Сорино : другие произведения.

Аёра драйв. часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Глава ТРЕТЬЯ)
  Проект Антиготика
  
  
  Глава 3.
  
  
  
  "Аёра драйв"
  
  
  
  (Первое лирическое отступление)
  
  
  Посвящается поколению серебряных сердец, нам тридцатилетним, - еще не забывшим свет янтарного солнца из сказочного детства. Всем нам посвящается, - последним осколкам разбитой империи. Всем нам, - тайным романтикам и мистикам. Нам, - жестокосердным добрякам. Посвящается последним оставшимся серебряным сердцам, тем, кто понимает и помнит, что значит упиваться аёрой. Всем нам: потерянным, потерянным, потерянным...
  
  
  В старом компьютере оставалось немного записей. Блокнотов и прочих редактирующих программ в нём давно уже не было..., и текстовых файлов тоже... Но вот, однажды, в старом компьютере, который пылился в заброшенном офисе с серыми окнами, я нашел такую запись...
  
  
  Мёртвые мальчишки ночью мне приснились,
  Намертво забытые верные друзья.
  Серыми тенями в комнату явились,
  Черными глазами смотрели на меня!
  
  Мёртвые..., как мертвая лужа на дороге,
  Мертвые..., как солнце в осколках на окне,
  Мертвые мальчишки, сбежавшие от Бога,
  Вечно молодые демоны в огне...
  
  Августовской ночью я проснулся с криком,
  Потная подушка, бездна за окном...
  Почему не с вами, мертвые мальчишки?!
  Мы клялись все вместе - поутру умрём!
  
  Мертвые мальчишки, из забытых сказок,
  Мертвые, но всё-таки, живые в страшных снах...
  Убегу за вами и решу всё разом,
  Лезвием по венам... Кровью по рукам...
  
  Я исполню клятву, что давал вам в детстве,
  Побегу по лужам, догоняя вас...
  Долго же... Так долго умирает сердце!
  Бога нет, мальчишки... Нас никто не спас!
  
  
  ...и эта запись в устаревшей кодировке, и растворенная в воздухе грусть этого места, и..., (стихотворение...., заброшенный офис, старый компьютер, пыль и серые блики солнца в мутных окнах)... Так вот, это всё оказалось чудесной наркотической инъекцией для воображения.
  
  
  
  *.*.*
  
  
  
  Три черных иероглифа, сверху вниз. Три степени черного, оттеняющего белое и золотое. Три настроения сердца, предшествующие аёре.
  
  
  I
  
  Ангел
  
  
  II
  
  Вода.
  
  
  III
  
  Пропасть
  
  
  (Аёра, (ayora), (на тригваре, буквально) - любование красотой. В переносном смысле, - детские воспоминания и/или сны)
  
  Краски смешаны в нужных пропорциях, я начинаю рисовать аёру золотыми иглами и мягкими кистями.
  
  
  
  
  
  1.
  Сначала, всё-таки, музыка. "Пристальный взгляд", - ровно в точку. Точно, точно, бинго! Так звучит аёра. Ритм серебряного сердца, песня тёмной души и свободный полет в отражении солнечного луча. Только музыка и отзвуки голоса в бездонном прозрачном небе, в котором все звуки становятся солнечными бликами.
  Но сейчас...
  Мягко-мягко по сердцу, как кошку по шерстке.
  Итак...
  Стекло.
  Огромное такое прямоугольное стекло в белой кирпичной стене.
  В белой кирпичной стене с мелкими щербинами на углах.
  В стекле отражение.
  В стеклянном отражении - край неба косой полоской застывшего сиропа.
  Небо, цвета выцветшего зеркала и яичного ликёра. Но сиропа больше, конечно. Сладкого засахарившегося сиропа, покрывшегося глянцевой коркой - вот он, в стекле.
  Ниже, под сладким небом, отражение тополей, робкими мазками водянистой гуаши по рисовой бумаге...
  Ветер, что несся по раскаленной трассе, почти наравне с машинами. Прозрачной мозаикой рассыпался по стеклу - паззлами мягкого стекла: растекаясь то ли..., расползаясь ли...
  Ветер шалил..., он трепал пирамидальные кроны тополей, сгибал их стройные головы то в одну сторону, то в другую. Ветер поднимал белесые облака дорожной пыли, смешанной с пахучим асфальтовым жаром, гнал их к редкой лесной полосе, сквозь которую просматривались желтые головы подсолнечников в поле. Свирепо гудел там и подвывал..., но скоро затихал, сыпал пыль на серую выжженную солнцем траву и уносился обратно к дороге.
  Сизая полоса дыма от мангала.
  Маленькая девочка в соломенной шляпке и в огромных солнечных очках, то и дело поправлявшая их пухленьким пальчиком. Её высокая и стройная мама в широком белом платье, в развивающемся на ветру, в трепетно-белом..., (ах, женщины).
  Мальчишка на велосипеде, состроивший вредную гримасу своему же отражению.
  Стайка воробьёв - серыми точками по искаженной зеркальности. Фр-р, выше, выше, прыжками в воздухе, за острые верхушки тополей.
  Мелькание коричнево-зеркальных квадратов: раз, два, три, четыре... Это окна автобуса, который, как тяжелый зверь, плавно припадая на передние лапы, выруливал на трассу.
  Слова, криво приклеенные к стеклу:
  
  "Автостанция.
  Парикмахерская. Мы стрижем и бреем дешевле здесь, чем там!"
  
  В глубине стеклянного отражения: сверкающий на солнце асфальт, полосы дорожной разметки, округлые клумбы, огороженные побеленным бордюрным камнем, над которыми играл радугой косой фонтанчик. Старинный автобус из тех, что назывались "Икарусами"..., поношенный до такой невозможности, что смотреть на него было и жалко и страшно одновременно. Под ним наисвежайшее, черно-лакированное, масляное пятно, (прошу любить и жаловать).
  Еще глубже в стекле, в той его глубине, которая начинала по-своему преображать окружающую действительность, на сверкающей полосе асфальта, справа от овальной клумбы со свежими розами..., - стоял некто. Достаточно высокий некто, в синей рубашке с закатанными до локтей рукавами, в джинсах и черных остроносых туфлях. Этот некто поправил узкую полоску сиреневых очков и посмотрел на сироповое небо, которое он видел совсем по-другому, - огромной исступляюще синей бездной. Спустя несколько минут, он снова вернулся к искаженной фигуре своего отражения в огромном стекле, достал из кармана джинсов тёмно-коричневую пачку сигарет и зажигалку.
  Ветер попытался что-то там прокричать, этому незнакомцу в синей рубашке, но тот просто нахмурил бровь и ветер сбежал обратно на дорогу. Незнакомец прикурил сигарету... Прислушался... (Музыка или мне просто хочется, чтобы она была?..) Дым сигареты чиркнул по воздуху тонкой белесой полоской.
  Незнакомец слушал музыку, которая доносилась откуда-то... (Откуда-то справа?)
  Он повернулся в ту сторону...
  Или слева?
  Он заметил краем глаза, как осторожно, вдоль бордюрной ограды, в серой тени, крался элегантный черный кот в кожаном ошейнике, на котором болтался золотой медальон. Незнакомец провёл взглядом воображаемую черту на пять шагов вперед кота и хмыкнул. Возле лужицы, что образовалась на асфальтовой щербине, прыгал беспечный воробей. Он, то ли радовался солнцу, то ли играл вперегонки с солнечными бликами, отраженными, от чистой нагретой воды, то ли совершенно не понимал, где находится и кто он такой. Черта упиралась прямиком в него.
  "Бассо, разбойник", - пробормотал незнакомец, имея в виду кота.
  Он щелчком выстрелил недокуренной сигаретой в направление воробья. Сигарета летела, жужжа, истлевая, рассыпаясь на искры. Возле птахи она пыхнула сизым облачком дыма и исчезла. Воробей встрепенулся и сорвался с места по-особому, по-воробьиному: по воздуху, как по частым-частым ступенькам. И был таков.
  Кот недовольно глянул на незнакомца, сел и демонстративно отвернулся. А тот снова усмехнулся.
  В его пальцах появилась сигарета. Белая-белая. С белым фильтром. Он легонько тряхнул рукой. На кончике сигареты затлела оранжевая точка, и по ветру вытянулся синеватый завиток дыма.
  Затяжка. Тихое ровное потрескивание хорошего табака. Оранжевая точка переместилась дальше, мерцая, оставляя за собой серые хлопья пепла.
  Взглядом поверх очков, по раскаленному асфальту, по увядающим на жаре розам, по бордюру, по коту...
  Кот. А почему ты снова кот? Кто тебе разрешал?
  -Бассо, не желаю видеть тебя таким.
  Кот рассматривал стоянку для автобусов, как самый обыкновенный кот, не глупый, конечно, но всё-таки кот...
  -И кто же, позволь узнать, будет записывать мой бред?
  Кот продолжал делать вид, что не понимает человеческого языка. Для пущей убедительности он принялся вымывать свои бока языком. Этакий чистоплотный зверёк с медальоном на ошейнике.
  -Бассо? Я с тобой разговариваю?
  Черный кот с острой мордочкой изловчился и начал причесывать языком свой хвост.
  -Акробат... - хмыкнул незнакомец.
  В заднем кармане джинсов завибрировал мобильный телефон. Незнакомец вздохнул и достал его. Его глаза сделались слегка удивленными. Он нажал кнопку ответа.
  -...
  -Сони Ро?
  -Это мой номер.
  Молчание. Ветер в тополиных кронах. Струйка фонтана над розами со срезанной верхушкой. Блики радуги.
  -Сони Ро, тебя ищет Карбин. Мне кажется, что ты должен знать об этом.
  Затяжка. Усмешка. Краем глаза на кота, который смотрел на... Он смотрел на Сони Ро. Да, это был он.
  -Ты не боишься Карбина?
  -Хипо, дружок, если это то единственное, что ты хотел сказать... Повесь трубку и не отвлекай меня от аёры.
  -От аёры?!.. А где ты сейчас, Сони Ро?
  -В империи.
  -В империи, - разочарованно протянул Хипо. - Какая уж там красота, в империи-то?.. Холодно и страшно.
  -Глупый комп. Что ты понимаешь в красоте?
  -И никакой империи уже нет. Одни осколки.
  -Я не собираюсь обсуждать свою аёру с мальчишкой, который три года назад был обыкновенным ноутбуком, купленным мастером Симатори в Гамбурге по острой надобности.
  -Я не понял... Ты отчитал меня или просто вспомнил, как я появился на свет?
  Неопределенный жест ладонью в воздухе.
  -Считай эти слова предупреждением.
  -Странный вы народ, волшебники.
  -Я не волшебник, Хипо, дружок. Ведь ты помнишь третье правило Сорино?
  -Помню, помню, - буркнул тот.
  -Повтори вслух.
  -Если существует бог, значит, - не существует волшебников. А если на земле есть хотя бы один волшебник, (умеющий создавать), значит, - бога нет.
  -Мы знаем, что ОН есть. Поэтому на земле, и во всех вселенных, нет ни одного волшебника. И никогда не было.
  Снова молчание. Секунда, две, три...
  -И это говорите вы?!
  Он начал обращаться ко мне на вы. Так-так...
  -Я утверждаю, что это так, - сказал Сони голосом мастера Симатори.
  И еще несколько секунд тишины с тихим шелестом ветра по дороге. Ветер танцевал в ритме аёры.
  -Иногда я путаюсь, кто из вас кто... Вы точно Сони Ро? Не мастер? Точно?
  -Точно.
  -А мастер, кстати, снова куда-то исчез. Как всегда или как обычно... Как правильнее сказать?.. Карбин тоже не появляется здесь, в квартире мастера. И мне очень плохо от всего этого. Смерть Юмы всё как-то страшно изменила или сломала... Как правильнее сказать?
  Ветер. Обволакивающий жар в лицо. И еще, прозрачная капля грусти, добавившая сладко-горького яда, в стакан с чистой водой аёры... Сони Ро посмотрел на свое отражение в большом зеркальном стекле. В ту же секунду отражение задрожало, и принялось расплываться, как масляная пленка на поверхности тёплой-тёплой лужи; мерцающее, дрожащее. И, наконец, оно исказилось так, что совершенно потерялось в солнечных полосах, сверкавших золотом...
  Сгустки света скользнули по лужам, по окнам машин и автобусов. Сверкающей россыпью. Брызгами слепящего света.
  Через несколько секунд, из солнечного мельтешения, (сначала золоченым контуром в воздухе, затем сгустившейся картинкой), - вырисовалось отражение Сони, стоявшего вплотную возле окна.
  -Кофе... - прошептал он.
  -Вы о чем Сони Ро?
  -Скажи Карбину, если он позвонит... Впрочем, можешь позвонить ему сам и сказать, что я дышу аёрой в южных окраинах империи.
  -Но ведь... Он точно приедет! Приедет, чтобы убить вас!
  Сони улыбнулся каким-то своим воспоминаниям и пошел вдоль громадного стеклянного прямоугольника к двери, на которой висели выгоревшие на солнце объявления и рекламки. Он посмотрел на одно единственное, заинтересовавшее его - "Всегда свежий кофе", - и толкнул стеклянную дверь.
  Пальцы на стекле. Следы сотен пальцев. Белесые отпечатки человеческих ладоней.
  -Убить меня... - он осмотрел большой зал с коричневыми лакированными сидениями посредине. - Должно быть, красивая картинка получится... Я хочу её рассмотреть.
  -Всё-таки вы странный... И голос у вас какой-то...
  Сони смотрел на блёстки пыли, клубившейся в снопе света из окна. Один из тонких лучей бил точно в глаз ленивой серой кошки. Она прищурила глаз, но не отвернулась... Студент с ярко-красным рюкзачком за спиной возле кассы. Он то и дело бросал взгляды в сторону девушки, читавшей брошюрку с кроссвордами, как книгу. Девочка с косичками, с интересом рассматривавшая Сони. Старик в белой панаме, который засыпал, засыпал, кренясь на бок...
  -Аёра - это запой.
  -Что такое запой?
  -Наверное, тебе не понять.
  -Вот, опять вы говорите, как мастер. Хотя не совсем... Голос другой.
  Сони пересек зал ожидания, прислушиваясь к хрусту пыли под подошвами, и к стуку каблуков, и к отзвуку - кругами по мраморному полу. Толкнул рукой следующую дверь и попал в теплое, но не горячее, помещение, пропахшее кофейным ароматом. Он улыбнулся, подошел к столику приема заказов и взял листок с меню.
  -Стандартный завтрак, котлета и гарнир. Гарнир: пюре, гречка, рис... - монотонно, как автомат, начал зачитывать по памяти женский голос. Затем осекся и закончил сердито, почему-то. - Котлет нет.
  Он посмотрел на дородную женщину в белом халате, которая была похожа на санитарку из районной больницы. Рыжий парик, (невозможная штуковина на голове!), черные грубые полоски туши вкривь и вкось, по векам, по ресницам, (зачем она нарисовала ЭТО?!), толстый слой морковной губной помады на губах, (создается впечатление, что это не помада, в чистом виде, а некая мастика, замешанная на растительном масле)...
  -Котлеты поутру - это пошло.
  -Что?
  
  Возможно, что не на растительном масле, а на сливочном... А возможно, что и на свином жиру...
  
  -Чашку крепкого кофе. С сахаром.
  -Чашек нет, есть только стаканы.
  
  Хотя нет, точно на растительном. Если бы она смешала это вместе с животным жиром, то он застыл бы на губах сальной коркой. Отвратительно и дурно пахнущей коркой, брр.
  
  Он постучал пальцем по столу и тихо произнес:
  -Официант, чашку кофе. Я буду за крайним столиком. И потрудитесь сделать мой заказ шустрее. Я спешу.
  Дородная женщина вздрогнула и уставилась на Сони испуганными глазами. Тот подмигнул ей и пошел к тому столику, который должен, (просто, должен и всё тут), стоять возле окна. Слегка пыльно конечно... Он посмотрел в окно. Бассо сидел напротив и щурился совершенно не по-кошачьи. Он явно хотел кого-то высмотреть за зеркальным стеклом. И этот кто-то, наверное, я.
  -Сони Ро, почему умер Юма? Почему Карбин думает, что он погиб по вашей вине?!
  Столик. Так-так, замечательный, доложу я вам, столик. Кругленький такой, накрытый белой и почти свежей скатёркой... Вот только эта кошмарная солонка, (или перечница?), портит весь вид. Сейчас мы её куда-нибудь... А впрочем... Я не буду её никуда девать. Я преобразую её!
  Сони Ро достал из кармана джинсов пачку сигарет, осмотрел помещение и вернулся взглядом к белой фаянсовой солонке. Как только на скатерть легла золотая зажигалка, (клики-клак), солонка блеснула и... И вот уже, вместо неё на столе стояла ваза с парой роскошных сиреневых хризантем.
  -Сони Ро?!
  
  Кто это там? Что это?.. Телефон?..
  
  -Алло? Кто зовет меня по имени?
  -Издеваетесь, да?
  -Хипо? Ты всё еще звонишь мне?.. Зачем? Что ты хочешь узнать?
  Молчание. Поскрипывание в трубке.
  -Уже ничего.
  Сигналы отбоя. Короткие отвратительные гудки.
  Сони Ро поднял глаза и посмотрел на дверь...
  Дверь открылась...
  В вокзальную ресторашку зашел подросток пятнадцати лет. Смуглый ребенок в длинной черной футболке и в черных шортах до колен. Его длинные черные волосы до плеч отсвечивали серебром на свету. В черной челке узкая полоска, (он дунул краешком рта, вспушив свои шелковые волосы), в ней черный глаз. Глаз уставился на Сони Ро.
  -Таки не выдержал, - усмехнулся тот.
  Подросток подошел к его столику, (руки в карманах шортов по локти, наверное), подвинул ногой стул и сел, не спросив разрешения.
  -Половина твоего лица скрыта волосами, Бассо. Тебе так удобно, когда только один глаз имеет место быть?
  -Ну, удобно.
  -Второй глаз ты бережешь, так, на всякий случай? Вдруг, первый куда-нибудь денется?
  Бассо нахохлился и сделал вид, что почти обижен. Этак умел не только он, (кое-кто еще? Но, кто же?), создавать образ вот-вот начинающейся обиды. Вот-вот, еще чуть-чуть. Сони Ро улыбнулся, раскрыл пачку сигарет и достал одну. Постучал ею по столу...
  -Накормить тебя?
  Черный глаз. Исподлобья. Острые плечи.
  -С воробьем у тебя не случился завтрак, помнится.
  Взгляд вниз, тонкой острой иглой. Затем, всё-таки, вверх. С хитринкой.
  -А я не собирался лопать воробья. Я просто охотился на него. Инстинктивно.
  Сигарета, щелчок зажигалки, дымок.
  -Значит, ты не откажешься позавтракать вместе со мной?
  Отблеск на скатерти - плоская хрустальная пепельница с серебряными бортиками.
  -Ничего не хочу.
  -Даже мороженое в высоком стакане с вишенкой на подтаявшей горке?
  Бассо усмехнулся.
  -Здесь?
  -В качестве альтернативы, могу предложить гарнир без котлеты, пюре, гречка, рис. Котлеты по утрам вредны для здоровья, тем паче летом. Но если хочешь, то я могу устроить.
  -Не хочу, - снова буркнул Бассо, вынул руки из кармана, сложил их на столе, как примерный ученик и злорадненько так ухмыльнулся. - А вот насчет мороженого... Я не против. Тем более, в высоком стакане, с вишенкой
  Завиток сигаретного дыма сделал дугу над головой Сони Ро и сам собой нарисовался в подмигивающий глаз.
  -Не забывай, всё же, кто я такой на самом деле.
  Затяжка. Рисунок глаза натянулся и принялся сам собой развязываться, как петелька на старом свитере.
  -А давайте! - с вызовом сказал Бассо.
  Секунда, две, три...
  Сони посмотрел на официантку, (нет, ну зачем морковная помада на губах? Почему именно морковного цвета?!), и махнул ей рукой. Несчастное создание, громко сглотнув, поспешила к столику этого странного господина в простой рубашке и в простых джинсах, но с такими пронизывающими глазами и всеподавляющими барскими манерами. Двигалась она, как атомный имперский ледокол Заря, легко раздвигая столы и стулья своим могучим животом. Хорошо, что в этот час в привокзальном кафе было почти пусто.
  -Здесь нельзя курить, - зачем-то сказала она вредным голосом, но сразу испугалась этой своей смелости и отступила на шаг. Робко отступила.
  -Заодно и кофе принесла... - пробормотал Сони, разглядывая повелительницу кухонных мух поверх очков.
  Бассо повернулся в сторону дородной официантки, фыркнул и сделал насмешливые глаза для Сони, (ой-ой, а тётка-то..., - гора!). Тот глянул на неё еще раз, вздохнул и отвернулся к окну. Дама в огненно рыжем парике смотрела на Сони уже совершенно перепуганными глазами, (и чего испугалась-то..., ну, очередной ведь клиентос..., ой-й). Поднос с чашкой кофе на блюдце буквально ходил ходуном в её руках. Чайная ложка звонко и нервно тренькала, прыгая по медному дну подноса.
  -Поставьте, поставьте чашку на стол. А то ведь опрокинете, не дай бог.
  Она вздрогнула и мигом исполнила приказ. Дзинь, дзинь... Сони нахмурился, наблюдая за неловкими манипуляциями её неповоротливых рук.
  -Э-э... Разлюбезная вы моя...
  Совершенно испуганные глаза. Слово "разлюбезная", кажется, ранило её, как пуля со смещенным центром - попала в голову, а вылетела, (вертясь и жужжа), где-то ниже спины.
  -Впрочем, нет, я так не могу, - вздохнув, сказал Сони. - Все эти линии и этот кошмарный морковный цвет... Бассо, не согласишься ли ты потерпеть со своей порцией мороженого, пока я займусь этой великолепной Анастасией?
  -Её зовут, Матильда! Ну, или Эльза...
  Глаз Сони Ро напрягся. Всего лишь на секунду.
  -Анастасия, только так!
  -А что вы хотите с ней сделать?
  -Проведу облагораживающую процедуру.
  -Это как?
  Еще не облагороженная Анастасия, которую на самом деле звали Фросей, наблюдала за спором этих двоих так: её глаза смотрели то на господина, то на усмехавшегося подростка, прыгая как цирковые шарики в руках опытного жонглёра, (прыг-скок, прыг-скок). Она потела, совсем ни о чем не думала, но только боялась всё больше. Подросток во всем черном, с длинными волосами, закрывавшими половину лица и барин в сиреневых очках, с белой сигаретой в тонких пальцах, - были совершенно невозможны сами по себе - раз. И два - невозможны в этом захолустье. (Мама, роди меня обратно, а?!)
  Я таки умерла и попала в ад, в лапы к самому сатане!.. Боже, почему я так его боюсь, этого господина в очках?!
  Рука над столом. Край белой манжеты из черного, в тонкую красную полоску, пиджачного рукава. Точка запонки, сверкнувшая золотом по сетчатке глаз, (глаза Бассо, снабженные отличными японскими процессорами, зафиксировали картинку: девятиконечная звезда с инициалами S. R. S.). Длинная белая сигарета, две золотые полоски на фильтре, надпись "Долина Ренги". Взглядом выше... Ироничный глаз Сони Ро над золоченым полумесяцем очков...
  -Сони Ро... Что случилось с вашей одеждой?!
  -Ты считаешь, с ней что-то случилось?
  Бассо удивленно смотрел на Сони. А тот, тем временем, отпил глоток кофе и, (мимоходом стряхнув пепел в серебряный обруч хрустальной пепельницы), начал рассматривать всё еще не облагороженную Фросю острым взглядом скульптора. Он принялся, словно разглаживать воздух ладонью, приговаривая про себя "Очень хорошо... Изумительно... Ах, какая складка, просто чудо... Еще складка? И как они умещаются все на одном женском лице?". Фрося поворачивала голову то вправо, то влево, то опускала её вниз, то задирала все свои многочисленные подбородки вверх, вслед за движениями тонкой кисти Сони Ро. Наконец, приняв какое-то решение, он легонько стукнул ладонью по столу, призывая тишину, и прошептав "А вот мы тебя..." собрал пальцы в кулак.
  Глаза Бассо приобрели чрезвычайно удивленный вид.
  -Что это? - прошептал он.
  Её лицо сначала сжалось в красный, сочащийся жиром жгут из складок и морщин. Затем растянулось на невозможную, казалось, ширину. Губы стали двумя побелевшими полосками, глаза почти вывалились, а нос совершенно исчез. Сони Ро остался доволен достигнутым результатом, положил сигарету в специальное углубление в бортике пепельницы, и сложил руки на груди. Поразмышляв еще мгновение, он сделал легкий пасс рукой в воздухе. И сразу в теле несчастной жертвы облагораживания принялось что-то трещать и скрипеть. Фросины руки начали выворачиваться назад, затем вперед. Локти сломались с громким треском, вслед за ними сломались колени.
  Фрося пыталась кричать от боли, но горло издавало лишь булькающий стон. И всё.
  -Сейчас она еще больше похожа на жабу, - сказал Бассо. Он передернул плечами и, сделав над собой усилие, всё-таки отвёл глаза от завораживающей картины пытки красотой. - Кстати, посетители кафе почему-то ничего не замечают. Что вы сделали с ними?
  -Каждому из них я дал по маленькому солнечному зайчику детских воспоминаний. Самое верное средство от человеческого любопытства - затуманить воображение картинками из детства.
  -Все эти люди спят?
  -Они вспоминают.
  Бассо перевел взгляд на официантку.
  -Какая мерзкая жаба эта тётка!
  -Присмотрись лучше, малыш. Она прекрасна, поверь мне. Ни одной лишней или чужой черты не будет в этом прекрасном лице. Еще минута боли и...
  На глазах её тело начало сбавлять в весе и совсем скоро белый халат болтался на изломанных плечах, как старая ветошь. Рыжий парик свалился на пол и рассыпался на тысячу тараканов, шустро расползшихся по углам. Бассо передернул плечами.
  -Я привык иметь дело с красивыми женщинами. Вредная, возможно, привычка, но... - Сони допил кофе, взял сигарету и дунул сизой струйкой в сторону Фроси. - А теперь смотри. Это её настоящий облик.
  
  Женщина оступилась. Её губы приоткрылись... Стон боли или облегчения... Одной рукой она собрала халат на груди, другой уперлась в стол... Тонкая и стройная фигура сквозь грубую белую ткань с коричневыми пятнами... Выше, вслед за тонким указующим лучом. Бархатная подрагивающая жилка на шее... Черная изящная мушка на правой щеке... Чуть-чуть розового оттенка на скулах. Совсем чуть-чуть... Золотистое сияние на белой коже рук. Мизинец, ноготок, плавный изгиб, чтобы кровь закипела.
  
  Большие влажные глаза сквозь роскошные пряди каштановых волос...
  Острый взгляд, на грани ненависти или обожания.
  Она еще не решила, чего в ней больше.
  Ненависть или обожание?
  -Она женщина!
  Бассо торжествовал, словно это он только, что творил красоту.
  -Анастасия, - Сони рассматривал женщину с любопытством. - Её зовут Анастасия.
  
  
  2.
  Бассо смотрел вслед удалявшейся белой машине с сожалением.
  -Мороженое в высоком стакане ты так и не попробовал.
  Он мельком глянул назад, туда, где закручивался в кружевной рисунок сигаретный дымок и блеснули стёкла очков на солнце. Затем снова посмотрел на дорогу. Белой машины уже и след простыл.
  -Анастасия, - прошептал Бассо. - Теперь никто, даже вы сами, не убедит меня в том, что Сони Ро не волшебник.
  -Я сказочник, всего лишь. Сказочник, который дышит аёрой в империи. И ждёт...
  Бассо вздохнул и повернулся к Сони.
  -Вы снова поменяли свою одежду.
  Сони глянул в отражение большого прямоугольного стекла. Белый летний костюм, зеркальные солнцезащитные очки, уголок черного платка из верхнего кармашка... Он отвернулся и посмотрел в переливающееся раскаленное марево, колыхавшееся над трассой. Он с удовольствием впитывал молчаливые и прекрасные картины скользящих по ней теней от больших тополиных ветвей. И золотых пятен рой, и точек фейерверк, мерцающих радугой слепого света. Картины, в которых эти сухие, раскалённые радуги взмывали вверх, в плавящийся зной пятнадцатой минуты первого часа дня. Солнечные лучи пронзали горячий воздух острыми иглами. Сони проследил взглядом дальше, дальше, к повороту вправо, (стремительные изгибы дорожной разметки), мимо щита с надписью "Шарам 2км, Ингирем 15 км", скользнул взглядом сквозь звонкую тополиную листву надломленной ветки, затем скользнул по тёмно-зеленой поверхности куста боярышника, и застыл так... Перед колыхавшейся на жаре картиной далеких белых точек городка, утопавшего в зелени.
  -Кого мы ждём и зачем?
  Сони Ро глянул на часы, отогнув край рукава.
  -Сейчас он как раз входит в автобус.
  -Кто?
  -Он очнулся с билетом в руке, возле входа в двухэтажный автобус с огромными окнами. Осмотрелся с некоторой долей удивления, снова глянул на лакированный квадрат бумаги с надписью "Ростов на Дону - Шарам. Место 27" и нахмурился. Ведь он совсем не помнил, как очутился в каком-то там Ростове на Дону и зачем собирается зайти в автобус, отбывающий в какой-то Шарам? Кто-то довольно грубо толкнул его в спину и вредный женский голос, (я подозреваю, что слегка пьяный женский голос, к тому же), произнёс "Эй, ну и долго мы будем торчать возле входа по твоей милости?". Он глянул краем глаза на внушительную тётку в нелепой соломенной шляпе и зашел в автобус. Он решил, что если у него в руках есть билет и прямо перед ним открыт вход в автобус, то ему нужно ехать.
  -Вы о ком рассказываете Сони Ро?
  -О мертвеце.
  Черный глаз Бассо снова стал удивленным.
  -Мы ждем мертвеца? Но зачем?
  -Хороший вопрос. Но я не знаю на него ответа. Пока не знаю.
  -А кто знает?
  -Думаю, что мастер Симатори. Но мы провернем всю эту историю без его участия.
  Сони Ро тяжелеющим рывком вытянул руку, словно выхватив из внутреннего кармана пиджака что-то невидимое, но весьма увесистое...
  Его рука качнулась слегка, словно в ней был тяжелый пистолет, (от непривычки держать оружие?), затем напряглась, как за мгновение до выстрела, (вот-вот, сейчас-сейчас)...
  Он отщелкнул предохранитель большим пальцем... (Щелчок? Я точно слышал щелчок или мне просто показалось?)
  Бассо, как зачарованный, глянул на отражение Сони в прямоугольном зеркальном стекле и сглотнул. Там, в искаженной стеклянной реальности, Сони Ро действительно держал пистолет, этакую тяжелую хромированную штуковину. Дуло этого блестящего монстра упиралось в висок ссутулившегося блондина, волосы которого развивал горячий ветер.
  -Я скрыл момент его смерти с умыслом.
  -Вы убили его?! - прошептал перепуганный Бассо.
  Сони глянул на подростка краем глаза.
  -В каком-то смысле - да. - Он опустил глаза и странная, совсем не веселая, улыбка заиграла на его губах. - Я лично умерщвляю каждого, кто так или иначе, умирает в моих сказках. Это дилемма автора, рисующего смерть. Имеет ли он право убивать людей, пусть и воображаемых?
  Палец Сони нажал на курок.
  Глаза Бассо расширились...
  Беззвучный выстрел. (Болезненная отдача в руку.)
  Голова блондина резко дёрнулась вбок, как от сильного удара.
  Из противоположного виска брызнул фонтан крови, заигравший радугами на ярком солнце...
  Вслед за тем, мощный порыв ветра растворил корчившуюся и падающую, падающую, падающую человеческую фигуру. Ветер схватил кровавый туман и унес его бардовое облако в густые кусты боярышника.
  Солнце и безмятежность.
  Бассо облизал пересохшие губы.
  -То был Юма, да?
  Сони кивнул, не подняв глаз.
  -Я ведь ваш персональный компьютер. И помню, как вы описывали его смерть... Точнее, убийство Юмы Романа.
  Сони удивленно глянул на Бассо.
  -Вы ничего не написали на самом деле. Просто трусливо пропустили абзац!
  -В том и состоял мой план...
  -Да ладно вам! Не говорите мне о своих планах!
  Сони нахмурился.
  -Лучше бы ты оставался котом, чем учил меня придумывать сказки.
  -О каких сказках вы толкуете, Сони Ро?! Во всех ваших, так называемых, сказках убивают и пытают чаще, чем в кровавых триллерах! Если то, что вы придумываете, называется сказками... То, кто же те дети, которые их читают?! Вы монстр, который придумывает свои истории для таких же монстров!
  -Или ты сейчас же замолчишь, или...
  -Или что?! - крикнул рассвирепевший Бассо. - Ну же, договаривайте! Или убьёте меня? Убьёте, например, как Рамира? Или убьёте, как Эльзу? Или, как тех, так ничего не понявших, ангелов Ишира, которых вы заворожили красивыми картинками из своего проклятого детства?! Вы разбили мою клавиатуру вдребезги, когда описывали гибель этих несчастных ангелиц!
  Сони вздохнул, сунул руки в карманы и буркнул:
  -Куплю я тебе новую клавиатуру. Если хочешь, полный апгрейт тебе сделаю, не волнуйся ты так...
  -Вы что, издеваетесь или действительно ничего не понимаете?
  -Это ты...
  -Что вы там бормочите?!
  -Я говорю, что это ты кое-что не понимаешь, Бассо.
  -Например, что?
  Сони взялся за его плечо и в ту же секунду подросток в черных футболке и шортах, с длинными черными волосами до плеч, стал черным ноутбуком с серебристой надписью "тошиба". Сони раскрыл его. На дисплее компьютера, под иконками рабочего стола, маячило совершенно обескураженное и..., несчастное лицо Бассо.
  -Надеюсь, теперь ты всё понял.
  Он опустил голову.
  -Скажи мне то, что должен сказать.
  Бассо вздохнул и скоро его голос, искаженный миниатюрными динамиками, произнёс:
  -Простите меня, Сони Ро.
  Тот улыбнулся.
  -Впредь следи за тем, что произносит твой рот, Бассо. Сказочники, в отличие от прочих писателей, очень серьезно относятся к словам, (возможно, даже слишком серьезно). Они считают, что все слова, произнесенные вслух или написанные на бумаге, - не что иное, как магические заклинания. Глупости, которые ты пускаешь на ветер так легко, тоже заклинания, только дурные. Не имей привычки впустую колдовать словами.
  -Выпустите меня, Сони Ро! Пожалуйста! Ну, сделайте меня немым, если хотите! Только выпустите!
  -Опять ты говоришь глупости.
  -Сони Ро, умоляю вас! Мне так нравится быть человеком! Я буду стараться! Честно-честно!
  -Что мне делать с тобой...
  Черный корпус ноутбука в ладони Сони... Через мгновение - острое мальчишеское плечо в черной футболке... Он глянул на счастливое лицо Бассо и улыбнулся. А Бассо в сей момент рассмотрел свое отражение в стеклянном прямоугольнике, чтобы убедиться, что он таки вернулся.
  А вот и я! Ха!
  -Сони Ро...
  -Не начинай.
  -Я обожаю вас...
  -И не делай ты такого лица, мальчик... Ну, что ты за существо такое... Пять минут назад ругался хуже осатаневшего литературного критика, а сейчас готов на колени упасть.
  -И упаду!
  -Только попробуй! Точно превращу в... В какую-нибудь уродливую вещь, да так и оставлю здесь!
  Бассо уткнулся лбом в плечо Сони, как самый, что ни есть, обыкновенный ребенок, и вздохнул.
  -Мне было так страшно, (так страшно!), когда я узнал, что мой прошлый хозяин просто проспорил меня вам... А потом... Хватило всего лишь одного взгляда, чтобы понять...
  -Виктор Вольф не мог не проспорить, когда его об этом попросил близкий друг Рони Симатори.
  -Вы хотели выиграть меня? - удивленный и влажный глаз Бассо из черной сплошной челки.
  -Да... Без умолку болтавший ноутбук, знаешь ли, конгениальная вещица... Но скоро начал об этом жалеть.
  -Сони Ро...
  -Я не предполагал, что простой на вид ноутбук, хотя и трещавший сутки напролет, окажется таким сложным и непредсказуемым подростком.
  -Сони Ро...
  -Отстань ты от меня. Дыру ведь протрешь лбом в пиджаке.
  -Зачем я вам?
  Сони отодвинул упиравшегося Бассо двумя пальцами.
  -Изыди, малявка электронная.
  -Ну, скажите! Ну, скажите! Зачем я вам?
  -Чтобы книжки писать, - буркнул Сони, снова и снова отодвигая Бассо от себя. - Люди кругом, а ты льнешь ко мне, как черт знает кто... Уйди, иначе снова запру в компьютере!
  -А вот и не запрете!
  -Откуда же, такая уверенность, молодой человек?
  -Потому, что вы добрый сказочник, хотя и претворяетесь злым. И вы любите...
  -Что?!
  Порыв раскаленного зноя ударил по дороге, вздыбив пыль и опавшую от солнечного жара тополиную листву.
  -Любите того, кого я напоминаю вам... Я похож на него, да? На вашего сына?
  -Откуда ты...
  Бассо с опаской посмотрел на бушующий знойный ураган и копья солнечных лучей, пронзавших его.
  -Просто я просканировал память вашего старого компьютера, который стоит в дальней комнате. В папке "мои рисунки", есть еще одна папка - "сынуля". И в ней имеется два десятка фотографий. Так вот, я и тот мальчик на фотографиях, просто, братья близнецы.
  -Ах ты, маленькая гадость. Кто тебе дозволял копаться в памяти моего компьютера?!
  -Не смог удержаться... - скромный такой и хитрый черный глаз, сквозь челку.
  Точно такой взгляд, какой бывал у него, когда провинившись, он всё-таки точно знал: что заранее, что всё-таки, что, не смотря, ни на что - прощен.
  Буря улеглась едва начавшись. Сухие листья падали на асфальт с призрачным шелестом, и лучи снова стали мягкими.
  Похож?..
  Сони отвернулся.
  Для того и выспорил эту штуковину у Виктора? Чтобы сделать ее похожей на... На моего сына. Что-то мне напомнило моего ребенка в этом говорливом маленьком компе, который стоял на столе в кабинете Виктора Вольфа.
  Что-то отдаленно напоминавшее было в нём... Что-то ускользающе-знакомое... Что-то до боли в сердце... До неожиданной слезы, до мороза по хребту...
  Голос?
  Манера прыгать из темы в тему, так и не остановившись ни на одной из них?
  Взгляд сквозь черную челку шелковых волос? Насквозь, жестоко... Но через секунду мягко-мягко. Покорно.
  Что-то...
  -Почему он не с вами, Сони Ро?
  Сони направился к основному зданию вокзала. Его плечи поникли.
  -Пойдем. Скоро прибывает автобус из Ростова.
  -Почему он не с вами?!
  Он приостановился на секунду...
  -Потому, что он исчез... - Не повернувшись, прошептал Сони.
  -Но как, почему? Что с ним случилось?! - Бассо догнал Сони и посмотрел в его печальные глаза.
  -Потому, что он вернулся... Прошлым летом...
  -Вы снова говорите загадками!
  -Загадками?.. Да, мастер задал мне сложную загадку. Ответа к ней не прилагалось, только образ того, что называется безысходностью.
  -Сони Ро, я не понимаю вас!
  Тринадцатого августа.
  Да, именно так. Я и мастер Симатори сделали это именно тринадцатого августа, прошлым жарким летом.
  -Замолчи, Бассо. Не перегибай палку.
  Прошлым летом...
  
  
  3.
  Белая машина с открытым верхом, плавно кружила по асфальтовым зигзагам Ингиремской окраины. Тихо шепча широкими шинами, по переливающимся блёсткам горячего асфальта, царапавшим глаза огненными полосками. Иногда касаясь белой, почти стёртой, затёртой, исчезнувшей почти, разделительной полосы. Не превышая скорости, не быстро, но и не медленно. Просто в удовольствие. Из мощных динамиков, вмонтированных в двери, на полушепоте, звучал Sleepwalker "найтвишей". Тихо, все же. Для души.
  Тонкая кисть правой руки, (сигарета)..., указательный палец коснулся кнопок проигрывателя, и пролистала список песен вниз. Задержалась на Crossfire...
  Белая манжета в полоску, ветер и завиток сигаретного дымка.
  Левая рука на руле...
  Палец всё-таки активировал выделенную дорожку.
  Ладонью по рулю, слегка-слегка, в ритме серебряных барабанов.
  Краем глаза в сторону мелькнувшего придорожного щита "Ингирем, 2км". И снова к списку песен.
  Ладно. Пусть эта останется. Она передает мое движение. Помогает...
  Он откинулся на белую скрипящую кожу кресла и расслабил плечи. Вот так. Да. В полете.
  Поле...
  Грандиозное небо над ним выгнулось хрустальной чашей. От края до края. Синей-синей, опрокинутой чашей. С белесым облачным опереньем по краям.
  И золотой диск солнца в середине.
  Он подставил лицо знойному ветру и улыбнулся. Ах, как же хорошо!
  Поле...
  Чабрец и полынь. Серебристыми пятнами в зеленом бескрайнем океане травы. Волны катились по полынным озерам, проблескивая белесым мерцанием и тёмно-зелеными омутами.
  Дорога чуть вправо.
  Плавный вираж. Из облака чабрецовой сладости: из жаркой, из липкой, из потной...
  В облако полынного аромата. В прохладную, освежающую волну.
  Снова вираж. Влево.
   Дальше, дальше. Левее, левее, вниз... Он глянул влево.
  Огненное марево послеполуденного часа сменилось черной тенью от наплывшего кургана. Мелькнула тень и скоро исчезла, растворилась во всепобеждающем огне летнего дня.
  Серебряные барабаны звучали на грани слышимости, за звуковой волной, за музыкой. Вне её. И в то же время, дополняя её.
  Аромат полыни сменился невообразимым коктейлем горячих запахов степных трав. Ветер становился то горячим, то почти холодным. Он ласкал и целовал.
  Это и есть аёра, ребята мои. Вот, что я называю аёрой.
  Аёра!
  Курганы справа и слева, над ними неподвижное небесное стекло, с вкраплениями хрустальных гигантских туч на пределе виденья, и россыпь алмазных точек прохлады, то тут, то там. И выше, выше, выше... Курганы, курганы, железные черные памятники безымянным воинам-героям. Удивительные громады непонятных механизмов: огромных, частью блистающих на солнце, частью черных, в золотых контурах солнечного блеска. В дышащем знойном мареве над горячей асфальтовой дорогой.
  Вдох!
  Выдох!
  Сони снова коснулся кнопок мультимедийного центра и, пробежав пальцем по списку, включил песню Send me an angel.
  Так... Надо же, как прав оказался Рони, когда рекомендовал мне взять с собой в дорогу этот альбом! Никогда ведь не слушал Скорпионов... А вот вам и сюрприз, судари мои. Музыкальный гипноз это, не иначе. Он похлопывал по рулю в такт музыки.
  Новая сигарета появилась в его руке. Он легонько тряхнул ладонью, и сигарета задымилась на кончике. Затяжка. Так-так, очаровательная музыка.
  Он убрал с дисплея картинку виртуального музыкального проигрывателя и, раздвинув по сторонам многочисленные папки с файлами, наконец, раскрыл одну из них. В ней имелось всего два файла. Изображение и короткое видео.
  Палец нажал на иконку фотографии.
  Глаза Сони. Потеплевший взгляд. Еще более потеплевший, чем был.
  На дисплее, во всю его ширину, открылось изображение.
  Мой ребенок.
  На фоне огненного закатного солнца в половину неба, в котором плавились черные башни далёких высоток, на переднем плане стоял его сын. Одной ногой на бордюре, (небрежно застывшие полшага). Одна рука в кармане, (в четверть оборота от тени). Черные, как смоль, но мягкие, как шелк волосы до плеч, (ветер, воздух), косая спутанная челка на лбу. Край то ли улыбки, то ли усмешки. Черный, смешливый глаз из роскошной шелковой смоли длинных волос. Острые плечи, футболка на выпуск, шорты, коленки, белые кроссовки...
  -Рой... Сын.
  Он нажал на иконку дополнительных операций с изображением и выбрал ту из них, которая увеличила фотографию так, чтобы на дисплее осталось только задорное мальчишеское лицо. Он легонько щелкнул по острому носу и подмигнул ему.
  -Скоро, скоро увижу тебя.
  Он закрыл изображение и активировал короткую видеозапись...
  Рой словно посмотрел в глаза и махнул ему рукой.
  "Привет, пап! Как и обещал, посылаю своё видео на твой электронный почтовый ящик... - он задумался на секунду, смутился почему-то и закончил тихо-тихо, почти шепотом. - Я люблю тебя, пап. Приезжай скорее"
  Он улыбнулся и подмигнул.
  Рой... Рой. Как же я соскучился!
  Сони взял мобильник и задумался, прежде чем набрать номер...
  Слева проносились полосы, жгуты, сплетения желтых труб и сверкающее многооконье старых фабричных корпусов. Солнечные лучи чиркали по ним оранжевыми и ослепительно-белыми полосами. Кометы, лучи, вспышки... Они полосовали своим огнем стёкла (стремительно), не отставая от машины. То, вдруг, слепили до рези в глазах, а через мгновение гасли на половину световой октавы, перетекали в мерцание тихого отблеска дальше, дальше... Готовились к новому прыжку, сгустившись в серебряную упругую волну, и молниеносно прыгали на следующее стеклянное полотно, словно по законам неведомой солнечной алхимии, превратившись из серебра в золото.
  Сони всё-таки набрал номер и нажал кнопку вызова.
  Гудки.
  Конечно же, она не сменила номер. Рика...
  -Привет. Наконец-то ты позвонил!
  Сони выбил новую сигарету из пачки и прикурил своим обычным волшебным способом, просто тряхнув рукой в воздухе. Глянув еще раз на проносящиеся сбоку фабричные корпуса и огненные стрелы рельсов, на ржавые горбатые мосты и низкие домики в окружении веревок с серым бельем... Глянув на все это... На все такое запущенное и почти умершее... Он вздохнул и сфокусировался на черной, асфальтовой волне дороги и мельтешение разделительных полос.
  -Привет, Рика. Рад слышать тебя, девочка моя.
  -Сони... Не начинай... Я... Я тоже рада тебя слышать. Но все-таки, ты приехал ради Роя.
  -Он дома?
  -Дома?! - обиженная и чуть-чуть ревнивая усмешка в голосе Рики вызвала на его губах ответную усмешку, чуть с превосходством. Совсем чуть-чуть. - Он с утра сам не свой. Сейчас внизу, возле подъезда. Тебя высматривает.
  Поворот вправо, педаль газа глубже, до сотни километров... Постой... Не гони... Ты уже в Ингиреме, осталось совсем недолго. Совсем немного. Вот сейчас дорога снова повернет вправо, сразу за поворотом зачернеет рваное пятно выбоины на асфальте. Сбавь обороты... Так, так... Проехав яму, ты можешь добавить пару десятков километров, не более.
  Он вдохнул, выдохнул...
  -Хочу увидеть его.
  -Знаешь, я завидую вам. Он чувствует тебя на расстоянии, ты - его... Мы должны были сохранить семью ради Роя.
  -Законы Симаторикона ты знаешь не хуже меня.
  Она помолчала... Мимо него, по правой стороне, пронеслась черная угловатая тень памятника безымянным солдатам... Вслед за ней транспарант через дорогу, обвисший и выцветший от солнца и дождей "Ничто не забыто, никто не забыт!". Наконец, она закончила.
  -Мы променяли нашу семью на Рони.
  -Не говори так...
  -Ты никогда не жалел об этом?
  -Закончим этот разговор, Рика. Пока он не перерос в богохульство. Мы не променивали ничего. По крайней мере, я точно не променивал. Мы выбрали служение великой идее мастера Симатори. Для этого потребовалось принести в жертву то, что мы по силам были принести в жертву. Вот, как было на самом деле.
  -Ты никогда не сожалел, что всё так...
  -Нет!
  Снова молчание и тихое потрескивание в телефонной трубке. Сони сконцентрировался на дороге. На всех этих многочисленных поворотах, (Ингирем был старинным и крайне не организованным имперским городом), на неожиданных подъемах и резких спиралеобразных провалов вниз, вниз, вниз...
  -А я, иногда, сожалею.
  Он сбавил скорость и повернул на обочину, прислушиваясь к гулкому стуку гравия под колесами машины. Проехав еще десять метров, (с наслаждением рассматривая железнодорожный путь поросший ковылем и ржавый шлагбаум в золотистом море сомлевшей на солнце травы), он плавно сбавлял скорость: порциями, по капле. Вот тебе и город... Он остановил движение и вздохнул полной грудью, не в силах надышаться знойными ароматами травы, ржаво-масляного железа, пыльных стекол в будке смотрителя, раскрошившегося асфальта...
  -Сони? Ты здесь?
  -Подожди минуту, девочка... Приступ аёры... Извини...
  -Понимаю.
  Понимаешь... Да, ты знаешь, что такое аёра в империи. Именно империя придает аёре столько тонких изысканных оттенков умирания. Империя была прообразом того, что скоро должно было постигнуть весь мир - медленное саморазрушение.
  Он выключил музыку.
  Горячий ветер гнал перед собой прозрачные пыльные облачка, которые, напоровшись, на высокие ржавые рельсы, рассыпались и опадали на старое бардовое железо и на черно-маслянистые бетонные шпалы. Ветер набрасывался на траву, тихим шелестом пробегал по ней, разгоняя серебряно-сухие волны, перескакивал через сгорбившиеся трансформаторные будки, пробегал по черным бочкам с креозотом, составленным пирамидой, прыгал в высохшие можжевеловые кусты, треща серыми ветками, как костями неведомого зверя... Ветер бежал дальше, по ржавым рельсам, подпрыгивая вверх, касаясь обвисших проводов и гроздьев стеклянной теплоизоляции. И, посвистев между железобетонных столбов, понесся вперед по бетонным плитам, в сторону серой, в разбитом блеске оставшихся громадных окон, полуразрушенной станции.
  Сони с трудом оторвался от этой картины и вздохнул с дрожью.
  -Обожаю империю, - он закурил. - Рони тоже любит бывать в ней иногда.
  -Где ты сейчас?
  -В индустриальной окраине.
  -Тебе не кажется странным то, что людей так тянет созерцать разрушение?
  -Память прошлых циклов, возможно.
  -Ты веришь в эту теорию Рони?
  -Он не выдвигал эту теорию. Просто однажды высказал вслух. Вот и всё.
  Сухой горячий ветер коснулся лица, растрепал волосы, сыпанул горсть невесомой пыли за воротник. Сони закрыл глаза.
  -Тебе триста лет, Сони... Но ты всё еще не привык к красоте.
  -Если я умру, то от неё... От красоты. Представляешь? Умереть, задохнувшись красотой... Наверное, это так романтично.
  Драйв аёры... Сони смотрел на плавящийся воздух, колыхавшийся в дали...
  Драйв аёры...
  -Я могу двигаться. Уже могу... Скоро увижу Роя. Впрочем, сейчас позвоню ему.
  -В квартиру не зайдешь?
  -Нет.
  -Сони, позволь мне хотя бы издали увидеть тебя... Прошу.
  -Я подумаю.
  Сигналы отбоя.
  Он повернул ключ в замке зажигания и тронулся с места, полегоньку набирая скорость. Большой палец набрал знакомый номер... Снова сигналы вызовы... Только в этот раз сердце билось быстрее и громче.
  -Пап! Я звонил и звонил тебе! А там говорят, что абонент недоступен!
  -Малыш... - горлу стало больно. Он с трудом проглотил комок слёз. - Ты не звони больше. На мой номер могут позвонить только три человека.
  -Почему, пап?!
  Боже, какая радость слышать его голос!
  -Это служебный номер, сынок. И в каком-то смысле волшебный. Я могу дозвониться до кого угодно, даже если телефон выключен, а вот мне дозвониться практически невозможно.
  Сони сам не замечал того, что добавлял и добавлял скорость.
  -Ты уже в Ингиреме?
  -Да. И более того, я не проспекте "Героев"... Минуту... Так, сейчас я переколдую светофор на зеленый свет. Образовался маленький беспорядок на дороге, конечно, но... Я уже всё вернул, как было... Вот, еще минута... Еще... Я вижу высотки твоего района... Проезжаю мимо этой нелепой девятиэтажки, со стеклянной аптекой на первом этаже... Её закрыли? Какая жалость. Мне казалось, что аптека на первом этаже была здесь от сотворения мира... Поворот влево... А вот и щербина на асфальте. По правой стороне продуктовый магазин, по левую руку магазин электроники... А вот ива... Помнишь, как мы залезали на эту иву, Рой?
  -Угу.
  -Я выглядел слегка неловко, наверное...
  -Слегка да...
  -Рой? Почему ты так дышишь?
  -Я бегу.
  Нога нажала педаль тормоза. Лёгкое пружинящее покачивание... Рой...
  Он стоял перед машиной, тяжело дыша, не отрывая глаз от отца. Рой.
  Сони заглушил мотор, открыл дверь, вышел... Два шага... Третий...
  -Привет, сынок.
  -Привет, пап.
  
  
  *-*-*-*
  
  
  Ветер... Куда же без него в полете аёры?
  Ветер скользил по асфальту Железного холма, гоняя впереди себя блестящие конфетные обёртки и красочную рекламку цирка Шапито. Почему этот холм посредине города, возвышавшийся над рекой Ингирой, назвали Железным? История умалчивает... Белый кабриолет, мягко перевалившись через асфальтовый валик, въехал на Железный холм. Он мягко двигался вдоль желтых линий, то разделявшихся и разбегавшихся в разные стороны, то снова соединившихся в две параллельные линии. Конфетные обертки порхнули сказочными бабочками из золотой фольги и остались позади. Кабриолет, сделав вираж, остановился возле чугунных поручней, сделанных в виде сплетенных копий и стрел. Открылись двери. Сони ступил на асфальт и потянулся. А Рой сразу же подбежал к поручням.
  -Отсюда виден почти весь Ингирем. Да, пап?
  -За исключением этих новых кошмарных районов на западе.
  Рой глянул на отца. Полторы секунды краешка глаза. Мгновение.
  -Забери меня с собою, пап.
  Взгляд Сони поверх очков, на три секунды дольше. Едва заметная темнинка в глубине.
  -Мама расстроится... Ты ведь не хочешь расстраивать её?
  -Пап, хитришь... Или увиливаешь от ответа.
  -Вот-вот, именно увиливаю.
  -Почему? Неужели просто боишься лишней ответственности?
  -Просто?.. - Сони усмехнулся, достал сигарету и прикурил от золотой зажигалки. - А знаешь... Если она не будет против, то сегодня же... Поедешь со мной через империю, в столицу?
  -Никогда не был в Москаренде. Хочу!
  Сони улыбнулся. Мягко-мягко, как только умеют улыбаться отцы, наблюдая краем глаза за своими молодыми сыновьями. Наблюдая за тем, как ветер развивает волосы сыновей, и за тем, как солнечное сияние, очертив контур лица золотой нитью, уплывает в бездонную прохладную синь пропасти над рекой. Над рекой... Он посмотрел вниз... Посмотрел на волнующийся ковыль по крутому склону холма, на ровные дуги асфальтовой дорожки, которая обвивала холм спиралью. На белое мраморное изваяние женщины в простом платье... Кому поставили этот памятник?
  -Из Москаренда в Тригору...
  -Да.
  -И по всему миру, который принадлежит мастеру...
  -Да.
  Ветер принёс странный тихий механический шепот.
  Он смотрел вниз. На ближайшей к ним дорожке стоял некто... Некто знакомый?.. Некто в черном костюме, в черных каплевидных очках и в черных перчатках на ладонях. Сони не мог оторвать от него своего взгляда. Он смотрел на незнакомца в черном костюме. Незнакомец смотрел на него. Он поднял руку в издевательски приветственном жесте, раздалось механическое пощелкивание...
  
  Это же кукла! Большая механическая кукла!
  
  -У нас открыли новый парк с крутыми аттракционами... Пап, поехали в парк?
  -Да... Конечно... Сейчас поедем...
  (Ты кто?)
  (Посмотри на дорогу, сынок.
  Посмотри!
  Тот мираж, что дрожит над асфальтом - судьба.
  Уходи же скорее, сынок...
  Уходи!
  На небесные войны зовет нас труба!
  И не плач ты мой мальчик,
  Ну же, не плач!
  Ты ведь знаешь, что детства никак не вернуть.
  От судьбы не уйти, мой сынок,
  Не сбежать.
  Попрощайся со мною...
  И трогайся в путь.)
  (Кто ты, черт возьми?!)
  (Ты не знаешь кто я такой?)
  (Нет... Нет!)
  (Жертвенный агнец готов, Сони Ро?)
  (Ты не посмеешь... Разорву на куски... Не посмеешь! Слышишь ты?!)
  (Что ты там бормочешь сумасшедший сказочник? Кто тебя спросит?)
  -Что ты там рассматриваешь, пап? Пустую дорожку?
  Он вздрогнул и мельком глянул на Роя. Черта белого сигаретного дыма протянулась вдоль ограды, становясь оранжевой на конце...
  -Ну, давай, пап! Поедем в парк!
  (Ты забыл ваши детские клятвы, Сони Ро?)
  (Откуда ты знаешь... Ты не можешь знать моего детства!)
  (Возможно, их помнит тот, кто послал меня. Этот кто-то никогда и ничего не забывает!)
  Рой махнул рукой, спрыгнул с ограды и побежал к машине. На середине пути он остановился... Сони смотрел на него и чувствовал, как волны страха пробегают по спине болезненным холодом. Страх за судьбу Роя парализовал его.
  Рой.
  Над ним простиралась бездонная небесная синь.
  Бездна. Холодная и прекрасная.
  Время застыло...
  Сони смотрел на своего сына...
  Угловатая мальчишеская фигурка, (черная на фоне пронзительной небесной синевы), вызывала острое чувство потери. Его душа корчилась от боли... Почему так красиво, словно перед концом? Зачем застыло в небе облако, похожее на ангельское перо? Почему в торжествующей синеве он замечает алые отблески? (Рой беги!)
  Зачем я приехал в Ингирем?
  -Пап?
  Сони посмотрел вниз. Никого.
  Кто же стоял там и говорил такие странные слова? Чья же то была кукла?
  А главное... Он снова мельком глянул на небо... Самое главное... Кто собирается вмешаться в мою сказку?
  -Поехали, - он выстрелил сигаретой в воздух и направился к машине. Сигарета, завертевшись в мощных воздушных жерновах, выпустила последнюю тонкую струйку дыма и исчезла из вида.
  
  
  *-*-*-*
  
  
  Ай-ай-ай, друг мой... Как же нехорошо вышло-то... Вы пьяны, дружище, пьяны!
  Посмотрите же на себя... Да, да, в это зеркало. Именно в это, по правую руку от вас.
  Видите?
  Мы разве можем назвать этого растрёпанного господина добропорядочным сказочником?.. Нет, конечно. Мы можем только разочароваться в нем... Хотя, и не желаем этого. Ведь не желаем?
  Оглянитесь вокруг, будьте добры. Что вы видите?
  Бестолковую толпу, говорите вы?
  Ой, ли?
  Экий вы грубиян, однако.
  А вы только гляньте. Просто гляньте. Девочки в белых платьицах с букетами белых роз в руках. Такие прелестные девчушки. Дальше, там, за кустами роз, их красивые мамы... Ах, какие прекрасные женщины... Вы только гляньте на них, господин сказочник, и весь хмель из головы выдует.
  Как вы сказали?
  Тётки?
  Нет, дорогой вы мой, они не тётки. Они Женщины!
  Сядьте вы, ну, честное слово, как маленький ребенок. Хулиганистый к тому же... Нет, выслушайте, наберитесь терпения. Я нарисую для вас картину. Вы просто посмотрите и подумаете. Если моя картина не сможет переубедить вас, то продолжайте эту свою страшненькую сказку про аёру со слов:
  "Сони взял два рожка с мороженым и, пока продавщица отсчитывала сдачу, оглянулся назад, чтобы посмотреть на Роя. Сын сидел на капоте машины и смотрел через дорогу... Сони проследил за его взглядом и усмехнулся. Девушка. Ну, конечно же... На кого еще будет так смотреть парень пятнадцати лет?! Эх, мальчишка!"
  Договорились?
  Вот и отлично.
  Я начинаю.
  В большой белой комнате, которую я вижу в своем воображении, (и рисую на полотне вашего сознания, чтобы проникло глубже и закрепилось прочно), с колонами по углам и с большими солнечными окнами, собрались гости. Ваши гости, дорогой мой сказочник, ибо это ваша сказка. Люди, которых я вижу здесь, необычайно приятны в общении, веселы и слегка пьяны, в том числе и от красивой музыки, которую играет маленький оркестр на террасе. Музыка удивительна, в ней так много солнечных, хотя и грустных отчасти узоров, которые рисуют флейта и скрипки... Да... Настроение и атмосфера в этой большой белой комнате скоро сделались такими же, - слегка задумчивым, слегка-слегка грустным и удивительно мягким. Ваши гости, приятны мне. Мужчины в белых костюмах, дамы в воздушных тонких нарядах, камелии, белые розы, морские раковины, в которых жемчуга искрились перламутром... Гости разбрелись по комнате, беседуя друг с другом. Кто-то тихо рассмеялся, кто-то декламировал греческую оду, кто-то вел разговор о последних событиях в Тригоре. Девочка в белой соломенной шляпке посмотрела на мальчика в белом пиджачке и, стесняясь, сразу же отвернулась.
  Такая мирная, доложу я вам, идиллия.
  И вот, появились вы, мин херц.
  Пьяный естественно. Растрепанный. Неудобный.
  Вы появились с бутылкой коньяка, которую частенько лобызали в самое горло. Окинув своих гостей тяжелым взглядом, вы икнули, (не при дамах будет сказано), что-то пробурчали на ангельском языке и, пошатываясь, побрели к открытой стеклянной двери. По пути вам попалась девочка в соломенной шляпке. Вы остановились, расплывшись в совершенно идиотской улыбке подвыпившего орангутанга, и присели возле неё на корточки.
  -Привет, маленькая, - сказали вы.
  Девочка смутилась и опустила глаза долу.
  -Ты что, здесь одна?
  -Да, - прошептала она, слегка-слегка скользнув смущеннейшим взглядом по краю вашей тени на зеркально-отполированном полу.
  -Как так? Не может этого быть!.. У такой маленькой и красивенькой девочки обязательно должна быть мама... Давай мы поищем её?
  -Давай, - согласилась девочка. - Где мы будем искать её?
  -Ну... - вы встали, снова осмотрели зал и громко крикнули: - Эй, вы! Кто потерял ребенка, черт возьми?! Что вы за родители такие, неумелые, криворукие, косоглазые... Такая маленькая девочка одна...
  Вы вдруг замолчали и удивленно посмотрели вниз. Возле вас никого не было... Никого.
  Вы удивленно осмотрелись... Люди, люди, бело, белое... Но среди них не было маленькой девочки в соломенной шляпке.
  Тогда вы начали искать её, недоуменно бормоча "Нет, ну, точно была... Помню, чтобыла..." Вы подходили к своим гостям, заглядывали за них и спрашивали:
  -Вы видели девочку в шляпке? Маленькую такую девчушку... Она, кажется, потерялась.
  Гости недоуменно пожимали плечами, переглядывались, перешептывались, дескать, допился сказочник, начались у него видения наяву. А вы, совершенно сбитый с толку, никак не могли понять, куда же она делась?
  И вот, из толпы гостей, к вам вышел улыбчивый молодой человек с пронзительно-зелеными глазами. Он остановил вас рукой, схватившись за рукав пиджака. Вы попытались вырваться, но молодой человек оказался на удивление сильным.
  -Вы кого-нибудь ищете? - спросил этот молодой человек.
  -Да! - закивали вы. - Маленькую девочку... В соломенной шляпке...
  -Может быть, её? - спросил он, показав на открытую стеклянную дверь, за которой, на солнечной террасе, в танцующем луче, стояла она. Маленькая девочка в шляпке.
  Вы посмотрели на неё и облегченно вздохнули. Слёзы умиления навернулись на ваших глазах. И снова попытавшись освободиться из железной хватки молодого человека с пронзительно-зелеными глазами, вы рванулись вперед, но... Но он не отпустил вас. Он всё так же смотрел на вас своими веселыми глазами, его обворожительная, но какая-то застывшая, улыбка почему-то начинала пугать. Вы подергали рукой и сказали:
  -В чем, собственно, дело? Отпустите! Я должен найти её маму...
  -Я тоже искал эту девочку в белой соломенной шляпке, - сказал молодой человек, который всё больше пугал вас своей неестественной улыбкой. Улыбкой, которая, медленно, но верно, превращалась в чудовищную гримасу. Белые жестокие глаза и звериный оскал... Вы испуганно отшатнулись от него и он..., как это бывает во снах, - отпустил вашу руку.
  Вы упали на пол, мин херц, сказочник. Грохнулись плашмя на спину. Бутылка коньяка выскользнула из руки и покатилась по полу, разливая свое янтарное содержимое на белую полированную поверхность. Но вы не даже не квакнули, чтобы обозначить себя, как сторону потерпевшую - ни звука..., потому, чтобыли очень напуганы. Вы смотрели на молодого человека с удивительными глазами, менявшими свою форму и цвет, и пытались отползти от него пьяно, неловко и смешно отталкиваясь и проскальзывая ногами.
  Гости начали смеяться над вами. Они показывали на вас руками. Толкли друг друга в бока. Они смеялись всё громче и громче, испуганно кося свои глаза на кукловода. Да, да, никто не сомневался, что молодой человек, а не вы, руководит гостями. Он управлял вашей сказкой...
  Но смотрел не на вас.
  Он смотрел на маленькую девочку в белой соломенной шляпке.
  Наконец, вы изловчились, повернулись и, пошатываясь, встали на ноги. Вы побежали к двери, чтобы как можно скорее закрыть её, чтобы страшный молодой человек не смотрел на беззащитное дитя своими пугающе прекрасными глазами ... И всё-таки не успели.
  Странным образом он опередил вас, мин херц.
  Вы только подбежали к двери, а он уже стоял на террасе и что-то шептал на ухо девочке в шляпке.
  Бледные губы... Прикрытые веки глаз... Тонкая кисть на её плече.
  -Отпустите её, пожалуйста, - прошептали вы. - Она дитя!
  Его пронзительно-зеленые глаза посмотрели на вас без интереса, мельком и снова его взгляд, словно, перестал жить, сделавшись коротким, как отрубленный кусок железа. Его пальцы еще крепче сжали плечо девочки. Его губы шептали, шептали, шептали..., что-то.
  И, вдруг, вы заметили блестящую точку слезинки, скатившуюся по детской щечке. Вы увидели её умоляющие глаза. Девочка безмолвно умоляла её спасти!
  Вы сделали шаг...
  Край пронзительно-зеленого глаза, (вновь ожившего и заинтересовавшегося), чуть-чуть повернулся в вашу сторону.
  Еще шаг.
  Полуоборот головы, ожидание ваших дальнейших действий или, хотя бы, движений. Оживающая улыбка... Пауза... Две секунды... И снова шепот.
  Еще шаг... Нет, испуганный шажок. Незаконченное что-то, шаркнувшее по мрамору. Трусливых полтора шажочка.
  Теперь он смотрел на вас. И улыбался, как доброму старому другу.
  -Вот ты где, Сони. А я искал тебя... Зачем ты спрятался от своего единственного друга?
  -Я?.. Я не прятался, - попытались мямлить вы. - Просто... Все эти гости... И девочка...
  -Какая девочка? Где? - он развел руками, как фокусник, завершивший свой самый лучший фокус, и лучезарно улыбнулся. - Я не вижу здесь никакой девочки!
  Вы сделали шаг назад. (Робкая попытка убежать?) Страх словно жестокий палач вбил испуганный выдох обратно в глотку. Вы смотрели на белый мрамор пола широко раскрытыми глазами... Вы смотрели на красное смазанное пятно на нём.
  -Там гости... Мне нужно к ним... Извините... - шепот, шепот, шепот. (Шепот!)
  -Какие гости, Сони? Где ты видишь гостей, мой друг? В этом доме нет никого, кроме тебя и меня.
  Вы оглянулись назад и глаза расширились от ужаса. Белая комната с зеркалами вся была заляпана кровью... Кровь везде... Бардовые мазки... Тяжелые капли... Густой жгучий запах живой крови.
  -Почему? - прошептали вы и повернулись к своему единственному другу. - Почему ты убиваешь всех, кого я люблю?
  -Кого же ты любишь по-настоящему, Сони?
  Солнце блеснуло игрою лучей. Молодой человек перенёсся вместе с ними и оказался рядом с вами, мин херц, вплотную. Он положил свою руку на ваше плечо и, приблизившись к самому вашему уху, прошептал:
  -Я люблю тебя, Сони. Я отдам свою жизнь за тебя, не задумываясь... А теперь скажи, кого любишь ты?
  -Я?.. Я не знаю...
  Не знаешь?! - гневный взгляд хлестнул по вашим глазам плетью, так, что они заслезились.
  НЕ ЗНАЕШЬ?!
  -Тебя... Мой бог... Мой бог навсегда!
  И всё вернулось в тот же миг.
  И девочка. И гости. И музыка на террасе.
  Вы сказали то главное, ради чего он проверял вас всегда, с первого дня знакомства, переросшего в служение. Вы сказали ему то, что он хотел услышать и без чего он не мог жить.
  Рони не может жить без вашей любви. Он считает, что любовь это одна из сторон веры. Она часть веры. Неотделимая её часть. (И он прав..., вы знаете, что это так)
  Гости вышли из дома на террасу и принялись поздравлять вас с правильным выбором. Кто-то пожимал вам руку, кто-то хлопал по плечу, кто-то говорил срывающимся от восторга голосом "Как же это замечательно, дружище, что вы вместе! Вместе вы несокрушимая сила! Великая сила красоты!"
  Вы смущенно слушали всю эту беззастенчивую похвальбу в свой адрес, смущенно отнекивались, бормоча неразборчиво, дескать, любой так же поступил бы на вашем месте..., (едва ли не мурлыча, как сытый кот). А глаза, тем временем, пристально всматривались в толпу, всё прибывавшую, всё более громкую, уже скандирующую лозунги на непонятном языке, уже аплодирующую оратору на трибуне...
  Вы высматривали его...
  И скоро нашли его, одиноко стоявшего в сторонке, сложившего руки на груди и печально всматривавшегося вдаль. Вы робко подошли к нему и стали рядом.
  Снова полумертвый глаз глянул на вас мельком, скользя, почти без интереса.
  -Я даже не предполагал, что у меня так много гостей... Вон, как расшумелись...
  Он сонно усмехнулся.
  -Я, кажется, уже говорил, Сони, что в доме никого нет, кроме тебя и меня.
  Ваши глаза стали удивленными. Ваша рука показала на белую толпу громко скандирующую "Слава вечной красоте и её богу!", вздымая руки в такт словам...
  -Но вот же, они все!
  -Они все?
  Горячий ветер ударил по террасе, раскачивая белые розы в больших хрустальных вазах и вздымая прозрачные занавеси на окнах. Ветер крепчал и всё более нагревался, словно его прокачивали через огромные меха из адской кузни. У него появился свой запах: терпкий, скребущий горло, от которого оставался необычный привкус на губах, словно от жженого сахара.
  -Они все?! - его пронзительно-зеленые глаза проснулись и с презрением смотрели на толпу, которая уже бесновалась от восхищения и преданности. - Я крайне щепетилен в выборе тех, кто верит в меня. Это ему там... - он резко махнул рукой вверх. - Ему там всё равно, кто в него верит. Знаешь почему?.. Потому, что нет никакого другого выбора. Потому, что нет бога кроме него!.. А мне не всё равно, мин херц, сказочник. Меня не устраивает вера ублюдков. Меня не устраивает вера глупцов! Меня не устраивает вера воров! Я приложил максимум усилий, чтобы развенчать отца и все его планы, и ради этого допускаю в свою веру таких, как они.
  Ветер крепчал. Горячий сладкий ветер...
  -Я так много придумал для отца, чтобы он не переставал удивляться разнообразию человечьих верований и человечьего предательства. Я придумал пантеон божеств во славу его! Всю эту веселую камарилью! Чертей, святых угодников, мучеников... Его самого я разорвал на святую присносущую троицу в насмешку, чтобы уподобить языческим божкам, кривляющимся на своих кровавых алтарях. Три в одном, черт возьми, как кофе со сливками! Ха! Я придумал сотню божеств! Даже деньги я превратил в божество!.. И всё для таких, как они - он показал на толпу и в туже секунду по ней ударил испепеляющий порыв ветра. Белые одежды задымились тонкими черными струйками, но толпа никак не могла остановиться, толпа кричала свои лозунги. Дымилась и кричала "Слава красоте и её богу!"
  -Истинных моих верующих знаю только я один, а эти... - страшная презрительная улыбка на лице юноши снова начала превращаться в мучительную и ужасную гримасу. И вы, кажется, начали понимать, почему человеческое воображение придумало для него особенное место - ад - огненный и ужасающий. Дом не прекращающихся, бесконечных истязаний и мучений... Хотя, на самом деле, его дом страданий был здесь, среди людей, большую часть которых он презирал всем своим большим и черным сердцем.
  -Ад, рай, святые угодники, черти... Ну же! Жрите! Жрите это всё! Пожирайте своими голодными пастями!
  Толпа вспыхнула сотней живых человеческих факелов, которые метались по террасе и кричали, кричали, кричали. Огненный сладкий ветер, словно напалм, выжигал даже воздух вокруг них.
  -Нет ничего, на самом деле... Всё это придумали сказочники, каждого из которых я пестовал и лелеял, как свое дитя.
  -Но ведь что-то должно быть? - спросили вы, не в силах отвести глаз от корчившейся в агонии толпы.
  -Есть только Замысел Отца... В чем он состоит, не знает никто. Даже я.
  Новый порыв ветра сдул с террасы пепел, оставшийся от людей, который струился серыми горячими реками вниз, за белые мраморные перила. Ваши глаза неотрывно смотрели на испуганную девочку в белой соломенной шляпке, которая стояла посредине этого кошмарного течения. Её испачканная сажей ладошка размазывала слёзы, льющиеся из глаз. Но вдруг... Солнечные блики закружились вокруг неё, и из них появился молодой человек с печальным лицом. Он присел на одно колено рядом с девочкой... Робко протянул к ней руку... Осторожно коснулся её волос...
  -Ради них я живу... - прошептал молодой человек и погладил девочку по голове. Она всхлипнула и, вдруг, прижалась к нему, крепко-крепко обняв за шею. - Нужно быть круглым дураком, чтобы надеяться победить отца... Моя война проиграна, еще не начавшись, но... Дети мои дарят столько солнца моему больному сердцу. Мои настоящие дети... Те, кто понимает мой замысел, который, в отличие от замысла Отца, прост и существует только ради них. Только ради неё, ради тебя, мин херц, ради Юмы, ради умных и интересных людей, вынужденных прятать сокровища своей души в мире без бога. В этом мире нет и меня, мин херц, не обольщайся. В этом мире боги - люди... В нём нет настоящего бога, только люди, люди, люди. Только пепел и смерть.
  Он ласково гладил девочку и она начала успокаиваться.
  -Что тебя пугает в моей вере?
  Вы опустили голову и тихо сказали:
  -Жестокость... Иногда, ты бываешь очень жесток...
  Молодой человек пальцем смахнул слезинку со щеки девчушки, улыбнулся ей и снова прижал к груди.
  -Я реалист, мой друг. В отличие от отца, у меня очень мало времени. Понимаешь? Мне некогда доказывать им всем превосходство моего плана перед планом отца. Жестокость - это сила. Жестокость - это молоток, которым я вбиваю золотые гвозди знаний в их головы. Увы, мин херц, но человек быстро усваивает только тогда, когда его бьёшь.
  -Но, ведь, это больно... Молотком по голове.
  -Зато эффективно. И к тому же... Не для всех мои знания - гвозди. Для кого-то они - золотые пилюли счастья. И ты сам, когда-то, расплакался, как несчастный ребенок, которого, наконец-то, хоть кто-то захотел спасти. Для тебя они стали золотыми пилюлями... И даже нет - скорее, глотком живительного воздуха. Золотым ветром свободы... Так было, Сони?
  -Так, - кивнули вы. - Так!
  Молодой человек с пронзительно-зелеными глазами встал и, взяв за руку девочку в белой соломенной шляпке, направился к широким мраморным ступеням, по бокам которых в роскошных клумбах, цвели сочные бардовые розы. Вы, как мальчишка, поспешили за своим учителем, боясь отстать от него.
  Вы спустились по ступеням...
  Вы так спешили...
  И там, на нижней площадке, увидели их, девочку и мастера Симатори, стоявших на открытой всем ветрам площадке, собранной из хрустальных плит. Вы застыли, любуясь открывшейся картиной.
  Золотой свет солнца обрисовал их контуры черной и золотой нитями с точками лучистого сияния, плавно перетекавшими по ним. Они стояли над бездной, молодой человек и девочка. Под их ногами клубились ослепительно белые облака, в которых просвечивала невыносимая синева неба. Мягкий ветер шевелил их волосы... Лицо мастера... Такое печальное и красивое лицо... Вы расплакались и прошептали тихо-тихо:
  -Я приму любую судьбу, Рони, которую ты уготовил мне. Ибо я знаю, что всё, что ты делаешь - не напрасно!
  Вот, как вы сказали, мин херц. Именно так. Да.
  Вы отдали свою судьбу и судьбу тех, кого любили в его руки. В руки Рони Симатори.
  Так было, мин херц?
  И что же дальше? Что вы намерены делать с тем, что живет в вашем сердце и светится, словно свет ядерного взрыва?
  
  
  *-*-*-*
  
  
  
  Сони взял два рожка с мороженым и, пока продавщица отсчитывала сдачу, оглянулся назад, чтобы посмотреть на Роя. Сын сидел на капоте машины и смотрел через дорогу... Сони проследил за его взглядом и усмехнулся. Девушка. Ну, конечно же... На кого еще будет так смотреть парень пятнадцати лет?! Эх, мальчишка!
  -Обождите, не хватает... Ну, что за напасть сегодня... То сдачи нет, то мороженое тает... Сегодня вы мой первый покупатель. Представляете? За весь день - первый!
  Он повернулся к продавщице в мятой белой пилотке и улыбнулся из вежливости. Он обратил внимание на её ловкие пальцы, которые шустро перебирали золотистые монетки. По всему было видно, что со сдачей у неё была проблема. Неразрешимая. Мелких денег явно не хватало.
  -Оставьте, - Сони покачал головой. - Мне некогда ждать...
  -Еще минутку, прошу вас... Вот сейчас, сейчас... Я посмотрю в своем кошельке... Минутку! - она умоляюще посмотрела на него.
  Сони нахмурился. Не адекватный взгляд, однако... По спине снова прошла волна необъяснимого страха... Он оглянулся. Откуда-то доносилось эхо песни "Linger"
  Рой сидел по-прежнему на капоте машины, только в этот раз смотрел на него. Сони подмигнул ему, затем, показав глазами на продавщицу, изобразил на лице рассвирепевшего клоуна. Рой улыбнулся... Грустно улыбнулся... Что такое? Почему у него такая грустная улыбка и такие отрешенные глаза?
  -Вот! Нашла! Еще десять копеек и всё... Подождите!
  Сони глянул на неё тёмными глазами... Она была напугана... Напугана? Но чем?
  Он почувствовал спиной какое-то движение, (мистическое ощущение чужого недружественного присутствия). Резкий поворот назад.
  В больших стеклянных витринах магазина через дорогу промелькнули окна городского автобуса и зеленая полоса на его боку. Люди заходили в магазин. Выходили из него. Высокие стеклянные двери открывались и закрывались, отсвечивая белыми точками внутреннего освещения, которое переплавлялось в солнечный уличный свет яркими вспышками.
  Двери открывались и закрывались, сливаясь в мельтешение блёсток. В ярких переливах промелькнула черная тень.
  Сони сделал шаг, краем глаза наблюдая за Роем. Тот удивленно смотрел на отца.
  Всего лишь осторожный шаг человека, который все еще не понимает, что происходит, но ему всё это не нравится... Снова тень... Он сфокусировался на ней...
  Не может быть! Откуда он здесь?
  В отраженном солнечном свете витрины стояла гротескная фигура куклы в черном костюме и в черных очках на болезненно-бледном резиновом лице. Она смотрел на Сони, сцепив руки перед собой.
  -Вот, наконец-то! Возьмите свою сдачу!
  Он даже не глянул на продавщицу мороженого... Блики на витринном стекле пришли в движение. Сони сделал еще шаг, не сводя с мельтешения глаз.
  -Пап?
  Кто-то коснулся его локтя сзади. Сони резко оглянулся... Продавщица, протягивала ему сдачу на ладони...
  -Пап?
  Он перевел взгляд на витрину... О боже!
  Отражение куклы в черном держало в руке блестящий пистолет и целилось в...
  -Рой! Рой! Рой пригнись! Рой!
  -Пап? Что случилось?
  Вафельные стаканчики упали на асфальт, и подтаявшее мороженое растеклось разноцветными кляксами...
  В блике солнца Сони...
  Он бежал вперед... Перед ним неслось черное облако магического крика "НЕТ!"
  Он смотрел на человека-куклу в черном костюме...
  Улыбка на бледном лице чудовища в черных очках растягивалась всё шире, превращаясь в нечто неестественное и пугающее - от уха до уха. Он поднял пистолет выше...
  Успею! Успею! Я не имею права не успеть!
  Рой!
  Его мальчик недоуменно смотрел и даже не собирался вставать.
  Ну же, Рой! Убегай! Рой! УБЕГАЙ!
  Наконец, тень обеспокоенности промелькнула по лицу сына. Он повернулся назад и увидел того, кто целился в него из отражения зеркальных стёкол.
  -Вы? Здесь? - только и успел прошептать Рой.
  Пистолет выстрелил в первый раз. Из стекла. Вместе с гейзером блестящей стеклянной крошки. Со звоном...
  Первая пуля сбила мальчишку с капота, забрызгав лобовое стекло бардовым кровавым туманом.
  ПАПА!
  Всего было выпущено две пули. Два раза палец в тонкой черной перчатке успел нажать на курок.
  Последний третий раз закончился, так и не начавшись, вместе со звоном, с хрустом, с чавкающим звуком разрываемого мяса и с треском разломанной кости. Но это уже не имело никакого значения. Увы, увы...
  
  Сколько времени прошло?
  Где я?
  Почему вокруг меня стеклянные копья?
  
  Блестящий пистолет выскользнул из его ладони и тяжело грохнулся на полированные полы магазина. Сони смотрел на вырванную руку в черном пиджачном рукаве, валявшуюся у его ног. На кусок черного мяса с полоской белого, просвечивающего из него металлического ребра. На части механизма и на пучки разноцветных проводов. На оторванную голову существа, закатившуюся в угол и шептавшую мертвыми губами, как заезженная пластинка "Раз, два, три, мальчик мой умри..." На черную-черную кровь, растекшуюся большим лакированным озером. На черные брызги и смазанные пятна на острых осколках стёкол, всё ещё оставшихся в окне... И, наконец, на свои руки, испачканные мерзкой черной кровью. Кровью, пахнувшей машинным маслом...
  Рой!
  Стекло захрустело под ногами, он выбежал на улицу.
  Рой!
  Он смотрел на лобовое стекло своей машины, наполовину окрашенное в красный цвет...
  Рой...
  Бледная тонкая ладонь легла на его плечо и чуть сжала его.
  -Прости меня дружище... Прости за то, что не успел.
  -Рони? Ты?.. Пусти, там Рой!
  Рука не отпустила.
  -Рони? Что ты делаешь? Пусти! Там Рой! Он ранен!
  -Сони...
  -Пусти, говорю тебе!
  -Сони, Сони, Сони...
  Его плечи обмякли... Он ранен... Кровяное пятно в половину лобового стекла... Он ранен?.. ОН РАНЕН?!
  Бледные губы мастера Симатори возле уха Сони. Шепот.
  "Если захочешь, я помогу всё исправить... Если захочешь... Если попросишь... Если любишь своего сына..."
  Да...
  Да! Да! Да! Да!
  
  
  *-*-*-*
  
  
  
  Мёртвые мальчишки ночью, вдруг, приснились...
  Он посмотрел влево, на мастера. На золотой солнечный рисунок, танцевавший замысловатый танец на его белой рубашке. Солнце за окном было торжественно прекрасным, накрыв всё вокруг красным покрывалом печального света. Червонное золото... Взгляд опустился ниже, на руки мастера... Тонкие белые пальцы, свободно, но в тоже время крепко, державшие руль. Взгляд невольно коснулся дисплея. Той его части, которая показывала скорость... Медленно, Рони... Так медленно! Всего 120!
  Мастер на секунду отвел глаза от дороги, чтобы глянуть на Сони... Цифры на спидометре начали мигать и прыгать: 125, 130, 135...
  Мертвые мальчишки...
  Он посмотрел в узкую полоску салонного зеркала, в котором дрожало отражение чего-то белого. Сони закрыл глаза... И в тот же миг, перед его внутренним взором из непроглядного мрака, воцарившегося в его душе, начали всплывать иные картины, словно пузыри из глубин мертвого озера. Он стиснул зубы...
  Асфальт... Черный и ровный, с тонким швом, на котором отпечатался след автомобильного колеса.
  Хромированный бампер его машины...
  Стук сердца.
  Крик сердца!
  Безмолвный крик...
  Темно-бардовое пятно, казавшееся черным в оранжевом сиянии заката на черном асфальте. Кровь.
  Кисть руки...
  Взгляд в сторону, на грани вопля!.. На грани безумия... А там, в стороне... Белый кроссовок, валявшийся возле бордюра. Простой такой кроссовок...
  Рой...
  Снова бампер... Угол машины... Оранжевый край фары... Нога... Белый носок.
  Почему он разутый?
  Рой, зачем ты разулся на улице? Почему, Рой? Почему?
  Почему я не успел?!
  Его рука над черным-черным асфальтом. Растопыренные пальцы... Прикосновение к кроссовку. Шепот: "Рой... Это твой?"
  Рука вцепилась в кроссовок... Подняла его... Боже... Боже, Боже, Боже! Он еще теплый! Теплый!
  Бампер, фара, асфальт, нога... Белый носок...
  Прикосновение.
  Он не смог справится с собой, упал на колени. Какая разница теперь? Есть ноги, нет ног?.. Какая разница?!
  Прикосновение... Шов на ткани... Кожа... Тёплая кожа.
  И всё-таки мёртвая кожа.
  Мёртвая...
  Он задыхался.
  Где же слёзы? Куда вы подевались, чертовы слёзы?
  Нога. Изогнутое набок тело. Вывернутая рука. Откинутая голова. Спутанные волосы...
  Скажите...
  Скажите, кого мне убить?..
  КОГО МНЕ УБИТЬ, ЧТОБЫ ЖИЛ РОЙ?!
  Я не дышу?
  Хотите...
  Если хотите...
  ЕСЛИ ХОТИТЕ Я УМРУ, ЛИШЬ БЫ ЖИЛ РОЙ!
  Он смотрел на узкую светлую полоску и не понимал, что видит перед собой. Что это, узкое и светлое? Что это такое?
  Рука потянулась к этому непонятному чему-то...
  Рука прикоснулась...
  Это же...
  Это краешек футболки, завернувшийся от падения. А узкое белое - это его живот. Всего лишь. Тонкая узкая полоска кожи на его животе... Так просто! Как же я не догадался сразу?! Ну, просто же! Проще простого! Нет ничего проще, чем понять, что это...
  
  
  -Сони? Ты здесь?
  Он открыл глаза. Кто-то звал меня по имени? Он посмотрел влево...
  -Кто ты? - спросил он у молодого человека за рулем.
  Тот вздохнул и покачал головой.
  -Мы скоро будем на месте. Мне нужно, чтобы ты был в сознании... Без тебя ничего не получится.
  Не получится что?
  Он потер виски и зажмурился от сводящей с ума головной боли. Глянул искоса на молодого человека, которого, кажется, видел во сне. Или нет?.. Где я видел его? Откуда знаю этот профиль лица? Откуда мне знакома косица с вплетенной черной лентой?
  Он посмотрел в отражение своих глаз в зеркальце...
  -Там, сзади...
  Молодой человек смотрел на него странным взглядом...
  -Там, на заднем сидении, что-то лежит... - и шепотом: - Что-то, завернутое в белую ткань.
  -Сони...
  -Откуда ты знаешь мое имя? Откуда я знаю тебя?
  -Сони...
  -У тебя очень печальный голос... Есть повод?
  Есть ли повод печалиться? Я, кажется, придумал определение этому настроению когда-то... Солнечная грусть... Да, солнечная грусть... Точно, точно, бинго!
  Солнечная грусть это серебристо-черная линия дороги, убегающая за горизонт. Это скорость, горячий ветер в лицо и прыгающие под капот машины разделительные полосы. Солнечная грусть это бескрайняя степь, над которой дрожит и плавится огромное оранжевое солнце. Это тихое щемящее чувство в душе, от которого, почему-то, хочется беспричинно плакать. Плакать по-детски, просто роняя слёзы, спрятавшись от всего мира в старом пыльном сарае... Это само детство, которого не вернуть...
  Так есть ли повод печалиться?
  -Что за музыка играет из динамиков? Такая грустная и прекрасная мелодия...
  -Это радио, а песня называется Linger... Эпика... Ему нравилась эта песня. Ты сам мне рассказывал. Он видел в ней какое-то особенное мистическое значение. Я подумал, что возможно, сейчас в ней есть необходимость... Извини, дружище... Если хочешь, выключу.
  -Нет! Пусть играет... Все мальчишки пятнадцати лет слушают Эпику и Nightwish, и читают книжки про героев, магов и эльфов. Это факт. И к тому же... Разве у нас есть повод печалиться?
  Одна единственная слеза стекла по его впалой щеке... Ведь нет повода, правда? Ведь нет повода для печали...
  -Что лежит на заднем сидении? Почему мне больно от того, что оно там лежит?
  Его глаза снова появились в зеркальце. Его глаза, кажется, тоже стали седыми... Ладонь поправила зеркальце таким образом, чтобы в нем отражалось то, что лежит на заднем сидении.
  -Рони...
  Он не мог смотреть на... Он не мог не смотреть на... Он не мог дышать.
  -Рони - сказал он губами.
  Мастер сбавил скорость.
  -Останови машину... Останови! ОСТАНОВИ!
  Шорох гравия. Запах полыни. Жар... Жар. Жар...
  Все мальчишки пятнадцати лет...
  Он повернулся назад.
  Все мальчишки пятнадцати лет... Мертвые мальчишки... Они слушают красивую и романтичную музыку. Слушают музыку и... И лежат мертвыми на заднем сидении машины, завернутые в белую ткань.
  -Рони, что там?! Что там в белом?!
  Рука в красном солнечном луче... Пальцы, схватившие мягкую белую ткань... Из неё вывалилась и тихо стукнулась об пол тонкая кисть...
  Сони закрыл глаза.
  
  
  Горячий ветер трепал волосы и обжигал лицо. Вечер десятого часа был жарким, не смотря на серые тени курганов, тянувшиеся к ним и не смотря на частые упругие порывы зноя, несущего по полотну дороги серые шарики перекати-поле и пыльные облачка, - ветер июля жег. Он был богом самой его середины, самой его душной части. Этот ветер не умел ласкать, как, например, майский ветерок. Он выскребал кожу горячими частичками песка и колючими семенами полевых трав. Он хлестал по глазам словно плетью, требуя своей жертвы - слёз на глазах.
  Сони прислонился к машине спиной, скользнул взглядом по сиреневой линии горизонта, по бардовому диску солнца в обрамлении серебристых облаков, похожих на ангельские крылья, и глянул на Рони. Мастер стоял на обочине, засунув руки в карманы брюк. Он смотрел вдаль на прямую линию дороги, фиолетово-черную в умиравшем багряном свете, словно ждал кого-то. Иногда он бросал на Сони настороженные взгляды и сразу же отводил глаза, если их взгляды пересекались.
  -Чего мы ждём? - не выдержал Сони.
  Рони снова быстро глянул на него, (две яркие зеленые точки в черном контуре лица), и снова отвернулся.
  -Мы ждём людей. Хотя бы одного, кого-нибудь... Мне нужно много человеческой энергии. Было бы просто замечательно, если бы их было много и двигались бы они на большой скорости.
  -Тебе нужна энергия, - бесцветный голос и контрастное нервное движение, (плечо, рука, побелевшая от напряжения ладонь), в карман за пачкой сигарет. Пальцы, путаясь и мешая друг другу, открыли пачку и достали сигарету с белым фильтром. - Тебе нужна энергия... Бери мою. Сколько нужно бери.
  Плечи Рони поникли, и он опустил голову.
  -Твою не могу... Ты переполнен горем... Этой энергией можно только убить.
  Ветер вцепился в сизый узелок сигаретного дыма и принялся развязывать его. Он смотрел на мастера Рони...
  -Ты понимаешь, что я буду делать с людьми на дороге?
  И всё-таки Сони отвел глаза.
  Понимаю ли я... Понимаю ли я?!
  Он выбросил сигарету щелчком холодных пальцев, наблюдая за стремительной оранжевой чертой. Глянул назад, сквозь призрачные блики на стекле, растворявшиеся в наступающей лиловой темноте. Там за ними... Там за стеклом... Там, на заднем сидении машины лежал мертвый мальчишка пятнадцати лет. Он лежал там уже два часа... Бледный, со страшной дырой в голове, в том месте, где должен быть веселый карий глаз.
  -И целого ада мало... - Сони поперхнулся и схватился за горло. - Всех ангелов и чертей... Всех, кого потребовалось бы... Только верни мне Роя!
  -Зря ты убил человека в черном, - мастер Симатори отвернулся и снова принялся всматриваться в дорогу. - Он мог бы рассказать, кто его послал.
  -То была кукла...
  -Возможно, кем-то посланная кукла.
  -Ишир?.. Ты в своем уме?! Рони!
  Мастер усмехнулся.
  -Он мыслит на тысячелетия вперед. Смерть какого-то подростка - ничто в сравнении с всеобщим благом. Если эта смерть часть плана, значит она - необходимая жертва. Пешка, которую можно не задумываясь выбросить в коробку.
  -Сын отца своего... Разве он мог поступить так? Если он смог, значит, смог бы и отец?.. Рони!
  -Кто знает, на что способен пойти Отец, ради всеобщего блага... Смотри! Кажется огоньки на дороге! Точно! Кто-то едет сюда на бешеной скорости! Ах, какая удача... - он повернулся к Сони и улыбнулся ему такой светлой и доброй улыбкой, что у него защемило в груди. - Только подумай, только представь, он придумал весь этот мир, все вселенные и измерения. Он придумал каждую молекулу, каждый квант света и расставил всё это по своим местам. Всё! Абсолютно всё придумано отцом!.. И добро, и любовь... И зло, и жестокость. Смерть тоже придумана отцом, смерть и все её варианты... И такая смерть... - он махнул рукой в сторону машины. - Такая смерть, которой умер твой мальчик, ТОЖЕ ПРИДУМАНА ОТЦОМ!
  -Замолчи... Прошу тебя...
  -И что же в сравнении с этим кошмаром гибель четырех подвыпивших студентов, которые мчатся из Шарама в Ингирем на танцы?! Что изменит их смерть в плане Отца?!
  -Рони... Умоляю, замолчи!
  -Там, - он показал рукой на лилово-фиолетовое небо. - Там черная-черная бездна! Там абсолютная завершенность! Нет выхода, Сони, дружище... Выхода нет!
  Он улыбался, как сумасшедший. Его глаза горели. В них было так много боли и отчаяния, что Сони застонал от корчившейся черноты, которая передалась ему. Рони Симатори подмигнул ему сквозь слёзы.
  -Ты ведь тоже убил сегодня, Сони. Не просто убил, не безболезненно... Ты применил все магические навыки, которым я научил тебя, чтобы разорвать человека в черном костюме на куски. На куски... На куски!
  -Рони... То была кукла?.. То была кукла!
  -Ты уверен в этом?
  -Рони...
  -Смерть погашена смертью. Но... Ты хочешь большего. Ты хочешь, чтобы твой сын жил, а они... - он показал на дорогу, над которой уже был слышен рёв мотора и по черному асфальту летели белые круги света фар. - ...А они умерли. Ты этого хочешь, мой друг?
  -Рони... Я...
  -Отвечай мне! Чего ты хочешь?!
  -Я хочу, чтобы жил мой сын! - из глаз Сони потекли слезы боли и отчаяния. - Всего лишь... Разве он должен был умереть?.. Нет... Нет! Я не верю в Его проклятые планы! Пусть он подавиться этими планами, если ради непонятного и безысходного всеобщего блага так страшно умер мой мальчик от руки куклы!
  -Да! Да!
  -Верни мне Роя, прошу тебя!
  Мастер улыбался страшной застывшей улыбкой-гримасой. Он пошел к дороге...
  -Четверо за одного, - пронесся над степью вселенский шепот, словно ветер, прижав к земле ковыль и вспушив чабрец. - Один из них умер бы от передозировки наркотиков через год. Второго, через два, сбила бы машина на перекрестке. Третьего, через три года, бросила бы молодая жена, и он выпрыгнул бы из окна на девятом этаже. Четвертого, через четыре, убило бы молнией в лесу. Все они уже мертвецы. Батарейки с энергией... Энергия, которую я хочу забрать для того, кто через десять лет прославит мое имя и станет моим первосвященником здесь, на земле Ра.
  -Рони?
  -Он будет богохульствовать так красиво и гордо, что содрогнуться небеса и сам Отец придет сюда, чтобы посмотреть на маленького наглеца! Сам! Собственной персоной!
  -Рони...
  Мастер вышел на горячий асфальт. Он смотрел на приближающиеся огни автомобиля.
  -Итак, твое последнее слово. В отличие от отца, я дам тебе выбор: оставить всё, как есть, или сделать так, как я запланировал.
  -И это выбор?
  -Две минуты! Да или нет!
  Он растворялся в крепчавшем свете, делаясь прозрачным, как раскаленный воздух, колыхавшийся над асфальтом. Мастер посмотрел на Сони... Два горящих мистических зеленых глаза из плавящегося воздуха, пронзенного копьями автомобильного света. Два пугающих и... И в тоже время, два таких любимых глаза. Рони, Рони, Рони... Верни мне сына.
  -Да.
  Две прозрачные руки раскрыли объятия.
  Сони с ужасом смотрел на мастера Симатори. На своего бога Сима Тори.
  Белая смазанная черта автомобиля врезалась в прозрачного Рони... В тот же миг замолчал двигатель, погасли фары и все огни... Визг тормозов... Машину понесло вбок, но она устояла на колесах, каким-то чудом... Громкий скрип и хруст гравия под колесами... Шорох, шорох, шорох...
  Белый автомобиль остановился в двадцати метрах от них. Вот такая страшная сказка, в которой авто только, что катилось по инерции, и вот уже застыло на месте. Мёртвое авто. Темные окна, тихое потрескивание остывающего двигателя, стрёкот цикад, шепот ветра и шелест травы. Сони смотрел на белое пятно машины, как завороженный... Он знал, что в ней четыре скорчившихся трупа. Просто знал это, и...
  Ты сделал это, мин херц. Ты всё-таки переступил черту. Здесь, за ней, перед тобой открылся иной мир. И дорога назад в старый мир закрыта навсегда. Её нет, этой дороги. Прощай, прощай, Отец! Так жаль, так жаль...
  -Человеческая энергия убивает ангелов, чтобы ты знал на будущее... Бери своего сына и пошли скорее... Я не выдержу долго... - сказал всё еще прозрачный Рони.
  Абсолютные глаза... В них всё небо Арая... Вся боль Арая... Вся радость...
  Сони с трудом отвел свои глаза от глаз мастера и открыл дверь машины...
  
  
  Картинки из черных снов?
  Картинки из адских комиксов?
  На фоне ночного южного неба, мерцавшего фиолетовым и оранжевым с черными полосами сиянием, - бредущая человеческая фигура. Фигура... Человек? Нечто?.. У него нет имени, наверное. Он просто кто-то...
  Кто-то тяжело идущий в высокой траве. Кто-то, словно безумец, упорно пытавшийся догнать угасающее свечение над горизонтом. Кто-то державший в руках худое мальчишеское тело. От каждого шага этого безликого сгорбленного кого-то покачивалась тонкая бледная рука, кончиками пальцев касавшаяся травы.
  "Стой"
  Он остановился.
  "Положи его на душистый чабрец"
  Человек стал на одно колено и осторожно, словно боясь разбудить невзначай заснувшее дитя, положил худенькое мальчишеское тело на упругую щетину чабреца. Он поправил волосы на изуродованном лице Роя...
  Господи... Это же Рой!
  Где его левый глаз? Почему вместо глаза - черная развороченная дыра?!
  "Отойди... Отвернись!"
  
  
  *-*-*-*
  
  
  Конец первой части.
  
  
  Сони Ро Сорино
  
  
  (2006)
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"