Солнечный зайчик скользнув по краю небрежно покрашенной казённой, железной кровати, несколько мгновений задержался на месте, там где облупившейся пятно раскрывало изначальную фабричную, такую же, белую покраску. Заскользил, чуть подрагивая, по двойной неширокой полоске плотной ткани вроде пояса халата и осветил худущую ладонь. Длинные пальцы сжались в кулак, как будто владелец привязанной руки это почувствовал. Видеть танцующий лучик он не мог поскольку голова его повёрнута в другую сторону и лежащий невидящим взглядом зацепился за сеть трещин рядом с куском отлетевшей штукатурки. На играющегося с зеркалом "смотрел" затылок c прямыми длинными почти полностью седыми волосами перехваченными узкой серой лентой Зайчик скользнул по худущему запястью по подвернутому рукаву застиранной больничной пижамы поиграл с ленточкой и наконец остановился на мочке уха.
-Агой! По-морскому попытался привлечь внимание соседа владелец зеркало и был это не озорной мальчишка и даже не игривая девушка, а рыжим коротышка с сильно удлинённым лицом маленькими глазками и таким узким лобиком, что даже впервые увидев его у человека невольно возникала мысль, "а нормален ли он?"
-Ну, посмотри же сюда! Ну, пожалуйста!
Лежавший медленно повернул голову луч направленный уверенной рукой стрельнул ему в глаз. Седой инстинктивно попытался прикрыться ладонью, но путы не позволили двинуть руку Это рассмешило большого ребёнка ещё больше и он завалившись в свою постель заржал и задрыгал ногами Седой с обречённо вздохнул и отвернул голов
Виктор Павлович не был совсем уж заурядным человеком, а был он редким специалистом известным в узком круге автоспорта, механики самая важная составляющая команды обычно остаются неизвестны да что там известность даже их лица в главных командах прячут под лыжным масками. До маски Виктор не дорос, но только потому что родился на неправильной стороне железного занавеса и творил чудеса в команде второй лиги со скромным бюджетом.
Уже с самого детства болел моторами с первого приобретенного соседом - мальчиком на четыре года старше мопеда. Ох, и намучились дети двора толкая драндулет постепенно отпадая, первыми ушли самые старшие - пятница у них дела поважнее чем раздолбанный прежним хозяином мопед до ума доводить Так остались они двое упрямцев хозяин не желавший признать, что выбросил деньги на ветер и Виктор, услышавший болезненно чихания и вялое урчание моторчика, захотевший заболевший моторчик вылечить. Следующим днем, когда старшие ребята были в школе, множества раз заводил и регулировал, он ведь видел как это делается во время попыток Леши и его дружбанов довести мопед хоть до такого состояния, чтобы они могли бы круг по двору проехать без помощи толкающей детворы. У него получилось. Потом были другие моторы.
Потом техникум, работа по распределению в автокомбинате, такие хлебные места как автосервис не для простых смертных, так что перебирал заляпанные протекающим маслом зиловские движки. Понемногу слава лучшего моториста привела к нему водителей, каждому хотелось чтобы его машина не жрала бензин как танк на бездорожье, чтобы умерила аппетит, хоть на пяток литров ниже нормы. Что делали водители с сэкономленным бензином его не интересовало. Важнее был четвертак за хорошо сделанную работу. Были и совсем жадные, для них расценка другая, но после того как Виктор заканчивал возиться движки давали совсем невероятные результаты, о которых их хозяева не болтали Так молва о творимых им чудесах привела к нему автогонщиков.
И все у него было замечательно только в личной жизни не везло. Первая жена по залёту. Она студенткой была и присматривала за малышом тётки, у которого, он молодой специалист квартировал. Кончилась их семья так же несуразно, как и началась. Жена приволокла сумку полную запчастей и высыпала на кровать рядом с ним, сказав живи с ними, если железки ему милей чем она и ушла.
Вторая жена у него появилась только через двадцать лет. Встретились на соревнованиях на чужбине где он обслуживал команду, переманившую хорошим заработком, а она подрабатывала гирд-герл и наверное соскучилась по родному языку. Получилась невозможная пара, девушка из модельного бизнеса и он невзрачный потрёпанный и рано поседевший уверенно перешагнувший сороковник. Да она даже без каблуков была выше его и зарабатывала иной раз на одном контракте больше чем он за года. Он не смог до конца поверить, что это не сон все время ждал, когда она уйдёт и даже рождение дочки тревогу не рассеяла. Она так и осталась вместе с ним до конца, до своей гибели, он убил ее собственными руками. Только час прошел, как он прокачал тачку, сняв ограничение мощности тому ублюдку албанцу который вылетел на встречку и врезался в тойоту ярис его любимой столкнув ту в реку.
Жену он похоронил. А дочку так и не нашли. Виктор тешил себя надеждой, что может хоть маленькой Агнешки не было в той машине. Только ему пояснили что могут и не найти. Маленькое тельце проще проглядеть и место там сложное, развалины старого моста, два раза взорванного в прошлую войну.
К моторам он больше не прикоснулся, вернулся на родину и в давно оставленной пустой квартире начали расти ровные ряды пустых бутылок. Давно уже пил один видеть никого не хотел. Когда одна комната заполнилась он пошел положить первую бутылку во второй. Увидев в ещё девственно пустой чудом сохранившуюся портьеру. И стало ему так грустно глядеть на осколок нормальной жизни, что привязал декоративный шнур к трубе отопления и повис.
, Очнулся несостоявшийся самоубийца привязанным к койке. Уйти, из жизни, ему не позволила глазастая пенсионерка из дома напротив и незапертая дверь. И наверное он сам слишком сильно держался за жизнь о чем свидетельствовали содранные ногти рук. Только этого он не помнил. Помнил только леденящий душу страх. Даже не страх, а ни с чем несравнимый ужас. Переживать такое вновь. Нет больше такое он такое не желает.
Несостоявшийся самоубийца молчал ни с персоналом ни с в доктором не проронил не слова даже психолог, а она на этом поприще собаку села его не разговорила. Отвык говорить, за месяца пьянства в одиночку и сказать ему было нечего. Единственные сказанные слова, принёсшему обед санитару, пошел в... Обещали, будут кормить насильно. Обещание сдержали. Процедура не из приятных. Больше он не рыпался. Послушно принимал пищу, глотал таблетки и лежал. А что ему еще оставалось привязанному к койке.
Как-то кашу ему принес самый настоящий псих. Не спутаешь с нормальным, даже если не было по крошившихся, от лекарств, зубов и больничной пижамы. Рожи психов мелькали в дверном окошке, но внутрь они не заходили, причину почему не заходили узнать позже - изолятор, в котором он находился, запирали. Псих поставил на тумбочку помятую железную тарелку и кружку, освободил от пут одну руку Виктора и вручил ложку, а потом нагло забрал кружку отпил предназначенный Виктору компот.
- Суицидник! Обратился к невезучему самоубийце. Сделал паузу
- Суицидник, ты на волю выбраться хочешь? Вижу, хочешь. Тогда тебе придётся сотрудничать. Виктору не хотелось сотрудничать с этим психом.
-Да не со мной. С врачами. Они психи те еще, но поговорить любят. И мерзко хихикнул.- вот поговори с ними и выпустят мне не охота долго ждать.
- А твой интерес тут какой? Первые сказанные Виктором не матерные слова в больнице.
- Мне нужен доброволец. Наступила пауза за которую не один блюститель порядка успел бы родиться - Для эксперимента. Ты подходишь, по весу. Если неудачный эксперимент, то сдохнешь, ты ведь хочешь умереть?
Наверное не может он без этого мерзкого смешка
Твои шансы, восемьдесят восемь процентов, обычно. Меня завтра выписывают. Тебя, если будешь говорить с врачами больше месяца тоже не продержат, как раз успею откалибровать установки и рассчитать параметры
- Что нужно врачам говорить? Принял предложение.
-Правду, всё то что не хотел рассказывать то и говори. Они чувствуют когда им, врут. Допил компот и ушел. Только уже из-за двери прозвучало - Когда выпишешься я тебя найду и опять смешок мультяшного пакостника.
Виктора через семнадцать дней. Вернулся в квартиру и ждал. Почти не отлучался опасаясь, что его плачь не застанет, а самому себя убивать было страшно ведь может не получится Он узнал историю психа помогшего ему вернутся на свободу. Маньяк в 86-ом году, сжег, на импровизированном электрическом стуле, трёх алкашей. Не самая приятная смерть, но ему всё равно. Если сам не может, то пусть хоть так. Только надо сделать так, чтобы он был бы последней жертвой маньяка. Уже написаны письма в прокуратуру и милицию. Как только псих придёт за ним так он по дороге скинет письма, в другой исход, кроме смерти, он не верил. Он заслужил. Сколько машин со снятым им собственноручно ограничения мощности совершили дорожно-транспортные происшествия и с каким исходом, а сколько еще совершат он даже думать боялся. А таких прокачанных тачек, по дорогам Европы, сотни полторы бегают.
фигуру долгожданного гостя увидел из окна Дверь, как обычно, не заперта и псих не постучав открыл. Интуиция наверно у психов. Пора. Они даже не говорили Виктор просто взял письма. Шли пешком к окраине первый почтовый ящик. Кому пришло в голову взламывать почтовый ящик?
Он улыбнулся вспомнив шутку над армейским товарищем. Тот писал два письма одно домой девушке другое разведёнке встреченной уже тут в городке рядом с частью. Пока он отлучился сослуживец, поменял листки в незаклеенных конвертах. Следующие послание из дома получил быстро и сокрушался как он мог перепутать письма. Наверное такой перепутавший старый кобель и взломал хоть кто теперь вообще письма пишет наверно только в зону. Сунул свои в ящик и побрели на окраину города.
Почему не ехали на общественном транспорте, у психа, не спросил. У психов свои причуды. Да и отсрочку казни хоть и на расстояние прогулки через пол города Виктор воспринял с надеждой с которой отсрочку приговора смертник встречает последний раз надышатся чарующим ароматом цветущей сирени, последний раз пройтись босиком и он повинуясь порыву скинул мокасины, псих подобрал Перед смертью не нагуляешься, конец его жизненного пути обветшавший домик, сразу видно, что там долго не жили створка ворот на одной петле, другая вросла в землю.
- Проходи, гостем будешь. И провёл в открытый гараж.
Для электрического стула слишком сложно, три работающие монитора, компьютеры серьезные, даже с радиаторами жидкостного охлаждения. Псих стукнул клавишу и на мониторах появилось число 64 с быстро меняющимися знаками за запятой.
- Тебе не везёт! Или везет если с твоей стороны смотреть. Сегодня даже больше шестидесяти четырех процентов. Переодевайся и маску надень! Кинул Виктору синею робу хирурга, в клетку Фарадея. - Нельзя на себе иметь ничего металлического. Надеюсь осколки в себе не носишь, а то был тут один. И опять это мерзкое хихиканье.
Если псих его сейчас не прикончит, то Виктор загонит этот смешок ему в глотку.
- Суть эксперимента объяснишь? Что мне делать?
- Ты встаешь на эту решётку, я включаю установку, собираешь образцы - почву, траву, кузнечика, там жучка, червячка или бабочку ловишь, смотришь вокруг и всё запоминаешь. Самое лучшее бы человеческий биоматтериал, да кто тебе даст. Через минуту или две я тебя возвращаю обратно.
- И всё? - На первый раз хватит. Ты же не откажешься в другом прыжке поучаствовать, а там глядишь, может и повезёт тебе, с высоты грохнешься, поджаришься либо какое-нибудь излучение прикончит.
Виктор ступил на решётку в руках держал старинную хрустальную сахарницу с гербом на крышке - роза с отходящими от нее тремя лезвиями кос, деревянную, детскую лопатку и маленький сачок. Зачем такие извращения. Наверное получает удовольствие от того что дарит человеку надежду на благополучный исход, а потом, раз и лишает. Да, смерть не будет лёгкой, ему, сначала, придётся испытать постепенное увеличение разрядов.
- Теперь для истории ты должен сказать "Поехали" и взмахнуть рукой.
- Пошел в жопу извращенец херов!
- Хи-хи. Это тоже сгодится, времена сейчас матерные, даже девчонки по матери так обложить могут. Вспоминал, наверное, что-то недавнее. Счелчек разряда Виктора оглушил, наступила полная тишина только видел как хлопьями как бумажные разлетались его брюки и куртка дольше всего продержалась маска и вот он стоит по колено в грязи в колее просёлка. Вокруг толи ранняя весна, толи поздняя осень. Стоит голый, прижимает к груди вдруг потяжелевшую и увеличившуюся сахарницу, а лопатку и сачок он уронил. Проморгал, видит голограмму сидящего на "электрическом стуле психа или не психа, а чокнутого ученого, и слышит бормотание да неожиданный побочный эффект регрессия возраста - эй ты, там в детство не впал еще, задачу помнишь?
Виктор повел головой в стороны изображая отрицание.
-Собирай образцы мелкий и мерзко хихикнул.
-что это, где?
- Понятия не имею, но кошки выживают. Минута прошла. Виктор спешно выкапывал корень засохшей валерьянки, обломал стебель полыни толщиной в два пальца. Оглянулся, ничего живого не смог увидеть, только мелкие пичужки давали свой концерт в ближайшей дубраве, их не достать. Потому поднял и перевернул кусок дёрна. Хоть червячка найти хоть куколку.
-Две минуты! Всё, возвращайся на исходное место. Черт! Возвратный контур полетел. Сиди там никуда не уходи. Из воздуха выпал мягкий коврик c магазинной этикеткой. - За час не замерзнешь пока я исправлю.
Голограмма ученого психа постепенно исчезало пока не растворилась в прохладном воздухе однако его незримое присутствие выдавали звуки бурной деятельности двинули ящик стола, затрещали характерные разряды полуавтоматической сварки что-то упало тяжелое следом вскрик и матюки.
У Виктора почему-то пропало желание умирать. Главное его теперешние чувство любопытство, восторженное любопытство щенка. Быть причастным к путешествию в другой мир, а скорее всего это он и есть где по дорогом запряженные в повозки бегают "мамонты" Положив свою ладошку на отпечаток следа там дальше четкие отпечатки еще больше совсем свежие. Виктор пригнулся поближе, чтобы понюхать и увидел в луже на дне колеи свое отражение. Из отражения на него смотрел малец лет семи, такой, какой на него смотрел бы из фотографии семейного альбома он первоклассник с охапкой гладиолусов выше его. Только сейчас он не беззубый и взгляд у него не детский.
"Да ну нафиг. Снова быть ребёнком, надеюсь, при возврате, всё отыграет обратно.
Засмотрелся на себя и прозевал появление новых персонажей, из дубравы разметая копытами грязь, выскочили две лошадки с ездоками. Потом показался "тарантас" влекомый шестёркой прилично откормленных лошадей. Виктор с ужасом понял что сейчас затопчут точку прибытия и метнулся к ней, затолкал черенок лопатки в свой первый след в этом мире. Отскочил освобождая дорогу, не обращавших на него внимания конвоя. А вот у пассажиров кареты спешно поправляющий импровизированную тогу из ковра мальчик вызвал приступ любопытства достаточный, чтобы остановится. Аборигены выглядывали из открытых окошек. Гуманоиды визуально вполне себе хомосапиенсы, самочка лет 17 и генерал, ну по крайней мере полковник в пышном мундире. В одежде что-то знакомое, веет Бородинской битвой, а ведь могло оказаться и по другому. Воображение услужливо предоставила несколько вариаций на тему самая безобидное из которых планета обезьян Виктор брезгливо скривил уста и сплюнул отгоняя наваждение. Вдруг барышня заговорила на самом что ни есть земном языке Французском.
- Николя это ведь не крестьянский мальчик.
- Однозначно не крестьянин, и не жиденок с местечка. Видишь как злобно зыркает поклонов отбивать и не думает и шапку не снял бы даже если бы была у него шапка. Только поляк только шляхта. Тут в округе на днях несколько усадеб крестьяне разорили и сожгли, а хозяев истребили очень неугомонный батюшка на проповеди сказал что поляки против царя недоброе замышляют и сам повёл мужиков на расправу. Малец из одного из разоренных маетков. Одежда на нем дорогая была вот раздели, а убивать рука не поднялась.
- Он выживет?
- Может и выживет если до своих католиков доберётся. Если выживет то, будет мстить не маленький все вспомнит и сойдутся во время очередного польского бунта. С нашим сыном. У нас в роду через поколение обязательно кто-то от польской руки гибнет.
- А если воспитать как сына?
- Только эту польскую спесь из него выбивать придётся.
- Я справлюсь.
Может они говорили не совсем так, всё-таки Виктор не так хорошо знал французский XIX-ого Примерно так. Самое плохое, барышня желает его увести с этого места, а это ему крайне противопоказано.
Виктор начал пятится от дороги держа на виду и карету и всадников. Но перетерев между собой его персону мундир начал быстро по-военному.
- Взять! И лакеи по приказу покидает запятки и широко расставив свои руки грабли идет на перехват он огромен зато Виктор вёрткий поединок кончился бы ничей только силы не равны к загонной охоте приступают второй лакей и даже мальчишка который на первой лошади упряжки скакал. Виктор еще делал безуспешные попытки вырваться укусил со всех сил одного детину его спеленали в его же собственный коврик.
- Споймали, ваше светлость, ух и злючий, до крови покусал, словно не дитя, а волчонок. Там это вот. И протянул сахарницу
- Герб "Роля" это же столько родов. Малец не подскажешь из которого? Генеральша обратилась к Виктору, а он выл, от бессилия, волком.
- Puść dziwkę(отпусти сука) Если его не будет у точки перехода через час, то он не сможет вернуться домой. Никогда не сможет Потому, что если он не вернется сработать его письма и даже если чокнутого ученого не упекут в лечебницу, он не будет сильно желать возвращать. И даже вернет то вряд ли, согласится привлекать его к опытам. Из раздумий его вывела пощечина.
- Как ты смеешь ... княжне Корсакова-Дондокваи.
Сама мелкая, а рука тяжелая. Что ответить надо отбить всякое желание забирать его. Сами придумали ему легенду, надо действовать по легенде. Только польский лексикон у него бедный, с ходу вспомнил только курва, песья крев и вшисткий. После еще одной пощечины использовал первое слово арсенала.
- Курва! Княжна изумленно глотает воздух. И не забываем биологический материал, царапаем феодалку. Генерал быстро среагировал. Бьет так, что в ушах зазвенели колокола.
- Песя крев! Третье слово из арсенала он использовать уже не смог и у него было неправильное понимание вшисткий ничего общего не имел с вшами, а было лишь безобидным местоимением.
И зря он старался и получал заслуженные пощечины, некоторое время назад, командир группы захвата сказал наблюдая погоню ряженых мужиков за голым мальчиком "выключите кто-нибудь этот чертов проектор, не могу эту мерзость смотреть." Подчиненные исполнили, как это умеют силовики, выключая прикладами всё что напоминало проектор.
-//-
Дорогой это месиво назвать было трудно. Ночью подмерзало и карету отправляясь с утра безбожно трясло и от этого у княжны начиналась мигрень. Перед лесом поломалось колесо. Уже который раз. Если так продолжится, то и колес, которые везли в обозе для замены не хватит. Она прогулялась. Отнесла Серёженьку кормилице, но он пару раз соснув, заснул.
" Барыня оставьте дитя оно проснется и я его покормлю, а потом вам отнесу".
Корнет, командир сопровождающей их драгунской команды сказал, что через вёрсты десять начнется хорошая мощеная дорога. Скорее бы, а то плетутся верст двадцать за день. А им спешить надо ее подружка сестричка, названая венчаться будет. Она такая счастливая. Письмо написала, жених у нее тоже полковник, герой. А у нее муж не хуже, а орденов у него сколько Владимир, Анна, Григорий. Вот бы так детей назвать. Если бог даст.
- Можем отправятся. Княжна побрела к карете.
Проехали всего полверсты и поезд остановился у дороги стоял мальчик лет шести семи голый, длинные совершенно седые волосы перехваченные тонким шнуром, он спешно кутается в яркое узорчатое одеяло, чтобы прикрыть наготу.
- Николя это же не крестьянский мальчик.
- Не похож, и не жиденок из местечка. Не обрезанный. Тут рядом несколько шляхетских маетков православные пожгли...
Мальчик с любопытством смотрел на них, слушал, а потом опасливо начал пятится. А от лакеев и вовсе убегал, изворачивался даже и проскочил лакею между ног его все же изловили, укутали в ковер необычайно тонкой выделки. Дурачок, он же погибнет здесь, они же для его же благо забирают. От холода и голода спасают. Какой невоспитанный.
- Пусти девка, как кaкои-то крестьянке обращается.
- Курва! Это польское ругательство она поняла, да как он смеет, она даже дар речи потеряла. Волна возмущения поднялась, и она хлестнула пощечину. А потом не стерпел и муж.
- Да такого не перевоспитать, а какие слова знает непотребные. В Витебске отдам его в приют.
- Нус, молодой человек, как себя сегодня чувствуем? Жалобы есть?
Виктор уже давно не считал себя молодым потому продолжал разглядывать трещины. Кровать обступили молодые люди в белых халатах, слишком много, чтобы игнорировать и Виктор повернув голову. Увидел направленный на него взгляд необычайно живых глаз для такого старого лица. Седой маленький старичок заглянул в планшет.
- Вижу что умирать уже не стремитесь, но желание жить так и не вернулась. Как нам быть с таким казусом, что бы помогло?
- Развяжите меня. О нет, этот трюк со мной не пройдет, вы ещё не в таком стабильном состоянии. Вы читаете? Может книгу?
-Да Большую Советскую Энциклопедию до хрущевского издание. Сарказм в голосе глушили препараты получилось вяло и безэмоционально.
- Интересные у вас запросы, что же попробуем найти. Отметил у себя в планшете и посеменил к следующей койке.
Визитация главного врача такой врачебный ритуал почти бессмысленный, но предусмотренный в должностных инструкциях, только некоторые больные не понимают и всерьез и жалуются. И на него пожаловались давечный любитель играться зеркальцем просит не развязывать Виктора, тот страшно смотрит. Боязно. Доктор посмотрев в сторону молчаливого самоубийцы делает отметку. Продолжается суета в палате, но Виктора это не волнует у него вопрос к себе. Почти Гамлетовский вопрос - Было или не было?
Садисты захватившие его спихнули на попечение молодой бабёнке, коротконогая, широкозадая, лицо изуродовано оспинами, из достоинств необъятный бюст и голос с хрипотцой, такой чуток блядский. Его кинули на тонкий слой соломы предварительно закутав в сильно потертый, вонючий тулуп. Запеленали так, что не двинешься.
Голова кружилась. Виктор прикрыл глаза немилосердная тряска не улучшило его самочувствия. Стошнило. Не люди мало, что побили так еще и на спину уложили, чуть не подавился, с трудом откашлялся и заблёванного лица не вытрешь, а молодуха во всю флиртует с возничим. Как же мне хреново.
Сознание медленно начало ускользать, Виктор попытался его удержать, но безуспешно, провалился в темноту.
Голова раскалывалась, вчера наверное сильно перебрал. Обычно у него чего да нибудь, да на донышке оставалось, только поискать. Бывало насобирал по капельке из порожних бутылок, бывало не закрученный пузырь закатывалась под стол лежал на боку в обсохшей лужице, столько эликсира хватало чтобы из твари дрожащей снова стать человеком. Вот, только, на этот раз очнулся он не в своей квартире, а в телеге трясущейся и громыхавшей по брусчатке села да такого убожества не видел и вроде не брошенный населенный пункт, но бедность неимоверная и когда уже перестал удивляться впал в ступор - перед его глазами проплавала самая настоящая свежая соломенная крыша.
- Очнулся миленький. Я сейчас к барыне сбегаю. Только ты не умирай, а за тобой Василя присмотрит если что надо попить или чего иного... и побежала.
- Василий, мне бы похмелиться, а то голова что, то не соображает ни хрена.
Василий отшатнулся как от удара. Что это с ним, пугливый, раньше когда с бабой зажимались вполне веселый и добродушный был и фиолетово красной полосы поперек лба и скулы не было. Виктор все вспомнил и опять провалился в темноту.
Виктор грубо возвратили в реальность, сначала две хлёстких пощечины потом грубые пальцы зажимают нос, принуждая, задышать открытым ртом потом пальцы лезут в глаз поднимая веко. Больно. Виктор перестает быть безвольным участником действия, раскрыв глаза отталкивает руку с траурными полосками под нестрижеными ногтями. Виктор лежит на все той же телеге, припарковались у крыльца длинного здания.
- Каталепсии нет, в состоянии виновно нарушение равновесия желчи, нужно ставить клистир.
- Так извольте поставить.
- Клистир не дешёвая процедура
- Сколько? - Три рубля.
- Делай !
Колоритный персонаж еврейской наружности поднимается по ступенькам и исчезает за застекленной мелкими квадратиками мутного стекла дверью. Княжна стоит рядом с повозкой. Молчит, поглядывает устало и раздраженно. Виктору тоже не за что любить аристократку и он отвечает играя мимикой, сначала напускает немножко недовольство потом чуточку злобы и заканчивает чуть заметной презрительно высокомерной улыбкой на краюшках губ. Девушка не выдерживает и отворачивается.
Маленькая победа вот только недолго ему было наслаждаться. Еврейский доктор или, скорее всего, аптекарь вышел с напоминающий пыточным инструментом. Немножко поразмыслив Виктор опознал предок груши для клизмы и попытался сбежать. Только ему это сделать не удалось. Княжна вцепилась железной хваткой Виктору оставалось только выть в бессильной злобе никогда не прощу. Клизма здорово прочищает мозги и он составил очередную польскую фразу
- Zrobię ci клистир z igieł gramofonowych, tylko daj się złapać.(сделаю тебе самому клизму с патефонными иголками только попадись)
- Что он сказал?
- Угрожает поставить мне клистир с иголками кактуса
Не известно другой ли мир или прошлое, но патефон тут не знают. Запись звука придумал эдисон и это произошло ближе к концу девятнадцатого века, а окружающая действительность больше на начало смахивает. Вот задница, ни нормальной медицины, ни ювенальной юстицию Как же ребенку тут вырасти с таким отношением не удивительна ужасающая детская смертность, вместо воспитания убивали.
Пребывая в грустных раздумьях он почти перестал обращать внимание на внешний мир. Где-то на фоне звучали голоса
- Что с ним
Приступ меланхолии слишком много черной желчи больному непременно нужно делать венесекцию.
Еще не закончил вивисектор хренов, ему бы только побольше бабла с доверчивой клиентки срубить. Виктор чуть приоткрыл глаза и с опаской наблюдал за действиями шарлатана. А тот расправил на телеге на грязной тряпочке ланцеты да скальпели со следами крови предыдущих художеств, выбрав один, зажал лезвие между пальцев и провел к острию. Сказочный долбодятел, он думает что так лезвие очистил, а то что ты этими пальцами в моем анусе ковырялся давеча ничего не значит? Не дам себя убить. Продолжал изображать безвольную куклу до того момента когда лекарь примерялся к его венам повернулся на бок, дотянулся до острой железки на тряпочке, схватил и умудрился загнать в ладонь хроноаборигену.
Визг на высокой ноте. А ты, наверное, и не знал что так можешь. Доктор из тебя хреновый зато оперный певец превосходный, ну да, надолго не хватило запала, перешёл на изысканные еврейские ругательства.
- Пусть этого дьяволенка черти лечат, а он даже руки не поднимет. И умотал в свой офис перепрыгивая ступеньки. Виктора такой расклад устраивал и он истратив последние силы ускользнул из реальности.