Рози сидел на мраморных перилах, прислонившись спиной к колонне. Он смотрел на небольшое круглое озерцо, окантованное гранитным бордюром. На зеленую лужайку вокруг и клумбы с розами, в которых сверкали радугами поливочные фонтанчики. На небо, отражавшееся в спокойной воде.
–Где мы?
–Где-то посредине, между южной столицей и Сочи. Точно не скажу, сам не знаю расположения Лебединой усадьбы. Я просто попросил водителя отвезти нас к озеру.
–И он привез нас сюда, – Рози глянул на меня, устало улыбнулся и перевел взгляд выше.
Там... За моей спиной... Лебединая усадьба сверкала белыми стенами и высокими окнами, ослепительно белым и оранжевым золотом в полуденном солнце. Дорожки были пустынны, на правом краю алмазными ожерельями расплескивался небольшой фонтан: каплями-алмазами в прохладном утреннем воздухе – фрр! – и клумбы с белыми розами перед ней, и беседки...
Я выдохнул дым в чистый воздух, напоённый ароматом распускавшихся на солнце роз. Сиреневые завитки, словно арабская вязь, плавно качались и растворялись в золотых лучах между тонких колонн беседки.
–Он не просто привез нас сюда, Рози, – я подошел к массивным мраморным перилам и прислонился, чуть подавшись вперед. – Посмотри на озеро. – Рука, папироса, завиток, завиток, завиток...
Рози пожал плечом, глянул... И застыл.
В озёрной глади, словно растворившись в отражении волшебного зеркала, плавали два белых лебедя.
Шеи белые.
Поцелуи нежные.
Клювы черные.
Черные жемчужины глаз.
–Рой? – Рози во все глаза смотрел на призрачных лебедей, которые словно в оборотном отражении зеркала, плавали по озёрной глади. – Какая красота...
–Последний раз я бывал здесь лет десять назад. Ничего не изменилось с тех пор... Впрочем, красота такой и должна быть..., будто бы застывшей во времени.
–И тоже был не один? – тонкий укол черных глаз, до капли крови на нервных окончаниях в глазном дне. – Рой? – вспышкой оранжевой на внутренней стороне век. Ласково и больно. Он поцеловал меня своим взглядом прямо в глаза.
Я смежил веки, чтобы перетерпеть эту боль. И насладиться коротким мгновением соития сущностей.
–Один.
–В таком месте и... один? Почему я не верю тебе? Знаешь?
–Не знаю.
–Посмотри мне в глаза, Рой! – он выцарапывал откровения моих беззащитных перед ним взглядов, выскрёбывал, высасывал, выцеловывал их из меня.
И я не смог удержаться.
Глянул.
Два глаза: изумрудно-зелёный и отчаянно синий.
Два взгляда: бесовский и влюблённый.
Я выплеснул из себя то, что скрывал всё это утро. То, что прятал под веками. То, что копилось на дне моих глаз, плавилось там до жидкого золота. Раскалённые капли моего взгляда окунулись в его глаза. Утонули там. Пропадом пропали. Захлебнулись в нежности... умерли... и снова ожили.
–Господа?
Я зажмурился, как от боли, когда раздался этот посторонний голос. Рози тоже вздрогнул. Мы глянули в сторону.
Дворецкий.
Он показывал назад. Там, возле средней клумбы уже стоял сервированный столик.
–Ваш завтрак подан, господа.
*
Янтарной заварки до половины.
Я взял чашку и понюхал чайный парок.
–На свежем воздухе совсем другой аромат. Рози, попробуй.
Он покачал головой. Рози пил молоко из стакана, отвернувшись в сторону озера, и облокотившись на спинку стула. Расслабился, спустился, упёрся подбородком на тонкое запястье с золотой цепочкой браслета. Проливая молоко на зелёную лужайку. Кап-кап-кап...
–Зачем ты привёз меня сюда, Рой?
А я подвинул к себе фарфоровую тарелку с куском кремового торта и принялся надрезать его поперек слоев серебряной ложкой. Рассекая кремовые цветы. Вспарывая воздушный бисквит, проминая, разрезая его до фарфора – цок-к.
Поддел кусочек и отправил в рот.
–Не знаю.
–То есть вообще не знаешь? Или просто не хочешь говорить? – он глянул на меня с улыбкой и сразу отвернулся обратно в сторону озера.
Я усмехнулся, кажется.
–Вообще, – я ответил вполне серьёзно. – Хотя... возможно, просто не хочу говорить.
–Ты, как всегда, в своем репертуаре... А они настоящие? Почему я вижу лишь отражения, а не их самих? – он слегка кивнул в сторону озера и лебедей.
–Эту усадьбу строили гемонисы для гемонисов. В ней полно загадок, чтобы хоть как-то разнообразить долгую, скучную жизнь.
–Любишь загадки?
–Сложно сказать, Рози. В моей жизни их было немного. Я их все разгадал, где укусил, где разорвал, но... Но самая интересная – ты.
Рози?
Рози?
Он исчез... Рози... Ах, эти чертовы мгновенные перемещения.
Исчез со своего места.
Стакан молока неровно стал на стол, расплескав молоко по скатерти.
А его руки уже обнимали меня за шею.
Губы шептали:
–А я слушал и слушал её... И знаешь... Одна песня... Одна всего... Всего одна про тебя.
–Кого ты слушал?
–Лизу Джеррард, конечно. Вот, теперь ты послушай, – он достал маленький музыкальный плейер. Один наушник сунул в мое ухо, второй в своё. И включил музыку.
–Swans, – узнал я песню.
–Она про тебя поёт. Знаешь? – Рози крепко обнимал меня, почти душил.
–Нет..., наверное..., я не такой.
–Ответь..., всего лишь скажи правду..., скажи правду руками. А еще лучше... губами. Просто. Без слов. Горячей кожей. Лепестками. Красные-красные лепестки твоего рта должны сказать правду. Единственно возможную правду. Одну единственную, которая существует в мире... в этом мире... где ты и я. Я и... И... белый-белый лебедь.
![[]](/img/s/soni_r_s/purpuroza_008/purpuroza_99.jpg)
![[]](/img/s/soni_r_s/purpuroza_008/purpuroza_7.jpg)