Советкин Юрий Александрович. Любовь Љ...

Ю р и й С о в е т к и н

Л Ю Б О В Ь

N ...

Нечаянная поэма

Самара

2006

Ю. Советкин. Любовь N...

Нечаянная поэма

No Советкин

No Самара. 2006

К ногам Прекрасной Любви

Кладу этот жалкий венок из полыни,

Которая сорвана мною

В ее опустелых садах.

Саша Черный

ЯГОДКИ ВОЙНЫ

Я правду расскажу тебе такую...

Шекспир

Куда ни денешься от скуки,

Когда в компаньи женщин нет.

И представители науки,

Закончив "строенный банкет",

Пошли, родные, "прошвырнуться",

Тем паче, что на липах цвет

Благоуханьем "святоблудства"

Насытил воздух, как букет.

Манила тайным наслажденьем

Сокрытой прелести пруда

Сверкающая наважденьем

Голубоватая вода.

Но, - как неопытная дева, -

Так холодно их обняла:

"Гусиной кожею" одела,

Все члены синью обвела, -

Что наблюдавшие за ними

Из скрытого недалека

"Наяды" в смехе "заскулили",

И даж поплакали слегка.

Каков призыв! Инстинкт отменный

Сигнал воспринял. Отогрев

На солнце губы, кожу, члены,

Рубахи тщательно надев,

И аккуратно "причесамши"

Зачес, пробор, лихой "худбес" 1)_,

Перед Наядами "предстамши",

Как Трус, Бывалый и Балбес 2)_.

Не встреча, а благоволенье:

У "Аполлонов" и "Наяд"

Взаимны тайные стремленья,

Которыми глаза горят,

Волненье груди сотрясает,

Язык какой-то вздор несет...

Никто их души не спасает,

Ничто от страсти не спасет.

1) - художественный беспорядок (сленг 1960-х годов)

2) - герои фильма "Пес Барбос и необычный кросс"

Ракет не сделать лишь кувалдой.

Коль техпроцессы уважать,

Приходится, хоть и накладно,

Науку "всяку" содержать.

Терпеть занудные расчеты,

Эксперименты проводить,

Командированных с почетом

Специалистов приютить.

В научной "химии" крылатых:

И умудренных сединой,

И вызывающе патлатых,

И вертких, как веретено.

Они являлись в понедельник.

Два-три десятка человек.

Командировочные деньги

Получит каждый имярек ¹⁾.

И через день-другой рассказы

Заштатный будят городок

Про их чудачества, проказы,

Любви всеядной огонек.

Их песни, шутки, анекдоты,

Своеобразие манер -

Культурно-массовой работы,

Конечно, не были пример.

Но и гусарские повадки

Детей по избам оставлять

Не чтились ими, как накладки

На то, что может составлять

Лишь разделенную усладу

Двух стосковавшихся сердец,

Когда с взаимностью нет сладу:

Она - слаба, а он - храбрец.

Народ был точен в котировке

Фривольной жизни "пришляков":

Ж е н а т ы х нет в командировке,

Но не найдешь и ж е н и х о в.

1) - бытовавшая практика: в близкие к фирме города пересылать

командировочные деньги на почтамт места прибытия

По знаньям - умные все люди.

По жизни - не без дураков,

Один так скромненько пробудет

Неделю около станков,

Второй в бумажной круговерти

Утонет выше головы,

А третьего - закружат черти

В азарте карточной игры,

Или в лесу пустых бутылок.

Добро б напился - да и дрых,

А то - "кепун" свой на затылок,

И за "невестами", "жаних"!

Смешней всего - всегда находит.

И интерес свой соблюдет

В сарае, где ли "на природе"...

А утром, - как в себя придет, -

Увидит втрезво свое "чудо", -

Куда глаза не знает деть.

И ... пятками сверкать оттуда,

Чтоб со стыда не помереть.

Девиц "заблудших" остужали

Отец - ремнем, и криком - мать,

Но этим только пробуждали

Желанье вновь "с ним" побывать.

Э-э-х! Молодых в командировки

Грешно надолго посылать.

Природа - выше обстановки,

Смешно терпеньем плоть пытать.

И все ж. Что б там ни говорили,

Ребята,- свежий ветерок, -

Р а з н о о б р а з и е вносили

В прелестно-скучный уголок,

В котором лишь завод ракетный,

Пекарня, баня, пивзавод,

И, как везде, живет вполбедно

Полсотнитысячный народ.

Наядам было чуть за тридцать.

Все женское заждалось в них,

Тех, у кого судьбы провидцем

В войну был "вырублен" жених.

Из сверстников и чуть постарше

На город - двадцать мужиков:

Калек, контуженных, глядящих

Из-за задымленных очков.

Дитя Руси, жалея маму,

Повесткам горьким вопреки,

Твердило свято и упрямо,

Что живы папка и братки.

Мать, плача, вдруг обнимет дочек:

- О Боже, их за что же ты?

За что же этим ангелочкам

Крест вековухи-сироты? -

Неясный смысл тех причитаний

Потом дошел до их сердец:

Где тот, кто в девичьих мечтаньях

Любимый муж, дитю отец?

В кого ж им, Господи, влюбляться?

Не в местного же сосунка, -

Назавтра мать его ругаться

Начнет за юного сынка.

Не в старого ж прелюбодея -

Жена башку ей оторвет.

И что ж ей? Ждать, когда старея,

Она одна так и помрет?

Кто как с природою мирился:

Чужих мужей поотбивал,

С ума сходил, или травился,

Все ж с молодым "дрозда давал".

Кто стон тех баб российских помнит?

Дитя в мечтах, - хоть от кого

( Дай Бог, чтоб только не разбойник), -

Для счастья - больше ничего.

И с благодарственного места,

Где каждый пару углядел,

Те "одиночества невесты"

И повели их в свой придел.

И незаметно очутились

У разных изб, садов, ворот,

В местах укромных приютились,

Прости их, Бог, душа, народ.

Влеченью не было предела,

А жадной жажде той - конца,

Она так трепетно глядела

В глаза залетного юнца,

Как будто знала все о жизни

Его (и если есть, жены),

О совестливой укоризне,

Которой будут смущены

Потом все дни его и память

Об этом сладком колдовстве,

Сумевшем сердце так расплавить

В греховно-райском воровстве.

У ней такое было имя -

Мелодия небесных струй!

От Бога встреча между ними,

Так распахнись, душа, пируй!

Колдунья в сад с ним ускользает.

Стемнело. Нету комаров.

Призывно звездочка мерцает.

Не разорвать любви оков!

Везде прекрасно: на скамейке,

И за малиной на земле.

Чуть внове вспыхнет чародейка -

И он силен в ее тепле...

Два дня звал Игорь Ромку с Петей

Прелестниц снова посетить.

- Зачем? Да тут таких, как эти, -

Пруд можно весь перепрудить...

Их знали в каждой подворотне.

В кино иная подойдет:

- Ты, Рома, с женщиной сегодня?

А Петя? Нет? Меня возьмет? -

Два острослова-балагура,

Пьянчужки, бабники, шуты, -

Зато - широкие натуры

Среди "малинной" нищеты.

И как технологи - таланты,

И безотказны "вечерить".

Бывали с ними фигуранты,

С которыми случалось пить.

Но чаще парни "нагружались"

Вдвоем. Искали двух подруг.

Кому с какою разобрались -

Вперед, на фронт любви, сам-друг!

Сюжет назавтра повторялся:

Стопарь и дева... В городке

Не посещенным не остался

Ни дом, ни двор, ни спуск к реке,

Где можно милое творенье

С тоскою женскою найти,

Воздать любви благодаренье,

И с шуткой легкою уйти.

Унифицировались жесты,

Механизировалась речь,

Стандартом стала "грусть невесты",

И способы ее развлечь.

Модифицируя приемы,

Модернизируя язык,

Бессчетно раз с любовью новой

Торжествовался сладкий миг...

В графе "отец" стоящий прочерк

В ту пору редко удивлял:

З е в с виноват, известный почерк,

Божественниц пособлазнял.

Глава 1. Казалось бы, сто лет прошло...

Прекрасен миг, а стань о вечном думать...

Омар Хайям

Не то был Бог на бюллетене,

Не то в тот день резвился черт,

Иначе кто ж среди недели

В командировку Вас пошлет.

К тому же летом, в пик сезона,

Когда билетов не достать.

Простят нам Бог, душа и мать,

Что богохульствовал резонно.

Но... Чтоб хотел - и не уехал?

Устало-злой ты, но в утехе,

Что все же едешь, черт возьми,

И разрази, Господь, нас смехом!

Возможно, что примерно так

В вагонном тамбуре курящих

И философствовал чудак,

Через стекло двери смотрящий

На убегающий назад

Пейзаж из речек и дубравок,

И пажитей в созревших травах,

И солнца близкий уж закат.

И испарялась навсегда

Дневная злость и суета.

Душа тихонечко теплела.

И взгляд смягчался. Лепота!

Давно не ездил "бесплацкартным".

Людей - как в праздник по церквам.

Смешались духи: игр азартных,

И благочестья по углам.

Капризны дети - душновато.

"Амбре" в проход торчащих ног.

Приткнулся каждый, кто как мог.

Не спится, хоть и поздновато.

Жеванья пищи, наконец,

Почти закончился процесс,

Исповедальные беседы

Сливанья тайн души соседу,

Которые забудет он,

Как только выйдет на перрон.

- Должно быть, издавна в России

Всегда нескучно было жить

Под мифом, сладенько-красивым,

Очередным, что предложить

Сумеет вовремя народу

Князь, царь, генсек иль президент:

С переиначкой под момент,

Какую защищать Свободу,

Кого принудить нам ко Братству,

Как нам самим не передраться,

К какому Равенству идем,

Какими миру нам казаться.

Оригинальные мечты

Ее вождей обуревали,

Всегда - глобальной высоты,

Да чтоб весь мир честной спасали.

Святое Завтра - идеал!

Сегодня - как-нибудь прорвемся,

Поголодаем, изорвемся,

Дождемся голыми финал.

Ура? Конечно. А пока, -

Учтя, что цель так далека, -

Как бы украсть и не попасться?

Помрешь ведь, кушая слегка.-

- Забыли бога, святотатцы,

А он сказал: - Не укради!

- А ну, кончайте препираться!

Давайте спать! Ночь впереди.

Как только вам не надоело?

Одно и то же день за днем!

Когда спокойно заживем?!

Когда слова заменим делом.

Ты, провокатор, на бочок!

И больше чтоб - ни-ни! Молчок!

И Вы ложитесь тоже, мама.

А молодежь - она упряма,

Пока ума не наберет,

И душу в кровь не раздерет!

Он помнил этот городочек

Полудеревней у пруда

С десятком "Пиво-воды" "точек",

Не пустовавших никогда,

С музеем чародея звуков

В роскошном парке вековом,

Застывшим в памяти о нем,

Все жаждавшим конца разлуки,

И бесконечнейшим забором,

Встречающим у въезда в город,

С колючей проволокой в рже,

Венчающей его "узором".

Однако же чего-то нет,

Каких-то старых впечатлений.

Слегка в плечо толкнул сосед:

- Вылазь. Заводоуправленье. -

Очнулся. Понял: не трясло,

Шоссе везде - взамен грунтовки,

Нет "экзотичных" остановок,

Убогость местную снесло.

Мордашки детские чисты,

Приличней бабы и просты,

И был автобус не забитым,

И пьяной нету коросты.

В гостиничном просторном холле,

Как встарь, иногородный люд,

Как на контрольной в средней школе,

В анкетах пишет: не верблюд.

Чуть избегли анахронизма

Окрас обоев и паркет.

Но в номере - опять привет

Почти былого аскетизма:

Четыре койки по углам,

Едва заметный, но бедлам

От обитанья взрослых дядей,

Непьющих, но здоровья ради

Употребляющих слегка

От "легкого" до коньяка.

Давненько, видно, перекроен

Был сквер, переходящий в пляж,

Торговой "флорою" освоен

И приспособлен под кураж

Младого ныне поколенья,

Свободного от всяких шор.

Но, Бог избавь, их разговор,

"Свободный", слышать с сожаленьем.

Нам многое в них непонятно,

Манеры не совсем приятны, -

Так мы когда-то старикам

Казались тож "неадекватны".

- Дед на мою скамейку сел! -

Прижалась к бабке озорушка.

- А я... спроситься не успел!

Ты где-то бегаешь, старушка!

- Я не старушка. Мне пять лет.

Меня сто лет зовут Маришка.

- Опять в грязи твои штанишки,

С такой играть не будет дед.

- Мы снова будем их менять?

А ты мне дашь их постирать?

- Помощница! А ну, давай-ка!

Держись за деда! Чисто - мать!

- У нас - так это "грандпроблема":

То ножкой все не попадет,

Потом чего-то там задела,

Потом - все задом наперед.

И тут прикрикнет дочь: - Кулемы!

Быстрее, что ли! Хватит ржать! -

Тут внучка станет хохотать:

- Мы разве лошади? Дед, кто мы?

- А ты придешь к нам завтра с ней?

- Мариш! Вон - мама. Ну - скорей!

Простите. - Что Вы! До свиданья!-

Взаимно вежливо вниманье...

" Однако! В бабке что-то есть

От тех времен, что был я здесь".

Хотелось или не хотелось

Сюда Снежкову приезжать,

Но жизни нить вела Лахесис,

Кто ж смеет Мойре возражать.

Бежать отсюда было горько,

Под улюлюканье "верхов",

Навешавших ему грехов

С Монблан плюс маленькую горку.

Каким для них он только не был

Под этим самым тусклым небом:

Во всем - "гнилой интеллигент",

И прочие "цветные лейблы".

Начальнички его судьбы...

При добровольном заточеньи

На изучение борьбы

Теорий с практикой внедренья...

Загнать зеленого юнца

В безвыходный "ученый" угол

Не составляло им потуги.

Но честь ли это для бойца?

Когда ж с течением времен

В углу уже менялся "он",

По-разному в неловком раже

Являл себя "Наполеон".

Сто способов унизить "знайку":

Оклад, квартира, комсомол,

Моральный облик, слухи, байки,

Знакомства вредные завел,

Беспутничал в командировке,

Пропьянствовал и прогулял,

И в "органы" не сообщал

О несоветской обстановке.

Нажали - дрогнет "верхогляд"?

А лыжи навострил назад?

Не отработал срок - пустое,

Характеристику "герою"

Дадим отличную. И - в зад!...

Все было столько лет назад.

Высокий, стройный, симпатичный,

Шатен, спортсмен и стихоман

Решил поехать, горемычный,

На отработку в глухомань.

Мечтая новые ракеты

И сотворять, и запускать,

Чтоб тайны мира постигать,

Освоить космос и планеты,

Он все хотел бы сам потрогать,

Понять, увериться и строго

Свои познанья оценить

На трудной будущей дороге.

Умом - чуть-чуть идеалист,

Душой - восторженный романтик,

По воспитанью - атеист,

В быту - архисуровый практик,

А вот в любви - глухой профан:

За ручку взял - хотел жениться,

А ей - от скуки порезвиться,

Разрывом кончился роман.

Вторая - с радостью пошла,

И даже сына родила,

Но к окончанью института

Всю душу властностью сожгла.

"Обвешан" песнями, стихами,

И анекдотов багажом,

Весь предан Родине и маме,

Уехать порешил, пижон.

Бежать от бабы осовевшей

Подальше, на подольше, в глушь,

Тогда не понимавший муж:

Нельзя менять детей на женщин,

Свободу, вольные хлеба,

Вина и злата погреба, -

Ничто они в сравненьи с детской

Обидою, что вы не вместе,

И криком: - Папка! - если вдруг

Летит в кольцо отцовских рук.

Дом был почти что двухэтажный:

Полуподвал и бельэтаж.

Для одного - совсем неважно:

Барак, сарай или гараж.

Кровать и столик в комнатушке,

Стул венский довоенных лет,

Для шкафа просто места нет.

И жить семьей в такой клетушке?

А в направленьи написали:

"Квартира". В "кадрах" уверяли, -

Веселый дядя-оптимист:

- Мы новый дом почти что сдали! -

Наврал, бодряк. Второй этаж

Едва закончен у "хрущевки".

Прораб сказал: - Какой монтаж?!

Нет плит и всякой мелочевки...-

"Приехать некуда. Снежков". -

Жене дал Игорь телеграмму.

В письме он успокоил маму:

Добрался, весел, жив-здоров.

"Вот без зарплаты, гражданин, -

Страны великой "мелкий" сын, -

Тоскливо будет целый месяц,

Но, слава Богу, я один".

Два дня дотошно изучал он

"Мурлындии" столичный град,

Где лишь на улице центральной

Дома приличные стоят,

С архитектурным завершеньем

Порталов, портиков, колонн,

И оформлением окон...

Зато повсюду сотворенье

Прямоугольных коробов

Цехов или жилых домов,

Раскрашенных под стать игрушке,

Теснящих темные избушки

Из города - в небытие,

Как память - прошлое твое.

Читальный зал библиотеки

Для Игоря приютом стал,

Пока в его судьбе "огрехи"

Чиновник КГБ искал,

Потенциального "шпиена"

Бояся в нем не прозевать, -

Ведь мог обиду тот держать

В душе на власть за время оно:

Репрессий, обысков, арестов,

Переселений в неизвестность,

Жестокость голодушных лет...

Как только в ВУЗ престижный влез-то?

Откуда мог чиновник знать,

Что никогда не говорила

Неунывающая мать

О страшном прошлом. Лишь твердила:

- Молчи. Старайся промолчать

О том, что знаешь и не знаешь.

Предмет, который изучаешь,

По книжке надо отвечать.

На глупости не возражай.

И никогда не поражай

Учителей материалом,

Что времени покрыла ржа. -

В отъезд его благословляя,

Мать изошлась от тайных слез,

Жестокости не понимая

Взбалмошных юношеских грез,

Куда-то рвущихся на волю

В воображаемый простор,

Ведь там - одной борьбы костер

За быт, за жизнь, за счастья долю.

Таким тихоней был всегда,

А как женился - так беда...

Куда? Зачем? Какого черта?

Без материнского присмотра,

Жены и сына, без друзей?

За что, Господь, все это ей?

Еще "каникулы" тянулись,

Как вдруг пяток таких, как он,

В двухкомнатный "чертог" впихнули -

Вселили в старый "новый" дом.

Три койки - в комнатке побольше,

Две - в комнатенке помельчей.

"Гаванна", кухня - печка в ней.

Стол в кухне, в комнатах - поплоше.

По стулу с тумбочкой на брата.

И не сказать, что тесновато,

Но и простору тоже нет.

Крестили: "Филиал Арбата".

У первой троицы на грех

Фантазий мамам не хватило:

Назвали Игорями всех.

Двум, - Сашкам, - тоже подфартило.

Где столько мальчиков - всегда

Найдутся девочки, однако.

Вахтерши-т, не было, - собаки, -

Ну и, "гуляли" иногда.

Под общежитье новый дом

Был лишь на цикле "нулевом".

Соседи по "хрущевке" молча

Терпели временный содом.

Но, впрочем, очень уважали

"Своих" шумливых Игорьков:

Полы с "Казанским" перестлали,

Всегда был "Питерский" готов

Электро-, радиоприборы

И оживить, и починить,

Сантехнику "перекрутить"

Помог "Московский" очень споро.

И вдруг - неделя тишины:

Ни днем, ни ночью не слышны

Ни под гитару песни звонкой,

Ни твиста ритм, ни взвизг девчонки,

Прижатой парнем невзначай...

Сосед, причин не означай...

Всегда от первого визита

Особо в памяти хранишь

Не мелочевку реквизита,

А дух, значение, престиж...

Ассоциация больницы,

"Дневной" туберкулезный свет,

Значительности дутой след,

Безлико-плоские девицы,

И помещенья без народа,-

Вот впечатления прихода

На фирму в самый первый день

От "книжно-праздничной" свободы.

Не помнит, сколько подписал

Он бланков всяких и бумажек,

В которых чуть не присягал

Всегда во всем стоять на страже:

Не говорить. Не поступать.

Не позволять. В любое время

Беречься "жулика Вотрена",

"Варвар" пытливых избегать,

И легких в поведеньи тож,

Что родину не ставят в грош,

Пытаясь даже при оргазме

Узнать хотя б, куда он вхож...

Лаборатория по сборке.

Короткий беглый променаж

Начальничек скороговоркой

Им прожевал про инструктаж.

Всем завтра быть в командировке.

Наиважнейший госзаказ.

Поможем тем, кто там сейчас,

Чем сможем. Все - по обстановке.

После обеда подписать

Все документы. Справки взять

О допуске. Поменьше шмоток,

Пять дней всего-то. Срок короток.

Сбор у театра в шесть утра.

- В шесть? - Да! Проснетесь, детвора!

В автомобильной индустрии

Любой страны шедевры есть,

Пусть родом и с периферии,

Деды уже, а все им честь.

Элементарные решенья,

Простецкий, вроде, внешний вид,

Но так удачно, ладно сшит

От колеса и до сиденья

Был для российских бездорожий

По компромиссам непохожий

На прочих, - ГАЗ-51, -

Извозчик милостию божьей.

Модификаций без числа

На базе этого "газона"

И в эти дни нам жизнь внесла,

Не говоря про время оно,

Когда новейший грузовоз,

Послушный и рукам мальчишек,

Был для деревни чем-то выше,

Чем просто транспорт и извоз.

Шофер имел авторитет,

Как Бог, герой, Атлант, атлет.

А было богу лет пятнадцать,

Других, после войны-то, нет...

Автобус на шасси "газона"

Отъехал точно. За окном

Мокрель апреля еще сонно

Чуть квокала под колесом.

Носы "клевали" молодые,

Мотор так ровненько ворчал,

Начальник что-то примечал,

Минут пятнадцать, как святые,

В тепле, уюте и молчком.

И вдруг: один, другой толчок.

Тут заорал котом весенним

Мотор, мотнуло на соседей,

Тряхнуло. Снова. Затрясло.

"Куда нас к черту понесло?"

Однажды прорву испытаний

Пройдя, и "бзиков" дикий ряд,

Упрешься в цель. И без рыданий

Смотреть нельзя: во, блин, творят!

Бывает, правда, чуть пореже,

Что удивлен: во, блин, дают!

Ведь и безбожно, черти, пьют,

И технология - как прежде.

Но уж совсем не ожидаешь,

Что все же в жизни повстречаешь

То, от чего ты обомрешь,

И сам себя вдруг потеряешь.

Цех это, или же дворец?

Халаты, шапочки и тапки.

Набор слесарный - как ларец:

Хром, никель, беленькие тряпки.

Пар десять рельсовых путей

Забило, - сколько хватит взгляда,-

Зеленоватенькое "стадо"

Ракетных корпусов. У стен -

Столы стерильной чистоты.

Белеют кабелей жгуты.

Блестят приборы, "приспособы" 1),

Крепеж, какой не видел ты.

Забылось все: дороги тряска,

Гостиничный "казармы" дух,

И улиц грязь, и неувязка

Приезда первого минут,

Унылый внешний вид строений,

И где-то в тайниках души

Уж было начавший душить

Твое решенье червь сомнений.

Какие сказки создают

Те, кто оружие куют,

Какому нету примененья.

Пустил - и светопреставленье.

Погибнет враг - за ним и мы

В объятьях атомной зимы.

1) - приспособления (технический сленг)

Прекрасным поводом к попойке

Всегда в России был почин:

Ты - первый раз в командировке,

Впервые - деньги получил

На жизнь: неделю или месяц -

Не важно, важно - в первый раз.

А если двое-трое вас?

Да в комнате одной вы вместе,

Да незнаком Вам городочек,

Да злой холодный ветерочек

Вдоль улиц сеет дождь и снег, -

Куда ты денешься, дружочек?

К тому ж, тебя не обманул

Вербовщик при распределеньи:

Ты - там, куда тебя тянул

Твой рок, твое предназначенье.

Короче, надо за почин,

За сказку сборочного цеха,

За то, что ты сюда приехал,

За дюжину других причин.

В конце концов, у мужиков

Идет развязка языков

Лишь за распитою бутылкой,

Она прояснит, кто каков.

Поэтому, когда ребята

Решили вместе "посидеть",

У "филиальцев от Арбата"

Вопрос: куда им вечер деть,-

Само собою разрешился.

"Табун" ввалился в магазин

И под улыбки Мнемозин:

- Ах, Петя! Рома! - загрузился.

На вахте - стопочки нашли,

Тарелки, вилки и ножи,

Стаканы для рассола-сока.

И ... европейского Востока

Сыны подняли первый тост:

За фирмы молодой прирост!

Благое время было: в "ящик"

Никто в компаньи не глазел,

Не знал магнитофон хрипящий,

Всяк веселился, как умел.

И были стопочки-закуски -

Командой стопоры убрать,

Контроль над сдержанностью снять

И озабоченностью русской.

Всегда приятно, черт возьми,

Что между разными людьми

Вдруг оживает откровенность,

Как между малыми детьми.

В мужских компаниях тогда

Чуть о работе потолкуют,

И о политике - слегка.

Но анекдотов не минуют.

Годов далеких остряки

Все помнят "оттепель" Хрущева,-

Когда сексотные оковы

Ослабли, словно постромки, -

По феномену, что возрос

На почве наших политгрез:

Ответы хитрого еврея

На глупый или злой вопрос.

"Армянским радио" назвали

Тот ежедневный бурный шквал

Ответов, что нам предлагали

На те вопросы, что задал

Студент, полярник, стюардесса,

Мужчина, женщина, пилот,

Крестьянин, мастер, полиглот,

Профкома члены, поэтесса.

В курилке, транспорте, в быту

Ответов едких остроту

Передавали, как умели,

От смеха плакали, хрипели.

Назавтра - снова телеграф

Народный нес ответов --> [Author:u] кайф.

Откуда только набегает

Народ на яркий огонек?

Похоже, здесь друг друга знает

Всяк обо всех вдоль-поперек.

Лишь в первый час в своей компаньи

Они гоняли анекдот.

И вот - уже сосед идет

По многоспальной их казарме.

Других - с девахами заносит.

Свою бутылку всяк приносит.

Когда ж гитара вдруг "пришла",

Все зашумели: - Ромка! Просим! -

Для вдохновенья пропустив

Со вновь пришедшими стопарик,

Роман на струны опустил

Свои "кувалды": - Ну, очкарик!

Какие песни вы в Москве

Недавно пели? Подыграю.

А может даже, я их знаю?

- Сначала то, что знают все.

- Хитер монтер! Однако - прав. -

Аккорд субдоминантный взяв,

Заждавшихся он в песню вбросил

Про очи черные стремглав.

Звенели тройки с бубенцами,

Дралися двадцать два кота,

В ночи костер светил в тумане,

Шли в путь на долгие года,

Одну на всех делили радость,

Стучит в виске скворчонком боль,

Сидит на нарах, как король,

Нас только трое оставалось,

Поплыл сиреневый туман,

Шагал вперед мой караван,

Идет навстречу санитарка,

Вальс на аллеях старых парка,

Пал Хаз-Булат, пел Дон-Кихот,

Наверно, милый мой идет...

Полувосторженные будни,

Светящий к делу интерес:

Тот замечательно занудный,

Твой самый первый техпроцесс.

Ты, козлик, учишь: хитрый узел

Вот так собрать, поставить - там,

Где быть должно по чертежам,

С узлами прочими в союзе,

Снабдить питающим давленьем,

Электро-, пневмоуправленьем,

Ключом моментным завернуть,

Законтрить все соединенья.

И вдруг - суббота. И в обед

Автобус их домой захватит.

Красавец-цех, физкульт-привет!

Ау, "Арбатские" кровати,

А не продавленный "садок",

С тобой, утопшем, как рыбина:

К утру не разгибаешь спину,

И ноют ноги и "задок".

Совсем ура! - два дня без глаз,

Как будто шарящих по Вас

Отвсюду в этой "микрофлоре",

Так, словно слежка началась.

Его трясло - он спал, вцепившись,

За окантовку впереди.

Четыре дня назад открывший

Чертеж на сборку, навредил

Он делу больше, чем продвинул

Его вперед: то там "прокол",

То тут чего-то не учел,

Там переходы передвинул,

Не ту отвертку подобрал,

В спецификации наврал...

Наставник Генка, - от завода,-

Смеялся: - Ну, нашлют народа!

Чертеж не могут "прососать"!

Казним! Все вновь переписать!

Какую крепенькую молодь

Сажаешь в почву по весне,

И предусмотришь, чтоб не в холод,

И осторожно-ласков с ней.

А все равно назавтра сникнет,

Вживаясь в новую среду,

Пока на помощь не придут

Земля и воздух солнцеликий,

Вода, забота и поддержка.

День-два... Смотри, головку держит!

Листок топорщится смешно,

Вверх потянулся безудержно.

Всяк молодой специалист

Не почитаем местным людом:

Жилье получит, антихрист,

Срок отработал - и отсюда

Сбежит, квартиру обменяв,

В иные города и веси,

Жильцов случайных понавесив

Из нежелательных "застав".

А местный, будь он хоть Ньютон,

В халупе деда обречен

Провесть порою полстолетья,

Покуда въедет в новый дом...

На новостройках коммунизма

В медвежьих и глухих углах

Гораздо больше практицизма:

Приезжи все, во всех умах

Одна забота: заработать,

Из-за чего и потерпеть,

Померзнуть или перепреть,

Да все здоровье не ухлопать.

Вернуться с крепкою мошной,

И на земле, уж не чужой,

Зажить в безбедности, но честно.

С роднею-предками совместно...

Мечты Руси, - иллюзион, -

Сбылись: одна на миллион...

Он чувствовал себя на фирме

Чуть-чуть неловко, как в гостях,

Еще не ведая о ширме

Двойных стандартов на местах,

Границах в личных отношеньях,

И в производственных делах, -

Все было гладко на словах,

Все было мило в окруженьи,

Не столь уж плоские девицы,

И не совсем безлики лица,

Как в первый раз. Но дискомфорт

Во всем, что было иль случится.

Как в первый раз, так и потом

Он от безделья здесь томился.

Смешно: он даже здесь столом

Рабочим так и не разжился.

Полпонедельника - отчет,

А остальная половина -

Совсем обратная картина:

На месяц вновь завод зовет.

Бормочет что-то в нос начлаб:

Тот - в отпуске, а этот - слаб,

У тех вдруг дети разболелись,

Свободных нету даже баб.

И снова утренний автобус

Будил кисельную весну.

Гостиница. Вновь цеха корпус.

А день-то - солнышком блеснул.

Оно ворвалось, как свобода,

И в техбюро. Сквозь все окно.

В обед удары домино -

Как древостольные аккорды.

На бледных лицах у ребят

Чуть уловимые блестят

Улыбки, как от пробужденья

От восьмимесячного тленья

Под серостью, когда трещат

Морозы аж за пятьдесят.

Весна. Как будто все, как прежде.

И в то же время все не так.

Сменить бы что в своей одежде,-

В разнопогодьи - кавардак.

Разбойный лучик разоряет

Сугробы за день, как бандит,

Земля уж кое-где парит,

А к вечеру - мороз гуляет.

В душе какой-то безотчетный

Подъем. Вольготно и свободно.

Куда-то хочется лететь.

Свершить поступок благородный.

Досуг весенний разделил

Всех Игорьков по интересам:

Петрович с Ромкой водку пил,

И влился в местные повесы.

Иваныч закрутил роман,

И так ухаживал красиво,

Так непосредственно и живо,

Что сам уверовал в обман.

А он, Михалыч, почитал

Прогулки или кинозал,

Да в литкружок попал случайно,

Где местный бард себя "казал".

И лишь в субботу возвращаясь

Во свой "Арбатский филиал",

Общенье вместе продолжалось:

Был общим стол, "прикол", "танцзал",

В который быстро превращалась

Квартира их по вечерам,

Где практика инженерам

Совсем другая предлагалась:

Красноречивый интеллект

Направить тонко на проект

Случайной и нежданной страсти,

Неведомой самим напасти,

На миг являвшей яркий свет,

Погаснет - продолженья нет.

Здесь запросто могли явиться

С полдюжины любых "Анют":

Высокорослые девицы,

Чьи ноги от ушей растут.

Малометражки-колобочки,

Среднесерийный плотный штамп,

"Березка", "козочка", "каштан",

Стервозки, маменькины дочки.

Младая педагогов смена,

"Искриночки" пока что сцены,

Строители, пищевики,-

Себе не знающие цену.

Глаза распахнуты насквозь,

Уста дрожат от нетерпенья,

Чуть волноваться началось

Грудей волшебное всхолмленье,

Чарует сопряженьем стан

С крутыми чреслами. И властно

Зовет ко гнету ласк прекрасных,

Слов и одежд сорвав обман.

Увы, увы! Сегодня - та,

С другой назавтра суета,

Через неделю - все по-новой...

В душе пожухла красота.

Любовь как спорт осточертела б,

Когда с Романом и Петром

Они в тот день "опосля" дела

Не посидели бы втроем,

И не пошли б ополоснуться

Подальше на берег пруда,

"Наяд" не встретили б тогда,

Заставивших его "проснуться"

От "амазоночек"-девиц,

Менявших выраженье лиц,

Узнавши после "одеяла",

Что у смазливого "нахала"

Ни намерений, ни мошны,

А их претензии - смешны.

ЕЩЕ В ПРОЕКТЕ МЕД, А ДЕГОТЬ НАГОТОВЕ

Скажи на милость, как она посмела

Ему во снах так часто появляться,

Как в том саду, в одном халате легком,

Накинутом на матовое тело,

Прекраснее, чем мраморная вечность,

Застывшая в музеях Эрмитажа,

Картиннее полотен Третьяковки,

К тому ж в динамике реальной жизни.

Простоволоса, босиком, без грима,

Помады, мазей, красок, маникюра.

Каштановых волос пушистых пряди.

Обычный лоб, чуть в слабых дугах брови.

Ресницы обрамляют нежный отблеск

Спокойных глаз, лукаво светло-карих.

Нос, губы, щеки, мягкий подбородок

В душевно милом комплексе приятны.

А вся - как будто только что из ванной:

Естественна, телесна и желанна,

Чем дарит Бог всех женщин на Земле.

Так почему же э т а, сном владея,

Его уводит от "дежурной" страсти,

Стройней ее и бедрами покруче,

Эффектнее в косметике искусной,

Лукавее "изысканной" натурой,

Игривее и опытом богаче,

Смешливее на "заданную" тему,

Наряднее, особо в выкрутасах?

И почему от первого общенья

Запало в душу э т о впечатленье,

Что знает он ее давным-подавно,

Мечтал об этой встрече, сам не зная,

Того лишь, к а к оно должно свершиться

Судьбы предначертанье роковое?

И сколько э т о будет продолжаться?

Едва он засыпал, как начинался

Очередной спектакль, актеры - те же,

Нюансы, правда, могут быть иными,

Чем это было в тот Великий день.

Какая-то была незащищенность

В ее безмолвных ласках, вынуждая

Ответствовать ей очень осторожно.

И он боялся повредить всю хрупкость

И красоту, гармонию разрушить,

Когда в неотвратимо наступавшем

Блаженстве властнее сжимал в объятьях

Трепещущее откликами тело.

В пучине растворения во плоти

Она была, как дочь великой Геи:

Секунда - вновь в глазах ее широких

И в прелестях, к нему прильнувших страстно,

Такой призыв божественного зова,

Такие пробуждающие силы,

Что все минутой ранее свершенья

Прелюдией лишь кажутся ко действу,

Сейчас проистекающему в деве,

Когда в Любовью созданный комочек

Вдохнется Богом чистая душа.

Он помнит до сих пор неутомимость

Своих мгновенных откликов на ласку,

На тайный импульс глаз ее бесовских,

Прикосновенье, скрытое волненье,

Дыханье, искрометность поцелуев,

Божественного запаха и вида

Разметанные волосы, улыбку,

Флюиды нервных токов этой плоти.

Но после снов, блаженно просыпаясь,

Чем дальше, тем сильней, пусть безотчетно,

Ему хотелось выглянуть за полог,

Пока скрывавший будущее время

Очарованьем, неправдоподобно

Затянутым для жизненных реалий.

Одна и та же сцена и в театре,

И в жизни также требует развитья,

Поступков, действий и общенья словом,

Которые приводят к осмысленью

Зачем все э т о было на Земле?

В ночь перед новою командировкой,

Ворочаясь в кровати "на Арбате",

Он вдруг н е к с т а т и вспомнил, что не знает:

Ни кто она такая, ни откуда,

Ни чем жила до встречи с ним, нетрезвым,

Что делает, что любит, кто родные,

Не замужем ли, может быть, есть дети

(Не с ангелом ведь женщиною стала,

Такою нежной, страстной, Боже правый!).

Вопросы покатились, как арбузы

С машины, борт которой вдруг сорвало.

Все, как один, разбившись на асфальте

И спелым соком обагрив дорогу,

Усеяли ее всю семенами,

Которым суждено, увы, погибнуть.

Расскажет ли о ней он своей маме?

А как теперь с женою обращаться?

Что делать с несмышленышем-сынишкой?

Асфальт, арбузы, сок кроваво-красный...

Привидится ж такое, черт возьми!

Глава 2. Минувших поражений ветераны

На тризне плачевной...

А. С. Пушкин

Трех мужиков заставил "ящик"

Забыть накрытый ими стол,

Подав английский, настоящий

Демократический футбол.

В натуре каждого - мальчишка,

Боготворящий остроту,

И мастерство, и красоту

Игры богатеньких и нищих.

И вместе с толпами народа,

Что на трибунах и в проходах,

Орущий, если фаворит

Красавец-гол "впендюрит" с хода.

Снежков пришел, когда повтор

С различных точек смаковали,

Ворот семиметровых створ

При виде сзади подавали.

В прыжке распластанный вратарь,

"Девятку" так и не доставший,

И именно в нее летящий

Веселый, пестрый, круглый шар.

Как ни желанен результат,

Но ежели его творят

Еще в такой прекрасной форме,-

Блаженен он, велик и свят.

Шок зрителем овладевает,

Грудную клетку сердце рвет,

На эйфории уплывает

Душа в космический полет

На неизвестные орбиты

По неизвестному пути,

Чтоб неизвестно что найти,

Чем тайны были б приоткрыты

Творцов из грубости земной,-

И темной, и вневременной,-

Шедевров красоты движенья

Мяча и тела к достиженью

Банальной цели, вроде бы,

Командной суетной борьбы.

Пока початая бутылка

Болельщиков, теплея, ждет,

И с салом розовым в прожилках

Вполнедоеден бутерброд,

Снежков, зацикленный на прошлом,

Копаясь в памяти своей,

Признал по росчерку бровей,

Поджатью губ, дефектам кожи,

По голосу и впечатленью,

Что оставляет от общенья

Любой из встреченных людей,-

Всех трех соседей окруженья.

Занятно все ж воссоздавать

Сквозь многолетье наслоений

Черты, что начал забывать,

Да со следами изменений.

Но... улыбнулся человек,

Скользнула на жаргоне фраза,

Чуть выше бровь над левым глазом

Вдруг поднялась, иль в щелку век

При смехе видны лишь зрачки...

А если носит он очки,

То по манере их поправки -

Сольются в памяти клочки...

... Последняя минута матча.

Навал. От крика стадион

Зашелся, как ребенок в плаче,

Не крови - гола жаждет он.

Красавца трудно? Хоть урода!

Не в угол? Так хоть между ног!

Сквозь лес команды тел? Но смог

Мяч хоть "пешком" войти б в ворота!

Сбылось! Из тел - куча мала.

Обиду радость обняла.

И вместе покидают поле

Соперники - друзья на воле.

Соперники, а не враги.

Так в жизни б... Боже, помоги!

Высокий и ширококостный

Роман Вдовцов был в детстве хил.

Был в спорте не порфироносным,

Но мяч и плаванье любил.

Зато имел он абсолютный

И даже изощренный слух:

Мелодии структуру, дух

И смысл постичь сиюминутно.

И на гитаре семиструнной

С аранжировкой многотрудной

Такое "выдать" "на гора",-

Сомлеешь, с песни ли, ноктюрна.

В сыром подвале, где они

Так долго с мамой обитали,

Где голодали в дни войны,

Известий с фронта кротко ждали,

Он в одиночества часы

Любил по радио послушать

Тревожащие его душу

Сонаты, оперы, басы.

Заездил старый патефон,

И песен-арий легион

Весь знал до ноточки последней.

Гитарою занялся он.

Самоучители освоив,

Музграмоту переварив,

Как бог владел уже игрою,

Секреты практикой добыв.

Сам - не стремился он на сцену.

Как мать хотела - в институт

Прошел. Ребята позовут,-

Грузил баржи в ночную смену.

На третьем курсе в свой джаз-банд

Привлек ударник - аспирант:

На вечерах играли, свадьбах,

На танцах и мероприятьях.

Аппаратура - медиатр,

Да микрофоны, что хрипят.

Как на деревне первым парнем

Всегда был местный гармонист,

В компаньи малой "дуже гарным"

По городам слыл гитарист.

Душещипательных романсов

И песен лагерно-блатных,

Охальных, грустных и смешных

Податель дерзкий и опасный

В обворожительности скорой,

Легко срывающей затворы,

Запреты, принципы, табу,

Страх осторожности здоровой.

Все вперемешку: анекдот,

Смешные тосты, рюмки, песни,

Дым обольщения плывет

С мелодиями танцев вместе.

Вновь новый профиль и анфас:

На пол-лица глазищи-блюдца,

В которых те ж вопросы бьются,

Что у вчерашней, с щелкой глаз.

Пока манило и влекло,

Бездумно весело число

Их, побежденных, умножалось.

Но как-то раз не повезло.

Нет-нет, все было, как обычно:

Стол, песни-танцы, весь буклет

Страсть нагнетающих привычно

Приемов, нужный комплимент.

Но весь набор дежурной страсти

Так сильно "кадр" очередной

Пленил, должно быть, новизной,

Что соблазнитель сей глазастый

Воспринялся, как Елисей,

Давно так ждущий встречи с ней,

И так "раскиснувший" от силы

Ее пленительных и милых,

"Всесокрушивших" его чар,

Что сразу в нем "взожгли пожар".

- Семен Абрамыч? Как здоровье?

Что договоры не везешь?

- Да со столичного подворья

Никак домой не улизнешь.

Ты дочку, что ли, выдал замуж?

- За охламона из твоих.

- И как наш "фирменный" жених?

- Вдовцов-то? Что уж там куда уж!

Окроме бабского подола

Есть за душой какая школа?

- Начлаб доволен им, завод,

А в жизни... кто не без прикола?

Себя вспомянь, прелюбодей!

Смеешься? Я - раздухарился?

Нет, ты не осуждай детей

За тот котел, где сам сварился.

Директор завтра у себя?

- Да, с новой темою приехал.

- До завтра, Пал Ильич! Успехов!

- Бывай! К обеду ждем тебя...-

"Ишь...Договоры говоришь...

Жил-был Роман Вдовцов. Плохиш.

Да видно "засиделся в девках".

Подкрасим - будет Кибальчиш".

Не разделяют расстоянья

Влиянья власть имущих сил.

Один звонок. И станет Ваня

Иваном пятым на Руси.

Найдут в нем и черты геройства,

Служенья Родине следы,

И многоумные труды,

И об Отчизне беспокойство.

Не из рабочих и крестьян?

Давно уж это не изъян.

Яйцеголовые. Наука.

Ракеты, брат, такая штука,

Что их созданьем управлять

Накладно только через "мать".

Извек чудны дела Господни,

И наказания чудны:

Король моральных дел исподних

И звуков, трепетно грудных,

Парторгом избран отделенья

Почти в две сотни человек.

А что? Специалист из тех,

Кто может грамотно решенья

Не только в стенах института

Найти в критичную минуту,

Но и завод далекий им

Доволен: пашет - фу-ты ну-ты!

В командировке он с Петром

Надрался в зюзю. И поведал:

Как в кабинете был с ковром,

Какую с ним вели беседу.

Что зам. директора у той

Бабенки папа оказался.

Всю биографию дознался.

Альтернативою крутой

Его в момент загнал в тупик...

И - тестем стал садист-старик,

Женою - дочь его, шалава!

К машине, правда, враз привык.

Квартиру видел? Мебель тоже?

Уже приелось все и вся.

Жены смазливенькая рожа.

Воспитывают! "Так нельзя!"

Туды - не лезь, держись ровнее,

Так - в подворотне говорят...

Ну - джентльменский детский сад

И Белоснежка от Диснея!

"Я сам был грешен до жены.

Приходит время - все должны

Чуть поумериться. А если

Блудишь, - так хоть в потайном месте,

Чтоб не тащить скандал в семью..."

Спиноза! Эфиоп твою...!

В эпохи разные и годы

Свой хлеб, и зрелища свои:

Коррида - для одних народов,

Бой гладиаторов - другим.

Своими зрелищами славен

Недавно был и наш народ,

Которому "идти вперед"

"Отрыжки прошлого" мешали.

В "родимых пятнах" - весь изъеден,

С "проклятым прошлого наследьем",

Все давящий в себе раба,

Но чаще все-таки - в соседе.

"Сегодня в "Красном уголке"

Товарищеский суд..." Не слабо!

На человечьем языке:

В партком на мужа "катит" баба.

Мол, пьет, треклятый, каждый день,

Гуляет с ведьмою соседней,

А из зарплаты из последней

Рубля нет дочери своей...

Как интересно! А мужик

Давно с другой живет, привык,

Никак не разведется с первой,

Там - что характер, что язык.

... - У нас сигнал... Моральный облик...

Поправить должен коллектив...

Скажи-ка, половой разбойник,

С чужими бабами ретив,

А со своей не разберется.

Дурной пример для молодых...

Ломали мы и не таких!...

Есть мненье: Пусть к семье вернется! -

Парторг закончил. Все молчат.

Портреты, лозунги висят.

На красной скатерти белеет

Занудство, с коим кто-то смеет

Лезть в душу грязным сапогом...

Блажен, кто с этим незнаком.

По иерархии ступеням

Роман стремительно шагал,

Не убегавший поручений,

По технике - не шаповал.

А раз уж ты теперь чиновник,

Запоминай всяк разговор,

Соображай, с чем "на ковер"

Тебе идти в ближайший вторник.

Знай, кто на что в делах пригоден,

В чем затруднен и не свободен,

Чем приоткрыть души засов,

Кто "смерд" тебе, кто - "Благородье".

Сейчас ему под шестьдесят.

Такой же живчик в разговоре.

Глаза вот только не блестят,

И, видно, нынче не в фаворе.

Иль умер тесть? Иль был прокол?

Или в дележке, в год известный,

Не "хапнул" акций, или в местный

Не влез ни в банк, ни в ООО?

Скорее, темы институт

Не прихватил ни там, ни тут,

Кому теперь нахлебник нужен?

Или сотрудники бегут?

По разговорам судя, прибыл

Заводу что-то предложить.

Но календарный план и прибыль -

Главбух, зануда, стал блажить.

А завтра пятница. Надежды

На подписание - ноль-ноль:

С утра - на вывозе контроль,

"Враги" хоть что-то, а задержат.

За сим - селекторный разбор,

Весьма "культурный" разговор,

В двенадцать "баре" будут кушать.

А там - кто будет его слушать

По мелочи на миллион,

А как НИТИ был кстати б он!

Юмористично, но корректно

Роману мягко возражал

Владимир Марков. Интеллектом

Когда-то в страхе он держал

Все заводское руководство

И юридический отдел,

Когда вершилось много дел,

Невероятных для господства

Во всем двуличного начальства,

Осоловевшего в комчванстве,

Формально правого всегда,

Не терпящего "критиканства";

Орденоносцев до пупка

За счет "дебилов" подчиненных,

"По фазе сдвинутых" слегка,

Одной работой увлеченных,

Нашедших с техникой язык,

Познавших многие законы,

Загадки, мели и препоны,

Ее очередной тупик;

В семейной жизни простаков,

Для жен, детишек - чудаков,

Другим - бессребреников вечных, -

Им мил лишь звон своих оков!

Но с основною массой - худо:

Числом берется результат,

Любой готов удрать отсюда,

Где все - проблемы: детский сад,

Десятилетки нету, ВУЗов,

Лишь при заводе ФЗО,

Из развлечений лишь кино,

С жильем - как по всему Союзу,

В деньгах ограничений нет

Лишь для убийственных ракет,

А для несчастной "социалки",

Как шутится: нули без палки.

Уж кадры местные бегут:

Кто в армию, кто в институт.

Не теремочки среди леса,

Не диво на брегу пруда,

А "писк" жилищного прогресса

В те прохрущевские года.

Крупнопанельные "картины"

На мысль наводят о жилье,

Просторном, теплом. О былье

В уютном гнездышке квартиры.

"Березовка". Одно названье

Наталкивало на признанье,

Что, наконец, до молодых

Начальство снизошло вниманьем.

Володя вез жену и дочь

В тот рай земной на мощном КРАЗе,

На нем лишь можно превозмочь

Последний километр по грязи.

Аляповато крашен дом.

Щербатые крыльца ступени.

Неплоский стык стенных панелей.

Следы строителей кругом.

И марши лестниц, и подъезд -

Для очень стройненьких невест,

Дистрофиков и лиллипутов,

Да всех, кто очень мало ест.

Миниатюрный вход в квартиру

Скорей проход, чем коридор.

Отсек барака на четыре

По десять метров спальных нор.

Промерзнут уличные стены

Зимою местною насквозь,

И отсыреют, как мороз

Умерит злобу в день весенний.

Удобства, сжатые впритир:

Сидячья ванна и сортир.

На трех квадратных метрах кухни

Любой энтузиазм затухнет

У обитающих семей

С оравой маленьких детей.

"В глухой деревне Предуралья,

Известной выпуском ракет,

Которыми так фигурально

Грозился русский президент, -

Бунт молодых специалистов:

Два дня не ходят на завод

Те, кто в "Березовке" живет,

В малометражках коммунистов,

В аду квартирных коммуналок,

Раздоров-распрей, аморалок,

И неурядиц бытовых:

Нехваток, ежедневных пьянок..."

- Как вас для мира Би-би-си

Представило? - спросил инспектор.

- Да пусть себе "поголосит",

Одно вранье, - сказал директор.

Потом взорвался: - Приходил

Ко мне борец народный Марков!

Нет в плане денег для "подарков"!

- А подождать - не убедил?

- Шиш-два! Отец его юрист,

И сын в законах - террорист!

Гражданский кодекс... Уголовный...

В жилищном праве - так артист!

А вы что чешетесь в обкоме?

Пять лет автобусы прошу!

- А как дела на новом доме?

- Никак. Я фонды не рожу.

- Пиши: дорога - до июля,

До сентября - достроить дом

И в нем "березовский дурдом"

Порасселить... - А как приму я

Полсотню едущих спецов?!

- Придумаем, в конце концов...

- А с Марковым? Прогнать на волю?

- Ну, я тебя тут не неволю,

Но чем скорей исчезнет он...

- Быстрей на нас найдет закон!

То комсомольское собранье

Легендами пообросло,

С враньем, восторгом, правдой, бранью,

Сужденьем басенных ослов.

А факты... Часто до поселка

Дойти автобусам мешал

То возраст их, то снежный вал,

Мороз отчаянный и колкий,

Весной и осенью - грязища,

Ухабы летом и пылища,

С похмелья никакой шофер,-

Причины каждый раз отыщут.

В тот день не принял детский сад

Детей. Полопалися трубы.

Пришли с ребятками назад

Интеллигентки, "лаясь" грубо.

Как на работу выходить?

В квартирах кинули на пальцах:

Кому из четырех страдалиц

С мальцами хоровод водить?

А тут автобусы не шли.

И как к работе ни нежны

Патриотические чувства,

При минус пятьдесят пошли

К заводу только старожилы,

И то - одни лишь мужики.

За опозданье обложили

Их матерками: - Вы кивки

И на мороз и на автобус

Себе оставьте для жены.

Где остальные все? Они

Не вышли? Это что за фокус? -

Всех матерящих поддержал

Руководящий персонал:

Зарплаты-премий за прогулы

Лишили всех, кто посягнули

На распорядок и режим:

Сорвали план! ЧП! Вяжи!

По комсомольскому Уставу

В жилых домах "ячеек" нет:

Нет пенсионного состава

На возраст в двадцать восемь лет.

Но если в этом отношеньи

Нельзя Устав переступать,

То можно всех жильцов собрать,

И именем их - порученье

Дать комсомольцам на походы

В райкомы города, завода,

В обком республики - найти

Участие к своим невзгодам.

Однажды раннею весной, -

За год до вражеского гласа, -

На той поляночке лесной,

Где вся толпа в теченье часа

Ждала того, кто не придет,

Ждала того, что не приедет,

И возбужденные соседи

Кляли начальство и завод,

Вот тут идея и всплыла.

Сторонников приобрела.

Собрались вечером, кто верил,

Что вместо слов нужны дела.

У нас в стране: подашь идею,

Повесит на тебя ж народ

Ее в реальность воплощенье,

А сам и глазом не сморгнет.

Пробьешь - найдут свое участье

Все, даже кто не знал о том.

Не выйдет - скажет всяк потом:

"Я ж говорил, что все напрасно!"

Однако, хилый "Протокол..."

Есть мненье тех, кто поборол

В себе пустое безразличье

И подписью своею личной

Вдруг в Д о к у м е н т облек слова,

И право дал "качать права".

Воспитанник жреца Фемиды,

Володя долго подбирал

Законодательства всех видов,

Фактический материал,

Следы любых телодвижений

Завкома, партии, низов,

Администрации, тузов,

Правительственных окружений,

Постановления комиссий,

Разборки жизненных коллизий,

Колдоговоры ближних лет,

Рекомендации ревизий.

Досье до папки доросло.

И если б вдруг случилось чудо

И до министра б вознесло

Володьку тайною причудой,

То кое-что из мелочей

Добыв до полноты картины,

Он прояснил бы все причины

Того, что тысяча людей

Была затолкана в дома,

Проект которых - суть тюрьма,

Иль дом приюта престарелых,

Больных, иль выживших с ума.

Интуитивно добавляя

К пробелам логику страны,

Динамика была такая:

От денег, что пойти должны

На городок специалистов,

Всяк откусил кусочек "свой":

Республиканский, городской,

Партийный, комсомольский...Чистой

Осталась сумма на проект,

В котором и в помине нет

Созданья пусть и не просторных,

Но минимальных хоть по нормам

Квартир, в которых можно жить,

А не в отчаяньи блажить.

Завод сперва сопротивлялся.

Директор прилетал в Москву.

Но к Предсовмину не прорвался.

В ЦК республики - рискнул.

- ...Ищи резервы разрешенья

Возникших временно проблем...

А молодежь прекрасна тем,

Что нас поймет, и все стремленья

Направит на защиту мира.

Ну а потом - и о квартирах

Удобных можно помечтать.

А вот детсад - ты прав, проныра...-

В рекордный срок построив цех

Домостроительных панелей,

И в темпах, удививших всех,

Под взвизг обкома менестрелей

В дом первый поселили тех,

Кто в частном секторе ютился,

Из местных - кто "вчера" женился.

Виват, Виктория! И грех.

...В четвертый дом абориген

Уже не рвался в тесный плен.

Лишь молодых специалистов

Вселяли, тож не без проблем.

На городок закрыли смету,

Весной дорогу "бросив" в грязь.

Прошло коротенькое лето, -

И эпопея началась.

Четыре года аккуратно

Щебенкой ямочки забьют

Весной. К зиме вновь разобьют

И дай-то Бог, чтоб адекватно.

Вновь пункт попал в колдоговор.

Щебенку вновь шофер припер.

Зимой автобусы из строя

Выходят через месяц-двое,

А летом вечно денег нет

На тот злосчастный километр.

- Скажи, Владимир, если завтра

Опять автобус не придет,

Что сделают твои ребята?

- Почти что весь "колхоз" придет.

- А почему это: почти что?

- Детсад. Куда детей девать?

- Прости. Чухнов! Успели сдать?

Не щебечи! Доложишь лично!...

Так. Ну а, что Вы "накопали"

В тех документах, что попали

Вам на глаза? Кто показал

Их Вам? В каком таком подвале? -

Володя юмор поддержал:

- Ко мне во сне явилась Гера.

Рассказ богини содержал

Анализ жизни инженера.

- В "Березовке"? - Я в ней живу.

- И были выводы-итоги?

- Они ж всю правду знают, боги,

А мы лишь бредим наяву.

- Есть что-нибудь и про завод?

Администрацию, народ?

В чем виноваты перед Вами

Те, кто вам жизни не дает?

- Я буду только лишь о деле.

Был изменен проект. Завод

Был против. Не уразумели

В ЦК его людских забот.

Теперь он крайний. Нарушает

Жилищный Кодекс по статьям, -

Каким - юристы скажут Вам, -

И ноль чего предпринимает

Жильцов взять на переучет,

Чтоб медицине под расчет

Сдать комплекс под Дома приюта,

Когда отселят всех оттуда.

В такой концепции вопрос

Поймут ЦК и Совнархоз...

С розовощеким идеалом

От воспитания и книг

Сергей Каргин не стал нахалом, -

Был безнадежным ученик.

Он добросовестно батрачил,

Как остальное большинство,

На тех, кого "наверх" взнесло,

Но кто уж не был однозначно

Ни в деле - революционером,

Ни в мысли - автором-премьером,

Ни в сумасбродстве перспектив -

Копателем и пионером.

Зачем? Когда есть Каргины.

Дисциплинированы, четки,

Как исполнители сильны,

Не лишены практичной сметки,

Коммуникабельны, просты,

Трудолюбивы, бескорыстны,

В догадках и наитьи быстры,

От двоедушия чисты.

Когда начальник зело крут

В "упертости", чуть-чуть соврут:

Бывает, что иную правду

В высоких сферах не поймут.

Непрезентабельны их просьбы,

Неприхотлив и скромен быт,

Претензии довольно просты,

А на превратности судьбы

Глядят с простецким оптимизмом,

Той убежденности полны,

Что только б не было войны,

Все остальные катаклизмы

Они, даст Бог, переживут,

Все перетерпят-перетрут,

Ведь их родным в войне прошедшей

Хлебнуть пришлось куда похлеще:

Разрухи, голода, смертей,

Несчастья пережить детей.

Их мненья редко отличались

От тех, что в радиоэфир

Или в газетах извещались

На весь Союз и прочий мир.

Они сплоченным монолитом

Торили в будущее путь,

Казалось, чтобы их свернуть

Не рождено космополита.

Казалось, было безграничным

Доверие к властям столичным,

И лютой ненависть к врагам,

Мешавшим, вечно, жить прилично.

Поэтому их удивлял

"Копавший" "против власти" Марков,

А вот Вдовцов не доставлял

Терзаний нравственных от актов,

Вершившихся на их глазах

То с тем, то с этим патриотом,

Вдруг отступившим от чего-то,

Не давшим враз "по тормозам".

Едва понятен и Снежков,

С сарказмом всех его стишков,

С восторженностью слов "свобода",

"Права", "достоинство", - смешно.

По Конституции Советской

Все это писано давно,

И даже школьникам известно:

Врет заграничное кино.

О благочинии в заботе

Иной ретивый патриот, -

Бессребреный Искариот, -

"Стучал" тихонько на работе.

Вот этот - на него. Не нов.

Стучавших на друзей ослов

Во множестве по разным странам.

Почти во всех, что очень странно,

Но факт имеет место быть.

Куда деваться. С этим жить.

На очереди у Вдовцова

Каргин был в партию вступить.

Успел, должно быть, все основы

Под путь в начальство заложить.

Сейчас коммерческий директор.

Республиканский госзавод.

С ним договор на электрод,

Материалов целый сектор.

Их поставлял сюда он раньше.

Да цены стали слишком "краше",

"Возник" снабженец, плановик,

Начальство кривится постарше.

Слегка развязный разговор.

Довольно грузная фигура.

Но сохранились с давних пор

И старый статус, и культура.

"Пел" политический пассаж

Изо вчерашней "Комсомолки",

Да прорицанье богомолки,

Давно уж вышедшей в тираж.

Дух и патетика иных

Спасателей краев родных,

Все знающих, что надо делать,

"Отцов" реформ очередных...

- Ну, вы, радетели отчизны,

Пора бы вспомнить и про стол.

А как Вас? - Игорь. - Без капризов

До кучи? - Разве за футбол...

- Роман, Серега, наливайте!

Давайте, братцы, за завод:

Пока хоть как-то он живет,

Живем и мы. Вот так. Бывайте! -

Меж первой рюмкой и второй

Просвет почти что никакой,

На третьей кончилась бутылка.

Пол-литра Игоря с ухмылкой

Роман взял в руки и "проник":

- Везет же людям! Пьют "Родник"!

- Простите! Академик Марков?

- Да. - К телефону просят Вас.

- Спасибо, милая Одарка!

Скажи, как точен, Фантомас! -

Минуты три, и он вернулся:

- Романэ! Твой вопрос решен.

С Серегой туже. Сей пижон

Уж больно круто замахнулся.

Порастряси, дружок, запасы,

Процентов десять сбрось-ка сразу,

Да пять, когда начнется торг.

Хвалы не слышу, папуасы.

- Всегда гигант...- Не я, а он.

Ютились вместе. Примем в гости?

- Какой вопрос! Что пьет Нерон?

- Скорей, Эзоп... Да Генка Костин!

- Из сборочного техбюро?

Два ВУЗа, долго не женился?

- Он внуками уже разжился,

Не то, что вы, хилой народ.

Э-э-х! Сбросить бы хоть двадцать лет!

- Роман достал бы инструмент,

Да потревожил бы былое.

Какой бы был у нас банкет!

- Пошли бы к девкам по сараям...-

Тут хохот комнату потряс.

Стучится кастелянша Рая:

- К Вам гость, - и отошла, крестясь.

- Меня бы тоже посмешили!

- Учитесь! Выглядит, как ферт!

Садись! "Кристалл - Родник - Дербент"?

Мы, ждамши, чутка согрешили.

Роман "по бабам" предложил,

И всех от смеха "уложил".

- Придется выпить за красавиц!

- Ну, как там внук: крикун, заспанец?

- Проснется, титьку пососет,

Обдуется - опять уснет.

Да, это был тот самый Гена,

Наставник-сборщик заводской.

Когда б не голос, перемена

Во внешности была такой,

Что в лысом франтоватом мэтре

Изготовления ракет

Чуть восстанавливался след

Вихрастого интеллигента,

Восторженного в постиженьи

Парадоксальных разрешений

Коллизий жизни и наук

И философских рассуждений.

Он проработал первый год,

Пытливо "шляясь" по заводу,

По городку, и в культпоход

В любое время и погоду.

Запомнил тысячи имен,

И тьму невероятных фактов,

Событий, мнений и экстрактов

Учений, доводов сторон.

Чтоб обобщения аспект

Имел "железный инструмент",

Он математики заочный

Блестяще кончил факультет.

Он с Марковым в одном "загоне"

"Березовки" промыкал год,

Пока на вежливом жаргоне

На частный сектор их завод

Не попросил уйти, "уродов",

Кто свои подписи не снял

Под "Протоколом...", что являл

Основу Марковских походов.

Из комсомола вышиб вон

Райком две пары, что закон

"Соцобщежития" презрели

(Уж больно умные, злодеи!),

Да разрази их всех чума,

Спецов от Бога и ума!

Что вспоминается о прошлом

В компании солидных лиц?

Из биографии - восторжен

Лишь детства ослепивший блиц.

О юношеских заблужденьях,

"Поре мечтаний и любви,

Пожаре молодой крови",

И безотчетности стремлений

К мечтам, крылатым, благородным,

Прекрасным, одухотворенным

("Идейным" - буркнут старики) -

Молчат, обычно. Неудобно.

Все остальное - сухота:

Суть излагаемых событий,

Причин несчастий нагота,

И подноготная прикрытий:

Миф трансплантации идей,

Звон политических амбиций,

Столб устоявшихся традиций,

Соль поведения людей.

О женщинах - лишь анекдот

(Болезни, возраст уж не тот,

А то, что есть, пусть будет в тайне,

Кто бы ни слушал - не поймет).

Часами и без остановки

О внуках могут говорить:

О поведеньи их, сноровке,

Что ухитрились натворить,

Болезнях и ночах бессонных,

О нежно-сладком языке, -

Шедевров речи роднике, -

И достижениях весомых

В рисунке, чтении, письме,

Фантазий вечных новизне,

Любви к собакам-кошкам-мышкам,

О коих сказки еле слышно

Устанешь им порой читать,

Покуда не уложишь спать.

И все же в разговор о прошлом

Слегка поддавших мужиков

Политика ворвалась мощно:

"Комуч", "Союз фронтовиков",

Мятеж, чехословацкий корпус,

Продармия и продналог,

Разверстка, трупы вдоль дорог,

И тех времен вождистский опус.

Гниенье и пожары хлеба,

Наваленного прям под небом,

Насилие и произвол,

Кошмаров быль и жизни небыль;

Законы Божии поправ

Во имя будущего рая,

В огонь идейного костра

В закланье, - не переставая, -

Чужие жизни и добро,

Плоды земли, труда и пота, -

Шла сатанинская работа,

Взимался "схемности" оброк;

Четыре поколенья бойнь,

Разрух, репрессий и трех войн...

И что же там, в "сухом остатке"?

Теперь божественный огонь,

Горящий лишь для ублаженья

Тех, кто и так был наверху,

"Ум, честь и совесть", убежденья

Сменил на церковь и кирху?

За все-то годы перестройки:

Свободы - разве помирать,

Товаров - чем приобретать,

Полнее жизнь - чем на помойке?

- Володя, что-то ты молчишь.

- Из партии не исключишь?

- Но ты, насколько мне известно,...

- Не абонировал в ней место...

Так хочешь правду "до руды",

Или от правды пару дыр?

СВЯТЫХ ПРОВОЗГЛАШЕНИЙ УТОПИЧНОСТЬ

Когда я в "Менделеевке"1) учился

Уменью предсказать исход реакций,

К известному коварству радикалов

Как к женщине капризной относиться, -

Мне дед, пресветлой памяти покойник,

Все вспоминался с хитрецой простецкой:

" Меж мной и Богом, - говорил лукавец, -

Здесь, на Земле, посредники потребны.

Один - духовник. А второй - блюститель

Спокойствия и мира, и порядка.

Тогда-то, в поте хлеб свой добывая,

И оку государеву воздам я,

И старому и малому в семействе,

И божьим слугам на земные нужды.

Кто б ни нарушил этот распорядок:

Я, леностью своей и праздноблудством,

Посредники, по жадности и дури,

Ворог - по зависти, Господь - со скуки, -

Исход один - все время отметет".

Вот о восстаньях в городах Поволжья,

Прикамья говорили вы так страстно.

Недавно появились изысканья

По тем событьям, драматично-горьким...

Так дед про лозунг "Фабрики - рабочим!"

Сказал: "Крылова, что ли, не читали?"

Не взял завода, лозунга, винтовки,

А в цехе все на мастера "батрачил".

А что же лозунг? Так помре, дурацкий?

Нет, через восемьдесят лет "сработал"!

Попробовали! И опять в России!

В Кузбассе, Воркуте, Донбассе - в шахтах,

Заводе авиации - в Самаре,...

Перечислять - с ума сойдешь от злости!

От смут, шатаний, глупости всевластной,

Шарахаемся, всуе не гнушаясь

Ни барабанным боем популизма,

Ни полусгнившим вшивым идеалом

Эсеров, белых, красных - все равно!

1) Московский химико-технологический институт им. Д. И. Менделеева

Трехлетье споров: повзрослевший инок,

Седой отец и дед, еще в сознаньи,

Российской жизни "милые" контрасты

Официоза с явью разбирали.

Неэффективность всяких институтов

Хозяйства, власти, судопроизводства.

Двуличье, воровство, дороги, пьянство,

Разрывов бездны бедности с богатством.

Науки пьедесталы. Небесспорность

Ее адептов лозунгов известных:

"Победы" человека над природой,

"Завоеванье космоса", в котором

Ни Бога, ни ответов на вопросы

В чем жизни смысл, и для чего страданья.

И выкарабкается ль вновь Россия, -

Нелепая в медлительности вечной

И страшная в инерции разгона, -

За счет ресурсов матушки-природы,

Загаженной, как общий туалет.

Но дело, в общем, даже не в России.

Святых провозглашений у т о п и ч н о с т ь,-

От заповедей Божьих начиная,-

Внушалась людям на Земле извечно.

Каков Господь, таков и проповедник:

Любить - бездумно, верить - безоглядно

За два тысячелетья призывая,

Чего добились? Двух всемирных боен?

Помимо тех, кто только по наследству

Наместниками Бога становились,

Помазанником божьим объявлялся

Тот, кто вершины высшей светской власти

В интригах подковерных добивался.

И кто же "вел вперед" свои народы?

Цари и императоры, генсеки,

Нацисты, президенты, генералы, -

А в Африке так даже людоеды, -

У каждого своя "программа", цели,

Понятие о счастьи, и свой Бог.

А кто формировал эти программы,

Понятия и цели? А устои?

Мор-Смит-Маркс-Энгельс-Ленин-Сталин-Тэтчер?

Такое впечатленье, что у Бога

Ни опыта людского общежитья,

Ни умеренья жадности и страсти

Когда-то им же созданных творений -

И не было, и нет, да и не будет.

Все больше уверяешься, что бросил

На произвол судьбы он эту Землю,

Где "метод тыка" к цели не приводит,

Эксперименты - слишком кровожадны,

Где все ему поют осанны-оды,

Пока во храме р о с к о ш ь созерцают.

А ведь она постыдна при сравненьи

С реальностью их жизни, мутно-серой,

Существованьем, для л ю д е й порочным,

С неотмолимыми души грехами...

Так в чем спасенье наше - не плошать?!

Не знаю, буду ли прощен я Богом.

Эт-ка, всю жизнь не лез к нему ни с просьбой,

Ни с жалобой. Мы только договоры

Нечасто заключали полюбовно:

Свершится если нужное событье,

Я отправляюсь в церковь ставить свечку.

А так как Николай-Богоугодник

Способствует делам - ему и почесть.

И нехристю сходили прегрешенья,

Хоть ни одной молитвы я не знаю,

Как гражданин в законопослушаньи,

В ладу с официальным наставленьем,

Почти впрямую Бога запрещавшим,

Которое ... в момент вдруг испарилось.

А главные еретики во власти,

Свернув глумленье над душой и церквью,

В смиренных прихожан попревращались,

При Крестном ходе свечки заслоняют,

Чтоб не задуло "ветром перемен"...

Глава 3. СТРАСТЕЙ ДОРОГИ И ИСХОДЫ

Поверь, мой друг, страданье нужно нам...

Е. Баратынский

Склонялось солнце к горизонту,

Слепя дорожкой по воде.

К гуляющему демимонду,

Довольно скучному везде,

Прибавился разнообразный

Праздношатающийся люд,

Которого нигде не ждут

И в этот летний вечер красный.

Была свободною скамейка,

Где днем былая чародейка

Кого-то в шмыгнувших годах

Явилась с внучечкою мельком.

Прошло всего-то... пять часов.

За это время, - он уверен,-

Всяк прибывший сюда Ясон

Был "вычислен" по намереньям.

И если это интерес

Медее местной представляло,

Она об этом узнавала,

Как связи позволял прогресс.

Пока есть час до темноты,

Узнав о том, что это ты,

Она придет сюда, забросив

Домашних вечных дел труды.

Ну не взыграет ретивое,

Так любопытство победит!

Желанье, женское такое,

Поупрекать тебя, бандит,

В мужской неверности извечной,

В серьезных молодых грехах,

В постыдных от нее бегах,

В молчаньи долгом бессердечном.

Возможен и рассказ о "нем",

О муже, - мертвом иль живом,-

Которого хоть не любила,

Но так при нем все складно было,

Иль остается до сих пор...

Рассказ, обида, иль укор?

Что нам пословицы народа

И мудрость старых чудаков,

Когда играет в нас природа,

И ты силен, красив, здоров?

Когда желанием минутным

Так сильно ты разгорячен,

Что на успех лишь обречен

Твой каждый шаг, и все - нетрудно.

Все - достижимо и возможно,

Непринужденно и несложно,

И все препятствия круша,

"В гробу ты видел" осторожность!

Однако. Слишком захотел

Что сделать, иль кого увидеть,

Как тут же сонм случайных дел

Навалит на тебя провидец.

В командировку отошлет,

Куда тебе совсем не надо,

Сместит желанную отраду,

И предвкушение сожжет.

А времени тяжелый пресс

Расплющить может интерес

К чему угодно - до забвенья.

А там... пошел другой процесс...

С каким желанием наивным

Спешил в очередной вояж

Снежков: где терем девы дивной?

Каков вкруг феи антураж?

Но... не дал Бог в тот раз им встречи.

Облазил Игорь городок

Раз десять вдоль и поперек,

И где был только ни замечен!

- Кого ты ищешь? - вдруг спросил

Его редактор, - столько сил

И времени убил в шатаньях.

Уж не Виталия в мечтаньях?

- Ты Мессинг? - Местный я, чудак!

Все знаю. И про всех. Вот так.

- Виталия... Назвалась: Галя.

- Обычный девичий прием.

На дне рождения гуляли,

Когда купались вы втроем.

Как женщина - всегда артистка,

Умеет выглядеть, как все.

Богатство возрастов в лице:

От девочки до бабы истой.

- Мне показалось - ей за тридцать.

- Знато-ок... Да, может получиться,

Покажется и сорок лет,

И двадцать тоже. Как напиться.

С моею дочерью они

Учились вместе восемь классов,

А в музкружке почти все дни

Так пели звонко и согласно.

В пятнадцать лет еще дички,

Чуть плосколицы, угловаты,

Застенчивы и простоваты, -

Жестокой жизни новички.

В девятом классе - поворот.

В "рабы" Виталия идет:

Вертеть в бумажку карамельку

Вручную, целый длинный год.

- Отец в войну погиб, должно быть?

- Нет, жив отец был и здоров.

Куражился. Кругом - зазнобы.

Один "петух" на сто дворов.

В войну по брони оставался

Он на заводе, как начпрод.

Ну а потом узнал народ,

Что Владька-то - проворовался.

Но тут пришел войне конец.

Рабочим в цехе удалец

Пристроился. Одна зарплата.

Для одного-то маловато,

Ведь раньше был и сыт, и пьян,

Нос в табаке, в руках баян.

- Стал пить? - Да нет. Сумел решиться

Свой "пятистенок" поменять

На меньший дом, но чтоб разжиться

Землей на соток двадцать пять.

В колхозе ближнем агронома

Слегка подпаивал, пока

Советами тот помогал

Земельные познать каноны.

Буквально первым урожаем

Всех удивил. Зауважали.

Вот торговать он не умел -

Все старшенькую отряжали.

- А сколько было их в семье?

- В войну и до войны родилось

Шесть дочек. Три - уже в земле.

Три выросли. Но так случилось,

Что не любила муженька

Забитая его Любаша.

А замуж шла - была покраше

Любых красавиц городка.

Насколько сладким был баян,

Настолько груб стал муж-буян,

Ревнивец, сластолюб и бабник,

Драчун и просто хулиган.

Поторговав на рынке с годик,

Старшая замуж убегла.

Мать постояла на народе,

Проторговалась. И слегла.

В болезни красота померкла.

Вот тут-то Владька и запил.

Виталия, что было сил,

За мать вертелася, как белка.

Тогда-то вот, почти дитя,

О рынке просьбы отметя,

Работать начала. Конфеты.

Там мясокомбинат - котлеты,

На формах с фаршем лоскутки

Примерзшей кожи с рук ярки.

- Жалели рукавиц, подонки?

- В них тяжкой формы не поднять:

Скользят девчоночьи ручонки,

А грузчиков - откуда взять?

Зато при самой злой охране

Все умудрялись выносить:

Фарш, мясо, палки колбасы.

Как - уточнять давай не станем.

Еще годок прошел до лета.

И вдруг все бросила Одетта.

- Прихода Зигфрида ждала?

И? - Дождалась, хоть не поэта.

Когда-то, как Заказчик, он

Служил здесь в воинской приемке.

Лицом, конечно, не с икон,

При малом росте телом "емкий".

Пришел приказ: отбыть в Шверин

Для прохожденья новой службы.

При этом быть семейным нужно.

Недельный срок. А он - один.

В уме знакомых перебрав,

Ракетных войск младой "Зуав"

С избранницей играет свадьбу,

Друг друга толком не узнав.

Подруга словно ошалела,

Попав в Европу. При деньгах,

Свободном времени, без дела,

По службе муж весь день в бегах,

Сдав на права, его машиной

Распоряжается она,

Квартира в центре. Сатана -

Сам-друг для изысков. Малина.

Пять лет промучился он с ней.

И к замполиту. - Ну, злодей,

Нашел себе ты побрякушку!

А может, чуть побьешь кукушку?

Спроворишь деток?... Не сердись:

Как разведешься, так вернись.

- Опустим злоключенья Мавра.

Виталия - его жена?

- Сегодня - да. - Не понял... - Завтра

Разводится с ним и она.

- В теоретическом понятьи?

- Нет, в фигуральном. Завтра суд.

Республиканский. - Затрясут

Белье чужое. Ну, занятье!

- Не будет этого, дурашка.

Как взглянут на ее мордашку,

Да на его солидный вид, -

Все станет ясно без бумажки.

- И эта от Европы - в транс,

Едва в Германию попала?

- Двадцатилетний диссонанс

Годов: семья не прозвучала.

Примерно год, как пробыла

В цивилизации Цирцея.

Пусть гарнизон не эмпиреи,

Она богиней в нем слыла.

И кто бы знал, как в их семье

Могло сложиться. Только ей

Пришла о папе телеграмма.

Дочь кинулась домой скорей.

Отец ее замерз по пьяни.

Она рвалась к дню похорон.

Но от любой из двух Германий

И далеко, и тьма препон.

Сестра. Растерянная мама.

Как можно было бросить их?

Дом в ожидании притих.

В углах нужда. Прекрасна дама.

Два месяца в учениках.

Телеграфистка - просто ах!

Не мымра - повезет и с мужем,

А этот старец ей не нужен,

С богатой, сытою страной,

Но без родных людей - тюрьмой.

Порою нам себя так жалко:

В силках свалившихся проблем

Запуталась воображалка,

Или расквасилась совсем.

Не видишь выхода простого

Из сумрачного бытия.

Грызет сомнения змея,

Душа в предчувствии дурного.

Посмотришь в зеркало. О, Боже!

Морщинки новые, похоже.

В глазах ни мысли, ни огня,

Неужто я - вот эта рожа?...

В тот день не мог Снежков заснуть,

Те ручки формы представляя,

На каждой - кожи полосу.

Ладошки, кровью наполняя,

Саднит. Сукровица в момент -

Морозом схваченная корка.

В цеху - товарка-тараторка:

- Терпи уж, тяжелоатлет! -

Боль, слезы, хохот. Бригадир

Орет, как радиокумир:

- Талдычишь вам: по две на форму!

Не цех, какой-то "Детский мир"!...

А вечно русские мотивы:

Когда кормилец "ни в дугу",

Сховались бабы, еле живы,

Чтоб не попасться мужику

Под мутный взгляд, или под руку,

Хватающую все подряд.

"Когда ж угомонится, гад?

За что, Господь, нам эту муку?"

И вдруг Господь освободил.

Душа - пуста. И столько сил

Теперь уносит бытовуха,

Дом, огород... Везде разруха.

Все дочки замуж норовят.

"И смертью отомстил всем, кат!"

Мечтать не вредно, вдруг да станет

Реальным розовый пузырь.

Конечно, если не "достанет"

Тебя ни жизнь, ни "командир".

В мечтах в субботу возвращаясь

В свободнонравный "филиал",

Увидел он: Господь "достал"

Его женою. Улыбаясь,

Она приветствовала мило

Компанию, что привалила,

И не просила ничего, -

Но всех ребят как будто смыло.

Железна логика у всех

В душе властолюбивых женщин:

Возможен только там успех,

Где их совет услышан вещий.

А в ссоре ли она с родней,

Иль муж, не слушая, кривится, -

Так может всякое случиться

При этой жизни заводной.

А опыт промахов былых

Не шлет тревожных позывных

Сиюминутным наставленьям,

Что льются с нежных уст козлих.

Что мужику до содержанья

Того, что баба говорит,

Когда возможно воздержанье

Прервать сей миг, душа горит.

Потом. Потом дела, рассказы

Пойдут за кухонным столом,

Неважно, что стоит на нем,

Вот только выпить что-то сразу,

Чем попадется закусить,

И разрешенья не просить

На повторенье всего круга,

Соскучилась ведь и супруга,

Да подремать хоть пять минут,

Придут ребята - не дадут.

Уверовав, должно быть, в силу

Возобновленных страстью чар,

Спешит к семейному кормилу

Супруга, словно на базар.

Вновь зазвучали наставленья

Между вопросами о том:

- А это что за странный дом?

А это чахлое строенье?

А сколько в городе заводов?

А ездил здесь он на природу?

Кто в гости вечером придет

Сегодня, много ли народу?

Тебе достаточно три дня,

Чтобы уволиться отсюда?

- Опять решила за меня?

А вот возьму, да и не буду!

- Тогда...Как мне в аэропорт

Отсюда лучше добираться?

Мне незачем здесь оставаться!

- Такси! Сгоняешь?... Так, вперед?

- Чудовище! Ну, погоди! -

Треск дверцы. Он стоит один.

"Билет обратный есть, должно быть, -

Подумалось, - что ж впереди?"...

...Как на мелованной бумаге

Солиден Министерский бланк!

О чем там? А, о бедолаге,

Проштрафившемся дерзко так,

Что: "... отменяется решенье

По исходящему от нас

За номером..." Так, ловелас.

Расплата за сопротивленье

Такой супруге деловой.

Теперь три года здесь повой.

В отделе новость: по приказу

На месяц едет он, проказа,

Помочь сельчанину собрать

Что родила Землица-мать.

Когда бы не терять в зарплате,

То от рабочей суеты,

Готовый к вилам и лопате,

На лоно русской красоты

Всяк с удовольствием умчался б,

Покинув грохот городской,

Дым, пыль, порядок заводской,

И все, с чем на работе знался.

Размял затекшие суставы,

Все члены, мускулы, - и право, -

Природе отдавался весь,

Пусть уставал за день на славу.

И хоть некстати, он в пути.

Пока асфальт - дремал в дороге,

Проселком начало трясти -

С соседом поболтал немного.

Тот все о танках говорил,

Гидросистемах управленья,

Особенностях торможенья,

О сотнях лошадиных сил.

Но, как любой из мужиков,

От всех материй и штыков

К рассказам перешел "о бабах",

И здесь по-своему был "нов"...

Давненько не был он в деревне,

Почти отвык от тишины,

Гусей, коров, домишек древних,

И просторечья старины,

Граблей и вил, и травостоя,

Стерни и пашни черноты,

Высокой сини чистоты,

И состояния покоя,

Когда не пьет тебя комар,

Не обжигает летний жар,

И тварь какая, или муха

Не залезает в нос и ухо,

Да не доносит ветерок

Наш терпкий русский матерок.

Цивилизацию приемля,

Культуру и киноэкран,

Деревня - все-таки деревня,

Прамать кичливых горожан.

Прибывших споро, как полову,

По отделеньям размели,

Инструктажи бегом прочли,

Определили: на солому.

С ребятами, которых сменят,

В сельмаге с сонной Мельпоменой

Приобретен набор "Прощай!"

И разговор стал откровенней:

Где сколько платят и за что,

Как "надувают" при расчетах,

Кто кажется лишь простачком,

Что в клубе местном по субботам.

А рядом здесь, средь камышей,

Прелестно юркнуть в озерочко:

Подходы чистеньки, мосточки,

От глаз сокрыто и ушей...

Простились. Игорь и "танкист", -

Теперь напарники, - прошлись

До озера. И кайф словили.

Нудисты, тоже мне, нашлись...

День первый дурака валяли:

То встанет трактор, то замрет,

То масло с картера сливали,

То радиатор вдруг забьет.

Текла манжета у насоса,

И "полетел" дурной тройник.

Совсем уж тракторист поник.

И тут напарник мой белесый

Нашел ему искру, контакт,

Где был засорен бензотракт,

Зазоры ладил зажиганья,

Поршней выслушивал стучанье...

Взнуздали, "негры", "Беларусь".

Эх, как в ковше неслись! Не трусь!

Когда в широком чистом поле

Ты от зари и до зари,

То от работы и приволья

К обеду зуд стоит внутри.

А к ужину в ладоши черти

В твоем пустом желудке бьют

И песнь голодную поют,

И богохульствуют о смерти.

Хоть ужин был сродни обеду,

Борщи, гуляш или котлеты

Глотал младой всеядный люд,

Приемля сельскую диету.

Зачем противиться тому,

Что тянет вас к блаженству снова?

Шагали к раю своему

Трудяги вечером с соломы.

Стирались, мылились и вновь

Мужающие Аполлоны

На озерце вздымали волны,

Питая к естеству любовь.

Вода скрывала, торопясь,

Незагораемую часть

Прекрасных тел мужчин во цвете

(Прости, читательница, нас).

Барак, в котором зрелы мощи

До утра набирались сил,

Своими окнами на площадь

Напротив клуба выходил.

Пока арабские картины

В кино механик подавал,

Кто тихо в шахматы играл,

Кто, - как положено мужчине, -

Костяшкой забивал "козла",

Другой на небе без числа

Зрил звезды яркие, большие.

А тот, раскинувшись пошире,

Уже храпел, разинув рот,

Во сне ругая стогомет.

В субботу в клубе стало шумно.

Настройкой занялся оркестр.

Звало культурнейшее гумно

На танцы стаечки невест.

И "вдарил" ритмы в усилитель

И гитарист, и клавикорд,

Ударник с шумом вешних вод

Зовет на подвиг, искуситель.

Одни танцуют очень модно,

Те - топчутся себе свободно,

А третьи в вихре разошлись.

Танцуй, короче, как угодно.

Он танцы эти посетил,

Поддавшись как-то уговорам,

Но лишь оркестр возвестил

Начало шумное с задором,

И в танце пары разошлись, -

Сбежал в барачные покои,

Где для ферзя ловушки строил,

С народом говорил "за жизнь".

Зачем желанье нагнетать,

Что будет к ночи разрывать

Всю плоть, коль не добьешься цели?

А с местным кадром в драку встрять?...

С "танкистом" в паре так наладил

Свою бандуру тракторист,

Так все в их маленьком отряде

Притерлось... - Эй, стога! Держись!

Везде полова: ноги колет,

В ушах, карманах, волосах,

И в папиросах, и в глазах.

Одно, другое, третье поле.

Ячмень закончился. Овес

Ничуть спасенья не принес,

Хотя и мягче и длиннее

Его солома, все труднее

В "бортовке" вилами махать,

Неделями не отдыхать.

Но, как и все, попривыкали.

И по три нормы "на гора"

Уже спокойно выдавали,

Быстрей сегодня, чем вчера.

Всех трактористов поузнали,

И в час, когда обед идет,

О круге городских забот

Порассказать им успевали.

Они в ответ - об урожае,

Когда и что земля рожает,

И как частенько недород

Их жизнь и планы нарушает.

Едва растеплится апрель,

Селянин в поле в дождь и в ведро,

Вертит торопко карусель

Дел нескончаемых по горло.

То пахота, то сенокос,

Агрокультура, зерновые,

Озимые и яровые,

Солома, силос и навоз.

Заботы личные сюда ж:

Скотине на зиму фураж,

Дрова, картошка, заготовки -

До ноября ажиотаж.

И бабам тоже не малина:

Кормежка, стирка, дети, дом,

Вся живность: птица и скотина,

Да к ночи муж, когда пластом

Так тянет бухнуться в постельку,

И глазыньки свои сомкнуть.

Зимой чуть-чуть бы отдохнуть, -

Да через день кормилец "в стельку".

Детишки в школе по полдня.

А к воскресению родня

К тебе завалится, иль в гости

Зовет к себе. Гармошка, тосты...

Как догоняем, дураки,

Что летом выпить не с руки.

С совхозом было расставанье

Таким пронзительно-чудным.

Работа - все воспоминанье,

Но вспыхивали вдруг над ним

Потопы в утренних туманах,

Секретный шепот камыша,

Кур деревенских антраша,

Плодов земли кругом курганы,

Дух подсыхающего сена,

Полей окрасов пересмена,

Взыскует страждущей душе

Грусть бедной церкви в запустеньи.

Бесстрашье даже детворы

В общеньи с матушкой-природой,

И с техникой, что во дворы

Уже приехала в те годы.

А бесшабашность мужиков,

Сто разных дел вершащих разом,

Без планов-графиков, приказов,

Начальства, власти и богов?

Мир выживанья вековой,

Наивно-дерзкий, роковой,

Кормящий всех, а сам голодный

По дури, в общем, городской.

С дорогой в прошлое уходит

Свет человеческих сердец,

Свободных, вроде, на природе...

Прощай, совхоз, круги колец

На тихом озере пред ночью,

Усталость гулкая в плечах,

Немногословие в речах,

И удивительный воочью

Простой крестьянский тяжкий труд.

Воспоминанья не сотрут

С землею соприкосновенье

И многотрудное терпенье,

Которым хлеба каравай

Всегда наполнен через край.

Особый повод выпить: встреча.

"Гудел" "Арбата филиал".

Вновь кто-то - "сексуальный кречет",

Вновь кто-то тонко флиртовал,

И кто-то отсылал пришедших

Без "взноса" в ближний магазин,

И, как примерный муэдзин,

Звал на молитву-тост хмелевших.

И все же братства дух бывалый,

Полушутливый, полубравый,

Но искренний - слегка притух,

Как звон надтреснутых бокалов...

А подъезжая поутру

В командировку записную,

Он чувствовал: не по нутру

Жизнь ему встречу нарисует

С законодательницей снов,

Открыто вторгнувшейся в душу,

И в ней все прошлое порушив,

Смешав начала всех основ.

Не есть ли все - цветной мираж,

Неважно, целиком отдашь,

Иль напрокат кусочек сердца?

Страшней обмана - лишь кураж...

При макияже и укладке

К нему принцессой подошла

Та, что хозяйкой без оглядки

Мечты заждавшейся была.

Он провожал ее с работы

Дорогой, словно по селу,

Да темноватой ко всему,

Почти что полночью глубокой.

- Ты не боишься поздно так?

- Да тут хоть свет, хоть темнота, -

Глазеет кто-то из окошка:

С каким котом какая кошка

И в чей залезла палисад.

Дорогу-то найдешь назад?

Тихонько звякнула щеколда,

Да Пальма тявкнула разок.

В сенях тяжелый дух холодный.

Дверь низкая, порог - высок.

Печь с легкою перегородкой

В избе все делит пополам:

Прихожку-кухню - здесь бедлам,

И комнатенку - тут "свободней":

Диван, две панцирных кровати,

Комод, два стула...М-да, приятель,

Здесь можно только спать.

В углу икона: Божья матерь.

- Мои сегодня не придут:

Гуляют день рожденья тетки.

- Ну, раз они нам не нальют,

Найдем, что пить к хвосту селедки.

Она ворчала на него,

Принесшего "полмагазина":

- Я только хлеб купить просила.

- В войну был хлеб без ничего.

- Война... И мне плесни чуток.

Помянем всех, кого взял Бог.

- Ты веришь в Бога? Христианка?

- А кто ж тебя найти помог?

- Но рек он: "Не прелюбодействуй".

- А я свободна, как река.

Благодаря его содейству

И ты со мною здесь. Пока.

Не покоробило? - Немножко.

Ты, значит, с мужем разошлась?

- А как с тобою обошлась

Твоя нагрянувшая "крошка"? -

- Здесь что-нибудь возможно скрыть?

- Нет. Любопытны и остры

Глаза у бабы, если рядом

Мужик один вдруг, без пригляда.

Кто там в далекой стороне

Есть у него - "до фени" ¹⁾ мне.

^{1 )}- искаженное "по фене"

Кто не поверит в жаркой страсти,

Что, наконец-то, приобрел

Земное радостное счастье,

К которому так долго брел,

Шагал, летел... Порой сбивался,

Плутал по скользкому пути,

Но, Бог помог, сумел найти

Свой "яхонт", коим наслаждался.

Какое пылкое согласье!

Неукротимое всевластье

Стремленья к пику торжества

Продленья жизни?... В этом счастье?...

Как долго ни бушует страсть,

Быт всемогущий за плечами:

Работать надо, есть и спать,

И строить жизнь. Между речами,

Слетающими с милых губ,

Щебечущих о прошлой жизни,

Родных, друзьях, подругах близких,

Как Боженька на счастье скуп,

Какой ты будешь милый муж,

Когда развода тяжкий гуж

Протащишь сквозь суды и душу,

И осуждение кликуш.

О первом браке говорила,

Как о случайном озорстве.

Германию превозносила.

Себя корила в мотовстве,

На что смотрел с усмешкой легкой

Ей не перечивший супруг.

Как ей немилым стал он вдруг,

Ревнивец, в общем, недалекий.

Любила вспоминать о том,

Как их квартира от цветов

Почти всегда благоухала.

С какою жадностью вдыхала

Она свободной жизни дух,

Пока не "заорал петух".

Почти от деревенской жизни

Попавши в городской уклад,

Когда на вороту не виснут

Заботы: огород и сад,

Дрова, скотина, куры-гуси,

В далеком роднике вода,

Дом, печка, стирка, и всегда

Навеселе родной папуся,--

Она сперва вставала рано.

Побродит. Уберет с дивана

Газеты и журналы мод.

Что выпьет. И...под одеяло.

Когда дежурил муженек,

Домой по суткам не являясь,

Она весь божеский денек,

Бывало, сладенько валялась,

Гадая, кто сейчас и что

В родимом доме совершает.

Порой до слез. Тайком решает

Все бросить, и сбежать: ничто

Ее не может удержать

С тем, от кого детей рожать

Она никак не собиралась.

И как он будет возражать?!

Она была мила в рассказах,

Хотелось очень верить ей,

Но... как-то не вязались фразы

О том, что был ей дом милей,

Чем старый муж, с тем упоеньем,

С каким любила говорить

Она о том, что пережить

Ей приходилось в приключеньях

По городу, где был ей всяк:

Милашка, умница, остряк,

Веселый рыцарь с нежным взглядом,

Галантный, добрый, все, что надо,

Без слов уловит и поймет,-

Мужчины немцы - высший сорт.

Любовь, как зелень в день весенний,

Так солнцу рада и ярка.

Но заморозок сник последний,

И ласка солнца так жарка,

Что цвет дубеет, никнут листья,

Нужна прохлада и вода,

И грозам радуясь всегда,

Ждет слезы неба, чтоб напиться.

Так вечное чередованье

Основою существованья

Природы заложил Господь.

И, стало быть, к чему страданья?...

Откуда взялся в нем апломб

В желаньи сделать совершенней

Любовь свою: не надо, чтоб

Она судила о Вселенной,

Дай Бог, пройти девятый класс,

Десятый пролетит попроще,

А там... Не век же ей на почте

Бить телеграммы "Вам" от "нас".

Тот интересный разговор

Скрепил изустный договор,

Что на периоды учебы

На нем "хозяйственный надзор".

О, это был "медовый месяц"!

Со школы встречи. И "пиры"

Тем, что с ее мамашей вместе

"Сварганит" он под смех сестры,

Весьма развязанной сороки,

Той "отбивальщицы" мужчин,

В которой, как в бутылке джин,

Страсть закупорена до срока.

Виталия хвалила всех

"Шеф-поваров" за их успех.

На равных с ним все пили водку,

Весьма привычно и в охотку,

Но настороженность плыла

Над оживленностью стола.

Какая мать дитю родному

Не хочет счастья и любви,

Да чтоб жених был вроде гнома:

Богат и добр, да чтоб не пил,

Желательно, и не курил бы,

Был тих и скромен, не гулял,

Семейный образец являл,

На праздник выпьет - не дурил бы...

При всем при том: высокий, стройный,

Красивый, обликом достойный,

Пусть не "царевичей-графьев",

Пусть будет принц благопристойный.

Муж разведенный обладал

Из вышеназванного списка

Тем, что не пил и не гулял,

Неприхотлив, и к сердцу близко

Не принимал ее "талант"

Веденья дома и хозяйства,

Не обладал ни каплей чванства,

Был "по-тогдашнему" богат:

Не пропивал зарплаты всей,

Не покупал в один присест

"Вагон" различных безделушек,

Не жмот, но и не мот совсем.

Не в курсе тайных намерений

Своей красавицы жены,

Он часть солидных сбережений

Ей отдал, мало ль где нужны

Они ей будут в горьком деле

Прощанья с родственной душой...

Наивный... Ростом небольшой,

При кряжистом и плотном теле,

С лицом - подарком от татар,

Но в твердом взгляде - простота,

Лукавство есть, но нет обмана:

Для инженера-капитана

Нет отвратительнее лжи,

Чем та, что за душой лежит.

Забыв про собственные беды

И грустный опыт прежних дней,

Изобретать велосипеды

Нас учит тьма родных людей.

Что им: что время нынче ново,

Другие скорости и ритм,

И жизнь по-новому хитрит,

И шатки прошлого основы,

И даже мера восприятья

Былого долга, права, счастья,

Что плохо, хорошо, и чем

Ценны нам прошлого понятья.

Как мама дочь ни берегла,

Та из "Германии туманной"

Со шмотками приволокла

Душок "свободы сексуальной",

И право женщины любить

Кого захочется и сколько,

По-скромному, или "прикольно",

В любой момент уйти, забыть,

И не бояться никого:

Ни слез и ни угроз того,

Кто не запал ей чем-то в душу.

Да, было. Дальше - ничего.

Но перед кем "блистать" в родимом

Краю березок-тополей?

В дремотном сне непроходимом

Погрязшем, как казалось ей.

Свои ровесники - в могилах,

Давно жената молодежь,

Так где ж тот самый круг найдешь,

В котором соблазнитель милый

Среди божественнейших лиц

Лучащих красоту цариц

Всенепременно б восхитился,

Увидев то, к чему стремился

Во снах и грезах наяву:

Ее, конечно же, одну.

Чем уж понравился ей Игорь,

Она не знала и сама:

С командированным интрига

Была не для ее ума.

В "междусобойчиках" за чаем,

Когда спадал вал телеграмм,

И затихали шум и гам

От клавиш бешеных стучанья,

Телеграфистки говорили,

Чем "эти типы" удивили

Вчера "прелестниц" городка,

И что в награду "подарили".

Пока Виталии самой

Сия проблема не касалась,

Она, как слушатель любой,

Смеялась или удивлялась.

И только. В следующий раз

Опять спокойно относилась

К тому, что с кем-то приключилось,

И кто там новый ловелас.

Теперь же тайный интерес

Стал придавать рассказам вес,

Проснулось сразу любопытство:

Что "этим типам" нужно здесь?

За просвещеньем не застряло.

Связь знает все. О всех и вся.

Всю биографию узнала,

Родные кто, семья, друзья.

Что за НИТИ республиканский,

Чей молодой специалист

"Строгает" здесь "ракетный хлыст",

Не хуже, чем американский.

Что для работников свое

Он строит планово жилье.

Почти со всем Союзом связан,

Где договором, где приказом.

Прилично очень платят там

И молодым, и "старикам".

...- Ну, как природа на закате?

- Да в ностальгию повело.

- Неблагодарное занятье?

- Бывает иногда светло.

А что так быстро проводили?

- Он завтра снова к нам зайдет.

- Мне "погулять"? - Наоборот,

Вы, кажется, знакомы были?

- По сборке и нивелировке

Три года, чать, в командировке

Как молодой специалист

Я проходил здесь стажировку.

А Генка был как ОТК,

И как военная приемка.

Ну, покуражится слегка,

Но весь какой-то легкий, звонкий.

От Бога был и юморист,

И ненавязчивый наставник,

И Ваш соратник, вроде, давний,

И не увядший оптимист.

Так показалось мне сейчас.

- Да, Ваша правда. Мне не раз

В том приходилось убеждаться.

- А почему он "Фантомас"?

- Прямая противоположность:

Дела благи, следов - нема.

Ни в грош не ставил осторожность.

Геракл абстрактного труда.

Мне кажется, уже прохладно.

- И "Новости" пора смотреть...

- А я еще хочу и есть...

Сегодня что-то все накладно.

На производстве был "прокол" -

Не согласован протокол,

Футбол включили с половины,

Профилософствовался длинно,

А завтра пятница. Пора

Убраться б с этого двора.

Второй уж чайник допивали

Два кофемана за столом,

"Принять на грудь" не забывали

Чего покрепче (благо, в нем

Не наблюдалось дефицита,

Как в те ушедшие года,

Найдешь "отравы" завсегда

Для друга, или суицида).

Текли неспешно вспоминанья,

Грустили о былых мечтаньях,

Жестокосердием времен

Растерзанных вплоть до названий...

- Какую гадость пьете вы!

- Зато в чужих сумах не шарим.

- Ну, алкаши. Хоть и правы.

Так. Это выльем. Это ставим.

Да-да, давайте приберем

Чуток на этой самобранке.

Вы с нами будете, подранки?

Раненько поутру подъем.

- Все обижаешь, Вольдемар,

Своих "потомственных" гусар.

Как батюшка из анекдота...

- Ну, ладно-ладно, комиссар.

Пока спокойно говорили

Они за ужином своим,

Кого-то в "ящике" убили,

Лесных пожаров стлался дым,

Землетрясенья, катастрофы,

Заложники и президент,

И демонстранта бьющий мент,

Поэта-юбиляра строфы...

Потом все было, как всегда:

Все спят. Посуда и вода.

Продукты. Холодильник. Мусор.

Предсонной сигареты вкуса

Уже не чувствовал. Нырнул

В постель бревном. И вмиг уснул.

СНЕЖИНКА

Казалось, так недавно скрылось солнце, -

Короткою июньской бледной ночью

Пробился свет бесчисленных созвездий,

Среди которых шустро суетятся

Торопкие светящиеся точки

Искусственных творений человека, -

Как утренней зарею погашает

Видение космического мира.

Прохладою живительной ниспослан

Отрадный отдых от дневной жаровни.

Под простыни и даже одеяла

Во сне влезает мирный обыватель.

Отважно борются с дремотой часовые.

Почти что вся охрана задремала.

Не спится разве тем, кто этой ночью

Впервые губы милые целует,

И "открывает", что такой же страстью

Ответствует вторая половина.

Бог им судья, любовь, и эта ночь...

Некстати, что не спят комар, и жулик,

Подвыпившие шумные компаньи,

И уж совсем некстати пробудиться

От застарелой гадостной болячки,

Искать впотьмах в портфеле кипятильник,

Лекарство растворять и терпеливо

Следить, как затихают постепенно

Тупые болевые ощущенья.

В невыспавшейся серости рассвета

Согреют и расслабят только мысли

О чем-нибудь хорошем и приятном,

Пусть кратковременном и эфемерном,

Но ярком, разноцветном, громогласном

Моменте этой жизни промелькнувшей.

Припомнятся до мелочей детали,

И голоса, и взгляды, и движенья,

И запахи, и даже атмосфера

Угасших чувств, стремлений, настроений.

И разве это было не вчера?

...Она сняла у бабушки знакомой

В избушке древней комнатку глухую,

С отдельным входом за дощатой дверью,

С пропахшим керосином коридором.

Вся мебель состояла из кровати,

Стола, чуть больше тумбочки солдатской,

Векам минувшим отслужившим стула,

Сколоченной сучкастой табуретки.

Здесь пару раз варил он ей обеды,

Пока она науки изучала

В вечерней школе. Бабушка смотрела

На хлопоты его: когда с усмешкой,

Когда с великой жалостью и болью,

Ссужая то картошечки, то масла.

Кем представлялись, старой, квартиранты:

Он - в месячной у них командировке,

Она - недавно стала разведенкой?

Гражданский брак. Скажите-ка, как громко

Теперь зовут беспутство и разврат.

Мифическое, сказочное время.

Искусство безоглядно отдаваться

При свете, в темноте ли, на постели,

Иль на полу на выцветшей дорожке,

Без страха, что сейчас проснется кто-то,

И надо будет делать вид, что спишь ты,

Хотя - стонать от наслажденья время

В неотвратимо наступавшем миге...

Но вот шалаш свое предназначенье

Для утоленья жажды выполняет.

И сколько ж в нем противного находишь

Своей природе, вкусам и привычкам,

Элементарным бытовым удобствам,

А уж эстетике и гигиене!

Все можно б компенсировать... цветочком,

Который беззащитной красотою

В эдем страстей небесных воздаянья

Вдруг превратит убогую обитель.

Но кто цветочек должен принести?

Фантастика телесного слиянья

Искрила скрытным резким несогласьем

Их душ в мечтах о будущем туманном.

Она желала быть с е й ч а с богиней,

С амброзией, нектаром и блистаньем,

А он, - в постели бывший Аполлоном, -

Ко счастью пробиваться мог лишь тяжкой

И долгою карьерой инженера.

И ни квартир-дворцов на горизонте,

Заботы о детишках-голодранцах,

Позорнейший подсчет копеек жалких,

Слезливая надежда, что когда-то

И к ним придут довольство и достаток,

Когда здоровье с красотой померкнут.

Она, конечно, правду говорила,

Всевышнего прекрасное творенье.

В душе - любая женщина царица,

Достойная монарших атрибутов.

Вот на царей, жаль, жуткий дефицит.

Глава 4. ГОРДЫНЕЮ ОБУЯННЫЕ ВСУЕ

И горе жизнь, а жизни каждый миг

Любых богатств и золота дороже.

Гамзат Цадаса

В краю изведанного счастья

И солнце, твой давнишний друг,

Теплом согреет и участьем,

Утихомирит и недуг.

Роднее хрупкая природа,

Целебней воздух и вода,

И замечательны всегда

Погода ли, иль непогода.

А ностальгии светлой струны

Былым очарованьем юным,

Как песня ладная, звенят,

Забыв, что время было трудным.

Да, у него была она!

Магнит, воронка, темный омут,

Божественная сатана,

В глазах которой сразу тонут

Рассудочность и практицизм,

Порядочность и благонравье,

Устроенности мелкотравье,

Идеологий стоицизм.

Она затмила целый мир,

Победоносно правя пир

Неутолимого желанья,

Пока с ней хоть какой кумир.

Она как уверялась в силе

Своих блистательных оков,

Очаровательности милой,

Неотразимости такой,

Что невозможно оторваться

От созерцания лица,

Загадочного без конца,

И безоглядно любоваться

То огоньком из-под бровей,

То грустью русскою степей,

То оживленностью кокетки,

То ироничностью соседки.

А как он точно узнавал

Тот взгляд, что нежно призывал!

...Уже спешили на работу

Те, кто сейчас ее имел,

К полудремотному заводу,

Который делать все умел:

Сельхозорудия, пролеты

Больших мостов, лил якоря,

Стволов для пушек целый ряд,

И для гвардейских минометов.

В войну с фашистами оружье

Мальцовско-бабское содружье

Творило сутки напролет,

Мстя за братьев, сынов и мужа...

В технологическом бюро,

Как прежде, белые халаты,

Документация горой,

Везде ей, бедной, тесновато:

В шкафах, на стульях и столах,

На тумбочках и антресолях...

Компьютеры от Panasonic,

И чайники Tefal в углах...

Почти что весь народ в бегах:

На совещаньях и в цехах.

Пьют чай: давно пенсионерка

С русалкой в брызжущих летах.

- Владимир Дмитрич в цехе сборки,

Просил Вас подойти туда.

Сейчас кончается планерка.

Потом по цеху, как всегда,

Они с начальником обходят

Машины, что идут в товар.

По рюмке чая самовар, -

Пока селектор, - пьют Володи.

Вы на заводе в первый раз?

А то Любовь проводит Вас.

- Спасибо, девочки, не в первый.

А Любочке ... зачем старпер-то?

Годочков - дцать бы сбросить с плеч,

Пошел бы дым от наших встреч.

Великолепная аллея

Вдоль производственных цехов

Как будто и не постарела

С тех лет, когда красив, здоров,

Тристан от сладостной Изольды

Спешил в столовку забежать,

Чтобы хоть что-то пожевать:

Муж молодой - всегда голодный,

Особенно, когда стряпуха, -

Неопытная молодуха, -

Проспит поутру, как всегда,

И по сусекам пусто-сухо...

Не видно новых корпусов:

Тот - со времен "войны холодной";

В ремонтном поясе лесов

Опять стоит малооконный

Еще шуваловских времен

Коряжистый прапрародитель,

В котором цепкий местный житель

В литье и ковке был силен.

С плотины быстрая вода

Через колеса-привода

Крутила, била, поддувала,

Смягчая каторгу труда.

А этот - спешно возводился

Под парк приехавших станков

Из городов, где фриц бомбился,

Через полгода был готов,

Потом бессчетно доводился

Под каждый новый госзаказ;

Котлы монтировать сейчас

Для инофирмы подрядился.

Последний новый цех введен

Был за год до того, как он,

Снежков, сюда, как снег свалился,

Всегда восторженно трудился,

И долго сохранял свой пыл,

Хоть и любовью занят был.

В пролетах цеха мрачновато.

Кран мостовой под потолком

Как прикорнул невиновато,

С пустым подтянутым крюком.

На ложементах у тележек

Монтажных чуть заметна пыль.

Вдоль стен стерильные столы.

Везде порядок, чуть небрежный.

Двухсотметровое длиною

Гнетет пространство тишиною.

Беззвучный реквием гремит,

Как лихолетье над страною.

Экономический коллапс

От свертыванья производства.

Кому приснилось бы из нас:

Шо це такэ? Какого свойства?

Пустая мелочь - снять заказ

Машины с одного завода.

И ... подписать на тьму народа

На сокращенный день приказ.

Поля пустынных "площадей"

Без предложений и идей

О смене профиля изделья

Для мирного труда людей.

Ох, государевы заводы!

Подробнейший техпромфинплан,

Объемы, качество, доходы, -

Все сверху. А внизу - обман.

Завышенная трудоемкость,

Клондайк металлов и сырья,

Рекою спирт, что твой Дарьял,

Благополучная отчетность.

Все покрывал бюджет-добряк:

И бесхозяйственность, и брак.

Вольготны "прочие расходы",

С феноменальною свободой

Списать на них буквально все

Огулом, даже не свое.

...- Осталось шефу подписаться,

Печать, и все - как у людей.

Кто это будет защищаться?

Не Главный? - Но и не халдей.

- У нас часок на ожиданье.

Садитесь. Через пять минут

Тут многие понабегут

На пятничное "заседанье".

Селектор слушая вполуха,

Порассуждать о заварухе

Российской любят мужики,

Как на завалинке старухи...

- Не зря, должно быть, говорят:

Мала Земля, да встречи редки.

- Здорово, Генка! Очень рад!...

- Пойдем покурим. Сигаретку?

- Спасибо. Внук проспаться дал?

- Тьфу-тьфу, пока дитя в порядке.

Так утром улыбался сладко,

Когда развернутый "гулял".

А у тебя? Давно растут?

- Давно закончен институт,

У всех по внучке подрастает...

Так ты совсем остался тут?

- Так я ведь был женат на местной.

Потом по должности подрос.

Работать было интересно.

Росли детишки. И вопрос

О перемене мест и весей

Все в перспективу уходил,

И так он долго там бродил,

Что как-то стал совсем не весел...

- А чем закончился для Вас

Тогда "березовский" нюанс?

- Да год пробыли "в черном теле",

Из комсомола б "полетели",

Но тут обком не утвердил

Об исключении вердикт.

Каким начальником не стал бы

Сокашник или давний друг,

Не признаются пьедесталы,

Когда судьба столкнет вас вдруг.

Все те же впечатленья детства

О лупоглазом крепыше,

Наивно-простеньком в душе,

Практичном, видно, по наследству,

Доброжелательным по сути,

Незаменимым на распутьи

Путей-дорог лихой судьбы,

Печалей, радостей и грусти...

Насколько тяжек разговор,

Когда разлуки срок так долог,

Людей знакомый перебор

Нет-нет напомнит мартиролог.

Один в аварию попал,

Другой грибами отравился,

А тот весною провалился

Под лед, а тот давно пропал,

Случайной пулею убит

Петро, когда стрелял бандит

По конкуренту при разборке.

Сергей в милиции забит.

- Ушли в торговые просторы

Андрей, Володя, Авенир,

"Крутыми" стали очень скоро,

Объездили почти весь мир,

И так "бедняжек-нас" жалеют,

Что утеряли как-то враз

Друзей-приятелей средь нас,

И всех, кто за завод болеет...

Что на заводе - видел сам...

- У нас по тем же по усам

Текут заказы и зарплата,

В цехах пустынных жутковато,

В неделе три рабочих дня,

Пенсионеры... Суетня...

- А институт вот-вот "утопнет",

Расправилось бестемье с ним,

В аренде здание сегодня,

Роман - последний херувим,

С кем мы еще дела имеем,

И то, как с перепродавцом,

Сойдет и он, в конце концов.

И завершится эпопея

"Любви и дружбы" между нами,

Оплаты тех работ, что сами

Могли мы сделать без "друзей",

Которых "сверху" навязали.

А сколько потерял завод

Своих "родных" специалистов,

Жильем поманите - уйдет,

"Кум королю и сват министру".

Потом приедет в свой же цех

В командировку, и доволен,

Побрехивает, как пристроен,

Живой дурной пример для всех.

- Так что же делал сам завод?

Могли бы и сдавать за год

По три вполне приличных дома,

А не "Березовский приход".

- Завод когда-то сам все строил,

Стройтреста не было у нас.

Но человек уж так устроен:

Ему б все сразу, да сейчас.

А тут ходатайства, проспекты.

Сперва "халява" для "богов"

Завода, города; сынков

Из возлевластной жадной секты.

Вот "гегемону" ожидать

Квартиру лет под двадцать пять

И приходилось. Было дело.

Сейчас почти совсем истлело.

Теперь стройтрест, цена в у. е.

У смертных шансы на нуле...

От свежего евроремонта

Блестел Главинжа кабинет.

Просторно. Весело. Свободно.

Великолепнейший паркет.

Тюль авангардный занавесок

За бархатом модерна штор.

На гобеленчиках узор

Фривольно мил и интересен.

Вписалась оптимально люстра

Шедевром местного искусства

Над безразмерностью стола

И скопом стульев полурусских...

- Прошу, коллега! Очень рад!

С Борисом лазили когда-то

По яблоки в соседский сад

В ночь потемнее. Жутковато.

Отцы прознают все равно,

И неизбежной будет порка...

А пробовали как махорку...

А "прохлевали" как в кино...

Как будто все давно забыл,

А реферат когда открыл,

Да на фамилию-то глянул, -

В воспоминаниях "поплыл"...

- У всех такая ностальгия.

В душе от детства - теплый свет.

Воспоминанья остальные -

Рубцов и ран заживших след.

- Что так, почти пессимистично?

- А все у взрослых-то людей -

Страстей намешанный коктейль,

Всегда с горчинкою приличной.

Одновременно норовят

В буклет или в единый ряд

Встать боль и радость, страсть и подлость,

Ума величье и жестокость,

Душевность - с грубостью дурной

С людьми чужими и родней...

Эх, был бы у него напарник,-

Пошли бы окунуться в пруд,

Как те молоденькие парни,

Что от избытка чувств орут,

Подбрасывая вверх девчонок

С "замка" переплетенных рук:

Те шлепаются, как утюг,

Или визжащий поросенок.

За громогласною бравадой,

По-юношески тороватой,

"Мужских" желаний явный взгляд

На женских чар букет богатый.

О, этот затаенный взгляд

В любви зеленого "салаги"...

Неутолимостью горят

Возможности. Но нет отваги

Решительных и быстрых мер

По овладению соблазном...

Бежит от мыслей неотвязных

Чуть повзрослевший пионер

В учебу, музыку и спорт,

В морской или речной простор,

На горы лезет и в пещеры,

Штурмует мировой рекорд.

Родные, школа и искусство

Стремились воспитать в юнце

Высокий дух святого чувства

В каком-то странном образце.

Лелеяли и опекали

От "грубых", "стыдных" "мелочей".

Журчала патока речей -

"Идеалистов" выпекали.

Зато дворовый "хулиган"

Весь просветительский дурман

Развеивал легко и просто,

Изобретательно и остро.

И выросток не понимал:

Что ж взрослый от него скрывал?...

Чем дольше смотришь на стихию,

Тем глубже погруженье в транс,

В воображенье, в ностальгию,-

Как в спиритический сеанс.

Вот из воды, как та, былая,

Уже Снежинка восстает,

Как в тот голодный, трудный год

Его изгнания из рая.

В небесном голосе упреки

В бесперспективности жестокой.

Какие дети и семья?

Иди-ка, друг, к жене далекой...

Смеялся ль, сжалился над ним

Бездушный рок судьбы неясной,

Нельзя быть занятым одним

И тем же делом, даже страстью.

В противоречиях глухих

Любви реальной с идеалом,

Грустя один под одеялом,

На жизнь обиженный притих.

На фирме был завал в делах,

И непонятный всем Плутарх

Был подключен к отчетов нуди.

Но так "возделал" их "феллах",

Что был отправлен во столицу

О результатах доложить

(С семьей, возможно, помириться,

Конец беспутству ль положить).

Летел домой... в командировку.

Служебный рейс. В душе - сумбур.

Сосед попался балагур

И в анекдотов рокировку

Втянул его, потом других,

Сгруппировались возле них

Любители взорваться смехом.

Пришел пилот: - Вам тут потеха,

А мне - центровку выправлять...

- Перед сниженьем скажешь, бать.

Как старятся разлукой мамы!

Какая радость в их глазах,

Не заслонимая слезами,

Бессвязным словом на устах.

- Как похудел ты, мой сыночек!

А возмужал, упрямец мой...

Совсем вернулся ты домой,

Или впорхнул на вечерочек?

Чем ты приехал? - Самолетом.

В командировку. По отчету.

- Надолго? - На недельку, мам,

Обратный самолет в субботу.

А где...- Уехала к своим.

- Витюшку... - Увезла с собою.

Стал чертом бывший херувим,

Как разругалась там с тобою.

Что там случилось? Просвети.

- Начальству привезла бумагу,

Что под Москву меня, беднягу,

Им надо будет отпустить...

- Я помогала в этом ей.

А ты-то, ты-то, дуралей,

Чего так резко отказался?

- А вспомнил, как мы жили с ней.

- Скажи-ка, в трехгодичный отпуск

Уехал от своей семьи!

Родил наследника, оболтус,

А с ним заботы - не твои?

Небось, на вашем "филиале"

В субботу девочек гурьба,

Дым коромыслом и гульба, -

Сексхаус в неофициале...

А дальше что? Что для души?

Святое - просто задушить...

Все перемелется когда-то...

Но помни: вечно виновато

Смотреть на прошлое свое

Ты будешь, дитятко мое.

В их доме не было так грустно.

С воспоминаньями вприхлеб

Вина попили; чай вприкуску

С пиленым сахаром. И чтоб

Развеять дух тоски трефовной,

Он к пианино подошел,

Тетрадку нотную нашел,

И тронул клавиши любовно;

Смятенье духа и страданье,

Сомненья, разочарованья

И безысходности предел

Вдруг проступили в их звучаньи.

Великой магией, - без слов

Открыть другому сердцу тайну, -

С души чуть приподнял покров

Невольно сын, встревожив маму.

С волненьем слушая его,

Застыв на кухне над посудой,

Не понимала мать: откуда

Такая страстность у него

В простых аккордах вальсов, пьес,

Не представлявших интерес,

Когда сынуля-самоучка

Был в мифах звуков легковес.

- Да ты, случайно, не влюбился?

- О чем ты, мама? - он спросил.

- Зачем на Вере ты женился,

Ведь ты ее и не любил?

- Она Витюшку ожидала...

Такою лапушкой была.

Ну а потом, как родила,

Императрицей вроде стала.

А я не очень-то люблю,

Когда меня "стремят" к нулю.

Жена - тем более. Обрыдло.

Несправедливо и обидно.

Витюшка только сердце рвет...

И я, конечно, - обормот.

Сравнение всегда предвзято,

В любви - почти наверняка,

В особенности у женатых,

Разочарованных слегка

В том, что жена до идеала

Так далека в одном, в другом,

Да не находит в дорогом

Мужчине - главного начала,

В котором он - Барух Спиноза,

А не затертый член колхоза,

С лапшой, висящей на ушах,

С фанаберией студиоза.

В чем это главное - он сам

Пока не ведает, конечно.

Тяжеловесны словеса

Для постиженья дел сердечных.

И логика тут ни при чем,

И психология не к месту.

Лебедушкой была невеста,

Женою стала - сыч-сычом.

Во всем, казалось, помогал:

Пеленки, рынок, кармагал

Семейной жизни бестолковой,

С больным сынишкой ночь шагал...

Противен тон нравоучений,

Неудовольствие во всем,

Смысл одиозных поручений,-

Бурчало раздраженье в нем.

Сперва варившееся в мыслях,

Потом терзавшее язык...

И хоть "клиент" молчать привык

О всяких "измышлизмах кислых",-

Как называла их жена, -

Гроза была предрешена...

Когда привыкшие к смиренью

Встречают вдруг сопротивленье

Овечек, скромников, тихонь -

Так больно жжется их огонь!

Как благородно - помириться!

Придти - как будто приползти,

Раскаяться и повиниться,

И ожиданное "прости!"

Сказать тому, кто был виною

Душевных и сердечных мук,

С родным мальчишечкой разлук,

Святою мамой, и Москвою.

В ответ - добро бы отозвалось

То лучшее, что зло скрывалось

За бантиком надутых губ,

Влекло, любилось, уважалось...

Ну а случилось - как всегда:

Повинная - "пришита к делу",

В кураж "семейная звезда"

Вошла, "моральна" без предела

В обед, и в ужин... Перерыв

Настал при жадном поцелуе

("Не любящая - не ревнует,

У любящей - один мотив"?)

Но был он - уж такой мужик:

К нравоученьям не привык.

Покаялся. Простила? Будет

Чесать о лезвие язык.

В конце концов, концом конечным

"Подлизыванья" - стал разрыв:

Смел, ишь ты, возразить, сердешный,-

Кобель блудливый, - позабыв

О сыне, совести и чести,

Семье и матери своей...

Давай-давай, лети скорей

В свой дом терпимости известный...

И вот она опять плетет

Венок, который "не идет"

Ее лицу, да и желаньям,

В которых он - ей обожаем,

Любим, отраден, страстно мил...

Витек не плакал, - просто выл...

Гордыня. Первый из пороков.

Крушащий весь душевный лад.

Казалось бы, что ненароком,

А стал ты ближнему - Пилат.

К беснующимся в сердце гордом

Оценкам всех е г о грехов,

Своей вины - ты не готов

Признать "альковные рекорды".

А стон прорвавшейся обиды

В упреках, право, очевидных,

Воспринимается тобой

Как оскорбленье "индивида".

... Дворовых бабушек Совет

Сегодня обсуждал на "сходе"

То объявленье, что сосед

Дал в местной прессе о разводе:

... - Такая смирная всегда...

- Так что же он один поехал?

- А можа, тут свекровь помеха?

- Все это, бабы, ерунда.

У Игоря характер - воск,

А у нее и взгляд - как гвоздь,

А вся манерная какая?

А сколько гонору, а форс?

- Ты помолчала бы, Матрена,

Свои грехи девчонке шьешь...

- Тю! Я, когда была ядрена,

На людях - скромно так идешь...

- Шныряя по мальчишкам взглядом...

- Не я, а все они - по мне...

- А Игорек... на стороне

Уж не нашел другую, бабы?

- Вот тут ты, бабонька, права,

Растопят ласковы слова

Дуреху ажно до подолу...

- Ох, черт побрал бы эту школу,

Когда полюбишь подлеца...

- Витюшку жалко. Без отца...

...Народный суд района "игрек"

К расстрелу - мог приговорить,

И сроки разного калибра

Мерзавцам всяким присудить.

А развести с женою мужа

Не позволял ему закон

И при согласии сторон,

А уж при возраженьи Ксюши...

Суд был похож на разговоры

О жизни, детях и раздорах,

Как вместе надо изживать

Пороки ящика Пандоры.

Судья по центру. По бокам

Два заседателя народных:

От кульмана, или станка,

Науки, иль просторов водных.

Стол секретарши. Тьма бумаг.

Скамья для вздорящих супругов,

Сидящих близко так друг к другу,

Когда-то бывших без ума

От сладких прелестей того,

Кто "катит бочку" на него

За то, что не было и было,

Себя не видя самого.

У молодых - обычно ревность,

В проблему выросший - упрек,

Мальчишеских воззрений древность,

Мечты девичьей уголек,

Которые не понимают,

Втоптали в быт, свалили в хлам...

Судья сказал: - Ни Вам, ни Вам

Соединиться не мешают

Ни вздор, что здесь несете Вы,

Ни расстоянье до Москвы.

Ведь Вы же любите друг друга!

А сын какой! Вот что, супруги,

Т е р п и м е й будьте, нет людей

Без недостатков в жизни сей...

Исход суда: непримиренье.

Но право в Областном суде

Семьи продолжить разоренье,

Назло иль вопреки судьбе...

Господь был против тех желаний,

Когда бумаги он собрал:

В пролете смежном стенд взорвал

В бронекабине испытаний.

И сдетонировали разом

Баллоны с кислородом. Газы,

Сжигая все, что на пути,

Ворвались в цех. Погибли сразу

Кто был в пролете. Остальных

Поразбросало, как попало.

Горело масло на стальных

Конструкциях, и так воняло.

Он был у стенки в тот момент,

Когда волна его достала,

Горячим воздухом прижала

И отпустила. Жив клиент.

Не ранен, и не обожжен,

Слегка пристукнутый пижон,

В проем окна без рам и стекол

Сигает на цветов газон...

Подписка о неразглашеньи,

Что видел после взрыва он:

Сожженных прах, ад разрушенья,

Фрагменты тел, огня циклон...

Мать удивилася приезду:

- Что там у вас произошло?

- Да вот, вели себя грешно,

Теперь духовная фиеста.

- Ты где так брови подпалил?

- От головешки прикурил.

- А врать зачем? Ты был... в том цехе?

- Чуть подпалил вот брови, веки...

Ну, мамочка... Я - вот, живой!

- Ох, милый непутевый мой!...

На Областном суде всем скопом

Враждующих в просторный зал

Впустили сразу. И галопом

Судья по жизням поскакал.

Все мужики винили женщин

Во всевозможнейших грехах,

Все женщины, почти в слезах,

Мужей честили еще хлеще.

Как при одних и тех интригах

Кого-то разводила мигом

Сухая женщина-судья,

Других - "прокатывала с гиком"?

При всем разнообразьи слов,

Что люди здесь произносили,

Никто не вспоминал любовь,

Как сердца и руки просили,

Какою благостью малыш

Лучился... Так уж все забыто,

Померкло навсегда за бытом,

За пьянкой под "шумел камыш"?

Зачем творится этот суд,

Где околесицу несут

Насчет характеров несхожих,

Пытаясь скрыть духовный блуд?

В то время это все аморфно

В душе варилось у него,

И, к сожалению, прискорбно

Для понимания того,

Что делалось им по горячке,

Обиде, кувырканью слов

В советах молодых ослов,

Во зло любимой им гордячке.

Не ведая, что сам творил,

И что в суде наговорил,

Он помнил только удивленье,

И посчитал за оскорбленье

То, с чем пришла жена на суд,

В надежде, что семью спасут.

Без четкой связи в эти годы

Был жив эпистолярный жанр.

Писались письма про погоду,

Про моды, цены, урожай.

В них выражалось беспокойство

О здравии родных людей,

В них уверяли матерей,

С наивным простеньким притворством,

Что все идет - ну, как по маслу,

Все расчудесно, распрекрасно,

По мелочам - не без проблем,

Но что копать их понапрасну?

А письма к женщине своей,

Любимой, с жуткою тоскою

По чуду обладанья ей,

С ее ответностью живою;

С подтруниванием над ее

Привычкой, слабостью ль, манерой,

Желанием во всем быть первой,

И мненье водрузить свое;

А уж намеки-то на то,

Что кроме них двоих никто

Не понимает в целом свете,

Но знает каждый дед Пыхто?

И это все придать огласке!?

На суд тихонько принести,

С голубоватым бантом, в связке,

Чтоб ... чем перед судом трясти:

Его интимностью мужичьей?

Любовью к сыну своему?

Вещдоком трахнуть по нему?

Вменить ему в вину двуличье?

Все так. Но как же был взбешен

Стриптизом тайн семейных он!

В душе распятой, оскверненной,

Зарок себе дал очень черный:

Все испытать, но развестись!

К такой-то маме все катись!

Зароки... Гнев... Мечты о мести...

Кому? Кто на себя взвалил

Все, что должны бы делать вместе,

Отец и мать по мере сил?

Характер... Нудь нравоучений...

Капризы... Слезы... Ну, ушел...

Ну, "потоптал", как петушок,

С десяток "кур" без приключений...

Вдали от матери родимой,

Зануды-женщины любимой,

И сына, ждавшего тебя,

Гордец свободы... кобелиной?

А ведь Господь предупреждал

Его вторично, снова втуне,

Когда безбожник ожидал

Своей "свободы" от "колдуньи".

... При гидроиспытаньях бак

Возьми да лопни от давленья.

И вниз, где пульты управленья

И водоотводящий тракт,

От хромпика ¹⁾кровавый вал

Воды обрушился в подвал.

В инструкцию по испытаньям

И этот случай попадал.

Венчала тракт сливной решетка,

Через которую вода

По тривиальнейшим расчетам

Уйти должна бы без труда.

Не так уж часты испытанья,

А из отвода запах был,

И кто-то ковриком накрыл

Решетку, чтоб существованье

Облегчить тем, кто управлял

Процессом: воду нагнетал,

Менял расчетные давленья,

Снимал приборные значенья...

Стал испытатель привыкать,

Что баки варятся "на ять".

__________________________________________________

1) - химический реагент окраски воды в красный цвет для поиска мест утечек

Вода ворвалась красно-мутной.

Пять растерявшихся людей

На стол вскочили почему-то,

А не рванулись до дверей.

Стремителен подъем кровавый.

Вода до пояса... По грудь.

- К решетке, может быть, нырнуть?

- Наверно, что-то там застряло. -

Одни лишь головы торчали,

Когда со всхлипом заурчала

И вдруг запузырилась "кровь".

... Ныряльщика не откачали.

Вновь Госкомиссия. Опять

Подписка. И молчать советы.

И вновь откуда-то узнать

Сумела мама и про это.

Он деликатно промолчал

О всех подробностях потопа,

Когда вода замкнула что-то,

И свет, естественно, пропал.

Что думалось,... не помнит он:

Объяла кровь со всех сторон,

Как будто из тебя уходит...

Тянуло в безразличный сон...

- Где ни поедешь - приключенье!

Куда ни сунешься - прокол!

Нельзя тебе без попеченья,

Здесь, дома у тебя прикол.

- А здесь - не те ж командировки

На тот же самый полигон?

- Какой ракетный эпигон!

Какой перед начальством робкий!

- Не из Москвы же стартовать!

- А самолеты приземлять

Почти на стадион "Динамо"?

Возможно, да? - Ну, знаешь, мама...

- Да знаю, сын! Без всяких ну.

Творите все не по уму!

Над затихающей Москвою

Кружил ажурный снежный пух,

И белым пеленал покоем

Дома, сердца, мятежный дух.

Прозрачней, вроде, стали мысли,

И чуть понятней жизни смысл,

Противоречья расплелись,

Сомненья в пустоте повисли.

Скрывались осени пороки

Под первой нежной поволокой

Одежд властительной зимы,

Красотки длинной и жестокой.

Мать, как всегда, была права:

Несовершенны их творенья,

И путь развитья их кровав

В познании огня горенья,

Законов космоса, земли,

Движенья через атмосферу,

Преодоления барьеров,

И опыта, что обрели

В экспериментах под землей,

И в небе, над и под водой,

В лабораторных изысканьях,

В созданьи формулы простой...

Какая странная реальность:

НИИ, КБ, ученых спор -

И мненье мамы, как астральность?

Итог, конечный приговор?

Людей обычная практичность?

Мораль нормальных матерей?

Как он тогда поспорил с ней,

Запальчиво и нетактично!

За чаем воцарился мир.

- Ну что, ракетный командир,

Прошел суды, огонь и воду,

Теперь какую непогоду

Тебе придется испытать? -

...Как в воду вновь смотрела мать...

На "Филиале..." измененья:

Ворвался в быт магнитофон,

И будней серое теченье

Взорвал и перестроил он.

Не новости, - из мира ритмов

Всех стран, народов и времен:

Джаз, диксиленды и чарльстон, -

Куда "опаснее" палитра

Своих, взращенных строем бардов,

Провозглашающих с азартом

Другие ценности в умах,

Поставив прошлое на карту.

Взамен "Голубки" из окон

Стонала лирика Булата,

Чуть приоткрывшая заслон

Души мужчины и солдата.

Хрипел, заляпанный враньем,

Высоцкий о заблудшей чести,

Отчаянно велик в протесте,

Кассандра нынешних времен.

Сусально-эпохальный звон

Дежурных песен заменен

Шокирующей голой правдой:

Быт, вера, нравы, власть, закон.

До ветхости кассеты стерты.

Почти все песни - наизусть.

Побиты модности рекорды,

В душе спаялись смех и грусть.

Эх, время... Новые мотивы...

Чуть притупилась острота,

Давила жизни суета...

Но в памяти остались живы

То удивление и страх,

Сперва застывшие в глазах,

Потом немое восхищенье

От найденного воплощенья

Всех мыслей, тайн, сердечных мук

В напевы струн и слова звук.

А между тем по магазинам

Как будто бы Мамай прошел:

Пусты прилавки и витрины

Куда б за чем бы ни пришел.

Шептались: был бы жив Иосиф,

Кто виноват - нашел бы враз,

Все мигом сделал бы для нас...

И кухня внове власть поносит.

На "Филиале..." стало скучно:

По вечерам девчонок кучки

Ни покормить, ни попоить, -

Вино-т, с любовью неразлучно...

Кто с дефицитом незнаком

В России? Разве что столица,

Откуда можно с рюкзаком

Неприподъемным возвратиться.

В шальные годы всем своим,

Что в город суетный сбежали,

Посылки в город посылали

Из деревень, как до войны.

Как это предсказать сумел

В своем романе Оруэлл?

Ошибся, правда, лет на двадцать,

Да в мелочах иной пробел...

Один завод лишь не позволил

В меню картофельных котлет,

Или биточков из моркови,

Для работяг в них силы нет.

Ну и, возрадовалась тихо

Командированных братва:

Ей даже в "рыбный день" плотва

Воспринималась райским шиком.

Галантен сытый ухажер,

Язык развязан и остер,

А вот подружка - суховата,

И на мордашку бледновата:

Коровку-т, запретил ЦК.

Как хошь живи без молока.

...- Маришка! У-у, какое платье!

А бантики! - Ты, дед, не спал?

- А как же смог тебя поймать я?

- А ты подглядывал. И спал!

- День добрый! - Здравствуйте! - Маришка,

Какая мама у тебя...

- Красивая, совсем, как я!

- В кого такая болтунишка?

- Присядете? - Нет, мы к бабуле.

- Вечор немного прихворнули?

- Да, ...только ... как узнали Вы?

- Предчувствия не обманули.

Я знаю: в Вашем городке

Все обо всех все тайны знают,

Друг с другом все накоротке,

И совпаденья не бывают...

- Дед, завтра приходи опять!

Пообещай! - Суббота завтра,

Все ходят в гости и театры,

А кто-то долго любит спать,

На дачу едут, или в лес...

У бабушки-то дача есть?

- Я там малинку собираю...

... - И долго вы сидите здесь?...

Веселый папа у Маришки

Был и приятен, и пригож...

Невероятно... Даже слишком

Как на ... него он был похож

На фотографии давнишней

Среди "арбатцев" за столом.

Неужто с матерью знаком

Он был так близко, что... с излишком?

И через столько-столько лет

Здесь перед ним - его портрет,

С таким же явным оптимизмом,

Уверенностью, практицизмом...

Прощались мило и тепло.

Болело сердце. Солнце жгло.

По канцеляриям шикарным

Он, как сомнамбула, бродил,

Там занесен в "журнал амбарный",

Тут "исходящий" получил.

Дверей стеклянных разнобои,

Из-за панелей мягкий свет

Окрашивает в разный цвет

Узоры "давленых" обоев.

Весьма "крутые" секретарши,

От девочек, до тех, кто старше,

Ухожены, хоть в сериал,

И будут всех милей и краше...

В гостинице "боекомплект"

Стола солидно пополнялся:

Салат крошил интеллигент,

Селедку чистил, резал мясо,

Варил картошку, фрукты мыл,

Хлеб нарезал на бутерброды,

Вскрывал ножом горошек, шпроты,

Лучок с редиской не забыл.

А в холодильник загружал

Бутылок всяческих навал,

Торт-одиночка сиротливо

На нижней полочке лежал...

- Вы, как на свадьбу, "накосили".

- С завода будут мужики.

- Начальство, что ли пригласили?

- Своих. С чьей кормимся руки. -

За одноразовой посудой

Он "сбегал" в ближний магазин.

Свой "вклад" к столу "сообразил",

Горчичку, хрен, приправы к блюдам.

- Эстет ты, Игорь, и гурман, -

Сказал нахальненко Роман.

- Учтете это при разливе?

- Всенепременно и красиво!

И как тебя я не узнал!

- Не помнит жертвы трибунал.

Во всякой коллективной сходке

Свой профессиональный шарм:

По-разному и пьется водка,

По-разному "поет душа".

Как частный тип интеллигента,

При возлияньях инженер

Пьет с соблюденьем личных мер,

И окруженья, и момента.

Зато безмерны обсужденья

Властей за все телодвиженья

По перспективе тех работ,

Что "тянутся" их учрежденьем.

Но коленкор совсем другой,

Когда в компании начальник,

Пусть даже и не "дорогой",

Крутого нрава, и охальник.

Все втайне ждут разверстых уст,

Из коих слово изольется,

Которое в них отзовется

Смятеньем душ, иль взлетом чувств.

Без информации о том,

Куда же, братцы, мы идем,

Тоскливо как-то и работать,

И приходить в казенный дом...

- Ну Вы, мустанги, расстарались...

- А кто там с Костиным придет?

- Главинж. Вы, Игорь, с ним встречались?

- Назад лет тридцать. Ну и - вот.

- Все в отпусках, чтобы профессор

По мелочевке послан был?

- Скорей, Господь благословил

Узреть последствия эксцессов,

Что были с Вами, и со мной,

С глухою этой стороной,

Где, в общем, стал я инженером,

И был приятель кавалерам,

Чуть восполнявшим дефицит

На Казанов и волокит.

От первой рюмки Ромка крякнул:

- Эк, власть Советская, крепка!...

- Стояла баба враскоряку,

Перепоивши мужика....-

Погоготали и замяли.

Воспеть решили этот стол,

Роман гурманов превзошел

В предвкусии и обоняньи.

За первым "колом", а не рюмкой,

Вторая - "соколом-голубкой"

Впорхнет во чрево, разбудив

Потенциал мужчины чуткий.

Как ждалось, так переросло

В пресс-конференцию застолье,

Вопросов каверзных число

Зашкалило за "непристойно".

Стален Петрович отвечал

Простецки резко, нестандартно,

Но в терминах был аккуратным,

И матом речи не венчал.

Но если суть ответов взять,

Что нового он мог сказать:

Безденежье, провал заказов?

А наверху - всем наплевать?

Поднялся Марков: - Предлагаю

Допрос Петровича - свернуть.

Я не пророк, но точно знаю:

Заводу - жить. А трудный путь...

Не помню, чтоб заводу сладко

Когда-то было: что с царем,

С тираном, генсекретарем, -

Всяк понукал, без шоколадки.

Освоим рынок. И воров

Повыведем со всех "дворов".

С дорогами и дураками

Тихонько разберемся сами,

Без МВФ, ЕБРР,

Но и без славной буквы "херъ".

Чугун дымящейся картошки

Привел компанию в восторг.

Гуляла хохломская ложка...

И тут - на противне пирог!

- Петрович! Разве в ресторане

Тебе такое подадут?

- Володя, ты всегда был плут,

Пастух-лукавец в пасторали.

- А вот пастушечек российских

У Ромы столько в дамских списках!

А семиструнная в руках, -

Где там свирелям голосистым! -

Под пикировку мужиков

Опустошалися "флаконы",

Смотрелся матч из Лужников,

Курцы "травились" на балконе.

Завод с наукой в спорах хрип,

Припоминались анекдоты,

И казусы былой работы,

И кто во что когда-то влип.

Шутил раскованный сосед,

Характеров, привычек след

Проглядывал в мужах солидных

От молодых вихрастых лет.

Обмен визитками на случай,

Который не произойдет.

Финал компании летучей,

Ее естественный исход.

Чай проскользнул. Им - скоро ехать,

Ему с утра - на "паровоз".

"Баулы" собирал колхоз.

Потом был посошок со смехом.

Прощанье долгое... "ГАЗель"...

Горничная-мадмуазель

Наводит вместе с ним порядок.

Вот он один. Зудливо-гадок

Воспоминаний старых нерв...

Про Аполлона и Минерв.

Осколков режущие душу блестки

Шарахаясь от женщины любимой,

Характером "доставшей" до печенки,

Наивно полагать, что как-то можно

На время заменить ее другою:

Божественной во внешности и теле,

Разумной в поведении и жизни,

Смиренной и покладистой с тобою,

Хозяйкой, белошвейкой, мастерицей...

Познавши брака первого событья:

Медовый месяц, ожиданье родов,

Заботы о беспомощном младенце,

Его болезней частых нервотрепки, -

Врастаешь в быт семейный незаметно,

В режим, еду, привычки, обстановку.

Душевный мир чуть-чуть приоткрываешь

Той половины, с коей был согласен

В болезни быть и в радости до смерти,

Как клялся ты иль в церкви, или в ЗАГСе...

И вдруг все это взять и поломать.

Сменив тепло домашнего уюта

На холод социальных институтов,

Сперва не замечаешь, "правоборец",

Контрастности различия реалий

Процессов, обстановки и общенья,

Считая преходящей мелочевкой

Все любопытнейшие неудобства,

Что связаны с бытухой холостяцкой.

Страшней всего: ты выпал из с и с т е м ы

Налаженных интимных отношений,

Благословенных Богом и природой,

За что ты будешь ими же наказан

Неутоленным естеством желаний,

Тобой презренных, гордым неразумцем.

Черны итоги разногласья взрослых:

Разгромленные в юном поколеньи

Семейные традиции святые,

Преемственность понятия о долге...

Но думать ты об этом не хотел.

Распявший все: режим, мораль, границы,

Свободы полной так и не достигнешь.

Решая кое-как проблемы быта,

Пытаешься досуг занять наукой,

Поэзией, иль миром ладных звуков...

Но это невозможно в общежитьях,

Или в убогих номерах гостиниц,

Какими они были для плебеев.

К тому же часто просьбы от начальства

Кончались тем, что вымотанный "в усмерть",

Романтик неба только отоспаться

Являлся в восьмиместные покои,

Где часто "отмечали" пересменку,

Порою с "представителями" женщин.

И лишь в субботу, отойдя от бани,

Забот от стирки, глажки и починки,

На "Филиале..." начинался ужин,

Переходивший в милую попойку...

И тут - как бес им девок подставлял.

Они обычно с парнем приходили,

С вином, хвостом селедки, и с подругой,

Скучающей по твердостям мужицким:

Бренчащим на заезженной гитаре,

Чуть колющим ей нежный подбородок

При милых играх с приглушенным светом,

Ведущим в танце и прижавшим тело

К свидетельству готовности к блаженству.

За рюмочкой, объемом в полстакана,

Пластинка сериала "Вокруг света", -

Звучаньем стороны минут на двадцать, -

Включалась на приличное звучанье.

Свет - только индикаторных лампешек.

И - дамы приглашают кавалеров.

Вакхические "гимны" исполняли

Кто в ванной, кто на кухне, кто в подъезде...

По временам составы утрясались.

На пару месяцев Иваныч и Петрович

Приобретали вновь гражданских жен.

Он пережил уже такую прелесть,

И жалких дубликатов не желая,

Шел провожать обласканных за вечер

До общежитья, дома, иль сарая;

В последнем было очень много шансов

Остаться до утра для повторений...

Прощаясь, говорил, что уезжает

Надолго, так что,...извини, но - служба!

В один из дней таких в дверях возникла...

Виталия... - Я здесь в командировке.

На ночку приютишь меня, царевич?

- Входи. Знакомься. Впрочем, ты их знаешь.

А это - их Марина и Альбина.

Тарелка, вилка, рюмочка... Ну, будем! -

Красивых женщин женщины не любят,

Мужчины, хоть глазеют, а боятся.

Но... водочка, умение общаться

С людьми...Контакт налажен... Этой ночью

Она его уверила в любви...

Глава 5. НИЧТОЖНОСТЬ ПОДВИГОВ ВО ИМЯ

И что, когда откружится

Безумный этот вихрь...

Иосиф Уткин

Чем дальше молодость, тем суше

Воспоминания о ней,

В полон взял разум наши души,

Взнуздал все страсти, как коней.

Для снов оставлены детали,

Контрастность, четкость, блики, цвет,

Неповторимый яркий свет

Всего, что мы переживали.

Забыты мысли и мотивы,

И нравственные нормативы,

Боготворимые тогда,

Когда мы были ими живы.

Нечаянно взглянув назад,

Краснеешь внутренне порою

За тот поступок, или взгляд,

Когда уж не был детворою.

Теперь конечный результат

Логичным кажется и верным.

Чего ж ты был неимоверным

Упрямцем? Был заскок? Закат

Ума, что подавила страсть?

Или откуда-то взялась

Уверенность, что светозарна

Та цель, что в сердце занялась?

Стремишься убежать от мыслей,

Вдруг растревоживших тебя,

Пока, как камни, не повисли

Они на сердце, теребя

Увязнувшую в компромиссах,

Окутанную сетью догм,

Живущую в тебе с трудом

В ума ежовых рукавицах,

Твою же совесть. Если есть

Она. Не потерялась. Здесь.

Такое нудное созданье,

Что отравить существованье

И в час "победы" норовит.

Всего измучит, коль не спит.

О четырех ногах и лошадь,

И та споткнется иногда.

Творения людей попроще,

И покапризнее всегда.

На что уж строги испытанья,

Что производит сам завод,

И кто машину поведет

В полет, моря, автостраданья, -

Нет идеальной "кобылицы",

Надежности - нет единицы, -

Хоть сто девяток за нулем, -

Есть шанс чему-то, а случиться.

Пока уткнулся под капот

Шофер взбрыкнувшей вдруг "ГАЗели",

Все повылазили "за борт",

И с любопытством поглазели

На группу потных бегунов,

В неспешном темпе "молотящих",

И очень тяжело дышащих,

С эскортом их "опекунов".

- Бедняги, по такой жаре...

- Ну, не бежать же в октябре...-

Роман вдруг едко улыбнулся:

- Бежал один ... и в декабре.

- В сопровожденьи снегоходов?

На лыжах "К коммунизму путь"?

- Нет, темной ночью, в непогоду:

Пятнадцать минус, ветер, муть.

В туфлишках модных молодежных,

В носочках летних, без кальсон,

Пальто "а ля демисезон",

И в "пирожке", тогда "балдежном".

- И что за цель имел пробег?

- По телефону человек

Дал слово милой потаскушке:

Разбиться - быть в ее избушке.

А тут ударил гололед.

Таксист спросил: - Ты идиот?

- Что, Саша, там? - Минуток двадцать,

И будет все опять "хоккей"!

- Пойдем на травке поваляться.

- По рюмочке? - Давай, злодей!

- Газон, конечно, не английский,

Но, в общем, можно посидеть.

Нам от вина не посинеть?

Хорош, Роман... Не та уж "Плиска"!

Откуда эти стартовали?

- "Строймаш". Когда-то замеряли,

Здесь 35-тый километр.

Тут очень многие "сдыхали".

- А тот, декабрьский, добежал?

- Под утро до избы добрался.

- И значит, слово-то, сдержал?

- Да на любовника нарвался.

Как за порог-то он ступил,

Снял обувь, тут же в сон свалился.

А друг с красоткою простился,

Через него переступил...

- Эк, страсти! Что там твой Шекспир!

И чем закончился тот "пир"?

- Она его опять прогнала...

- Давай сначала, рэкетир!

- Довольно умный, но женатый,

Приехал в институт москвич.

Никто не скажет "простоватый",

Но не входил с начальством в "клинч".

В войну отец погиб под Нарвой,

Освобождая Ленинград.

Полег почти что весь штрафбат.

Жену оклеветала лярва.

С дитем сослали... Но в Москве

Вернули, все ж, жилье вдове.

Учась в "Маях"¹⁾, женился малый,

Завел сынишку. Денег мало.

И в "Менделавочке" ²⁾твоей

Был слесарем ночным плебей.

1) - Московский авиационный институт (студенческий сленг 1960-годов)

2) - Московский химико-технологический институт (то же)

- С женою что-то не сложилось,

А здесь в те годы от войны

Над каждой женщиной кружилась

Тень вековухи... - И они...

- Согласны были - только кликни,

Повыразительней взгляни,

Да кое-что в стакан плесни, -

Она сама к тебе прилипнет.

- Партком боролся с этим делом?

- Когда семейный обалдело

Кидался в омут, а жене

Все это слишком надоело.

- А мог клиент Ваш полюбить?

Случайно, но вполне серьезно?

- Бывало, как тому не быть,

Но больше случаев курьезных.

Попробуй, дева, докажи,

Кто был папашей ребятенка.

В компаньи был, но был в сторонке,

Другие есть у ней пажи.

Рожали многие тайком,

Не видясь боле с мужиком,

Что толку было бы от встречи?

Сама хотела, не силком.

- Ну, гоголи! ... Но... ближе к делу.

- Она красивою была,

С холодным в нежной страсти телом,

Не через одного прошла.

Ей посочувствовать бы можно:

На шее мать, сестра, племяш.

И инженер влюбленный наш

Решился вдруг неосторожно

Дела поправить у семьи.

И деньги вбухивал свои.

В девятый класс загнал красулю.

По магазинам бегал всуе.

Был сад за ним, и огород,

Вода, дрова, весь воз забот.

- Партком, встревоженный, направил...

- Нет, просто вызвал в институт.

Приехал "дядя честных правил"...

- И был товарищеский суд?

- Нет. На неделю засадили

Его за муторный отчет.

Он прокопал его, как крот, -

В столицу парня отрядили.

Авось, помирится, злодей-то,

А он возьми - развод затеял,

Приехал - сущий крокодил.

Но отзыв на отчет - сомлели.

Вот тут-то и пришло письмо

В партком на "жадного супруга".

Хоть деньги посылал он, но...

"Ушлите к черту от подруги"!

Тогда и состоялся суд.

Кто из сидящих был безгрешен?

Я сам во многом был замешан,

А он молчал, что тот верблюд!

Все нервно на часы глядел,

В окно, где глянцем наст блестел.

Конца судилища дождался,

И к своей крале "полетел"....

Сперва, должно быть, на автобус.

Не сел. Рванулся на вокзал,

Пока такси пришло, - и поезд

Фонарь хвостатый показал.

Тогда он едет до "Строймаша",

Там уж десятый километр.

Предполагать мог, например,

Подхватит кто-нибудь из наших.

Видать, все мимо пронеслись.

И темнотою облеклись

Дорожный наст, густые ели,

Отвалы снега чуть белели.

(Сейчас вдоль трассы фонари!)

А километров - 43.

- Как он там шел, бежал - не знает

Никто. Молчал, как партизан.

Он спал весь день. Прогул. Кропает

Приказ на выговор "Шархан".

- А что ему сказать хотела

Так спешно милочка его?

- Что пусть идет он ... далеко,

Ей жить одной так надоело!

"Национальным достояньем"

Владел другой. Вот за признаньем

И просьбой шмоточки забрать...

Другой - был друг по испытаньям.

При пробуждении ему

Несостоявшаяся теща,

Видать, сказала, что к чему.

Он понял все, куда уж проще!

Туфлишки высушил, пальто,

Костюм; рубашечку отгладил,

Взял свои книжки и тетради.

А за иконы чернотой

Ту связку писем о любви,

Что ей писал в разлучны дни,

И - в полыхающую печку.

Пока не занялись они...

- Владимир Дмитрич, все готово!

- Поехали...- Бежит шоссе.

Грунтовка в прошлом, по которой

Бежал Геракл к своей красе.

Молчали. Каждый представляя

В уме тех женщин молодых,

С которыми столкнула их

Судьба "советская простая".

Кого бы ради лично он,

Презрев бы карканье ворон,

Усталость смертную и холод, -

Будь трижды ты здоров и молод, -

Так рвался б к ней, мечту тая,

Что ждет тебя любовь твоя.

- Роман, тот парень был курящим? -

Нарушил Марков тишину.

- И в меру пьющим, как в тогдашнем,

Том, приснопамятном, году.

- Все знал партком: и до, и после...

- Элементарно. Ее мать

Поторопилась рассказать

Все дочерям. Дак, к ночи сосны

И те шумели, как ревела,

Вся в саже, милая Семела

Над пеплом писем от него...

Гнать конкурента повелела.

Чего смешного я сказал?

- Рубить - так все одним ударом!

- Смешное дальше... - Каннибал!

Давай, звени своим дутаром!

- Полгода ездил по углам

И точкам, самым отдаленным.

Он проектант был прирожденный:

Проблемы часто видел там,

Где форма заслоняла суть,

Где требований жестких муть

Дурным посылом предварялась.

Имел за это шишек - жуть!...

Но... ближе к делу... "Доставала"

Связистка письмами его.

Через подружек узнавала,

У них "агентство" - о-го-го!

Он, между тем, с женой развелся,

И, кажется мне, сожалел...

Тут в информации пробел.

Он и теперь не "раскололся".

- Теперь? Ты через столько лет

С ним встретился, узнал? - Привет!

Мы с ним общались двое суток

Средь тостов, шуток, прибауток.

Он всех узнал. И мы его.

- А я не помню ничего...

- Я так скучала, Воевода!

- Ну что ты, милая! Три дня.

Благословение завода,

Хотя была и трескотня.

Чуть подтолкнул дела Романа.

При индульгенции Сергей.

Удачен новый "камергер",

Куратор дела и "кармана".

Придется Коленьку освечить, -

Помог задумку человечью

До дела с толком довести...

... Мадам, у Вас такие плечи...

... - Ты что-то мне сказать забыл, -

Глаза жены цвели лукаво.

Ее ж ладошкой рот прикрыл:

- На отдых я имею право?

- Лежи, сопун, закрой глаза,

В ответ мычи, когда согласен.

- И был рассказ ее ужасен,

О том, на что смотреть нельзя.

- Побить тебя? - Валяй, мой свет!

- Болтушка! А тебе привет...

- Со штормом взятой бригантины,

Иль сайта "Женский Интернет"?

Так. Душ и кофе. И по креслам.

В портфеле у меня коньяк.

Чтобы толково, интересно

Рассказ твой выслушал маньяк

Забыть сказать тебе о чем-то

Прелюбопытном... Впрочем, я

Почти "догадываюся"...

Но не любитель я экспромтов. -

Врезалось солнце в край земли,

Когда супруги завели

Один из разговоров длинных

О жизни новой и старинной.

С родной душой поговорить, -

Что в жизни лучше может быть?

- Кто был четвертым постояльцем?

- Все понял. Ромка рассказал

О том, что испытал страдалец...

- Ты помнишь наш огромный зал,

В котором кульманы стояли?

- Технологический отдел?

- Он самый. Где-то сорок дев

В нем спецоснасточку "ваяли".

- А ты сидела у окошка.

С тобою рядышком Кокошкин,

Всегда небритый нач. бюро.

Небось, смущал тебя? Немножко?

- "Большой сарай" всегда гудел.

Из цеха гости беспардонны:

Там он ошибку углядел,

Там допуски довольно спорны,

Здесь лучше базу поменять,

Тут будет очень сложной сборка.

Дотошны, въедливы и зорки, -

Им это делать, применять.

Так - целый день. Со всех сторон

Гудящий разномерный фон...

Но если гость к тебе явился,

Соседи слышат все, чем он

С тобою хочет поделиться:

Будь это новость, анекдот,

Какая быль, иль небылица,

Кто с кем, на ком, и как живет.

А Валентина ж, заводная:

Здесь недержанье языка,

Быстрей, чем автомат АК

Строчит, "рожки" в момент меняя.

Не знает шепота она,

А уж когда увлечена

Своим рассказом о какой-то

Необычайной подноготной, -

Не голосочек, а металл

На небе ей Гефест сковал.

- Ты представляешь, вот дурак-то! -

Еще и толком не присев,

Она "журчала", словно трактор,

А не привычно - нараспев.

- Ну, сел бы утром на автобус,

На поезд, или на такси.

Что, катастрофа, катаклизм?

Падение звезды Канопус?

Зачем? Ради кого? Во имя

Какой такой святой богини?

Не стоила она того!

Ах, если б так меня любили! -

В "Большом сарае" - тишина.

Валюшка плачет. Тоже - молча.

Сама не ведая, она, -

Как ломовой чернорабочий, -

Разворотила на момент

То, что в душе зажатой прячем,

С людьми об этом не судачим,

На белый не выносим свет.

Минуту - каждый унимал

Свой внутренний душевный вал

На обнаженное в поступке

Другое сердце. И - молчал.

- Позволь, я перечислю, грешен,

Номенклатуру ярлыков,

Которые народ навешал

На то, что совершил Снежков:

Орел, щенок, святоша, грешник,

Геракл, пигмей, гигант, простак,

Трюкач, нахал, герой, мастак,

Черт, дьявол, бес, дурак, потешник,

Пижон и фраер, молоток,

Воображала, ангелок,

Петух влюбленный, псих, придурок,

Смельчак, рискач и недоумок...

- Не "шил" оценок женский "полк"...

- Ему видней в мужчинах толк...

- Пока был свежим слух, "героя"

Хотелось многим повидать.

Хотя... Ну, что они откроют

"Такого" в нем? Никто сказать

Об этом даже б не решился.

Ну, парень. Ну, москвич. В очках.

Запутался во девочках.

Не он один. Так что "ершился"?

Работал год он с ними рядом,

С одной Витальей безоглядно

Крутил жестокий свой роман...

И не был здесь уже изрядно.

- И время погасило всплеск.

- Для всех, но не для Валентины.

Ночного деянья гротеск

Такие яркие картины

В ее душе нарисовал...

- Что стать всхотелось Шерлок Холмсом,

Даб воссоздать штрихи "геройства".

И кто ж зацепку первый дал?

- Я. - Ты? - А помнишь, нас везла

Машина с кузовом "козла"?

Набились... Поздно... С совещанья...

Не взяли парня не со зла.

А время было чуть за десять.

И от "Строймаша" - ну, чуток,

По снегу "плыли" среди леса,

А в поле - так сплошной каток.

Поземка. Небо - как упало

На придорожные столбы.

Дорога - ямы и горбы.

Швыряло нас и продувало.

- К тому ж "тяжелой" ты была,

Еще в декрет не выбыла,

Все беспокоилась потом вся

О добром здравии потомства.

- Да, слава Богу, пронесло...

- Как дальше следствие "несло"?

- Второй следок: в час - полвторого

В деревне "Лето" постучал

В избушку, рядышком с дорогой,

Высокий парень. Не нахал.

Почти что ковш водички выпил,

Пол земляной так оглядел,

Как будто что украсть хотел.

Он за порог, хозяйка-цыпа

К братишке: - Слушай, может беглый?

- Тепло одет? - Скорее бледно:

Пальтишко, "пирожок"... В очках!

- Иди-ка спать. И мне не вредно.

Звонок поутру: - Тут один...-

В милиции знакомый древний.

- Никто там ночью не бродил

По трассе? - Псих попил в деревне.

Уже поехали искать.

На зека, вроде, непохожий,

Скорее, с инженерной рожей...

- Спасибо, Коленька! Пока! -...

- И третий был "железный" след.

Вернее, "факторный дуплет".

Шофер машины, что за почтой

Мотался в город. Шустрый шкет.

На полдороги, возле "Лета"

Голосовал мужик. - Куда?

- Назад поедешь? - Не. Газеты

Доставить должен до утра.

- Хотя бы парой папиросок

Не угостишь? Свои растряс.

Спасибо, паренек. Ну, спас. -

И затянулся, как насосом.

Обратный путь парнишка гнал.

Глядит: идет! Он на сигнал.

Остановил: - Садись, чудило!

- Спасибо... Все же подфартило...

Не дай мне, мужичок, уснуть.

- Кури. Минуток пять - весь путь...

- Свидетели. Улики. Сыски.

Пробег доказан. А прогул?

Что в "Объяснительной записке"

Писал начальству он? Уснул?

- Он отказался от "записки".

Начальник Ромку натравил,

Чтоб Ромочка уговорил

По-свойски так, по-большевистски:

Исключат, мол, из комсомола,

А в биографии крамола -

Сто лет все будешь инженер.

"Дашь копию мне. Протокола".

- Ах, диссидент! Ох, диссидент!

Ты помнишь, как меня ругала?

Но я ни на один момент

Не дал зацепок для скандала.

Вопрос - ответ. И документ.

А тут - прогул без объясненья.

В те времена... Так что - решенье?

- Тут новый год был, и банкет.

Чуть упустили. А потом -

Похмельно-елочный синдром,

Услали к черту на кулички,

И крест поставили на том.

Так. А теперь... Не падай с кресла.

Ты помнишь, Валя родила,

Не будучи женой-невестой?...

- Отец - Снежков? Ну и дела!

И столько лет никто не ведал

Когда, и где, и от кого?

- Вчера призналась: от него.

Ходила с внучкою до деда.

И у него уж внуки есть.

Должно, он вспоминал, как здесь

Когда-то был ни муж, ни парень,

А кто кому "мозги запарил",

Когда слюбилась Валя с ним...

И сына видел пилигрим...

- Чего-то я не понимаю.

- Ты о Виталии? Она...

Ну, скажем мягко так, внимая

Его любви, была сильна

В раскрепощенности телесной,

Когда он ездил далеко.

И возвращалась вновь легко

К нему с улыбкою прелестной.

И поженились - на полгода.

Была и свадьба - без народа.

- Не понял... - И не ты один.

И улетели - на "свободу".

Командировки есть везде.

На новом месте по работе

Он долго был, не знаю, где.

Ну и, как в пошлом анекдоте...

На внешность девы важный чин

Позарился. Сынок родился.

Пришла бумага. Вновь явился

На суд Снежков. Один. - Один?

- Доверенность суду дает:

"Пусть суд на веру все берет,

Что скажет муж ее во прошлом,

Она согласна на развод".

Нотариус, ...печати, ...подпись...

...- У ней уже ребенок есть?

- Оперативности синопсис

В письме изложен, Ваша честь.

- А сами Вы развод хотите?

- Что хочет женщина - закон,

Пусть даже и не принят он.

Судьба такая - разводите... -

Несостоявшийся Геракл

В Москву к мамуле удирал.

- Смирился с первою Меропой?

- А может, новую Европу

Похитил в образе быка?

- Желала б женщина слегка!

- А вы о чем там говорили?

- Да так, о всяком, о делах,

Политике, футболе, мире,

О перспективах и грехах.

Нам было проще, мы в компаньи.

Он больше слушал и молчал.

Я, в общем-то, не отмечал

Его особенным вниманьем.

Вот не задал вопрос Роману,

Откуда плуту-хитровану...

Балда! Он был е г о парторг!

- "Кадрили" вместе девок спьяну,

Пока Роман не "наскочил"

На замдиректорскую дочку.

Сергей - осведомитель был...

- ?!? - Не знал?? С Луны свалился? С кочки?

Ты вспомни, как твой каждый шаг

Известен был начальству тут же!

Господь-то нем, он - не услужит.

Карьеры делались-то - так!

Ведь кто-то на заводе "пас"

Почти что всех наивных нас.

Да и в "Березовке" по кухням

Искал изъян средь бабских ляс.

- Ты, Машенька, не привираешь?

- Все также академик "свят":

Ты подлость не предполагаешь...

А Каином убит кто? Брат!

- Евангелийские примеры...

- Стары, но вечны, атеист.

Иудушка - не василиск,

А был примерным пионером.

И комсомолом управлял,

Сегодня менеджером стал,

За ту ж тридцаточку в кармане,

Тебя продаст, или обманет,

И Богу благодарен будь,

Что не закажет подстрельнуть.

- Ты лучше мне, как в анекдоте,

Скажи, что "бабы говорят".

- С кем спал он, или по работе?

- Без шуток если, - все подряд.

- Не лучшая нас половина

Безжалостна, и судит так:

Кто слишком честен - тот дурак,

Кто слишком врет - наполовину.

- Роман и Игорь - антиподы?

- Для баб "голодных" в те-то годы

Роман желанней был, хоть врал,

Он сразу чуял "зов природы".

А Игорь не под юбку лез,

А теребил подруге душу,

Хоть той моральный Геркулес

В такой момент, ой, как не нужен.

Господь создал всех для любви,

Да душу отделил от плоти,

Одна нуждается в оплоте

Семьи, другая от крови,

Бросающей в пучину мук,

Не терпит "голода" разлук,

Дай ей на шесть минут "Романа", -

И сгинь, проклятый плотский друг!

- А что у "лучшей" половины?

- И здесь свои проблемы есть.

У принца даже, как мужчины,

Свои понятья, долг и честь.

Он уважает ч е л о в е к а

В тебе? Судьбу благодари,

Ответность нежно сотвори,

Не мни себя "кумиршей века",

Которой так обязан он

Класть каждый день земной поклон.

Ведь ты во многом неумеха,

А над иным в тебе без смеха

И вспомнить-то нельзя, мадам...

А кто виной во всем? - Адам!...

- Обычных женщин на заводе

Поступок Игоря потряс.

В скромнейшем паренечке вроде, -

Такая пламенная страсть.

- Ах, если б так меня любили! -

У Вали вырвалось тогда.

Обычной фразы простота,

А наши душеньки заныли.

Всем свой представился мужчина,

Как человек, без ранга-чина:

Ради нее он бы свершил

Такое, будь на то причина?

Когда волненья улеглись,

Сошлись все бабоньки во мненьи:

Что дальше там ни совершись,

Напрасны будут все мученья,

Что примет Игорь. Не судьба.

Натуры разные. Запросы.

Их мучат разные вопросы,

Что не решает г о л ы т ь б а:

Она - в морали, он - в деньгах, -

Тут все обречено на крах.

Жены-красавицы у нищих

Не водится. Увы и ах!

- Но, ангелочек мой,... - Володя,

Нельзя у Бога отнимать,

Что он и куколок в природе

Мог в час игривый создавать.

С душой для них - всегда задача;

Покуда размышляет Бог,

Как тут же черт ему помог...

А что вложил он наудачу, -

Узнают только на Земле:

В землянке, во дворце ль, в Кремле...

Их путь земной - непредсказуем.

Мы к ним мужей, да-да, ревнуем:

Вдруг ради глазок да телес

Рванут к ним ночью через лес...

... Полуприврав, полуприбавив

К реалиям минувших дней

Свои оценки бывших правил

И понимания людей,

Роман с досадой обнаружил,

Что столько "чудиков" вокруг

В итоге разорвали круг,

В который их "пихали" дружно:

Все демиурги из парткомов,

Радетели родных месткомов,

Призывно-праздный комсомол,

Начальники, жрецы законов.

Казалось, был растоптан весь

"Юрист-любитель" Робин-Гудный, -

А в академики пролез,

Вот выручил сиюминутно.

Никто и не воспринимал

Серьезно Генку Дон-Кихота,

В шальных работах доброхота, -

Директор производства стал.

А этот Игорь, психопат,

Козла упрямей во сто крат, -

Профессор, доктор, - все такое, -

И все такой же "дерьмократ"!

- Чем кончилась твоя прогулка? -

Жена спросила просто так, -

Бродил по старым закоулкам?

- Пробил мильон свой, простота!

- Но ты поехал без надежды.

- Сосед по номеру помог.

- Он новый русский? Старый Бог?

- Да Марков... - Закрываю вежды,

И вспоминаю, как отец

Сказал в парткоме: - Сей подлец

Во всем талантливый мальчонка,

А мы - кнутом, да по ручонкам,

Да обухом по голове,

Чтобы навек осоловел?

- Кто он теперь? - Да академик.

НИИ по химии. Завлаб.

- Вот это да! Не неврастеник,

И не охоч до "диких" баб.

- Оставь, Катюша, сколько можно

Былое в саже полоскать?

- Ну вот, и словом обласкать

Тебя нельзя неосторожно.

Ты виделся там со Сталеном?

- В гостинице был вроде "пленум":

Он, Костин, Марков, я, Каргин,

Снежков... - Тот по какому делу?

- Начальству отзыв подписал.

Каких-то кислых щей профессор.

- Еще один ваш "экстремал".

Еще один, как ты, повеса.

- Какое! Этот моралист

Прилип к Виталии. Ну, помнишь?

Красотка. Как на почту входишь...

- Да помню я. А твой артист,

Отвергнув сплетни и навет,

И все, что было, или нет,

На ней, прекрасненькой, женился.

Но... не свершился хэппи энд.

- Он, если говорил, о внучке...

- Смирился с первою женой.

Родили дочь еще. Все штучки

С любовью N... - на покой.

- Ну, а Виталия? - Ей нужен

В то время мощный спонсор был,

Пусть не как Игорь бы любил,

Но состоятельным был мужем.

- Нашла? - При внешности такой?

Когда за ней мужик - толпой?...

Она зимою приезжала.

Все жаловалась, что лежала

Без сна. Чуть вьюга запуржит, -

Ей кажется, он к ней бежит...

... Сергей был мрачно-равнодушен.

Весь мир незыблемых идей,

Что душу согревал, - порушен.

Россией правит прохиндей.

Глашатаям от коммунизма

И провозвестникам побед

Как бы отбой трубой пропет,

Как впрыснут "кубик" практицизма.

В свалившемся, как с неба, праве

Почти что бесконтрольно править

В уделе собственном князьком,

Они свою ж мораль попрали.

Попробовать бы этим всем

Вдовцовым, Марковым, Снежковым

В сегодняшнем-то колесе,

Как в прошлом, почудачить снова.

Им эффективность подавай!

Сейчас попробуй пикнуть против, -

В момент окажешься в болоте

Средь безработных. Не встревай

В задумки шефа-фирмача,

Не критикуй, что сгоряча

Его решенья принимались,

Беги от роли толмача.

Сам критиканов разгоняя,

Он позже понял, что зазря.

Сладкоголосых негодяев

Наслушавшись, попал в разряд

Бесперспективного партнера,

Которым уж который год

Так понукает мил-завод,

Как рок - судьбой антрепренера.

Ох, рынок, маркетинг, кредит,

Торги, налоги, аудит,

Лицензии, сертификаты,

Сонм бюрократов вороватых,

Закон-обман и произвол

Для тех, кто что-то произвел.

- Так как там бывший твой подшефный?

- Кто только позвонил тебе?

- А кто с тобой творил гешефты.

- Ты, Вера, видно не в себе?

- Подонок, выскочка, шизоид, -

Как только ты не называл

Его тогда. И вдруг финвал

В науке что-то очень стоит.

- Да знаем этих докторишек!

- Ну, желчи у тебя излишек:

Седых да лысых разогнал,

Ждешь мудрых мыслей от мальчишек...

- Мальчишкам этим нет цены...

- Компьютерщики. Все. По спискам.

Чужими мыслями полны

Из Интернета. Модно. "С писком".

Английский - им язык родной,

На тройку худенькую - русский,

А опыт - только от закуски

Под "умный" тост очередной.

- Да поимеют опыт твой,

Хваленый, он, ведь, наживной.

- Когда завод свой обанкротишь,

С другою будешь жить женой.

- Ну вот, "опять за рыбу деньги"!

- Ты, как мальчишка и сейчас:

Ах, кто б тебе чесал кудельки,

Да денежек мешок припас.

А ты бы денежным потоком

Мог бесконтрольно управлять.

Но, упаси Господь, менять

Чего-то. Это - должен кто-то.

А Маркова в душе честишь.

Снежковский, вишь, заел престиж.

Они вертелись. Ты - ждал манны.

Ах, этот рынок негуманный!

Все. Кашка кончилась. Мечись.

Есть цель, - хоть в лес, хоть ночью, - мчись!...

... С отъезда бывших сослуживцев

Прошло ... всего-то полчаса.

Небось, Роман, как может, в лицах,

Им травит байки-чудеса.

Артист в душе и в соблазненьи,

Как "государственный отец"

Он обеспечил, сей борец,

Прирост народонаселенья!

Смешно и грустно, и трагично,

А время унеслось - комично.

Однако, сам... Неужто, сын?

Броди теперь в "лесу девичьем"!

Послепробеговый удар

Был слишком тяжек, он замкнулся.

И всякий раз, когда угар

Субботних ужинов тянулся,

Он часто уходил в огни

Столицы местного пошиба,

Подальше от былых ошибок,

И тех, что быть сейчас могли.

Однажды увязалась с ним

Смотреть вечерние огни...

Теплее... Точно... Валентина!

Какой-то дом. Они одни.

Как сильно мучит воздержанье

Младое тело! Комплекс норм

В душе задушен весь желаньем,-

Гори он голубым огнем!

Она всю ночь его любила

С каким-то ярым торжеством

Всем своим женским естеством.

Поутру все - как отрубила...

... Не тянет кондиционер.

Шесть вечера. С небесных сфер

В тенек, к воде толкает жаром.

Вновь та скамейка на бульваре.

Прохлада зыбкая дрожит.

Вновь память в прошлое бежит...

КЛИНОК САМОРАСПРАВ ИСПОВЕДАЛЬНЫЙ

Не понимая, что в душе творится,

Пытаешься сквозь хаос наслоений

Воспоминаний о своих поступках

Мучительно найти первопричины

Падения, ошибки, иль ухода

От тех моральных норм и воспитанья,

Которые, казалось, стали сутью

Твоей души... И вот перебираешь:

Желанья, увлеченья, чувства, страсти,

Соблазны, обаяния, магниты,

Восторженность, волшебные дурманы,

Гипноз обворожительности внешней,

Сиянье, нимбы, аура, флюиды, -

Не говоря о всякой чертовщине.

Увы, бесплодны все твои попытки.

Наивность, жажда острых ощущений,

Неопытность и плоти зов нежданный -

В такой коктейль смешали все причины,

Ни ты, ни Бог, ни черт не разберет.

... Со дня высоких пылких уверений

Прошла всего одна командировка

В затерянные степи Казахстана,

Настолько же морозные зимою,

Насколько пышущие жаром летом.

Он каждый день писал ей вечерами:

Как пили спирт в нетопленом "отеле",

Как он во снах их встречу представляет.

Любовью раненных всегда терзают

Неясные предчувствия, тревоги.

Разлука кажется жестокой пыткой,

А время, в ней прошедшее, убитым.

Людей, тебя пославших, ненавидишь,

Считая их смертельными врагами.

Добавят соли в рану и раздумья

О тех раздорах, что происходили

По молодости, глупости, досаде.

Что ж говорить о временных разрывах,

Когда насмешкой становилась жизнь.

С ночного поезда - и на работу.

В обед до телеграфа дозвонился:

- Три дня, родная, потерпи, приеду

Под Новый год... - Сегодня. Обещаешь?

Я буду ждать. - Но... - Все, работы много. -

"На утреннем автобусе обратном

На полчаса к работе опоздаю...

Договорюсь-ка с табельщицей Ланой".

Потом вручали "корочки": "Ударник

Труда коммунистического". Мило!

К концу работы крепят объявленье...

Он молча переносит выступленья

Начальника, Романа, комсомольцев,

Витийствующих что-то о морали.

Он усмехнулся лишь в лицо Роману.

Тот сбился было, как сбивался каждый,

Кто с ним встречался взглядом ненароком.

Уходит время. Все. Он выбегает

На улицу. Вот это гололед!

Такси. Автовокзал. Скрипя, уходит,

Кренясь от перегруза, колымага.

Ж/д вокзал - в "сиреневом тумане"...

Жест у виска рукой вершит понятный

Таксист на предложение поехать.

Автобус до "Строймаша". Там начало

Дороги до промышленной деревни.

Не может быть, чтоб кто-то, а не взял бы.

Все может быть, чего и быть не может.

Предполагая, что уж на дороге

Хоть кто-то посочувствует, подхватит,

Он двинулся, скользя, иль увязая.

Начальственная "Волга" прочернела.

"Козел" проплелся, словно в размышленьи.

Где лес к дороге подходил, там лыжи,

Где степь - конечки были б очень кстати.

- Ну, сволочи! - безадресно ругнулся.

"Назад - 15. А вперед - все 40.

Назло всему? Дурак, не добежишь"...

... Она спросонок пошутила вяло:

- Швыряешь деньги на такси ночные?

- Да, ползарплаты. Ты звала так властно...-

Не выслушав ответа, провалился

В тяжелый сон, почти что на пороге.

...С каким-то ужасом молчала ее мама,

Пока он приводил себя в порядок.

...На почте - он молчал. Глаза любимой...

Однако, завтра утром на работу.

Теперь прогул оправдывать придется.

...Смотри-ка, писем часть еще не вскрыта:

Исповедальный крик души и сердца

Неинтересен был для адресата.

Какой материальчик для сожженья!...

- Роман! Я написал проект приказа:

Такого-то таким-то совершился

Прогул. От объяснений отказался.

За что карается лишением того-то...

Не жди самодоноса. Есть Каргин...

Глава 6. ВСПОЛОХИ ВСТРЕПЕНУВШЕЙСЯ ДУШИ

Такую лапу не видал я сроду...

Сергей Есенин

- А... Это ты... Садись, бабуля.

Так сына Игорем зовут?

- Как догадался-то, дедуля?

Ты завтра, стало быть, в Москву?

Со мной Маришечка хотела...

- И хорошо, что не взяла,

И грустно то, что не дала

Проститься с внучечкою смелой.

- Такая юркая пролаза,

Весь божий день в ее проказах.

А это что? А это? Это?

- В кого вот только синеглаза?

- В другую бабушку. У той,

Как у артистки, у Вертинской,

Но взгляд немножечко "крутой",

Да и характер - не российский...

- Скажи, тебе был в радость сын?

- Да, вся родня его любила,

А мама - так боготворила.

Послушным рос, таким простым.

- Нуждались? - Выручал отец.

Он оказался молодец:

- Рожай, мы с матерью поможем,

Не прощелыгой был "подлец"?

- Прости, родители живые?

- Нет, оба уж... туда ушли.

И мы-то уж давно больные.

И детям очень - не нужны.

- Когда им хорошо - не помнят,

Когда им плохо - прилетят.

Душою отойдут, и взгляд

Желаньем жить опять наполнят,-

И снова бросятся в поток,

Который их уже волок,

О камни бил, швырял на отмель,

Они же - снова беззаботны.

А ты сиди и жди вестей,

И нервничай без новостей.

- Окончил институт? - Московский.

Там и женился. И живет.

Раз в год, иль в два - приедут в гости.

Друзья, рыбалка. В меру пьет.

На мне Маришка и хозяйство.

С деньгами нет у них проблем.

Приедут - так задарят всем.

Ты, мам, что надо - не стесняйся.

- Сноха красива. - Не капризна,

Попросишь что - без укоризны

Сварганит, сделает, найдет,

Как скажет Игорь: - Без снобизма...-

Он узнавал ее лицо,

Горячность речи, вспомнил нежность,

Единственнейшим образцом

Запомнившимся, как безбрежность

Стремленья женщины отдать

Себя желанному такому,

В сей миг - любимому, родному,

Чтоб душу новую зачать...

...- Ты вспоминаешь нашу ночь?

- Могла б потом родить и дочь,

И снова мальчика и дочку...

Не будем прошлое толочь...

- Ты был не мой... Моей подружки.

И я ... не девочкой была.

- Бери назад свои игрушки,

С тобой я в ссоре, а-а-а!

- Не ерничай... Она красивой,

Хоть и беспутною была.

- Богатенькому - родила,

Моих всех - вырезать носила.

- Ей было трудно содержать...

- Мужчин хотела побеждать,

Покуда спонсор побогаче,

С мошной, машиною и дачей...

А Игорь будет про запас,

Простит и в следующий раз...

- Смешно и даже любопытно:

В момент, когда с тобою..., я

Свободным был уже, бесстыдный,

Мать чуть не прокляла меня.

"Печать волшебную" чиновник

Брезгливо в паспорт "залудил",

И от семьи "освободил".

И стал я "половой разбойник".

Все надсмехался долго, тупо

Над той настойчивостью глупой,

С какою "подвиг" совершил,

Так отдающий смрадом трупа.

В душе текучкой был зажат

Позорный тягостный осадок,

Который жег на виражах

Судьбы, и при "козлах" "посадок".

Полгода оставалось мне

До отработки в институте,

Когда тебя на перепутье

Обрел. И счастлив был вполне

Ту ночь... Но наступил рассвет.

Взведен словесный пистолет.

Ты помнишь хоть, что говорила?

Сбежала, как легкоатлет.

Зачем теперь взорвала тайну?

- Вчера сыночек понял все.

"Мне можно, вроде бы случайно,

Хоть разглядеть его лицо"?

А он сейчас - портрет твой точный,

В деталях даже, боже мой!

Я говорю с ним, как с тобой,

Тем, молодым, и беспорочным.

Но он "прилип" к своей жене.

Она с ним ласкова. А мне

Обидно, что не побежала

Я за тобой, что лишь "сорвала",

Осталась перед ней чиста,

А в жизни собственной - пуста.

- Тебя надолго "отпустили"?

- У нас, с тобою, тарарам:

Шагает Игорь по квартире,

Как что-то ищет по углам.

Серьезно смотрит так Наташа,

Маришка внучку твою ждет...

- А он сидит здесь, бегемот,

Весь "подвигами" в прошлом страшен.

Какая прорвалась плотина.

Таким терпеньем заплатила

Ты за молчанье. А теперь?

Небось, подружкам назвонила...

Ох, женщины! Сперва - порыв,

Потом - душевное смятенье,

Каприз в реальность воплотив,

Плоды вкушают, как мученье.

Ты, ведь, легенду создала

Себе и сыну, всем знакомым,

И виртуальные знамена

Ее так тягостно несла.

- Не создавала я легенд,

Несостоявшийся бой-френд.

Как только сын закончил школу,-

Был жесткой истины момент.

И он меня прекрасно понял,

Мой, ...наш верней, любимый сын.

- Чем должен быть я "переполнен"

В сии "волшебные" часы?

- Тебя я видела в сыночке,

Теперь - его в тебе нашла.

- Теперь ты совесть подожгла,

Как душу после первой ночи...

Маришке скоро надо спать.

Ей папа сказочки читать

Уже настроен. А Наташа

Тревожится: бабуля наша,

Как девочка, пошла в загул.

Домой проводит ...Вельзевул?

Першащий в горле ком не смыли

Ни чай, ни водка, ни коньяк.

Детали в памяти поплыли:

Когда все было, где и как...

Технические экспертизы,

Увы, негодны для души,

Как аргументы ни ищи,-

Одни аморфные репризы.

...Руины тела и улыбки,

Здоровья нет, но тенью зыбкой

Маячит: раз еще жива, -

Для деда - золотая рыбка.

Ну, хорошо. Допустим, было.

И этот парень - его сын.

Что дальше? Время-то - уплыло,

Его он в сердце не носил...

По телевизору шел бой

Джеймс Бонда с армией Советской.

Свалив толпу красноармейцев,

Победу праздновал герой...

Какой сегодня долгий день!

Завод, Маришка, канитель

С отъездом бывших сослуживцев,

И промелькнувшей страсти тень,

С подарками для размышленья:

Два поколения родных.

Х-о-р-р-ошенькое завершение

Вояжа, а? Любовный жмых!

...Тебя я видела в сыночке...

...Подружка...Мальчик напрокат,

Как детородный агрегат

Для детолюбок-одиночек...

Уж увела б - так увела!

Подружка красивей была!...

Небось, бахвалясь, та делилась,

Как с ненасытным им бесилась

Иные ночи напролет...

И уступила - пусть урвет!

Есть следующий, кто напомнит

О юности слепых грехах?

Хомут на сердце "засупонит",

И станет прошлое пахать?

Хвала тебе, система связи!

Виват, народный телеграф!

Какой непревзойденный кайф:

Закоротить чужие фазы!

Какой контакт, какие искры!

Как плавятся души регистры!

Как сердце мечется в огне!

Как жалко: кончилось так быстро...

...Кого там, к черту, Бог несет

В последний вечер сумасшедший?

Кто еще память вдруг взорвет

Подробностями действий грешных?

В проем двери протиснут "шкаф"

С прилепленною головою,

Казавшейся такой малою.

Опять какой-то комсостав...

Так глубоко под малым лбом

Глаза утопли, что с трудом

Их цвет неясно различался.

От шрама - на губе излом...

"Будь милосердна, жизнь, когда-то

Просил Хайям. Что мне просить?-

Подумал Игорь мрачновато, -

Сего подонка пристрелить?"

Атлант, теперь заплывший жиром,

Когда-то гостем частым был,

Плясал прекрасно, петь любил

На "Филиале..." в их квартире.

Одной рукой под потолок

Визжащий девичий комок

Взносил, как легкую пушинку.

Любую девочку-картинку,

При кавалере, мог отбить,

И в тот же вечер "отлюбить".

А как играл он на гитаре!

Как мягким бархатным баском

Свои таланты он "пиарил"

Перед решающим "броском".

"Национальным достояньем"

Он всех красивых женщин звал,

И пользоваться призывал

Им коллективно, без стенаний

О тонких чувствах и любви;

Все это - сказочки одни

Для неумех-идеалистов,

Способных только на "лю-ли".

Болтливость женщин создала

Ему фаллическую славу,

И жертва каждая ждала

Необычайную усладу.

Но...первый проходил сеанс,

Многосерийный, в жарком стиле,

Желанья - черти погасили,

А на упреки ловелас,

Буравя взглядом, отвечал:

- Я замуж Вас, мамзель, не звал.

И не хочу быть многоженцем,

Как уголовный криминал. -

Был вне себя, когда "созданье"

Вдруг заикалось про развод:

- Ты что, "очей очарованье"?

Детей оставить? Я - урод??

- А как же я? - Твои проблемы.

Ты ведала, что я женат,

Но захотелось в райский сад

Отведать яблочек богемы?

Покислилась? Теперь ступай.

Где хочешь - снова выступай.

Я не ревнив. Я уступаю

Тебя тому, кого не знаю,

И знать, вдобавок, не хочу.

Текут глаза? Иди к врачу.

Какие только феномены

При всякой власти ни цветут!

Всем - меч трагичной Мельпомены,

Им - театральный атрибут.

Всем - идеал существованья

В великом будущем для всех,

Им - горизонт земных утех

Сегодняшнего процветанья.

Мораль, этические нормы -

Толпе, для тощих душ прокорма.

Свобода полная - себе,

Под оболочкою проформы.

Его американский стиль

Общенья, жизни и работы

В те годы был несовместим

С советским идолом свободы.

К нему прилипло слово "рвач".

Но...Если соблюдать все пункты,

Что в договоре, почему ты

Не требуешь: давай - хоть плачь!

Он шел с улыбкой напролом

К начальству, нужно - так в партком.

И т р е б о в а л жилье, зарплату,

Иначе с фирмы он - бегом.

Ему завидовали часто.

Тогда и фраза родилась:

"Нахальство, брат, второе счастье!" -

И среди скромных прижилась.

А по работе, хоть шумливым

И ярым спорщиком он был,

Но с мощностью во "сто кобыл"

Всю "бяку" делал терпеливо.

В срок приходил и уходил,

Как сверхурочных не любил!

На Петьках, Игорях, Романах, -

Усталых, злых, - тащили планы

И сдачу непременно в срок

Ракет в военный "погребок".

Грехи и пот сгоняя в душе,

Василь Шкурко погоревал,

Что габариты своей туши

Он безнадежно "прозевал".

Он дома баловался штангой,

И двухпудовочкой играл,

Но... в мышцы жир перебивал, -

Фигурочка была нештатной.

Однако есть важней причины

Переживаний: благочинно

Еще одна в туманный мир

Ушла былых утех дивчина.

А он хотел с ней провести

Субботу, да и воскресенье.

За пруд уехать. Погрести.

Тройной ушицы потрясенье.

Во чувствах страстный Голиаф,

Он тяжело воспринял драму:

Всю жизнь любил он эту даму,

Жене - постылый быт отдав...

Сегодня - выспаться. А там,

Даст Бог, какой знакомый сам

Директору компаньи связи

Предложит дружеский вигвам...

Сосед лежал поверх постели,

Чуть телевизор шуровал,

На кухне чашечки блестели,

И чайник бурно закипал.

- Пивка, приятель? Для компаньи?

- Здесь проводили уж троих,

Желудок мой едва затих.

По кофейку - пройдусь я с Вами.

- Вы знали этих VIP-персон?

- Любой из них, как Стивенсон:

Свой паровоз, свои проблемы...

Вас вспоминали, как эмблему

Физического силача

И бизнесмена-лихача.

- И кто же были живописцы?

- По Вашей младости друзья.

- Их было столько, что зависли

Все ЧИПы памяти. Нельзя ль...

- Один из них стал академик.

- Володька Марков. Так, второй?

- По женской части был герой.

- Вдовцов Роман? Сейчас бездельник.

И третьим... - Был Каргин. Сережа.

- С непроницаемою рожей

Сверхмолчаливый господин?

- Что ж про друзей - и так негоже?

- Еще бы! Этот сукин сын...-

Опустим монолог гиганта,

Многоэтажные красы

Коленец вычурного мата.

Почти что боцманский набор,

Витиеватый, греховодный,

Через креста и преисподню,

Могилу, душу, веру, створ.

Давненько Игорь не слыхал,

Как "Шкурка" "боцмана давал",

Когда в "морском козле" дуплился

Он с двух концов, и стол ломал.

- Вы два коленца пропустили...

- Забыл, наверно, вгорячах.

"Сережей" - как с цепи спустили,

Азеф в Иудушки лучах..

Коленца... - Да, одно... сначала,

Второе - ... прям перед концом.

- Ну, ты, приятель, молодцом!

Откуда помнишь? - От мочала.

- ?!? - Трепался как-то здесь давно

Такой же, как Азеф Евно.

А Вы напомнили так ярко,

Какие в юности подарки

Мы получаем от друзей.

Хороших. Тех, что... - не в музей...

- "Сережу" - сдал бы! А Романа

За шкирку крепко потрепал,

Чтоб свой язык эротомана

Не для других употреблял.

- Два дня "гудели" вечерами

Три местных кадра. Меж собой

Все обсуждали: кто какой,

Кто "с нами", ну и кто не "с нами".

Не затыкать же было уши.

Так оказался я наслушан

О многом, в том числе о Вас,

Как дубль-спеце по женским душам.

- Как Вы сказали: дубль-спеце?

Какой-то архаизм махровый.

Эк, вспомнить бы о подлеце,

Что мне приклеил это слово...

Нет, в женских душах я не спец,

Не дубль-спец, и все такое.

В то наше время молодое

Я был секс-бомбный жеребец.

Слегка гитарою владел,

Недурно ножками вертел,

Романсов знал велико-много,-

Для обольщения - был задел.

Покуролесили с Романом

В дичайший спрос на мужиков.

Дома вдовиц - что те шалманы:

Стол, самогон, любви альков.

И - никакого повторенья.

Сегодня - новой хаты сень:

Скорей забыть вчерашний день,

Чтоб завтра этот был в забвеньи.

В командировках колесе

Срывались здесь почти что все,

Кому за сорок не "свалило",

Да у кого желанье было

Познать сравнительную сласть,

Без риска во скандал попасть.

- Не слишком много ли Вы пьете?

- Я только начал. Вам налить?

Помянем. Девять дней. Найдете

Вы завтра время "отвалить".

- Кого помянем-то? - Родную,

Всю жизнь прождавшую меня

У одиночества огня,

России женщину святую.

И не писал, и не звонил ей,

Ворвусь, как ястреб секс-мобильный,

И днями все ее "клюю",

Она ж все шепчет: - Милый! Милый!

- Кого-нибудь Вам родила?

- Я не хотел. Она смирилась.

"Дочистилась". Болезнь пошла.

До дня последнего крепилась.

- Ну а, к законной интерес?

Небось, лет двадцать, как прохладный?

- Что, и у Вас так все накладно?

Изотермический процесс?...

У многих нас с женой родства

Нет в душах. Мохом поросла

Тропинка к сердцу ч е л о в е к а, -

Не до гармоний естества.

Завидую Володьке с Машей:

Всю жизнь - родные по душе,

Ни пресс тех лет им был не страшен,

Ни современные клише

Свободнонравных отношений.

Друг другу смотрят так в глаза,

Как - завтра свадьба, а сказать

Еще не все смогли-успели.

А мы... Урвал на стороне, -

Не знает, - и спокойно мне.

Все без последствий? И прекрасно.

Смотреть в глаза жены напрасно,

Когда в них только холодок,

Зачем? И есть ли в этом прок?

- Давайте спать. Уже двенадцать.

- Конечно, время, мой сосед.

Назавтра снова вспоминаться

Мне будет "прелесть" этих лет.

Вы на меня не обижайтесь,

Но мне успели рассказать,

Кто Вы, откуда, как Вас звать,

И я все вспомнил. Постарайтесь

Зла не держать за те обиды,

Которые так очевидны

Теперь за давностию лет.

Иль я все в образе ехидны?

- И Валентина - КВН,

И "Шкурки" исповедь - для зала.

Как монолог-то прозвенел!

Как совесть чистая сказала!

- Да Бог с тобой, идеалист, -

"Каким ты был, таким остался", -

Я долго в памяти копался:

Грехов не найдено, я чист.

Взгляни, романтик, на экран:

У внучек с дедами роман,

Везде прилюдно - секс-заботы.

А ты - единственный обман...

- Единственный... Зачем же больше?

Все покорежено и так.

Прощенье - на обман похоже,

И стал обманом даже брак.

- Она была здесь, как с полгода...

- Ну, родина - святая грусть.

Дай Бог здоровья ей. И пусть

Не снятся муки ей развода.

- А ты сейчас... - Не надо, Вась!

Покуда язва не взвилась,

Я прикорну минут на двести.

Кончай хлебать-то, провозвестник

Переродившихся козлищ

Во агнецов! Ты - тот же хлыщ!

Миг на вершине вожделенноЙ

Преодолев господние препоны

Терпеньем ангельским и бесовским упрямством,

Предвосхищая звонкие фанфары,

На должном месте и в момент заветный,

Перед последним актом представленья

Трезвеешь от обыденности сущей.

Как зыбок мир конструкций иллюзорных,

Воздвигнутый твоим воображеньем.

Фундаментом дворца, что ты все строил

В мечтах, была всего ее улыбка,

Надстройки были сплошь из уверений,

Венцом служила б радость от общенья,

Связалось все - сердечным унисоном,

Дизайн внесло б великолепье чувства.

Стратегия и тактика постройки

Ковалась между жаркими речами,

Кредиты выдавались поцелуем,

Заверен договор совместной страстью, -

Обычный для любви ассортимент.

Измены страсть обычно погашают.

И договор уже не легитимен.

Кредиты растворяются во прахе,

Огонь речей настолько ослабеет,

Что не согреет губы на морозе,

Расстроится сердечное согласье,

Общенье превратится в перебранку,

В попреки обернутся уверенья.

Улыбка трансформируется в мину,

Готовую взорваться и разрушить

В мгновенье виртуальные хоромы

Творцов архитектурного шедевра,

Вздвигаемого только на мечтаньях

И эфемерном трепете влеченья...

Чудак, однако. О каких эфирах

Болтаешь ты, один дворец разрушив?

Она - другой взорвавши мимоходом?

Клятвопреступник каждый перед Богом,

С душой, возможно, тонкой, но - подлец...

Свобода часто пахнет равнодушьем:

Ничем и никому ты не обязан,

Ну, разве, чтоб свое существованье

На этом бренном свете обеспечить,

Приходится тащиться на работу.

...- Ты, Игорек, мне как-то обещался,

Что после наступления свободы...-

Ах, мамка, мамка, с юмором вопросов:

...- И ты поверил сказочной принцессе,

Явившейся к душе, в себе заблудшей?

- Она всегда умела представляться.

Но тут слова ее напоминали

Акцепт на заключенье договора

О бартере, гасящемся взаимно.

- Она тебе прощала Валентину...

- А я прощал ей жительство с Василем...

- Расчеты погасили безналично.

А не была ли Валечка подставкой?

Не знаешь. - Думаешь, она родит?

- Опомниться не дав, небесной лаской

Виталия, мурлыча, оделила,

За что ты согласился стать ей мужем?

- Впервые странно было так на сердце,

Что м н е прощают прошлые ошибки,

И что желает стать моей женою

Такая небожительница ликом.

- Ради которой ты забыл о чести.

- Какая честь, когда в твоих объятьях

Трепещет в страсти нежной Афродита!

- Она же - покровитель проституток,

Она же - еще мать Гермафродита...

А как свершалось бракосочетанье?

Где и когда вы ждали документы?

- У ней какая-то подруга в ЗАГСе.

Виталия ушла к ней с паспортами.

Минут пятнадцать, и она вернулась.

Свидетельство. Фамилию сменила.

- А ты на улице - гранитный обелиск?!

И без свидетелей! Чудны дела Господни!

- Не придавал я этому значенья.

Как помню - без свидетелей и с Верой.

- Ну, ладно. А где праздновали свадьбу?

- Она просила скромно все отметить.

Пришли. Накрыли стол. Ну, посидели.

- Вдвоем?! - А что? - Никто не крикнул: - Горько!?

Или был день "Великого Молчанья"?!

Ох, мужики! - А кто семьи подвижник?

- Вот тут ты прав. Стервеет наше племя.

Но, дальше. Почему же вы в столицу

Не переехали? Уж как-то б потеснились.

Ну, поворчала б я, но если уж случилось,

И голуби так ласково воркуют...

- С ней мать была, сестра, ее племянник...

- И вы рванули в город, где квартиры

Дают за то, что в сорок импотентом

Становится мужик? О, Боже правый!...

Звонят. Открой... Там Вера и твой сын.

Глава 7. РЕАЛЬНОСТЬЮ СОЖЖЕННЫЙ ИДЕАЛ

Нет, обманула Вас молва...

Евгений Баратынский

- Ух, ты! Спасибо! Ну, уважил!

Как там завод? - Да как у нас.

Безденежье свой бал куражит,

Заказчик - чуть не Гондурас.

Две-три машины - вся программа.

Но перспективы, вроде, есть.

До президента им долезть

Случилось. Отошли от ямы.

Машина в планах у министра,

Конечно, будет все не быстро.

Стален привет передает,

Грустил о детстве серебристом.

- Ты, вроде, в молодости там...

- Срок молодых специалистов

Отбыл. - А что не сразу к нам?

- Сперва - как делать антихриста.

- При всей секретности завод...

- Был даже Би-би-си известен.

Бунт молодых. В таком-то месте -

И то был свой Искариот.

- И кто был лидер "бунтарей"?

- А мы с ним эту пару дней

В едином номере пробыли.

Владимир Марков. - Не дурей!

- Да ты чего взвился-то, Боря?

- А как зовут его жену?

- Так, мимолетно, в разговоре

Сказали: Маша. Не пойму...

- Сестра моя. - Ну, поздравляю!

Они так ладненько живут, -

Завидует весь местный люд,

О чем тебя и извещаю.

- А кто тебе это сказал?

- Мой бывший друг, во! - во! - амбал...

- Уж не Василь Шкурко, случайно?

- Не сохранишь о прошлом тайны...

- Так ты почти легенда там!

- Как монумент младым грехам?...

Конструкторский отдел. Обитель

Безжалостных секвестров роз,

Что проектант, как исполнитель,

К реализации принес.

Теоретические кущи,

Среди которых он кропал

Машины новой идеал, -

Так далеки от жизни сущей.

Когда "сработают" прочнисты,

Тепловики, двигателисты,

Технологи и прочий люд, -

Стыдоба жжет идеалистов.

Примерно так же и завод

Воспримет, что "нарисовали"

Конструкторы, другой народ,

И на согласованье сдали.

То оборудованья нет,

То неразумна обработка,

Экзотикой грешит проводка,

На общей сборке - полубред.

Но дело все-таки идет,

И "чешется" уже завод.

Одной спецтехоснастки - море,

А уж снабженческих забот!

Когда-то здесь так все "кипело".

Но "Вася" первым на Луну

Не прилетел. Потом приспело

Залезть во "Звездную войну".

Спешили, все - "через коленку":

То к круглой дате Октября,

То к съезду тех, кто у руля

Страною правил помаленьку.

"Борясь за мир", все для войны

Вершили "славные сыны",

И за ценою не стояли,

Дневали, даже ночевали

За кульманами, и в цехах,

На полигонах в бункерах.

Сейчас в КБ и на заводе

Давно компьютеры стоят.

Эпоха прошлая уходит,

Откуда монстрами глядят:

Логарифмической линейки

Неточный даже третий знак,

Копирка, синька, гетинакс,

Железных "Феликсов" семейка,

И добрый кульман, за которым

Чертеж творился, пусть не скоро:

То затупился карандаш,

То мало циркуля раствора.

Но... В прошлом, что нарисовал

Конструктор, все-таки летало.

Огонь изделье поднимал.

Бывало, что его взрывало.

Но был конечный результат.

Теперь - компьютером "объелись",

В ста вариантах завертелись,

А в дело ни один не взят.

Нет ни концепций, ни программ,

Лишь графоблудье гистограмм,

Слова про маркетинг и рынок,

Барахтайся, короче, сам.

А кто же любит признаваться,

Что в прошлом был чуть-чуть дурак.

А вот на прошлое сослаться,

В котором сладко было так:

Такой масштаб, такие деньги,

Такой ракетный коммунизм,

Такой в стране монополизм, -

Не преминут, - особь бездельник...

Сам президент увещевал

Завод, чтоб тот заказы взял:

Трамвай, автобус, электричка...

Начальство, словно истеричка,

Визжало, как ракетный сноб,

Бия себя в широкий лоб.

"Чего тебе все не сидится,

Чего ты нервы свои рвешь?

То - плохо, это - не годится,

Чего ты в пустоту орешь?

Обидно, видишь, за державу!

Кричи уж лучше за карман,

И все поймут, и задарма

Тебя на гвоздь не бросят ржавый.

И пусть ракеты-самолеты

Пекут министры-санкюлоты,

И назначают цены им

В пределах выдуманной квоты".

Ну, слава Богу, отошел

От мировых проблем российских...

Тут очень кстати подошел

К нему сотрудник с кратким списком

Задачек, что его сынок

Никак, родной, не одолеет.

Ну, молодой, ну, ветер веет

Там, чем бы и подумать мог.

В обед заядлый кроссвордист

Принес недорешенный лист.

После обеда вдруг в курилке

Такие споры занялись.

Ну, наконец, что и по делу:

Прекрасно сделан фолиант

С очередным проектом "смелым", -

Очередной подвариант.

Идти придется по ребятам,

Что знают об издельи суть,

И, как и он, не любят "муть",

Что в изобилии богатом

Висит, как лозунг из реклам,

В таблицах, текстах, даже там,

Где неприлично похваляться,

Что можем посоревноваться

Мы с миром остальным, хоть чуть,

Хоть как-то, хоть бы как-нибудь...

В текучку вязко погружаясь,

Приобретаешь прежний ритм,

Бездумный день, не сокрушаясь,

Один проводишь за другим...

Разумность, вроде бы, решений

Детей: свой мир отстроить вновь.

И - опустел твой дом и кров.

Распалось время - в безвременье.

Семейный синус отношений

Разложен на ряды решений,

Стремящихся, увы, к нулю.

Куда ни кинь - начало тленья.

Полупрозрачен и намек:

Пора бы на покой, приятель,

Твой пенсионный срок истек,

Не нужен дураковалятель.

Всегда печальна участь тех,

Кто не попал в разряд начальства

Ни лестью, ни самобахвальством,

Ни способом, иным совсем.

Потерей, самой концевой,

Твой будет коллектив родной,

Повымерший, да поредевший,

И все-таки - безумно твой.

"Плохие" документы быстро

По всем инстанциям идут.

Одним, другим специалистом

Беднее стал "ракетный клуб".

Когда-нибудь... Когда пребудет

Для отрасли "Великий век",

И исполнитель-человек

Начальством почитаем будет, -

Россия будет филиал

Концернов Боинг-интеграл,

Мак-Донелл Дуглас, Мариетта,

Эрбас индастри... С пиететом

К тому, кто платит за умы,

Что никогда не знали мы.

- Валюша, как живешь, родная?

- Мои уехали. Опять

Хожу по комнатам шальная,

Маришку вспомню - и рыдать.

- Я тоже всеми позабыта.

С тех пор, как помер мой супруг,

И сын уехал как-то вдруг, -

Одна. Здоровье все - разбито.

И климат здесь неподходящий,

Извечно в воздухе висящий

Какой-то красноватый смог.

О родине тоска все чаще.

На ней хотелось бы уйти

Из жизни этой разнесчастной.

Ты не могла бы мне найти

У вас там домик подходящий?

Ведь я почти что продала

Свои огромные хоромы.

В соседстве бы и с твоим домом,-

Любую цену бы дала...-

...Сейчас все можно при деньгах.

Проныры-маклеры в бегах:

Многоходовые продажи, -

В соседях "девочки в летах".

Весь август медленно ходила

Виталия по городку.

Одна, и с Валею бродила

По солнышку и холодку.

В живых оставшиеся бабки

С трудом в ней узнавали ту,

Которую за красоту,

Фигуру, импортные тряпки

Так ненавидели они...

И как же далеки те дни,

Что красота ушла навечно.

Зато теперь они, конечно,

Как с равной могут с нею быть,

А то и "шпилькой" подкузьмить...

- Поедем, Машенька в столицу?

- Как кстати! Боренька звонил.

В квартире новой поселиться

Уже успел. И нас просил...

- А может, будет неудобно,

Ведь мы вдвоем? - Да милый мой,

Братишка это мой родной,

На ста квадратах - несвободно?

- Сдаюсь стратегу по соцбыту!

- А тактика? - Вопрос забытый

Реанимировать хочу,

Возможно, буду крепко "битый".

- Так я букетик принесу

К финалу ваших словопрений.

Мне пропуск выпиши внизу...

- Не скажет ли, мой женский гений,

Чем она так оживлена?

- А нам по электронной почте

От всех детей и внуков, в общем

Десятка два пришло письма.

- Ну, брандахлысты! Вал связной!

С чего бы это? - Нас с тобой

Уж сорок лет соединяет

Что - непонятно... - Лучик мой!

- Пусти, дурашка! Не девчонка,

Чтоб на руках меня таскать.

- Моя родная амазонка!

- Когда нам надо убывать? -

Потом привычно утрясались

Багаж, подарки, туалет,

Один, другой детей портрет

И внуков долго выбирались.

- Возьму наливочку свою.

Рецепт от мамы. Удивлю

Опившихся заморским зельем...

- Нет средства лучше от похмелья.

- Гуди-гуди, склеротик-муж!

- Еще и пьяница к тому ж...

- Я слушаю... Владимир Дмитрич?

Ужели Марков?... Чем могу?...

Зачем машина? Не министры.

Метро, а там уж добегу...

Большая стройка? Ну, пришлите...

Скажите, можно прихватить

Чего-нибудь, что можно пить?

Цветов супруге - разрешите? -

"Нашли-то как? Ах да, визитка.

Зачем я нужен им так прытко?

Есть деликатный разговор...

Привлечь, как эксперта, попытка?"

Но в химии он - ни бум-бум!

И Марков сам об этом знает.

А Борька в пенсии трубу

Меня упрямо загоняет.

Вот если по заводу что...

Тогда цепочка: Генка - Марков -

Машутка - Борька. Как подарком -

В командировку простачком?

А осенью уж ранней там

Дожди со снегом пополам,

Под утро - ледяная корка,

Скользишь по спускам, да буграм.

Командировки... Жизнь сгорела:

Росли детишки без него,

Жена скучала, мать старела,

Но "жала" Родина его.

Уже лет двадцать нету мамы,

Единственной родной души.

По внукам слезы осушить

Жене во Храм ходить пристало.

М-да! Отработан ты, старик.

Теперь души беззвучный крик

Не слышат. Не хотят услышать.

Лишь перед тем, как гроба крышку

Забить - промямлят через всхлип,

Как ты был добр, умен, велик...

- Борис ... Михайлович? - А, Игорь!

Входи. Кому второй букет?

- Твоей сестреночке Марии.

- Жены пока что дома нет.

- Поздней появится? - Конечно.

Вот, родственнички, и Ваш гость.

- Вчера как будто привелось

Расстаться, рады Вам сердечно.

- Спасибо за цветы. Так вот Вы -

Раб, как и Вовка мой, работы.

- А Вы... сидели в СТО?

С косичками? - Во память, что ты!

- Не помню имена подчас,

Но фотопамять на натуру,

Искринку в свете Ваших глаз,

Лицо, и стать, и всю фигуру, -

Хранится где-то в тайниках,

И никогда не подводила.

- А чем тогда я удивила?

- У Вас во взгляде, и в руках

Таился "добрый мир забот"

О тех, кто с делом к Вам идет,

С обидой, радостью, иль горем, -

Он в Вас участие найдет.

- Давайте, люди, по "рюмаше"?

- Борис пошел встречать жену.

- Придут - нальем штрафную, Маша?

Лимончиком пока... - Ну-ну...

- Простите, можно я продолжу?

Спасибо. Видно по всему,

Да разуменью моему,

Я на завод вновь ехать должен.

От Валентины был звонок,

Серьезный, видно, есть предлог.

- Борис Михайлович не против.

- Командировку на работе

Я, видно, завтра получу,

И вместе с Вами улечу?

- Из Домодедово. В пятнадцать.

- На сколько дней? - Недели две.

- Мне б на заводе чем заняться.

- Обоснованье по "Звезде".

- Изделье в планах министерских?

- Есть даже импортный заказ.

- Тогда бы месяц был как раз.

- Продленье - из проблем житейских...

- Елена Павловна! Почтенье.

- Володя, Маша,- ну, терпенье:

Сидят-постятся - за столом!

Но, вижу, принято решенье?

Секунду я. Сменю наряд...

...- Ну, Игорь? - Все. Договорились.

- Держи пакет. Там - все подряд:

Бумаги, деньги... Завтра "виллис"

Всех отвезет в аэропорт.

В одиннадцать стой у подъезда.

Сюда, потом со всеми вместе.

Завод уже эксперта ждет...

- Пойдем, Михайлыч, чуть курнем?

- Пошли...- Как скоро мне - подъем?

У Вас - семейное прощанье,

И я тут лишний, ведь, при нем.

- Так. Через полчаса машина

Тебя до дому отвезет.

Что там случилось? Маша длинно

Мне что-то про завод плетет.

- Я понял только, что приехать

Я должен срочно на завод.

Трагедия меня там ждет.

А экспертиза - для утехи.

Днем на заводе, как эксперт,

Копать какой-то документ

Я буду, чтоб уйти от горя.

Ох, чует мое сердце, Боря,

Назад я еле приползу...

- Все схвачено там - привезут...

Его ждал одноместный номер,

Проплаченный на двадцать дней.

Кто же болеет, или помер?

Трезвонит телефон, вот змей!

- Я через час зайду, не против?-

Так, Валентина на ногах.

Все варианты с ней - во прах.

Виталия... здесь путеводит?!?

Она - Валюха - Маша - Вовка -

Стален - нужна командировка.

В Москве Борис "жует лапшу"...

Однако, в "люксе" обстановка...

Душ принял. Сделал сладкий стол.

Три гладиолуса прекрасных

Внизу у бабки приобрел,

Поставил в вазу. День ненастный.

Два квартала ей до него.

Минуток десять до прихода.

Совсем расплакалась природа

Дня октября последнего.

Проклятье тягостных минут, -

Последних, - душу изорвут,

Покуда правды не узнаешь:

Зачем и для чего ты тут.

...- Входи. И - в душ. Вот полотенце.

Вот - тапочки, а вот - халат.

К столу чего еще? Есть перцы,

Икра, колбаска, сыр, салат?

Давай, плескайся. Все. Успеешь

Наговорить и рассказать.

За "ящиком" я буду ждать,

Когда ты для стола созреешь.

Все-все. Ни слова раньше, чем

Ты будешь выглядеть совсем

Не как промокшая Наяда.

Там кремы есть, и все, что надо.

И даже действующий фен.

Снести успеем Карфаген.

- Ее вчера опять забрали.

В реанимации она.

И силикоз в ней откопали,

И облучением страшна

Динамика ее болезни.

"Недели две", - сказал мне врач.

- Ты не реви, а тихо плачь,

И выпьем. Нам коньяк полезен.

Ей захотелось перед смертью

Меня увидеть. С этой вестью

Ты к Маше Марковой пришла?

- А будь бы ты на моем месте?

- Чтоб я тут не сошел с ума,

Весь день я буду на заводе.

Когда придет в себя она,

Звони, - и сразу к ней приходим.

- А если так и не придет?

- Так Богу, стало быть, угодно.

Вы поступили благородно:

Я здесь, готов, а что там жжет...

Я буду поздно приходить.

А на завод, сюда звонить

Ты можешь в час любой, хоть ночью,

К звонкам я буду подходить...-

Он проводил ее до дома,

С цветами, чем-то там другим.

Вернулся тупо он в свой номер.

Прибрался. Выпил, "херувим".

Включил по "ящику" "Культуру".

В удобном кресле задремал.

Теперь, когда он все узнал,

Он понял тяжесть партитуры,

Что Маркову пришлось сыграть,

Чтоб просьбу реализовать

Своей прекрасной милой Маши,

С душой, распахнутою настежь,

Для соучастия во всем,

Чем озабоченно живем.

- Как с новым клеем? - Превосходно!

- А как "навязанный эксперт"?

- Работу "рвет", как волк голодный

"Дерет" барашка на десерт.

К нему парнишку я приставил,

Чтоб документы приносил,

Дела, бумаги, что просил,

Не нарушая грифов, правил.

За три недели монстр от Бога,

Полтыщи дел различных строго,

Отчетов, чертежей "просек",

ТУ, инструкций, технологий.

В цехах механику глядел,

Слесарку, монтажи и сборку,

На испытаниях сидел,

В гальванике, на сварке, ковке.

Короче, изучил типаж

Работ, существенных по доле

Их трудоемкости. Дотоле

Я не встречал такой зондаж.

Совместно с Геной компромисс

Искали, чтобы улеглись

В отчете факт и предложенье:

Как изменить завода жизнь.

Я много видывал отчетов

И результатов экспертиз.

Технического полиглота -

Увидел первый раз за жизнь.

Впервые маркетинг почуял,

Загадки ценовой борьбы,

Как далеко от мира мы

Путями дикими кочуем.

Почти на сто процентов прав

Сей производства костоправ.

А поднятые им проблемы?

Почти зашевелились все мы.

Эх, пару кадров мне б таких!

- Неужто б выгнал всех "блатных"?

- Отчет уже на переплете.

Осталось только подписать.

Теперь о том биче в работе,

Что заставлял так дико "гнать".

Осталось ей - день-два, не больше.

К утру домой перевезут.

Пусть с Валентиной дома ждут.

До батюшки все будет проще.

И одного не оставляйте,

Чем только можно - отвлекайте.

Он в меру пьет - попейте с ним,

Компанией поразвлекайте.

Уйдешь, я вызову его.

А Маша здесь? - У Валентины.

- У ней квартира ничего?

- Просторней лежбища пингвинов.

- Продленье Боре я послал.

На девять дней его оставьте.

Поплачет пусть. Повспоминайте,

Ну, например, как он бежал.

Я часто буду заходить

После работы. Чай попить,

Чего покрепче - тоже можно.

- Сам постараюсь тоже быть...-

...- Ты здесь... А я вот - улетаю...

Я буду ждать тебя в аду...

В раю нет места мне - я знаю...

Найди меня... Я подожду...-

Она невнятно зашептала...

А тут и батюшка приспел,

Но отпустить ей не успел,

Грехи земные: сердце встало.

Врачи и бабушек собор.

И причитаний слезный хор.

Куда-то Игоря уводят,

И чем-то поят, водкой вроде.

Его проваливает в сон.

Полсуток просыпает он.

Портрет под траурною лентой,

Повязанной на уголке.

Взгляд тот же, женственно победный.

("На полк сраженных вдалеке"?)

Он трансформировать пытался

С портретом образ молодой,

Хранимый рваною душой,

Но понял: только зря старался.

А тело, что в гробу лежало,

Душа совсем не признавала.

И взгляд примет не находил...

Недоуменье сердце жало.

Приехал сын ее с женой.

Сестра с семьей. Он был здесь лишний.

Ввалился в "люкс" свой номерной,

Но лишь помыться дал Всевышний.

Пришли Володя и Стален.

Минуткой позже - Гена Костин.

- Хоть мы - непрошеные гости...

- Да что Вы...Геночка, налей!

Шесть фраз сказала. Суть: в аду

Тебя я, миленький мой, жду,

Найди меня... И отключилась.

А тут и батюшка: бу-бу...

Я ей ответить не успел бы:

Сознанья блеск в глазах угас.

Но женский свой она предсмертный

Мне как бы отдала приказ.

Он и на траурном портрете

Предвосхищен, как для меня.

Но братцы, душенька моя

Не признает ее в скелете,

Что положили уж во гроб.

Чужое все в нем: нос и лоб,

Изгиб бровей ее, ресницы,

Натянутые губы-спицы...

Все светлое о ней в душе

Спалилось, как в пожарище...

Родных утешив на поминках,

У Валентины собрались.

Стален спросил его с заминкой:

- Ты завтра будешь? - Завтра - жизнь.

- Не мог бы ты моим варягам...

- Доклад какой соорудить?

- Плакаты бы сообразить...

- И - правду-матку без огляда?

- Теория, анализ, метод,

Статистика и, в общем, этот,

Твой жесткий экспертный подход,

Секреты маленькие... где-то.

- В субботу будет девять дней,

А завтра только понедельник.

В четверг с утра зови людей.

- Как, Гена? - Думаю, что дельно.

- Секретов нету у меня.

У нас - такие же проблемы.

Я цифрами озвучил темы,

Чтоб знать, ради чего возня

Вам предстоит. У нас пока

Хотят, чтоб кто-то, да слегка

Рукой волшебною направил, -

И - денежки, как с потолка...-

...За три недели он спокойно

Уснул. К утру увидел мать.

С молитвою заупокойной

Она как будто провожать

Пришла красавицу-невестку.

"Я опоздала, ты прости,

Но я хотела навестить

Тебя во сне. И, видишь, - к месту.

Но ты сюда не торопись.

Сегодня крепко отоспись.

Еще лет десять ты протянешь.

Живи, сыночек, скоро станешь..."

И с полусловом на устах

Исчезла в звездных небесах.

У вымокшего бугорочка

Букеты на кресте висят.

Два свеженьких своих цветочка

Пристроил Игорь. Цепкий взгляд

С портрета, вроде бы, смягчился,

И словно звал на разговор,

Оборванный с тех давних пор,

Когда он с нею разлучился.

"Чужая здесь ты на портрете.

Во взгляде у тебя не светит

Душа, отрада и любовь

К себе, другим и даже детям.

Не говорю уж о себе.

Увы, из ряда кавалеров,

Скользнувших по твоей судьбе,

Я тусклым был из них примером.

Как я хотел перечеркнуть

Что было там, до нашей встречи,

И чтоб взаимностью расцвечен

Был наш совместный трудный путь.

Как ты божественно клялась

В любви, и что в последний раз

Так оступилась неразумно.

Как ослеплял свет твоих глаз.

Как ты металась вдоль состава.

Найти, вернуть и укорить,

Что не сумел я ледостава

Души царевны растопить.

Хотя осталось-то - чуть-чуть,

Ты потерпи, родной-любимый,

И я с такой небесной силой

Тебе воздам - забудешь грусть.

Как распечатывал конверт,

Дрожа... Любовный рудимент.

Печати вымазали душу...

Прости, я твой приказ нарушу:

Не полечу искать в аду,

В котле - с другим тебя найду".

- Они поедут на могилу?

- Нет. Дождик льет, как из ведра.

А ты? - Я был вчера у милой.

"Наговорился"... До утра

Валялся в номере на койке,

То полуспал, то вспоминал,

Над чем так в юности дрожал,

В какой "душевной" был помойке.

Всю жизнь лелеял где-то тайно,

Что все же как-то так случайно

Любовь взаимностью сверкнет,

И - в безнадежности тотальной...

Володя с Машей до утра?

Я тоже здесь на ночь останусь.

Осточертела конура,

Где с "ящиком" одним общаюсь...

- Есть предложение: идут

К родным лишь Маша с Валентиной,

Ну, как к подруженьке старинной.

Вернутся - мы продолжим тут.

- Ты прав, Володя. Мы пойдем.

- А мы здесь сами все найдем,

Накроем стол, и вас дождемся. -

Они ушли в соседний дом.

... Подружки с мокрыми глазами

Вернулись. Отошли чуток.

Поговорили с мужиками.

Захлопотали. Общий вздох.

Стола мужскую сервировку

Поправили по мелочам,

И - оживилися в речах,

Посадку выровняв головки.

От их улыбок ожил дом,

Уютней стало все кругом.

За память добрую, за землю,

Что пухом мягоньким приемлет

Усопшую, - подняли тост.

Все соблюли, как повелось.

Достойно, тихо улетала

Душа усопшей в небеса.

И за столом полегче стало,

И оживились голоса.

Входили, скорбь отодвигая,

Проблемы тех, кто продолжал

По жизни путь, ответ держал

Перед семьей, заводом, краем.

Теплели души, разговоры,

Менялись скорбные узоры

На многоцветье бытия,

Ушла пронзительность минора.

- Мальчишки. Мужики. Деды.

Девчонки. Мамы и бабули.

От светлой скорби и беды

К живым заботам мы свернули.

Мы с Вами, как одна семья.

Но люди есть по всей России.

И в тяжкий час мы пригласили

К нам одного из них, друзья.

Для радости в последний миг

Пути земного - он приник

Ко изголовью уходящей

Землячки нашей. Слушай, Иг...

- Пожалуйста, без восхвалений.

В последней воле человек

Просил нас сделать одолженье.

Мы сделали. А я свой век

Ее "носил в святыне сердца",

Хоть и растоптан ею был.

Как сталось - я ее любил,

Но не был ей единоверцем.

Спасибо Вам за эти дни,

Пусть были тяжкие они.

Воспоминания о прошлом

Вы пригасили осторожно

Работой, участью, теплом.

Сердечен был Ваш светлый дом.

- Простите, Игорь, Боря гонит

На пенсию? - Почти дожал.

- А если Вам на жизни склоне...

- Сюда приехать? - Я бы взял

Вас маркетологом завода.

- Я б "Докладными..." Вас "достал",

Покоя вечно б не давал,

Разруха-т, в головах народа.

- Я искру в Вашу душу бросил?

- Подумаю. Годочек. В осень

Приеду, там поговорим.

- Михалыч! - Дамы очень просят?

- Вы, - беспощадный реалист, -

И вдруг - романтика такая.

Рванулись, как идеалист,

А вероятность нулевая

Была до цели добежать.

К тому ж - в лесочках наших волки,

Их видели с той первой "Волги",

Что Вас не стала подбирать.

Семен Абрамыч ехал в ней.

- Директор? Бывший мой злодей?

- А в том "козле", что долго "думал",

Мы с Машей в "бочке для сельдей".

- Бог Вас давно простил... А мне-то...

Скорей не просьба, а приказ...

Случилось что-то?.. Для поэта

Два месяца без милых глаз...

Воспитанный литературой,

Девизом: должен - хоть умри,

Но дело нужное твори

Сверх сил, природы и натуры...

До полдороги верил в то,

Что хоть какое-то авто...

Подробности? Нет, не забыты...

У этой форточки открытой

Вы разрешите мне курить?

Рассказ сумбурным может быть...

ЛИШЕННЫЙ РАЗУМА ЛЮБОВЬЮ

Влюбленный ничего не хочет слышать.

Элементарной логики не может

Понять простые истины. Лишь чувства

Сегодняшние буйствуют угарно...

Не мог тогда я содержать семейство

Одно, а тут на два я разрывался.

И если б на завод все время ездил,

То выкрутиться можно было б как-то...

Но Ромка и директор под давленьем

Громящих писем от моей супруги

Меня в командировки посылали

Не к черту на кулички, а подальше.

Командировочные деньги шли Виталье

Почти что все. Сам - голодал привычно...

Красивой женщине быть месяц без мужчины

И верность сохранять, притом не мужу?

С привычками свободы сексуальной,

И с мотовством, достойным восхищенья...

Кто это мне рискнул бы объяснить?

Возлюбленного голос слыша в трубке,

Кричат: - Родной мой, милый, ты приехал?

Когда увидимся, ты там уж постарайся...-

А не спокойным голосом приказы

Диктуют, и не слышат возражений.

Но мало ли случается такого,

Когда себя не помнишь в раздраженьи...

А с милой ночь после такой разлуки...

Поеду. Транспорта - три разных вида.

А первым ранним возвращусь назад,

На полчаса всего лишь опоздаю...

И тут Роман с моралью комсомольской.

За ним аварии на городских дорогах.

И словно бес подсунул тот автобус...

С наивной верой, что меня подсадят,

И чтобы не подмерзнуть в ожиданьи,

Пока решил чуть пробежаться к цели.

Но после двух машин к одиннадцати стрелки.

Я первый раз обдумать все решил.

На столбике километровом... Ишь, 15.

Теперь назад вернуться - тож проблема...

Вперед! К пяти утра прибуду,

При скорости по восемь километров...

Дорога, в общем-то, была холмистой,

По километру на подъемах-спусках.

В ее начале и конце средь леса

Она вилась, а степь - все остальное.

В снегу средь леса вязко утопая,

Я двигался со скоростью верблюда,

Ругаясь матом, пред которым блекли

Шкурко Василя "боцманов наборы".

В степи подъемы долго так тянулись,

На спусках с гиком несся, часто падал.

Ошибки сделал в тактике дурные,

Когда бежал в начале среди леса:

Во-первых, "сдох", а во-вторых, промок весь

От майки до подкладки у пальтишка.

От ветра и поземки мерз в степи.

До "Лета" я какое-то согласье

Нашел с уже уставшим организмом:

"Автопилот" переставлял мне ноги,

Столбы считало боковое зренье,

В сознании текли воспоминанья...

За два часа семнадцать километров...

Пить хочется, глотаю снег, что толку.

Стучу в домишко около дороги.

Глотая ковш колодезной студеной

Воды, смотрю, как напугал хозяйку,

С печи пять головенок детских смотрят,

В углу теленок, но всего потрясней:

Пол - земляной, прикрыт половичками,

Сплетенными из лоскуточков разных.

Дошел до коробушки остановки.

Упал на снег, на спину повернулся.

Какое громогласное блаженство

Расслабиться и отдохнуть мгновенье...

От смерти спас мотора дальний звук.

Вскочил. Пальто - как лист фанеры сзади,

Промерзло насквозь, брюки - как две трубки.

Дундук безмозглый, разминай скорее!...

Шофер остановил. А монтировка

В руках на всякий случай... Отказался.

Три папиросы крепкие в подарок,

Свои растряс на первых километрах.

Ужасно холодно. Чуть пробежал - согреться.

Но прежний темп поддерживать не в силах.

Глаза прикрою на шажочков десять,

И разлипаю. Вдруг - как слышу голос:

- Ты, папочка, не спи, а то замерзнешь...-

- Витюшка, сынка! Милый мой мальчишка! -

Я... плакать стал. Реву. Откуда слезы?...

До леса добежал. Вновь в снежной каше.

И вдруг - мелькнул далекий огонечек,

За ним другие. В дальней котловине -

Завод и городок в огнях призывных...

В душе - подъем, но сил почти что нет.

Мокры и коченеют мои ноги,

Изодраны перчатки от падений,

Саднят колени, сбитые до крови,

Пальто, кашне и "пирожок" не греют,

Бесчувственны уже щека и ухо...

Не будь машины, я б дошел, но - как бы?...

Полпятого никто ко мне на шею...

Злорадно в мотовстве мне попеняли...

С годами резче странность проступает:

Не вспоминал жены я и Витальи.

Не от телес, не к телесам я рвался...

От просьбы не подумал отказаться.

Лишенный разума любовью к милой,

Я выполнил приказ ее капризный.

Мне помогли преодолеть дорогу

Мать, сын, все люди, встреченные в жизни,

Все женщины романов моих кратких,

Друзья, враги, Москва, работа даже,-

В забеге смерти спасшие меня.

С О Д Е Р Ж А Н И Е

Страница

Ягодки войны 3

Глава 1. Казалось бы, сто лет прошло 10

Еще в проекте мед, а деготь наготове 30

Глава 2. Минувших поражений ветераны 33

Святых провозглашений утопичность 56

Глава 3. Страстей дороги и исходы 59

Снежинка 84

Глава 4. Гордынею обуянные всуе 87

Осколков режущие душу блестки 116

Глава 5. Ничтожность подвигов во имя 119

Клинок саморасправ исповедальный 141

Глава 6. Всполохи встрепенувшейся души 144

Миг на вершине вожделенной 157

Глава 7. Реальностью сожженный идеал 160

Лишенный разума любовью 180

Советкин Юрий Александрович

Любовь N...

Нечаянная поэма

Художник Абдулин Ф.Т.

Компьютерная верстка автора

Подписано в печать

Печать

Тираж 1 000 экз.

Самара, 2006

182

183

Оставить комментарий © Copyright Советкин Юрий Александрович (y.sovetkin@mail.ru) Размещен: 26/08/2015, изменен: 26/08/2015. 375k. Статистика. Поэма: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: "Любовь Љ..." - поэма о метаниях инженера между работой, семьёй и совестью

Советкин Юрий Александрович : другие произведения.

Любовь Љ...