Аннотация: Несколько разрозненных историй о кукольном мастере Моргане Ван Криде, не вошедших в прошлые сборники. История вторая о том, где прячется безумие, а где красота.
Куклы Ван Крида: Deus mechanica.
Истории в картинках словами.
История вторая: Фарфоровая маска.
Однажды мастера Антона вызвали в один из благородных домов старой Вермы по некоему деликатному делу.
В то утро мастер экзаменовал двух учеников прямо в своем кабинете, это были Акира и Морган. Учитель поставил перед каждым по чертёжной доске, дал по карандашу и линейке, а затем водрузил на демонстрационный столик неизвестный механизм. Сутью задания, а заодно и экзамена, было сделать примерный чертеж механизма, не зная его свойств и назначения. На вполне резонное замечание Акиры, что это задание в некотором смысле абсурдно, – из разряда сходи туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что – учитель хмыкнул, сел за свой стол и показал на дверь.
–Ты всегда можешь покинуть мою мастерскую, Акира-кун. Ибо здесь я, и только я, буду устанавливать правила и давать задания. И если я считаю, что это задание, как минимум, вам обоим по силам, то так есть и будет. Или ты принимаешься сейчас же, потому что времени я вам отвожу не более сорока минут, или покидаешь мастерскую в любом, понравившемся тебе, направлении.
–Это нечестный приём, – буркнул Акира, но карандаш взял-таки и придвинулся ближе к доске. – Сами знаете... некуда мне идти.
–Знаю, – кивнул мастер Антон, вынув из шкатулки тонкую черную сигару и принявшись раскуривать её от тяжелой золотой зажигалки в форме черепа с рубиновыми глазами. Откинувшись на спинку кресла, учитель внимательно посмотрел на Акиру, который, наконец, взялся рассматривать оценивающим взглядом неизвестный механизм, чтобы скоро отобразить его на бумаге. Затем мастер Антон поглядел на Моргана Ван Крида, который всё это время молчал и... чертил. Улыбнувшись, учитель продолжил для Акиры: – Поэтому позволь мне позаботится о тебе так, как я считаю нужным. И поверь, о тебе в жизни никто так не заботился в прошлом и не позаботится в будущем. Принимайся за чертеж, Акира. Гляди, Морган уже половину сделал.
–Может, он понял в чем суть этого механизма, – снова проворчал Акира. – Он же у нас гений.
–А вот мы сейчас спросим, – мастер Антон стряхнул пепел в большую хрустальную пепельницу и перевел взгляд на Моргана. – Ты понял, для чего предназначен этот механизм?
–Да, – ответил скуластый мальчик, поправив очки, но не убрав взгляда от своего чертежа. – Это нижний движитель. Только очень древний. Сейчас этот механизм делается чуть проще.
–Движитель, – повторил Акира и почесал в затылке карандашом. – Что-то такое я читал в книжке по истории механики. Вот только позабыл что...
–Он отвечает за передвижение куклы. Ну, то есть, за ноги, – Морган улыбнулся задумчивому Акире. – Мы ведь вчера с тобой об этом читали.
–А ведь правда... – Акира с уважением глянул на своего друга. – Вот теперь и я это вижу. – Он тоже улыбнулся, однако сразу вернул своему лицу скептическую серьезность, которая так потешала учителя. – Но всё равно, пропорции на глаз рисовать, что ли?
–У тебя осталось уже тридцать минут, – мастер Антон повернул настольные часы циферблатом к ученикам. – Будем еще разговаривать или примемся за дело?
–Ладно-ладно, – вздохнул Акира и взял линейку. Украдкой глянув на учителя, который раскрыл перед собой папку с золотистыми тесёмками и начал просматривать какие-то бумаги, затем на Моргана, заканчивающего свой чертеж, Акира вдруг подумал, что всё это любо его сердцу. Он считал себя частью этого дома, обожал его тишину, и любил учителя. Всё здесь было дорого его душе и разуму. Всё и все. Скоро остро заточенный карандаш начал свой точный танец по белому полотну ватмана. Ведь, как бы то ни было, но два года, проведённые в этом доме, не прошли для него зря.
Спустя некоторое время, тяжелый телефонный аппарат, с инкрустированной золотом трубкой, издал громкий звон. Все находящиеся в кабинете невольно глянули на новомодную штуковину, которую все благородные и состоятельные семейства Вермы, в последнее время, взяли за привычку устанавливать в своих домах. Аппарат был большим и громоздким, диск номеронабирателя был украшен вставками из горного хрусталя, а вот толстый шнур в матерчатой оплётке, убегавший через стол к стене, где была смонтирована деревянная коробочка с розеткой, вовсе не вписывался в его богатый облик.
Мастер Антон вял трубку и приложил к уху.
–Да? – сказал он негромко, и заметив, что внимание учеников было сконцентрировано на аппарате, а не на чертежах, нахмурил бровь. Морган и Акира смутились и сразу вернулись к основному своему занятию. – Да, это я. Кто же ещё? Да, леди Бруна, я помню вас. И это тоже помню, и многое другое. Нет, я не слышал об этом, примите мои соболезнования. Да. И что с ней? – Учитель покачал головой, взял сигару с бортика и сделал затяжку. – Может быть, вам не следовало заводить её? Теперь-то в этом нет никакого смысла... Ну, хорошо, леди Бруна, я загляну к вам сегодня.
Вернув трубку на стальные рычаги, исполненные в образе оленьих рогов, мастер задумчиво посмотрел в окно на другой стороне. За стеклом, медленно и бесшумно, падал тяжелый снег Вермы. Такой тяжелый и так медленно, что казалось по большому кабинету, наполненному книжными шкафами, диковинными механизмами на полках и прочими таинственными и невероятно привлекательными штуками, будто бы тени от сказочных зимних бабочек ползали. Была самая середина дня, однако в кабинет словно не проникал свет с улицы, здесь было сумеречно и горели лампы; то ли это был такой свет, что не светит, то ли такой кабинет.
–Морган, полагаю, что ты закончил, – сказал мастер Антон, а сам смотрел в окно и словно бы отчего-то печалился. – Скажи, какой изъян имеется в этом механизме?
–Нет, мастер, пожалуйста! – воскликнул Акира, оторвавшись от своего чертежа. – Я только-только начал догадываться.
–Хорошо, – легко согласился Антон и было видно, что именно это он и хотел услышать. – Тогда скажи ты.
–Я не уверен, но... – Акира сверял свой рисунок с механизмом на демонстрационном столике. – Если это и правда старый механизм... – мальчик глянул на Моргана. – Уравновешивателя не хватает? Или что-то другое выполняет его функцию...
Морган кивнул и торжествующе глянул на учителя.
–В те времена еще не придумали уравновешиватель, его функцию выполняли особые грузики в теле куклы. С тех времен и пошло выражение «падать, как кукла», потому что они часто падали при ходьбе плашмя вперед и разбивали свои фарфоровые лица.
–Но ведь это не изъян, – пробормотал Акира, прищурив один глаз, будто прицеливаясь в механизм. – Это просто недоработка...
И снова Морган с торжеством посмотрел на Антона. А тот, в свою очередь, лишь пожал плечами.
–Современные движители монтируют в тазовые крепления кукольного скелета, чтобы они непосредственно крутили коленчатый вал ножного аппарата, а в старые времена его располагали прямо в туловище, на уровне пупка, потому что считали, что там находится общая точка равновесия для всех прямоходящих существ.
–Существ? – Акира снова прищурился, впрочем, теперь с некоторой недоверчивой насмешкой. – Тогда что, кукол принимали за существ?
–Да, – кивнул Морган и тоже посмотрел на падающий снег за окном. – Наверное, потому что куклы были чем-то диковинным. Это сейчас они обыденность и не более чем вещь...
–Ты так говоришь, будто бы...
–Акира, ты закончил? – прервал его мастер и встал из-за стола. Затушив сигару в пепельнице, мастер подошел к ученикам и рассеянно рассмотрел их чертежи. К тому, что был сделан Морганом претензий не возникло, а на том, что только закончил Акира, мастер всего лишь подправил своим карандашом небольшую деталь сцепления. Вернув карандаш в верхний кармашек, учитель похлопал Акиру по плечу.
–Хвалю. Ты, всё же, справился. А теперь ступай на кухню и отремонтируй, наконец, механическую печь. Мне категорически не нравится, что она ломается каждую неделю.
–Вот, опять я крайний, – насупился Акира. Однако сердился он недолго, ибо похвала мастера, с каждым годом всё более редкая и скупая, сделала свое дело. – Пусть мне поможет Морган. Может подкинет какую-нибудь гениальную идею...
–Морган поедет со мной, – отрезал учитель и нахмурился. – Ты снова начинаешь перечить?
Акира вздохнул, сердито глянул на Моргана, но всё же ушел, не сказав больше ни слова вопреки.
–Открой нижние дверки шкафчика, – сказал мастер Моргану, едва закрылась дверь. И показал на тот, что был крайним. – И достань плоскую коробку.
Мальчик подошел к громадному шкафу, верхнюю половину которого занимали толстые справочники, открыл нижние дверки и вынул плоскую коробку, выкрашенную в черный цвет. Она была довольно тяжелой, внутри что-то двигалось и шелестело, будто обёрнутое в тонкую бумагу.
–На улице всего-то минус десять, – пробормотал Антон, оценивающе разглядывая вязаную жилетку и сюртучок на Моргане. – Ах, если не решусь сделать этого сейчас, то уже не решусь никогда. Такое это, я тебе доложу, отвратительное место...
–Это оттуда был звонок полчаса назад?
–Да, – мастер скинул халат и надел серый камзол, висевший подле стола на вешалке, затем решительно направился к неприметной двери в противоположном конце кабинета. – Идём. Паромобиль всегда прогрет, в нём тепло. Да и ехать нам от центра не дольше десяти минут.
–Но куда, учитель?
–К тысячелетним яаритам, будь они неладны!
*
Паромобиль мастера остановился возле малоприметного дворца на улице «Первой Заставы», на котором Морган, как ни старался, так и не нашел обозначения особенности и важности строения, бывшего обиталищем самых древних ангелов Яара. Дворец был не хуже и не лучше остальных, что возвышались мрачными громадами по обе стороны улицы, к массивной двери поднимались четыре гранитные ступени, во флагштоках уныло обвисли зеленые полотна имперских флагов в серебристой кайме инея.
Учитель надавил на рычаг спуска пара из бойлера, наблюдая задумчивыми глазами за показаниями золоченого манометра, вмонтированного в деревянную приборную панель, затем качнул головой и вынул из кармана своего рабочего камзола тяжелый золотой портсигар. Морган глядел в зеркало заднего вида, рассматривая клубы белого водяного пара, становившегося серебристыми облачками с вкраплениями острых блёсток.
–Замёрз? – Антон раскурил сигару и с неудовольствием посмотрел на мрачное строение по левую руку, которое в запотевшем окне просматривалось как что-то нереальное, будто бы нарисованное твердым карандашом на стекле. Чиркнув пальцем по капелькам влаги, учитель перевел взгляд на Моргана.
Черноволосому мальчику, и это явно было видно по лицу, совершенно не нравилось это место. И улица эта пустынная, больше похожая на каньон, продуваемый злыми ветрами, и здание, что мрачно нависало над ними. Ветер кружил волны колючего снега по черному асфальту, которые заворачивались в спирали возле бордюров и змеились нечеткими полосами на перекрёстке.
–В вашей машине всегда тепло, – ответил Морган, но отчего-то поёжился. – Просто эта улица...
–Здесь почти никто не живет. Старые яариты перебрались в тёплые уголки империи, почти в полном составе. А те, кому меньше тысячи лет, не решаются здесь селиться. Так что, на всей улице всего-то и занято пара дворцов, – учитель приопустил стекло и выкинул в морозный воздух недокуренную сигару. Затем показал на коробку в руках ученика. – Кто-то из вас сегодня вспомнил старинную присказку «падать, как кукла». Ты или Акира?
–Акира, – Морган тоже посмотрел на черную коробку.
–А тебе придётся это исправить, – пробормотал Антон.
–Что это, учитель?
–Пойдём, раньше начнём, раньше закончим, – мастер решительно открыл дверь и вышел наружу. Затем постучал по крыше паромобиля. – Я жду вас, юноша.
Моргану тоже пришлось выбраться из машины. Он недолго потоптался на скрипучем снегу, затем обошел паромобиль спереди и стал возле мастера. Антон ободряюще подмигнул своему ученику и быстрым шагом поднялся по массивным ступеням к громадной двери с бронзовой ручкой в форме копья. Морган нехотя последовал за ним.
*
Во дворце Морган ничего не мог запомнить и ни на чем не мог сконцентрироваться. Он словно окунулся в болезненную дрёму, какая обычно охватывает человека, когда он болеет чем-то простудным. И горло саднит, и по вискам будто молотками стучат, и на глазах пелена.
Внутри дворца было темно и холодно, будто громадная пещера: ни вверху, ни внизу, ни по сторонам, везде черная пустота кругом. Для мальчика существовал лишь один ориентир – рука учителя, крепко его державшая. И громкие звуки шагов по мраморному полу, будто выстрелы.
Дворецкий, который впустил их, маячил впереди неясной тенью. Он нес перед собой свечу, в мечущемся пламени которой темнота кругом словно бы становилась гуще и ощутимей. Не скоро спина дворецкого застыла возле высокой двери с золотыми инкрустациями. Он поднял руку, призывая гостей к тишине, затем чуть наклонился к двери и тихонько в нее поскребся. Оттуда в ответ не донеслось никаких звуков. Однако дворецкий отступил в сторону и прошептал:
–Леди Бруна ждёт вас.
Морган обратил внимание, что на нем была белая маска, полностью скрывавшая лицо. В прорезях для глаз... совсем не было видно зрачков. А длинные седые волосы свисали неряшливыми клочками в разные стороны. Морган испугался и сильнее придвинулся к учителю. А тот открыл дверь и завел его в кабинет...
Здесь было не лучше, чем в остальном дворце. Огромный кабинет тоже казался безжизненной и холодной пещерой. Лишь в дальнем углу, на столе, заваленном старыми журналами и газетами, в углу была приткнута настольная лампа с стеклянным абажуром зеленого цвета. Недалеко от стола возвышалась спинка кресла. И из-за неё вдруг появилась тонкая рука в черных перчатках. Длинные пальцы были похожи на когти...
–Антон, ты принёс с собой человечий запах, – проскрипел низкий женский голос, будто открылась железная калитка, проржавевшая насквозь. – Хотя, постой-ка...
Из-за спинки показался тощий силуэт с блестящим, в редком свете, стеклом монокля. Высокий чепец, острый воротник, будто сплетённый из колючей проволоки...
–Странно, – проскрипела хозяйка кабинета. – От этого мальчика пахнет и человеком, и яаритом одновременно. Что за неведомую зверушку ты привёл в мой дом, Антон?
–Это сын генерал-губернатора, леди Бруна, – ответил мастер с поклоном.
–Вот как, – тихо сказала она, затем скрылась за спинкой. – Редиард всегда был взбалмошным мальчишкой. Впрочем, всё это пустое. Антон, твоя кукла... После смерти Сантиса... – тонкая рука с пальцами-когтями снова показалась на виду, вынула из груд журналов колокольчик и позвонила раз.
Тот час дверь в кабинет открылась, на пороге стоял страшный слуга в маске.
–Альберт, отведи мастера в комнату Сантиса.
Это была детская комната, по всей видимости. Света в ней было не больше, чем в остальном дворце. И лишь некоторые детали говорили о том, что до недавнего времени здесь обитал ребёнок. Очень странный ребёнок. В середине громоздилась высокая кровать с всклокоченной постелью. Прямо перед ней громадная корзина доверху заваленная сломанными игрушками. А чуть дальше горка будто бы разбитых вдребезги тарелок. Эти странные и светящиеся в полумраке черепки почему-то не понравились Моргану. Что-то в них было не так...
–Вот кукла, мастер, – сказал откуда-то из-за спины дворецкий.
Антон и Морган повернулись на голос. И увидели нечто несуразное и даже гротескное.
Старый дворецкий вёл к ним самого настоящего, живого ребёнка лет шести или семи, одетого в некогда роскошную пижаму с золотой строчкой. Ребёнок зачем-то пытался копировать шаги старых кукол, в которых обычно самыми первыми ломались валы в движителе, отчего шаг становился прерывистым и коротким. Но не это неприятно удивило Моргана. А белая маска, треснувшая пополам, с прорезями для глаз и самостоятельно открывающимся и закрывающимся ртом. В прорезях вполне отчетливо виднелись глаза... И именно они в некотором роде шокировали юного мастера. Потому что глаза эти вовсе не принадлежали ребёнку, а скорее глубокому старцу, впавшему в детство. Мутная зелень зрачков, морщинки, и самое главное – взгляд. Да, Морган знал, как на самом деле древние яариты смотрят на людей... Так, будто бы оценивают обед.
Мастер Антон подошел к ребенку, взял его за руку и подвел к лампе. Затем начал осматривать его с разных сторон и делал это как-то нехотя и неестественно, будто играя надоевшую роль.
–Снова старая болезнь всех этих кукол, – дворецкий ровным голосом произнёс давно заученную фразу. – Он упал и разбил свое прекрасное фарфоровое лицо, которое вы сделали для него, мастер. Негодный мальчишка.
Морган, наблюдавший за этим непонятым спектаклем с нескрываемым удивлением, глянул на черепки, валявшиеся на полу. Ах, вот что это такое на самом деле...
–Ну, что же, – скучным голосом возвестил мастер Антон. – Значит, сменим лицо и он снова будет, как новенький.
Мальчик шевельнулся, отрывисто поднял руку, и... Сказал невероятно низким, как разрывающиеся полосы ржавого железа, голосом чудовищно древнего старика:
–Холосо. А потом поиглаете со мной, мастел?
–Увы, но я очень занят.
–Тогда пусть он, – древний ребёнок показал на Моргана.
Черноволосый мальчик вздрогнул и ему вдруг до жути захотелось проснуться... или сбежать на другой край империи.
Антон с улыбкой глянул на своего ученика, затем подмигнул ему. Вернувшись взглядом к маленькому чудовищу, покачал головой и сказал:
–Он человек. Боюсь, что это будет последняя ваша игра.
–Я хочу с ним поиглать! – закапризничал старец в образе ребенка.
–Не спорь, кукла! – повысил голос Антон, впрочем, с теми же скучными интонациями, и погрозил пальцем. – Ты верно забыл, что обычно играют в кукол, а не куклы. Вот пусть он, – мастер показал на молчаливого дворецкого. – Пусть он поиграет с тобой.
–Он плохо иглает, – ответила кукла успокоившимся голосом. – Только пол кловякой вымазывает, а никакого веселья.
«Кловякой? – подумал Морган. – Что это такое, кловяка? Кровь? Кровяка? Он про это говорил?»
Мастер Антон щелкнул пальцами, привлекая к себе внимание ученика. А когда тот испуганно на него глянул, показал на коробку в руках. Морган открыл ее. И увидел на дне три фарфоровые маски, завернутые в пергаментную бумагу. Он подошел к учителю и когда тот снял старую, треснувшую маску с лица древнего ребёнка... Опустил глаза. Ибо большего уродства, в сочетании детских черт и глубоких морщин, еще не видывал в жизни.
*
–Мастер! Остановите машину, пожалуйста!
Антон резко надавил на педаль тормоза и с удивлением глянул на бледного Моргана, который, до этого мгновения, молчал всю дорогу. Мальчик одной рукой схватился за рот, другой судорожно пытаясь нащупать ручку на двери. Наконец ему это удалось. Плечом открыв дверь, Морган выскочил в мельтешение пурги и склонился над придорожным сугробом. Там его вырвало.
Антон выбросил только что раскуренную сигару и озабоченно посмотрел в противоположную дверь. Моргана, по всей видимости, уже отпустило. Он выпрямился и глубоко дышал, словно выгоняя из легких затхлый воздух древнего дворца. Скоро он вынул из кармана чистый платочек и принялся вытирать рот.
–Быстрее, – крикнул мастер сквозь завывание метели. – Замёрзнешь ведь!
И Морган вернулся. Сел на своё место и нахохлился, как обычно. Рука Антона по привычке достала портсигар, но вынимать из него сигару не стала, застыла в нерешительности. Морган искоса глянул на учителя.
–Курите. Все нормально.
–Ты уверен?
–Да.
–Знаешь сколько лет этому Сантису? – Антон таки вынул сигару и начал ее разминать. Он глянул на Моргана, затем добавил давление в бойлере, покрутив верньер на панели. В машине сразу стало теплее.
Морган в ответ пожал плечами.
–Тысяча. А его матушке плюс еще пятьсот, она погодок твоего отца, – учитель приоткрыл окно на своей стороне и раскурил сигару. Выгнав ладонью клочки сиреневого дыма, он откинулся на спинку и тяжело вздохнул. – Шестьсот лет назад кукольный мастер Сток Ван Хейм сделал для Сантиса куклу, которую тот сильно полюбил.
–Полюбил? – Морган коротко глянул на Антона.
–С поправкой на то, что он очень старый и очень больной яарит, конечно. Это была кукла мальчика... В общем, я не буду рассказывать что там было и как, но... Она была шедевром Ван Хейма, если судить по рассказам и байкам, что дошли до нас. Мальчик куклёнок мог поддерживать беседу, был весьма преданным и веселым, мог громко смеяться и горько плакать. Вот только довольно часто падал, по известной тебе причине, и разбивал свое красивое лицо.
–Куда же он пропал, этот куклёнок?
–Видишь ли, Сантис сын яаритов. Он болен какой-то таинственной и страшно древней болячкой, от которой нет избавления. Его рост и вид... Да ты и сам всё видел. А еще он подвержен приступам гнева. И однажды...
–Он сломал куклу, – мрачно резюмировал Морган.
–О том, как он это сделал и сколько времени... Я лучше тоже умолчу. А когда он очнулся... – Антон повертел перед собой тлевшей сигарой, поморщился и выбросил ее в щель. Затем выпрямился и завел парогенератор. Скоро машина тронулась с места, потихоньку набирая скорость. – По всей видимости он, все же, любил свою куклу, которая была единственным другом. Сток Ван Хейм к тому времени умер и не нашлось никого, кто смог бы починить куклёнка. Сантис совсем съехал с катушек, он придумал умирать в день гибели своей куклы и целый год как бы жить за нее. А потом он как бы воскресал и сокрушался о потерянном друге. Ну и так далее.
–Это безумие, – прошептал Морган.
–Вот-вот. И как меня угораздило придумать для него эти чертовы маски, – Антон махнул рукой. – А теперь и не отвязаться. Раз в два года... В общем, ты сам все прекрасно рассмотрел.
–Я не хочу больше возвращаться в этот дом, – твердо сказал Морган. – Чувствую себя так... будто извалялся в грязи. Столько уродства в одном месте может ослепить...
–А придется, – Антон вполне серьезно посмотрел на своего ученика, затем снова вернулся глазами к дороге. – Сантиса я перепоручаю тебе. – Мастер мрачно усмехнулся. – На всю оставшуюся жизнь.
–Нет, мастер, – Моргана передернуло от отвращения. – Я не смогу выдержать этого...
–Поэтому в настоящей жизни окружай себя красотой, – Антон изловчился и похлопал Моргана по плечу. – Как я. И когда внутри твоей жизни красоты будет больше, чем ты сможешь в себя вместить, тогда и внешнее уродство перестанет иметь хоть какое-то значение. Знаешь, как я воспринимаю свои визиты к Сантису?