Аннотация: Несколько странных, фантасмагорических и грустных историй о жизни, смерти, свершившемся или нет предназначении. История третья, о том, как сложно найти ответ на вопрос, который не задан. И о том, как просто ложь становится смертью.
ГАНГ.
История третья: Загадка.
–Ты справляешься?
–Наверное, да.
–Мне не нравится твой вид, – Сорри с сожалением посмотрел на портсигар, открыл его, снова закрыл, и, наконец, убрал обратно во внутренний карман пиджака. – В Париже почти не осталось мест, где можно покурить за чашкой кофе. Европа, черт ее подери.
–Почему вы заказали мне молочный коктейль, а не кофе? – Галл смотрел вправо. Там, в большом квадратном окне от пола до потолка, как в картине без рамы, была солнечная площадь, клумбы, туристы с фотоаппаратами и громадная конструкция Эйфелевой башни. Мальчик улыбнулся каким-то своим мыслям и вернулся взглядом к Сорри. – Мне, почему-то, тоже захотелось кофе.
–Ты уверен, что кофе захотелось тебе, а не ей? – Сорри задумчиво посмотрел на мальчика в пестрой летней майке без рукавов. Его светлые волосы немного потемнели и как бы уменьшились в объеме, а взгляду будто прибавилось лет семьдесят, не меньше, он сделался прямым, как линия из точки А в точку Б.
–А что если и она захотела? – голос мальчика тоже изменился, в его надломанном, плоском подростковом обертоне появилась новая нота, дребезжащая чуть и объемная. – Почему бы приличной пожилой даме не возжелать себе чашку крепкого кофе, да сигаретку с ментолом? Здесь нельзя курить? Ах, какая жалость. Но ведь мы всегда можем выйти на улицу, найти свободную лавочку под цветущими каштанами и подымить там? Так?
–Это пошло, – Сорри передернул плечами и покачал головой. – Больше так не делай.
Галл улыбнулся и вздохнул.
–Значит, мне не удалось вас провести. Но, знаете, Гульнара, правда, хотела кофе. Сейчас она спит. Я пролистал картинки ее жизни и узнал для себя кое-что новое об актрисах, да и о женщинах вообще.
–И что же нового ты узнал? – Сорри с интересом наблюдал за Галлом.
–У нее была шикарная фактура. Я не совсем понял что означает это слово, но видел, что она, пока была молода и не баловалась наркотиками, играла королев и шахинь.
–Здоровенной бабой она всегда была, вот что значит ее фактура, – Сорри с сожалением вздохнул. - Я и предположить не мог, что ты так решишь свой вопрос.
–Я не хочу осознавать себя убийцей или вором. Разве сложно это понять? Сколько бы там ей не было отведено судьбой, все это не отменяет того факта, что я мог подойти и просто забрать. Как вы там говорили вчера? Это непорядок?
–Я поставил тебе выгодное условие. Она свое пожила, а ты еще нет. Ты мог бы сказать себе, что идешь не забирать или отнимать, а..., например..., подобрать то, что кто-то выбросил за ненадобностью.
–Но ведь на самом деле вы так не думаете?
–А если думаю, то что?
–Значит, сказка закончилась, – Галл опустил голову. – И мне лучше вернуться в промороженный переулок.
–Хорошо, я скажу тебе, что думаю, – Сорри откинулся на спинку мягкого стула и скрестил руки на груди. Он отвернулся от Галла, осмотрел помещение ресторации с пустыми столиками и скучающими официантами, затем посмотрел в окно. В сиреневых стеклах очков мелькнули белые блики. – Человеческая жизнь бесценна. Но не потому, что цена велика. А потому что цену каждый назначает себе сам. Как он живет. О чем думает. Что делает. Как обращается с людьми. Человек зарабатывает себе цену. Кто-то делает это быстро, кто-то накапливает свою цену долгими годами, кто-то и до смерти не заработает ее себе. Юность легка и красива, но, опять же, бесценна — в том смысле, что у нее нет цены. Она — всего лишь начало. Старость, наоборот, отвратительна и болезненна, но она наполнена смыслом. Каким смыслом и как его много — несущественные вопросы. Главное то, что он есть. Отобрать смысл невозможно, потому что если он настоящий, то накапливается не в человеке, а вне его. Смысл не предмет, а человек не сундук, в котором хранятся сокровища. Смысл это дети, мысли, дела, дом, улица, город, да хотя бы сделанная своими руками кормушка для птиц. Он всегда вне, но и не появляется без человека. А теперь скажи мне, что ты отобрал у этой престарелой актрисы, кроме ее жизни? Посмотри на нее, пока спит, и скажи мне, она оставила после себя СМЫСЛ? У нее есть дети?
–Нет, – Галл удивленно смотрел на Сорри. – Она сделала аборт в двадцать пять лет, когда предложили новую роль. А потом так и не смогла, сколько не лечилась...
–Хорошо, пусть так. Но если она пошла на такие жертвы ради роли, то, возможно, оставила свой СМЫСЛ в театре? Она до сих пор востребована или, по крайней мере, ее игру помнят и восхищаются ею? Она создала новую актерскую школу? О ней написаны книги? Да, черт подери, хоть кто-то хранит в своей коллекции хотя бы одну афишу ее спектакля? В чем был ее смысл?
–Ее забыли уже лет двадцать как... – прошептал Галл. – Как начала колоться, так и...
Сорри разомкнул руки и подался вперед.
–Так вот, малыш, не говори мне про окончание сказки, не зная, не осознавая и не понимая – началась она или нет. Сказка это не игрушка, возникшая из воздуха. Сказка — это неожиданно возникший смысл. Ты не просто впустил ее в себя, пожалел или дал шанс, ты замусорил свою голову ею. А теперь... Или проваливай в свой замерзший переулок, или никогда даже не заикнись мне про сказку, которая вдруг закончилась.
–Сорри... – всхлипнул Галл.
–И не распускай мне тут сопли, будь добр, – проворчал тот, тем не менее, вынув носовой платок и протянув его мальчику.
Галл взял платок. От него пахло свежестью и маленькой прозрачной каплей цитрусового одеколона.
–Сорри...
–Не хнычь, – строго сказал Сказочник и снова вынул свой портсигар. – Не то мне придется заставить этих оболтусов официантов плясать для тебя сиртаки, чтобы развеселить.
–Что такое сиртаки?
Сорри раскрыл портсигар и снова с сожалением его закрыл. Щелк. «Что такое сиртаки, – проворчал он. – Если спрашиваешь, значит не знаешь, глупый, глупый мальчишка. Когда-нибудь покажу»
–Всего одну вещь, пожалуйста, последнюю... – Галл не смог заставить себя вытереть слезы таким чистым и вкусно пахнущим платком, он подумал, что это было бы какой-то разновидностью кощунства, право слово. Поэтому слезы он вытер просто рукой. – А можно просто жить? Ну... просто... безо всякого смысла?
–Можно, – Сказочник убрал портсигар и махнул официанту. – Только не здесь, а в переулке.
–Без иных вариантов? – и плакал, и улыбался Галл.
–Вот-вот, – Сорри показал подошедшему официанту свою пустую чашку и нетронутый стакан Галла. – Кофе обновить, а моему визави принесите какой-нибудь кофейный, что ли, коктейль.
–Может быть, маттэ? – сделал предположение официант.
Сорри посмотрел на мальчика.
–А вообще, ни то, ни другое. Соку какого-нибудь, цитрусового.
Официант скосил глаза на плачущего Галла.
–Может еще что-нибудь, месье?
–А пожалуй, да, – Сказочник посмотрел на часы, отогнув идеально белую манжету. – Скоро к нам присоединится гость. Еще крепкого чаю принесите. А так же, сахарницу и ложечку.
–Да, месье, – официант еще раз глянул на Галла. Мальчик вполне справился со слезами и теперь с каким-то обожанием смотрел на странного взрослого в белом костюме, прижимая к себе аккуратно свернутый платок, как икону. А взрослый смотрел в окно, где цветущие каштаны качались под напором теплого ветра и роняли росу на асфальт. Одна его рука лежала на столе и тонкие пальцы тихонько выстукивали какой-то знакомый ритм. Еще официанту показалось, что за сиреневыми стеклами его очков... прятались... янтарные зрачки. Но ведь этого не может быть?
Сорри с удивлением глянул на официанта.
–Вы еще здесь?
–Извините, месье, – смутился официант и удалился выполнять заказ.
Ресторация была на удивление пуста. Столики, скатерки, букетики цветов в корзиночках посредине, графины с водой, чистые стаканы...
–Кого мы ждем? – спросил Галл, пересилив неловкость вдруг возникшую внутри него.
Двери были открыты, потому что воздух на улице еще не был летним и горячим. Ветер задувал в помещение, волнуя скатерти и надувая прозрачные шторы, как паруса. Сладкий ветер, с запахом цветов и весеннего дождя, прошедшего недавно...
–Одного пожилого господина. Он итальянец и весьма влиятельный человек в определенных кругах. Он хочет разгадать загадку и уверен, что уже знает ответ.
–Но это не так?
Сорри загадочно улыбнулся и пожал плечами. Кто знает...
–А я вам точно нужен? – Галл снова испытал неловкость, и опустил глаза долу.
–Да, – Сорри сначала глянул на мальчика, потом чуть дальше, на двери, в которых стоял старик в сером костюме и кепке. Он тяжело опирался на трость и подслеповато щурился осматривая ресторан. Наконец, обнаружив сказочника, и отрицательно махнув рукой официанту, на предложение взять кепку, направился к нему. – А вот и он. Если захочешь что-то сказать — скажи. И помни, что каждое твое слово станет правдой, если будешь ЖЕЛАТЬ.
–Доброе утро, месье Сорри, – старик глянул на Галла, потом на Сказочника. – Э-э... вы ждали меня?
–Можно и так сказать. Мальчик со мной. Присаживайтесь, сеньор Гариньи.
–Мне казалось, что мы все обсудим наедине... – старик еще раз осмотрел Галла, который сделал для него вежливый поклон головой. Затем тяжело сел и положил кепку перед собой на стол.
–Ах, сеньор Гариньи, не в вашем положении строить догадки, – Сорри улыбался. Но улыбка в этот раз была холодной, не предвещавшей ничего хорошего.
–Все будет просто. Вы имеет что-то, что я хочу получить. У меня есть возможность. Понимаете меня, сеньор Сказочник?
–Возможность, говорите… Ну, что же, посмотрим.
Появился официант с подносом. Он расставил чашки. Старику пришлось сдвинуть свою кепку на край стола.
–Вы помните, что я люблю чай... – Гариньи проследил глазами за появившейся сахарницей и улыбнулся. – Сладкий чай. Это добрый знак, что помните.
–Еще я помню, что в вашей груди так и осталась пуля.
–Ей уже сорок лет, как стукнуло, – старик положил в чашку пять ложек сахара и начал размешивать. – И она все больше беспокоит меня. Поэтому я здесь.
–Нет, не поэтому, – Сорри взял свою чашку и отпил глоток своего кофе. - Пуля — это вариант. А вы пришли за чем-то определенным.
–И вы дадите мне это? – старик даже размешивать сахар бросил, чтобы внимательно посмотреть на Сказочника.
–Все будет зависеть от того, отгадаете вы мою загадку или нет.
–А если сделать проще? – Гариньи положил ложечку на блюдце, вынул из кармана пиджака банковскую книжку и написал на первом чеке некую цифру. Затем он положил книжку на стол и подвинул в сторону Сорри. – Скажу честно, могу удвоить и утроить. Хотя это и не дело, менять свою цену.
–Не дело вам такое мне предлагать, – Сорри даже не посмотрел на книжку. Он лишь коротко глянул на Галла. Мальчик приподнялся и сдвинул ее обратно к руке старика. – Спасибо, малыш.
–Я могу знатно испортить вам жизнь. Вы же знаете, я все могу.
–Вот поэтому, вопрос о молодости, которую вы хотите вернуть в свое тело, мы решим по-другому. По-настоящему. Отгадайте загадку, сеньор Гариньи, и отправляйтесь к себе на Сицилию молодым и полным энергии юношей.
–А если не отгадаю?
–Умрите. Сегодня как раз тот день, когда пуля в сердце, наконец, вас убьет.
–Надеюсь, вы представляете себе с кем и во что играете, сеньор Сказочник?
–Надеюсь, и вы хорошо все понимаете.
–Будь по-вашему, – старик убрал книжку обратно во внутренний карман пиджака, затем взял чашку, едва не пролив чай на скатерть, и отпил глоток. – Задавайте свою загадку.
Дзинь, чашка стала на блюдце.
Вдруг из волос Сорри, цвета черненой платины, начали вылетать бабочки. Черные бабочки с кроваво-красным узором на крылышках. С каждым мгновением их становилось все больше. И скоро они заполнили весь ресторан. Они кружились возле большого окна, залетали под столы, вихрями кружились под люстрами. Люди не видели их. Время остановилось. Остались только шорохи черных бабочек и голос Сказочника.
–Когда-то давно на Сицилии жил мальчик, его звали Франческо Пакула. Он был хорошим, любил своих добрых родителей, недурно учился в школе и заступался за своих друзей, если возникала такая необходимость. Конечно, он озорничал, как и все мальчишки его возраста, но греха не творил. Все бы хорошо, да вот только этот мальчик из маленького городка и бедной семьи, попался на глаза одному недоброму человеку. А человек тот был распорядителем в богатой и могущественной семье Гариньи, которая держала почти половину острова в своем владении, вместе с городами и людьми, населявшими их. Что это было за семья можно догадаться. Но это не суть моего рассказа. Тот недобрый человек замыслил кое-что изменить в семье, которой служил двадцать лет. А именно, самому властвовать и решать кому жить, а кому умереть. То, что он случайно увидел на улице одного крохотного городка мальчика Франческо, человек посчитал знаком свыше. И замечу от себя — так оно и было. Только руководила его помыслами в тот момент совершенно замечательная сущность, целью которой было лишь развлечь себя от скуки, разыграв некое подобие шахматной партии. Главной фигурой в этой партии должен был стать Франческо. Этот мальчик был как две капли воды похож на другого, жившего на противоположной стороне острова. И тот другой был, как это не трудно догадаться, единственным наследником в богатой и могущественной семье Гариньи. Недобрый человек вместе с сущностью разработал и осуществил изящный, но скажем прямо, жестокий сценарий. В нем было много составляющих, каждая из которых дополняла последующую, вычерчивая новый путь, как для Франческо, так и для могущественной семьи. Это и похищение наследника, и его смерть от пули, это крематорий и все его сотрудники расстрелянные ночью. Это и убийство семьи Франческо. И он сам, сначала горько плачущий на могиле родителей, а потом решительно настроившийся на возмездие в будущем. Это и чудесное возвращение псевдонаследника домой, и долгое его лечение в Штатах. Потом взросление, опыт, кровавое возвращение власти в свои руки. Ведь Франческо убил того недоброго человека спустя пятнадцать лет. А потом... ему понравилось быть тем, кем он стал. Прошло много-много лет с тех пор, как юный Франческо гонял в футбол с друзьями на пыльном поле за монастырем. Он постарел, его тело стало немощным, хотя власти его и возможностям не было предела. Но одна мысль не покидала его всю жизнь. Эту мысль он старательно прятал даже от самого себя, но ближе к старости она сделалась буквально его идеей фикс. Франческо возжелал отказаться от даров Скучающей Сущности. Он захотел снова стать молодым, вернуться в свой маленький городок и начать новую жизнь с чистого листа. Это похвальное желание сначала весьма понравилось той Сущности. Но потом... сначала Сущность, а спустя некоторое время и ее Жрец, обнаружили некий изъян в помыслах Франческо. Этот изъян сводил на нет все его мечты, хотя сам он об этом даже не догадывался. И вот теперь он сидит перед Жрецом, не забывая о том, что и Сущность совсем рядом, пытаясь сначала купить юность, а потом и вырвать желаемое из глотки хоть и самого Б-Г. И снова скажу, это похвальное желание, потому что Сущность, которой служит Жрец, ровно так вырвала себе свободу когда-то очень и очень давно. Но... помыслы. Это очень важная для Сущности деталь. Помыслы. Изъян. То, чего не должно быть. Скажите мне, сеньор Гариньи, все понимая и осознавая, скажите мне сами — в чем ваш изъян? И в тот же миг вы станете семнадцатилетним юношей с билетом на самолет в кармане.
–То, что вы тут наплели, – старик кашлянул, затем принялся судорожно расстегивать верхнюю пуговицу на рубашке. – Это бред.
В этот миг все бабочки, что порхали и кружились в ресторане... застыли. Черная красота в золотистом сиянии...
–Это ваш ответ?
–Идите к черту... – пуговица оторвалась и упала на пол. Старик задыхался и отводил глаза в сторону, хотя Сорри ждал его глаз.
–Я уже там, – Сказочник усмехнулся. – Вопрос в том, куда пойдете вы?
–Нет никакого изъяна! Слышите? Нет его!
Сорри посмотрел на Галла.
–А ты, что скажешь? Видишь этот изъян?
Галл презрительно рассматривал старика.
–Да, вижу, – ответил он.
–Ну тогда разгадай эту загадку для нашего гостя.
–На чистом листе уже есть несколько слов. И поэтому он не может считаться чистым, – Галл глянул на Сорри.
–Продолжай, малыш. Тебе кое-что дано.
–Что это, Сорри?
–Умение ВИДЕТЬ. Продолжай.
–Десять миллионов евро на банковском счету, который оформлен на имя Франческо Пакула.
Сорри улыбнулся. А старик с ужасом смотрел на мальчика, корчась и хватаясь за горло.
–Кто это?
–Сущность, которая от скуки так много тебе дала, Франческо, так много незаслуженного, признай это честно... Так вот, упомянутая Сущность имеет своего персонального Жреца, который разбирается с человеческими историями, превращая их в Сказки. Еще у этой Сущности есть свой Исполнитель. Это не обязательно казнь или боль, хотя чаще — именно это. Исполнитель продолжает или завершает начатую Жрецом мысль. Скажем так, он ставит либо запятую, либо точку, либо многоточие. Ты не разгадал свою собственную загадку, Франческо. Поэтому неуд и точка.
–Постойте... – старик вскочил, уронив стул. Он большими испуганными глазами смотрел на Сорри. – Вы, что же, прямо здесь меня убьете? Вы сумасшедшие! Вы...
–Успокойтесь вы, право слово, никто не собирается вас убивать. Это сделали сорок лет назад, оставив пулю в вашем сердце. Вы только и успеете дойти до своей большой черной машины.
–Это безумие какое-то... – старик отпрянул и пошатываясь побрел сквозь застывшее облако черных бабочек в сторону двери.
–Спасибо, Сорри, – прошептал Галл.
–Э-э? – Сказочник удивленно глянул на мальчика.
–Я уж испугался, что снова... пистолет... – Галл выдохнул последнее слово с дрожью.
–А я испугался чего-то другого, – Сорри щелкнул пальцами и бабочки сплошным черным потоком вылетели через дверь на улицу. Старика уже не было видно. А время продолжило свой ход.
–Эта Сущность, про которую вы рассказывали... она здесь? – Галл осмотрелся.
–Не она, а он. – Сорри допил свой кофе, достал бумажник и пробормотал: – Надеюсь они здесь принимают наличные. – Затем посмотрел на Галла и со вздохом покачал головой. – Не делай таких страшных глаз, очень тебя прошу. Кстати, допивай свой сок, мы уходим.
Галл торопливо встал, схватил стакан и выпил сок в три глотка.
–Мальчишка, – хмыкнул Сорри и расплатился с подошедшим официантом.
*
На улице пахло дождем, молодой листвой, и каштанами. Сорри и Галл направлялись в сторону аллеи, над которой, где-то далеко, возвышались крыши старинных домов, и окна слепли на свету. Мальчик все пытался что-то высмотреть рядом. Он хотел спросить, но не решался... И уже возле ступеней, что вели на аллею, мальчик вдруг остановился и посмотрел влево.
–Ваши бабочки, – удивленно прошептал он.
Сорри тоже остановился и глянул.
Слева от них выгибался влажной асфальтовой дугою поворот на основную магистраль. На нем стояли две большие черные машины: лимузин и джип. Двери в машинах были открыты. Высокие молодые люди в черных костюмах суетились вокруг переднего лимузина. В распахнутой его двери отчетливо просматривался знакомый старик, уткнувшийся головой в переднее сидение. Мертвый старик. Над машиной порхало несколько черных бабочек.
Запиликал мобильный телефон. Сорри вынул его из кармана и приложил к уху.
–Привет. Рад слышать тебя, – он посмотрел на Галла. – Да, он со мной. Да, он тот, кто мне нужен. Уверен, что не разочарует. Хорошо.
Сказочник протянул телефон мальчику.
–Тебя.
Галл робко взял телефон.
–Привет, – сказал мягкий и добрый голос в трубке. Юный голос. Завораживающий... – Мне почему-то захотелось увидеть тебя. Не будешь против прийти ко мне в гости? Вместе с Сорри, конечно.