Один на необитаемом острове посреди Охотского моря
Этот рассказ 14-летнего Саши Барабанова (фамилия в книге изменена на Бараш) писатель Николай Внуков услышал после того, как прочел заметку в газете "Тихоокеанская звезда" и лично встретился с героем статьи.
Летом 1977 года сын работника одной из океанологических станций, разбросанных по побережью Охотского моря, был смыт волной с борта исследовательского судна. Несчастный случай произошел рано утром, когда на палубе никого, кроме рулевого, не было. Саша проснулся раньше всех и шел как раз к рулевому, стоявшему в ходовой рубке. Тот даже не услышал, как Саша поднялся на палубу.
Поэтому когда Сашу спохватились, никто не мог точно определить время, район и обстоятельства того, каким образом мальчик упал за борт.
Забегая вперед, скажу, что несколько дней спустя все решили, что он почти сразу же утонул. Между тем, мальчик сумел доплыть до небольшого необитаемого острова и прожил на нем чуть больше месяца, 33-34 дня.
Остров оказался скалистой грядой, на котором росло несколько деревьев. На одном конце острова была небольшая каменистая отмель, а на другом скалистый мыс, где гнездились чайки.
Саша рассказывал о своей жизни на острове в течение 3-х дней, и писатель по своему дополнил и обогатил его историю, потому что ранее участвовал в геологических экспедициях на Колыме. Семнадцатилетним юношей Николай Внуков попал на фронт, служил радистом в Отдельном батальоне связи, поэтому размышления мальчика Саши о смерти были ему близки.
Самое главное. Почему 14-летний мальчик сумел выжить на необитаемом острове без спичек, с одним перочинным ножом производства Павловского завода, 2 английскими булавками и куском капронового шнура? Причиной этому было то, что, во-первых, он все время был уверен в том, что его найдут. Во-вторых, отец с самого детства настраивал его так, что настоящий мужчина должен сам нести ответственность за себя и свою жизнь.
"Жизнь может загнать тебя, Сашка, в такие места, которые и в дурном сне не виделись. Хочешь выжить - оставайся и там самим собой. Сообрази, что к чему, взвесь шансы и - валяй. И всегда каждое дело доводи до точки. Долби в одно место, пока не прошибешь, понял? Только долби не так, как долбят дураки, и тогда все получится".
Честно говоря, по сравнению с нынешней модой на выискивание токсичных людей и самокопании в эмоциональных травмах, Сашин отец был довольно жестким и суровым человеком.
Он был и родным и чужим одновременно. И только я начинал привыкать к нему, к его манере говорить, есть, умываться, к его рукам, которые умели делать все, как ему опять нужно было уезжать, и он снова становился чужим. Я думал, что видя его каждый день, наконец, привыкну к нему, как к бабушке или матери. Однако и на станции отец остался для меня таким же недоступным. Он интересовался мной, моей учебой, книгами, которые я читал, но никогда не лез в мою жизнь, не поправлял моих ошибок, не навязывался "в товарищи". Он ни разу не спросил, о чем я мечтаю или думаю, а я не знал, о чем думал и мечтал он.
Подспудно мальчик осознавал, что он:
Восхищался отцом, гордился им, но не чувствовал его близким. Наверное, и он тоже не чувствовал.
В этом кроется основное отличие от героев наших предыдущих глав.
В возрасте 12-13 лет мальчик потерял мать, и ему пришлось научиться самому заботиться о себе, самому ходить за продуктами, рассчитывать деньги на определенный срок, вставать в школу и выполнять повседневную работу по дому. Отец часто уезжал в командировки, и его не было по нескольку дней подряд, поэтому Саша привык жить один, правда одиноким он себя при этом не чувствовал.
Вот как об этом пишет Николай Внуков словами главного героя в книге.
...мне почти никогда не приходилось быть одному. Вечно я был кому-то нужен, что-то обязан. Вечно куда-то спешил. То нужно было сходить к приятелю, то отец посылал в магазин, то надо было написать письмо тетке, то уроки... Редко выдавались такие дни, когда я полностью принадлежал себе. И все равно придумывалось какое-нибудь дело. То шел на новый фильм, то возился с фотоаппаратом, читал книгу или сидел у телевизора. А тут - ничего! Никаких телевизоров, никаких книг. Небо, море и остров. Интересно, долго ли так можно прожить?
Даже в море мальчик оказался не просто так, на отдыхе, в это лето он попросился работником на океанологическую станцию, к планктонщикам. Вместе с членами экспедиции он проработал 9 дней, а на обратном пути к станции упал в море.
Больше всего Сашу заботило то, что огромное количество взрослых людей, океанологов, спасателей, моряков будет оторвано от своих дел.
Вся программа исследований - к черту. Катер впустую перегоняет горючее. Виктор Иванович... Мне даже плохо стало оттого, что думает сейчас Виктор Иванович. А отцу, наверно, и вовсе стыдно поднять на него глаза.
Первую неделю Саша считал, что это увлекательное, но кратковременное приключение, что его давно ищут, с вертолетами, катерами... что его вот-вот найдут.
Он сумел добыть огонь способом первобытных людей, с помощью лучка, палочек и высушенного мха, построил сначала шалаш из веток, а затем из найденного куска брезента - палатку.
Питался корневищами саранок, ягодами кизила и диким луком.
Затем насобирал птичьих яиц на верхушке скалы, а на подводном утесе - мидий.
Пытался ловить рыбу на самодельную удочку из согнутой булавки и прилаженного к ветке кустарника капронового шнура, но за все время пребывания на острове ни одна рыба на приманку из мидий не клюнула.
После того, как он пережил затяжной ливень, отравление борщевиком и большую волну, что-то вроде небольшого цунами, мальчик стал задумываться о других вещах.
Кино, телевизор, радиоприемник, фотоаппарат почти не оставляли мне времени для того, чтобы самостоятельно думать. И только попав на остров, я стал размышлять о таких вещах, о которых раньше и не вспоминал...
То, что кажется сложным и неосуществимым, можно все-таки выполнить, если подойти ко всему с умом.
Каждая работа, когда ее не знаешь, кажется сложной и трудной. Сначала всегда обдумываешь любое движение, часто делаешь то, что не нужно. И это получается не так, и то - не этак. Несколько раз испортишь работу. Это правильно, потому что ты еще учишься. Зато через некоторое время руки так привыкают, что уже не задумываешься, в каком порядке что нужно делать. И тогда все становится вовсе нетрудным.
А также о том, что есть такое жизнь. Почему за выживание, даже в самой безнадежной ситуации стоит бороться.
Нам в школе рассказывали о правах человека. Право на труд, право на учебу, право на отдых... Но все это - когда ты находишься среди людей. А вот если человек один, как я сейчас? Есть ли у него какое-нибудь право и что это за право? Что мне нужно завоевать? Остров? А для чего он мне? Разве чтобы прокормиться - копать саранки, добывать мидий, пить воду из источников. Это для того, чтобы жить. Значит, мне природой дано право на жизнь. И природа может у меня отнять это право. Очень просто - запустит вот так дождь дней на десять, и я отдам концы от голода и холода. Выходит, и здесь мне право на жизнь надо завоевывать. У острова. У дождя. У этих деревьев.
В конце концов, после нескольких моментов, когда Саша считал, что его вот-вот спасут - однажды над островом завис вертолет, а еще дважды мимо острова проплывал катер - мальчик примирился с тем, что может быть ему придется пережидать на этом островке всю холодную, долгую охотскую зиму.
Эта мысль не ввергла его в отчаяние или депрессию.
Найдут - хорошо. Не найдут - ну и что? Бесись не бесись - толку от этого мало. Ничего не изменится. Надо просто делать свое дело на этой земле. Тебе дана жизнь, она тебе нравится, и ты не собираешься с нею так просто расставаться. Поэтому не разменивай ее на мелочи, на всякие там ожидания, страдания и прочее, а делай все, чтобы сохранить себе жизнь. Кто у тебя может ее отнять? На острове - только природа или болезнь. А ты не поддавайся. Дерись за свое право жить.
Он стал продумывать строительство более надежного жилища. Как запасти больше продуктов, ведь в холодной воде он не сможет уже собирать мидии. На зиму чайки улетят, и он останется без яиц и без потенциального источника мяса.
Даже его отношение к приключенческим книжкам по-настоящему изменилось.
Ни один из способов, описанных в "Таинственном острове" и "Робинзоне Крузо", мне так и не пригодился.
На 34 день мальчика нашли морские пограничники. И вот какой жизненный урок Саша вынес:
У каждого свои способы, и каждый идет своим путем. И в жизни точно такая же штука. Никаких рецептов. Каждый человек выдумывает для себя свой собственный рецепт.
Точно также, как случаются разные жизненные ситуации.
Книга Николая Внукова и набор вещей, оказавшихся у героя книги с собой на острове кроме одежды.
https://deti.spb.ru/books/proza/Vnukov_answer
Босиком через плато Путорана
"Путорана" в переводе с эвенкийского означает "страна озер с крутыми берегами", а с юкагирского "горы без вершин".
В Википедии он характеризуется как "сильно расчлененный горный массив (плато)" на северо-западе Среднесибирского плоскогорья. Плато расположено в зоне так называемого Северного полярного круга, поэтому климат здесь резко континентальный.
Наиболее хорошо освоены юго-западная часть плато, где расположено несколько туристических баз и находится самый крупный город региона - Норильск. На северо-востоке плато граничит с территорией Таймырского Долгано-Ненецкого района.
В отличие от таких популярных туристических регионов как Урал, Алтай, Саяны, на Путорана слабо развит туризм. Это связано с труднодоступной местностью и дороговизной обеспечения туров.
К тому значительную часть плато занимает охраняемый Путоранский заповедник.
В отличие от героя нашего предыдущего рассказа, наша следующая героиня, Юлия Вершинина, самостоятельно и по своей инициативе в буквальном смысле слова, окунулась в море незабываемых приключений, которые один из ее читателей не без иронии, но с должным восхищением назвал ЖЮП, "Женщины Ю. Похождения".
Итак, с чего начинался этот поход, который сама героиня называла всего лишь путешествием?
Для начала вернемся на несколько лет назад, когда героине было на 5 лет меньше, чем во время вышеназванного похода, она загорелась пройти пешком пустыню Гоби.
При этом, сама Юля называет себя не туристкой, не спортсменом, а именно путешественницей, которая благодаря погружению в жизнь без признаков цивилизации хочет познать этакий бедуино-экзистенциальный дзен.
Впрочем, беря за образец жизнь и философию арабов и бедуинов из книг А. де Сент-Экзюпери, героиня решила форсированно погрузиться в "дзен". Вместо того, чтобы осесть в каком-нибудь малонаселенном монгольском или хотя бы казахском улусе и постепенно приобщаться к местным реалиям, традициям, способам выживания в этой климатической и природной зоне, героиня решила просто с рюкзаком за плечами вылезти где-то на краю пустыни в Сайшанде, Гоби, и идти вдоль каких-то железнодорожных путей. Вот так, сразу, без подготовки.
Спустя некоторое время, инстинкт самосохранения взял верх, и Юля, остановив проезжавшую каким-то невероятным чудом машину, отдала все деньги, чтобы вернуться с попутчиками в "цивилизацию".
Но из-за такого позорного "отступления от мечты" в самоощущении Юли произошел некий психотравмирующий момент.
Последующие спонтанные и не очень продуманные поступки были продиктованы желанием преодолеть негативный опыт прошлого, когда она "не смогла", "испугалась" и отступилась.
Именно этим можно объяснить то, что начинающая путешественница готовилась к походу по плато, изучая чужие дневники в интернете. А предыдущую зиму - вообще в Таиланде.
Посоветовавшись с туристами, знающими регион, Юля пришла к выводу о необходимости приобрести надувную лодку. Считалось, что часть рек обойти берегом либо перейти вброд просто невозможно.
При всей своей нелюбви к водному туризму Юля приобрела и лодку модели "Щука-1", и некоторый опыт управления этой лодкой.
Между тем, сплав по намеченным для прохождения Юлией рекам относился к 3-й категории сложности.
Опытный, да и любой начинающий турист спланировал бы поход своей мечты так: первый сезон обучался бы управлению новым для себя предметом на стоячих озерах и спокойных реках. Затем, по мере накопления опыта преодолевал все более сложные и протяженные маршруты.
Наша героиня, подобно капризному и избалованному ребенку, решила пройти весь сложный маршрут "так", внезапно и сразу, она же "путешественница", а не спортсменка, гоняющаяся за рекордами, дипломами и званиями.
Ее жизненное кредо звучит так:
Люди кочевали. Люди много ходили пешком. Мигрировали, нападали на соседние племена, шли в паломничество. Но мы забыли об этом. Людям просто лень ходить и только. ВСЕ люди могут ходить на ЛЮБЫЕ расстояния... Я не заявляла прохождения туристического маршрута, я не туристка. Я просто идущий человек.
В итоге, 23 июля 2010 года героиня высадилась с теплохода "Луч" на берегу озера Лама с двумя рюкзаками, маленьким и большим, общим весом около 32 кг и скатанной надувной лодкой. Сам маршрут начинался в устье реки Бучурама, до которой ее подбросил на моторной лодке сильно переживавший за ее недостаточно зрелую подготовку к походу добросердечный "дядя-геолог".
Следующие восемь дней Юля шла берегом. Попеременно таща за собой по воде на буксире пустую лодку, либо если буксирование было недоступно, в две ходки, сначала переносила вещи, затем возвращалась назад и переносила лодку.
На 9-й день пришлось обходить водопад на реке Геологическая, поэтому пришлось уйти от реки и заночевать на горном перевале. Снова пошел снег.
Чуть не заблудившись на перевале во время второй ходки, Юля все-таки вышла к цепочке озер, где берет начало река Хонна-Макита. На каменистом берегу - какой-то неприветливый марсианский пейзаж.
3 августа, 12 день похода. Речка повернула вправо, и приходится плыть по озеру на лодке.
4 августа. Проходя череду "несложных шивер" на реке Южная Неракачи, путешественница потеряла управление, и лодка перевернулась.
Я как раз повернула голову налево и увидела лежащие на берегу оленьи рога - они описаны во всех отчетах как ориентир места бивуака. "Ну, - подумала я - пора чалиться. Дальше река не на мой уровень", и тут...
Меня кильнуло. Течению хватило той доли секунды, что я смотрела на берег, чтобы ударить меня об обливник и боком перевернуть. В первые минуты, держась одной рукой за перевернутую лодку, я изо всех сил стараюсь не выпустить из рук весло. Мне кажется, сейчас будет мель на перекате, и я выкарабкаюсь. Лодку подкидывает. Меня, вслед за лодкой, заливает волнами. Я начинаю захлебываться. Понимаю, что весло не дороже жизни, бросаю весло, пытаюсь перевернуть лодку. Но её переворачивает поток, и я всё снова и снова под водой, захлестывающей её и меня. Меня выносит наверх жилет и я, как могу, цепляюсь за лодку.
Далее нашей героине пришлось сделать еще один решающий выбор.
Когда я уже совсем понимаю, что ВСЁ, я успеваю схватиться рукой за камень такого близкого дна. Держусь, сажусь на этот камень, держусь ногами. Лодка привязана ко мне. Слишком сильное течение, меня вслед за лодкой срывает с камня. Я цепляюсь за другой. Держу лодку, понимаю, что там, впереди, снова шивера и бурные белые волны видны уже отсюда. Капитан должен тонуть вместе с судном. Но я... Я отвязываю и отпускаю верёвку.
И вот я с этого камня пытаюсь встать. Я встаю. Я приказываю себе идти. Я вылезаю. Я на берегу. В судорогах, сгорбившись почти до земли, я пытаюсь идти, трясущимися губами страшным голосом повторяю: "мама-жива-мама-жива-мама-жива-мама-жива".
Поднимаюсь. Иду. Постепенно отхожу... Всё, что есть на мне - это два свитера, флиска, куртка, ветровка, флисовые и синтепоновые штаны, гидроштаны с приклеенными к ним резиновыми сапогами. Всё мокрое. Температура около нуля.
Двигаясь вниз по течению реки, Юля нашла выброшенный на берег спальник. Затем рюкзак. Не тот, который с документами и картой, а тот, который с палаткой, едой и тентом.
Далее наша героиня решает идти пешком. А что еще остается?
Вот так, продвигаясь напролом, через заросли ольшаника она выходит к водопаду Хонна-Макита.
Здесь нашу героиню посещает "тот самый", роковой вопрос, "стоит ли продолжать поход?" И она сама себе отвечает так:
Сейчас начало августа, и если я выйду к кордону, у меня есть большая вероятность увертолётиться или присоединиться к какой-то попутной группе, уходящей куда-нибудь на Оран. Вероятность большая, но не стопроцентная. Я колеблюсь. Взвешиваю. Время лимитировано. Оцениваю свое имущество - около 3 кг еды, палатка с тентом, спальник, спасательное космическое одеяло, зажигалка, дневник с ручкой, сапоги и одежда на мне. Чего же мне не хватает, чтобы идти дальше?
Решено. Путешествие, или ЖЮП продолжается!
И вот я форсирую вброд Малый Хонна-Макит. Около часа я ходила по берегу, выбирая лучшее для брода место. Река вовсе не так сложна, но течение быстрое, камни скользкие, и я опасаюсь. Нахожу прочную толстую палку и, упираясь на неё, поставленную впереди себя, всё же перебираюсь на другой берег.
Сегодня к вечеру я хочу выйти к Калтамы.
Именно из-за форсирования реки Калтамы Юле пришлось покупать лодку.
Изначально она планировала пройти весь маршрут пешком. Однако Калтама - "единственная река маршрута, непригодная для перехода вброд. Широка, глубока, быстра и холодна" .
Для перехода реки вброд наша путешественница изготовила некое подобие небольшого плота из найденного на берегу плавника. На этот плот уложила рюкзак, снятую верхнюю одежду, сверху привязала сапоги. Надо заметить, что в унесенном рекой рюкзаке остались запасные ботинки, пила, аптечка, газовая горелка и прочие костровые принадлежности.
При переходе вброд реки Калтамы вода снова унесла рюкзак. Импровизированная веревка, с помощью которой к поясу героини был привязан рюкзачный плот, порвалась, и наша "Ю." снова потеряла часть вещей.
Ниже по течению рюкзак прибило к ее берегу, но теплые штаны с сапогами были потеряны.
Итак, на 15-й день путешествия героиня нашего рассказа осталась без обуви.
Я обосела. Да, я обосела на плато Путорана. Нет и палатки с тентом. Но есть еда и вещи, все вымокшие, пока их болтало в шивере. Надеваю всё это, предварительно выжав и, свернувшись клубочком, накинув жутко мокрый спальник и сверху спасательное одеяло, согреваюсь. Сегодня теплая ночь и лежать так мне теплее, чем идти.
Нахожу консервную банку (какая радость - консервная банка у старого кострища на берегу! Свеженькая, еще не истлевшая, как предыдущая), разрезаю свою футболку "River Kwai", делаю портянки, приматывая к ногам этими портянками толстый слой мха - мох смягчает острости земной поверхности. Иногда я захожу в лес на оленьи тропы, там нет острых камней, но на этих тропах портянки сваливаются, и долгое время у меня уходит на изобретение особого способа заворачивания.
Скорость упала невероятно. Пыталась плести лапти из ольховой лозы - получилось не ахти, эти лапти тоже либо сваливались, либо требовали мха себе в подкладку для смягчения самой лозы. Плела лапти из пучков травы. Они стирались. Каждый переход вброд многочисленных ручьёв превращал мою "обувь" в какие-то совершенно невероятные грязевые облипыши.
Срезая многочисленные изгибы реки и обходя скалы, взбираюсь на вершины гор, откуда открываются потрясающие дали и на которых изобилует морошка - розовая, водянистая, похожая на пюре. Я первый раз в жизни ем морошку.
Подробности этого похода выложены в дневнике.
https://simiaup2.livejournal.com/25194.html
Там же приведены комментарии того самого "дяди-геолога".
Вообще-то я видел для тебя три главных опасности: 1) стукнуться головой в воде (у тебя не было каски); 2) свалиться с обрыва (не умеешь работать с веревкой) и 3) главная - упасть духом из-за сырости, холода и голода. В отношении 1) тебе повезло - ты потеряла лодку раньше, чем попала на что-то серьёзное. В отношении 2) - видимо, не попалось серьёзных спусков. А вообще для Путоран они вполне типичны. В отношении 3) - похоже, на Аяне и Хете погода была гораздо лучше, чем на Ламе и в Норильске. Каюсь, я сознательно постарался достать тебя рекомендациями повернуть назад: что из тебя дух противоречия прёт через край, видно было ещё за полкилометра до твоего причаливания к нашему берегу на Ламе, но кроме духа противоречия было видно также много эйфории и непонимания реальной обстановки. Такая эйфория легко переходит в депресняк. А вот дух противоречия и страхи легко переходят в моральный подъём типа "но я же ещё жива, хоть все и говорили". Вот я и решил вложить в тебя поддерживающий стерженек.
Следующие несколько дней, 3-4, может быть больше, нашей несравненной героине пришлось идти босой. До заброшенной году этак в 1995 избушки лесника или егеря-кордонщика.
Правила таежного гостеприимства таковы, что в даже заброшенной избушке всегда можно найти что-то пригодное для продолжения путешествия.
Здесь Юля нашла болотные сапоги. Правда они натирали ей голени, именно голени, а не ступни, и наша отважная путешественница попеременно шла то в них, то в портянках изо мха и тряпок.
Примерно через неделю она вышла к дому, который она назвала "домик рыбаков-охотников", рыбологов. Здесь ей посчастливилось найти другие резиновые сапоги, а также средства для постройки импровизированного плота. Очередного, на этот раз из досок и пенопласта.
Который затем еще до спуска на воду был перестроен в импровизированный катамаран, на котором ей удалось проплыть не больше 8 км.
М-да... Еще 4 дня идти... А то и пять...
После появления признаков цивилизации у героини появилось "второе дыхание".
К этому времени, она уже втянулась в темп похода, а, главное, в равномерную неопределенность своего существования.
Ровно тридцать дней понадобилось мне на преодоление этого пути. Я не ждала Волочанки сегодня. Я брела своим берегом, думая о всяком разном, только не о Волочанке, только не о количестве дней впереди, не о количестве километров кустов, топей и болот. Видела волка - только второго волка за столько дней. Он убежал от меня. Я шла, шла, шла. И тут.. Мне показалось это невероятным, немыслимым и нереальным, - зелёная лодка с мотором у берега. Да-да, зелёная лодка с мотором! Не будь здесь этой лодки, я прошла бы мимо столба с кабелем в кустах, приняв его за обычный здесь уже остаток человеческой деятельности. Но есть лодка - есть и люди. Я пошла вглубь, в кусты. Искать обладателей лодки. Дома с берега видно не было - дом оказался существенно дальше, длинный-длинный тротуар из сплющенных бочек провёл меня кустами, через мост мимо большого озера и вывел к трём человеческим постройкам.
Прочитать полностью невероятную историю ЖЮП можно в ее Живом Журнале.
Правда, последние записи датируются 2016-2017 годами, и из них видно, что тот, давний поход все же дал о себе знать.
Как и у многих спортивных туристов, альпинистов и просто спортсменов, у нее обострились застарелые болячки. Приобретенные как раз в таких, скоропалительных и авантюрных походах.
Заявленный маршрут Лама-Волчановка сам автор оценивает в 480 км.
В процессе самопознания наша "Женщина Ю." претерпела целую череду изменений и преобразований.
Юлия Вершинина. 2017 год.
Факты обо мне
Я узнала о себе, что я - не путешественница. Я - избалованная девочка, жаждущая перемен и событий, жаждущая эмоций, как можно более сильных - пусть на меня наставят десяток автоматов, пусть меня повезут под покровом ночи на базу ООН в Афганистане с целью "спасти", пусть меня даже посадят в тюрьму... я буду строить из себя то одно, то другое, то третье, меняя роль в зависимости от ситуации (перечислены примеры пройденного). Я жажду эмоций.
...Я почти никогда никого не слушаю - моя избалованность позволяет мне чувствовать себя полностью свободным, ни от кого не зависящим человеком. Я никогда не хотела становиться взрослой. В свои 21 год я не стала взрослой. И не планирую. Я увлекающийся человек. Если я чем-то увлечена, то с головой. Я не переношу критику. Иногда я придумываю, что меня критикуют там, где критики не было. Я люблю сложных людей - они - проблема, а проблема это эмоция. Мне необходимо ощущать себя кому-то нужной. У меня заниженная самооценка.
https://simiaup2.livejournal.com/6132.html
В заключение этой главы хочется привести еще одну выдержку из статьи О. Янчевского "Почему мы попадаем в аварии?"
Автор сообщения снабдил его ремаркой: "Никого не призываю к скоростному восхождению на Эльбрус, просто мы почувствовали, что это можно сделать, имея за плечами некоторый горный опыт, и хорошую физическую подготовку". Кажется, можно и поздравить ребят, но поздравлять - как раз и не хочется. Они даже не поняли, КАК им повезло и СКОЛЬКО, воодушевленных их примером решат, что так ходить - можно. И, главное, чтобы им теперь не говорили - всё это НЕ БУДЕТ ЗНАЧИМО ПО СРАВНЕНИЮ С {их удачным} "ОПЫТОМ".