...И решили несколько мировых проблем, а именно: обречено ли человечество на вымирание (да, обречено, но нас к тому времени уже не будет); существует ли в природе нечто недоступное познавательным усилиям человека (да, существует, однако нам этого никогда не познать); является ли сенбернар Лель разумным существом (да, является, однако убедить в этом дураков учёных не представляется возможным)...
Аркадий и Борис Стругацкие. Отель "У Погибшего Альпиниста"
Почерневший от времени, но ещё довольно ровный деревянный домик расположился в конце серо-зелёной провинциальной улочки, сразу за парком 100-летия Победы и трёхэтажным каменным зданием с местами потрескавшейся розовой штукатуркой. Пыльная асфальтированная дорога напротив домика была перекрыта нелепо брошенными на произвол судьбы бетонными плитами, которые явно попали сюда с развалин недостроенного здания у реки и местами желтели "цветущим мхом". В парке и на улице в тот день было оживление: люди в грязно-зелёных военных мундирах с верёвочками и прочими атрибутами недалёкого сословия что-то расклеивали на стенде, когда-то посвящённому передовикам производства, а теперь оставленным для объявлений и баллончиковых надписей догнивать свои дни. Почему-то подростки упрямо обходили этот парк стороной: там было вечно темно из-за старых деревьев с чёрными стволами и неприятно пахло гнилыми листьями, а стенд оставался почти чист от человеческих несуразных мыслей. Но в тот день, праздник Победы, пяти серым мундирам было поручено придать стенду эпохальный вид, и они долго возились в тени деревьев... Впрочем, кроме них, улица была пуста, и это было идеальное время для отъезда. Тюки с вещами давно стояли на дороге, но ещё было не всё собрано. Слышались торопливые шаги по гулкой лестнице внутри домика... Кто-то стоял снаружи, бросая прощальный взгляд на белые наличники и ахиноцеи в саду. Скорей, скорей... Они уже выехали, меньше чем через час, они уже будут на этой улице, теперь они знают этот дом, нужно убегать, возвращаться... Сегодня последний день, последний час; но некогда предаваться мечтам, с минуты на минуту они могут ворваться... Последний раз хлопнула калитка- и вовремя: на углу, в начале улицы, остановился старый автобус. Из автобуса выбежала немолодая женщина с палкой и бросилась в сторону дома, за рулём остался старик. Автобус выглядел очень странно, как будто выехал из музея, весь серый, уже почти без краски, даже полвека назад он показался бы древним, а сейчас и вовсе казался выскользнувшим из дыры времени. Впрочем, в атмосферу тихой пыльной улицы и старого парка он вписывался как нельзя лучше.
К автобусу подошёл милиционер. "Разве вы не знаете, что можно останавливаться не ближе пяти метров от перекрёстка? Что вы здесь делаете? По какому маршруту идёт транспортное средство?" Не дождавшись ответа, он убеждённо сказал: "А, так это 22! Вы ошиблись! Первый раз что ли? Нужно поехать по главному проспекту до университета, затем вернуться на Синюю площадь", и потеряв всякий интерес, он поспешил к неправильно припаркованной блестящей конде. Старик за грязным стеклом, казалось, не пошелохнулся. Но двигатель захрипел, и автобус развернулся и поехал прочь.
На остановке давно толпились студенты. Они весело шутили и смеялись, переминаясь с ноги на ногу; обсуждали очередную газетную утку про какие-то иллюзии, какие-то трансформации. Всё это было так далеко, но манило тайной, поэтому в душе у некоторых пробежал знакомый холодок приключений. Когда подъехал автобус -всем, собственно, было всё равно, какого он цвета и даты выпуска, лишь бы ездил- живой толпой забились внутрь. Самым везучим удалось сесть, другие теснились, прижавшись друг к другу и к стеклу -привычная доля студентов. На окне были приклеены какие-то объявления то ли о пропаже собаки, то ли о продаже щенков с фотографией светло-золотистого улыбающегося лабрадора. Привлекало внимание то, что надпись была сделана на неведомом языке: предположили, что автобус иностранный, а объявление старое. Кто-то пошутил, что автор объявления забыл поменять кодировку. Ехали как всегда шумно, женская половина "аудитории" обсуждала различия в гардеробе... На каждой неровности асфальта автобус подпрыгивал, доставляя истинное удовольствие любителям езды на джипах-сафари...
"Да, нет! Я те говорю, чёрным по белому написано было: телепортация предметов происходит неслучайно"
"Всё это глупости. А вот как объяснить, что бронзовый памятник предводителя поменял цвет на фиолетовый..."
Случайно заметили, что кто-то задел объявление и оно свалилось на пол. Парень нагнулся и рискуя быть распластанным по полу, достал объявление, отряхнул от пыли и повесил на место. Возглас удивления пронёсся по салону: "Смотрите, собака поменяла цвет!" И действительно, с той же фотографии смотрел всё так же улыбаясь абсолютно чёрный пёс. "Мистика", "Не может быть" - пронеслось где-то в воздухе и растворилось в форточке. Девушка осторожно, как будто боясь обжечься, дотронулась пальцем до бумаги и рассмеялась: она отогнула край объявления, и все увидели, что с противоположной стороны всё так же сидит, улыбаясь светло-золотистый лабрадор. Взрыв хохота разнёсся по автобусу, заглушив какой-то странный звук в кабине водителя. Ну теперь уж никто не мог молчать, каждый вспоминал мистические случаи своей жизни и рассказывал как можно таинственней , пафосным страшным голосом, что лишь ещё больше смешило остальных. "А однажды прилетела стая чудо-птиц. Они сели на рябину во дворе и стали сбрасывать ягоды..." -"Да ну, какие ещё птицы! Вот я видел улитку величиной с собаку и собаку величиной с дерево! Правда мне тогда всего три года было, но...". "Фантазёры, кошкин ёж! Мы тут о мистике говорим, а не рыбо-собаках! Я тут недавно читал..."
Автобус уже подходил к Синей площади, когда произошло странное событие: рыжий парень, спокойно стоявший у окна, вдруг подпрыгнул и взъерошил волосы, отпрянув в глубь автобуса. Этого никто бы не запомнил, если бы вдруг, обернувшись, парень не накинулся с кулаками на ничего не подозревающего человека в шляпе. Он пыхтел и что-то нечленораздельно мычал. Через переднюю дверь на остановке другому парню удалось вытолкнуть его, повалить на землю (тогда он уже не сопротивлялся) и заломить руки за спину.. Из автобуса повалили студенты, не разбирая дороги и выдавливаясь из дверей как крем из эклера. Одна девушка в новом сером пальто упала на грязные ступени, на неё бы наступили, если б она не успела отползти ("Ну спасибо!")... Вывалившись из автобуса, студенты как ни в чём не бывало рассыпались по своим делам.
Никто не понял как и когда это произошло. Не смотря на то, что это никак нельзя было назвать добрым событием, паники и страха практически ни у кого не было. Это пришло как-то сразу, как будто первый снег для тех, кто никогда не видел снега. Удивительно было даже не то, что это происходит, а то, что никто не испугался и принял это как должное, как принимают люди первые седые волосы.
Набитая маршрутка шла по заволжским серым улицам. Вдруг ни с того, ни с сего люди, смотревшие в окна, начинали издавать странные звуки и протирать глаза. Полная женщина с тяжёлой сумкой в длинном свитере-сомберо и детскими хвостами волос вылупленными глазами смотрела на точно такую же полную женщину, стоящую в кустах у дороги. Сухонький старичок, поставив было ногу со ступени на землю, вдруг вновь отпрянул в троллейбус и попытался прикрыть дверь, когда увидел, что прямо на него идёт в точности такой же седовласый маленький старичок, идёт с напыщенным видом, не замечая своего близнеца и смотрит временами себе на запястье, туда, где обычно находятся часы, хотя часов у него нет. Люди стали смотреть, озираться вокруг себя и повсюду, куда они смотрели, вдруг начинали сидеть самих себя. Вот я спешу на работу, вот я читаю книжку на скамейке, вот я прыгаю через лужу, вот я сижу в автобусе, вот я стою... У многих начинала кружиться голова, либо они падали в обморок. Очнувшись, постепенно они начинали осознавать это как что-то обычное, до глубины тривиальное событие.
Девушка, догоняя саму себя, шагающую размашистым мужским шагом, с неудовольством заметила: "Ах, Боже мой! Они испачкали мой новый плащ!". "Мужчина, перестаньте смотреть на меня! Да что вылупился идиот?"- сказала девушке её копия.
Сидящие на спинке скамейки и "вопиющие пиво" близнецы безудержно спорили, выплёвывая семечки, о поле проходящие мимо людей. Вот в рваной майке с ссадиной над глазом и неприятно пахнущей мордой с тёмными глазами прошёл лёгкой походкой, виляя бёдрами пожилой кавказец, и тут же услышал вслед: "Вах, дэвушка, какой красивый походк!". Два близнеца-кавказца, сидящие на скамейке, загоготали. Один из парней, сидящих на скамейке, после очередного большого глотка, решил подшутить над другом и отлучившись за дерево, вышел из-за него, припрыгивая и аккуратно переставляя ноги, стараясь идти по прямой. Его близнец задумался над тем, какой может быть эта клуша, едва переставляющая ноги, а второй близнец отвернулся, с горечью размышляя о каком-то своём вах...
Куда бы ты ни шёл, везде были люди, везде были ты... Вели они себя довольно странно, как ведут себя, оставаясь собой, и было смешно наблюдать себя на экране телевизора, на малярных лесах, в куче мусора на жёстком матрасе...
Толстый продавец с лоснящимся лицом самодовольно накладывает конфеты в пакет, взвешивает на триста грамм больше, чем просили и просит на пятьдесят рублей больше, чем надо: "Мы, торгаши, знаем толк в деле". Молодая девушка в обличие толстяка безропотно берёт из наманикюренных ручек торговца кулёк...
***
Давно уже облюбовал эту стену. Такая крепкая, кирпичная, но между тем столько выступов и углублений - мечта городского скалолаза! На второй этаж можно было бы зайти и так, но бетонная лестница за двадцать лет так потрескалась, что казалось гораздо естественней подниматься по вертикальной стене, чем шагать по ступеням, рискуя каждую секунду неожиданно для себя провалиться. Ну что ж, стена есть. Дело за малым.
Хорошо, что вышел поздно: по пути не попалось ни одной живой души. Знаю я этих старушек: "Ой упадёт, убьётся!". По ним так лучше на кухне всю жизнь просидеть Канта почитывая! А о каждом шаге маме докладываться! Но я же не такой! Я же дух Свободы! Мне нельзя в клетке, пусть в золотой! Единственная клетка, в которой я буду жить должна быть построена моими собственными руками.
Да, вот этими руками. Где же я натёр мозоль? Так, левый, бросок направо, а там уже окно...
Парень прыгнул, легко достал до первого выступа, повис на руках, подтянулся и поставил ногу в проём. Где-то под крышей всколыхнулся голубь.
Жаль, что я не умею... уф... не умею летать...пф... ну а дальше... где же ты? О...
Ещё несколько движений и вот уже локти на подоконнике (если так можно назвать то место, рядом с которым должно быть окно, хотя никакого окна, разумеется, в недостройке нет)... Свет падает через соседний пролом в стене, на втором этаже довольно светло...
Вдруг я увидел то, от чего у меня подкосились руки (в обычной ситуации это, конечно, были бы ноги, но они и так у меня уже болтались в воздухе)... В глубине комнаты, наклонившись над большим чёрным ящиком, стояла обнажённая черноволосая девушка. Я затаил дыхание. Девушка что-то нажала и ящик вдруг засветился и поднялся в воздух. Вдруг она обернулась. Невероятно, но ещё секунду назад стоя в пяти метрах от меня, она оказалась почти вплотную.
Мгновенно испуганно она посмотрела на меня, а потом... Я посмотрел ей прямо в глаза, зелёные, яркие глаза, эти глаза я видел уже много раз, но никогда они не были наполнены такой силой, готов поклясться, это были мои глаза.... Глаза вдруг оказались одни на чёрном фоне, затем тьма застелила всё вокруг.
-Ну и угораздило же тебя, парень!
Я открыл глаза и на мгновение отшатнулся, увидев вновь зелёные глаза, уже потухшие и усталые. Но это не были её глаза: я увидел своё отражение в куске разбитого зеркале, на котором почему-то лежал. Зеркало было такое большое, что я поместился на нём целиком, острые осколки больно впивались в ноги и живот. Откуда оно тут взялось?
Подняв глаза обнаружил, что надо мной стоял немолодой человек бомжеватого вида. Я смутился, попробовал встать. Это удалось, маленькие кусочки серебряных капель со звоном ссыпались на пол. Не оборачиваясь и прихрамывая, я поковылял домой. Навстречу из-за оврага полыни бежала старуха, размахивая огромной ровной палкой. Отойдя метров на двадцать, бросил взгляд на окно второго этажа: оно было потухшим. Ничто не говорило о том, что там недавно стояла девушка.
Прохожие на улицах косо поглядывали на мои кровавые ссадины и обходили стороной. Три человека на углу убеждённо спорили о том, мог ли им присниться один и тот же сон (что-то о клонах, абсолютно похожих людей), одним словом, этот бред я не стал слушать.
Придя домой со стоном стащил с себя майку: прямо напротив сердца воткнулся ещё один кусок: слава Богу прошёл недалеко, только поцарапал малость. Со вздохом облегчения и предвкушая соль на ранах, залез в тёплую ванну, а она тут же окрасилась в розовый цвет. Затем настала моя очередь краситься: всё тело теперь было в зелёных полосах йодинола.
Странное дело. Сейчас, когда уж давно не осталось ни царапинки; я всё пытаюсь понять, что же произошло на самом деле и куда исчезла таинственная незнакомка. Роюсь в памяти, и порой не могу вспомнить какие-то детали... Тогда беру осколок зеркала и вновь смотрю на свои глаза. Почему мы так боимся и любим себя?