Её одиночество ощущалось, как ощущается работающий без звука телевизор.
Раздолбанный автобус всеми забытого маршрута пробирался через хляби осеннего города, серый утренний ветер рябил чёрную воду в лужах, таскал по тротуарам сырую листву, бросал одинокие листья на грязные, дребезжащие стёкла. В автобусе было пусто, - утренний час-пик уже прошёл, а до вечернего оставался ещё целый рабочий день.
Он сидел на последнем сидении, под ногами рычал и вибрировал двигатель, зато, здесь было теплее. Нет ничего хуже, чем мёрзнуть в такую погоду, итак кругом серость и сырость, угрюмый непокой в душе и ощущение тоскливого одиночества. Его одиночество впрочем, было приятным, он был романтиком, хотя никому в этом не признался бы. А ещё, рядом было чужое одиночество.
Женщина красавицей не была: что-то неуловимо-неправильное в чертах лица, что-то не совсем удачное в одежде, какая-то неловкость в поведении. Она была расстроена. Не печальна привычной печалью уставшего человека, не озабочена неприятными, но обычными делами, не озлоблена крупными неприятностями. Она была расстроена, как может быть расстроена женщина, жившая спокойно, неторопливо, удобно и, как казалось, надёжно и вдруг наткнувшаяся на супружескую измену. Все слова сказаны, сделано всё, что возможно было сделать, улажены все глупые споры и недоразумения жизнь даже стала, как-будто лучше: больше внимания, меньше недомолвок, но что-то изменилось окончательно и бесповоротно, что-то ушло и она не могла понять, что, и как это вернуть.
Он ничего этого не понимал в тот момент. Просто смотрел, думал о чём-то простом и осязаемом и где-то на заднем плане, чувствовал, как чужая грустная женщина забирается в его мысли. Он знал, что так бывает, знал, что доедет до своей остановки, выйдет, посмотрит на неё сквозь грязное стекло, поднимет воротник и пойдёт своим путём, нашаривая в кармане сигареты. Когда-нибудь она ему вспомнится, и он напишет о ней в своём дневнике, придумает ей историю, которую, якобы, слышал, или даже сам участвовал, и она станет частью его жизни. Он любил придумывать себе истории и ужасно этого стеснялся. Придуманные люди и события были интересными и скучными, хорошими и плохими, разными. Все они могли бы реально существовать в его жизни, потому что они не были похожи на книжных героев, но на самом деле они не существовали. Он называл это "вариацией реальности" - жизнь такая, какая есть, но она может быть и другой. Произошло с нами то или иное событие или нет зависит лишь от того, перешли мы дорогу чуть раньше или позже, посмотрели утром в окно или уткнулись в газету, заговорили с посмотревшим на нас человеком или прошли мимо... Вероятность сюжетных поворотов нашей жизни решают секунды и миллиметры... Придуманные истории становились в один ряд с историями реальными, придуманные люди рождались и умирали так же как реальные люди, он не помнил и не делал различий между ними, потому что все они были одинаково реальны...
Когда автобус зашипел дверьми на конечной остановке, их было только двое. Он встал и прошёл через салон, чтобы выйти вместе с ней, через среднюю дверь и услышать её запах. Это было важно. Запах мог мигом вернуть ему угрюмое настроение, или наоборот оставить на весь сегодняшний день ощущение чуда и лёгкой грусти. Ему нужно было выйти чуть раньше, но одна остановка ничего не решает, а он был уже почти влюблён в это чужое одиночество.
Он вышел следом за ней. Ничего особенного. Могло быть хуже, могло - лучше, совсем ничего особенного. Они тронулись в разные стороны. Поднимая воротник, он обернулся: она делала нечто подобное. Это было смешно, он хотел улыбнуться, но постеснялся и, отвернувшись, зашагал в сторону пропущенной остановки. Было досадно. Хотеть сделать что-то приятное и, вместо этого - обидеть. Угрюмое настроение, действительно, вернулось...
*****************
Приятная, чуть грустная мелодия звонка, похожая на её характер, разбудила его в очередной раз. Он вздохнул, к лёгкому трепету от знакомых звуков примешивался незнакомый холодок. "Мы в ответе за тех, кого приручили" - пробормотал он, пробуя, спросонья, голос. Фраза, для этого момента, грубая и циничная, но именно так он себя и чувствовал. Мерзко.
-Поговори со мной.
...Они говорили несколько долгих месяцев. Говорили, когда снова встретились в автобусе, когда вместе вышли там, куда никому из них не было нужно, когда сидели на скамейке, глядя на чёрную осеннюю реку, когда впервые захрустел под ногами лёд, когда люди метались по магазинам в поисках новогодних подарков для своих близких, когда однажды утром берёзы выпустили меленькие листочки. Говорили, когда им это было нужно, когда не было больше сил не говорить...
У неё были проблемы. Обычные проблемы, человеческие: семейные, немножко с работой, немножко со здоровьем. Всё как у всех. И относилась она ко всему спокойно, не пытаясь перехитрить судьбу, но и не давая ей слишком уж над собой издеваться. У неё был муж - едва ли не школьная любовь. У неё был ребёнок, который прожил совсем не долго. А ещё у неё не было надежды ни на то, что ребёнок вновь появится, ни на то, что муж будет ждать его так же долго как готова ждать она. Выход был, но от "чужого" ребёнка муж категорически отказывался, а она любила его безумно, отдавая ему всё, что было припасено природой для других целей.
Муж подарил ей собаку, а сам стал ещё больше работать, прихватывая и позднюю ночь, и раннее утро. Она понимала. Она старалась. Она любила его, и у неё получилось. У неё получилось, но что-то ушло из их жизни...
*****************
... Он нажал "отбой". Телефон пискнул и отключился - батарея честно отработала заявленные производителем "три часа в режиме разговора", последнего разговора. Он распахнул окно. С дерева метнулась стайка продрогших от утренней сырости воробьёв. Прогудел где-то троллейбус, быстро и без натуги - ещё пустой. Огромное, красное солнце, поднимаясь, гнало туман, било по глазам, просвечивая сквозь безобразные строения промышленного района. Конец августа. Он курил и думал о том, что жизнь, которая где-то пропадала почти целый год, на самом деле, была рядом, только открой окно и протяни руку. Он давно ничего не писал в свой дневник, не общался толком с друзьями, не размышлял спокойно...
Он сумел понять, сумел найти то, что она потеряла, надеялся, что сумел объяснить и, незаметно потерял самого себя...
Она почти растворилась в нём, но судьба не пожелала перемен в их жизни. Они оба это понимали, но первый шаг сделала женщина, быть может, т а любовь была сильнее...
Он пожалел, что не сочинил о ней истории, она могла бы быть лучше.