Все чаще возвращаюсь я мысленно в незабываемое лето 20...года, которое провел в Карельском хуторе N. Вернее, проводил я его все больше в лодке в скромной компании удочки и разной рыболовной снасти. Лишь изредка в скромное наше уединение вторгались небольшие щурята, удачно пойманные мной, скорее не по моей ловкости, а по счастливому стечению обстоятельств. Но вот однажды, я вступил в поединок с огромной матерой щукой. Лодка моя была метрах в пяти от высокого скалистого берега. Раз за разом закидывал я блесну к прибрежным камышам, как вдруг, сверкнул на солнце гигантский серебристый бок, и зубастая пасть сомкнулась в миллиметре от моей наживки, которую по неопытности я слишком быстро поднял над водой.
"Ну ничего, - решил я, - теперь-то без улова я с этого места не уйду."
Время пролетало незаметно, но вот снова удача - гигантская щука взяла мою наживку, стала биться на крючке и вдруг - о ужас! - перекусила леску и исчезла в глубине. Я починил снасти, достал новую наживку и твердо решил, что уж в следующий раз Ладожскому хищнику от меня не уйти. Между тем, незаметно наступала ночь. В середине лета на северной Ладоге совсем не темнеет, и о наступлении ночи можно было догадаться лишь по розовеющим у горизонта облакам, собирающемуся над водой туману и какой-то особой, почти мистической тишине и безветрию. Туман вокруг меня все сгущался, но я знал, что в этой вечерней воде затаилась старая матерая щука, и невероятный азарт захватил меня.
Снова и снова закидывал я удочку, уже несколько часов не трогаясь с места, чтобы не спугнуть хищника. Я и не заметил - в какой момент туман вокруг меня стал таким плотным, что скрыл не только прибрежные скалы, береговую линию, камыши, но даже и закидываемую мной наживку было уже не разглядеть. Не успел я задуматься о том, как поступить мне дальше в сложившихся обстоятельствах, как вдруг туман стал расступаться, но как то по особенному - будто образуя коридор от моей лодки к берегу. И в образовавшемся просвете я увидел каменную набережную, а вместо скал - дома, больше похожие на дворцы, с множеством мраморных башенок. Не вполне осознавая, что делаю, я вышел из лодки, по гранитным ступеням поднялся на набережную. Несколько человек в странных одеждах стояли с закрытыми глазами в круге, выложенном большими валунами, испещренными какими-то знаками. Когда они одновременно открыли глаза и увидели меня, на лицах их отразилось тревожное удивление, они начали переговариваться на незнакомом языке. По виду, спорили или даже ругались. Потом один из них подошел ко мне, взял за руку и ввел в каменный круг, остальные отступили. Я подчинялся этому человеку как загипнотизированный, не имея сил ни сопротивляться, ни спрашивать, ни даже удивляться чему-либо. На шее незнакомца было огромное металлическое ожерелье, состоящее из отдельных медальонов, на каждом из которых была выгравирована какая-то картинка. Он отделил один медальон, поднес близко к моему лицу, и я разглядел на нем символ солнца, внутри которого изображен человеческий глаз. Человек приложил этот амулет в центр моего лба (я при этом почему-то вспомнил, что именно в этом месте по индийской мифологии находится третий глаз), как вдруг все вокруг меня заволокло туманом, голова моя закружилась, земля поплыла под ногами. И тут я осознал, что это не земля, что стою я в лодке, в руках у меня удочка, а на крючке бьется большая рыба. Я схватил садок, и, после непродолжительной борьбы, которая окончательно привела меня в чувство, в садке моем билась метровая щука.
В хутор N я вернулся уже утром - триумфатором. Щука была торжественно съедена, и я до сих пор не знаю, усталость ли была причиной моего странного видения, мистические белые ночи или таинственный карельский туман, который каждую ночь спускается на водную гладь Ладожских шхер.
Справедливости ради должен упомянуть еще одно обстоятельство. Потроха пойманной в ту ночь щуки отдали известному на хуторе огромному коту, который жил сам по себе, питался мышами, но с удовольствием принимал угощение местных рыбаков. Уже на следующий день, проходя мимо места кошачьей трапезы, я заметил что-то блестящее. Сам не знаю, что толкнуло меня поднять этот предмет. Это была небольшая круглая металлическая пластинка с дырочкой и выгравированным на ней солнцем с изображением глаза внутри. Был ли этот предмет в потрохах щуки или другим путем оказался в траве Карельского хутора, я так и не знаю. В любом случае эта старинная монета или медальон до сих пор хранится у меня дома, напоминая о необычном происшествии, которое случилось со мной Карельской белой ночью.