Life in shadow

ВСТУПЛЕНИЕ

Все очень просто... через чур просто, а мы очень любим все усложнять, все загружать...

Мы все оптимисты при рождении, но когда вступаем на дорогу, так называемой, взрослой жизни мы теряем способность удивляться, радоваться жизни... мы умираем...

А стоит ли выходить из ребячества?

Думается что да, ну только представьте себе человека, который радуется жизни как дитя, кем он будет в глазах других? Ответ: бредовым, вздорным человеком... дитя - как это мило, и не больше того...

Все мы устали от жизни, только не замечаем этого. В чем смысл жизни никто не знает ,а жить люди продолжают: бесцельно, глупо ,безверно...

Жизнь одного из нас изложена в данной трагико-реалистической истории, он смог её изменить, а вы?

Глава I

Мирный

Перекресток улиц Мира и Революции. Вечер. Половина девятого. Машин практически нет, как нет и людей. Пустынность улиц завораживает, большое количество огней. Обычное дело для небольшого провинциального городка.

Не далеко от перекрестка расположен парк, не большой, но очень любимый для горожан, именно здесь они любят проводить свое свободное время, особенно вечерние прогулки.

Однако сегодня здесь никого нет, кроме двух прогуливавшихся пожилых женщин. Чинно обходя тропинки парка, они вели беседу...

-Я уже устала от него, я больше не могу, он не хочет слушать меня, вообшем просто не воспринимает! - сказала дама в легком длинном сером пальто с воротником из норки, пестрый платок повязан на голову, а черные кудри колыхаются на ветру. У нее было строгое выражение лица, немного удлиненный арийский профиль. Речь этой особы представляла ее, как человека образованного, просвещенного. Вела разговор она медленно, с остановками, но между тем очень эмоционально. Взгляд всегда был направлен вдаль, вперед себя.

-Но почему же тебе не обратиться в милицию? Мне уж думается, что там тебе обязательно помогут или ты боишься, Свет, мне ты можешь сказать?- сказала женщина старшего возраста, одета она была проще и неопрятнее: черная демисезонная куртка, сиреневый чепчик, обычный темно-зеленый вязаный шарф. Лицо с преобладанием округлостей, выражающее простодушие, провинциальность.

-Нет, я не буду пока принимать столь экстренные меры, - сказала Светлана и сделала паузу, после тяжелого вздоха продолжила: - Буду ждать развития событий, он пугает меня, но в то же время в нем есть что-то необычное, даже несколько доброе, искреннее.

-Он довольно странный... а он не может выкрасть их?

-Лифтор не такой, я поняла это с того самого дня, когда первый раз его увидела...

Три месяца назад в квартиру 33 на улице Комсомольцев кто-то постучался, Светлана как всегда сидела в своем кресле возле небольшого камина (в квартире располагалась топка, дом был довольно старый, двухэтажный, выстроенный в стиле барокко),читая книгу она потягивала кубинскую сигару. Светлана хранила в секрете то, что она курит - все-таки, занимая должность председателя коллегии преподавателей города Мирный, как истинному педагогу ей нужно было соблюдать ею же составленные нормы учительского этикета и правил. На людях, держа себя возвышенно и гордо на самом деле она чувствовала себя одиноко, каждый день, приходя домой, оставаясь наедине с тишиной, Светлана впадала в угнетенное состояние. Стук пробудил ее сознание от чтения. К ней редко кто приходил, только вечером к ней заглядывала Вера, и они вместе шли гулять в парк. Но сейчас был полдень, а Вера в это время обычно находилась на лечении...

-Кто там? - подойдя к двери, спросила хозяйка.

-Мне нужно увидеть Светлану Александровну Мартынову... Мартынову-Галицыну...

-Но... э-э-э... сейчас я открою.

Проскрипел старый замок и дверь распахнулась. За дверью стоял молодой человек, лет двадцати пяти на вид. У него были зеленые глаза, контрастирующие с длинными, черными, как смоль волосами, довольно бледная кожа, ярко выраженные скулы. Черный осенний плащ английского кроя выдавал крепкую фигуру гостя. Удивленная Светлана, выдержав паузу, сказала чуть заикаясь:

-Кто в-вы? Откуда вы знаете... меня?

-Ну, в этом городе вас многие знают, - улыбаясь, ответил парень: - Меня зовут Лифтор. Вы не беспокойтесь, мне просто нужно с вами переговорить по поводу вашего отца, вы позволите мне войти?

-Ах, ну да, конечно, я совсем забыла о мерах какого-либо приличия, проходите, давайте мне ваш плащ.

Зайдя в комнату, Лифтор сразу почувствовал терпкий аромат сигар. Он прошел в гостиную, подошел к камину и облокотился на спинку кресла.

-Присаживайтесь, я приготовлю чай, на улице сегодня прохладно.

Прошло несколько минут, чай был подан, хозяйка и гость уселись в очень удобные кресла. Начался разговор:

-Кто вы? И откуда к нам пожаловали?

-Как я вам уже сказал мое имя Лифтор, я студент исторического факультета, приехал к вам из Москвы, а живу в Питере, в Санкт-Петербурге, если вам угодно, - сказав это он широко улыбнулся, у него была потрясающая улыбка, ровные белоснежные зубы. Сам он был очень импозантный молодой человек, располагающий к себе.

-И зачем вы приехали в наш провинциальный далекий городочек? - на слове "далекий" Светлана сделала акцент.

-К вам, по делу, не воспринимайте меня как авантюриста и поймите меня в моей просьбе.

-Какова ваша просьба? Как я понимаю, она насчет моего отца, я бы вас не пустила, но вы сказали мою вторую отцовскую фамилию, а ее в этом городе, да и вообще мало кто знает.

-Да, вы правы, я не просто так здесь, я много знаю о вашей семье, хотя найти и хоть какую-либо информацию о ней было трудно, так как многие архивы и документы были потеряны в ходе революции, к тому же вы относились к буржуазному обществу, а это еще более усугубляет трудность поисков. Галицыны были известными князьями, но это не облегчило ни мои поиски, ни жизнь вашему прадеду.

-Я вижу, вы не плохо знаете историю моей семьи, похвально, но раз вы так осведомлены, зачем вы пожаловали ко мне?

-Копаясь в архивах Санкт-Петербургского Дома Истории я узнал, что существовала некая Мало-Никольская губерния, одна из самых богатых и больших губерний в Российской империи, а правил этой землей некий князь Галицын, - Лифтор еще раз улыбнулся, сделал глоток чая и продолжил: -Во время революции все было разграблено, опустошенно, а город Мало-Никольск в 1919 был переименован в Мирный, именно поэтому я здесь...

-Вы приехали, чтобы посмотреть на город? Он не очень-то отличается от других городов, советское время превратило город в серую груду плит, стекла и камней. Осталось немного старых, прекрасных архитектурой зданий, в одном из таких живу я.

-Да, я заметил, действительно красивый дом. Конечно я приехал не любоваться красотами, а, повторюсь, по делу.

-Давайте напрямик, что вам нужно от меня?!

-Я пришел сюда, чтобы вознести дань истории и отдать то, что по праву принадлежит ей.

-Но что же вам нужно от меня?!

-Папка "z66xxx079we".

На улице капал дождь. Светлана и Вера шли молча по парку. Света отчетливо вспомнила их первую встречу с Лифтором.

-Ты что задумалась? - спросила Вера.

-А? Ах, просто вспомнила, как первый раз его увидела.

-И все же я боюсь за тебя, что может придти этому маньяку на ум. Ты вот не слушаешь меня, а сама не видишь, как ошибаешься. Веришь ему, а я вот чувствую неладное. Хочешь я, сама схожу в милицию?

-Вера, нет, я ведь сказала. Да, я полностью доверяю ему. И считаю это правильным, Лифтор не дает повода для подозрений, если бы он и хотел выкрасть документы, то давно бы это сделал.

-Ну почему ты не отдашь ему их? И этот геморрой отстанет от тебя, он ведь всю плешь проел!

-Вера, как не красиво! Нет, это фамильная ценность, к тому же должна тебе признаться, - Светлана за весь разговор впервые улыбнулась, она заметно покраснела, но, чуть помедлив, продолжила: - С ним я чувствую себя молодой, с его задорностью и настойчивостью, с его юношеской притягательностью... Ты бы только знала, Вера, какая у него изумительная улыбка, я готова слушать его часами... отдав ему папку, я потеряю его... я не могу этого допустить.

-Господи, Света, о чем ты говоришь? Ты ли это? Он тебе во внуки годится! Опомнись!

-Что-то похолодало, и так темно... мне пора, увидимся.

Светлана быстро зашагала в сторону Центральной площади и скрылась за первым поворотом. Вера, проводив подругу взглядом, отправилась домой.

Глава II

London

В Лондоне уже третий день льет дождь. Он заливает все улицы и измученных прохожих, шустрые автобусы и неторопливые трамвайчики, пологие крыши домов и голые деревья, всех без спроса и разбора, никого не щадя. Обычное дело в осеннюю пору. Сегодня вечером особенно прохладно и это не очень нравится жителям и приезжим города. Не нравится это и бездомным, которые завидуют тем, кто уже пришел домой и наверно пьет горячий чай около телевизора, тихонько поеживаясь при взгляде в окно.

В окне маленького обветшалого домика, номер 33 на Бэнджемин стрит, появился свет. Майк Твинстон, сидя в кресле и попивая очень ароматный и крепкий зеленый чай, смотрел новости:

"Сегодня в районе Кинг-Кросс авеню был обнаружен труп мужчины. Личность не удается установить, так как жертва получила ранение в лицевую часть. По предварительным оценкам специалистов преступление было совершено около часа назад. Виновников найти не удается, у полиции нет зацепок..."

"-Не может быть, значит, они убили его!"- дальше слушать не стал, он и так все понял. У Майка мутился рассудок, он представил себе как это происходило, воображение не переставало представлять образы и сцены из происшедшего, вдруг он вздрогнул, Твинстон понял, что дело, которым он занимался всю свою сознательную жизнь, вот так, в один момент может накрыться медным тазом, его мысли заставили его вздрогнуть.

Пятнадцать лет назад Майк был обычным клерком в финансовом отделе небольшой кампании, он и сейчас клерк той же фирмы, однако именно тогда он впервые узнал о религиозном обществе-секте "Черная печать" от его основателя и главы Мито Чапино, приятного итальянца, приехавшего из Неаполя в Лондон в поисках счастья. С ним он познакомился на прогулке в парке, после долгого разговора Майкл и Мито прониклись друг к другу, Твинстон был принят, мало того, он стал правой рукой Мито и знал все секреты "печати". "Черная печать", из маленького неизвестного сообщества, превратилась в гигантскую секту, захлестнувшую всю Англию. Несколько филиалов открылось в Нью-Йорке, Париже и Берлине. Люди вступали в "печать", отдавая все свои деньги, надеясь получить в десятки раз больше, но рано или поздно теряли надежду и уходили. Продавая свое жилье они переселялись в обший дом, тут каждому давалась крохотная комнатка, а в подвальных помещениях располагалась часовня, здесь проходили богослужения. Вообще идеология секты была необычной: члены общества должны были перенять особый вид католизма, верующие должны были искать по всему миру церковные артефакты или содействовать в их поисках. Чаше всего в этих самых поисках участвовали люди стоявшие на высших ступенях иерархии, а места для работ выбирал Мито, как правило, это были излюбленные места туристов, там, где все то, что можно было найти уже нашли или ничего и никогда не было и вовсе. Участники "экспедиций" останавливались в самых дорогих и фешенебельных отелях мира, ежемесячные членские взносы шли на оплату расходов: дорогие и изысканные рестораны, бутики, набитые всем известными брендами, самые лучшие авто, самые высокооплачиваемые проститутки, вообщем всё самое-самое...На барахолках Чапино покупал какую-нибудь антикварную безделушку и по приезду в Лондон представлял ее, как находку на раскопках. Он обещал всем членам "Черной печати" долю от значимой находки, но за всю историю существования секты таких находок не было. Майк любил такую жизнь, он никогда никому не рассказывал чем он занимается в свободное от работы время, квартира, одежда, машина у него были скромные и демократичные, он ничем себя не выдавал. Жизнь его текла, размерено и изыскано.

Но год назад умер один из самых великих комбинаторов. Смерть Мито потрясла всю "Черную печать". Он умер вследствие отравления, виновников не нашли, дело в полиции закрыли... За место нового главы секты бились четыре кандидата: Майк Твинстон, правая рука покойного, Грегор Томас, управляющий филиалом в Германии, Чарльз Стоун, казначей и, наконец, Рейл Портсон, высший монах "печати". Майк знал, что если не предпринять меры, от детища Мито не останется и следа. Нужно было действовать. Но все шло не так: каждый из претендентов на власть тянул на себя одеяло. Твинстон предпринял ход, опасный, но обдуманный. Он собрал всех основных приближенных Мито и объявил о предпринятой им экспедиции, место еще не было выбрано, но было решено, что это не может быть страна с известными курортами, (все боялись, что их объявят шарлатанами) и поэтому Майк пригласил известного английского археолога - Оскара Линга, который должен был помочь с выбором. Оскар предложил три страны: Швецайрию, с ее скандинавскими гробницами, Россию, со старыми царскими богатствами и Румынию, с её православными святынями и мистическими преданиями.

На совете остановились на России, но где именно искать никто не знал. Оскар был погружен в поиски, он проверял все источники и даже решил предпринять одиночную поездку в Москву, дабы раздобыть нужные сведения.

Сегодня он приехал и должен был сообщить о результатах поездки, а судя из последнего телефонного разговора, Оскар смог что-то разузнать. Но ему не было суждено сделать это, его безжизненное тело, с безобразным лицом, лежало в морге уже полтора часа.

Глава III

Мирный

Светлана быстрыми шагами шла по городу. Уже совсем стемнело, погода заметно портилась. С севера дул сильный, порывистый ветер. Осенняя погода, да и природа накладывали грустный отпечаток на настроение. Светлана шла и ловила себя на том, что все ее мысли склоняются к Лифтору. Слова Веры задели ее, но она вполне ясно понимала: они подруги с самого детства и привыкли решать проблемы вместе, общими силами. Вера для Светланы была единственной подругой и лучшим советчиком, чья интуиция никогда не подводила её. Действительно, интуиция Веры была можно сказать сверхъестественной, феноменальной. В жизни было много сложных ситуаций и их выручала только одна способность Веры... интуиция. Света всегда верила подруге... до сегодняшнего дня...

Света просто не могла не верить Лифтору, он не сделал ровным счетом ей ничего плохого, а его частые визиты только приносили радость и душевное спокойствие.

"И все же я боюсь за тебя, что может придти этому маньяку на ум" - слова Веры вспоминались снова и снова... Но, Боже, откуда она может знать, что у него на уме, как он думает, она ведь даже не разу не была влюблена, не была за мужем, возможно, она просто завидует, да, точно, она просто завидует, в её жизни не было ничего подобного... просто завидует - вот ответ!

Руки и лицо замерзли и Света поняла, что очень сильно хочет домой, поближе к камину. Хотелось выпить горячего чая и выкурить как минимум три сигары. Ей нужно было успокоиться, придти в душевный баланс, а табак, как ни что другое помогает ей в этом проблеме. Светлана ускорила шаг.

До дома оставалось совсем немного.

Напротив, через дорогу, шел молодой человек в черном английском плаще.

Глава IV

London

Майк так и остался сидеть в кресле, как вкопанный. Он не мог придти в себя, только спустя пол часа он полностью осознал, что происходит. Твинстон понял: у них был шанс на спасение - час назад этот шанс испарился. Оскар никогда ничего не говорил по телефону, обещая все рассказать по приезду. Майк остался в кругу бездарных людей, которые не проявляли интерес к проблемам секты.

- Все пропало! - прокричав, Майк рухнул в кресло и попытался успокоиться... на завтрашний день назначен всеобщий совет, где соберутся все члены "Черной печати", приедут главы филиалов из Америки, Франции и Германии. Завтра все узнают о провале секты, завтра жизнь около пятидесяти тысяч человек кардинально изменится, в том числе и жизнь Твинстона. Теперь он никто, просто пустое место, обычный клерк, серая мышь нашей серой жизни. А когда-то его величали Святейшим...

Святейший подошел к небольшому буфету, взяв бутылку крепкого конька, откупорил пробку зубами и сделал четыре больших глотка. Майк имел пристрастие к дорогим крепким коньякам, а в минуты депрессии он уходил в длительные запои только с дюжиной бутылок дорогого коллекционного коньяка "Хенеси".

Вскоре Майк быстро отключился. Он не заметил, как на мониторе его компьютера появилось уведомление о принятом электронном сообщении.

Глава V

Мирный

В Мирном начался вечерний выпуск новостей, Вера сидела на старом, видавшем виды диване и занималась вязанием, она практически не слушала телевизор.

Мысли ее были заняты сегодняшним разговором со Светланой, у нее были предчувствия, плохие предчувствия... и они не уходили из ее головы. Сердце щемило, валидол не помогал, Вера и так знала, что он не поможет, принимала только чтобы успокоить душу... Она беспокоилась и за свою племянницу, которая не смогла поступить в институт...

Недавно сестра Веры и ее муж попали в автокатастрофу, оставив одну дочь - Лену. Вера приняла опеку над ней и попыталась сделать все возможное, чтобы вернуть ее в нормальное состояние. Лена три раза пыталась покончить с собой: глотала таблетки, вскрывала вены и пыталась спрыгнуть с окна квартиры. В первом случае ее просто вырвало, она сама испугалась своего поступка, не осознала, нужно ли это делать. Во второй попытке ее спасла подруга, которой Лена рассказала свои планы, подруга позвонила ее тете, и Вера вовремя успела приехать и спасти племянницу. От прыжка ее уберег случай: во время попытки суицида зазвонил телефон - ошиблись номером, но во второй раз Лена уже не смогла сброситься.

Раздумья Веры прервала громкая заставочная музыка криминальных новостей. Первым в них значилось убийство совершенное не далее чем час назад, на улице Комсомольцев. Вера уже было, хотела переключить канал, после смерти сестры она не могла спокойно слушать подобное, но вдруг она услышала нечто необычное, возможно ей показалось, но нет, "не может быть". Вере не показалось... это было имя ее подруги... Светланы Мартыновой.

Шок, дикий шок охватил Веру, она выронила вязанья из рук, сердце то билось быстрее, то, как будто останавливалось, замирало. Из холода в жару, тело приходило в судороги, она пыталась вскрикнуть, но в горле будто застрял комок. Через несколько минут потекли слезы, сначала немного, слезы как бы пробивали себе путь, но после они посыпались градом, заливая все лицо, солоноватая жидкость, попадая на губы, оставляла едкий неприятный вкус. У Веры мутился рассудок, попытавшись встать она снова упала в кресло. Она вскрикнула, ужасным, скрипучим голосом. Ее взгляд уловил открытую дверь, через проем которой на нее смотрела Лена. Это последнее что видела Вера.

Глава VI

Центральная больница города Мирный

Сквозь тусклые немытые окна старого серого панельного здания свет пробивался с трудом, плохо освещая комнаты больницы. В коридорах стоял резкий запах фурацилина и еще каких-то растворов и медикаментов, кафель на полу и стенах, который не менялся со времен постройки больницы, носил дефекты, в виде трещин, подтеков от протекающей воды, ну и просто грязи, которая здесь была в достатке. При входе находился справпункт, за которым сидела сонная пожилая женщина, ее смена закончится только через час и она сможет пойти домой отсыпаться. На старых часах встроенных в бетонную звезду покрашенную в красный цвет и уже с обсыпавшейся от времени краской показывало 7:43. Женщина без доли смущения зевала во весь рот и поглядывала на пациентов, что-то ворча себе под нос. В этой больнице всё было пережитком советского периода, в том числе и она. Вообще капитализм плохо приживался в муниципальных учреждениях страны, здесь в основном оставались порядки старого изжившего себя времени. Как бы мы не хотели соответствовать уровню европейских стран, у нас это катострафически не получалось, и дело даже возможно не в нас, просто мы не запад и нам не нужно чужой демократии, ведь русскому мужику сродни царь-батюшка, его железная воля и слово веское. Такие люди как эта женщина из справочной заполняли всю Россию сполна, вы встречаете их везде: идя с работы или же в общественном транспорте, находите их среди знакомых, друзей или даже родственников, ну и возможно вы и сам являетесь таковым. Это те люди, которых можно назвать "мечта - компартии", то есть толпа типичных, статистических людей. Хоть старшее поколение и неодобряет различные субкультуры, однако, именно готы, металлисты, неформалы и другие делают нашу жизнь более разнообразной и добавляют новые краски в серую повседневность.

Клара Ивановна работала в справочной с 20 лет, после того как окончила техникум, сейчас ей уже 74 года. Она пережила многое, потеряла сына в Афганистане, выдала замуж дочь, помогала растить внуков, пока дочь не уехала с мужем на север, помимо того похоронила и своего мужа - она осталась в одиночестве, одна. Наблюдала как ее страна, в которой она родилась, распалась и качественно изменилась, пыталась привыкнуть к новой жизни и к новым условиям существования, пыталась преодолеть отставание от ритма жизни, преодолеть старость... пыталась... безуспешно.

Ее организма уже плохо выдерживал нагрузки - ночные дежурства сказывались неблагоприятно на ее состоянии. Руководство больницы давно хотело выгнать Клару Ивановну, но кроме нее на такую жалкую зарплату никто не был согласен, а между тем весь персонал уже сильно привык к ней и ласково называл ее "тетушка Клара".

Сидя на вахте, тетя Клара занимала себя тем, что давала советы молоденьким медсестрам и выслушивала их глупые истории, пыталась помочь в решении их проблем. Особо любила она наблюдать за пациентами и посетителями больницы. Всегда пытаясь предугадать характер цели, она редко ошибалась, видела и различала людей достаточно хорошо. Жизнь не казалась ей скучной, тетушке не нужно было ничего необычного, неординарного, ее все устраивало.

Утром в больнице практически никого не было, лишь несколько человек пришли сдавать кровь и те в большинстве своем пожилые люди. Но среди всех выделялся один молодой человек. Клара Ивановна моментально смогла увидеть в нем что-то подозрительное. Он не был похож на других, медленно осматривая помещение, молодой человек подошел к столу регистратуры, но за ним никого не было и, повернувшись, он увидел Клару Ивановну.

Тетя Клара поежилась от пронзительного взгляда незнакомца, сон как рукой сняло. Подойдя, молодой человек широко улыбнулся:

- Доброе утро, не подскажете, как мне можно будет навестить одного из ваших пациентов?

Переварив услышанное Клара попыталась выдавить улыбку и чуть помедлив, сказала:

- Прием у нас в больнице начинается с 16:00, больные сами спускаются в зал приема.

- А я не могу пройти пораньше, я не надолго, моя родственница вчера вечером попала сюда, я беспокоюсь за нее.

- Я даже не знаю, так как-то не принято. А если начальство узнает, да и вообще...

- Я вас прошу, я не надолго, никто не узнает.

- Скажите мне ее имя и фамилию.

- Вера Николаевна Глушко.

- Я сейчас проверю списки, подождите, я не долго. - Клара подвинула к себе список пациентов и нашла имя Веры Николаевны. Еще раз, посмотрев на незнакомца, она взяла два белых халата из подсобного помещения и как-то виновато произнесла:

- Пойдемте скорее, а то скоро и начальство придет, да и врачи все тоже, пойдемте.

Глава VII

London

Майк лежал на полу возле кресла. Не далеко от него стояла выпитая бутылка коньяка, комната была пропитана терпким запахом алкоголя. Через окна дома было видно яркое солнце, сегодня был ясный день, совершено безоблачный, что было довольно странно после трех дней проливного дождя.

Комната была плохо убрана, довольно просто обставлена, повсюду лежали документы, на газетном столике стояли всевозможные стаканы, кружки, лежали тарелки, различный мусор, здесь же было что-то разлито. Майк никогда не следил за порядком и уютом в доме, он имел прекрасный офис в центре города, с шикарной меблировкой, дорогим и помпезным интерьером и ему не нужно было того же и в своем доме.

Майк попытался встать, но смог лишь еле продержавшись упасть в кресло. Твинстон держался за голову, которая кружилась и очень сильно болела. Наступило похмелье. Хотелось пить. Немного погодя Майк попытался встать во второй раз. Вторая попытка была более успешной. Он встал и, шатаясь, пошел на кухню. Подойдя к холодильнику и взяв бутылку воды и выпив ее до половины Майк стал искать аптечку, чувствуя, что без таблеток, голова пройдет еще не скоро. Но среди горы кухонного мусора аптечки не было и после долгих упорных поисков он вспомнил, что и аптечки в доме у него никогда не было. Однако голова не переставала болеть и не давало покоя ее владельцу... и тут Майка осенило, что лекарства есть и в его машине, теперь дело оставалось за малым - нужно найти ключи от автомобиля. Обычно они валялись где-нибудь в его кабинете, туда он и направился. Среди груды бумаг возле компьютера не было ключей, устав искать Майк сел в компьютерное кресло.

- Черт возьми, где же эти чертовы ключи?! - сказав это, он повернулся в сторону компьютера и, уронив голову на руки, заплакал, "святейший" первый раз за долгие годы почувствовал солоноватый вкус слез. С самого детства он приучал себя не показывать признаков слабости, даже в самых трудных ситуациях. И вот когда настал наверно самый трагичный момент его жизни, он не смог сдержаться, как ни стараясь. Теперь он вспомнил все, каждый горестный момент своей жизни. Вспомнил как его мать проститутка, напившись, приходила домой и избивала Майка и его сестру Синди, вспомнил, как он и сестра голодали месяцами и рыскали по мусоркам в поисках пищи. Вспомнил и то, как их мать привела в дом какого-то мужика и приказала называть его отцом, а за непослушание давала пощечины и била по губам, после этот самый "отец" изнасиловал Синди, а за то, что та сопротивлялась с дуру забил ее до смерти. После этого мать не успокоилась, а напротив подсела на наркотики и скончалась от передозировки. Майка отдали в приют, тогда ему было пятнадцать. Каждую неделю он приходил на могилку к сестре, она скончалась в 11 лет, ее убийцу Майк после той ночи больше никогда не видел. Одни говорили, что его посадили за торговлю наркотиками, другие, что он, скрываясь от полиции, иммигрировал в Южную Америку, и там занимается реализацией "травки", но его судьба меньше других волновала Майка. Пятнадцатилетний мальчишка приучал себя быть сильным и стойким, непоколебимым. Слезы никогда не появлялись в его глазах... до сегодняшнего дня. Его жизненное кредо вот так, в миг, в одночасье сломалось, испарилось, потеряло какую-либо ценность. Именно сейчас Твинстон осознал, что в этой жизни нет ничего вечного, на это понадобилось 35 лет и столь трудный и тернистый жизненный путь. Хотелось исчезнуть, возможно, даже умереть, быстро, в эту же секунду... в голову стали приходить различные мысли о суициде, Майк уже стал коситься в сторону ванной комнаты... его мысли прервал звонкий сигнал из компьютера, на мониторе отображалось уведомление о принятом сообщении. Утерев слезы, Майк активизировал монитор и обомлел, увидев отправителя данного сообщения... это был Оскар Линг, археолог, который умер еще вчера вечером... Твинстона охватило оцепенение...

Глава VIII

Мирный

Идя по узким обшарпанным коридорам больницы, невольно теряешь ход мыслей, ты просто смотришь в даль и забываешься. Стояла гробовая тишина, и чем дольше она продолжалась, тем труднее было ее прервать. Но пересилив себя, первой начала Клара Ивановна:

- Господи, я по своей глупости даже не записала вас в журнал посетителей, как ваше имя?

- Меня зовут Лифтор... Лифтор Александрович Воронцов.

- Какое интересное имя, заграничное какое-то. А больной вы кем приходитесь? Муж, небось? - в тете Кларе заиграла легкая заинтересованность, и она не пыталась скрыть это.

- Нет, что вы. - Лифтор широко улыбнулся, что привело в восторг его собеседника, вообще Клара Ивановна любила смотреть на красивых живых и приятных молодых людей: - Я и Вера Николаевна просто знакомые...хорошие знакомые...

- С работы или так просто? - собеседница все не успокаивалась, интерес к молодому человеку не спадал.

- Просто знакомые...

Клара Ивановна ели успевала за молодым собеседником. Хромая на правую ногу ей приходилось проделывать большие усилия, чтобы не отставать от Лифтора. За разговор они уже успели дойти до двери реанимации. Зайдя в помещение, Воронцов осмотрелся и, взглянув на Клару Ивановну, слегка улыбнулся. Реанимация представляла собой не очень длинный коридор, но здесь уже было много дверей.

- Это палаты, здесь лежат больные, нам нужны недавно прибывшие, ихние палаты в конце. - Тетя Клара указала на четыре последних двери. Лифтор снова улыбнулся, его всегда умиляли такие простые, непринужденные люди как его собеседница, которые, разговаривая, делают ошибки и даже не пытаются их исправить.

- Так... палата ?918... так-так... вот эта дверь, - рассуждая, сама с собой, вахтерша указала на белую деревянную дверь: - оденьте халат, без него нельзя, заругают... вот берите, этот побольше будет...

- Да, спасибо, я, конечно, извиняюсь, но я даже не знаю вашего имени, представитесь?

- Клара Ивановна Стырова, а меня вы можете называть просто Кларой, работаю я вахтером, работаю уже здесь 54года, хорошо тут, как-то привыкла уже и... - не успев договорить, Стырова хотела уже войти в палату, но Лифтор преградил ей путь:

- Я, конечно, прощу прощения, но могу ли я побыть с ней наедине, без посторонних?

- А...ну да, конечно, понимаю, дела такие, житейские. Только вы ненадолго, хорошо? А то скоро медсестры явятся... мне не положено...

- Хорошо, дайте мне десять минут. - С этими словами Лифтор вошел в палату ?918.

Глава IX

London

"Отправитель: Оскар Линг Гард e-mail: ling-from-london@mail.com

Получатель: Майк Твинстон e-mail: black_seal@mail.com

Привет, скоро вылечу. Сейчас в номере. Плохое предчувствие. В Москве видел, как за мной ходят какие-то странные люди. Возможно спецслужбы, английские или русские - не знаю. Боюсь за семью. Пожалуйста, пообещай мне, что позаботишься о моих детях, прошу тебя.

В Москве нашел то, что нам нужно. Был в Историческом обществе. Познакомился с парой русских историков. Жди меня, я прилечу с хорошими новостями.

Ну, давай, еще раз жди, пока

"Националь", если что вдруг не так: Москва - спроси у Наташи".

- Что это, черт возьми?! Что за бред? - Майк не понимал что, происходит, он не верил своим глазам. "Какое-то глупое сообщение. Какой сумбур. Как это не похоже на него, Боже, он ведь серьезный человек! Здесь что-то не так... он даже не написал, что именно нашел, идиот". Майк еще раз перечитал сообщение, оно конечно несуразное в контексте их проблемы, но больше всего его смущала концовка - "Москва - спроси у Наташи", Оскар предугадал несчастье и подал знак. Майк пока плохо соображал, голова, еще болела.

- Но, Господи, это не Оскар! Здесь что-то не так, но что, что? Что, что, что, что, что, что, что, что!!! - Майк сорвался, он со всей своей силой стучал по клавиатуре, после чего в его глазах снова появились слезы. В эти секунды Майк понял, что теперь слезы будут часто появляться в его глазах, 20 лет воздержания от чувств оставили свой след. Его надежда умерла, он надеялся, что в сообщении Оскар напишет, что он нашел, куда ехать или еще что-нибудь, но никак не свои подозрение и страхи, какие-то глупые просьбы. Но нужно было взять себя в руки, успокоиться, меньше через час начнется всеобщий совет членов "Черной печати". Нужно было привести себя в порядок, подготовить речь. Майк на секунду представил себе, что будет, когда он все расскажет. Представил себе ужас рядовых членов и злорадство его конкурентов.

- Нет, все, хватит. Нужно собраться, ух... давай, Майк, давай... Господи, ну за что мне это, за что?

Люди редко обращаются к богу, лишь в трудных ситуациях, когда жизнь заводит их в тупик, ненароком они вспоминают о нем и как бы по старой привычке начинают просить. О чем просить? Да обо всем, начиная с успешной сдачи экзаменов, заканчивая желанием стать богатейшим из богатых. И когда у нас что-то не получается кого в первую очередь мы виним? Правильно, если вы подумали о боге. Но если подумать рационально: кто или что есть бог? Бог - это культ личности, мы 2000 лет поклоняемся, возможно, вымышленному персонажу или просто религиозному фанатику, мысли, которого легли в основу христианства - сказки о нем же. Бог - это вера и надежда, они объединились в одном слове, ведь человек верит в бога и надеется на его помощь и/или поддержку, но ведь на самом деле все, что он говорит, все что просит - он говорит сам себе, настраивает самого себя.

- Черт, черт, черт, черт, че-е-ерт! - паника не покидала Майка, страх находил на него постепенно, все сильнее и сильнее... жизнь играла с ним в злую шутку, все перевернулось, все разрушилось меньше чем за 24 часа, все полетело к тому же вышеупомянутому черту.

Майк встал и пошел в ванную. Открыв краник в душевой кабине, он разделся и встал под струю прохладной, освежающей воды. Подняв голову к верху и опершись на стенки кабинки, Твинстон простоял так минут пять. Струи воды приятно ласкали его тело, расслабляя его, снимая напряжение. После душа Майк направился к кухне, где сварил себе крепкий, ароматный кофе. Практически залпом выпив его, он пошел к монитору; еще раз прочитав странное сообщение, выругался и выключил компьютер. Сев в кресло глава "Черной печати" еле сдерживал слезы. Хотелось убежать, уехать куда-нибудь, туда, где его никто не знает, куда-нибудь далеко, подальше от Лондона, подальше от Англии.

И тут в голове Майка что-то заклинило, он, сорвавшись, уронил чашку кофе и подбежал к компьютеру. Включив его, Майк считал секунды. Он понял, как был глуп (хотя, может, просто болела голова), ведь Оскар, хоть и не сказал конкретно, что нашел, но указал адрес в случае чего-нибудь непредвиденного.

Глава Х

Мирный

- Кто здесь? Это ты, Леночка? Леночка, Леночка... я так рада, что ты пришла... мне так плохо, Леночка, мне так плохо... - Вера Николаевна несколько раз всхлипнула, как видимо она уже давно проснулась и лежа в постели плакала, у нее было довольно бледное лицо, глаза были водянистыми и немного красноватыми. Волосы растрепаны, а чуть полноватые руки были приложены к голове. Лифтор понял, что Вера находилась в бреду: - Леночка, что же ты молчишь? Знаешь, я умерла и видела ангелов, белый-пребелый свет слепил глаза, а я шла по узенькой дорожке, вымощенной черепами. Странно, я боялась, но шла дальше... Леночка, дорогая, тебе наверно никогда не снились такие сны, да и не дай Бог, Господи Всевышний. Ах, да, так вот, я шла дальше, и света становилось все меньше и меньше, и тут передо мной появилась черная фигура, я не видела ни лица, ничего, но знаю - это сам Он... и он сказал мне, что я должна вернуться, что я нужна тебе, что несу ответственность за тебя. - Вера заплакала, наверно уже не впервые за это утро. Плач прерывался лишь сильным грудным кашлем. Вера Николаевна, вытерев слезы, продолжила:

- И знаешь, я взлетела так высоко-превысоко... и проснулась, увидела много докторов и была очень рада - я поняла, что живу, первый раз в жизни я была рада, осознавая, что просто живу... Ты молчишь, почему? Ты не хочешь со мной говорить? - тяжелый грудной кашель не давал говорить, Вера Николаевна иногда задыхалась и, кладя руку на грудь, закрывала глаза, по щекам стекали слезы.

Лифтор молча стоял у двери и не мог пошевелиться, он не ожидал такого развития событий. Боясь проронить хотя бы слово, он просто слушал. Вера Николаевна продолжала:

- Знаешь, Лен, как я беспокоилась за Свету, я ведь говорила ей, предупреждала, но она не слушала... Господи, Господи, за что ей это, за что! Она потеряла сына-наркомана, прежде сильно намучившись от него. И ее муж, подонок, бросил ее и ушел к какой-то молоденькой вертихвостке, сволочь. Знаешь, я должна тебе признаться, не хотела говорить, но я больна, больна очень сильно, у меня цирроз печени. Я не хотела говорить, не хотела, мне осталось недолго... знаешь, а ведь тот Ангел сказал мне, что я должна подумать, хочу ли я ожить, чтобы через месяц умереть в муках и страданиях и все же я решилась. Он говорил, что я спасу ее, если вернусь. Он говорил, что вскоре явится некий агнец, и он спасет тебя Леночка, понимаю, что это похоже на бред, но ты знаешь, как сильно я тебя люблю, ты ведь как родная дочь мне. Я на все готова лишь бы тебе хорошо, счастливо жилось.

Вера плакала, по бледному, измученному лицу текли слезы. Иногда слова не проговаривались, губы женщины лишь немного шевелились, слегка приоткрывался рот. Когда-то ее округлое лицо, вдруг за несколько дней, стало безжизненным, сухим. Под глазами появились темные круги и мешки.

Лифтор так и стоял возле двери.

- Не молчи, не молчи же Леночка, прошу тебя, мне так тяжело, не молчи! - еще более сильный кашель, еще больше слез... Лифтор не выдержал, его мутило, было плохо, очень...

- Я...я не Лена, - тихо и неуверенно, Лифтор уже хотел выбежать, но ноги будто впились в пол.

Лицо Веры Николаевны исказилось, она чуть приподнялась, прищурилась. Лифтор вышел из тени.

- Боже, кто вы? Зачем вы здесь?! - Вера натянула одеяло повыше, у нее были очень испуганные глаза: - Зачем вы пришли? Кто вы?

- Я... я... ну...

- Вы! Вы, вы, а кто же еще?!

Лифтор был в замешательстве, он даже не знал что говорить...

- Я, я знакомый Светланы... бывший знакомый.

- Ах, простите, простите меня, я не хотела. Я очень испугалась, думала Леночка пришла, да и еще голова кружится, а тут вместо Леночки вы.

- Да, я понимаю. Я тоже как-то растерялся, не ожидал такого приема. - Лифтор попытался улыбнуться, улыбка получилась неестественной.

- Я так сразу напала со своими речами, смутила вас. Простите, а как ваше имя?

Лифтор подумал несколько секунд, перед тем как что-либо произнести. "Говорить или нет кто я?".

- Я Борис Федорович... а-а-а... Левитан... э-э-э... мы вместе с ней в коллегию входим, биологию преподаю. - Лифтор понял, что он сейчас выглядел очень неуверенно, но чтобы хоть как-то сгладить ситуацию улыбнулся и подошел поближе к кровати.

Имя и отчество пришли в голову первыми, они принадлежали Борису Годунову, Лифтор любил ходить на одноименную оперу Мусоргского. Недавно в институте на курсах истории искусств, проходили творчество "передвижников", а вместе с ними и Левитана, знаменитого пейзажиста. Его творчество импонировало Лифтору.

- Ой, я вас видимо так смутила, не волнуйтесь! Так значит, Борис Иванович, вы входили в коллегию преподавателей? Светочка мне ничего не говорила о вас, хотя, может, я и забыла. Мне так жалко ее. А зачем вы здесь?

Лифтор уже успел придумать, что можно сказать Вере.

- Я узнал о несчастье недавно. Никто ничего не знает, а одна знакомая, - "снова это вранье, ну что же, играть, так играть": - одна знакомая сказала, что у Светланы Александровны есть, простите была, очень хорошая подруга - вы, Вера Николаевна. Я позвонил к вам домой. Лена сказала, что вы в больнице, и я решил приехать, все узнать.

- Да, да... присаживайтесь в кресло, вон то, вещи можете убрать на стол. Так... я узнала о ее смерти из новостей, ее убили, какая-то сволочь, больше я ничего не знаю, вы первый кого я увидела после обморока... да, я забыла сказать, что когда услышала ее имя, то я моментально потеряла сознание.

- Печально, неожиданная потеря.

- Светочка была единственной моей подругой, она меня понимала. Я вот к своим годам осознала, что самое главное в общение доверие и понимание. И не определишь что из этого важнее.

- Да... хм... у меня к вам есть дело, скорее просьба.

- Я вас слушаю. - Вера Николаевна опершись на руки села на кровать.

- Как бы это не звучало цинично, но не оставляла ли Светлана Александровна вам какие-либо документы, не посылала ли?

- Нет, а разве должна была?

- Да она должна была передать мне одну папку с документами.

- Нет, хотя может и послала по почте, я в ящик редко заглядываю, Леночка может взяла. Там что-то важное очень?

- Да нет, не берите в голову. А могу ли я как-то встретиться с Леной?

- Ну, она сейчас, сейчас... - Вера Николаевна посмотрела на часы, увидев время, она ужаснулась: - Но как вы прошли, сейчас же пять минут девятого?! Прием с четырех часов!

Такой ход событий Лифтору не особо нравился: "за дверью стоит вахтерша, а эта бабка орет, как резанная".

- Успокойтесь, я попросил, чтобы меня пропустили. Клара Ивановна, вахтер, пропустила меня.

- Простите, я просто на нервах. Мы с ней знакомы. Не бабушка, а одуванчик. - Вера печально улыбнулась, на ее лице ярко проступала усталость.

- Да ничего. Так где она?

- Сейчас она наверно еще дома, спит, а после обеда должна идти на курсы, но сегодня не пойдет наверно, бедная Леночка, все свалилось на ее плечики, бедная моя, как она там без меня...

- Если хотите, могу съездить и проведать ее?

- О, это было бы чудесно, скажите, что у меня все хорошо, скажите, что я очень ее люблю, очень. Наша квартира на улице Спасская, дом 7, на втором этаже, квартира 3.

- Спасибо, пожалуй, пойду. Ах, чуть не забыл - это вам, тут фрукты и конфеты, сок. Выздоравливайте.

Лифтор протянул белый пакет, еще раз пожелал выздоровления и направился к двери.

"Черт!" - перед Лифтором распахнулась дверь, в комнату вошла Клара Ивановна.

- Лифтор Александрович, поторопитесь, медсестры уже пришли, ругаться будут. Здравствуйте Светлана.

- Вы! Вы! Лифтор?! Сволочь! Это ты?! Убийца! Убийца, подонок! Держите его, это он убил Свету! - Вера покраснела, глаза налились слезами, приложив руку на сердце, она упала в очередной обморок.

Глава XI

London

- Так, значит Москва, "Националь" и какая-то Наташа. С Москвой и "Националем" все понятно, а вот Наташа. - Майк рассуждал вслух и уже начал планировать поездку в Россию:

- Наташа, Наташа - это русское имя, в Лондоне уйма проституток с таким именем.

У Майка не было ни жены, ни постоянных девушек. Он пользовался элитными проститутками, отношения для него были тяжким бременем. Особо он любил азиаток, но иногда для разнообразия заказывал и других: местных, турчанок или же русских. У русских девушек, у всех как одной было имя Наташа, встречались еще какие-то Тани и Насти, как будто в Росси больше не было женских имен.

- Так, я должен найти какую-то Настю, видимо в Национале. Может гостиничная проститутка, а может какая-нибудь сотрудница из персонала. Не думаю, что Оскар бы доверил такую тайну какой-нибудь приблудной девке. Скорее это самая Наташа из персонала.

"Что ж история приобретает интересные обороты". Майк сидел как ребенок: практически голый, в

одном полотенце, с какой-то мальчишеской улыбкой. Нужно срочно лететь в Москву. Первым рейсом.

- Черт! Сегодня же общий совет!

"Господи, я опять сглупил!" Майку незачем было бояться совета, он мог сообщить радостную весть всем членам обществам и омрачить его конкурентов: "представляю лица всех этих уродов-неудачников, особенно этот Рейл Портстон".

Рейл Портстон, основной и главенствующий монах "Черной печати". Он еще при Мито предлагал идею сделать доминантной религиозную сторону секты. "Идти по стезе веры - значит, иметь постоянных желающих прийти к нам и постигнуть чистую, беспорочную веру". Рейл или как он сам себя представлял - святейший Лука, часто говорил подобное. Его вклад в развитие секты очень велик: именно он предложил термин "чистая вера".

"Чистая вера" - это христианская идеология, не разделенная на православие, католицизм и протестантскую ветвь. Люди, вступившие в секту, были обязаны принять идеологию секты. Они уподоблялись жизни Христа: ходили в рваном тряпье, ели обычную, "мирскую" пищу, а иногда сутками морили себя голодом, жили в холодных, тесных, неустроенных подобиях комнат. Святейший Лука не признавал никакой Библии, он говорил, что в каждом из нас есть своя "свята библия, чистого сердца и души, с единственным тончайшим текстом наших мыслей, переживаний, вызванных жизнью максимально приближенной к первому обретшему истину великому сыну Божьему".

На одном из общих советах Рейл предложил поменять название на "Чистая вера" - в честь основной идеологии, вопрос об этом будет обсуждаться сегодня, на XXXII Совете членов "Черной печати".

"Нужно выезжать! Через полчаса все начнется. Нужно вызвать водителя, Чарли уже наверно в своем гараже" - мысли потоком сыпались из головы, как крупа из дырявого мешка. Голова болела уже не так сильно, почти прошла. Настроение пришло в норму... Улыбка даже не собиралась спадать с лица Майка - все удачно, надо было этим пользоваться. Обычно он никогда не вызывал машину для официальных приемов, но сегодня был особый день, Майк уже не собирался возвращаться в свой скудный домик, все изменится... к лучшему.

- Чарли, приезжай как можно скорей, слышишь? Как можно скорей! - "кнут или пряник, кнут или пряник?":

- Если не приедешь через пятнадцать минут, то... - "ладно, кнут":

- То я выгоню тебя с работы и напишу такую "рекомендацию", что тебя в жизни никуда не возьму, рожа черномазая! Слышишь? Все, жду.

"Какая к черту рекомендация, он ведь в секте!" Но слова Майка видимо подействовали на Чарли, и он приехал через двенадцать минут.

Майк быстро оделся в прекрасно выглаженный черный костюм "Dolce Gabana", прежде надев серую сорочку. Надушился одеколоном "Эгоист" от "CHANEL", надел золотое кольцо с большим бриллиантом (которое до этого никогда не одевал) и вышел на улицу.

Черный лимузин уже ждал. За рулем сидел черный молодой человек, он как-то виновато улыбнулся. У него как и у всех чернокожих были белоснежные зубы, сильно контрастирующие с его кожей. Майк не замечая своего шафера сел в машину, достал бутылку шампанского из бара. Откупорив крышку, сделал два больших глотка и широко улыбнулся:

- Чарли, будь добр, на Мэдисон стрит, здание печати, - и чуть издевательски добавил:

- Живее... негр, а то знаешь, что будет. Глава XII Мирный В палату ?918 пробивался яркий свет, солнце уже практически было в зените. Палата, в которой помимо железной кровати, капельницы, маленькой белой тумбочки и старого, пыльного кресла ничего не было, была заполнена людьми. Несколько мужчин в милицейской форме стояли возле кровати и о чем-то бурно расспрашивали женщину, которая неугомонно взывала то к Богу, то ругательски чертыхалась. Другая, старая женщина в белом халате сидела в кресле и, ревя, громко выла. В палате находилось и руководство больницы: толстый, довольно старый главврач и его помощница. Он ходил из угла в угол и, изредка смотря на Клару Ивановну, громко цокал, неодобрительно качая головой. В палату зашел еще один человек, мужчина около сорока лет, милиционер, но по погонам можно было понять, что он был выше своих сослуживцев по должности. Рассмотрев всех присутствующих, он подошел к одному из них и, что-то спросив, направил свой пронзительный взгляд на Веру Николаевну. - Здравствуйте, так это вы потерпевшая? - и, не дав слова женщине, продолжил. - Я лейтенант, Аркадий Васильевич Стрельников. Так, так, ну что ж слушаю вас, что здесь произошло? - А, я... я даже не могу это описать. Здесь был... был... убийца моей подруги. - Вера Николаевна не могла говорить, в горле стоял будто комок, не дававший говорить, слез уже не было, был только страх и ужас. - Можно поподробнее, опишите, как все это произошло. И кто эта подруга, и откуда вам известно, что именно этот человек ее убил? - лейтенант говорил сухо и холодно, его слова вылетали как пули и ранили Веру Николаевну в самое сердце, будто он безжалостно и беспощадно стрелял ими. Потерпевшая рассказала все, как есть, иногда останавливаясь и смотря в окно, она что-то говорила про себя, шептала кому-то. Когда речь заходила о Свете, глаза ее становились влажными, но Стрельников не обращал на это никакого внимания, только записывал ее речь. - Так, значит, внешности вы его не запомнили, это плохо, но ведь Светлана Александрова наверняка описывала вам его? - Она говорила, что он довольно приятный молодой человек и только. Светочка особо не рассказывала о его наружности. - Странный подозреваемый, этот Лифтор. Да и имя то какое... дело - дрянь! Я занимаюсь убийством Мартыновой - никаких улик, никаких зацепок. Способ убийства очень необычный, в нашей глуши так не убивают. Да, я забыл, вы ведь ничего не знаете, ведь так? - и не дав что-либо ответить, Стрельников продолжил. - Мои коллеги уже сказали, что вы не осведомлены. Так вот, вашей знакомой... - Светочка мне не просто знакомая, как вы смеете, она ведь мне как сестра, мы с ней с самого детства! Светочка, бедная Светочка... - Светлана, приложив руки к голове, начала бормотать что-то несвязное, качаясь из стороны в сторону. Сквозь эту пелену удрученности послышался холодный и грубый голос Стрельникова: - Хватит! И давайте без сантиментов. Так вот, на чем я остановился... ах, да, гражданке Мартыновой сделали укол, провели инъекцию какого-то неизвестного средства, что-то вроде яда. У нас нет специалистов, способных определить происхождение данного вещества. Через некоторое время мы отправим дело в Москву, но пока кровь пострадавшей и шприц с этим средством мы уже отправили в Новосибирск, на диагностику. Хотя странно было бы называть эту вещицу шприцом, это скорее какой-то дротик, вообще крайне замысловатой конструкции вещь. Нет, в Мирном так не убивают, у нас все как-то по старинке, без премудростей. Кстати, за племянницу можете быть спокойны, я лично проконтролировал, чтобы за вашей квартирой установилась слежка, этот Ликтор не пройдет, а если сунется, то получит от наших ребят пару пуль! - Стрельников грубо засмеялся, от этого выдавленного, гнусного хохота Вере Николаевне стало не по себе. - Его зовут Лифтор. - Вера Николаевна, не выдержав, поправила собеседника. - Да какая к черту разница! Лифтор или Ликтор, Лифтёр б...ь. Это все равно ничего не дает. Мы ничего не можем на него найти, да мы даже имени такого не нашли, черт его подери. Тьфу ты, отморозок. - Так значит с Леночкой все в порядке? Я так волновалась за нее, моя маленькая, осталась совсем одна. О, Господи, дай же мне сил прожить еще немного, она ведь покалечит себя. Я так боюсь за нее, так боюсь. За время этого разговора Клару Ивановну уже допросили два милиционера и попросили выйти вместе с ними. В комнате остался только Стрельников, Вера Николаевна и толстый главврач, который выпроводил свою помощницу. Стрельников закурил. Палата наполнилась густым, насыщенным дымом, аромат сигар был достаточно резок, но приятен. Недолгую паузу прервал главврач: - День сегодня тяжеловатый, очень... - Да уж! Такое ощущение, будто жопу надрали... - Разрешите мне представится: Эдуард Филиппович Герц, главврач этой больницы, можно просто Эдуард. - Знаем, знаем, уже все на вас пробили, все о вас знаем. Ну, а я Стрельников Аркадий Васильевич, можно просто Аркадий Васильевич. - Стрельников выдавливал из себя смех так, будто это давалось ему с большим трудом, смеялся он, будто ржал: противно, неестественно и глухо. Это смутило Герца, но он не подал вида и заговорил: - Приятно познакомится, а можно и мне сигарку, это у вас какие? Дорогие, небось? - Это? А черт его знает... вроде кубинские... да вы берите, не обделите меня, не бойтесь. Сигары крепкие, хорошие, как раз для такого вот г... ну короче вы меня поняли. Эдуард Филиппович взял протянутую ему сигару. Затянувшись, он явно не ожидал настолько крепкого вкуса. - Да, они крепкие! Да вы прокашляйтесь, прокашляйтесь! Знаете, они мне напоминают детство: помню, как мы воровали папиросы 'Прима' и потом, прячась, курили их в подъезде заброшенного дома, кашляли, пыхтели, но все равно курили, а иногда даже по две папиросы сразу. Весело было, ребячество, но память на всю жизнь, раньше все было по-другому... - Крепкие, очень крепкие... даже не крепкие, а горькие... горькие как наша жизнь. - Когда меня выпишут? - Вера Николаевна все это время внимательно осматривала Стрельникова: таких странных людей она не встречала ранее. Необычно в нем было все: его невежество, брутальная внешность и в тоже время какая-то чувственность, сперва незаметная, но постепенно проявляющаяся в процессе дальнейшего знакомства. Стрельников был высокорослым мужчиной, лет сорока, сорока пяти, имел суровое, угловатое лицо. Серые глаза выражали усталость, были чуть красноватыми, видимо от недосыпания и тяжелой, утомительной работы. Коротко выстриженные, пепельные волосы были зачесаны назад. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...