Мир насекомых

Вадим Солуянов

1. Жучки

Впервые это случилось где-то в начале лета. По стечению обстоятельств я жил на съёмной квартире на последнем этаже хрущёвской пятиэтажки. На окнах и балконной двери были установлены антикомариные сетки. Это меня и удивило, когда я впервые заметил на пластике белоснежного подоконника малюсенького чёрного жучка, размером не больше спичечной головки. “Откуда?” — спросил я, подозрительно косясь на решётку вентиляции, что чернела в самом углу под потолком кухни. Да, ни предыдущие хозяева, ни я никогда не забирались на такую верхотуру, чтобы привести её в порядок. Была ли за решёткой сетка, я не знал, поскольку пластиковый прямоугольник вентиляции посадили на клей без возможности снять и проверить.

Жучок был малюсенький и вёл себя тихо, но всё же двигался понемногу. Если бы не это обстоятельство, вряд ли бы я принял его за живое существо. Что ж, руками я его сгребать не стал, – побоялся, что раздавлю ненароком, а потому сходил в ванную, которая у меня совмещалась с туалетом, оторвал от рулона один листок туалетной бумаги и вернулся. Слава Богу, жучок за это время, практически, не сдвинулся с места. Положив бумагу перед его “носом”, стал ждать реакции.

Обычно туалетную бумагу слегка ароматизируют. Вероятно, это жучку не понравилось, и он вначале повернулся к листу боком, а затем и вовсе задом, и пошагал прочь. “Ну, нет уж, — подумал, — ты так просто от меня не отделаешься”. Хорошо, не понравилась бумага, забирайся на палец. И я перегородил ему путь рукой.

Вполне возможно, что палец пришёлся больше по вкусу, поскольку жучок, ткнувшись в него, замер. Да, тут уж я помочь ему ничем не мог. Палец всё-таки не тонкий листок, и надо ещё постараться, чтобы на него залезть. Оставив эту затею, я вернулся к листку. На этот раз постараться пришлось уже мне. Куда бы не направился мой несговорчивый гость, всюду теперь встречал на пути оранжевую ароматизированную бумажку. И в конце концов он сдался, залез, но тут же побежал (да как побежал!) к противоположному краю. Так что мне пришлось одной рукой быстро подхватить листок, второй открыть окно и, пока жучок не успел свалиться обратно на подоконник, стряхнуть его на жестяной отлив за окном.

Тот упал неудачно – кверху лапками – и принялся активно барахтаться. Вот тут уже помог палец. Он зацепился за него лапками и, когда я повернул руку, так и остался на нём сидеть, видимо, вполне удовлетворённый своим новым местоположением. “Ты, вообще, летать-то умеешь, или как?” — вопросил я уже вслух. Он моё восклицание проигнорировал. Не оставалось ничего другого, кроме как стряхнуть. Опять он упал на отлив, чуть прокатился, как колобок, поскольку был совсем малюсеньким, и улетел за край. “Ну, — подумал я, — он лёгкий, не разобьётся”. “Уж упала, так упала”, — подумает, как Алиса, летя с пятого этажа до земли.

Прошло не больше недели, и что вы думаете? Точно такого же жучка обнаруживаю на этот раз в зале. Снова на подоконнике. Сюда-то тебя каким образом занесло? Повторилась операция с привлечением туалетной бумаги. На этот раз я лишь открывал балконную дверь, а не окно. Хоть балкон и был застеклён, но летом одно из его окон я держал всегда открытым. Вот в него я жучка и отпустил в путешествие до земли. И потом в течение всего лета я неоднократно работал персональным спасателем маленьких жучков, которые, как я подозреваю, попадали в квартиру через вентиляцию. А может, в ней и появлялись на свет. Кто знает?

Спросите, — что? делать мне было больше нечего? Ну, не знаю. Жил я один. Будь то моя квартира, может, какое бездомное существо и нашло бы в моём лице себе хозяина, но нет. Мне бы не мешало о себе позаботиться. Тем более, что дни те выпали для меня совсем-совсем не радостные. Так что никого я не заводил. А жучки… Подохнут же в квартире, а такие же живые существа, как и я. Почему бы не помочь, если можешь?

2. Паучки

Ну, вы уже, наверное, догадались, про что речь пойдёт? Да, да. Всё о том же, но на этот раз – паучки.

Так случайно получилось, что съёмная моя квартира оказалась в доме, что одним торцом выходил на Весенний проезд, а вторым – на 2-й Весенний проезд. Так я и жил посреди весны. А весной всё живое выползает из своих зимних берлог на белый свет и радуется солнышку и капели.

Паучки хоть и попадались иногда где-нибудь на потолке или в туалете возле трубы отопления, в основном обитали на балконе. Плели по углам свои тонкие сети и сидели в ожидании гостей. А гости всё же залетали, несмотря на то, что балкон был застеклён. Деревянные рамы с годами усохли, и щели зияли там и тут, иной раз достигая пяти и более миллиметров. То же можно сказать и про деревянный опять же сайдинг, которым были обшиты внутренние стенки. Эх, “были” раз, “были” два, – говорят, не гоже использовать часто этот глагол и, вероятно, лучше бы совсем от него избавляться… Ну и ладно. Были же? Были. Так я и написал. Хотя, почему были? Они, наверняка, и сейчас такие же. Где-то там на пятом этаже между Весенним проездом и 1-м Весенним.

Так вот, паучки. Обитали они в основном на балконе, но как-то раз, зайдя умываться в туалет, я обнаружил одного на дне ванной. Вероятно, залез в неё водички попить. У меня слегка протекал смеситель, вода капала редко, но всё-таки капала, так что возле сливного отверстия всегда имелась (вот, избавляюсь от “была”) в наличии. Поскольку паучок вёл себя спокойно, на стенки не лез, то я и оставил его там, где сидел. Умылся и ушёл. Ножки у него цепкие, – выберется, когда надоест.

Однако, зайдя в ванную где-то через час, обнаружил, что мой тихий паучок забеспокоился. Висит, можно сказать, уже где-то на середине стенки ванной и тщательно ощупывает ножками путь выше. Ну, что ж? Осталось ему заниматься альпинизмом не так уж и много. Я застыл, наблюдая, как ему это удастся.

Надо сказать, поначалу всё шло хорошо. Паучок потихоньку продвигался всё выше и выше. Не помню даже, когда я последний раз мыл ванную, и стенки её, наверняка, покрывал слой, хоть и не заметной, но грязи. Что, безусловно, облегчало восхождение. Уверовав в его силы и податливость поверхности впереди, я решил вновь оставить его. Но, как только подумал так, паучок сделал ещё шаг и тут же скатился на самое дно. “Ну вот тебе раз!” — подумал я и стал соображать, как бы помочь.

Ни о каком листке туалетной бумаги и речи быть не могло. Помятуя о том, насколько шустро они умеют бегать, я не собирался ощутить, как он, миновав лихо листочек, побежит по моей руке. Жучки – одно дело, но паучки… Какой-то древний инстинкт говорил, что с ними связываться не стоит. Хотя, конечно, умом я понимал, что этот-то экземпляр паукообразных совсем безобидный, и ничего плохого не случится, но всё-таки нет. Тем не менее, следовало что-то придумать. Предыдущая мысль о туалетной бумаге подсказала решение. Я размотал где-то на метр рулон, поставил его на стиральную машину, что почти вплотную примыкала к ванной, а конец опустил на самое дно. Рано или поздно наткнётся паучок на шершавую поверхность бумаги и выберется по ней из западни.

Мне предстояло уехать за покупками. День был, вероятно, воскресный. Я перед уходом проверил ещё раз положение дел. Паучок туалетную бумагу не заметил и вновь лез на стену на этот раз в другом месте. Ну, надеюсь, в конце концов найдёт. И я ушёл.

Прокатался я по городу часа два, не меньше, и, когда вернулся, начисто забыл о существовании паучка. Занимался своими делами, и лишь под вечер, зайдя в ванную обратил внимание на размотанный рулон туалетной бумаги. Тут и вспомнил.

Паучок никуда не делся. По-прежнему не оставлял попыток выбраться где угодно, только не по бумаге. Видимо, это только для нас она имеет тонкий, нежный аромат, а для насекомых, которые куда лучше человека чувствуют запахи, аромат этот, вероятно, подобен самому настоящему едкому смраду. Я смотал рулон и вернул его на место. Среди окружающих вещей и предметов лишь длинное банное полотенце подходило в качестве альтернативы.

Прошёл уже, наверное, месяц, если не больше, с момента его последней стирки, так что порошком оно уже не воняло. Снял полотенце с крючка и точно так же положил одну, большую, часть на край стиральной машины, а остаток свесил до самого дна ванны. Убедился, что не свалится под собственным весом, и ушёл, погасив свет.

В тот вечер ещё неоднократно заходил, проверяя состояние спасательной операции, но положительного результата так и не дождался, лёг в конце концов спать, и только проснувшись под утро и заглянув по малой нужде в туалет, обнаружил, что оно-таки свершилось, – паучок на дне ванной не наблюдался. Я вернул полотенце на его привычное место, погасил свет и отправился досыпать последние минутки, что оставались до сигнала будильника в телефоне.

Надо заметить, что подобной спасательной операцией мне пришлось заниматься ещё не раз. Помня о неэффективности туалетной бумаги, я сразу брался за полотенце и привычно организовывал махровый, складчатый путь на свободу для очередной жертвы чугунной, эмалированной ванны, даже немытые стенки которой оказались чересчур скользкими для паучиных лапок.

3. Кузнечики

Как вы помните, жил я тогда в хрущёвской однокомнатной квартире на пятом этаже дома, что стоял между двумя весенними проездами: Весенним и 1-м Весенним. Спрашивается, о каких кузнечиках может идти речь на пятом этаже? Тем не менее.

Лето стояло не сказать, чтобы особо жаркое. Вообще, вряд ли поймёшь причину, по которой один год город наводняют стрекозы, другой – мелкие мошки, что постоянно норовят залететь в глаз. Один раз я даже обнаружил перед подъездом нашего офисного здания живого богомола, и мне сказали тогда сослуживцы, что богомолы этим летом попадаются очень часто. Надо же! А я всегда считал, что в Саратовской области они не водятся…

Так вот, то лето отличалось огромным количеством кузнечиков. Они попадались на каждом углу. Скакали под ногами, когда шёл в офис, сидели, уставившись на тебя, на чугунной изгороди больницы, мимо которой пролегал путь на работу и обратно. Попадались даже на лестничных клетках, – то ли в окна залетали, то ли умудрялись проскочить внутрь, когда кто-то заходил в подъезд.

Квартира мне досталась со всем необходимым для жизни, включая кондиционер. Но он жрал много электроэнергии, и я его включал исключительно в совсем жаркие годы. Держал окна и балконную дверь нараспашку. Благо, и окна, и дверь имели антикомариные сетки. Точно так же я держал нараспашку и одно из окон на балконе. Там уже сеток не было, но они и не требовались. В связи с этим туда часто залетали разные создания – от маленьких мошек до огромных ос, что, без сомнения, радовало местных паучков. Я же балконом пользовался как курилкой. На узком подоконнике, что шёл по всему периметру изнутри, стояла пепельница – маленькая чашка с отломленной ручкой, а на полу – табуретка, которой пользовался в редких случаях, когда стоять совсем не хотелось.

И вот, выйдя однажды на балкон покурить, я обнаружил их, двух кузнечиков. Она сидела на полу под раскрытым окном, а он – на старом кухонном шкафчике, одним из тех, что нередко можно встретить на наших балконах. Сравнивая внешность, я интуитивно догадался, что это он и она. Кто из них кто, утверждать прямо с уверенностью не стал бы, но почему-то один кузнечик выглядел более стройно, миниатюрно и, соответственно, женственнее. Другой, какой-то несколько корявый, более крупный, указывал на свою мужскую сущность.

Как они умудрились залететь на пятый этаж? Мне представилось, как перелетали парочкой с места на место, когда вдруг налетел ветер, подхватил обоих и закинул в раскрытое окно балкона ко мне в гости. Сделаю небольшое лирическое отступление. История эта до сих пор воспринимается мной как трагедия, в которой мне выпала роль антагониста – злого персонажа. Я, конечно, не хотел ничего такого, но так уж сложились обстоятельства.

Поймать её и выкинуть в окно не составило большого труда. Я чуть накрыл кузнечиху ладонью, она, как и ожидалось, прыгнула, ладонь в ответ сжалась аккуратно, чтобы ничего у ней не поломать, а потом, уже за границей балкона, раскрылась, и кузнечиха обрела свободу.

Обернувшись к следующему на очереди, не поверил своим глазам. Кузнечик, что вот только что сидел на шкафчике, оказался уже на полу и на моих глазах стремительно продвигался в щель. Щель между шкафчиком и кирпичной стеной. В том углу хранились какие-то металлические трубки, “черенки” от старых половых щёток, я полагаю. Верхними концами они прислонялись к узкому подоконнику, что шёл по периметру, и кирпичной стене, а нижние далеко выступали вперёд, практически до самых дверок шкафчика. Вот за них-то и спрятался в итоге кузнечик-он.

Сейчас уже думаю, что можно бы было убрать из угла те трубки и в конце концов поймать пугливое создание. Но я этого не сделал. Махнул рукой, — “Выберется рано или поздно сам”. И весь тот день я выходил на балкон покурить, наблюдая кузнечика всё в том же углу за трубками. В итоге так и лёг спать, не дождавшись, когда тот соизволит выбраться из своего укрытия.

Первый день определенно являлся субботой, а второй, соответственно, воскресеньем. В выходные я обычно убирался в квартире, варил обед на неделю, а иногда и ужин сразу, читал и даже садился писать что-нибудь. Впрочем, в тот период жизни муза моя уже несколько лет отсутствовала. Вероятно, улетела как-то по осени в тёплые края, да так и не захотела возвращаться. Так что, тогда я точно не писал, но и без того дел хватало. Я напрочь забыл о существовании кузнечика на балконе.

Вышел на второй день как-то покурить и в этот раз сел на табурет. Лёгкие мои наполнялись благодатным никотином с неблагодатными канцерогенными маслами, а взгляд блуждал по верхушкам деревьев, окресным постройкам – бок о бок с многоэтажками соседствовали частные домики с крохотными участками, огороженными высокими заборами из профлиста. Затем взгляд опустился ниже на внутренний сайдинг балкона, шкафчик, трубки. Тут я и вспомнил о своём злополучном госте. Краем глаза заметил лёгкое шевеление под собой.

Он таки выбрался из своего укрытия. Сидел на ножке табурета, на котором в тот момент сидел и я. Привстав тихонько, я развернулся, сунул недокуренную сигарету в пепельницу – маленькую кружку с отломленной ручкой, – и схватил несчастное насекомое. Он попался на этот раз. Высунул я руку в окно и выпустил многострадальца на вольную волю.

Выпустил, сел обратно на табурет, достал из пепельницы ещё дымящую сигарету и задумался. Вот как оно нескладно всё вышло. Где она теперь, его подруга? Странно было бы предполагать, что сидела всё это время под балконом в ожидании, когда же он соблаговолит к ней присоединиться. А он тем временем прятался в углу, не желая своего спасения. И мне вся чудовищность произошедшего открылась лишь в то мгновение. Подумай я об этом в самом начале, без сомнений, вытащил бы из угла все трубки, поймал бы его за химок и выкинул бы вслед за ней. Досадно, что ничего этого не случилось.

Может, то лишь моя фантазия? Но ведь вдвоём залетели. И по внешнему виду были он и она. Всему виной моё несерьёзное отношение. Подумаешь, насекомые какие-то. Впрочем, такие же живые существа, как и я сам. Неразумные? Может быть. А может, и нет. Кто знает, что у них там в головах? Словом, с кузнечиками вышла совсем нехорошая история.

4. Мошки

Ну, мошки нас окружают в большом количестве и разнообразии. И по калибру, и по степени приставучести, и по своей едкости, когда попадут в глаз. И историй с ними должно быть много. Так оно и есть. Целых три, и первая из них, вы не поверите, случилась посреди зимы.

Зимою, когда всё вокруг завалили снега: ветви деревьев, крыши соседних частных домиков, дымящих своими кирпичными трубами, тротуары, дороги, хочется иной раз подойти к окошку и без единой мысли в голове стоять и любоваться красотой. Так оно и было в тот раз.

Надо сказать, что отношение к мошкам у меня какое-то совсем несерьёзное. Может, из-за их миниатюрного размера? Ошо (или иначе Бхагаван Шри Раджниш) однажды сказал, отстаивая вегитарианский образ жизни (мой вольный пересказ), — Не едите коров. Почему? Потому что они большие, потому жалеете их? Едите тех, что поменьше? Почему бы тогда не пожирать младенцев, они тоже маленькие? Юмор, конечно, чернее чёрного но, получается, размер, и правда, имеет значение.

Так вот, когда, стоя у балконной двери и любуясь белоснежной сказкой за окном, я обнаружил мошку, блуждающую по подоконнику, то лишь удивился, откуда она взялась посреди зимы. Удивился и пошёл дальше делать свои дела.

За день я возвращался не раз к балкону, вероятно, состояние мое располагало тогда к задумчивости, к желанию просто быть, ощущать, как время течёт сквозь пальцы, как, следуя ему “в том же темпе, с ленью той”, летит за окнами снег. Перед уходом бросал короткий взгляд на подоконник, убеждался, что мошка моя никуда не делась, по-прежнему ползает, и вот уже забралась на окно, взбирается по стеклу наверх. Ну, пускай себе взбирается.

На следующий день повторялось всё то же самое. Но в одно очереднное моё посещение балконной двери я обнаружил, что мошка больше не бегает по подоконнику, сидит на одном месте. При ближайшем рассмотрении понял, что маленькое это создание божье приказало всем долго жить. Стало грустно и неуютно. Я вдруг расчувствовался и явил на свет такое стихотворение:

Бродит мошка по окошку,
За окном – зима.
И откуда эта крошка?
Не представлю я.
Крошке я налил водички?
Даже не налил.
Даже влажную тряпичку
Ей не подложил.

И сегодня моя крошка,
Вроде, померла.
Подоконник бел, окошко,
Буквой V крыла.
Лапки, сложенные, словно
Молится ему.
Тихо и беспрекословно
Богу своему.

***

Вторая история с мошками случилась, уже как положено, в разгар лета. Окно на балконе я держал открытым, выходил время от времени туда покурить. Мошек на окнах изнутри всегда наблюдалось предостаточно. Они там оказывались даже в те дни, когда из-за дождя я закрывал окно. Щелей в старой конструкции хватало. Это и ссохшиеся со временем рамы, это и неплотно подогнанный сайдинг, которым балкон обшивался изнутри.

Надо сказать, что несмотря на моё совершенно несерьёзное отношение к мошкам, я и здесь выступил в качестве их персонального спасителя. Дело всё в том, что коробка балкона во второй половине дня настолько хорошо прогревалась солнцем (окна мои выходили на запад), что, когда я приходил домой на обед, у меня и в мыслях не возникало желания курить в этой душегубке. Курил прямо на кухне. А этих маленьких созданий всё-таки жалко. Ведь сдохнут от жары, если не найдут дорогу на волю. А они оказывались всегда такими бестолковыми – бьются бьются о стекло, то заберутся выше, то свалятся на узкий подоконник, что по всему периметру прилегает к окнам изнутри. Нет бы сдвинуться чуть правее, где зияет пустотой путь на волю.

Так вот, куря утром на балконе и наблюдая, как очередная мошка безуспешно пытается пробить стекло, я не выдержал и легкими движениями руки начал пытаться заставить её изменить направление своих мытарств, сдвигаться правее. И под конец мне это удалось.

Каково же было моё удвивление, когда я увидел, как бившаяся только что о стекло мошка сместилась в открытое пространство окна и несколько раз повторила точь-в-точь свои движения. Нет уже никакого стекла перед ней – свобода, а она всё продолжает биться. Ну, в итоге до неё дошло, конечно же, и она улетела.

А я подумал тогда, что, может, и человек в своей жизни вот так же бьётся, бьётся “о стекло” по инерции, а “стекла-то” уже и нет давно.

***

И наконец, последняя история про мошек да и про насекомых вообще.

Случилась она уже на новой квартире. Хозяйка моя решила старую продавать. Стала совсем старая, а жили они, как и я тогда, на пятом этаже, дом без лифта. Подниматься высоко, ноги уже не те. И решили они с сыном продать мою квартиру и купить новую.

В то время выставили на продажу квартиру в их же доме и на втором этаже. Всё не пятый. А прожил я в этой целых девять лет с хвостиком. Впрочем, понимал, что рано или поздно, а съезжать придётся. Беспокоило лишь одно. С годами молодее не становлюсь, даже не остаюсь тем мужчиной, каким выглядел в свои пятьдесят, когда впервые оказался на улице и был вынужден искать съёмное жильё. Насколько легко сдадут очередную квартиру старику?

Надо сказать, что опасения мои оказались не безосновательными. Новая хозяйка так и заявила, что намеревалась сдавать молодым. Студентам, например. До меня у ней жил лет пять как раз студент, и она всем осталась довольна. Тем не менее, квартиру мне сдала.

На этот раз она оказалась двухкомнатной в панельном доме, но сдавалась как однокомнатная. Одну из комнат хозайка запирала, и я успел спихнуть туда часть мебели, которая превращала до того зал в какую-то ночлежку: кресла, диван, кровать. Мне достаточно одной кровати. К тому же необходимо место под пианино. Оно хоть и цифровое, но тоже пространства требует. А ещё была у меня мысль приобрести беговую дорожку. Нет, бегать в моём возрасте не рекомендуют, я ходил. Ходил на скорость по горпарку, что располагался в пяти минутах от старой квартиры.

Переехал я совсем недалеко, на работу стало ходить немного ближе. Буквально четыре минутки, и ты в офисе. Но горпарк, теперь дальше минут на восемь, воспринимался уже, как нечто совсем далёкое. И в старой-то квартире иной раз ленился пойти в него погулять, а уж в новой таких ситуаций можно ожидать куда чаще. Вот я и решил развязаться со всеми расстояниями, а заодно и с погодой за окном, и с сезонами года. Купить дорожку и не париться.

Но всё-таки о мошках.

Стояло самое начало осени. Мой переезд в аппартаменты случился первого сентября. Словно начало нового учебного года в жизни. Научил ли хоть чему-нибудь предыдущий? Теперь вижу, что научил.

Балкон в новой квартире на девятом этаже не был застеклён, и я сразу решил, что ноги моей на нём не будет. Я боюсь высоты. В первый же день на подоконнике в зале я обнаружил хрустальную пепельницу, – ага, стало быть, к курящим здесь люди привычные, – и курил теперь прямо на кухне, а иногда и в зале, когда отрываться от компьютера не представлялось возможным. Я как раз снова начал писать. Муза, что совсем уж иззагоралась на югах, решила вновь навестить меня, хотя выбрала для этого не самое удачное время. Осень стояла на дворе, и я боялся, как бы она не упорхнула вновь с перелётными птицами.

Погода, однако, стояла совершенно тёплая, словно лето и не собиралось расставаться с нами. Балконную дверь я держал открытой. В начале совсем открытой, потом – в режиме вентиляции, т.е. открытой в вертикальной плоскости. Смотреть за окно здесь не стоило, – напротив наблюдался девятиэтажный панельный дом через дорогу, за ним – несколько высоток, этажей тридцать, не меньше. Неба-то почти не оставалось, всё загородили. Однако, привычка сохранилась, и я как-то подошёл к балконной двери. Подошёл, чертыхнулся и уже собирался вернуться к компьютеру, как заметил на подоконнике мошку. Это была, пожалуй, первая гостья в новой квартире.

Что ж, нам не привыкать. Вернул балконную дверь из режима вентиляции к нормальному – раскрыл её полностью, и начал пальчиком слегка подталкивать мошку к краю подоконника, к двери.

Мошка на этот раз оказалась довольно крупненькой. Хоть и учился я когда-то на биофаке универа, но начисто позабыл уже всё. Понятия не имею, как называют таких с этими длинненькими прозрачными крылышками позади. Не бабочка, не муха, фиг её знает кто.

На мои подталкивания она реагировала слабо, послушно перебирала лапками, но лишь настолько, чтобы отодвинуться от пальца. Додвигал её до самого края. Свобода отделялась от неё теперь какими-то сантиметрами – лети-не-хочу. И тут, помятуя старую историю и подозревая, что мошка моя совсем обезвожена, обессилена, я отправился на кухню. Намочил слегка тряпку, которой протирал стол, и, вернувшись, накапал чуть-чуть рядом с мошкой, стараясь не попасть на неё и не налить слишком много. Ещё чего доброго захлебнётся.

Какова же была моя радость, когда через час или два я вспомнил о мошке и, подойдя к балконной двери увидел пустой подоконник. Опасаясь, что она просто-напросто свалилась на пол, я тщательно его обследовал, но нет. Она всё-таки улетела. Балкон я уж исследовать не стал. Для неё балкон уже свобода. Так что никаких стихов на этот раз писать не пришлось, и слава Богу!

5. Эпилог

Поскольку я так и не удосужился написать пролог, то уж не поленюсь добавить эпилог хотя бы. Хотя бы краткий. Поумничаю немного.

Но, нет. Не стану я умничать. Ведь это, и правда, печально, и вызвает лишь горечь. Наблюдать, как человек не замечает ничего вокруг, кроме себя, кроме исключительно своих проблем. Вы скажете, — как же так? Посмотрите на всех этих многочисленных кошечек и собачек, что выкладывают в соцсетях в таком изобилии! Замечает, конечно же, замечает!

Да, умиляется, любуется окружающей природой. Словно она приз какой-то, награда, компенсация за все его жизненные невзгоды и страдания. Замечает, говорите? Я теперь трачу всего четыре минутки, чтобы дойти до офиса, но совсем недавно прогулка эта занимала у меня минут пятнадцать–двадцать. И, шагая вдоль забора 1-й Советской больницы по улице Шелковичной города Саратова, наблюдал красненьких клопов-солдатиков. Они так хорошо видны на сером асфальте. Особенно, когда не сидят на одном месте, а бегут куда-то по своим делам. Как и хорошо заметны их многочисленные, бездыханные тела, раздавленные подошвами прохожих. Прохожих, которым и в голову не придёт поглядеть под ноги. Они спешат, у них, быть может, неприятности, у них наверное много дел.

Где-то прямо сейчас идёт война, люди решают свои проблемы привычным для них способом – уничтожают друг друга. Ракеты, снаряды, бомбы, мины. Теперь к ним добавились ещё и дроны. А вокруг деревья, кошки, собаки, птицы и насекомые, конечно. Говорите, замечают? Ничего не замечают. Природа, как приятный антураж вокруг существа “высшего порядка” – человека. Человека разумного. Можно ли называть его так? Думаю, природа вздохнула бы с облегчением, исчезни человек с лица планеты. К сожалению, исчезнуть он теперь может, лишь прихватив с собой всё живое.