Аннотация: Десять историй из детства Моргана Ван Крида. История седьмая, о том, как отцветала и умирала сирень в парке... О том, как отцветало и умирало что-то в душе...
Ван Крид. Школа солнца.
Десять историй в картинках словами.
История седьмая: Зерно тьмы.
Ночью они смотрели из окна своей комнаты в сиреневое небо, которое разрезали лучи прожекторов.
Реми проснулся первым. Он сонно глянул на окно, в котором загорались бесшумные яркие вспышки, сменявшие влажный лиловый сумрак на ослепительное сияние, и ползавшие белыми кругами по черной листве. Недоуменно моргнув, Реми перевел взгляд сначала на кровать Моргана, закутавшегося в простыню с головой, затем на дверь, за которой раздавался какой-то шум и гомон. Как вдруг в дверь заколотили и взволнованный голос Кая, который жил в соседней комнате, крикнул:
–Эй, вставайте, Морган, Рем! Над школой висит дирижабль!
В коридоре слышался топот босых ног и возбужденные голоса разбуженных школьников. А Кай уже колотил в соседнюю дверь: Вставайте сони! Вы такого еще не видели! Дирижабль над школой!
Рем откинул одеяло и вылез из кровати. В фиолетовом квадрате окна, то и дело, загорались ослепительные пятна света. Однако ни воя сирен, ни каких-либо других сигналов или шумов с улицы не доносилось. Пошатываясь, Реми добрел до окна и выглянул наружу, высунувшись почти наполовину.
–Реми? - отозвался разбуженный шумом из коридора Морган. – Что случилось?
–А ты на окно-то глянь, – Рем вернулся в комнату и махнул Моргану рукой. В ярких лучах, что ползали по верхушкам каштанов, его силуэт казался серебристым рисунком на черном подсвеченном бархате. – Над школой висит огромный черный дирижабль! Лучи прожекторов сверху и снизу, всё сверкает! Но даже тихонького звука не слышно!
Морган тоже выбрался из своей кровати и пошатываясь добрел до окна. В этот момент дверь в комнату открылась, на пороге показался перевозбужденный Кай. Он замахал руками, изображая нечто грандиозное. Мальчики оглянулись назад.
–Вы видели?! – крикнул Кай и подпрыгнул от радости. – Настоящий военный дирижабль!
–С чего ты взял, что военный? – пробормотал Рем и снова нырнул в окно, рассматривая что-то там вверху. – Ничего же не видно. Просто темная глыба с прожекторами.
–У Норика из пятой комнаты есть бинокль, он рассмотрел военные флаги на гондоле! – Кай подбежал к ребятам и просунулся между ними, чтобы тоже глянуть вверх. – О, черт меня подери! Это так круто!
–Мори! Ну, глянь же, это действительно круто! – закричал Рем. – Он опустился почти до самой крыши!
Морган вздохнул и последовал совету друга – высунулся вслед за ребятами.
Прожекторы подпирали ночь столбами света. Часть из них, штук около десяти, светила снизу вверх со школьной крыши, - белые круги ползали по стальной обшивке гондолы, на которой развивались зеленые флаги с черными волчьими головами, - это и правда были военные флаги империи.
Часть прожекторов, тоже, наверное, штук десять светила сверху вниз, с площадок, расположенных по обе стороны от гондолы: расползаясь белыми лучами по школе, по парку, и даже по зданию общежития. Огромный черный дирижабль медленно опускался к большим площадкам, что давно себе ржавели на школьной крыше.
Мальчишки с напряжением наблюдали за тем, как верхушки деревьев почти коснулись матерчатого покрова с гигантской оскалившейся волчьей головой на боку. Но дирижабль остановился, завис, его прожекторы перестали исследовать территорию, сфокусировавшись на крайней причальной площадке. В гондоле открылась большая квадратная дверь, и из неё выдвинулся некий металлический механизм, поблёскивавший на свету своими сочленениями, штангами и блоками...
И вот...
Механизм принялся раскладываться сам собой, скоро оказавшись большой и широкой лестницей со складывающимися флагштоками по бокам. Через пару мгновений лестница коснулась причальной площадки и сама собою закрепилась за железные петли на нижней решетке. Из квадратного проема выбежали несколько десятков солдат, останавливаясь по одному через каждый метр и тут же становясь во фрунт с карабином на плече.
С крыши на площадку поднялось несколько человек. Реми, который был самым зорким из ребят, рассмотрел в той делегации директора школы, несколько преподавателей, в основном военных в форме, и мастера Антона в светлом костюме. Мальчик хмыкнул, мастер не изменял себе ни при каких обстоятельствах.
–Кто это там? – прошептал Кай.
–Директор и учителя, – ответил Рем и похлопал Кая по плечу. – Поздравляю, к нам таки прибыл капитан Рог.
–С чего ты взял, что сам капитан?! – Кай отпрянул, растерянно оглянулся и бросился вон из комнаты. – Побегу выпрошу бинокль у Норика, чтобы лучше рассмотреть! Айда за мной!
–Нет уж, – покачал головой Рем и присел на подоконник. – Я и так всё вижу.
–Морган, а ты?! – крикнул Кай, в нетерпении топчась возле двери.
Морган тоже качнул головой.
–Эх, черт, тебе бы он точно дал бинокль... – Кай глянул в коридор, по которому носились горлопанящие мальчишки, затем на ребят возле окна..., махнул рукой и понесся выпрашивать бинокль. На который, между нами говоря, уже выстроилась очередь человек в двадцать.
Морган посмотрел в окно, на черную глыбу дирижабля в обрамлении прожекторных лучей.
–Ты уверен, что мастер там?
–А ты считаешь, что его там не должно быть? – усмехнулся Рем и похлопал Моргана по спине. – Знаешь, я не удивился бы, если бы там не было директора... – он встал, повернулся к окну... нерешительно поднял руку... и... обнял Моргана за плечи. – Мне кажется... – смущенно и одновременно решительно прошептал Рем, – что Антон далеко не последний человек в империи.
Морган напрягся, но... объятие с плеч не скинул.
Рем облегченно вздохнул и прислонился лбом к плечу друга.
–Мори...
–Да, кажется, это капитан, – сказал Морган чуть охрипшим голосом.
По металлической лестнице спускалась процессия из высших офицеров, в середине которых, вполне можно было рассмотреть грузную фигуру в черном френче.
–Что это у вас здесь творится?! – послышался из коридора грозный крик коменданта общежития. – Нет, ну на секунду нельзя отлучиться! А ну, все марш по своим комнатам! И окна закрыть! Мироза! И ты здесь?! Да что же это такое-то, скажите на милость?! Все по комнатам!
Мальчики принялись разбегаться. Захлопали двери... И довольно скоро в коридоре стало тихо.
Рем оторвался от Моргана... и сходил закрыть дверь.
Вернулся...
Стал рядом, обхватив себя одной рукой за другую, словно защищаясь от чего-то или испытывая неловкость.
–Прости, Мори... – прошептал Рем.
Тот смотрел на дирижабль... затем оглянулся... и вдруг, совершенно неожиданно, улыбнулся другу.
–Ты костлявый, как не знаю что, – Морган в шутку пихнул кулаком в плечо Рема.
Тот улыбнулся в ответ и тоже пихнул друга.
–На себя-то посмотри, ходячий мешок с костями!
Они еще долго смотрели в окно. Просто рядом. Потому что просто... просто...
Потому что ночь... влажная душная ночь..., и сирень увядала... пьяная.
Потому что асфальт... мокрый асфальт... растворял в зеркалах, черных стёклах... луну.
Да и сам, растворяясь в кругах от мерцавшего света фонарного...
Никого, не услышав, не видев, не знав, заклиная хмельную сирень: не могу..., не могу...
–Я предчувствую беду, Мори, – прошептал Рем, всё же, не решившись взять Моргана за руку. – Это странное такое чувство... Словно всё уже случилось, всё сбылось.
–Всё будет хорошо.
–А ты чувствуешь? Ты понимаешь, что нам не позволят быть вместе? – Рем глянул на друга. Острый профиль в мигавшем прожекторном свете... Зеленые ангельские глаза... – Кто-то могущественный уже нарушил за нас клятву.
–Я ничего не чувствую... – Морган вдруг смутился, глянул на Рема и снова отвернулся. – Точнее... – он не смог закончить.
–Точнее?
–Мне просто хорошо и мирно... – Морган вздохнул, рассматривая процессию на металлической лестнице над школой. – Я хотел бы... чтобы это длилось вечно... Это плохо? – Он всё же глянул на Рема. – То, что мне просто и глупо хорошо... плохо?
–Дуралей ты, – Реми улыбнулся и легонько шлёпнул ладонью Моргана по лбу. – Конечно, это не плохо. Нет... Это отлично! И я тоже буду верить в это твое чувство. Да, – Рем решительно кивнул. – Я буду верить в то, что всё будет хорошо!
–А давай чаю заварим? – улыбнулся Морган.
–Э-эм, – Рем глянул на часы. – Два часа ночи...
–Мы же всё равно проснулись.
–Ну, да... – взгляд Рема задержался на стеклянных банках со спящими солнечными жуками, которые стояли на письменном столе. Мигавший свет из окна вспыхивал золотыми точками на коже мистических насекомых... Рем решительно направился к обеденному столику в другой стороне комнаты и поставил чайник на плитку. – И то верно, всё равно мы не спим.
Через полчаса мальчишки пили чай, сидя на подоконнике и живо общались на разные темы. К какому роду войск принадлежит дирижабль? К воздушному? Тут Рем махал руками и громко шептал: Ну, Мори! Ну, сам подумай, что это за войска такие, – воздушные? Воздухоплавательные – вот это да, может быть.
Затем беседа сама собой переместилась на личность капитана Рога, который зачем-то прибыл в школу солнца...
Как вдруг...
В дверь постучали.
Рем и Морган одновременно переглянулись и посмотрели на дверь. Рем для верности еще и на часы посмотрел... Три часа.
–Мы же шепотом разговаривали, вроде бы не должны были никого разбудить... – недоуменно пробормотал Морган, однако встал и направился к выходу. На полпути он оглянулся и вопросительно глянул на Реми. Тот лишь пожал плечами.
Морган подошел к двери и тихо спросил:
-Кто там?
В ответ раздался еще один стук. Слабый стук.
Рука мальчика осторожно надавила на ручку...
Дверь открылась...
И Морган отшатнулся.
Потому что за дверью стоял... совершенно пьяный Антон. Он тяжело привалился левой рукой к дверному косяку, другой рукой безуспешно пытаясь извлечь искру из своей золотой зажигалки. Тонкая папироса повисла на нижней губе. Антон глянул на Моргана, затем одним неловким движением спрятал зажигалку в карман и сдёрнул папиросу с губы.
–Мне бы огонька... – он шатнулся и едва не ввалился в комнату. Однако учитель вовремя сориентировался в пространстве, и смягчил движение шагом вперёд. Его нещадно штормило. – Э-э, Морган, дай же своему учителю огонька!
–Тише, мастер, ну... – Морган выглянул в коридор, затем закрыл дверь, повернув ключ в замке. – Сейчас ночь!
–Что ты говоришь... – Антон заметил Рема на подоконнике и, шатаясь, направился в его сторону. – Вот кто мне огоньку-то даст... мастер солнца... – подойдя к окну, Антон привалился плечом к стене, и помахал рукой с папиросой перед лицом Рема. – Ты должен уже уметь... не зря же я учил тебя фебстрайку... Давай, ну же, – другой рукой мастер неумело щелкнул пальцами. – Хотя чему мне тебя учить? Ты и без того всё знаешь... что, да как... Так?
Рем допил чай и отодвинулся. Он не сказал Антону ни слова. Просто отвернулся.
–Вот как... – усмехнулся мастер, затем резко тряхнул рукой. Кончик папиросы затлелся оранжевым огоньком. Затяжка. Выдох. – Ты знаешь, да?
Рем пожал плечами, не отводя взгляда от громады дирижабля над школьной крышей.
–Знаешь, конечно, что я знаю... – Антон повернул голову в сторону недоумевающего Моргана, затем показал на него рукой. – А он знает?
–Вы пьяны, – прошептал Рем, и...
И Морган вздрогнул. Столько скрытой ненависти и горечи было в голосе друга. Столько, сколько их не бывает у ребенка тринадцати лет.
–Нашу школу скоро расформируют. Он..., – Антон вытянул руку в направлении дирижабля и едва не упал. Пригнулся... и осторожно, чтобы не завалиться набок, сел на подоконник... – Для этого он здесь. Ты понимаешь, что это значит? – мастер принялся тушить папиросу об подоконник, вкручивая её с силой, и скоро совсем раздавив. – Ты понимаешь, что это значит для тебя?
–Понимаю, – ответил Рем, но всё-таки не посмотрел на мастера.
А тот непослушными пальцами выуживал из портсигара новую папиросу. Прикурив её взмахом руки, мастер не удержал портсигар. Тот упал ему под ноги, звонко стукнувшись об пол, раскрывшись и рассыпав всё свое содержимое. Антон резко двинул ногой, отфутболив плоскую золотую коробочку к ногам Моргана. Мальчик с ужасом смотрел на него и на Рема. Он не понимал, что здесь происходило. Точнее... осознавая лишь то, что мастер Антон и Рем преотлично друг друга понимали. Говорили о чем-то одном. О чем-то, чего Морган пока не знал. Но скоро...
–Ты причащенный? – Антон выдохнул облачко дыма, которое переливалось сиреневыми и серебристыми отблесками в свете прожекторов.
А Рем не поворачивался. Напряженный, несчастный, униженный...
–Мастер, прекратите! – не выдержал Морган и сделал пару шагов..., но...
Одного лишь тяжелого взгляда Антона хватило ему, чтобы резко остановиться, словно наткнувшись на невидимую стену. Морган с ужасом подумал, что возможно..., возможно, Антон просто... для чего-то... притворялся пьяным. И это тоже понимал Рем. А самым страшным было именно неучастие Рема в разговоре, на который провоцировал его Антон. Он не отвечал, словно смирился... и... уже... проиграл...
–Но... – Морган с отчаянием смотрел на друга. – Всё это неправильно! Этого не должно быть! Мастер! Мастер, зачем вы здесь?! Реми! Реми посмотри на меня!
–Не сможет, – недобро усмехнулся Антон. – Теперь в моем присутствии он не сможет скрывать то, что прячется в его глазах... – Антон перевел взгляд на Рема. – Ты не задавался вопросом, Морган, откуда он вообще здесь взялся? Почему никогда не рассказывает о своей прошлой жизни? Почему к нему не приезжают родители, хотя, вроде бы, он не сирота? Он причащенный... добровольный причащенный, а значит, познавший ангельскую агонию. Он человек – игрушка ангелов. Инструмент. Человек, основным предназначением которого является лишь одно – записывать в сознание других людей грех. В любом проявлении грех. Грех, как ошибку мироздания. Он живой программатор, Морган. Его функциональность подобна кукольной – она записана, вбита, вживлена в его голову экспериментаторами из пятой лаборатории при имперском институте познания человека. Ну же, скажи своему другу, Рем, сколько тебе лет на самом деле? Сто? Двести? Триста? Сколько?! Ну же, не молчи, черт тебя подери!
Рем встал с подоконника...
Как вдруг...
Именно в этот момент...
Засветились банки на столе. В них жужжали и бились о стеклянные стенки солнечные жуки. Живое золото, излучавшее яркий свет.
Мастер вздохнул, осмотрел комнату... двух мальчишек, которые завороженными глазами смотрели на проснувшихся жуков и золотистые отблески, ползавшие по стенам.
Он тоже встал. Совершенно свободно поднялся и стряхнул с брюк несуществующую пыль.
–Ты прав, Морган, ничего этого не должно было быть. Он всего лишь повод закрыть школу солнца. Но не думай, Рем, что всё это моя ошибка, – Антон поднял руку и тот час портсигар сам собой взмыл в воздух и подлетел к руке мастера. Рассыпанные папиросы, тоже сами собой, взлетели и легли рядком под золотую прищепку. Мастер захлопнул крышечку, сунул портсигар в карман и посмотрел на Моргана. А тот глядел на бившихся в банках солнечных жуков..., чему-то улыбался, и... плакал. Две блестящие дорожки слёз мерцали на его бледном скуластом лице... – Что бы ни случилось, Морган, я присмотрю за тобой. Я всегда буду присматривать за тобой... А ты... – мастер хмуро посмотрел на Рема, который, как не старался, не мог оторвать взгляда от мерцавших жуков в банках. – Живи, как хочешь. Хочешь – умри. Хочешь – съешь себя. Хочешь... – мастер покачал головой и направился к двери.
Перед тем как покинуть комнату...
Он оглянулся и щелкнул пальцами.
В комнате сделалось темно.
А мальчики спали в своих кроватях. Им снились удивительные красочные сны. Но такие болезненные, такие горькие сновидения, что оба они ворочались в постелях и стонали.
Жуки спали в своих банках... Темнота.
Антон усмехнулся.
–Ты ведь не думал, Реми, что я, вот так просто приду и выверну всю твою душу наизнанку? Правда или ложь, реальность или сон – всё одно, – лишь бы убить твой свет. Кто ты, на самом деле, мне безразлично. Ты сделал ошибку, подружившись с Морганом, и будешь за неё платить. Мне платить. А я злой ростовщик..., человечьи души, медь и золото смешиваю в одной торбе. Ты пожалеешь, что родился на этот свет..., Реми. А мой Морган... – мастер посмотрел на всхлипывавшего во сне черноволосого мальчика. – Зерно сомнения посеяно. Подождём урожая.