя, что нет. На севере, говорят, бляди из кабака как-то в лес по грибы отправились и единорогам попались, так эти твари ни одной не пропустили.
Голову на подол положит, говоришь? Ха! Под подол он полезет, как раз рогом своим. Прямо в самую пизду. Чего краснеешь? Да, ебёт он их рогом своим. Девки - кто визжит да вырывается, кто, говорят, даже не прочь. Брешут, поди. На севере пробовали даже охотиться на единорогов с приманкой: оставят на поляне деваху, а сами в кустах залягут и ждут, но быстро перестали - не по-людски это всё же.
Потому как ежели какая баба единорогу попалась - всё, конец ей. И смерть будет такая, что не приведи Господь. Они сперва, вроде, нормальные. Только рассеянные становятся и к лошадям их со страшной силой тянет. Потом, как созреют, по ночам из дому выбираются, коней - чужих или своих, им всё едино - в поле выводят, да катаются верхом до утра, нагие, без седла и удил.
Если лошадь утром усталая и в мыле, ровно не спала в стойле, а скакала галопом всю ночь - это первейший признак. Хороший хозяин ещё спину проверит, для верности - там, где единорогом попорченная сидела, на шкуре завсегда дырочки мелкие будут, ровно как от оводов, только глубже. Деревенские их и прижигать пробовали, и щёлочь внутрь заливать, да только не слышал я, чтобы хоть одну лошадь спасти получилось. Потом башку о стены стойла чесать начинает, как будто скрёбётся в ней кто, до крови расчёсывает. А уж если шерсть у коня перецветать начала, тут один выход - зарезать скотину да сжечь целиком, пока рог не отрастила. Как из башки рог полезет, они свирепеют крепко, голыми руками уже не возьмёшь.
Девки же со временем и вовсе разум теряют, рвутся к лошадям, хоть связывай, хоть запирай. Руки до костей о двери разбивают, зубами даже железные цепи грызут. И под подол им тогда лучше не заглядывать, вообще никому и никогда. Я как-то увидел - так потом ни спать, ни есть не мог, всё перед глазами стояла та дрянь, что из неё вместе с кровью выползала.
Два-три месяца, если раньше не помрут, буйствуют вот так, пока вконец кровью не истекут. Некоторым везёт, выживают, да только так и остаются блаженными, ни родных, ни друзей не узнают, живут как во сне. Кое-где считают, что лучше горло перерезать при первых признаках, хоть и не по-христиански это, ну да тут каждый сам решает, да и не у всякого рука на дочь или сестру поднимется. Многие до самого конца заботиться о них пытаются, кормить-поить, благо, мерзость, что из них лезет, мрёт на воздухе, далеко не расползаются. Главное, чтоб из дому не выпускали, а то и такие дурни случаются, хер им в дышло, а потом глядь - во всей деревни ни одной лошади и в лес уже не всякий смельчак дальше опушки сунется.
Вот так-то парень. Сейчас-то уже поздно, а на завтра собирай народ, пойдём в лес. Хорошо, если показалось девке просто, а если нет - найдём да сожжём с Божьей помощью. И за сестрой гляди в оба - ещё не хватало, чтобы и в ваших краях эта зараза завелась!