Аннотация: Десять историй из детства Моргана Ван Крида. История четвертая, о том, как трудно быть понятым, как трудно быть понятным... История о том, как белокурый ангел заморозил сердце Моргана, а Рем - отогрел.
Ван Крид. Школа солнца.
Десять историй в картинках словами.
История четвертая: Пьяный ангел.
Реми с трепетным благоговением рассматривал плоскую деревянную шкатулку, стоявшую посреди стола на белой салфетке, в которой, в специальных круглых углублениях на бархатистой подложке, лежали и поблескивали на свету редкие радужные линзы. Иногда он оглядывался, чтобы счастливыми глазами глянуть на Моргана, сидевшего на подоконнике с чашкой чая в руке, но скоро снова возвращался к стеклам в шкатулке, которые отбрасывали на его лицо разноцветные пятна отраженного света. Он чувствовал себя слегка пьяным от счастья, ведь его единственный друг вернулся из Розенбурга наконец, да еще и привез для него такой сказочный подарок. Морган, который выглядел не менее счастливым оттого что получилось удивить и обрадовать Рема, хмыкал в чашку, отпивая свежезаваренный ароматный напиток маленькими глоточками, и чуть ежился от прохладного утреннего ветерка в окне, вместе с тем наслаждаясь этим ранним свежим часом: утонченной прохладцей, запахом сирени, уютным посвистыванием чайника на электроплитке, и восхищением Рема.
–Мори, это мне... Ведь правда, мне? – прошептал Реми.
–Тебе и только тебе, – самодовольно ответил Морган.
–Но это же такие дорогущие вещи... – Рем снова глянул на Моргана и как-то беззащитно моргнул своими роскошными ресницами. Кто бы знал, каких сил ему стоило не расплакаться от радости... – Это же таких деньжищ стоит!
–Ох, Реми, Реми, сам посуди, откуда у меня деньги-то? По правде сказать... – Морган поставил пустую чашку на подоконник и поправил пиджачок, накинутый на плечи. Он посмотрел на утренний пришкольный парк, в котором занималось золотистое свечение, растекавшееся рекою под кронами каштанов, сплошь состоявшей из солнечных зайчиков. Затем вернулся взглядом в комнату. – Я и не думал, что смогу привезти тебе подарок. Просто так получилось... В день отъезда ко мне подошел полковник Рор, в Розенбурге он командует механическим полком, и спросил, что бы я хотел получить в качестве подарка от командования за хорошо проделанную работу? Ну и вот, я вспомнил твой рассказ про эти радужные линзы, что они преобразуют свет в третий вид материи и прочее, и прочее... В общем, я назвал и сразу забыл, честно сказать. А через час он сам принес эту шкатулку в гостиничный номер. Мастер Антон, кстати, хмыкнул и что-то там пробормотал про шаманизм и предрассудки, но не захотел даже просто посмотреть на линзы. Я тоже не вынимал их, ты вроде рассказывал, что к ним нельзя прикасаться пальцами.
–Только специальным держателем, – Рем вынул из шкатулки тонкий деревянный захват на инкрустированной ручке, и показал Моргану.
–А я и не заметил эту штуку, – пробормотал тот.
–Ох, Мори, ты не представляешь себе, как я счастлив! – Рем вернул держатель в свое углубление в шкатулке, вздохнул, аккуратнейшим образом закрыл плоскую крышечку и подошел к другу.
Присев на подоконник рядом с ним, Рем улыбнулся и легонько толкнул Моргана плечом.
–Ты думал обо мне.
–Ну, не только о тебе... в Розенбурге у меня было много дел, – в шутку заважничал Морган, однако скоро не выдержал и рассмеялся, обняв друга одной рукой, а затем хлопнув по плечу. – Если бы ты видел, какая у них библиотека! О, Реми, я глотал книги так, как какой-нибудь голодный с жадностью поедал бы хлеб. Просто глотал!
–А чем ты был занят кроме чтения? – Реми встал, взял пустую чашку друга и направился к столу, чтобы подлить в нее чаю, а заодно и себе. Он оглянулся на мгновение. – Или это секрет?
–Нет никаких секретов! – Морган чувствовал себя по-настоящему счастливым. Привалившись спиной к раме, он вдохнул утреннего воздуха и улыбнулся. – Помнишь я рассказывал, что придумал метод соединения живой плоти и металлических контактов?
–Ну, что-то такое помню... – с сомнением в голосе ответил Рем, застыв с чайником над пустой чашкой. Он внимательно смотрел на друга, который казался черным силуэтом с золотым контуром в рассветном сиянии из окна. И теперь в его глазах, кроме счастья, проступала серебристая тень тревоги. – Точнее, помню только, что Антон давал тебе задание соединить человека и механический модуль... Ты об этом?
–Об этом, – кивнул Морган и посмотрел вглубь комнаты на Рема. – В мире индивидуалистской механики существует такая штука, как доказательство Пунца. Оно утверждает, что в живого теплокровного человека нельзя вживить холодный метал: ни его органику внедрить в механический модуль, ни модуль вживить в живого человека – ибо они взаимно отторгаемые несосуществимости и этот закон природы не обойти. Так вот, я предложил компромисс, который делает эту аксиому несостоятельной, а закон вполне отменяемым.
–Компромисс? – еще тише и тревожнее повторил за другом Рем.
А Морган не расслышал этой неожиданной надрывной ноты в его голосе.
–Чтобы соединить живое и неживое, я предложил каждой из двух компонент придать часть свойств друг друга. То есть живое сделать чуть-чуть неживым, и наоборот, неживое обогатить признаками живого организма.
–Я не понимаю... – Рем, всё же, наполнил обе чашки, взял их и вернулся к окну. Морган убрал ногу, которую положил на подоконник перед собой, чтобы рядом с ним сел Рем, взял свою чашку из его руки и отвернулся к свечению в парке. Он всё еще не слышал тревоги в голосе друга.
–Например, для теоретического эксперимента возьмем живого человека, при обязательном условии, что у него крепкое здоровье. Если часть крови испытуемого заменить на ее биохимического антипода – кроваду, – то человеческий организм, переболев проблемами совместимости, перестанет отвергать цинковые и кадмиевые пластины. Если в кроваду добавить масляные компоненты цикорин и эвритин, то организм перестанет отвергать сталь и слоистый дюралюминий. Ну и так далее, в общем...
–Кровада... это же... кукольная кровь? – Реми не пил свой чай и не смотрел на Моргана. Он просто опустил голову, вертя чашку в руке и скользя большим пальцем по золоченому ободку на белом фарфоре. Горячие капли ароматного напитка расплескивались за край, обжигая кожу, но Реми, казалось, не замечал этого. Ветерок вдувал в комнату пьянящий запах цветущей сирени. – Другими словами, это машинное масло красного цвета, с запахом карамели?
–Нет, конечно, нет, – Морган посмотрел на друга... и только сейчас испытал укол тревоги. Что-то с Ремом было не так. Он сидел на подоконнике, ссутулив напряженные плечи, и как-то нервически болтал одной ногой в воздухе. Морган слишком хорошо знал друга, чтобы вдруг понять... Реми расстроен. Очень сильно расстроен. Вот только чем?
–Это не машинное масло... – пробормотал Морган, пытаясь одновременно говорить и думать над тем, что могло расстроить друга. – Точнее, это многокомпонентный раствор, в составе которого есть все пять основ механического кровадориума... Реми... – не выдержал Морган. – Что с тобой?
–Хочешь узнать? – Рем поднял голову и посмотрел в глаза другу.
–Ну да...
–Ты же обещал мне, что пойдешь другим путем, Мори! – с нажимом сказал Рем. – А то, что ты сейчас мне рассказывал... в этом чувствуется рука Антона.
–Ах, вот ты о чем, – невесело усмехнулся Морган и отвернулся. Река света, состоявшая из солнечных зайчиков, растворилась в парковой глуши. Теперь над каштанами просто было светло и жарко. Теперь соцветия на темно-зеленых кронах были ослепительно белыми. И над черными асфальтовыми дорожками принималось клубиться прозрачное марево. – А что если я расскажу тебе, как Антон предлагал решить эту проблему?
–Скажи!
–Он придумал метод в своем, черт подери, неповторимом стиле, – как убивать человека без того, чтобы гибло тело и всего лишь часть мозга, то есть, как он говорил «нам нужен отчасти живой мозг». Чтобы просто умирал мозг, вместо которого вживляется счетный модуль... и всё.
–Я не тупой, не нужно разжевывать до такой степени! Но чем же, скажи на милость, твой метод лучше?! – не унимался Рем, пронзительно вглядываясь в расслабленного и погрустневшего друга.
–Ты не понимаешь, Реми... – тихо произнес Морган. - С этими людьми в Розенбурге не поспоришь. Они военные и не признают такого слова – нет. Задача должна быть решена, и если бы я не предложил свой, они использовали бы метод Антона. Они просто убивали бы детей, вырезали нужные им части мозга и вживляли бы в свои проклятые машинки, чтобы те управляли боевыми роботами.
–Разве нет другого решения?!
–Возможно, есть... но я его не знаю.
–Мори, ты понимаешь, что это... это ужасно! Это бесчеловечно! Менять кровь на машинное масло, чтобы человек становился все го лишь, – ха-ха! – полумертвым! Ты сам-то себя слышишь?!
–А лучше, когда он станет полностью мертвым? – Морган грустно посмотрел на Рема. – Мне кажется, это ты не слышишь меня. Вариантов нет, Реми. Кроме двух. Либо убийство мозга, что равносильно убийству человека полностью и бесповоротно. Либо моя метода, которая причиняет много боли и страданий, но сохраняет человеку жизнь и его личность.
–Должен быть третий вариант, Мори! Должен быть! Чтобы не страдали дети!
–Сделай, – Морган вздохнул и встал с подоконника. Прежде чем отойти, он посмотрел на ошарашенного таким поворотом Рема. – Если знаешь и сможешь, – сделай. Лично у меня нет других решений.
–Как ты мог участвовать в этом, Мори? – прошептал Рем.
–Я знал, что Антон предлагал смерть. И решил, что я должен предложить жизнь, хоть какую-то... Пойми же меня, Реми!
Не дождавшись ответа, Морган покачал головой и вернулся к столу. Он поставил свой недопитый чай, постоял недолго в раздумье и начал раздеваться перед сном, аккуратно развешивая одежду на плечиках. Иногда Морган смотрел на окно... на черный тонкий силуэт друга, который забрался на подоконник с ногами, и сидел там, как всеми брошенный ребенок, обхватив руками колени. Моргану было больно оттого, что он был не понят. И в то же время, жалко Рема... жалко не жалостью сильного перед слабым, а равного к равному, примеряя настроение друга на себя. Жалко, черт подери, что всё так плохо закончилось.
–Антон позволил мне сегодня отдохнуть после дороги, я не пойду на уроки, – пробормотал он, подойдя к своей кровати, откинув покрывало и резко взбив подушку кулаком. – Представляешь, не могу спать в дороге. То колеса стучат, то полки скрипят. И еще, эти бесконечные снежные поля, до самого горизонта. В Розенбурге, как и в столице, всегда царит зима. Так и проторчал всю дорогу возле окна. Почти трое суток без сна, а сейчас просто валюсь с ног от усталости.
Рем молчал. Морган глянул на шкатулку с линзами и сразу виновато отвел глаза, будто сделал что-то плохое перед тем и привез подарок для того, чтобы хоть как-то загладить вину. Реми смотрел на сияющее утро, постепенно превращавшееся в день. Тени и пятна света мельтешили где-то там... и шумела листва на ветру.
–Ну, тогда я лягу?
–Ложись.
–Ну, в том смысле, что спать... – зачем-то оправдывался Морган, понимая, что уже нес какую-то околесицу.
–Спи.
Морган хотел еще что-то добавить, чтобы разрядить обстановку, но... Ничего не придумал. Глаза слипались. Он, правда, очень хотел заснуть.
–До вечера, Реми?
–До вечера.
–А может, я раньше проснусь, и... Давай сходим на футбольное поле? Мячик погоняем...
–Давай.
*
Морган быстро заснул. Он действительно очень устал.
Он просто провалился. Сначала в черную яму без снов, а затем...
Туда, где снег искрился на свету.
Туда, где метели кружились и выли в середине мая.
В Розенбург.
Мальчику снилось, что он стоял посреди бескрайней заснеженной пустыни. Низкое бледно-голубое небо нависало над ним, как промороженное стеклянное полотно.
А Морган смотрел, смотрел, смотрел в застывшую мертвую синеву и не мог оторвать от неё своего взгляда. Словно впитывая, выпивая ее досуха, и холодея вслед за нею. Небо цвета чьих-то знакомых глаз. Такое же зеленовато-синее и холодное. Вот только... чьих глаз? Он не помнил или боялся вспомнить.
Скрип-скрап, скрип-скрап.
Как вдруг...
Он услышал характерное поскрипывание снега.
Скрип-скрап, скрип-скрап.
Шаги...
Глянув вперед, он увидел приближавшегося мастера Антона, на котором было легкое белое пальто. Холодный колючий ветер развивал полы и спутывал светлые волосы, которые скрывали глаза. Ветер выпростал оранжевый галстук из-под кремового пиджака, трепля его своими снежными лапками-царапками... ррр-ррр... разорву...
–Мастер! – крикнул Морган во сне.
Но Антон, казалось, не услышал мальчика. Ветер выл... выл... выл.
–Мастер, я здесь! – еще громче закричал Морган, с трудом поднял занемевшую от холода руку и помахал ею, пытаясь привлечь к себе внимание.
Однако Антон и в этот раз не услышал и не заметил.
Он поравнялся с мальчиком.
Белое пальто, кремовый костюм, оранжевый галстук... только глаз не видать...
–Мастер Антон, я придумал как оставить детям жизнь! Я придумал, мастер!
Но Антон прошел мимо.
Руки в карманах пальто.
Развивающиеся полы...
Растрепанные светлые волосы...
Вот только... где же его пронзительные глаза?
–Мастер! Пожалуйста, посмотрите на меня! Мастер, не оставляйте меня здесь одного! Мастер Антон! Учитель! – что было сил кричал Морган в спину Антону.
Но тот не слышал. Нет, не слышал.
Он ничего не замечал вокруг, погруженный в какие-то свои мрачные размышления.
Развивающиеся на злом ветру полы белого пальто...
Руки в карманах...
Неторопливый шаг...
А Морган что-то почувствовал сзади...
Он повернулся так быстро, насколько позволяло его продрогшее тело, и...
Увидел перед собой трех огромных белых волков с красными как кровь глазами.
–Ты наш, – сказал один из волков и оскалился, обнажив стальные клыки. – Теперь никто тебя не спасет. Мы съедим тебя, мальчик.
Морган попытался отбежать от зверей, но замерзшие ноги совсем не слушались его. Мальчик упал на спину в снег.
Он смотрел в синее-синее небо.
И на белых волков, которые окружили его, скаля свои ужасные клыки, что-то шепча на жестоком ангельском языке.
Мальчик рванулся в сторону, как смог, чтобы только успеть глянуть назад... в ту сторону, куда ушел Антон, но...
Там лишь кружилась и рассыпалась колючим снегом позёмка, и небо вдали соединялось с белой землёй в алом свечении над горизонтом.
И вот теперь он стоял посреди военной исследовательской лаборатории в Розенбурге. Точно в такой лаборатории, в которой уже бывал по-настоящему, а не во сне. Он был в ней один.
Один в большой холодной комнате с кафельными стенами.
Посредине – металлический стол, на котором лежало окровавленное тело ребёнка, прикрытое белым покрывалом. Одна рука плетью свисала вниз. По ней стекала кровь.
Стекала и капала... капала... капала на пол, собираясь в изогнутый ручеек, который полз по полу, как змейка... то вправо, то влево.
Рядом с большим столом был еще один, поменьше. На нём лежали блестящие механические модули с острыми иглами и буравчиками на концах.
И больше никого.
Морган осмотрелся... Точно, никого.
Он посмотрел на тело ребенка, на красные пятна, проступившие на белой ткани, на белую руку и окровавленное запястье. Знакомое такое запястье. Вот и три крохотных полоски, которые перечеркивали выступающую жилку... хотя, даже во сне он знал, что на запястье был всего лишь один шрам. Но сновидение всё перевернуло.
Морган думал во сне: откуда я знаю эту руку и почему мне знакомы эти шрамы? Да, и еще, я точно знаю, что мне нужно сделать с этим полумертвым телом. Вон там, сбоку, прямо на полу стоят стеклянные сосуды с алой маслянистой жидкостью – с кровадою. Мне нужно заменить живую кровь на синтезированную кроваду. Вот только... почему я боюсь?
Сзади послышался щелчок замка, и в лабораторию вошел правитель империи ангелов, капитан Рог. Высокий грузный мужчина в черном френче и простой фуражке без кокарды. Сапоги до колен... Шаги... Бум-бум-бум.
–Мальчик, – обратился он к Моргану, как только подошел к столу и осмотрел окровавленную простыню. – Почему ты еще не приступил? А ведь я жду от тебя результат.
–Да, ваше превосходительство, – покорно ответил Морган, потому что не мог ослушаться.
Он медленно и тяжело шел к металлическому столу... но смотрел только на белую руку, безвольно свисавшую, терявшую кровь, кап-кап, кап-кап... и на три крохотных шрама на запястье.
–Мальчик? Я к тебе обращаюсь, – проворчал капитан Рог, затем вынул откуда-то длинную стальную иглу с присоединенным к ней тонким прозрачным шлангом, в котором краснелась кровада. – Скорее приступай! Мне нужен результат! Он нужен империи!
Морган и не хотел, и не мог. Он не знал почему, но рука не поднималась, словно налилась свинцом.
–Ну же! – грозно сказал капитан Рог. – Хорошо, я сделаю это сам!
Капитан свободной рукой взялся за край простыни и... сдернул ее в сторону.
Морган пошатнулся от ужаса..., едва устоял на ногах...