Аннотация: Несколько странных и, возможно, забавных вампирических историй. Небольшой цикл для ценителей красоты "просто так, ради красоты". История первая. Такое странное знакомство.
Пурпуроза.
История первая: Как тебя звать?
Мне приснилось вытатуированное слово. Так странно... Фиолетово-красная вязь букв на бледной коже плеча; вязь, которая была похожа на кровоточащие изящные царапины, клинки и перекрестья чьей-то жестокой эстетики.
Странное слово, неправильное, нелепое... Нет... Не могу вспомнить.
Мне снились касания к этой бледной коже, которая была горячей и трепетной, поддающейся, жадной, голодной до прикосновений. Кончиками пальцев я рисовал невидимые узоры вокруг странного слова – лаская царапины. Но скоро срывал корку запекшейся крови ногтями и размазывал по дрожащей коже её собственный алый сок. И слушал... Слушал и слышал стоны в темноте. Особенные стоны. Которые будят во внутренностях горячую вспышку животного желания обладания, вплоть до того, чтобы съесть, поглотить, растворить в своей крови этот ароматный пурпурный нектар вожделения.
Да и запах... Запах желания. Манящая смесь горячих феромонов: липких, душистых, сладких, приторных капель, которые впитываются так легко и сносят голову так быстро. Код страсти, который понимает только возбужденный до умопомрачения мужчина и владеет им, как своим вторым языком. Вычитывая в аромате все нюансы и подтексты, что вкладывает в них манящее тело.
Слово... Странное слово... Пурпурная татуировка на бледной коже.
*
Телефонный звонок отвлек меня от дремы, в которую я медленно погружался, как в горячий мед. Это был старина Кри-Кри, как всегда в приподнятом настроении, которое раздражало меня всё больше.
–Рой! Разве ты еще дома? Сегодня полнолуние! – бодро и в тоже время проникновенно сообщил Кри-Кри.
–... – мне желалось промолчать, посчитать про себя до пяти и положить трубку.
–Ты слышишь меня, Рой? Сегодня последний шанс.
–Иди к черту, Кри-Кри, – я валялся на диване. В противоположной стороне комнаты распахнутое окно зияло темнотой и мерцающими неоновыми точками в ней. В полосе света, что подсвечивала ночь снаружи, в призрачном канте оконного прямоугольника, серебрились нити прохладного предвесеннего дождя. Они рассекали ночь острыми коготками, выцарапывая в ней черточки и блестки, брызгая светом на черные стекла, как будто неоновой кровью.
–Рой... Боюсь, что к черту придется сходить тебе и очень скоро. Я повторяю, сегодня полнолуние. Комитет ждет новую картину завтра, ровно в десять утра.
–Я тебе не фабрика по производству образов, черт тебя дери, – я всё же опустил ноги на пол и сразу поджал их, паркет оказался холодным и колючим от пыли. Я не прибирался в своей берлоге чертову уйму времени.
–Не ворчи, Рой, а лучше собирай свои кости в куртку и выметайся из квартиры. Очень, знаешь ли, не хочу, чтобы завтра с тобой произошло то же, что и с Валентином.
Валентин... Я нашарил мятую пачку сигарет под подушкой и вытряс из неё одну скрученную канцерогенную палочку с фильтром на конце. Прикурил, наблюдая за клубящимся дымом, который облаком понёсся в сторону окна. Сквозняк холодил ноги, было приятно и мерзко одновременно.
Валентин, значит... Его четвертовали, если мне не изменяет память. За непослушание комиссии.
–Кофе-то хотя бы дай выпить.
–Найдешь в городе свою дозу кофеина. Собирайся! Рой! С комиссией не шутят!
–Хорошо, – я поморщился, прежде чем снова поставить голые подошвы на пол. – Выхожу-выхожу, не кричи в ухо. Опять перебрал?
–Ты знаешь, я натура увлекающаяся. Впрочем, что толку говорить обо мне? Картин я не рисую, в отличие от тебя. Как напишешь новый образ, сразу дай знать мне! Сразу же! Я попрошу ребят Лаки присмотреть за тобой. Кстати, обрати внимание на район привокзальной площади.
–У тебя снова предчувствие?
–Угу, – вздохнул Кри-Кри на том конце провода. – Сегодня я переполнен непонятными предвкушениями. Мне снились красивые сны, Рой. В них был ты, и... Какое-то странное слово. Удачной охоты, Рой!
–Иди к черту, – ответил я, как всегда.
–Обожаю твои изысканные манеры, – хохотнул Кри-Кри. – Однако знай, я верю в твой талант, Рой!
Чертов Кри-Кри со своими предчувствиями. Они всегда сбывались.
Я положил трубку на рычаги телефона, нашел свой музыкальный плейер там же, где и сигареты, и включил на одной песне, с которой всегда выхожу из дома по ночам.
Tectonic shift.
В окне был дождь, рассекавший ночь серебристыми надрезами, и городские огни вдали. Завтра комиссия... Черт, совсем расслабился. С комиссией и, правда, не шутят. По той лишь причине, что все шутки подобного рода оканчивались, в лучшем случае, исчезновением. А памятуя о том, что случилось с Валентином...
*
Я последовал совету Кри-Кри и приволок свои мощи на автовокзал в два часа ночи. Бессонница совершенно меня доконала, поэтому я не испытывал никакого дискомфорта оттого, что пришлось переодеваться и куда-то идти в такой поздний час по мороси.
В южной столице в конце февраля было тепло и дождливо. Ветер был насыщен влагой, отчего табак пахнул прогорклой пудрой, выкуривался тяжело, и каждую затяжку приходилось буквально высасывать из бесформенных потемневших сигарет. Но кофе, – и даже кофе в пластмассовых стаканчиках, который подавался в забегаловках насыщенных миазмами позапрошлогодней шаурмы, – так вот..., кофе в этой почти весенней атмосфере был великолепен.
Я бормотал мрачные ругательства, пока обходил огромное здание автовокзала со стороны площади. Оно оказалось на реконструкции некстати. Перед главным входом висел проржавевший щит с надписью «Кассы и зал ожидания с той стороны»
Пришлось отойти от этого бетонного монстра на пару метров, чтобы определиться, где у него эта сторона, дабы найти ту. Я снова едва не поскользнулся на луже, остекленевшей тонкой коркой наледи. Здание оказалось завешанным от крыши с башенкой до тротуара совершенно плотной сетью темно-зеленого цвета, сквозь которую просматривались блики в узких окнах и гипсовые статуи шахтеров и колхозников, прижившихся на фасаде еще с имперских времен.
Площадь была пустынна, что и следовало ожидать в столь поздний час. На другой стороне светился неоновыми огоньками главный железнодорожный вокзал, возле его гранитных ступеней застыли три машины с шашечками на дверях. Таксисты грелись кофеем рядом, возле киоска с горячими пирожками, пивом и прочими привокзальными прелестями. Одинокая дама в нелепой белой шубе пыталась осторожно скатывать по ступеням преогромную дорожную сумку на колесиках. Шум от этих колес стоял тот еще. Сумка тарахтела на ступенях, как пулемет. Таксисты дружно наблюдали за дамой, и с живейшим участием советовали, как ей свою сумку накренить, чтобы не побить бока, и не сорвать колёса.
Я закурил и направился влево, решившись-таки эту ночь провести с пользой для дела. Пусть себе порадуется Кри-Кри. Между вокзалом и каким-то мрачным зданием с желтой стеной имелся узкий проход. Чуть далее начался дощатый забор, сплошь заклеенный рекламными листовками. Дорога была ужасной. Странно, что по ней всё еще ездили пассажирские автобусы. На эдаких колдобинах вполне можно было заработать острый геморрой, неистово прыгая мягким местом на кресле с торчащей пружиной и пытаясь держаться за спинку кресла напротив. О, империя, старушка, ты бесконечна в шалостях своих!
Некоторое подобие мороза начинало щипать лицо. Я потер нос, как самую уязвимую часть своего тела, и осмотрелся. Переулок петлял куда-то еще дальше, теряясь в неровных пятнах света и в полосах теней. Однако наезженная часть дороги сворачивала сразу вправо. Туда же повернул и я.
Здесь было свободнее и больше воздуха, что ли. Окна вокзала ярко светились в темноте, как подсветка в аквариумах. Сквозь белесую пыль и подтеки известки на стеклах, просматривались обширные и абсолютно пустые помещения, загроможденные какой-то казенной мебелью, стремянками, горами банок с красками, ведрами и прочими строительными принадлежностями.
Я заметил парочку бездомных в лохмотьях, которые готовили себе ночлег в нише заброшенного входа. Но я даже не приостановился. Вид у них был несъедобный.
На вокзале...
Это было интересное место. Огромная асфальтированная площадка под навесом. Скамейки, металлические колонны, урны, высокие бордюры, пара автобусов с окнами-аквариумами; несколько пассажиров и бродячая собака, перекормленная до такой степени, что казалась пляжным мячом обтянутым прохудившейся шубой. Кассы были расположены слева, на небольшом возвышении с гранитной лестницей в три ступени. Чуть дальше светились несколько киосков, вокруг которых шумела большая цыганская семья, деля между юнцами и юницами пирожки и стаканы с чаем. Я глянул вправо. Там и была та самая «та» сторона вокзала со стеклянной дверью, на которой скотчем было приклеено объявление «Зал ожидания тут».
Сквозь большие светящиеся окна просматривалось довольно обширное помещение с немногочисленными пластмассовыми креслицами. В нем наличествовало некоторое количество пассажиров, часть которых безмятежно спала, кто где, на креслах и подоконниках; а часть бодрствовала на своих гигантских сумках и рюкзаках. Периодически из залы кто-нибудь выходил подышать свежим воздухом или покурить. И в эти моменты из помещения вырывался мощный поток теплого воздуха, который обволакивал и пьянил человеческими запахами. Теплый поток смешивался с уличной прохладой, создавая здесь удивительную атмосферу, спокойную и тихую с одной стороны, с другой – ветреную и душистую: пот, духи, пирожки, кофе, что-то там еще спиртное...
Я подышал этим воздухом и закрыл глаза. Да. Именно так. Хорошо, что я пришел сюда в этот час.
Людей здесь было мало. Я заметил какую-то странную фигуру в другой стороне. Нелепый скошенный силуэт в длинном черном плаще не по размеру, он стоял возле автомата с напитками. Пестрое свечение автомата отражалось в больших солнцезащитных очках. Странный тип внимательно рассматривал меню, проводя тонким пальцем сверху вниз по списку. Слишком худой, я решил оставить его напоследок, если выбора не окажется вовсе. И быстро потерял к нему интерес, взявшись высматривать подходящее тело среди оставшейся публики.
На площадке присутствовало еще несколько человек, совершенно меня не впечатливших. Цыгане тоже выпали из списка претендентов.
«Вот тебе и предвкушения, Кри-Кри» – подумал я, направившись к яркому окну киоска, в котором светилось заманчивое объявление «Всегда свежий кофе». Гадость наверное, растворимая, но таки выбора ведь никакого.
Стал возле металлического прилавка и постучал в окошко. Там, за цветастыми батончиками и пивными банками, в снопе яркого неонового света кто-то пошевелился. Женская рука открыла окошко. Я смотрел на аккуратные ногти, покрашенные красным лаком. Вульгарный цвет, но... манящий.
–Кофе, двойной... Нет, тройной. И три ложки сахару.
–Минуту, – рука нырнула обратно в неоновый свет. А я подумал, как там не комфортно внутри, должно быть, торчать всю ночь на свету. Я любил свет, несмотря на некоторые особенности своего организма. Но предпочитал, чтобы он был настоящим, солнечным, а не мертвенно ламповым.
–Я бы тоже не отказался от кофе, – произнес неприятный и, скорее всего, нетрезвый голос.
Передо мной стоял парень лет восемнадцати с опухшим лицом. Он смотрел на меня преданными глазами. Алкоголик местный. Хотя и... Я понюхал воздух перед собой, чтобы удостовериться в догадке. Здоров. На удивление здоровый персонаж. Венерические заболевания имеют кислый запах. А тут... потным телом, конечно, но вместе с тем и здоровыми юношескими поллюциями и живой бархатистостью кожи. Вместе с отвратительным пивным перегаром в воздухе отчетливо читались слабые остатки запаха земляничного мыла. Странно, в его возрасте и в том кругу, что вращался... А впрочем, без разницы. Если оное имеет место быть, значит, внутренние органы функционировали должным образом. А поллюции можно списать на неумение заводить романы с местными барышнями, например.
–Нищим подавать распоследнее дело.
–А вы так просто, по доброте душевной.
На нем была поношенная куртка неопределенного цвета. Из-за стоячего воротника выглядывал уголок засалившейся рубашки. Руки относительно чистые, хотя и грязь под ногтями. Экая гадость, ногти срезать надо же, хотя бы изредка, но... вполне себе полнокровный сосуд. Это главное, чтобы крови было много. Я нарисую-таки чертову картину для комиссии, – теперь я был уверен в этом.
–Ты всё еще пахнешь нормальным человеком, – я постучал в окошко и заказал вновь появившейся руке еще одну порцию кофе со сливками.
–Я студент. Бывший, – юноша смутился и опустил голову. – За пьянку отчислили. А домой возвращаться... Сами понимаете.
–Ну-ну, бывший студиозус, угостись горячим кофе.
–А еще булку бы...
–Будет с тебя.
Он снова смутился, а я с наслаждением рассматривал рельефную жилку на его шее.
Сойдет, – решил я. – Жаль, что теперь мне не попробовать кофе еще часа три, а то и больше.
Рука в окошке подала нам кофе. Я расплатился и поставил свой стаканчик на стойку. Студент сразу принялся пить свой горячий кофе, ухая, охая и перекладывая стаканчик из руки в руку. Вздувшуюся жилку на его шее я определенно находил весьма привлекательной и даже представил себе вкус его кожи... Хотя нет, кусать его точно не буду. Вскрою артерию и обмакну палец. Мне ведь и нужна всего-то одна капля.
–Слушай... – я улыбнулся студиозусу и хлопнул по плечу. – А почему бы нам с тобой... – Я подмигнул и щелкнул пальцами возле своего кадыка. – Угощаю.
–Вот это другое дело! – обрадовался тот. – Это годное предложение!
–Там, за поворотом, я видел небольшой кабачок. Вот туда и отправимся.
–Здесь тоже можно водку раздобыть! – он показал на окошко.
Ах ты, дурачок...
–Не пристало приличному человеку спиртное распивать на всеобщем обозрении... – я показал на силуэты пассажиров и оранжевые точки сигарет в сиреневом сумраке.
Из вокзала снова дохнуло теплым воздухом. Я невольно зацепился боковым зрением за некий знакомый контур на границе света и тени, – это был тот странный тип в плаще не со своего плеча. Он стоял возле окна в зал ожидания и что-то рассматривал внутри. Теперь я более отчетливо рассмотрел его лицо. Впрочем, он ли? Может быть, это девушка? Тонкие контуры, острый подбородок. Белые... Абсолютно белые волосы обрамляли бледное лицо длинными прядями. Черные очки...
–А я знаю тот кабачок! – студиозус допил свой кофе в два глотка, ибо уже просто изнывал от желания скорее рвануть в питейное заведеньице. – Но цены там – ой.
–Цены... – я с трудом отвел свой взгляд от странного типа возле окна, который начинал тревожить меня, почему-то. И вернулся взглядом к воодушевленному студенту. – Тебе-то, что за дело до цен? Не твоя забота. Просто составишь мне компанию и выпьешь на халяву.
–Всё, молчу-молчу! – он забавно изобразил руками, как закрыл рот на застёжку.
Мы направились к темному проулку, из которого я недавно вышел. Где-то там были чудесные темные ниши... Я искоса глянул на попутчика и усмехнулся. Он светился от предвкушения.
Мы свернули и скоро миновали парочку бомжей, которых я заметил давеча.
Возле поворота в переулок с колдобинами, я глянул на студента и улыбнулся ему.
Но...
В следующее мгновение кто-то ударил меня по голове.
Мрачные здания с облупившимися стенами и пятна неонового света качнулись в глазах.
Последнее, что увидел я – гейзер крови, брызнувший в запачканное известкой окно, и растекшийся по нему кляксой и пеной. Не моей крови, потому что красной.
...
Я очнулся... Нескоро, наверное, но очнулся.
Я лежал на холодном асфальте. Спина болела неописуемо. Когда падал, видимо, неловко стукнулся об кусок бордюра, торчащий из грязно-серой наледи.
Пошевелил рукой... Больно, черт! Ко всему прочему, еще и плечо ушиб.
Приподнял голову глянул вперед, насколько это оказалось возможным.
И первое, что увидел... Несчастный студиозус, вбитый в неглубокую нишу в стене. Мощным ударом его почти переломило пополам. Ботинки, руки, вывернутая голова...
И еще кто-то там, копошащийся в тени.
–Эй, черт подери, – попытался возмутиться я.
В полосе света над телом несчастного показалось бледное лицо в солнцезащитных очках. Тот странный тип. Он оскалился окровавленным ртом и что-то прошипел на незнакомом языке. Кровь стекала по впалым щекам на коросту серого льда на асфальте.
–Кто ты такой? Или такая? Ты, что, дикий совсем? Законов не знаешь?!
–Заткнись, – ответило существо и самодовольно хмыкнуло. – Иначе и тебя съем.
–Подавишься, – мрачно сказал я и встал, хотя и с некоторым трудом.
Плечо болело невероятно. Я уже давно не испытывал вообще никакой боли, поэтому впитывал это вернувшееся ощущение с наслаждением и даже с радостью.
Всё-таки пришлось преподать ему урок.
Несколько едва уловимых движений... И моя рука ударила незнакомца в очках по лицу. Он не ожидал, поэтому не успел защититься. И отлетел в сторону.
Я глянул вниз, на мертвого студента. Существо успело разгрызть его шею почти полностью.
Впрочем, мне было достаточно и капли человечьей крови.
Я склонился над телом и принюхался. Всё ещё теплая кровь пахла сладкой безмятежностью, в ней еще чувствовались запахи недавнего предвкушения выпивки. Человек умер легко... Легко. Так странно.
Я обмакнул палец в кровь на рваной шее, поднял руку и рассмотрел красную каплю в свете неонового фонаря приколоченного к дощатому забору. Затем глянул на существо... Оно копошилось в складках своего нелепого плаща и тщетно пыталось подняться, цепляясь тонкими пальцами за выступы на стене, ломая длинные ногти. Откуда же ты взялся такой правильный и дикий? Ишь, как убил. Мгновенно. Давненько я такого не видел.
–Кто ты?
–Я убью тебя! – прохрипело существо и встало-таки на ноги. И хотя его качало, как пьяного, всё-таки оно пошло в мою сторону.
–Не сможешь, гарантирую тебе это, – я слизнул кровь студента с пальца и закрыл глаза, впитывая оттенки молодой крови. Её пришлось сразу выплюнуть, ибо мертвая кровь – яд. Но мне нужен был всего лишь вкус... – Кстати, ты убил его по всем правилам. Я, знаешь ли, давно не видел такого настоящего умерщвления. Всё больше приходится сталкиваться с мерзкой бойней неопытных новообретённых... – Неожиданная догадка высветилась в голове. Я открыл глаза, и как раз вовремя. Незнакомец стоял рядом. Однако новых попыток напасть на меня не предпринимал. Он, (она?), кажется, принюхивался ко мне. – Ты гемонис?
–Не знаю такого слова.
Я смотрел на него и думал, что это невозможно. Сколько нас осталось-то? А сколько было...
–Он твой, – я отступил на шаг от мертвеца. – Мне была нужна всего лишь капля. Но пить его кровь не советую. Она уже целых три минуты, как яд для гемониса.
Я отходил в тень. Шаг за шагом. Не отводя взгляда от нелепого существа с тонкими чертами лица.
–Если ты гемонис, то не выживешь в этом мире. И это тоже я гарантирую тебе, – вынув из кармана визитную карточку, я демонстративно уронил её на асфальт. – Там записан мой адрес. Если не умеешь читать, то найди кого-нибудь, кто умеет. Это не будет проблемой для тебя. И приходи. Я помогу, возможно.
Он так и не пошевелился, внимательно и мрачно рассматривая меня. Странное существо в черных очках, в которых отражались пестрые огоньки вокзала. Странное существо... Манящее дикостью своей.
*
Комиссия осталась довольна рисунком. Его приняли единогласно. Это был срез горла в обрамлении кружева капилляров.
Кри-Кри копался в груде документов на своем столе.
–Представляешь, они даже решили премировать тебя, – он оторвался от своего занятия и посмотрел в мою сторону.
Я стоял возле окна, прислонившись плечом к холодной стене. И просто смотрел на улицу. На дождливый город, на безликую толпу...