Аннотация: Куда нас везут? Почему вместе с нами в рабстве оказались жрецы проклятого бога? Дорога в Рабский Рынок будет долгой.
Кнут свистнул, заставив звенеть ледяной воздух вокруг повозок и крохотные костяные крючья на его конце вгрызлись в незащищенную спину тяглового голема,, бугрящуюся мышцами. В могучем, собранном из некогда живой плоти и колдовского камня теле, ныне зияла сквозная дыра. Внутри неё виднелся толстый, явно нечеловеческий хребет, к которому крепился крепко скрученный канат, соединявший конструкта с телегой. Точно такие же, хохрящиеся оборванными нитями хомуты, охватывали его плечи с запястьями. Неживому созданию не требовалось понукание, оно не чувствовало боли, не уставало, но каждая темная полоса, оставленная ударом хлыста на задубевшей коже, отзывалась в големе вспышками внутреннего огня, словно дыхание горна, от раздувающих его мехов.
Так продолжалось уже довольно долго. Мы миновали остатки подземелий, что оканчивались узкими пещерами храмовых казематов, а уже оттуда тайные тропы повели нас через несколько застав стражей глубин. Получалось, темницы, в которых властвовал рогатый тюремщик, находились на самой границе обжитых земель, примыкая вплотную к обители безжалостных призраков-ревенантов. Опасное соседство, неудивительно, что несущие здесь службу с таким великолепным презрением относились ко всем пафосным речам и изысканным проклятиям, которые сыпали им на голову провалившие посвящение. Вряд ли теперь их вообще можно было чем-либо напугать.
Я оказался вынужден был пересмотреть свое отношение к Бельтауру, ибо изначально полагал, что мы попали в лапы кровожадного психопата-палача. Но выходило, нашу судьбу вверили в руки, ежедневно несущего стражу на самой грани жизни и смерти, молчаливого смотрителя ужасов прошлого. Да, ему было все равно, что с нами сделают наши новые хозяева и его нисколько не тронула сжавшаяся в комок, плачущая навзрыд, изнасилованная Авигея, которую бросили в самую последнюю, лишенную одного из колес, повозку. Однако, в то же время он не разделял нас и прислужников Вайлеко, одинаково безразлично относясь к нашей и их судьбе. А значит, вряд ли мог быть предателем, как мне подумалось вначале.
Вскоре, грубо сколоченные клетки из растрескавшегося стального дерева выкатились через главные ворота Дхамы и лишь грубые занавеси гнилых, слипшихся старых шкур, наваленные сверху, да приколоченные к стенам, не позволяли клыкам холода вырвать из нас теплящаяся угольки жизней. Молодую гарпию, никак не способную унять истерику, вновь пустили по кругу, поочередно заходя в клетку, пока сдавленные мольбы о пощаде не превратились в глухие хрипы. Когда же через пару часов экзекуция прекратилась, никто больше не слышал ни звука.
- Убили? - в ужасе прошептал Неффел.
- Сломали. - мрачно отозвался Велизарий, поглядывая на силуэт, мерно, словно в трансе, раскачивавшегося и закрывшего лицо руками старика Пиша, который явно переживал за девушку больше всех нас. - Мертвых продать можно, разве что на мясо, а подобных нам, мастеров Эфира, да к тому же способных слышать глас богов, убивать нельзя. Мы редкий товар и нас нужно превратить в безотказные инструменты для свершения чужой воли, а проще всего это сделать, сломав смертного. Любыми способами.
- Зачем же так? - не унимался мальчишка, явно обеспокоенный взглядами, которые на него через щель меж бревнами бросал бочкообразный жирдяй с бердышом, один в один похожий на хозяина каравана в медвежьей шкуре. При этом, тот совершено непотребно облизывал губы, то ли желая сожрать паренька, толи попользоваться всласть. - Нас отвергли, так какая разница, кому теперь служить? Можно же просто попросить.
Послышался скрип зубов и не будь мы в телеге, как сельди в банке, громоздкая тень напротив непременно бросилась бы на говорившего.
- Попросить? Рабов не просят, им приказывают! - тихо рыкнул Альманзор, пустоту в душе которого начал заполнять огонь новой надежды. Надежды на искупление, которую он увидел на древних фресках. - Это испытание, щенок и ты уже не прошел его, ибо малодушные недостойны служить нашему повелителю.
- Но Кху ... - Неффел не успел закончить, как Вел и я, находившиеся от него по разные стороны, тут же зажали ему рот. Нам выпало сидеть прямо напротив плотно сбившейся кучки слуг Вайлеко и не хватало, чтобы этот, обгадившийся от страха дурак, разболтал им, кто мы такие. Прелат, не шибко церемонясь и помогая себе локтями, подобрался к нам. Угрожающе нависнув над Неффелом, тот зашипел ему на ухо.
- Мне плевать, что ты был трепетным послушником, который отринул воровской путь, дабы присягнуть храму, а потому запомни, если ты ещё хоть раз помянешь имя нашего господина перед мечеными кровью, я лично вырву из твоей груди поганое сердце. - его голос в этот момент напоминал едва слышный шепот листвы над свежими могилами. Он не шутил.
Кое-как потеснившись, я пустил Альманзора занять место рядом с нами, так чтобы в случае чего он смог свершить свое обещание. Не то, чтобы я желал смерти мальчишке, но его язык мог выдать нас и тогда втереться в доверие, дабы после привести сидящих перед нами ересиархов на порог храма станет намного сложнее.
Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о бедной Авигеи и глупости Неффела, я прикрыл веки, исподволь принявшись разглядывать приспешников падшего, чья одежда, как ни странно, выглядела заметно лучше и целее, чем у прочих рабов. Вполне возможно, один из них являлся аватарой Вайлеко, но кто конкретно, было не ясно. Группа сидела плотно, а их ауры сливались во единую. Их предвечный явно умел неплохо маскироваться, что неудивительно, так как половина Пантеона вела на него охоту и понять, есть ли он среди этих оборванцев, никак не получалось. К тому же изредка, сквозь дыры меж плохо подогнанных прутьев, протискивался толстый палец в теплой перчатке и пытался добраться до Неффела с разных сторон. Мальчишка вскрикивал, пытался не дать до себя прикоснуться, чем вызывал звериный смех снаружи и ещё более настойчивые попытки добраться до него. Подобная игра могла длиться часами, пока наконец здоровяк, положивший на него глаз, не удалялся перекусить.
Все это, разумеется, не облегчала мою задачу и даже просто понять, сколько же слуг падшего оказалось заперто с нами, удалось лишь к вечеру, когда мы стали лагерем у подножия горы Дхамы. Я насчитал семерых.
Две девушки: одна крупная, с черными волосами, явно воительница. Вторая, более хрупкая, рыжеволосая, более женственная, но лишившееся глаза и со шрамом через пустую глазницу, от левого виска, аж до самой правой челюсти, словно некогда её лицо буквально разрубили пополам. С ними четверо невысоких поджарых, похожих на закованных в цепи псов, мужчин, с ног до головы облачённых в старые изорванные кожаные перевязи, скрывающие их головы и тела. Лишь один из них не прятал свой лик, был более стройным, походя на воришку, нежели на убийцу, с тонкими ловкими пальцами и большими светло-синими глазами, которые удалось разглядеть, когда горн в груди тянущего повозку голема вспыхнул ярче обычного. Труднее же всего оказалось заметить постоянно прячущего лицо, коротко стриженого мужчину, чье чело пятнали следы ужасных ожогов, особенно вокруг глаз. Судя по его поведению, он страшился огня, но глядя на отпечатки поцелуев пламени, это не вызывало удивления, скорее поражало, как он вообще сумел выжить после подобного.
Семеро, совершенно равнодушных к происходящему, неслышно перешептывающихся меж собой людей. Они никак не реагировали на редкие разговоры иных невольников, словно между этими двумя группами пролегла незримая стена неприязни, но пока бодрствовали охранники, никто не решался идти на конфликт. Чье тело избрал Вайлеко, дабы то стало сосудом его души, если таковое тут вообще было, оставалось совершенно непонятно. Впрочем, так же я пока понятия не имел, как вообще завязать разговор с теми, кто даже сидя в плотно набитой клетке умудрялся отделить себя от прочих её обитателей незримой стеной безразличия. Мне не удавалось найти ни единого способа, как к ним подступиться, разве что попытаться завязать разговор напрямую. Однако, вряд ли можно найти что-то более подозрительное, чем необычно одетые незнакомцы, явно не чуждые магической силы, пытающиеся завязать с тобой разговор. Нам нужно было завоевать их доверие, а не сделать так, чтобы они шарахались от нас, словно от чумных.
Судя по напряженным лицам Альманзора с Велом, после трепки, устроенной Неффелу не проронивших ни звука, те так же прибывали в глубокой задумчивости, однако вскоре всех нас отвлек звук отпирающегося засова. Тяжелая дверь, на манер решетчатых ставен городских ворот, падавших прямо перед носом захватчиков, если те попытаются проникнуть внутрь, поползла верх. Со шкур над нашими головами сыпалась промерзлая грязь, поднимавшие решетку видимо стояли на крыше, отчего дерево под их ногами недовольно скрипело, роняя труху. Снаружи, из тьмы спустившихся ранних сумерек, ворвался ледяной ветер, опалив холодом полуобнаженные тела внутри повозки. В открывшемся оке нашей крохотной тюрьмы появилось несколько фигур, тут же обрушивших на ближайших невольников град ударов плетьми. Те с криками постарались вжаться поглубже, за что кожаные языки кнутов прошлись по губам несчастных, размозжив тем рты и выбив зубы тяжёлыми набойниками.
- Заткнулись, сучьи недоноски, а не то позашиваю все дыры, что у вас найду! Быстро вытащили сюда того пса, которого нам в Дхаме дохлым в довесок кинули, а не то без жратвы останетесь, черти вшивые!
Тут же притихшие, зажимающие кровящие губы рабы, потянулись вглубь клети, откуда им уже подавали бездыханного Цеотароса, которого по видимому сегодня решили пустить на мясо. Взамен выданного тела, внутрь повозки швырнули раздутый, покрытый плесенью бычий желудок с какой-то дурно пахнущей жижицей, видимо остатками прошлой трапезы наших тюремщиков. Сидячий рядом Неффел, до того полагавший будто нам предложат отведать плоти нашего погибшего собрата, позеленел. Впрочем, судя по оттенкам буро-серого, что приняла его кожа, когда он вдохнул тухлый аромат гнилья, поданного нам на ужин, перспектива отравиться этой гадостью его прельщала ещё меньше.
- От же ж твари! Обглодать успели. - послышалось недовольное ворчание надсмотрщика, ухватившего костяным крюком искромсанное, лишившееся части пальцев, глаз, языка и бог знает чего ещё, тело Цеотароса. Видимо, многие из рабов находились в пути не один десяток дней и теперь готовы были сожрать что угодно, лишь бы не давиться теми объедками, которые им обычно перепадали со стола хозяев.
Наш выводок ещё не был настолько голоден, чтобы есть нечто подобное и потому, пока все вокруг уплетали отвратительное месиво, большая часть птенцов разглядывала сквозь щели в стенах местность, где нам предстояло заночевать.
Время перед Праздником Чистых Небес по-праву считалось невероятно опасным и если верить хроникам, то редко кто в эти дни решался на путешествия. Видимо наша продажа сулила немалую выгоду хозяину каравана, раз он, вопреки здравому смыслу, отважился тащить нас на Рабский Рынок, град обречённых, находящийся недалеко на северо-западе. Решение опасное, но только там можно найти покупателя на подобный товар. К тому же, если повезет, то такими невольниками может заинтересоваться и Деспот, главарь одной из местных банд, что правят полисом, поделенным меж собой.
Костров, несмотря на чудовищный холод, разжигать не решились, чтобы не привлекать лишнего внимания и потому повозки, которые поставили полукругом, на манер стены какого-нибудь поселения, быстро погрузились в непроглядную тьму. Впрочем, изрезанные трещинами рунные колодки давно потеряли свою былую силу, позволяя улавливать слабые течениями силы. Колдовское око отверзло врата в зыбкую реальность тонкого мира, магического отражения мира реального, где за неверными играми света без труда угадывали очертания рабов, стен и даже тех, кто находился за ними. Мрак здесь был не властен.
В начале пути мне пришлось изрядно повозиться, чтобы скрепы обетов, ставшие единым целым с моей плотью, не проскальзывали в трещины, меж неплотно подогнанных прутьев-бревен и не рвали кожу прочим моим собратьям по несчастью. Надо сказать, я был как никогда счастлив, что не чувствую ног и не замечаю, как озлобленные невольники, поранившиеся о чугунные костыли, как бы невзначай наступают или бьют по моим нижним конечностям. Только отвлекаться на физическую боль мне сейчас и не хватало. К тому же, постоянно приходилось удерживать руку на черепе брата, который я спрятал в складках своей тяжелой ризы, дабы не лишиться того снова, так как все личные вещи, кроме одежды, у нас забрали. И чем плотнее саван тьмы укрывал землю, тем беспокойней становилось в нашей тесной клетке, а как известно, семена зла много охотней всходят ночью, расцветая самой лютой жестокостью. Внезапно отвлеченные размышления над сутью нашего мира, натолкнули меня на мысль и я едва не упустил её, когда рядом раздался тихий, немного усталый шепот:
- Что будем делать? - положив голову к себе на колени, спросил Вел.
Альманзор шмыгнул носом, видимо думая над тем же вопросом, но пока так же не имея ответа на него. Его кулаки сжимались и разжимались, явно намекая, что ему ближе идея просто попытаться перебить охрану и силком доставить в храм этих чертовых еретиков. К счастью, разум претала все ещё был свободен от безумия ревнителей веры и даже он понимал, что подобный путь приведет лишь к нашей бесславной кончине.
- Проявим терпение. - ответил уже я, чувствуя, что сейчас время может сыграть нам на руку. Если кто-то считает, что в Кеплере общее горе объединяет страдальцев, то он просто плохо разбирается в смертных.
Сидящие рядом собратья отвлеклись от раздумий, вначале повернули головы ко мне, но заметив мое пристальное внимание к происходящему вокруг, сами принялись вглядываться в окружающую тьму магическим зрением. Вскоре всем нам стало понятно, что в клетке, куда набили больше сорока душ, группа слуг Вайлеко явно вызывала самый нездоровый интерес, а причиной тому оказались две женщины, единственные посреди стаи озлобленных, голодных и алчущих женской плоти мужчин. Я постарался как можно скорее прогнать от себя мысли, что точно такой же внимание сейчас привлекала к себе бедняжка Авигея в другой повозке и некому будет защитить её этой ночью. Судьба даровала шанс исполнить наше предназначение, войти в доверие проклятым предателям и нельзя было позволить жалости затмить разум.
За стеной, ограждавшей нас от ледяного ада зимней ночи, все стихло и даже скрип снега от шагов стражей, стоящих в охранении, потерялись в стенаниях вьюги. Из соседних повозок послышалось натужное кряхтение, сопровождаемое жалобным писком, перешедшим в придушенные всхлипы. В этот момент стая грязной рвани, уже ронявшая слюну от вожделения, бросилась на столь желаемую ею добычу. Надо отдать должное, слуги Вайлеко оказались не робкого десятка и все, кроме мальчишки вора, не сговариваясь, приняли бой, в том числе и те самые девушки, которых так желала оприходовать озверевшая толпа.
Нападавшие избрали пожалуй самую эффективную тактику в таких условиях. Сильно превосходя числом в закрытом пространстве, они просто массой тел навалились на сжавшуюся кучку врагов, хватая тех за одежду, волосы и руки, стараясь повалить их, подмять под себя, чтобы уже после измордовать неспособных защититься жертв. Несмотря на то, что женщины оказались очень ловки, а бросившаяся им на помощь четверка мужчин даже какое-то время оставалась на ногах, сдерживая наседающую со всех сторон бессвязно рычащую, хрипящую, словно дикие гули, массу тел, судьба их казалось предрешена. И это был наш шанс.
- Пора. - едва слышно произнёс я. Две тени, сидевшие рядом со мной, тут же сорвались со своих мест, смяв оказавшихся у них на пути рабов.
Одним мощным рывком могучий Альманзора оказался возле свалки, врезавшись сзади в группу, навалившуюся на меченых кровью. Его огромные кулаки врезались в скулы и черепа грязных ублюдков, круша те, а после, с легкостью повергая врагов оземь. Следом в схватку ввязался Вел, ухватив двух, первых попавшихся, за отвороты рваных рубищ, с силой рванув их назад, прямо к моим ногам. Ошарашенные внезапным нападением со спины, мужчины решили было подняться, однако в этот момент уже мои кулаки опустились на их лица и те, явно не ждавшие от калеки никакой опасности, жестоко пожалели о своей беспечности. То, что мое тело выглядело худощавым, являлось лишь следствием немалого роста. На самом же деле, я без труда мог удерживать полновесный двуручный меч, а потому мои кулаки тут же выбивали сознание из тех, на кого опускались.
У нас оказалось ещё одно огромное преимущество перед находившимися в телеге прочими рабами, колдовское око позволяло без труда видеть в окружавшей темноте. Пока противники с криками и в панике размахивали руками в разные стороны, попадая по своим собственным товарищам, каждый из наших ударов находил нужную цель. Могучий прелат был похож на разъярённого медведя, рвущего на части запертую с ним в клетке свору собак, а рядом с ним крутился бешеным волком Велизарий. Мне же оставалось убедиться, что поверженные ими враги, до которых я мог дотянуться, больше не смогут встать на ноги.
Битва продолжалась недолго. Хотя из всего выводка в ней принимали участие лишь мы втроем, внезапность нападения, как и его эффективность, повергла прочих рабов в полнейшее замешательство и те поспешно отступили, пытаясь буквально зарыться под тела своих подельников, лишившихся сознания или молящих о пощаде. Не больше пары минут, как все было кончено, лишь озверевшие девушки с растрёпанными волосами, да порванной в самых интимных местах одеждой, ещё некоторое время ходили меж скулящих гадов, пытаясь побольнее ударить тех.
Мужчины же оказались менее эмоциональны и один из них, сплюнув кровь, искоса посмотрел на нависшего над ним Альманзора, спросив:
- Почему вы помогли нам?
Сказать честно, в этот момент меня обуял страх, что ещё не отошедший от схватки прелат может ляпнуть чего-то лишнего, но к счастью, тот сумел удержать себя в руках. Скрывать, кто мы такие, казалось бессмысленным. Наши ритуальные клейма и грязные, но весьма своеобразные одежды служителей храма, все ещё были вполне узнаваемы. К тому же, я лелеял надежду, что с таким же как они сами, отвергнутым, слуги падшего поверят с большей охотой, чем тем, кто пытается свою истинную суть скрыть. Тем более, совершено необязательно было уточнять, кому конкретно из предвечных выводок поклонялся прежде.
- Мы слуги Пантеона. - медленно, подбирая слова, ответил Альманзор. Указав на алые отметины, перечеркнувшие лицо обратившегося к нему, добавил. - Так же, как и вы, ныне отверженные, но не сломленные.
- И кому вы служили? - тут же поинтересовалась одна из женщин, с остервенением впечатывавшая кулак в лицо вяло отбрыкивающегося раба.
- Ныне это не имеет значения, сестра во проклятии. Наши уста боле не вправе молвить имя или же молитвы бывшего господина. Таков закон падших. - ответил я, когда Велизарий подошел ко мне и подхватив подмышку, помог перейти к группе выродков Вайлеко. Те не противились, отчего внутри меня все возликовало. Первый шаг к исполнению воли Кхулоса был сделан. Так, змий неслышно заползает в сапог ничего не подозревающей жертвы, чтобы в нужный момент отравить её смертельным ядом.
Девушка оторвалась от своего занятия, наконец отпустив бесчувственное тело несостоявшегося насильника и взглянув на меня, спросила:
- Ты странно говоришь, словно какой-то мудрец или хранитель знаний. Как твое имя?
Вслед за мной, поближе к меченым кровью, но так чтобы те не почувствовали угрозу, переместились и остальные из выводка. Я же постарался не упустить возможности развить наш небольшой успех, охотно ответив на вопрос:
- Тропы мудрости гораздо шире познаны нашим наставником. - моя рука указала на испугано молчавшего Пиша, явно ещё не отошедшего от неожиданно начавшейся и так же стремительно закончившейся битвы. - Имя же мне, Баал, а речь моя такова, ибо близко мое единение с миром, что лежит во тени смерти. Впрочем, то пустое, каждый из чад Кеплера благословлен поцелуем эфира, лучше поведай о произошедшем прошлым днем в Дхаме, что стало причиной вашего полона.
- Как ты узнал? - все без исключения слуги Вайлеко посмотрели на меня. Признаться, даже Неффел с Альманзором одарили меня удивленными взглядами, хотя ответ лежал на поверхности.
- Прознать о том, что заточили вас сюда немногим раньше нас, не стоило великого труда. Одежды ваши без заплат и трещин, до этой ночи, а смелость трусов, устлавших ныне пол, не ждавших тяжкой схватки, когда ведомые желаньем плоти, взалкали овладеть тобою. - я указал на разорванные в пылу драки части плащей и кожаных перевязей. - Проведи вы в сей клети боле ночи, вы бы мало отличались от прочих рабов.
Девушка оглядела себя с ног до головы, поправив оборванную лямку на плече, поняв что тьма, окутывавшая нас, не является для моих глаз помехой. Скорее всего, именно она была главной среди меченых, чем-то неуловимо напоминая Альманзора. Этих двоих объединял призрачный огонь бесконечной веры фанатика, горящий в их взгляде. Прочие из её отряда даже между собой общались немного, а некоторые, вроде троих облачённых в одеяния из кожаных перевязей, так и вовсе не проронили ни звука. Даже когда все мы разместились у одной стены, оставив побитым, скалящимся в бессильной злобе рабам, большую часть пространства, наши новые "знакомые" не горели желанием заводить разговоры. К счастью, дева-вожак все же ответила на вопрос:
- Я Зара, защит ... - она осеклась, видимо случайно сболтнув то, о чем хотела бы умолчать, тут же быстро добавив. - Дочь лесов Клемеи, но как ты и сказал, наше прошлое боле не имеет значение.
Её глаза буквально впились в меня, пытаясь найти хотя бы тень узнавания на моем лице. Стало ясно, ей, как и мне, нисколько не мешал окружавший нас кромешный мрак, скорее всего, тоже можно было сказать о её спутниках. Впрочем, я оставался каменно спокоен, ибо её имя мне действительно ничего не говорило, а то, что они меченые кровью, было видно и так. Любой слуга Пантеона знал, что значат две алые линии, пересекающие лицо жреца. Видя, что сказанное не произвело никакого впечатления, она осторожно продолжила:
- Это, Мериса, милосердная сестра. - пальцы воительницы мягко, с неподдельной теплотой, тронули плечо второй девушки, а после, она поочерёдно указала на обожжённого паренька и молчаливую троицу. - Нарсес, Кир и Безымянные Братья. В Дхаму нас привели знаки, ниспосланные владыкой, но мы не сумели выполнить его волю, попав в сети, уже расставленные охотниками.
В голосе девушки сквозила злость с обидой, словно предательство, столь обычное среди слуг предвечных, как впрочем и среди простых смертных, стали для неё неким откровением. Зара не казалась наивной дурочкой, незнающей ничего о мире, а потому то, как звучали её слова, сильно меня удивило. К тому же, когда речь зашла о том, что в полис их небольшой отряд привели ведения, дарованные самим Вайлеко, сомнения, что среди них может быть аватара бога, отпали окончательно. Иначе зачем тому приказывать своим и без того редким слугам, совать голову в осиное гнездо.
После того, как настала очередь представиться птенцам нашего выводка, Пиш осторожно поинтересовался:
- Я не осмеливаюсь спрашивать, что за наказ дал вам предвечный, но не сочтешь ли ты за дерзость, достойная дева, если все же поинтересуюсь, куда вы держали путь и кто осмелился преградить его? - кажется старик постепенно начинал приходить в себя, вливаясь в начатую мною с Альманзором и Велом игру. Это было кстати, так как долгие разговоры причиняли мне тяжелые мигрени, которые были платой за нахождение сразу меж двух миров, жизни и смерти. К тому же, старик смог отвлечься от мыслей об Авигеи.
Зара посмотрела на Нарсеса, тот пожали плечами, предоставив ей самой решать, открываться нам или нет. Прошло не меньше минуты напряженного молчания, пока чаша весов колебалась между осторожностью и желанием чем-то ещё. Однако, это было вовсе не доверие или желание поделиться, пожаловаться на несправедливость судьбы, воительница явно была не из тех, кто привык плакаться на плече о тяжести своей жизни. Она взвешивала все за и против, явно желая что-то получить взамен, если расскажет правду. Возможно, с нашей помощью рассчитывала освободиться, хотя я пока понятия не имел как, даже объединив силы, мы смогли бы провернуть нечто подобное. Наконец, Зара приняла решение:
- Мы держали путь в один из храмов Дхамы, где как сказал владыка, нам помогут, спрячут, позволив создать тайный ковен в самом сердце земель иных богов. Вряд ли кому-то пришло бы в голову искать остатки павшего культа у себя под носом, практически в собственном доме. - она тяжело вздохнула, прижав к себе Мерису с Киром, словно те были её детьми. Впрочем, все могло быть. - Но нас уже ждали. Мы не успели дойти до назначенного места, когда из теней окрестных улиц вышли десятки вооружённых смертных. Те самые работорговцы, что теперь везут нас на Рабский Рынок. Однако вместе с ними были и солдаты некого храма, я узнала их по схожими с вашими печатями обетов.
- И ещё стражи полиса. - буркнул паренек, прижавшийся к девушке.
- Да стражи Дхамы.
Я взглянул на Пиша, но у того самого брови полезли на лоб. Тиран крайне редко вмешивался в войны культов и то, что он приказал армии выступить на стороне одного из враждующих храмов означало, что кто-то серьезно надавил на правителя города. Да и вся ситуация выглядела донельзя странно. Получалось, будто кто-то из настоятелей все ж таки предал Пантеон. Или даже сам предвечный обернулся против своих собратьев, обещав Вайлеко даровать его детям и аватаре защиту, пока падший не окрепнет достаточно, чтобы суметь вырваться в материальный мир. Возможно, другой храм узнал о готовящемся предательстве и при помощи наемников, а так же самого Тирана, сумел предотвратить катастрофу, причем такая помощь венценосного ещё долго будет аукаться смельчаку, затребовавшему её. Но вот что было странно, вместо того, чтобы ритуалом убить телесную оболочку падшего или хотя бы заключить навечно в казематы, меченых кровью просто на просто отдали работорговцам. Это казалось совершенно бессмысленным. Я решился задать мучивший меня вопрос, полагая, что возможно это остатки свиты аватары, а сам бог уже давно мертв.
- Страх видится мне в грозных силах, что послали по ваши души. Страх Тирана и настоятелей. Вас было много больше, когда вы вступили под своды Дхамы?
- Нет, - не чувствуя скрытого подвоха, ответила Зара, - столько же, семеро. Они обрушили на нас силки, заковали в эти проклятые кандалы, едва мы успели выхватить оружие. Боя не было. Как я сказала, нас ждали, точно зная, куда мы направляемся и позволив дойти. А после, полагаю ради забавы, отдав нас в лапы работорговцам, чтобы те вдоволь поразвлеклись над остатками нашего ковена.
Все, теперь я совершенно определенно ничего не понимал. Зачем было хватать аватара и его слуг, а после вверять их судьбы в руки переменчивой судьбе? Пусть даже схватившим их, как и мне, не удалось понять кто же носит искру Вайлеко, но в конце концов, ничто не мешало просто всех их перебить, по очереди уничтожая телесные оболочки, пока зерно проклятого демиурга не будет найдено.
- Ну, в отличии от нас, ваш путь хотя бы ещё не окончен, в конце концов, вы живы и вас все ещё ждут в Дхаме. - сквозь роящиеся мысли донеслись до меня слова Пиша, постаравшегося подбодрить приунывшую Зару. Возможно, тем самым он пытался натолкнуть девушку на мысль о побеге, которую она, скорее всего и так вынашивала.
Судя по тому, как загорелись глаза воительницы, старик попал в точку, однако осторожность все же взяла вверх и та решила, промежду прочим, узнать, что же случилось с нами. Я не стал вмешиваться в рассказ наставника, который, видимо более ли менее оправившись от всего произошедшего, как всегда с легкостью захватил внимание слушателей. Само повествование не заняло много времени, не коснувшись правда нашей прежней жизни, но оставив место только дню последнему. Призыв избранных стать авгурами, дорога к Омуту Посвящения и падение недостойных во мрак подземелий, смерть нашего собрата, что отказался принять свою судьбу и короткий путь обреченных, скованных единой цепью. Разумеется, старик не сказал, что мы служили Кхулосу, ибо это могло свести на нет все наши усилия по завоеванию доверия тех, кого мы надеялись привести в конце на заклание.
Истинный талант оратора позволил Пишу наиболее ярко выделить то, что мы, так же как и слуги Вайлеко, отверженные обществом, проклятые изгнанники. Это ещё больше должно было сплотить нас, позволить втереться в доверие и даже обычно ратовавший за воинскую прямоту, суть пути Кхулоса, Альманзор не проронил ни слова.
Когда слова отзвучали, а на смену им пришел плач метели, скребущий в дырявые стены клетки, обвешанные старыми шкурами, былое недоверие почти исчезло, а его место заняло нечто иное. Общая цель.
- Нам нужно выбраться отсюда, а после вернуться в Дхаму. - Зара говорила твердо. Прежнее мрачное настроение, вызванное неудачей постигшей ее небольшой отряд, сменилось целеустремленностью. Верила она нам или нет, не имело значения, главное - девушка разделила с нами свой план. Все, что теперь оставалось - поддержать её.
- Согласен. - кивнул Пиш, немного покряхтев, устраиваясь на ночлег поудобнее, в конце концов, на страже ему делать было нечего. - И нам тоже. Не хватало ещё Праздник Чистых Небес встретить в граде обреченных. Рабский Рынок не переживет грядущего. Не стоит находиться в нем, когда его ненадежные врата падут.
Из-за моей спины раздался голос Неффела:
- Почему?
Старик притворно вздохнул, словно чересчур утомился, хотя на самом деле был рад снова окунуться в то, что у него так хорошо получалось. Он стал неспешно рассказывать о городах обреченных, которые не имели защиты от поразивших Кеплер Небесных Гор и что на протяжении всей истории такие поселения стихийно возникали лишь для того, чтобы вскоре погибнуть в пасти разверзшегося безумия сырой магии, обрушившейся на них.
Я слышал все это уже много раз, а потому отвернувшись, заметил как Вел, держа за шиворот Ютара, вечно сующего свой нос в чужие мысли, что-то зло шепчет тому на ухо. Похоже, наш неугомонный вор чужих секретов попытался влезть кому-то в голову, причем так топорно, что это заметил даже сидящий рядом собрат. Полагаю, виной такой неаккуратности стали рунные оковы, охватывающие наши шеи и блокирующие большую часть сил. Что ж, с одной стороны, идея покопаться в разуме меченых казалась не такой уж и плохой, но сейчас рисковать всем, ради призрачной надежды найти Вайлеко, было как минимум глупо. Да и найдя предвечного, сам Ютар скорее сойдет сума от того, что откроется ему, ибо ни один смертный не в силах выдержать тяжесть мудрости бога. Конечно, это лишь догадки, но слишком многое сейчас стояло на кону, оступаться нельзя, а потому, я разделял реакцию моего друга.
- Отдохни, Баал. - произнёс Альманзор, первым намереваясь вступить на стражу, праведно полагая, что обиженные рабы могут попытаться придушить нас поодиночке, пока мы спим. - Завтра днем тебе стеречь наш покой.
Я молча кивнул.
Путь был не так далек, но зима, выдавшаяся много суровей, чем любая из тех, которые я мог припомнить, внесла свою лепту и скрипучие телеги еле плелись по занесённым буранами равнинам. Даже в годы, поспокойней нынешнего, не многие решались бы на подобные путешествия и что так тянуло наших пленителей не север, мне оставалось лишь гадать. Последняя повозка, у которой и без того не доставало колеса, тащилась еле-еле, растягивая путь, что раньше преодолели бы за час, на пол дня. Каждый вечер из неё доставали измученную, уже не стоявшую на ногах, всю в ссадинах и кровоподтеках Авигею, дабы попользоваться ею у костра. Тоже происходило с несчастной девушкой и ночью. Тоже делали с женщинами из других повозок, лишь слуг Вайлеко отчего-то не трогали. Это было явно не спроста. Я старался не думать о том, что будет с рассудком молодой гарпии по прибытию, как и остальные из выводка. Лишь старик Пиш каждый день с неподдельной болью во взгляде смотрел за страданием бывшей ученицы и едва удерживался от того, чтобы не начать читать молитву Кхулосу, дабы тот наконец даровал измученной душе отдохновение. Пару раз, мне с Велом, даже пришлось его одергивать, когда руки старика сами собой складывались в священные знаки. К счастью, наши новые знакомые этого не заметили.
Днем Зара с Мерисой, что оказалась так же не прочь поболтать, едва между нами возникло нечто, вроде доверия, общались с Пишем, споря насчет теологических догматов и бытия Пантеона, словно все мы до сих пор оставались жрецами, а не были изгнанниками. Старик поддерживал разговор, но все видели с какой болью тот поглядывал на повозку, в которой везли Авигею, он страдал едва ли не больше самой девушки. Неффел нашел общий язык с Киром, так как оба парня до жути боялись жирного надсмотрщика, что с каждым днем проявлял к ним все больший интерес. Сам Неффел немного мог сделать для достижения задуманного нами и им бы выводок легко пожертвовал ради общей цели, в конце концов, войны веры списывали жертвы и много большие. Однако сплоченность меченых кровью, несомненно, привела бы к тому, что попытайся охочий до юной плоти подонок овладеть Киром, слуги Вайлеко бросятся его на защиту. И вот тогда нам всем конец, а не рожденный предвечный вырвется в материальный мир, едва погибнет его смертная оболочка. Надо сказать, не только я опасался подобного развития событий, потому все мы, как могли, прятали мальчишек от глаз охранника.
Так, в серой пелене непроглядной вьюги, плыли дни. Будь в повозки впряжены животные, они наверное уж издохли бы, но тягловые големы упорно тащили нас вперед, правда и их частично каменная кожа, вскоре превратилась в лоскуты. Сменялись погонщики, чьи руки уставали от постоянного махания хлыстом, ибо едва кнут переставал хлестать конструктов, как горнила в их груди тут же начинали затухать, скованные чудовищным морозом. Сквозь колдовское око я видел, как один из стражей каравана, шедший позади, постепенно стал отставать, вскоре рухнув лицом в снег. Никто не развернулся, чтобы помочь. Его оставили, но не бросили, ибо схватившие нас никогда не отказались бы поделить добро павшего товарища, а просто забыли. Страшная зима выдувала из душ чувства, из разума мысли, а из тел жизнь. И когда, почти в самом конце нашего похода, вокруг каравана стали появляться размытые в своем стремительном движении тени, никто не замечал их, пока не стало слишком поздно.
Ни лютые дьяволки, ни свирепые ауры, ни даже могучие грифоны не могли сравниться с созданиями, что одно за другим вырывались из пелены кружащего снега. Гибкие серые тела, покрытые, словно защитным панцирем, пластами ороговевшей, но все ещё сохранившей подвижность кожи, с длинными чешуйчатыми хвостами и вытянутыми, украшенными костяными волнами, головами на гибких шеях. Они скользили меж повозок. Пасти, усеянные треугольными бритвенно-острыми зубами, одним укусом лиших замыкавших караван людей их голов. А уже следующего, успевшего повернуться на встречу опасности и даже крутануть свой громоздкий бердыш, просто перекусили пополам, словно тот и не был облачен в прочную, как камень, кожаную кирасу. За первыми двумя тварями появились ещё несколько. Они кружили в замысловатом танце, взрывая единственной парой мускулистых конечностей, что у них была, снежную перину, не позволяя прицелиться в себя, как следует, то исчезая в пелене вьюги, то вновь появляясь уже с другой стороны.
С гулким "уф!", голос прервался. Последовал сухой удар, сопровождаемый треском дерева, когда мощное тело охранника впечаталось в одну из стен нашей телеги. Коготь, размером с мое предплечье, скользнув по кромке щита главаря работорговцев, вспорол ненадёжную преграду, отделявшую нас от начавшегося сражения и разрывая в щепки трухлявые доски, срывая гнилые шкуры, рванул вниз, пробив пол. Трижды деревянные прутья охнули, принимая на себя тяжесть закованной в броню плоти стража, однако тот оказался опытным бойцом и все это время не выпускал из рук щита, не давая себя сожрать.
- Все сюда, защищайте товар! Иначе клянусь, я лично брошу вас к болотным чертям, а души отдам некромантам!
В этот момент главарь сумел сделать замах оружием, однако тварь, продолжавшая колотить им об прутья клетки, без труда уклонилась, изогнувшись всем телом, напоследок двумя лапами ударив в щит. Мужчину снова отбросило назад, да ещё с такой силой, что тот пробил спиной не выдержавшие бревна, на секунду оказавшись зажатым меж обломков. Впрочем, он тут же вырвал себя из новообразовавшейся, немалой надо сказать, дыры и снова принялся приказами собирать оставшихся людей.
Я никогда раньше не видел кваплу так близко, а уж вид охотящейся стаи и вовсе завораживал. Нужно отдать должное стражам каравана, несмотря на то, что атака застала их в врасплох и у них никак не получалось даже ранить напавших созданий, тем не менее, они четко выполняли приказы своего командира, вскоре сбившись в ощетинившийся копьями и щитами кулак, огрызающийся стрелами и боевыми заклятиями. Некоторые считали этих животных родственниками талтавров, так как были столь же высоки, имели схожую защиту и мощные многосуставчатые ноги. Однако, последние скорее походили на преображённых эфиром кентавров, в то время, как напавших на нас квапл, сравнить с чем-либо было довольно сложно. Даже на рептилий они походили весьма отдаленно, являясь скорее некой помесью сразу нескольких видов. К тому же, за длиной овалообразной головой, что благодаря укрепленной лобовой кости скорее напоминала волнистый щит и могла использоваться как таран, находилось небольшое углубление, идеально подходившее для всадника. Слабо верилось, что нечто подобное могла создать природа, скорее уж это походило на одичавших созданий каких-нибудь колдовских зверинцев.
Но в чем этим стремительным посланникам смерти было не отказать, так это в уме. Сколько особей сейчас кружило вокруг медленно плетущихся рабских клетей, сосчитать я так и не смог, так как они постоянно то исчезали, то вновь появлялись. Словно призраки метели, создания нападая, старались ранить или выхватить из плотного строя человека, а после вновь скрывались за серой пеленой. Снег был уже испятнан кровью их жертв, но сами они при этом не получили ни единой царапины. Ситуация становилась патовой, однако мастера Вечного Океана, шедшие в охранении, наконец принялись плести что-то посерьезней огненных шаров с ледяными преградами. Я готов был поклясться, что в рыке и клекоте квапл, я услышал осмысленную речь, ибо едва заметив изменившееся поведение колдунов, животные тут же сменили тактику.
Три крупные тени внезапно появились сбоку, но вместо того, чтобы вновь устремиться к стене щитов, они обрушились на двигавшуюся самой последней, лишённую одного колеса, телегу. Хищники, скорее всего, хотели перевернуть ту, но явно не рассчитали своей массы. На вид, каждый из них весил много больше крупной лошади. Колченогая повозка, жалобно скрипнув, накренилась, но вместо того, чтобы завалиться набок, просто разлетелась на части, видимо удивив даже самих квапл. Те выгнули гибкие шеи практически параллельно своему телу, оглядываясь назад, при этом стремглав уносясь прочь, давая собратьям закончить начатое ими. Рабы, из разбитой телеги, горохом посыпались на землю. Охранники тут же закричали, замахав руками, чтобы полуголые невольники поспешили к ним, под защиту. Те не заставили себя упрашивать, бросившись к единственным, кто сейчас мог спасти их жалкие жизни.
- Авигея! - Пиш вцепился в прутья двери, смотря на расправившиеся, окровавленные, но на вид вполне себе целые крылья. Её, как и прочих, ударом выбросило из вонючей клетки в серый липкий снег. Девушка была абсолютно нага, вся в грязи и ранах. Она сидела, склонив голову со свалявшимися грязными волосами, совершено не обращая внимание на происходящее вокруг. Старик закричал, что есть мочи. - Авигея! Девочка моя, лети! Прошу тебя улетай!
Гарпия подняла свои прекрасные, но сейчас совершено пустые глаза. Вокруг неё разрывали на части прочих, пытающихся бежать рабов, а она просто сидела и смотрела. Смотрела на нас и на своих мучителей, одни из которых, скользя и падая, отчаянно пытались спасти свои поганые жизни, а другие, сбившись в круг, из последних сил держали оборону. Сама же девушка не хотела больше ничего. Несчастный Пиш едва не плакал, видя, что жрица даже не пытается подняться, смирившись или даже желая благословенных объятий смерти, что смоют боль и унижение, через которое её пришлось пройти. Авигея была его любимицей, ибо в отличии от нас, несла в себе что-то помимо веры или силы. Она была лучше всех нас. Меня кольнуло странное чувство, что Демт не имел права низвергать её вместе с нами. Все в нашем выводке были крещеными чужой кровью, на таких Кхулос с большей готовностью обращал свой взор и лишь она одна всегда оставалась чиста, но в её чистоте не было ни капли надменности или превосходства.
"О, муки совести. Вы посмотрите, кто наконец обрел истину?!" - голос в голове отвлек меня от печальных мыслей. - "Кто вы, как не кучка вечных рабов, лишь тешащихся иллюзией выбора хозяина. Никто из слуг Пантеона даже не пытается скрыть, что не вольны в своих помыслах и делах, служа тому, кто лишь пользует вас в своих целях. Вы - рабы не потому, что на вас колодки на шеях, а потому, что рабские оковы на ваших душах, вашем разуме. Авигея же скоро присоединится ко мне в покое смерти, забыв тот кошмар, что ты и подобные тебе создали в нашем мире".
- Тебе не ведом покой, метущаяся душа, лишь ненависть, да жажда мести. - ответил я, даже не пытаясь таиться от окружавших, но все же вновь принявшись убаюкивать брата. Его слова неприятно резанули по сердцу, ибо мои мысли мало чем отличались от сказанных им. Маловерие, вот как это называется. Неужели я так слаб, что позволю неупокоенному духу нашептывать мне разъедающую волю хулу. Нет! Чего стоит твоя жизнь и твои клятвы, если ты не готов идти на жертвы ради них. Нужно быть осторожней, проклятый череп на этот раз слишком глубоко вогнал свое жало и разум едва не подался на яд его речей.
- Лети ... прошу. - Пиш сполз на пол, держась за решетку и утирая грязным рукавом слезы, текущее по щекам. Я взглянул туда, где последний раз видел гарпию. Несколько сломанных перьев, да кровавый след, тянувшийся в серую пустоту за развороченной повозкой, вот и все, что предстало моему взору. Мериса осторожно обняла старика за дрожащие плечи и тот уткнулся в её руку, роняя крупные градины слез. Так мог плакать лишь отец, только что потерявший дочь. Кваплы же растворились в снегах, унеся с собой тела убитых рабов и охранников. А я все никак не мог понять, ненавижу ли я их за то, что они сделали с Авигеей или благодарен им, за подаренное несчастной девушке быстрое избавление от мук.
Набив внутрь оставшихся клеток десяток рабов, переживших нападение квапл, остатки каравана двинулись в путь. В тяжелом молчании, под скрип телег мы ехали дальше. На этот раз кнут хлестал по плечам големов без остановки, никому больше не хотелось испытывать судьбу, оставаясь ещё на одну ночь под открытым небом. Дыру в стене кое-как заделали, бежать правда никто не пытался. Даже если каким-то чудом удастся уйти от стражей, что явно искали на ком бы выместить злость за бесславную потерю части товара, выжить зимой, да ещё в окружении стай хищников, шансов не было никаких. Оказалось, что стая хищников напала на нас почти у самого Рабского Рынка, видимо здесь находились её охотничьи угодья, рядом с крупным поселением, где можно было легко найти добычу в виде путников, подобных нам. К концу дня мы слышали облегчённые перешёптывание надсмотрщиков, указывавших на пробивающиеся сквозь снежный занавес искры огней большого города.
Мы не разделяли их радости. Птенцов Кхулоса стало ещё меньше и сегодня ушла лучшая из нас.