Козловский Юрий : другие произведения.

075: Доброволец

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


   Доброволец
  
   Рассказ
  
   1961 год.
   Памятник на асфальтовом пятачке по дороге в школу стоял на этом месте всегда и был для Мишки привычен, как небо над головой или деревья в сквере. Поэтому одного взгляда еще издали, мельком, хватило, чтобы замереть с открытым ртом. Вместо двухметрового памятника на выкрашенном серебряной краской постаменте остались стоять лишь ноги в раскрошенных бетонных сапогах с торчащими из них железными арматуринами. Все остальное - голова с усами и фуражкой и туловище в длинной шинели - бесследно исчезло.
   Только что у Мишки было отличное настроение. Он бежал вприпрыжку, разбрасывая ногами желтые и красные опавшие листья, вдыхал бодрящий осенний воздух с горьковатым привкусом дымка - в глубине сквера дворник жег эти самые листья - и радовался, что каникулы кончились, и начинаются занятия в школе. Никто из мальчишек во дворе не понимал его радости, и все называли его за это чокнутым.
   Мишка огляделся по сторонам. Как назло никого вокруг не оказалось, и он впервые пожалел о привычке приходить в класс раньше всех. Вышел бы на десять минут позже, не оказался бы сейчас один... Закусив нижнюю губу, чтобы не разреветься, он оббежал подальше страшные ноги и припустил в школу, чтобы первым сообщить всем об учиненном ночью страшном злодействе.
   Но его новость уже не была новостью. Школа гудела, а учительница Ксения Григорьевна пришла на урок заплаканной. На третьем уроке ей и вовсе стало плохо, и ее увезли на "Скорой помощи". Заменить ее оказалось некому, и каникулы в третьем "А" продлились еще на неделю. Но уже на третий день произошло неслыханное - к Мишке домой прибежала сама Маргарита Варфоломеевна, завуч младших классов, и с таинственным придыханием сообщила, что "Михаила требуют в школу".
   - А вот и Миша Веремеев, наш лучший ученик! - в директорском кабинете Мишку ждали двое в серых костюмах, а сам директор егозил перед ними, как ученик пятого класса, пойманный за курением в туалете.
   - Надеюсь, на этот раз окажется не тупой зубрила, - устало сказал один дядька другому, даже не стараясь, чтобы его не услышали. - Ну никак не поймут люди, что нам нужно...
   Директора вместе с Маргаритой Варфоломеевной вежливо выпроводили из кабинета и Мишке дали читать напечатанный на машинке текст, чтобы он потом пересказал его как можно точнее. Потом текст сменился столбиками цифр, которые надо было складывать и перемножать в уме. Потом на секунду показали лист бумаги, весь исчерченный разноцветными фигурами, и заставили вспоминать, сколько на нем было красных треугольников и зеленых квадратов. С каждым новым заданием лица у дядек в серых костюмах становились все веселее, и они довольно поглядывали друг на друга.
   А для Мишки это была сущая ерунда. Ведь он помнил каждую секунду своей жизни с тех самых пор, как стал что-то соображать, а учебники запоминал наизусть в первый же день учебного года и больше в них не заглядывал. Один отцовский фронтовой друг как-то сказал, что у мальчишки абсолютная память.
   Мишка изнывал от любопытства, но долго не решался спросить, что нужно от него этим дядькам. А когда решился, получил ответ, от которого чуть не стал заикаться.
   - Космонавтом стать хочешь? - спросили его. - Вот и станешь. Если, конечно, пройдешь медицинскую комиссию.
   Медицинскую комиссию при военкомате Мишка прошел, и через неделю его увезли в Москву. От счастья он не придал тогда значения хмурому лицу отца, которого почему-то не радовала даже неожиданно выделенная квартира в новом доме со всеми удобствами.
   В Москве начались настоящие чудеса. Мишку и еще шестерых мальчишек его возраста принял самый главный человек в стране - Никита Сергеевич Хрущев. Они столько раз видели его на фотографиях в газетах и в киножурналах перед сеансами в кино, что сразу узнали. С Хрущевым были еще трое, двоих из них тоже часто показывали в кинохронике, а третьего, седого и лохматого, мальчишки видели в первый раз.
   Здравствуйте, ребята! - сказал Хрущев. - Хотите быть космонавтами? Как Гагарин?
   - Хотим, хотим! - радостно загалдели мальчишки.
   - Обязательно станете! - пообещал Никита Сергеевич. - И полетите не только вокруг Земли, но и на Марс! И еще дальше! Вот только пройдете еще одно испытание и начнете учиться на космонавтов. А через двадцать лет в космос будете летать уже при коммунизме!
   Хрущев оказался совсем не страшным. И мальчишки были совсем не такие, как во дворе. Никто из них не называл Мишку чокнутым за то, что ему нравилось учиться. А перспектива стать космонавтом затмевала даже долгую разлуку с папой и мамой.
   Но подготовка началась не с учебы, а с еще одной медицинской комиссии, совсем не такой, какую все ребята уже прошли в военкоматах. У них брали бесконечные анализы, просвечивали со всех сторон на рентгеновских аппаратах, проверяли зрение и слух. И руководил всем этим тот самый седой и растрепанный дядька, Глеб Романович.
   Мальчики очень старались сделать все, как надо. А как же еще, если сам Никита Сергеевич не забывал их и несколько раз навещал дом за высоким забором среди леса, где их поселили. Ребята ловили отрывки его разговоров с Глебом Романовичем и еще двумя дядьками, одним - высоким и представительным, с густыми бровями, и другим - скучным, высоколобым, с зачесанными назад волосами и в больших очках. Потом делились подслушанным и строили всякие предположения. Никита Сергеевич очень ждал от Глеба Романовича каких-то важных результатов, а тот обещал, что все будет в порядке, и постоянно упоминал про какие-то древние свитки и сведения, добытые советскими разведчиками в Гималаях. Когда Никита Сергеевич бывал в хорошем настроении, он толкал бровастого кулаком в бок и смеялся:
   - А что, Леня, не прочь лет так семьдесят еще пожить, а? Посмотреть, как оно при коммунизме будет?
   Бровастый смеялся в ответ, а очкарик был все время так скучен и серьезен, что Никита Сергеевич его не трогал.
   Потом ребят стали по одному куда-то уводить, и больше они не возвращались. Мишкина очередь оказалась четвертая. Его уложили на стол под яркими лампами, надели на лицо маску, и Глеб Романович сказал, что сейчас ему покажут мультик. Но никакого мультика не оказалось, а когда Мишка проснулся, то все у него болело так, будто снаружи кожу жгли огнем, а внутрь налили расплавленный свинец. Он ничего не видел и не мог ни кричать, ни шевелиться. Мишка долго лежал так, страдая от страшной боли, а люди вокруг него, наверное, думали, что он ничего не слышит, и разговаривали, не скрываясь.
   Приходил и Никита Сергеевич, сильно ругал Глеба Романовича.
   - Ты что, пи...с, - сказал Хрущев незнакомое Мишке слово, - забыл, что обещал? Стопроцентный успех, древние практики, йоги! Кто мне еще семьдесят лет обещал? Не ты? А Лене? Мы, как идиоты, уши развесили! А что вышло? Из семи один живой остался! И тот на кого похож?
   Никита Сергеевич уже не говорил, а кричал.
   - Думаешь, легко будет концы прятать, перед родителями оправдываться?
   - Дайте мне еще две недели, Никита Сергеевич! Всего две недели! - лепетал Глеб Романович. - Все получится, вот увидите!
   - Хрен тебе, а не две недели! - наверное, Хрущев принял решение, потому что перестал кричать и заговорил так, что Мишке даже сквозь боль стало страшновато. - У тебя было достаточно времени. Теперь найдем тебе другое занятие. И место...куда Макар телят не гонял!
   - Никита Сергеевич, а что делать с мальчиком? - спросил кто-то.
   - Домой, куда же еще, - чуть подумав, ответил Хрущев. Если оклемается, конечно. С родителей взять самую строгую подписку, чтобы не болтали. Ну, и присматривать постоянно. Мало ли что... Не дай бог, кто узнает, засмеют же нас, что поверили этому мракобесу. И правда, Леня, как же мы так купились? А все ты Юра, твоя ведь затея...
   Мишка не знал, сколько времени пролежал так, страдая от невыносимой боли. Наверное, было бы легче, если бы он мог кричать или плакать, но не получалось двинуть ни одной мышцей, издать ни одного звука. Иногда кто-то приходил, трогал его, переворачивал, и каждое прикосновение отдавалось ожогом раскаленным железом. Но даже тогда у Мишки не получалось отключиться, и приходилось терпеть эту страшную боль в полном сознании. В итоге, когда боль стала постепенно ослабевать, он возненавидел всех своих мучителей - от Глеба Романовича до самого Хрущева и его окружения - лютой ненавистью и тысячи раз во всех красках прокручивал в голове планы страшной мести.
   Так и не став космонавтом, Мишка вернулся домой. Увидев его, мать расплакалась - у сына на голове не осталось ни одного волоска, выпали даже длиннющие ресницы, предмет ее особого восхищения. Еще до Мишкиного возвращения к родителям приходили строгие люди в костюмах, долго что-то внушали, после чего на вопросы знакомых о сыне оба испуганно отвечали: сын был в спецшколе для особо одаренных детей, но подхватил какую-то редкую болезнь, и его отчислили.
   Через три года Хрущева скинули, и главным в стране стал бровастый, давний Мишкин знакомец. К этому времени волосы у Мишки начали отрастать, и вся эта история стала постепенно забываться. Всеми, кроме Мишки. Через несколько лет, когда в газетах появился портрет нового председателя КГБ, в котором он узнал скучного очкарика, папу снова вызвали куда надо и взяли новую подписку. Оказывается, ничего не было забыто. Очередной раз это подтвердилось, когда после института молодой врач с красным дипломом Михаил Веремеев получил распределение на далекую Чукотку, лечить оленеводов, что еще сильнее распалило его тайную ненависть. Теперь уже не только к власти, а ко всему окружающему миру.
   Однажды утром в опостылевшем бараке на окраине Анадыря, сбривая едва пробивающийся пушок, он окончательно понял, что не может у тридцатилетнего мужика так долго сохраняться лицо и тело шестнадцатилетнего мальчишки...
  
   2012 - 2061.
   Если бы не две пластические операции, сделанные за огромные деньги в подпольных клиниках Эквадора и Индонезии, к шестидесяти годам Михаил Веремеев выглядел бы не больше, чем на двадцать, от силы - двадцать пять. Операции стоили больших денег, но он вовремя сориентировался в мутное время перестройки и сумел сколотить неплохой капитал. А сколотив, забросил бизнес, спрятал деньги в заграничном банке и вплотную занялся наукой.
   Михаил давно понял, что и зачем сделали с ним в далеком шестьдесят первом. Его не обманывала произошедшая в стране смена декораций. Только смерть главных действующих лиц и вовремя принятые им меры по заметанию следов избавили его от пристального внимания власть имущих. Дураку понятно, как бы они поступили, узнав, что рядом с ними уже шестой десяток лет живет избавленный от всех болезней нестареющий человек! Михаил испытывал непреходящую острую ненависть ко всем без исключения властным старцам и их подручным, преждевременно загнавшим в могилу его родителей, а самого его превратившим в подопытную крысу и лишившим возможности вести нормальную человеческую жизнь. Когда подошло время, ему пришлось, скрепя сердце, навсегда расстаться с постаревшей женой и взрослыми детьми. А что было делать, если он выглядел младше старшего сына? С тех пор семью он больше не заводил.
   А ведь дальше будет только хуже, понимал Михаил. Рано или поздно придет время, когда придется имитировать собственную смерть, чтобы возродится в другом облике и под чужим именем. Если он не хочет оказаться разобранным на составные части где-то в секретной лаборатории.
   Пока же он всерьез занялся генетикой. С единственной целью - досконально разобраться, что натворил с его организмом канувший в безвестность чуточку безумный доктор Глеб Романович Кособоков. Чтобы разобраться с предысторией своих злоключений, Михаил Веремеев перелопатил огромный объем открытой и закрытой (но открывшейся за большие деньги) информации. От материалов экспедиции, направленной в тридцать третьем году советским правительством на поиски тайных знаний гималайских махатм (и ведь нашли, чертовы комиссары, и немало!), до создания при покровительстве Никиты Хрущева секретной медицинской лаборатории. И - нелепой гибели Глеба Романовича под колесами грузовика в канун нового, тысяча девятьсот шестьдесят второго года...
   Собрав из разрозненных, отрывочных кусков (особенно пригодились навсегда врезавшиеся в память детские воспоминания) общую картину проделанной Кособоковым работы, Михаил пришел в ужас. Шанс добиться успеха составлял у Глеба Романовича не больше одного на десять тысяч. Соответственно, такой же шанс был у Михаила остаться в живых, что подтверждала гибель шестерых несчастных мальчишек. Наверное, сумасшедшему ученому содействовал сам сатана или какие-то другие запредельные силы. А генеральный секретарь оказался приземленным реалистом и от того, поторопившись, пролетел мимо заветной цели.
   Михаил Веремеев тоже не стал рассчитывать на упомянутые высшие силы, положившись на здравый смысл и достижения современной науки. В итоге многолетних исследований к восьмидесяти годам он окончательно убедился: впереди у него, как минимум, еще два таких срока. Без болезней и всех прелестей мучительного старения. Просто однажды организм выработает свой ресурс и прекратит существование. А до того он, подобно таракану, может без всякой опасности для здоровья жить даже в районе радиоактивного заражения после ядерного взрыва.
   Исследования так захватили Веремеева, что он почти не обращал внимания на происходящие в окружающем мире события. Как-то внезапно, будто никто этого не ожидал, подошли к концу мировые запасы нефти. К этому же времени рванули несколько ядерных реакторов, потом возникла неразрешимая проблема с захоронением радиоактивных отходов с АЭС, и под давлением общественного мнения они начали останавливаться одна за другой. Промышленность стала захлебываться от недостатка энергии. Мелкие стычки за неотработанные до конца шельфовые нефтяные месторождения перерастали в конфликты с применением тактического ядерного оружия, которого к этому времени не имели разве что некоторые страны Центральной Африки. Украина и еще несколько бывших братских республик ощетинились ракетами в сторону России, заломившей непомерную цену за остатки тюменской нефти. А у самой России хватало собственных проблем - часы до обмена ядерными ударами со Штатами показывали без нескольких секунд двенадцать.
   Радостное известие, пока еще робкое, пришло в последний момент, когда пальцы двух президентов уже лежали на кнопках ядерных чемоданчиков. Физики Новосибирского отделения Академии наук, в чьих научно-исследовательских институтах из-за урезанного до предела финансирования едва теплилась жизнь, совершили долгожданное открытие! Оказалось, не нужно грызть друг другу горло в смертельной схватке за последние капли нефти - окружающий мир, в том числе космическая пустота, под завязку залит энергией. Это давно не было секретом для ученых, но сибиряки нашли способ извлечь эту энергию.
   Часы апокалипсиса остановились, и стрелка отошла на несколько минут назад. Но тут оказалось, что не все так просто. Новый вид энергии был чрезвычайно технологичен и безопасен в использовании, но для ее извлечения из окружающего пространства требовалось некоторое количество недавно открытого редкоземельного элемента константиния. Сложность заключалась в том, что пришлось бы перерыть всю планету, чтобы добыть несколько миллиграммов этого вещества. Столько же дал искусственный синтез, позволивший только лишь испытать методику. А для промышленного производства нужны были, как минимум, килограммы. Дело зашло в тупик, и снова послышался звон оружия.
   Сибиряки и тут спасли положение. Спектрографический анализ Пояса астероидов показал наличие там константиния в промышленных количествах. Но Пояс астероидов - это не Урал и даже не Крайний Север. К середине двадцать первого столетия космос стал еще дальше, чем был в его начале - энергетический кризис заставил ведущие мировые державы сократить, а то и вовсе закрыть космические программы. Теперь пришла пора собирать камни.
   Призыв ООН объединить усилия не был услышан, и три ведущие в свое время космические державы - США, Россия и Китай - бросили все силы и средства на воссоздание и развитие космической отрасли. Самой высокооплачиваемой в мире стала профессия космонавта. В 2052 году стартовали несколько космических кораблей, и началась гонка, названная журналистами "гонкой за выживание". Через год флотилия, потеряв по дороге три корабля, достигла Пояса астероидов, и "космические старатели" добыли первые тонны константиния.
   А потом произошло непоправимое. Стала пропадать связь с легшими на обратный курс кораблями. Один за другим они навсегда исчезли в межпланетном пространстве, так и не доставив на Землю драгоценный груз. Вернулся лишь один американский экипаж, и то из-за технических неполадок не добывший ни грамма вожделенного константиния. Когда они приземлились, стало ясно, что случилось с остальными экипажами. Из посадочного модуля космонавтов выносили на руках - все они получили смертельную дозу жесткого космического излучения, особенно мощного вблизи Пояса астероидов. Космос не принимал человека, и похоже было, что человечество лишилось последней надежды.
   Михаил Веремеев оставался, наверное, единственным человеком на планете, равнодушно наблюдавшим за этой, как он ее называл про себя, космической возней. К ста годам у него сформировалось пронзительно-холодное, лишенное иллюзий понимание: в том виде, в котором оно пришло к середине двадцать первого века, человечество не заслуживает спасения. Горько усмехаясь, он не исключал скатывания мира к феодальному и даже рабовладельческому строю. Это было не то будущее, в котором ему хотелось бы жить, а помогать он никому не собирался. Хотя и мог.
   Правильно говорят: чтобы заставить Россию встряхнуться, нужна или большая беда, или большая стройка. Такое время пришло. Беда наличествовала в полном объеме, и отвести ее могла лишь большая стройка. К этому времени оказалось, что народам бывшего Советского Союза смертельно надоело разъединение и дутый суверенитет, нужный лишь несменяемым президентам, назначившим себя "отцами наций". Без лишнего шума "отцов" проводили на покой, и был воссоздан СССР. Объединяющая страну идея, простая, как три копейки, вызрела снизу, и ей стало не иллюзорное и недостижимое единение народов в одну, советскую национальность, как было раньше, а совместное их выживание. Вместо пятилетних планов развития народного хозяйства Академией наук был выработан и принят на сходе народных представителей другой план - план спасения.
   Построить корабль, способный защитить экипаж от космического излучения, невозможно без применения нового вида энергии. Для получения энергии нужен константиний. Добыть его в Поясе астероидов люди могут, но доставить на Землю - нет. Значит, на Марсе должна быть создана перевалочная база с постоянным персоналом, до которой добывший константиний экипаж может добраться живым. Но - обреченным. Правда была проста и жестока, и все равно добровольцев набралось на два экипажа...
   Михаил Веремеев принципиально не следил за новостями. К восстановлению Советского Союза он отнесся с сарказмом, план спасения считал дурацкой затеей, а добровольцев - зомбированными пропагандой фанатиками. Лишь совершенно случайно, читая в Сети заинтересовавшую его статью по генетике, он зацепился взглядом в бегущей строке за одну фамилию в списке экипажа, отправляющегося в Пояс корабля "Герман Титов". Инженер-петрограф Леонид Веремеев...
   Михаил думал, что давно разучился волноваться, но сейчас у него задрожали руки. Он вывел на монитор фотографию и долго разглядывал ее, сравнивая молодое лицо космонавта-добровольца с отражением в зеркале и находя похожие черты. Потом опомнился, запустил поисковую систему, и через несколько минут облегченно вздохнул - Леонид Веремеев оказался всего лишь однофамильцем, не имевшим с ним даже отдаленного родства. Но привычное равнодушное спокойствие больше не вернулось к Михаилу.
   В эту ночь он не заснул ни на минуту. Лежал, глядя в потолок, вспоминая всю свою долгую жизнь день за днем, минута за минутой - память у него оставалось все такой же феноменальной. Когда за окном забрезжил рассвет, и стало понятно, что заснуть все равно не получится, Михаил включил компьютер и погрузился в чтение. Читал все подряд - статьи, новости, высказывания ученых и политиков, комментарии к ним. Читал, забыв про еду и сон, а когда опомнился, с горечью обнаружил, что, закутавшись в кокон ненависти, совсем не знает страны, в которой живет, и населяющего ее народа. Впервые за долгие годы куда-то ушли мизантропия и скептицизм, и у Веремеева появилась робкая мысль: может быть, ему еще захочется жить в этой стране, которую он только начал узнавать.
   Торопить события он не стал. Хорошенько выспался, а утром, на свежую голову, написал и отправил письмо на имя Президента Академии наук СССР. Быстрого ответа Михаил не ожидал, но он пришел уже на второй день.
   Старт "Германа Титова" к Поясу астероидов состоялся в 2061 году, на пять лет позже, чем планировалось. Зато весь экипаж прошел специальную медицинскую подготовку, позволявшую людям выполнить поставленную задачу без ущерба для здоровья. Место корабельного врача, исполнив детскую мечту стать космонавтом, занял академик Михаил Веремеев, временно оставивший пост директора Института Продления Жизни.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"