Аннотация: Совершенно другой пролог. Старый уходит в рассказ "Нашествие".
Пролог.
Новокремлёвка, середина лета 125 года от Исхода.
Небо уже начало сереть, гася своим светом звёзды, начав с самых тусклых. Улетели в свои дневные убежища ночные охотники, летучие мыши. Зачирикали, одна за другой, ранние птахи, радуясь приходу дня. А Вратислав так и не заснул, ни на миг не сомкнул глаза. Не смог. И не жаркие девичьи ласки, не весёлая попойка с приятелями стали тому виной. Эту ночь в своей спальне он провёл в одиночестве. Тем более полном, что не было в этом мире никого, не человека, ни любого другого существа, которого ему хотелось бы видеть рядом с собой. И не было в его сердце ни единой капельки любви, но было оно заполнено обидой. Жесточайшей, смертельной обидой на весь белый свет и его обитателей, включая богов. Особенно же на своих соплеменников и родственников.
Вернувшись домой с победой, причём победой из тех, о которых поют песни и слагают легенды спустя десятилетия, а то и столетия, да с богатейшими, невиданными трофеями, он ожидал чего угодно, но не нападок и обвинений. Сбрендившие бабы бросались глаза выцарапывать, хотя достать до них, смогли бы, только взобравшись на стол. Родной брат, пусть с ним уже к тому времени на ножах были, завёл в совете речь о лишении его права водить в бой Малую дружину. Это-то человека, признанного величайшим воином и полководцем среди людей. И все в совете его дружно поддержали! А жёнушка братца-вождя, посмела вслух высказать сожаление, что он вообще родился.
Громкий треск прервал мучительные воспоминания. Вратислав с удивлением обнаружил, что, забывшись, сломал столешницу прикроватного столика. Мореного дуба в палец толщиной. Не разбил ударом кулака с размаха, а именно сломал как жалкий прутик кистями рук. Богатырь горько улыбнулся. На такое среди людей уж точно никто способен не был. Тем более, среди эльфов, гоблинов и прочих слабосильных рас. Разве что, самые могучие из гномов или полканов... да и то... есть сомнения. Но той стерве высушенной, он собирался всё припомнить.
"Подлые, мелкие... гады ползучие, жабы завистливые... вонючки давленные. Я вам всем отомщу, никого не забуду. И никого не пожалею".
Вратислав, в очередной раз, попытался выбросить из головы обиды, расслабиться. Не смог. Видно не судьба, опять, выспаться сегодня. Тем больше оснований для принятия окончательного решения. В голову лезли вопли невестки "Ты куда дел двести тридцать пять человек из трёхсот доверенных тебе?! Где они, наша надежда на возрождение?".
"Ну, погибли. Ушли с дымом погребального костра в небеса, в рай для воинов. Сразу в песни и легенды попали. С великой славой и большой пользой для племени погибли! Какой огромный обоз с трофеями мы тогда привезли. Всё ополчение одели в переделанные гномьи доспехи. Ещё и осталось про запас. А мальчишек бабы новых нарожают. Это я один такой исключительный, единственный, а юнцы в племени найдутся. Не сейчас, так позже. Растёт уже смена, не случайно обязательное многожёнство ввели".
Вратислав с ностальгией вспомнил саму Битву, которой, к всеобщему удивлению, ему поручили руководить. Хотя он привёл с собой жалких триста всадников. И он придумал, как славам разгромить огромную, в непробиваемых доспехах, с мощными самострелами, гномью рать.
"И разбили! Потеряв-то, всего, одного слава на десяток убитых гномов. Меньших потерь и представить себе трудно. А что сгинула на том поле почти вся младшая дружина лужан, так я сам ту атаку на остаток гномьего войска, сохранивший боевой порядок повёл. Впереди скакал, на себя первые вражьи удары принимал. Воин, он на то и воин, чтоб гибнуть за своё племя. Какие ко мне претензии? Зато гномий король так испугался, что мы придём обирать у них их пещеры, что заплатил огромный выкуп за мир. Часть которого, пошла в племенную казну".
Вратислав улыбнулся, представив, как король коротышек дрожит в самом глубоком подземелье, ожидая, что к нему вот-вот вломится страшный и ужасный богатырь Вратислав. Но улыбка, сама собой, потухла. Вспомнилось, как он, очень довольный отношением к себе пригорян, намекнул их князю, родственнику, между прочим, что не прочь остаться командовать пригорянским войском. И получил вежливый, но оскорбительный, по сути, отказ: "Пригорянами командуют пригоряне. Поить-кормить до конца жизни готовы, но дружину доверить не можем". Будто Вратислав не знал, что в пригорянской дружине есть среди сотников и десятников представители разных славских племён. Ясное дело, дочь пригорянского вождя, жена брата, самого страшного врага Вратислава, постаралась. Когда был нужен, призвали на помощь, а как нужда спала, вежливо просят вон.
"Ненавижу! Зачем мне безвозмездные еда и питьё? Я, что, калека беспомощный или старик древний? Мне дело по душе нужно! Такой воин как я должен водить в бой других воинов. Боги даровали мне невиданные для людей силы и воинский талант, грех ими не пользоваться".
Впрочем, с богами отношения у Вратислава тоже испортились. Покровительница племени, Мокошь, вздумала обижаться на лужан, что они вытащили из небытия кой-какие запретные знания. Чихать ей, что без этих знаний им было не уцелеть при нашествии полканов*. Вздорная глупая баба, хоть и богиня. А личный его покровитель, бог битв Барр, отказался помочь в захвате власти над племенем. Его интересовали только драки, а политику, видите ли, чистоплюй лезть не хотел. И на хрена такой покровитель нужен?
Вратислав резко встал, отбросил к стене сломанный стол, подошёл к окну. Солнце уже успело выглянуть из-за кольцевого хребта. Небо голубело в его лучах. Но, в который раз показалось Вратиславу, на родине, в землях лужан, оно было и голубее и... выше, что ли. Богатырь вздохнул в который раз за последнее время. Родину топтали орды людоедов-полкан. Говорят, их теперь уже совсем мало, но ополчением лужан с выдворением захватчиков не справиться. А собрать ополчение всех славов, нереально. У каждого племени - свои заботы. Всем лужанам было понятно, что придётся доживать здесь.
Вратислав проводил взглядом стадо коров, выгоняемое на пастбище. Выглядели коровы не блестяще. Несравненно хуже, чем в южных степях, лужанских землях. Тощие, беспокойные, неряшливые какие-то. Удои, бабы говорят, сильно снизились.
"Хреновый хозяин у здешних мест. И, прямо скажем, отвратительного вида и ещё худших повадок. Кличка "Хозяин Боли" о многом говорит. Зато он готов стать покровителем племени, потерявшего небесную опекуншу. И согласен на владычество в этом племени меня, Вратислава. Что весьма хорошо, одобряет его намерение захватить власть и над другими славскими племенами. Лишь бы я принудил их поклоняться ему. А мне, собственно, всё равно, кому молиться. И боль согласен перетерпеть, лишь бы делать, что хочу. Правда, подвести лужан под руку Хозяина Боли очень нелегко".
Вратислав хмыкнул. Подводить под руку существа, у которого нет рук. Зато, есть множество щупалец, судя по всему, загребущих. Вратислав познакомился с ним этой весной, когда какой-то демон подтолкнул его сплавать на остров в центральном озере. Непонятно, чего хотел Хозяин Боли, внезапно появившись перед богатырём. Если испугать, то сильно ошибся. Скорее сам испугался, увидев в руках Вратислава меч от Бога Битв. Сразу попытался подкупить, обещая горы золотые, реки винные. Да не на того напал. Вратислав на обещания не обратил внимания, начал расспрашивать о его конкретных возможностях. Выяснилось, что сил у демона, занесённого на эту планету из другого мира, немного и ему самому необходима срочная помощь. Жертвы, умирающие в мучениях. Верные поклонники. За них, он готов был помочь богатырю в чём угодно.
"Под такого урода никто добровольно не пойдёт. Мой братец, уж точно. Значит, его придётся убивать, вместе со злобной жёнушкой. Что, конечно, приятно".
Тогда Вратислав уклонился от прямого ответа. Взял паузу на раздумье. Вернувшись из похода на помощь пригорянам, понял, что никто, кроме этого демона ему не поможет. Не водить ему дружину в бой, если он не договорится с Хозяином Боли. Раз надо, значит надо. Мучится в сомнениях Вратислав не привык. Он решился.
* - Смотрите первую из предысторий "Испытания", "Нашествие".