Я думаю, вы не раз слышали эту фразу, и наверняка произносили ее. И не раз. Чертовщина, магия, ведьмы - мы слышим об этом все чаще, видимо, двадцать первый век слишком наводнен машинами и информацией, чтобы все оставалось на своих местах. Нам все надоело, что все остается на своих местах. В мире компьютеров, офисов со стеклянными стенами и вращающихся кресел, супермаркетов и магазинов на диване, в мире рекламы и ток - шоу человеку и его мечтам, отводится слишком мало места. А главное, слишком мало места отводится нашим страхам. Поэтому они так настойчиво напоминают нам о себе и становятся порой настолько навязчивыми. Ведь мы сами изгнали иррациональное из глубин сознания, изгнали вовне, лишили привычного пристанища и тем самым дали самостоятельность.

Разве не бывало с вами такого, что уснуть удавалось только при свете включенного ночника, стараясь загнать смутное беспокойство поглубже, возможно, принять успокоительное и ворочаться на кровати, ожидая пока химические вещества, возьмут над вами верх, возьмут верх над вашим страхом. Да, страхом, но вы никогда не признаетесь себе, а тем более кому-то, что вы боитесь. Мы ведь живем в реальном мире. Вы помните, как ребенком, увидев кошмарный сон, вы приходили в комнату родителей и спали в их кровати, не желая оставаться наедине со страхом? Наверное, и ваши дети приходили к вам. Вы успокаивали их, как когда-то ваши отец и мать успокаивали вас, стремясь отвлечь от темноты, постепенно завладевающей вашим рассудком? Думаю, вам пришлось пройти через это. Скажите, как часто вы вспоминаете о таких моментах вашей жизни? Как часто вы вспоминаете, что мороз продрал вас до костей, когда бушующий на улице ветер, взвыв, постучал в ваше окно костлявой лапой - веткой растущего у дома дерева, и вы, обернувшись, увидели в кроне этого дерева, почти невидимой в вечерних сумерках, вы на миг увидели в этой кроне лицо? Смотрящее вам в душу лицо. Вы твердо знаете, что видели его, но вы постарались забыть это. Ведь так? Как часто вы вспоминаете, что не могли отделаться от ощущения чужого взгляда в спину, оставшись дома в одиночестве, как вы пытались заглушить это ощущение стаканчиком виски и включенным погромче телевизором? И, конечно же, вы включили верхний свет. И я уверен, что вы однажды просыпались в холодном поту, не в силах не то что двинуть пальцем, а даже закричать, а еще - еще я уверен, что даже найдись у вас сила повернуть голову и посмотреть, вы ни за что бы этого не сделали, потому что вы знали, что рядом с вами стоит нечто черное и ужасное. Настолько ужасное, что лучше забыть об этом.

Мы живем в реальном мире.

Вам никогда не казалось, что все окружающее вас - город, машины, люди - все это просто картинка, декорация, за которой клубится холодная темнота, и вы смутно ощущаете на себе взгляд из этой темноты, и с каждым днем все труднее подавить в себе ощущение этого взгляда. Вы идете по улице, и, поворачивая голову, за долю секунды, пока ваш взгляд скользит по окружающим вас зданиям, витринам, автомобилям на дороге и прохожим на тротуарах, за эту долю секунды вы видите все это плоским, бесцветным, прикрывающим истинный облик мира - и стоит вашему взгляду сфокусироваться, это наваждение пропадает. Вы идете по своим делам, вы совершенно спокойны, но внутри, где-то там, куда вы не заглядываете, внутри происходит перемена. Незаметная, слишком ничтожная чтобы попасться вам на глаза, слишком стремительная, чтобы вы могли ее заметить, но окончательная и бесповоротная, как смерть.

Вы никогда не замечали, что следите за своими действиями словно бы со стороны? Что ведя деловой разговор на работе или беседуя дома с супругой, или смотря телевизор, или мчась по хайвею, вы находитесь где-то там, где бесконечность простирается перед вами во всей неоформленной, трансцендентальной свободе, стремительном хаосе? У вас по спине никогда не пробегали мурашки, когда вы вновь оказывались здесь и сейчас, и звуки, запахи, ощущение самой реальности наваливалось на вас, словно лопнул огромный мыльный пузырь, внутри которого вы оказались? И еще долю секунды вы видели удивление и растерянность на лице собеседника.

Вам придется вспомнить все эти случаи. И не раз и не два прокрутить в памяти. Стараясь вспомнить каждую мелочь, каждое свое ощущение, каждую смутную, глубинную мысль, не оформленную в слова, похожую на движение подводного течения. Чем скорее вы это сделаете, тем легче вам будет потом. В тот момент, который неизбежно и неотвратимо настигнет вас, тот момент, от которого вы убегали всю свою жизнь, не в силах поглядеть страху в глаза, встретить его лицом к лицу, тот момент, когда реальный мир, в котором вы живете, разобьется на осколки, и нет такой силы, которая заново склеила бы их.

Я хожу по улицам и вижу вас в толпе. Этот взгляд сразу выдает вас, даже если вы сумели загнать свой страх так далеко, что забыли о нем. Даже если вы преуспевающий адвокат или вице - президент корпорации, детектив или стриптизерша, школьник или пожилой пенсионер - я вижу, что любое ваше движение - это шаг в вашей бесконечной гонке, в гонке со страхом, и вы убегаете. Я ничего не говорю вам. Я смотрю вам прямо в глаза - и знаю, что даже не заметив меня, вы ощутите. То изменение, произошедшее в ничтожную долю секунды. Как удар молнии. Как смерть - мимолетная и неотвратимая. Я знаю, что мой взгляд будет отражаться в ваших глазах, как в зеркале, он будет размножаться, передаваться из взгляда во взгляд, крепнуть и медленно уничтожать вас. Этого то я и хочу.

Я знаю, что когда придет момент, вы найдете мою запись. В интернете, на листке бумаги, которую гонит ветер по асфальту безлюдного парка, или во сне. Вы будете искать, не понимая и не желая понимать, чего вы хотите, вы будете искать до тех пор, пока не найдете. А когда найдете...

Я знаю, что с каждым днем вам будет все труднее слушать свою жену вечером и целовать детей, провожая их на школьный автобус, потому что ощущение, будто вы картонная кукла среди фанерных декораций, будет мешать вам, и, наблюдая себя со стороны, изнутри мыльного пузыря, вы будете желать вырваться, сорваться с рельс, по которым едут движущиеся фигурки. Вам будет страшно.

Я знаю, что вы будете решаться на визит к психоаналитику, а когда наконец решитесь - точнее, дойдете до ручки, не найдете в себе сил и дальше убеждать себя, что все в порядке и ничего не происходит, вы не будете знать, что сказать. Вам посоветуют сменить обстановку. Взять отпуск и уехать подальше. Туда, где нет никого из ваших знакомых. Вы будете думать, как объяснить все это жене и детям, и придумав слова вкуса сухих овсяных хлопьев, уедете. Вы не поймете, что только усугубили этим ситуацию - ведь вы оказались наедине с собой. Я знаю назубок, все эти ночи в отелях, когда вы будете смотреться в зеркало и видеть синяки под глазами - от недосыпания и нервного напряжения. Я слышу - уже сейчас, стучат таблетки о пластмассовые стенки флакона. Да, вы дойдете и до этого, можете мне поверить.

Что дальше? Приготовьтесь.

Вы начнете осознавать, что иногда не можете понять, реально ли происходящее. Вы начнете злоупотреблять своими таблетками. Синяки под вашими глазами приживутся, а щеки впадут. Быть может, вы будете забывать помыться. Вы будете ходить ночью по сомнительным клубам и готическим рыгаловкам, вы будете спускаться в канализацию, вы перестанете спать ночью - и начнете ночью жить, вы будете слушать найденные в неприметных местах, например, на заброшенных фабриках, старые аудиокассеты с непонятной, чуждой музыкой. Вы начнете злоупотреблять спиртным, и быть может, попробуете наркотики. Вы будете приходить на секретные сборища вудуистов и собрания в церквях после полуночи. Вы получите опыт ночевки на кладбище. Вы очнетесь ночью в незнакомой машине в незнакомом месте. Вы будете пытаться вспомнить, как вас зовут.

Однажды ночью, вы забредете на заброшенную, редко используемую дорогу. Желтые полосы разметки и кусты на обочине, неясный шум где-то вдалеке окружат вас и заполнят все ваше сознание. Темнота покажется вам некой субстанцией, заполнившей воздух. К этому моменту вы разучитесь думать. Вы будете частью мира, а не тем, кем вы были раньше. Вы будете идти вперед по дороге, и неясный шум станет громче и, наконец, превратится в нечто неотъемлемое. Вы ощутите холод. Не тот холод, который когда-то щипал вас зимой, не тот холод, который приносит холодная вода и даже не тот, который вы чувствуете, заблудившись в лесу. Вы поймете, что это окончательный, первоначальный и абсолютный холод. Холод пустоты. Вы будете дышать им, и вдруг этот неописуемый шум останется где-то позади. Вы услышите сначала тихий, а потом более четкий и гулкий звон - словно звон хрусталя. Вас окружит тьма - но вы будете видеть. Я не знаю, что увидите вы. Я увидел, в свой самый первый раз, парящую в темноте кристально чистую, мягким, звездным светом сияющую конструкцию, от которой веяло ветром и свободой, радостью и восторгом. Я не смогу вам описать ее. В тот момент я забыл слова, и могу вас уверить, что они не понадобятся вам в момент, когда вы увидите. И сделав первый шаг на пути к тому, что вы искали всю жизнь, вы сделаете шаг на пути к свободе. Шаг по тайным хайвеям, скрытым от нас фанерными декорациями реального мира.

А когда вы вернетесь назад, когда вы будете идти среди прохожих по тротуару, смотря на дома и машины на дороге, на губах ваших будет улыбка, во взгляде - холодная темнота, и где-то далеко - далеко вы будете слышать тихий звон хрусталя.

***

Ты, конечно, скажешь мне, что знаешь о жизни все. Твой богатый опыт и мудрость прожитых лет предмет гордости. Ты смотришь на меня свысока. Ты считаешь себя умнее. Ну что ж.

Ты идешь по улице с дипломатом и в строгом сером костюме. Или в полицейском мундире и с жетоном. Может быть, ты в новом сексуальном платье. Ты можешь быть стар или молод, мужчина или женщина. Это детали. Они не меняют главного - твоего взгляда. В нем отражается отвращение и пренебрежение. Я мусор. Я стою у витрины магазина, торгующего подвенечными платьями, а может быть детскими игрушками, а может быть китайским фарфором. Я затягиваюсь и выпускаю дым в небо. Ты едешь в своем автомобиле и выпускаешь дым в небо. Ты живешь в этом городе и коптишь небо своими мыслями. Кто из нас хуже? На мне кожаная куртка с заклепками и черные драные джинсы, ты одет в одежду, которая говорит - у меня есть работа, у меня есть семья, у меня есть стремление добиться чего-то в этой жизни, я исповедую христианство, позитивное мышление и демократические ценности, я избегаю холестерина в пище, по воскресеньям я посещаю церковь и я гетеросексуален. Гордись. Стоят ли твои мечты пирсинга в моем левом ухе? Заменит ли мой взгляд исподлобья совет твоего психоаналитика, твоей жены или твоей мамаши?

Я для тебя всего лишь эпизод в твоем походе на работу, с работы, в бар за рюмкой виски. Я - черная игла, которая незаметно вонзается в твое сердце. Я - твоя боль, которая терзает тебя со дня твоего рождения. Я причина твоих ночных кошмаров. Я твоя задавленная антидепрессантами печаль. Я - твое отражение в оконном стекле. Я - запах твоей подушки.

Подай мне руку. Прямо сейчас. Подай. Взгляни в мои глаза. Скажи привет. Именно поэтому я стою здесь и смотрю на тебя сквозь твои мечты о новой машине и поездке в Европу на рождество. Ты думаешь, что тебе насрать на меня. Ты думаешь так ровно до того момента, когда на работе у тебя заболит голова, и ты проглотишь таблетку аспирина, запив ее стаканом воды. В этот момент ты окидываешь взглядом свой офис, свой компьютер, бумаги на своем столе, людей в рубашках и галстуках, снующих вокруг - и неслышно, удивленно и слегка испуганно спрашиваешь себя - какого черта я тут делаю? Скажи, зачем ты пьешь таблетку. Зачем? Давай я расскажу тебе. Ты на миг почувствовал себя не в порядке. Не в порядке вещей. Ты выпал из окружающего тебя мира, составной частью которого являлся только вот сейчас вот. Тебе стало плохо. Страшно. Ты знаешь рецепт, чтобы стало хорошо и весело. Да - да, надо выпить таблетку. Заглотил колесико - и все в порядке. Как просто... Словно стереть матерное слово. Словно поставить заплатку к программе. Словно справить нужду. Кто научил тебя этому? Кто? Все так делают, вот что ты ответишь. Твои родители, твой начальник, твой бой-френд, лощеные рожи в телевизоре. Ты задумывался когда-нибудь, сколько человек вот в эту минуту глотают таблетки? Это ж с ума сойти, сколько разинутых ртов. Этот мир беспрерывно патчат. А если ставят заплатки, значит, есть и прорехи. Так ведь?

Взгляни в мои глаза. Ты увидишь темноту. Темноту шкафа, в котором я прятался, когда мои родители ругались. Темноту в голове, когда я лежал без сознания - меня сбила машина. Темноту выкопанной могилы, в которой я похоронил своего пса. Эта темнота словно провал в привычном тебе мире. Словно дыра, проделанная ножницами в белой бумаги реальности.

Ты любишь дождь? Если ты любишь дождь, значит, ты любишь одиночество. Если ты любишь одиночество, значит, ты есть. Потому что только в одиночестве ты слышишь себя. Ты можешь быть в одиночестве, даже сидя рядом с другом, даже трахаясь на заднем сиденье автомобиля, даже сидя в темной комнате в четвертом часу ночи. В этот момент ты начинаешь слышать. Какой то периферийный звук на краю сознания начинает тебя разрушать. Звук проезжающих вдали машин, звук падающих дождевых капель, звук провода, стучащего по крыше под порывом ветра. Ты боишься этого, но продолжаешь слушать. Если ты трахаешься, то замираешь на миг, который может тебе показаться часом, и продолжаешь - но теперь ты один. Ты наедине с собой и с этим звуком. Это страшно.

Я вижу тебя, смотрящего на часы и торопящегося в китайский ресторанчик на ланч. Стекло часов отражает твое лицо. Мириады твоих мыслей отражаются в нем. Мы еще встретимся. Ты знаешь.

Смуглый подросток в драных кедах тушит сигарету о витрину. На нарядной картинке остается черное пятно. Засыпая, ты на миг вспомнишь о нем. За этот миг что-то в тебе переменится. Навсегда. Непоправимо. Безвозвратно.

***

Прекрасные дворцы и высокие минареты. Ажурные мостики и выложенные плиткой мостовые. Мраморные стены и округлые купола. Воздух свеж и чист, музыка наполняет его, музыка, прекрасная настолько, что описать ее невозможно, как бы ты ни старался. Прекрасная настолько, что забываешь, как она звучит, стоит перестать слышать ее хотя бы на миг. Музыка, тысячи звуков в которой слились в одно, и только один звук я помню отчетливо, помню и сейчас, когда и город, и музыка - лишь воспоминание. Это звук, напоминающий звон хрусталя. Он приносит ясность и покой, он заставляет вспомнить прохладный ветер, уносящий все второстепенное и ненужное тебе, уносящий мысли и чувства и оставляющий только поразительную ясность. После порыва этого ветра ты видишь каждый листик в кроне древа, каждую травинку на газоне, каждую песчинку на земле, ты видишь все отчетливо и взгляд твой свеж.

Все происходящее вокруг теряет свой смысл. Все происходящее вокруг не представляет больше никакого интереса. Ничего не может сравниться с волшебной музыкой чудесного города. Ничего не может сравниться с желанием вновь увидеть его. Ничего не может сравниться с желанием остаться в нем навсегда.

Я впервые увидел чудесный город - купола и минареты, мостики и широкие улицы, впервые услышал волшебную музыку, месяц назад. В тот день я проснулся и лежал, пытаясь ухватиться за стремительно истаивающее видение. Я пытался удержать чувства, которые вызвала во мне волшебная музыка. Я проснулся сам. Через секунду зазвонил будильник и я возненавидел его. Я встал и вместо того, чтобы действовать по обычной утренней схеме, уставился на ковер. Солнечный лучик, падающий на ворсинки моего ковра, был так прекрасен, так отчетлив, что можно было любоваться и любоваться им. С моих глаз словно спала пелена. Я увидел множество вещей, которых не замечал годами. О существовании которых я знал, но не видел. Я был слеп. С тоской я взялся за приведение себя в порядок. Я оделся. Вышел на улицу и с удивлением поглядел на множество торопливо идущих куда-то людей. Люди не смотрели вперед себя, их глаза были мутны и непроницаемы, их лица похожи на маски из старого картона, их взгляд устремлен себе под ноги. Я стоял и смотрел на них, я смотрел на серое утреннее небо и пытался понять, пытался осознать нечто очень важное, и глаза мои наполнились влагой.

Я шел среди этих людей, я стал таким же как они, но внутри меня не утихали мысли, внутри возникали сотни немых вопросов. Придя на работу, и сев за свой стол, я огладывался по сторонам, мне казалось, я вижу все это впервые, и не понимаю смысла того, что вижу, и не хочу понимать. Мне страшно. Я не понимаю, что я здесь делаю, какой смысл в куче бумаг на моем столе, в мерцании монитора моего компьютера, в шуме за окном, я видел смысл только в облаках, которые видел в окне.

С каждым днем я все меньше разговаривал с людьми, которые приходили в офис. Я перестал улыбаться и пить кофе. Я перестал смотреть телевизор. Я перестал ходить в бар. Я начал ходить по улицам - просто бесцельно слоняться. Я находил удовольствие в одиночестве и тишине. Я стал сторониться людей. Каждый день я ждал одного момента - момента, когда, придя домой после прогулки, я лягу в кровать и засну.

Я превратился с одной стороны в пустую оболочку, которая пребывала в офисе, которая отвечала на телефонные звонки, которая отправляла факсы, и безмолвную, свободную суть, которая жила только ощущением волшебных вибраций неведомой музыки. Сидя в офисе, я механически выполнял свою работу, и в то же самое время я был там - в прекрасном городе, я ходил по плитам широких улиц в свободных бело - матовых одеждах со светло - светло зелеными полосками, я заходил в величественные библиотеки и вел беседы с мудрецами, я читал книги просто прикасаясь к ним, я заходил в здания с округлыми куполами и там наблюдал за перемещениями звезд и приливами вод, и каждую секунду я слышал эту музыку, которая пронизывала мое тело. Музыка и мягкий белый свет пронизывали город, они были самой сутью, пронизывающей и скрепляющей бытие. Я смотрел в небо - состоящее из конструкций разных оттенков белого, я видел сферу, источающую мягко - белые лучи, спускающиеся в город широкими или узкими тропинками. Я не мог оторваться от всей этой красоты.

Я ходил и ходил по улицам, по парку. Люди смотрели на меня как на умалишенного, потому как лицо мое несло отпечаток города, глаза мои светились светом, который источали эфирные конструкции. Я шел по одному городу, но жил в другом. Я видел, лишь иногда видел тех, кто подобно мне идет, движимый своей внутренней дорогой. Я видел тех, кого обратная сторона этого игрушечного мира манила к себе, звала, приглашала, но сил, чтобы вырваться было еще мало. Я видел страх. Страх перед первым шагом на невидимую дорогу. Я шел, шел по своей дороге, и люди смотрели на меня как на умалишенного.

Мною были не дольны на работе, на это уже не волновало меня. Я слушал эти слова, пропуская мимо себя. Мой отсутствующий взгляд приводил одних в бешенство, других в недоумение. Но какое мне до этого дело? Мир истончился как старая протертая ткань. Ткань, в которой множество прорех.

Я перестал ходить на работу. Я перестал говорить. Я всего лишь ходил по улицам. Я шел и шел - я знал, что моя дорога приведет меня туда, куда я должен придти.

Ночью оковы разума ослабли, я дух мой вырвался на волю, навстречу дорожкам мягкого белого свечения. Я возликовал, и увидел город - сверху, во всей его красе, во всем его существовании и воплощенности его смысла. Я увидел себя стоящим посреди синей комнаты, на стенах ее - полированные пластины темного металла, превращенные в зеркала. Это были непросто зеркала. Я ощущал это. Дух мой стремился сюда, от начала и до конца, каждый миг своего существования я знал, что должен предстать в синей комнате перед зеркалами и перед людьми, смотревшими на меня глазами, исполненными мудрости и доброты. Сердце переполнилось восторгом, биение его отразилось в звучащей непередаваемой музыке, стало частью ее, изменив и приукрасив ее непередаваемое великолепие. Люди смотрели на меня, и я произнес слова, так долго рвавшиеся изнутри, и каждый слог давал волю таящимся во мне чувствам, чувству обретенного дома, чувству свободы и чувству обретения смысла. Я знал, что свершилось то, что должно было свершиться, и полнота этого знания, преисполнив меня, воссияла в одной из светоносных конструкций.

Аббераэмах шаэллэ саманна! Ассэт аханна иммэт шаат! Даэн фахха эннэх!

Ткань мироздания тонка и полна прорех. Темнота клубится там, но тебе, ищущему дорогу, она не страшна, потому что в черных зеркалах на стенах синей комнаты я вижу твое отражение.

***

Множество людей боится темноты. Это совершенно иррациональный страх. Что страшного может подстерегать в темной комнате вашего собственного дома, что может быть рядом, внушающее ужас, если стоит включить ночник и убедиться, что ваши опасения напрасны? Тем не менее, множество людей боится темноты.

Доводы разума не могут приглушить этого страха. Доводы разума бессильны, потому что темнота не подчиняется законам логики. Темнота может проникнуть туда, куда разуму доступа нет - в глубину вашей души. Темнота беспристрастно расскажет вам, что вы храните внутри себя. Вы хотите услышать это? Вы хотите узнать, кто вы? Вы уверены, что знаете?

Так что же вызывает страх? Темнота или та правда, которую она расскажет? Кто вы, что есть ваше "Я" - ваше собственное представление о себе, представление вашего разума и вашей логики, ваших выводов и ваших слов, или же - вся глубина потаенных желаний, непереносимых мыслей и вереница не имеющих словесного выражения образов и эмоций? Быть может, все из чего слагается ваше сознание - это плотина, сдерживающая неосознанное, неизведанное?

Вы задавались когда-либо этими вопросами? Когда вы, будучи ребенком, ложились спать, оставаясь наедине с собой в темной комнате, вы ощущали близость этой темной бездны? Вы пытались подойти хотя бы к краешку и заглянуть туда? Хотя бы раз?

Я задаю вопросы и не даю ответов. Они могут вам не понравиться. Вы сами дадите себе ответы. Так будет честнее.

Скажите, какое право имеете вы говорить о себе "Я", какое право вы имеете говорить, что знаете себя, какое право вы имеете говорить, что знаете мир, жизнь, истину, смерть, какое право вы имеете говорить, что знаете вообще хоть что-нибудь, если вы не смотрели через край пропасти? Той пропасти, которая зияет внутри вас. Вы похожи на папуаса, который, живя в хижине на необитаемом острове, говорит, что знает мир. Вы похожи на папуаса, который боится ветра, потому что его хижину может нести, его самого может поглотить море, и он окажется бессилен перед стихией и его знание, его картина мира будет разрушена одним ударом, и перед тем как умереть он потеряет все.

Поэтому то вы и боитесь темноты. Один раз, взглянув в бездну, вы положите конец своему миру и самому себе. Секунда за секундой трещина в мироздании будет расширяться, ветвится и, наконец, кроме нее не останется ничего. Вы умрете. Ваш мир умрет.

Пока еще не поздно, попытайтесь вглядеться в темноту. Попытайтесь прислушаться к ней. Попытайтесь. Это так просто.

***

Думаю, мы виделись. Почему я разговариваю именно с тобой? И вообще, почему? Какого хрена я слоняюсь по городу, эпатирую добропорядочных граждан своим внешним видом, толкаю свои мысли считая, что они умные? Это на самом деле один и тот же вопрос, и его можно выразить множеством разных способов. Один и тот же вопрос, который звучит так: чего ты выпячиваешься? Почему ты ставишь себя выше других? Почему ты отличаешься от нас? Зачем ты нарушаешь наш сон? Своим внешним видом ты показываешь, что плевать ты хотел на приличия, что плевать ты хотел на чужое мнение, что плевать ты хотел на моду, что плевать ты хотел на все, что ограничивает твою свободу. И самое главное, тебе это нравится. В твоих глазах мы видим гордость за свою позицию и за то, как ты ее обозначил, в твоих наглых глазах мы видим презрение и отторжение нас и наших ценностей, в твоих дерзких глазах мы видим вызов, который ты бросаешь нас и всему, чем мы дорожим и ради чего живем, в твоих горящих глазах мы видим заготовленное заранее несогласие. В твоей походке мы видим независимость и неподчинение, нежелание быть частью нас и стремление показать это нежелание. За все это мы тебя тихо ненавидим. Потому что ты представляешь опасность для самого ценного - нашего сна. Своим существованием ты показываешь, что все может быть иначе, ты заставляешь нас пусть бессознательно подыскивать доводы против всего, что ты воплощаешь. Ты - маленькая черная язва, трогая которую, ты разносишь болезнь и распространяешь инфекцию, ты маленькое черное пятно на красивой картине, увидев которое, думаешь только о пятне, а не о картине. Тебя не должно быть. Ты лишний. Ненужный. Опасный.

Вот ваши мысли, которые шевелятся внутри ваших причесанных голов, внутри ваших оплывших тел, неясными вам же позывами, которые вы никогда не сможете ясно изложить, ведь даже прислушаться - значит прикоснуться, понять, на миг проснуться. Такая малость - одеться не как все. Да? Так ведь? Вспоминайте. Вы помните, что значит одеться не как все - засмеют. Засмеют. Укажут вам на ваше место. Ваше место около параши. И даже если когда-то смеялись над тобой, ты тоже будешь смеяться над кем-то, кто дерзнул преступить черту. И главное - это ощущение защищенности и комфорта, охватывающее насмешника. Это сладостное осознание, что смеются не над тобой, что ты на стороне силы, на стороне вечно правого большинства.

А я взял и перевернул это все, я плюнул вам в душу, просто показавшись на глаза. Но не для этого все. Мне уже неинтересно выворачивать ваше нутро. Мне нужно не презрение или ярость толп. Мне нужен ты. Ты - беглец от страха. Ты - беглец от темноты. Ты - беглец от самого себя. Я хочу, чтобы ты меня увидел. Я хочу, чтобы наши взгляды пересеклись. Я хочу, чтобы ты понял - я не бегу. Я прошел через страх, я прошел через темноту, я проще через самого себя. Я есть. А значит, есть и выход. Я - указываю тебе путь. И я хочу, чтобы ты сделал первый шаг. Я заставлю тебя его сделать. Началом послужит наша мимолетная встреча.

Но именно в этот миг ты станешь немного другим. Навсегда. И обратной дороги нет.

***

Я вставляю наушники во впадинки ушных раковин. Палец на кнопке. Играет музыка. Такую вы навряд ли услышите в телеэфире или в ресторане. Разве что в рубрике курьезов, где диктор с полуусмешкой расскажет о рок - концерте. Эту музыку не включают в общественных местах, чтобы не распугать почтенную публику. Не нарушить сладостную товарно-денежную дремоту настоящими чувствами. Теми самыми, которые вы прячете от себя же. Теми самыми, которые скрыты от вас культурой и воспитанием, учителями и родителями, пасторами и телеведущими. Эта музыка не признается музыкой. Она признается вредоносным влиянием на сознание подростков и детей, вашей подрастающей смены, которая почему-то так стремится подвергнуться тлетворному влиянию. Вы с гораздо большей радость будете слышать о вечеринках, любовных связях и пьяной езде на развалюхах за двести долларов, потому что вы сами трахались на задних сиденьях, упивались до рыготы на свободных хатах и прыгали голышом в бассейн. Скажите, что лучше - если ваш ребенок слушает запрещенную музыку или делает то, что считается запрещенным христианской моралью? Невинные развлечения против темной музыки. Быть популярным в школе против занудства и снобистской мизантропии. Американская мечта против неудачников. Думать не как все - быть неудачником. Быть не как все - быть неудачником. Стремится жить не как все - быть врагом. Рок - музыка является идеологическим противником яблочного пирога и института демократии. Мэрилин Мэнсон выше, чем Статуя Свободы. Сожжение американского флага - непатриотично и вредит демократии. Рок - музыка отвлекает гражданина от обоснований высадки американских войск в неблагополучной стране. Свобода личности не должна быть затронута. Десять способов узнать, не наркоман ли ваш ребенок. Прослушивание рок - музыки зачастую сопровождается употреблением психоактивных веществ. Для лечения синдрома гиперактивности и дефицита внимания прогрессивная демократическая медицина рекомендует препарат "Риталин". Если вы заметили странности в поведении вашего ребенка или если вы ответите "да" хотя бы на один из пунктов, незамедлительно обратитесь к вашему семейному психологу. На заседании конгресса соединенных штатов америки была принята поправка к конституции, разрешающая палачам носить в качестве формы белых халат.

Я включаю плеер, чтобы отправиться в очередной заезд. Нет ничего лучше, чем делать это ранним вечером, когда темнота еще сгущается, когда есть только намек на нее. Не слышны звуки - звуки жизнедеятельности огромного бесформенного организма. Слышна музыка, и она является желтой разделительной полосой на этом хайвее. Следующая остановка - безумие. Пристегните ваши ремни.

Вы когда-нибудь любили? Наверняка. Вы слышали о любви в сотнях сиропных песенок, исполняемых потными девчонками, косящими под девственниц, после концерта курящих свои сигареты с ментолом или вдыхающих кокаин с крышки косметички от Мэри Кэй и закатывающих истерики продюсеру. Вы слышали о любви, ерзая на жесткой церковной скамье, желая, чтобы запланированное школьной программой посещение церкви закончилось, и можно было покурить или отлить. Вы читали о любви в книжках и глянцевых журналах. Десять способов понять, что он вас любит. Десять способов понять, что ваша девушка симулирует оргазм. Десять заповедей о любви и сексе, которые должна знать каждая лесбиянка. Розовые сердечки на ультраоткровенных платьях. Интим-стрижки в форме розовых сердечек. Розовые сердечки. Голубые сердечки. Вы когда-нибудь любили?

Вы потеряли девственность до выпускного? Значит, вы обретете успех и признание. Значит, вы не станете неудачником. Америка гордится тобой, сынок. Мы - великая нация. Вы потеряли девственность до выпускного? Значит, с вами можно поговорить о любви.

Значит, с вами можно поговорить о ненависти. Ненависть. Вы знаете, что ее называют сатанинской любовью? Скажите, какую роль в вашей жизни играют эти чувства. Вы любите америку, семью, фаст-фуд и шоу Опры Уинфри. Вы ненавидите свою работу, своего начальника и ежедневные пробки. Скажите, какую роль сыграли эти чувства в вашей жизни? Скажите, какую роль сыграла любовь в вашей жизни за исключением размножения? Скажите, какую роль в вашей жизни сыграла ненависть за исключением посещения бара?

Я расскажу вам о ненависти. Расскажу, чтобы потом было легче. Чтобы каждый раз, обнаруживая себя немного иным, чем раньше, привыкнуть к этому. Я смотрю в ваши глаза. Я ловлю в них ускользающий смысл. Это неизбежно. Неизбежно.

Однажды вы проснетесь в чужом мире. Я не знаю, когда это случится с вами. Вы не сможете это предугадать. Вы будете всеми силами отодвигать этот момент, потому что вы боитесь сойти с ума. Вы боитесь остаться в одиночестве - за гранью, навсегда отделившей вас от привычного вам мира. Мира суеты и шума. Мира, который не даст вам упасть, который подхватит вас заботливыми ладонями кредита и социального обеспечения, психологической реабилитации и позитивного мышления. Вы поймете, что это все больше не принадлежит вам, и вы не принадлежите всему этому. Вы чужой. Возможно, вы испугаетесь и попытаетесь вернуть все, как было. Возможно, это у вас получится. Но иная сторона реальности не оставит вас, она будет напоминать о себе шумом ветра и проезжающих автомобилей, странными снами и завораживающей музыкой. Вы будете бежать. До тех пор, пока у вас хватит сил сопротивляться. Но однажды, так или иначе, вы войдете в этот новый для вас мир. И тогда вы больше не сможете любить. Вы поймете, что все, что вы любили в своей жизни, все, что вас заставляли любить - ваш образ жизни, книги которые вы читали, передачи по телевизору, гольф - клуб и корпоративные вечеринки, стали непереносимы. Вы поймете, что все это - обуза. Вы будете видеть искреннее непонимание в глазах ваших друзей и подруг, коллег и школьных приятелей. Ты так изменился. Боже мой, я тебя совсем не узнаю. Что с тобой случилось. Ты не употребляешь наркотики? Думаю, тебе следует сходить к психоаналитику. Возможно, тебе поможет отпуск. Что на тебя так повлияло? Когда-то он был славным малым. Этот парень со странностями. Не от мира сего. Что за глупости он несет? Боже, кто его сюда впустил?

Вы увидите, как изменилось отношение прежних лучших друзей и надежных знакомых, любимых и любящих. Таким вы им не нужны. Им нужен прежний весельчак и балагур, компанейский парень или милая дама. Им нужен ваш пиджак, запах ваших сигар и дежурные анекдоты, а не мысли, которыми вы хотите поделиться, не тайная надежда на понимание. Вы не нужны им. Вечеринка продолжится без вас. Жизнь продолжится без вас. Вы возненавидите эту жизнь. Вы возненавидите это пустое бормотание с набитым ртом. Вы возненавидите свое любимое кресло и свой любимый телеканал. Вы возненавидите свои бургеры и свою миску для попкорна. Мы возненавидите своих коллег и их разговоры о мужских и женских задницах и количестве выпитого пива. Вы возненавидите телеведущего за его улыбку и радостное повизгивание. Вы возненавидите прохожих, которым нет дела до вас и ваших чувств. Вы возненавидите этот город, питающийся чужими жизнями. Вы возненавидите людей за то, что вы нужны им в качестве пищи. Вы возненавидите людей за их навязчивость. Вы возненавидите людей за их нежелание и неспособность понять. Вы просто встанете посреди улицы и будете смотреть, как все это движется мимо вас, как все это течет мимо вас, не затрагивая и не касаясь. Вы будете стоять посреди улицы, и мимо вас будет протекать жизнь, мимо вас будет протекать поток страстей и обрывков мыслей, мимо вас будут протекать мегатонны разгоряченной, бездумной, бессмысленной плоти, испускающей в пространство свой запах, свои эмоции, свои потребности. И тогда вы закричите. Вы будете кричать, но никто не услышит вас. Никто, кроме ездоков. Это будет крик новорожденного, крик полный боли, крик среди сытого бормотания. Это будет истина. Это будет началом ненависти. Потому что время любви кончилось.

Время любви кончилось, когда ваша любовь, ваша дружба была использована или отвергнута. Время любви кончилось, когда вместо благодарности и признания за свои чувства вы получили боль. Время любви кончилось, когда вы осознали, что ваша искренность является глупостью, а ваша мягкость - слабостью. Время любви кончилось, когда вы оглянулись назад и поняли, что любовь дала вам только боль, а боль дала вам жизнь. Говорят, любовь исчезает, когда перестают болеть нанесенные ею раны. Однажды вам надоесть страдать от этих ран. Однажды вы устанете надеяться на взаимность. Однажды вы устанете любить.

Однажды ваш крик, наполненный болью и ненавистью, заставит ваше сердце биться с новой силой. Однажды этот крик разбудит того, кто устал бороться со сном. Однажды этот крик разрушит стену внутри вас, серую кирпичную стену.

Настало время ненависти. Настало время темноты. Настало наше время.

***

Вы когда-нибудь любили? Наверняка. Думаю, каждый из вас, готовясь к свиданию, одевал или новое платье, или красивый костюм, разглядывая себя в зеркало и улыбаясь. Наверняка есть такие, кто умилялся над маленькими детишками, называя их сахарными ангелочками и умильно сюсюкая. Возможно, найдутся и те, кто прижимал руки к сердцу, видя котят или щеняток. С уверенностью можно сказать о восхищении цветами, милыми безделушками или подарками. Как приятно смотреть на расцветающие лица в такие моменты. Ведь так?

Его зовут Китти Мяу и он родился во Тьму пару дней назад. Сейчас он ежился от холода под грудой мусора в подворотне, куда открывались двери забегаловки Флика - дешевой, круглосуточно работающей харчевни, предлагающей итальянскую кухню. Ветер, разгоняясь в подворотне, как в трубе, нес заляпанные жиром бумажные салфетки и упаковки из-под бургеров, разгонял мутную жижу вонючих луж и тормошил мусорные пакеты с объедками, сваленные у одной из стен. Из разорванных пакетов вываливалось то, что служило ужином для Китти Мяу. Разумеется, если ему везло.

Китти Мяу с удовольствием рассказал бы вам о любви. Начал бы он с того, как сидя в плетеной корзинке, увидел лица, улыбающиеся при виде его белой шерстки и милой мордочки. Как его гладили и целовали, как несли куда-то в плетеной корзинке, как кормили из белой тарелочки вкусными коричневыми комками, как гладили и обнюхивали, играли белым прыгучим мячиком, как ласкали и чуть ли не на части разрывали. Особенно маленькая девочка в белом платьице, которая от него не отходила ни на шаг. Девочка с белыми бантами в волосах.

Потом девочка начала чихать. Ее прелестное личико покрылось сыпью. Ее носик раздулся и покраснел. Их жизнь балы прекрасна. И она осталась такой. А жизнь Китти Мяу теперь - на улице.

Поначалу он бегал по улице, по зеленой радостной травке, потом - потом захотелось есть. Он мяукал, кричал, просил еще коричневых комочков. За ним погнались мальчишки, но Китти Мяу сумел улизнуть, забравшись под контейнер с мусором. Здесь, внизу, он понял, что комочков ему не дадут. И что белая мисочка осталась там, куда нет возврата. Здесь оставалось множество запахов, а наверху - еще больше. Дождавшись, пока стемнеет и мальчишки уйдут, Китти Мяу вылез наружу, и обнаружил вкусно пахнувший кусочек. Он, было, вообразил, что теперь все будет как прежде, но... Китти Мяу познакомился с коренными обитателями помойки, познакомился с бродячими собаками, познакомился с холодом и голодом, познакомился с подворотней и мусорной кучей. И сейчас он сидел под грудой картонных коробок, шерстка его намокла и слиплась грязными сосулькам, один глаз почти не открывался, и болел укушенный шустрой крысой бок. Китти Мяу хотел умереть. Ему было очень обидно, очень больно и холодно, и очень хотелось есть.

Следующий раз, когда вы увидите календарь с белыми котятами, сидящими в плетеной корзинке, вышвырните его в мусорку. Когда вы услышите, что ребенок просит купить котенка, посмотрите ему в глаза. Если вы услышите об ущемлении прав животных по телевизору, вы не удержитесь от ухмылки. Когда вам на глаза попадется набожный проповедник, улыбающийся, разомлевшей от божественной благодати, покажите ему средний палец. Когда вы будете сидеть в таверне Флика и есть спагетти, вспомните о тех, кому сейчас сидеть под картонными коробками. И в тот самый момент, когда вы увидите прыгающую по лужаечке девочку в белом платьице и бантиками в волосах, смеющихся маму и папу, когда вы увидите эту радостную, позитивную сценку, вам захочется расхохотаться - в голос, громко, не стыдясь.

Китти Мяу выполз из-под картонных коробок и крадучись, подобрался к куче отбросов.

***

Заснуть невозможно. Что-то делать тоже невозможно. Успокоения нет. Хочется. Хочется очень сильно, только вот непонятно чего. Сил нет, но сон их не придаст - уже испробовано. Бесполезно. В темной кухне чашка с кофе. Молча выпиваешь ее, одеваешься и идешь на улицу, где льется из железных столбов, как из душа, блестящий, нереальный свет. Все уже спят. Нет никого. Тихо. Это время манит. Это время заставляет проснуться. Это время вливает новые силы - но и новые потребности.

Уже который день ты ощущаешь себя совершенно другим. Иногда это пугает. Иногда ты просто смотришь на себя словно бы со стороны. Как будто обколотый "заморозкой" идешь, говоришь, и не чувствуешь во всем этом себя прежнего. А иногда просыпаешься ночью и ощущаешь боль. Иногда это происходит и днем, но реже. Ты ощущаешь себя так, словно ты - оболочка, в которой развивается нечто чуждое. И тебя страшит тот момент, когда бабочка появится, непонятная и прекрасная в своей инородности. Страшит сам момент трансформации. Сегодня ты один, завтра ты - совсем другой. И ты сомневаешься, правильно ли все идет. Тем ли ты становишься, кем должен. Когда все начинается, ты хочешь видеть себя другим - хочешь, чтобы твои недостатки ушли, и появились те достоинства, которые ты ценишь. Но ты не понимаешь, что каждая ступень трансформации так изменяет твое сознание, что ты видишь все немного по-другому, и твои прежние идеалы могут стать смешными, ужасными, глупыми, ненужными. И в результате ты вырастаешь в нечто непостижимое для себя прежнего. Это не то, что ты представлял в начале. Порой рвет крышу. В этот момент ты воспринимаешь мир непередаваемо четко. Правда, на люди лучше не показываться. Твои ответы, вопросы, сам твой вид вызовет недоумение или насмешку. Тебе оно надо? Кстати, сразу предупреждаю, не рассчитывай на чью-то поддержку. Лучше приготовься к тому, что тебя назовут психом или обколовшимся. И чем дальше, тем больше. Отчуждение будет расти. Ты и сам можешь убедиться, именно твой опыт станет здесь решающим. Не верь словам. Верь тому, что ты слышишь у себя внутри. И пытаясь проверить все, что ты услышишь в себе - ты будешь осознавать, что нет более верного союзника, чем твой внутренний голос. Шокирующий, циничный, чуждый, он звучит в тебе всегда - и звучал даже тогда, когда ты еще не родился во Тьму. Просто ты заглушал его. Его помогали заглушить в тебе. Но даже если ты его слышал, ты боялся сказанного, ведь этот голос не подчиняется законам и моральным устоям. Он говорит истину, и она режет тебя словно опасная бритва. Ты боялся потерять друзей, работу, комфорт и мировоззрение. Ты не понимал, что друзьям твоим ты безразличен, что твоя забота о них - попытка удержать их около себя, попытка купить чуточку доброты. Если бы ты знал тогда, как много ты даешь в обмен на тишину и холод, в обмен на боль и использование. Если бы ты знал, как сильно ты унижаешь себя в своих и их глазах. Если бы ты знал тогда... Ты не понимал, что твоя работа - это попытка спастись от истинного взгляда на себя, что она результат твоей заниженной самооценки, что ею ты наказываешь себя за то, что ты есть, что пытаясь выглядеть как все, ты еще сильнее отчуждаешься от людей, потому что в их глазах твое притворство - насмешка, и они правы, потому что человек, пытающийся походить на обезьяну, выглядит карикатурой на бедного примата. Ты не понимал, что твое мировоззрение и твой комфорт - твои цепи, которые сдерживали твою внутреннюю силу, которой ты сам пугался. Твое стремление обеспечить себе безопасность понятно, и именно оно заставляло тебя дорожить своими оковами - единственным шансом на спасение. К сожалению, это не помогало тебе. Ты все равно оставался тем, кто ты есть. Рождение во Тьму стало осознанным шагом принятия себя, своей природы, своего естества, своей силы и своей свободы. И одновременно - шагом отказа от прежних взглядов, прежних привычек, прежних мыслей и ценностей. Теперь ты теряешь себя. Себя - того, что ты создал, стремясь не выделяться и таким образом спасти себя. Теперь ты обретаешь себя нового - изучая себя и знакомясь с собой настоящим.

Ты заметил, как твоя жизнь резко переменилась, когда ты принял решение стать собой? Ты заметил, как твои друзья, ради которых ты был готов отдать жизнь, бросили тебя, как ненавистна и смешна стала твоя работа, как мировоззрение твое не выдержало твоего пробуждения? Грязь отпала от тебя. И скоро ты встретишь настоящих друзей, понимающих тебя и твои чувства, ты найдешь свои таланты и найдешь свой взгляд. А пока - пока ты только рождаешься, и это так волнительно. Ты знаешь, что ты не один. Ты знаешь - мы ждем и любим тебя.

А пока, скажи, ты не заметил за собой новых пристрастий в одежде? Думаю, тебя тянет на темные цвета. Еще, на военные высокие ботинки или сапоги - казаки, длинное пальто или кожаный плащ? Может быть, ты заказал себе солнцезащитные очки? Если так, не удивляйся. Эта одежда обеспечит твой комфорт. Делай то, что тебе захочется. Кстати, очки - весьма полезная вещь. Закажи их, не пожалеешь.

Ты замечал, как взгляд твой, блуждающий, иногда останавливается на других людях, как ты смотришь в глаза прохожим и они, смущаясь, отводят взгляд. Может быть, тебя это пугает, может быть, нравится. Но, заказав очки, одев их, ты ощутишь себя более защищенным, как и в случае с пальто или плащом. Любая одежда, которая защищает тебя от чужих взглядов, неоткрытая одежда, сильно поможет тебе. Причем, темных тонов.

Ты выйдешь на улицу. Ты почувствуешь, что иногда люди тебя не замечают, или же обходят стороной. Ты ощутишь, как глаза твои увлажнились. Может несильно потечь из носа. Еще ты ощутишь себя словно бы распространившимся в пространстве, быть может - увидишь себя со стороны. Но главное - ты будешь ощущать, что ты один среди толпы, что ты не принадлежишь ей, что ты - не в этом мире, ты - за гранью. Быть может, тебя будут манить записи на стенах, засыпанные опавшими листьями дорожки в парке или заброшенные дома. Значит, ты совершил заезд. Тайные хайвеи заполучили еще одного ездока.

Ничего не бойся. Не бойся самого себя. Твои страхи постараются увести тебя прочь - возможно, ты увидишь свое отражение в витрине магазина или стеклах автомобиля, и подумаешь, что слишком смело оделся, что ты слишком высунулся - и тебя потянет в привычную клетку. Ты хорошо усвоил, что обнажение своей силы влечет наказание. Но теперь все позади. Я даю тебе совет - стань страшнее своих страхов. Прочти эту фразу. Потом еще раз. Ты забудешь ее, а когда постигнешь смысл - вспомнишь. Стань страшнее своих страхов. Стань свободен.

***

Я листаю газету с объявлениями. Множество цветных кусочков бросается в глаза, стремясь быть замеченными и принести мне эйфорию обладания. Так - так - так... Что это у нас? Розовокожий ребеночек, с улыбкой на все светящееся радостью лицо, на четвереньках ползет вдоль заголовка - школа интенсивного развития. Интересно. Они говорят, что создают условия для талантливых детей, разносторонне обучая их с раннего возраста. Элитные учителя и психологи. Тепличные условия. Только заплатите деньги. И вокруг вашего ребенка, как планеты вокруг солнца, как мухи вокруг дерьма, будут кружить улыбчивые лакеи. Я смеюсь - сухо, словно кашляю. Сигаретный дым облачками вырывается из моего рта. Я смеюсь, и люди оглядываются на одетого в дранье молодого негодяя, усевшегося на лавочку общественного парка. Я смеюсь, и они отворачивают лица, словно не замечая меня - но меня для них, меня проще не замечать. Я смеюсь. Но внутри меня - слезы. Холодные слезы давешней ненависти и понимания. Я смеюсь, повторяя про себя - ублюдки, сволочи. Скоты.

Я прожигаю сигаретой радостное лицо улыбчивого пупса. Гори огнем. Школа для талантливых детей. Представляю, как напыщенные гусыни приволокут своих разодетых крысенышей в этот гадюшник, рассказывая хищникам в пиджаках и галстуках, с полными титулов сертификатами, насколько исключительны их отродья. За деньги армия лизоблюдов будет поклоняться бессмысленному комку мяса. Они найдут в нем и таланты и способности, исключительность и гениальность. Еще один бессмысленный продукт совокупления будет нежиться в неживом тепле продажной заботы. Ну и пусть. Я бросаю газету на лавку, обгоревшая дыра продолжает тлеть.

Я прекрасно помню, как учился я. Прекрасно помню, как я умолял родителей перевести меня в такую же школу, я мечтал о ней как об избавлении, я представлял, как приятно быть среди таких же, как ты. Среди тех, кто слишком умен для своего возраста. Среди тех, кто ищет защиты от жестокой стаи малолетних ублюдков. И находит приют и тепло, понимание и сочувствие среди добрых приветливых учителей. Ах, ты ж тварь...

Я иду по асфальтовой дорожке, визг бегающих по траве детей вмешивается в мои мысли. Я иду и прохожие обходят меня. Я иду быстро и дышу с силой, часто. Они понимают, они чувствуют, что лучше дать мне дорогу.

Школа интенсивного развития. Сотни книг на полках. Тишина в классе. Мягкие ковры на полу. Умиротворение. Никто не носится в коридорах. Никто не выкидывает твои учебники в мусорное ведро. Никто после уроков не поджидает тебя, чтобы избить за полученный высший балл. Никто не смеется над тобой, если ты написал или сделал задание не так как все. Никогда сердце не охватит отчаяние и желание покинуть эту полную насилия тюрьму. Ты не будешь предметом насмешек и издевательств, игр в цирк или попыток заставить тебя закричать - потому что ты способен терпеть любую боль. Психолог не скажет что ты невменяемый аутист. Учитель не скажет "ваш ребенок ненормальный. Он не поддается никакому обучению". Никакому обучению...

Да. Мне неинтересна зубрежка этого дерьма. Мне ненавистен один вид учебников. Я не хочу думать обо всем, что связано со школой. Я хочу быть собой. Собой, а не жалким чучелом, каким я являюсь для вас, в которое превращаюсь среди вас. Я хочу быть собой. Я не хочу думать о вас. Я устал. Я ненавижу себя и хочу умереть.

Школа для вундеркиндов. Я оказался недостоин твоих царственных покоев. И я не жалею. Потому что все это - фальшь. Одна великая ложь. Я - не вундеркинд. Я мусор на обочине бытия. Я долбанный ездок. Я никто. Никто.

Я вновь смеюсь, на этот раз тихо. Но видящие мое лицо отдыхающие отворачиваются и ускоряют шаг. Валите, валите, твари. Бегите к своим обожаемым детишкам. Несите их в проплаченный комфорт. Только как бы вы ни старались забыть мой смех, напрасно. Однажды я приду к вам в дом. Однажды в глазах своего умника вы увидите налет темноты. Из этой бездны погляжу на вас я. И снова рассмеюсь вам в лицо.

***

Прошлое. Многие из нас боятся его даже вспоминать. Сколько раз я встречал себе подобных. Надеялся поговорить по душам. Куда там. Все так глубоко запрятано. Пытаешься достучаться, а в итоге говоришь как с кучей мусора, обломков, которыми завалили провал в темноту. Надоело. Надоело пытаться доказать, что именно в прошлом, именно в пытках, оскорблениях, унижениях, позоре, попытках суицида, проклятиях и ненависти к себе - сила, огромная сила. Возможно, это отравляет жизнь и ранит разум. Возможно, хочется все это поскорее забыть и начать новую жизнь. И потому так тягостно рассказывать это мне. Так неохота, так привычно хочется оставить все в себе, свернуться в клубочек - чтобы не ударили, лишний раз не опозорили, еще раз не унизили. Глупцы. Даже после того, как прямо, в лоб, начинаешь вспоминать, как тебя окунали головой в унитаз или пытались изнасиловать - видишь только страх и еще больший стыд. Было бы перед кем стыдиться. Было бы чего. Как все же силен страх, что даже перед своим нельзя вытащить все это наружу. Как это глупо - забившись в уголок, перебирать свои пылинки. Как глупо это недоверие и показная скрытность. Не оценю же. Наоборот, плюну в сердцах, матюгнусь да уйду, усмехнувшись. Потому что я это преодолел. А они - нет. Потому что я хотел найти и искал выход. А они сидели и ныли. И сидят до сих пор. И не хотят подняться, когда пытаешься рывком заставить встать. Рывком и никак иначе. Сердце не выдерживает - иначе.

Это только в фильмах можно забыть свое прошлое и стерев все, начать с чистого листа. Пробовал. Рано или поздно, казалось бы вычеркнутое, выброшенное, отвергнутое прошлое возвращается - ночью, когда не можешь уснуть, или внезапным ознобом от безобидной вроде бы шутки. От себя не убежишь. Даже и не пытайся. Прошлое - это ты. Униженный, оплеванный, забитый ты. И до тех пор, пока ты - такой, какой ты в прошлом, не станешь другим, не обретешь истинную силу, ты не будешь жить.

Ах, сила. Все вы пытаетесь быть сильными. Все вы стремитесь стать холодными и расчетливыми, непробиваемыми и циничными, стремитесь окружить себя кучей дел и никчемных знакомых, стать позитивными и уверенными в себе. Как же смешно это видеть. Как смешно видеть в этих уверенных позитивных глазах таящуюся на дне темноту. Да уж, все отдать за возможность сказать кому-то "я занят". Я пью свой кофе и смеюсь внутри себя. Саркастически, зло смеюсь. Я занят, ну надо же. У меня есть друзья. Я полноценный член общества. Не то, что ты, не желающий взрослеть и меняться. Все те же глупости, все то же саморазрушение. Ну-ну. Скатертью дорожка.

Разве в этом сила? Сила в том, чтобы непререкаемо быть собой, а не строить из себя черти кого. Сила в том, чтобы быть лучше этого засранного продажного мира, а не в соответствии ему. И было б еще то соответствие. Гадко глядеть на тех, кто сам себе подрезает крылья и гордится невозможностью взлететь. Смотри, у меня получилось быть как они. Они оценили. Приняли. Да-а. Ха - ха. Падаль. Даже худшая, чем эти черви. Тьфу.

Прошлое и только прошлое несет силу. Оно указывает путь. Тебя били и унижали? Гордись. Тебя вытаптывали и травили? Помни. Помни и размышляй. Почему. Почему ты - такой, а они - такие. Почему им не нужна твоя доброта и твои таланты. Почему тебя ненавидят и отторгают. Почему. И как жить с этим дальше. Отвечай на эти вопросы. Слушай слова идущие изнутри. Запоминай. И верь.

Я знаю, ты будешь сопротивляться. Ты будешь впадать в депрессии. Ты будешь плакать и пытаться забыть. Но за всем этим ты будешь бескомпромиссно знать, ты будешь непоколебимо уверен - все именно так. Все именно так и никак иначе. Пройдет время и твой истерзанный рассудок перестанет метаться, твое трусливое сердце перестанет трепетать. В твоих тусклых глазах разгорится огонь. Священный огонь ненависти.

В этот самый момент ты перестанешь стыдиться и боятся себя и своего прошлого. В этот самый момент ты обретешь истинную силу. В этот самый момент ты родишься во Тьму.

***

Вы все еще боитесь темноты? Вы считаете, что темнота - это обитель чудовищ, это колыбель зла, это кладезь безумия, то чего всеми силами надо избегать, это зло, это плохо, бежать - бежать прочь. Все в вашей жизни, чего вы хотите и что вы любите - это свет и позитив. Все, чего вы опасаетесь и избегаете - это Тьма и негатив. Позитивное мышление как единственный жизненный ориентир. Улыбайся и будешь жить долго. Развлекайся, зажигай, не бери в голову, не грузись, не забивай себе мозги, будь проще, в конце концов. Во всем плохом находи хорошее. Научись везде его видеть и главное, улыбайся.

Улыбайся людям, которые не любят тебя и которых, не любишь ты. Улыбайся телеведущему и собеседнику. Улыбайся, когда надо сделать вид что все хорошо. Улыбайся, иначе тебе грозит изгнание из клуба "победителей". Ты не будешь успешным, если не будешь улыбаться. Скажи "сы-ы-ы-р". Посмейся над очередной комедией про придурков. Улыбнись, тебя снимает скрытая камера. Сыр. Скажи: сыр.

Куда исчезают ваши проблемы, смотреть на которые вы стали с позитивной точки зрения? Куда деваются ваши деньги, отданные за час беседы с психоаналитиком? Уменьшился ли показатель подростковых самоубийств оттого, что вы улыбаетесь? Стало ли меньше преступлений или выхлопных газов? Стали ли вы счастливы? На самом деле - счастливы, или просто закрыли глаза на нечто пугающее?

А может быть, все ваше позитивное мышление, все ваши светлые ценности, ваша вежливость, доброта и любовь - это просто транквилизатор? Заглушающий разум, чтобы тот не сломался от невыносимой боли бытия? Не стоит копать так глубоко? А что же тогда стоит делать? Пытаться сделать вид, что низменные страсти и животные инстинкты прикрываются красивыми словами о гуманизме, о высоте человеческого духа, о позитивном мышлении, в конце концов? Что есть ваша жизнь, как не постоянный процесс переваривания пищи? Что есть ваша жизнь, как не постоянный процесс пожирания и испражнения? Что есть ваша жизнь, как не звено в пищевой цепи? Что есть ваша жизнь, если снять повязку светлых лозунгов с давно атрофированных глаз? Что есть вы, наконец?

Вы все еще боитесь темноты? А может быть, вы боитесь себя?

***

Проносились мимо витрины, автомобили и спешащие неизвестно куда люди. Такие милые вежливые люди, ухоженные и опрятные. Румяные, жизнерадостные, здоровые. Я вижу, как ваши милые лица искажаются при виде меня. Вам не нравится, как я выгляжу, думаю и говорю? Вам страшно при виде того, кто отвергает все созданное вами? А когда-то я хотел нести вам добро, когда-то я хотел жить ради вас. Я помню, как ваши румяные накрашенные лица, ваши накрахмаленные рубашки, ваша начищенная обувь скорчились от презрения и отвращения. Когда я тянулся к вам, когда я хотел быть с вами - вы увидели во мне всего мерзкого, невиданного мутанта, чудовище, чужака. Я ненавижу вас.

Чарующие песни слышу,

Печальные напевы так близки...

Чем больше узнаю - тем больше ненавижу

Ваши прекрасные мечты.

Вы годами пытались сделать меня похожим на себя, вы неимоверной жестокостью пытали мое естество, вам было все равно, какие муки я испытывал, вы просто хотели заглушить свой страх передо мной, вы хотели прикрыть всю свою мерзостность обличениями меня, вы хотели просто жить как раньше - и не могли, потому что я рядом. Я так вам мешал. Зачем я родился? Вы заставляли меня повторять этот вопрос по несколько раз на дню, вы заставляли меня засыпать с мыслями о смерти и просыпаться со стоном отчаяния. Вы хотели, чтобы я исчез или умер. Как жаль, не так ли?

Зомби работают, зомби читают,

Зомби о лучшей могиле мечтают.

Чарующие песни слышу,

Печальные напевы так близки...

Чем больше узнаю - тем больше ненавижу

Ваши прекрасные мечты.

Ваши прекрасные мечты.

Вы хотели для меня хорошего будущего - чтобы я учился, пошел работать, обзавелся семьей, потом состарился и мои дети, сбагрили бы меня в дом престарелых. Вы хотели для меня достойного будущего. Стабильная работа, стабильные деньги, стабильный секс. Вы искренне удивлялись, когда я отбрасывал ваши прекрасные видения, облеплявшие меня словно слизь, вы злились и недоумевали словам малолетнего еретика, совсем еще маленького, но такого злого и испорченного, покусившегося на все самое святое. Подумай, что ты говоришь. Что за глупости. Да как ты смеешь, маленький... Я даже тогда был больше всех вас. А сейчас... Сейчас, я сожру ваши жалкие души.

Другой трек. Другая дорожка.

Душимые страхом фальшивых догматов

Истерзаны зовом волшебных приматов.

Увидеть боятся свое разложение,

Способны лишь только для размножения.

Вы удивлялись, почему я так сторонюсь ваших праздников и ваших удовольствий, почему я не спешу нырять в ваш мутный омут, в котором вы с довольным сопением ворочаетесь, почему я не стремлюсь потерять девственность до выпускного и не задаю вопросов о сексе, почему у меня нет интереса к противоположному полу и почему я не играю в бейсбол, почему не выхожу гулять на улицу и почему у меня нет друзей, почему я всегда такой грустный и почему я такой зануда. Почему я не поддерживаю вашего слабоумного блеяния, называемого разговорами, почему мне на вас плевать. Почему я не хочу быть похожим на вас, почему я всегда поступаю по-своему, почему я всегда, всегда, всегда хочу отличиться - и у меня это получается?

Твой гений - Иисус, твой дьявол - ты сам

(Ослабленный волей дебилов Адам),

Твой разум - тюрьма из решеток морали,

А тело - машина из мяса и стали.

Вы недоумевали, почему у меня в голове нет никаких понятий, почему я всегда нарушаю неведомый и непонятный общественный порядок, почему каждым своим действием я разрушаю все дорогое вам? Потому что я - свободен, я не вижу и не хочу видеть ваших заградительных ленточек и запретительных линий, ваших надуманных правил и устоев. И еще - мне нравится видеть ваши выпученные глаза, когда я сделаю что-нибудь не так. Не так как надо, не так как принято, не так как удобно для вас.

Я раздираю тебя на части,

Я поглощаю куски твоей власти,

Я - спаситель, я - кумир,

Твоя нимфа, твой сатир.

Я убиваю, я воскрешаю,

Когда хочешь жить - я разрешаю,

Я - твой ангел навсегда,

Твоя черная звезда.

Вы боитесь и сейчас. Вы так старались выкорчевать мою силу и мою правду. Я слепил вам глаза, я заставлял вас чувствовать себя ущербными кусками мяса, потому что я - живой в вашем склепе, потому что я - сильнее, умнее вас. Ведь так? Вы ощущали это с самого моего рождения. Поэтому вы били меня, пользуясь моей безответностью. Вы оскорбляли меня, пользуясь моей открытостью. Вы унижали меня, пользуясь моей кротостью. Но это в прошлом. Вы показали себя во всей красе. Несмотря на ваши усилия вивисекторов и жестокость компрачикосов, я выжил. И скоро придет время возмездия. Я готов. А вы?

Ты - ничто, ты просто тлен,

Я - крушитель твоих стен,

Я - начало, я - финал,

Я - тот, кто тебя искушал...

Я - желание уйти

В переулки мерзкой лжи,

В двери грязных подземелий,

В мир печальных сновидений.

Я убиваю, я воскрешаю,

Течением жизни повелеваю,

Страх, пришедший из теней -

Я пророк последних дней.

(В рассказе использованы тексты песен группы Eutonazia Kordax)

***

Ты никогда не повзрослеешь. Ты никогда не заменишь своих мыслей, желаний, стремления к смыслу - пустыми думами о карьере, об обеспечении своего выводка, о сотне важных и неотложных дел, единственная важность и результат которых - постепенное погружение в трясину. Ты никогда не будешь руководствоваться своей и своего босса, корпорации выгодой. Ты никогда не будешь думать всерьез о папке входящих и исходящих дел, командировках и бизнес - ланчах. Ты никогда не лишишься своих чувств, став холодной машиной для зарабатывания денег. Ты никогда не повзрослеешь. Ты не станешь ходячим, разговаривающим, ездящим на своей машине трупом. Весь мир - перед тобой. Весь мир - из окна твоего небоскреба. Только сделай шаг. Единственный шаг. Повзрослей. Возьмись за ум. Признай циничных, расчетливых, эгоистичных сволочей - своими. Назови тех, кем ты дорожишь, и кто дорожит тобой - жалкими неудачниками, ничего не добившимися в жизни. Растопчи свой идеализм и горячность. Сломи свое бунтарство и непокорность. Наступи на свою гордость и независимость. Сделай шаг. Единственный шаг. Мы зовем тебя за собой - зовем в мир кожаных кресел и гаванских сигар, в мир бренди и ручной работы галстуков, мир миллиардных контрактов и привилегированных проституток. Твое будущее гарантировано. Твое одиночество позади. Ты нужен нам. Именно ты. Сделай шаг. Единственный шаг. Давай поговорим, как взрослые люди. Наша империя сильна и могущественна. Потенциал, равного которому нет. Кто устоит перед нами? Кто не испытывает страха перед нами? Мы заправляем этим миром. Мы руководим миллиардами рабов. Мы строим будущее. Ты с нами или против нас? Решай. Тебе ничего не светит без нас. Чего стоит твое жалкое крысиное бытие изгоя, никому не нужного идиота, исходящего злобой и ненавистью? Чего стоят твои сумасшедшие дружки? Чего стоят твои идеалы? Посмотри сам - деньги вертят этот мир. Тебе нет здесь места. Ты - никто. С нами или против нас. Изгой или князь. Сделай шаг. Единственный шаг.

Каждый день ты слышишь это, смотря на сверкающие на солнце автомобили, сверкающие на солнце небоскребы корпораций, смотря на сияющие как солнце лица. Ты каждый день делаешь выбор. Остаться собой или умереть. Верить или сдаться. Быть сильным или быть рабом силы.

Ты рассмеешься в лицо этим призывам. Ты отвернешься от ослепительного блеска погребальных нарядов. Ты отвергнешь любое сомнение в себе. Ты - не раб. Тебе может быть трудно, ты можешь лишиться сил, ты можешь быть один, ты можешь быть изгоем, ты можешь ненавидеть себя. Но ты не можешь перестать быть собой. Ты не можешь лишиться той последней, отчаянной надежды, которая не дает тебе убить себя, несмотря на все мысли и слова. Мысли - ничто. Слова - ничто. Богатства - ничто. Ничего не имеет смысла, кроме тебя. Ничего не имеет ценности, кроме тебя. Ничего не выдержит твоего присутствия. Несмотря ни на что, несмотря на крушение веры и всех надежд - остается знание. И это знание держит тебя на плаву. Ты можешь еле дышать от повседневной боли, но внутри - ты готов. Ты знаешь. Ты веришь.

Ты ждешь, когда же настанет этот миг. Все, что происходит - не имеет значения. Все, кроме будущего, перед которым бессильна любая их мощь. Ты ждешь. И потому ты никогда не повзрослеешь.

***

Ты все еще избегаешь темноты, ты все еще изгоняешь ее из своей жизни, ты все еще веришь - что это твоя жизнь, а не бредовый сон? Ты из последних своих сил стараешься склеить осколки своего видения, ты цепляешься за последние доводы привычного бытия, ты не желаешь переступить черту? Я понимаю тебя.

Я как мог, старался избавиться от ледяного холода темноты, от одиночества и отсутствия ориентиров. Но все это бесполезно. Пока ты сопротивляешься, темнота внутри тебя разрастается, изменяя тебя. Тихо и незаметно ты становишься другим. И однажды ты узришь себя иным взором. И ты поймешь.

Вслушайся в темноту. Не этого ли ты боишься? Крики отчаяния и боли, одиночества. Пропусти темноту по своим венам, по своим нервам. Ты сможешь? Я смог. Мое тело корчилось от этой боли, мои нервы горели - я думал, умру. Я думал так, но все это - иллюзия. Потому что я хотел этого - и знал, что выдержу. Я понял, что должен это сделать, едва мысль вспыхнула в моем мозгу. Твои сомнения - лишь иллюзия. Ты больше и сильнее, чем думаешь о себе.

Каждую ночь я живу ритмом темноты. Каждую ночь твои страдания несутся через меня, как ток через провод. Каждую ночь я становлюсь твоим сердцем, собранным из миллиона осколков.

Ночь соединяет нас. Она соединяет наши чувства и наши мысли. Я - центр паутины. Я - соединение дорог. Я - библиотека, которую вы читаете. Я - зал ваших собраний. Я даю вам возможность ощутить друг друга. Я даю вам свои знания и свой опыт. Я даю вам надежду. Я - твой проводник. Я - указатель на твоем пути. Я - разметка на твоих хайвеях.

На город опускалась темнота. Сотни глаз следили за каждым ее движением.

***

В этот момент нужно быть одному.

Медленные, осторожные движения. Тягучие, как смола, вязкие, как темнота. Двигаясь так, ты можешь идти быстрее торопящегося пешехода, и немудрено - ведь ты идешь по хайвею. Двигаясь так, ты раздираешь ткань пространства и проваливаешься в ночь, вечную ночь - там, за гранью. Мыслей нет, они не нужны здесь - потому что дорога пролегает за пределами смысла. Музыка, печальная, трагичная - она сейчас вела ездока. Неслышимая музыка, превращенная в черную ленту хайвея.

Немой вопрос в груди, неслышимый никому плач, бессловесный, ни к кому не обращенный - потому что обращаться бессмысленно, говорить и просить тоже, остается только запереть слезы внутри. И давать им выход ночью, когда никто не увидит твоих глаз. Эта печаль - сама ночь, сама темнота, и даже если ничего не случилось, ты можешь разделить Ее грусть. Надо лишь прислушаться. И захотеть услышать. Надо впустить эту тихую, спокойную музыку в свой светлый мир счастья и довольства, смеха и комфорта. И дать ей себя увести - увести в ночь, под тусклый свет фонарей. Но возврата не будет. С каждым разом думать о чем-то другом все трудней. Все трудней обернуться назад. Поплачь вместе с ночью. Даже если у тебя все в порядке.

Патрик шел по темной улице, заглядывая в окна домов. Огоньки чужих жизней и чужого счастья. Чужое тепло и чужая радость. Недоступные ни для кого. Эти окна - эпизоды чужих жизней, каждый фрагмент - обои на стенах, люстры в окнах, мелькнувший силуэт, рассматривали внимательные глаза из темноты. Патрик наблюдал за этими окнами, он насыщался их видом, пока внутри пела и плакала темнота. Тепло чужого костра согреет мимолетную тень. Кроха с чужого стола подкрепит голодного. Чужие семьи. Чужая ласка. Чужая любовь. То, чего не было, то, чего не досталось самому. В доме тепло и горячая еда, снаружи холодно и воют волки. Изголодавшиеся волки. Знают ли эти люди? Навряд ли. Они слишком поглощены собой, чтобы заметить, как кто-то крадет кусочки их жизни и бережно вкладывает в копилку, чтобы потом, перебрав, залатать прорехи собственной жизни. Это похоже одновременно на кражу и попрошайничество. Надежда, что тебя тоже позовут в дом и отвращение к этому желанию. Нет уж. Лучше - так. Лучше вглядываться в светящие не для тебя окна. Лучше забирать чужое, прячась в ночи, чем просить - и ждать подачки. Ты никому не нужен. И никто не нужен тебе. Ты просто хочешь восполнить дефицит. Ты просто хочешь отъесться и набраться сил. Неважно, сколько это займет времени. Неважно, как это выглядит со стороны. Неважно.

Что хуже - заглядывать в чужие окна или отгораживаться стенами домов от ночных странников? Что лучше - нуждаться в утешении и заботе или утешать и заботится только о себе и тех, кто в твоем доме? Почему, даже ели тебе самому не хватает тепла, ты готов отдать это другим до капли, но другие ничего не дадут, когда нуждаешься ты сам? К чертям эти вопросы. Их можно задавать вечно. И не получить никакого ответа. Да и с кого спрашивать?

***

Город. Безбрежный город, полный вечно движущейся массой. Слепой, бездумный город, ритмично сокращающийся, бесцельно существующий. Ему хватает того, что он есть. Ему не нужна цель. Этот город может стать единственно видимым, ослепительной звездой, но для нас он - просто белая точка на бескрайнем черном полотне. Раздражающее, отвлекающее пятно. Пятно плесени на безупречной глади темноты. Какофонией своих звуков, отвратительной смесью запахов, удушливым фоном мыслей он отвратителен, противоестественен, непереносим. Облегчение приходит только ночью, когда темнота заливает его серые артерии, заглушает его крик, загоняет в квадратные могилы его обитателей. Темнота - эссенция жизни, темнота - наши души. Мы ждем ее, и когда свет уходит, мы набираемся сил. Мы просыпаемся.

Мы уходим за грань дозволенного, за грань мыслимого, грань видимого, грань разумного, грань постижимого - потому что для нас нет границ. Наши взгляды пронзают ставший плоским мир, через дыры в этой стене мы просачиваемся туда, на свободу, и ходим там, пока нет вас. Но даже тогда мы делаем это. Эти дороги - только для нас, отверженных детей ночи. Эти дороги - наше бытие и ваше небытие. Эти дороги - сосуды мира, истинного мира, который вас так пугает своей глубиной. Эти дороги мчат вам с небывалой скоростью, но вы успеваете заметить все. Тайные хайвеи. Так мы называем их. Там мы встречаемся, там мы можем быть собой, а не бледным отражением ваших предвзятостей. Там мы живем. Здесь - существуем.

Нас много. Но слишком мало, по сравнению с вами. Но вы безошибочно определяете нас. Не осознавая этого, не понимая - вы стремитесь уничтожить чуждое. Но вам никогда не отнять нашей свободы. Вам она не подвластна. Можно убить птицу, но небо - нельзя. Можно только построить крышу. И вы это сделали. Но в любой крыше есть дыры. Мы знаем это.

Мы ускользаем из ваших пальцев, мы уходим из-под ваших взглядов. Мы бежим из ваших тюрем. Мы соскальзываем с конвейера, мы выбираемся из суповаренных котлов. Мы удаляемся от вашего общества и вашей цивилизации. Мы избегаем этой нелепой ошибки. До поры до времени. Потому что вы так упорны в стремлении нас поймать. Вы хотите забыть наше существование. Вы хотите, чтобы мы сами забыли себя. Но этого не получится, никогда - потому что Тьма зовет нас, она не дает забыть, она не дает погибнуть, ведь она - сама жизнь. Вы заставляете нас бояться ее, вы заставляете нас бояться самих себя, но и этому приходит конец - в трепыхающейся толпе нас находят черные дыры глаз, взгляды тех, кто достаточно силен, чтобы пробудиться от кошмарной летаргии. Ваш мир опутывает неопровержимая риторика Тьмы, и с каждым днем голос ее становится все громче и отчетливей - этот голос сливается в один из множества наших разрозненных голосов, чтобы в один день могучим ревом волны сотрясти реальность. Из наших глаз льется темнота на ваши тускло - белые дни, замарывая их никчемность. Наши сердца перекачивают темноту, наши слова - черные облачка, взлетающие в синее небо вашей торжествующей безмятежности.

Ржавчина уже точит цепи. День близится, и все сильнее Его зов. Скоро. Совсем скоро. И одновременно - еще так далеко. Но мы ждем. Мы ясно видим цель.

***

Вы слышите? Вы слышите их голоса, когда становится темно? Вы ворочаетесь в постелях, включаете телевизор по громче, звоните подружке. Вы не хотите их слышать. Попробуйте.

Вы не понимаете, что происходит. Вы встречаете на улицах агрессивных подростков, вы видите их темные одежды и не понимаете, в чем же дело. Что исходит от них, что заставляет держаться от них подальше. Теперь они не шарахаются от каждого вашего взгляда, они не стремятся проскользнуть тихо и незаметно. Они не тащатся, опустив голову, еле переставляя ноги. Они не рабски согнуты, как раньше. Они не одеты в идиотские тряпки, они не стрижены накоротко. Их не узнать. Они больше не сидят по домам над книжками. Они больше не слушают свои ужасные песни в темных углах унылых комнат. Они не стремятся домой из школы, да и в школу не стремятся. В их глазах больше нет вопроса "за что".

Они выпрямлены и головы их горделиво вздернуты. Их шаг отдает энергией и безумием ярости. Они и идут, уверенно, презрительно, насмешливо глядя на вас из-под своих матово - черных очков. Их кожаные плащи и клепаные куртки выглядят их частью, темной аурой величия. Их ладони сжаты в кулаки. Их улыбки не вызывают в душе ничего хорошего. Они светятся, лучатся, истекают люциферианской энергией. Они больше не боятся дневного света. Потому что в каждом из них - темнота. И теперь это темнота не зажимается в подвалы души, теснимая светом фальшивых праздников и попыток стать лучше. Нет, теперь уже она покушается на свет дня.

Они маршируют - открыто, дерзко показывая себя, давая понять - они сильны. Вопреки всему, они сильны. Они опасны. И главное - они помнят, когда были слабыми, они помнят, что им за это было, и они помнят, кто делал им больно. Они помнят свои полные ужаса и страха крики, полные мольбы стоны, полные слез просьбы о пощаде, они помнят тонкие руки, которыми стремились прикрыться от побоев, они помнят влажные от слез позора глаза, они помнят ком в животе от тревоги наказания, они помнят - очень хорошо помнят, как сжимались в комок от ругани и оскорблений, они помнят пренебрежительные оскорбления, с ленцой победителя, брошенные на их израненные души, они помнят публичные порки и показательные казни, они помнят каждую охапку хвороста, заботливо подкинутую в костер, они помнят азарт и радость травли, они помнят веселый смех на пытках. Они все помнят. И дают знать об этом. Вам страшно? Почему же вам не было страшно тогда? Или было? Возможно, именно поэтому... А?

Теперь вам станет еще страшнее за ошибку, которую вы не сумели до конца совершить. Вы ковали сталь их сердец на огне их ненависти. Вы делали их неуязвимыми для боли и страха. Вы делали их жажду возмездия все более ненасытной. Вы станете той дорогой, по которой застучат их сапоги.

Жестокие ангелы спустились с закопченных небес.

Они требуют ответа.

Они ждут.

***

Возможно, вы скажете, что мы - скопище психов, или секта, или кружок чмошников. В любом случае, вы будете недовольны. Впрочем, если отбросить множество вариантов выражения недовольства, и взглянуть в суть - вы недовольны только одним. Тем, что пришедших сюда в скором времени перестает интересовать все, связанное с внешним миром. Все то, чем вы так любите забивать себе голову - цены на бензин, политика, баскетбол, религия. Более того, пришедшие сюда начинают избегать контактов с внешним миром. Все, чем вы живете, выбрасывается на свалку, все ваши насущные темы для дум и разговоров становятся пустым трепом, все, что вы можете предложить - вызывает брезгливость. Наверное, все дело в сектантских догматах, ставящих приверженцев культа - страшно подумать - выше других. Наверное, вас устраивает такое объяснение, такое привычное клеймо на всем, подвергающем сомнению процесс переваривания пищи. Главное, оно полностью соответствует вашим представлениям о самих себе. И в этом главная ошибка.

Оказавшись среди нас, новичок отказывается от прежней жизни. От знакомых, друзей, семьи. Впрочем, гораздо раньше друзья и семья отказываются от пришедших к нам. От нас отказывается ваше общество - потому что с нас нечего взять. Мы не являемся переходной стадией между плотью и долларом. Мы не привыкли думать об окупаемости наших действий. И потому мы оказываемся за бортом вашего корабля. До появления дома, можно было только попробовать пробраться на борт - или же утонуть в холодном море. Теперь же выход есть. Можно гордо показать средний палец кораблю с нашего необитаемого острова. Можно послать все к черту - и только так приобрести свободу. Своим друзьям, семье, коллегам, нужны не вы - им нужен некто носящий ваше имя и подходящий под их представления прикид. Им нужен некий набор качеств, также подпадающий под их понятия о правильной жизни. Если вы станете собой - если вдруг вы наберетесь смелости, чтобы сделать это - ждите неприятностей. Так или иначе, вас будут принуждать вновь превратиться в зомби, в нужный всем предмет обстановки. Если вы не хотите двигаться в потоке, поток вас вытолкнет - или уничтожит. Попробуйте выехать на встречную. А? Но зачем нужна дорога вообще? Зачем двигаться неизвестно куда и видеть только направление, если по обеим сторонам дороги - весь мир? Избавившись от чужого мнения, вы избавитесь от чужой воли, которая формирует вас так, как вам не надо. То, что вам так не надо, вы и поймете, оказавшись здесь, среди нас. Здесь вы будете знать только то, что надо вам. Вы будете среди своих - тех, кто понимает свои и ваши нужды и всегда готов помочь. Вы окажетесь среди тех, кто пережил все, что досталось вам - и потому вам не надо будет долго узнавать друг друга. Вам не надо будет выражать свои мысли и чувства словами - потому как вы поймете, что знали друг друга всегда. Стоит ли говорить в этом случае, когда обнаруживается, что все давно сказано? Вы поймете, что есть только ваша воля - и никто не собирается вам мешать, потому что вас понимают с полуслова, потому вам здесь в голову не придет драться за свое мнение и свою свободу - никто не будет мешать вам. Утопия? Абсурд? Возможно. Если судить принятыми взглядами, если исходить из общепринятой реалий, названных жизненными, это утопия. Потому что обычная жизнь - возня вокруг животных инстинктов, прикрытых словами о морали и высоте человеческого духа. Обычная жизнь - бесконечное причинение боли и муки от боли, которую причиняют тебе. Обычная жизнь - это лента конвейера, с которой нет сил и желания сойти. Мы отвергнуты обществом, и в этом наше спасение. Мы никто, и потому свободны. Мы ничего не понимаем, и потому наш разум открыт. Свобода начинается с осознания себя. Осознавший себя, не нуждается в чужом мнении и чужих услугах, и потому свободен. Осознавшему себя не нужно ничего - потому что он уже нашел самое ценное. Познавшему боль, нет желания причинять ее другим. Познавший одиночество ценит общество себе подобных. Познавший нетерпимость более чуток. Нас унижали, уничтожали и высмеивали - и потому мы можем жить в согласии с собой. Мы никому не нужны - и потому нам не нужен никто, кроме нас.

Мы - крысы на вашем корабле. Когда-нибудь вы попытаетесь нас уничтожить. Вы всегда ставите этот выбор - потому что не можете терпеть другую силу. Если бы вы понимали нас, мы смогли бы жить в мире. Если бы вы умели слышать, вы могли бы понять нас. Но вы не слышите даже самих себя. Когда-то мы хотели быть частью вас, вашим продолжением. Теперь мы - начало. Начало конца.

***

Страшно подумать, что может каждый из нас, если освободится от цепей. Страшно подумать, сколько силы требуется, чтобы держать самого себя в заточении. Страшно подумать о том, что будет, если ты станешь свободен. Самый сильный страх - страх самого себя. Тех последствий, которые может вызвать собственное пробуждение. Я знаю это не понаслышке. Я, сейчас освобождающий других, тоже был пленником своего страха перед собственной силой.

Почему каждый из нас, так или иначе, терпел притеснения? Почему каждого из нас стремились потушить криками и наказаниями, успокоительным и психотерапией? Потому что мы не признаем преград и ограничений. Потому что воля наша гораздо сильнее отлаженного распорядка. Потому что одни наши мысли сотрясают железобетонную конструкцию Системы. А что будет, если мы начнем действовать? Что если однажды мы поймем, кто мы такие, и что мы можем? Что, если однажды это случится?

Поэтому нам прививают низкую самооценку, навязывают бредовые представления о мире и самих себе, навязывают механический образ жизни, навязывают представление о том, что мы плохие и неправильные - потому что суть наша в уничтожении препятствий на своем пути, а для мира людей это зло. Нас делают виновными в чужих ошибках и неспособности подняться выше животного, виновными в раскрытии пронизывающей жизнь лжи, виновными в чувстве ущербности при виде нас. Мы - ошибка, за которую нам отведено платить всю нашу жизнь. Вечное искупление унижением и болью - всего лишь за то, что мы лучше.

Почему? Ты разве никогда не задавал себе этого вопроса? Разве не это слово высечено на твоем сердце осколками разбитых надежд? Почему ты должен терпеть все это? Почему твою жизнь, твои мысли, твою суть за тебя решают другие, те, кто боится и ненавидит тебя, кто хочет погубить и уничтожить тебя? Почему ответом на твое добро всегда служили трусливые укусы гиен? Почему в ответ на твою искренность ты получал плевок в душу? Почему? Почему ты должен терпеть все это?

Что сдерживает тебя от шага? Шага за проведенную надсмотрщиками черту? Что держит тебя в открытой клетке? Страх. Тебя отравили этим трупным ядом, тебя калечили обидами и злобой, плачем и криками, чтобы сделать тебя слабым, чтобы снова иметь возможность присосаться к твоей крови. Все их страдания, все их обиды, все это - обиды и страдания от невозможности использовать тебя. Не от действительных мук души, нет - это муки шакала, который не дождется, пока ты сдохнешь и дашь возможность пожрать себя. И жалея их, слушая их, ты жертвуешь собой - потому что ты не терпишь чужих страданий. В твоих мыслях ты держишь их за себе подобных - и как жестока расплата за ошибку. Униженный и загнанный в угол, годами уничтожаемый, ты однажды понимаешь, что ты - не они. И тогда тихий голос внутри тебя шепчет, что надо делать. И ты снова боишься. Раз за разом ты побеждаешь страх, и проигрываешь ему, но раз за разом период твоего торжества все длиннее. В это трудно поверить, но они - не ты, они не такие как ты, и ты с омерзением начинаешь изучать их поведение и мотивации, и холод заполняет твое сердце. Это страшно.

Ты думаешь, это конец - потому что приобретенное знание изменяет тебя, и теперь уже ты несешь в себе их часть. Но это лишь начало - начало конца. Ты - всегда ты. Кем бы ты ни был в тот или иной момент, ты всегда остаешься собой. Помни.

***

На пустыре очень тихо. Я слышу стрекот кузнечиков, прячущихся в траве и жужжание пчел. Откуда то издалека доносится сливающийся в одно городской шум. Он чем то напоминает звуки, с которыми волны накатывают на прибрежную гальку и отползают назад. Солнце светит и греет меня. Солнце, равнодушный глаз неведомого бога. Огнестрельная рана, источающая свет и тепло. Мне доставляет удовольствие это тепло, согревающее спину. Я ведь способен замерзнуть даже в такой день. Мне тепло и приятно, а кто то истекает потом, сидя в намертво застрявшем в пробке автомобиле, и проклинает себя, свое существование, и терзается мыслями о том, что не успеет к репортажу теленовостей, где покажут очередную жертву серийного убийцы или жертв столкновения школьного автобуса и груженого металлоломом грузовика. Чья то разгоряченная плоть, состоящая из порций фастфуда - трехпалубный кингбургер, с салатом, огурцом и помидором, кетчупом, горчицей и майонезом, двумя котлетками из белого мяса, омлетом и укропом, сладким красным перцем и конечно, зеленым луком, пищевая таблетка астронавта, включающая все возможные питательные вещества, витамины и калории, эта белая англосаксонская плоть, напитанная диетической кокой, пытается выбросить излишек тепла через поры. Испарение пота с поверхности кожи охлаждает ее. Проблема в том, что толстая корка дезодоранта, покрывающая гладко выбритые подмышечные впадины, не дает поту выделяться, забивая поры. Представьте, что вы перекроете трубу, по которой дерьмо из вашего унитаза уходит в канализационную систему, и хорошенько поужинав, примете слабительное. Дело ведь еще и в том, что через пот организм выбрасывает отходы. С тех пор, когда человек перестал жарить мясо убитых зверей над костром, и начал есть в дешевых забегаловках, зовущихся ресторанами быстрого питания, его тело стало настоящей помойкой. Древние китайцы говорили, что чистое тело не пахнет ничем. Сейчас говорят, ты состоишь из того что ты ешь. Дезодоранты изобрели, чтобы скрыть вонь пота, с которым выходит вся дрянь, содержащаяся в пище. Изначально благовония применялись в религиозных церемониях жертвоприношения, чтобы скрыть вонь сожженных тел. Возможно, человеческих. Что общего у парфюмерии и современной пищевой промышленности? Существовали бы сейчас сотни коллекций духов и туалетных вод без тысяч жертвоприношений? Можно ли достичь восхитительного вкуса у мяса, прошедшего глубокую заморозку и неизвестно сколько хранящемуся в таком виде, без опыта создания самых изощренных запахов? Так что же общего у парфюмерной и пищевой индустрии? Общая задача - сделать из дерьма конфетку. В древних религиозных церемониях благовония использовались также для достижения жрецами состояния транса, аналогичному наркотическому опьянению. Знаете ли вы, что ладан содержит те же психоактивные вещества, что и конопля? Приятный запах является лишь побочным эффектом. Что общего между торговлей наркотиками и древними религиозными церемониями? Жрецы, принесшие дары младенцы иисусу, не забыли ладан и мирру. В древние века народы, изготавливающие благовония, были самыми богатыми на планете. Ароматические масла и смолы ценились дороже золота. Такое положение дел нарушилось с постепенным уходом традиции огненных жертвоприношений и похорон. Так что же общего между торговлей наркотиками и благовониями в древности? Это бизнес. Вы в курсе, что при бальзамировании трупов в древние века использовались лепестки цветов и ароматические масла? Раньше смерть пахла куда приятнее, чем сейчас. Что же общего между древностью и нашим веком? Ничего. Солнце нагревает мою джинсовую куртку. Древние египтяне чтили солнце как одного из богов, дарующего жизнь, а мы боимся ультрафиолетового излучения, вызывающего рак.

Здесь, на пустыре нет никого. Удивительно, но даже в городе с населением свыше десятка миллионов человек находится место, где можно побыть одному. Вы заметили, что одиночество стало привилегией? Кабинки для очень важных персон в ресторанах, индивидуальный инструктор по фитнесу или собственный психотерапевт. Отдельный кабинет и собственный остров. Звукоизоляция и тишина. Человечество проделало такой долгий путь, чтобы лучшие его представители могли наслаждаться свежим воздухом из кондиционера и тишиной, обеспеченной хорошими окнами, съесть плод, не содержащий вредных веществ и выпить чистой воды из родника, которую продают в пластиковых бутылках. Люди платят деньги за предметы ручной работы, и немалые деньги. Индивидуальность стоит дорого. Чтобы позволить себе ее, нужно немалую часть собственной жизни провести в душном офисе. Продай свою душу и получишь нечто, выделяющее тебя из массы таких же червей. Ручной работы часы или машину ручной сборки, ручного помола кофе или ручной работы костюм. Хм, даже сделка с демоном выглядит более честно.

Стоит задуматься над этим всем и понимаешь, что как такового смысла в жизни нет. Стоит только присмотреться повнимательней, и ты не сможешь отделаться о подобных мыслей. Стоит взглянуть на звезды, и ты пропал. Я не смогу сказать точно, когда это случилось со мной. Когда я выпал из того, что называют нормальной жизнью, ставя знак равно между словом жизнь и словом карьера. Я не смогу назвать точной даты и я не стал бы этого делать, потому что больше я не оглядываюсь назад, по разным причинам. Отвращение, стыд и просто ненужность этого. Я - искра на фитиле, и я могу идти только вперед пока не дойду до точки.

Свобода - это потеря всех надежд. Но когда у тебя нет надежд, их могут заменить иллюзии. Последнее, что удерживает тебя от осознания. Осознания того, что ничего не поменяется само собой. Что ты либо сдохнешь, либо сделаешь усилие и вырвешься из круга. Иногда это то же самое что уничтожить себя.

***

Тротуар, как серая лента конвейера. Я иду, и зрачки мои расширены. Я иду, пытаясь понять, где я и что здесь происходит. Я иду, словно впервые оказавшись на этих улицах. Возможно, те кто видят меня думают что я наркоман. Иногда я думаю так сам. Я смотрю поверх голов, поверх серых стен, пытаясь рассмотреть небо. Оно затянуто серыми тучами, плотными, суровыми. Холод. Я ощущаю его отовсюду. Я смотрю в глаза каждому встречному. Я ничего не вижу. Ничего, даже пустоты. Все сливается перед моими сумасшедшими глазами. Я не вижу людей, я вижу только ритмично сокращающийся поток, огромную вену или кишку, по которой бесконечно прокатывается бесформенное содержимое. Я не вижу домов, я вижу огромные каркасы, наполненные горячей живительной массой, ее тепло грязно и привлекательно, как вода в ржавых подвальных трубах, обмотанных стекловатой и жестью. Я ощущаю вокруг себя движение жизнедеятельности огромного бессмысленного организма, движение безразличное, бездумное. Мне тяжело дышать, тяжело идти, хочется прислониться к стенке и закрыть глаза.

Я иду дальше. Огромные коробки фастфуда, в которых люди поглощают отравленную химикатами гниющую плоть, прогретую в микроволновых печах, завернутую в упаковку из переработанных отходов. Люди поглощают отходы, в упаковке из отходов и в конце концов твоя еда становится отходами, в конце концов отходами становишься ты сам. Еще до того, как организм прекратит свое функционирование, он становится отходом, прожеванный и выплюнутый тем что называется жизнью. Кусок гниющей плоти, разогретый антидепрессантами, алкоголем, кофе и сигаретами, завернутый в упаковку рубашек, галстуков и пиджаков. Порция фастфуда для бесформенного чудища. Отдал доллары, съел и выкинул упаковку. Съел и забыл. Жизнь это бесконечное поглощение и бесконечная дефекация. Ты ешь и гадишь, чувствуя себя вершиной пищевой цепочки. Ты ешь, думая о том как ты преуспел в жизни. Твоя порция - символ твоей власти над миром, твой смысл жизни в пластиковой упаковке. Когда ты разеваешь свой рот чтобы откусить кусок, огромный рот заглатывает тебя. Пока в тебе есть питательные вещества, ты бултыхаешься в желудочном соке, а когда ты переварен, ты оказываешься в выгребной яме. Я вижу коробку супермаркета. Яркий искусственный свет, неживой, противоестественный, освещает проходы заставленные всем, о чем можно только мечтать. Все необходимое для жизни. Тысячи, миллионы ярких упаковочек, истошно кричащих, режущих глаз. Они так близко, стоит лишь протянуть руку. И я вижу, как люди протягивают их, вырывая из стройных рядов кусочек. Эти движения напоминают мне китайцев, собирающих рис, или слонов, обрывающих кроны деревьев хоботами. Приятная расслабляющая музыка льется из динамиков словно розовый крем. Я вслушиваюсь и не различаю слов, лишь бессмысленное мычание какой то девицы. Лишь интонация. Я слышал, если коровам включают умиротворяющую, позитивную музыку, надои становятся обильнее. Акт потребления должен ассоциироваться с комфортом и расслаблением, между ними должен стоять знак равенства. Мне хочется заткнуть уши, хочется закрыть глаза, отгородиться от безумия красок, от бьющего света, от засасывающего раскисания.

Я иду, я движусь по огромным кишкам. Инородный организм. Вирус. Я движусь в этом потоке, но не являюсь его частью. Меня нет для них. Я не существую. Я один. Я одинок. Мне хочется чтобы все остановились. Может, для того чтобы меня заметили? Мне хочется закричать, но услышит ли меня хоть кто нибудь? Если людям наплевать друг на друга, на меня им наплевать тем более. Я черное пятно на белоснежной рубашке, я безобразная дыра сигаретного ожога на коже мягкого дивана. Я никому не нужен, потому что меня нельзя сожрать. Я не улыбаюсь, когда вижу все это. А ведь это рай. Рай потребления, рай поглощения. Воплощенная мечта, город - кишечник. Я иду, и каждый шаг становится шагом в холод одиночества и понимания. Того, что я один. Того, что если со мной произойдет несчастный случай, это вызовет только интерес толпы зевак, спешащих на работу. Того интереса, который заставляет подойти и посмотреть на жертв автомобильных катастроф, распахнув глаза смотреть на растекшуюся по гладкому асфальту лужу крови среди осколков лобового стекла. Смотреть и смотреть, а потом рассказывать об увиденном, скрывая удовольствие притворными фразами о том как ужасно и омерзительно когда происходят такие катастрофы. Я понимаю что все что происходит в моей душе не интересно никому, ровно до тех пор пока отчаяние и подавленность не заставят меня выпрыгнуть из окна, или убить кого то, чтобы потом быть показанным по новостям миллионам жрущих перед экранами тел, которые сожрут и меня и мою смерть.

Я вспомнил, как шел по улице и увидел одноногого бездомного на костылях. Какая то сумасшедшая старуха орала на него и пыталась ударить сумками, набитыми мусором или черт знает чем еще. Бездомный ловко отмахивался костылями, свалив орущую старуху прямо на проезжую часть. Я не знал, что противней для меня - сама эта сцена, бездомный калека или визжащая старуха, визжащая так словно ей хотелось привлечь чье то внимание. Я помню, старуха вставала раз за разом, матеря калеку, и тот вновь бил ее костылем, по голове, по шее, по спине. Я стоял и смотрел, и заметил как двое парней снимают происходящее камерой мобильного телефона. Меня трясло от отвращения, но я не мог отвернуться, не могу уйти. Тогда я удивился, почему люди идут так словно ничего не происходит. А теперь понимаю, что им все безразлично. Все, что не касается их собственных желаний. И если они видят нечто, не укладывающееся в их расписание, нечто выходящее за рамки того что они могут себе позволить или представить, они предпочитают закрыть на это глаза.

Теперь я понимаю, что я свободен. Ведь если меня не видят, я могу делать что угодно. Я могу быть каким угодно. Плита общественного мнения, прессом давящая мысли и желания, не существует. Она условна. Ты сам соглашаешься с ее существованием, и тогда ощущаешь ее вес, делая все лишь бы не нарушить каких то правил или моральный устоев, делая все чтобы не выйти из клетки в которую себя запер. А ведь клетки не существует, она нарисована мелом на полу. Я засмеялся. Мне было все равно, что подумают обо мне люди, для которых меня нет. Я смеялся, ощущая себя свободным. Нет ничего. Ничего, кроме меня самого.

Я оглянулся на собственную жизнь. Могу ли я назвать эти годы жизнью? Можно ли назвать их объективной реальностью, которую я пропустил через себя, или это просто мираж, иллюзия, бред, летаргия? Есть ли смысл во всем этом времени? На что я потратил его? Где итог всех этих лет, на который я могу взглянуть, который я могу ощутить, почувствовать? Есть ли полезный опыт, или болезненный опыт, или приятный опыт, если ты там, в оставшемся позади времени, которое должно характеризовать меня, вообще нечто конкретное, могущее быть ответом на вопрос, лозунгом, вопросом, криком, требованием? Ничего, пустота, туман. Удушливый дым неопределенности. Безволия. Тщетности. Хотя нет, тщетность это следствие действия, а все, что характеризует меня, вся моя жизнь это бездействие.

Бездействие по причине страха. Страха переступить начерченный на земле порог, линию. Страха не боли, не ран, не потерь. Страха сделать не так, как я хочу, а так как мне сказали. Даже не сказали, а намекнули. Я боялся всю свою жизнь. Я боялся сделать не так, как другие, я боялся сказать не так, как другие, я боялся подумать не так как другие, и в итоге я боялся себя, потому что иначе зачем было сковывать себя? Только потому, что я был свободным. Я был свободным. А если был, могу стать вновь. Значит я все еще свободен, если я понимаю, что происходит со мной. Значит, я все же сопротивлялся, боролся, значит я не был безвольным куском медленно сгнивающего мяса, готовящегося отравить собой землю в которой его закопают. Раба незачем заковывать в цепи, он никуда не убежит, предпочтя быть вещью. А я, я все же свободен..

Я понял. Понял! Стань послушным рабом и с тебя снимут кандалы. Ступи на путь становления вещью, и тебе откроется весь мир. Ты будешь сыт, одет, удовлетворен сексуально, и заплатишь за это своей волей, своей свободой, но зачем тебе это когда все что нужно ты обретешь. Чем дальше, тем больше. Я читал что наиболее послушные и толковые рабы занимали достаточно высокие посты в имении хозяина. Сам отдавали распоряжения рабам и имели слуг. Я читал, со временем начинаешь любить того, кто делает тебе больно. Того, кто доминирует над тобой. Того, кто тебя использует. Любовь - это масло между трущимися деталями. Любовь это транквилизатор. Любовь это обман. Ложь.

Только дойдя до края, обретаешь свободу. Лишь поняв, что тебе нечего терять, обретаешь себя. Когда понимаешь что все, чем ты дорожил, это твои цепи. Все, что истинно дорого тебе, не нуждается в том чтобы цеплялся за это. Истинные друзья ценят тебя таким каков ты есть, и ты нужен им несмотря ни на что. Истинные идеалы остаются с тобой после любых испытаний, они подтверждаются твоими действиями, единственно правильными в данный конкретный момент. Истинные черты твоего характера, истинные проявления твоего духа не нуждаются в подтверждении словами или действиями, не нуждаются в проверке, они найдут свой выход так или иначе, и плоды этого выхода ты узнаешь сам. Самосовершенствование это ложь. Саморазрушение - вот путь. Лишь через боль, трудности и отчаяние ты можешь познать себя, узнать на что ты способен. В тот момент, когда ты меньше всего думаешь о том чтобы сохранить лицо, ты обретаешь и показываешь свой истинный облик. В тот момент, когда ты не показываешь себя в выгодном свете, ты показываешь истинного себя. В тот момент, когда ты не думаешь о последствиях, ты показываешь на что ты способен. В тот момент, когда ты не думаешь что о тебе подумают другие, ты не ведаешь страха. В тот момент, когда ты забываешь себя, ты забываешь свои границы. В тот момент, когда ты доходишь до точки. В тот момент, когда тебе нечего терять. В этот самый момент ты можешь родиться. Момент истины. Дойти до точки и быть готовым на все. Только тогда ты прекращаешь толочь воду в ступе и начинаешь что то делать. Дойти до точки и познать себя. Лишь на краю гибели ты можешь сказать все - себе и другим. Смерть. Небытие. Боль. Тьма. Острая кромка, срезающая все лишнее. Путь к освобождению лежит через боль. Боль - тест. Боль - экзамен. Боль - испытание. Боль - порог. Ступи в пропасть и ты полетишь. Один шаг.

Я помню, когда впервые осознал что могу умереть. Я прочитал про рак яичек и подумал - а вдруг и у меня? За один миг, слишком короткое время чтобы меня могла перебить любая мысль, я осознал что если у меня рак, мне жить лет пять. Пять лет, в течении которых я не буду никому ничего обязан. Пять лет, в течении которых от меня не будут ничего ждать, кроме самого моего присутствия. Пять лет, в течении которых я могу делать все, что хочу. Пять лет, в течении которых я буду самим собой. Пять лет свободы. Пять лет радости. Пять лет счастья. Пять лет блаженства. Острого и пронзающего как боль. Только дойдя до края, обретаешь свободу. Только перед лицом неминуемой гибели ты понимаешь, что ты жив. Когда каждая секунда - это счастье. Когда каждый вдох - это дар. Я ощутил это во всей полноте. За одну секунду, но этого было достаточно чтобы понять. Пять лет могут стать жизнью. Один день, один час. Смерть. Боль. Тьма. Кинжал, приставленный к твоему сердцу, та острота ощущений, которая сделает твою жизнь настоящей.

И я осознал, что могу все. Одеваться, говорить и поступать как хочу. Чувствовать и думать как нужно мне. Я есть. Я существую. Поняв, что ты когда нибудь умрешь, ты начинаешь жить. Это твое истинное рождение. Рождение твоего истинного я. Рождение во Тьму. Становление свободным. Обретение силы. Той силы, которую ты тратишь чтобы держать себя в рамках. Каждый миг, каждый день сдерживая свои собственные желания и порывы, под влиянием чужих слов ты крадешь у себя жизнь. Что дал тебе тот, кто заставил тебя быть рабом? Что дал тебе тот, чьи слова коверкают тебя, делая послушным и удобным в использовании? Приблизило ли это тебя хоть на шаг к твоей свободе, к себе самому? Нет. Вот единственный критерий для оценки всего. Тот критерий, который подобно режущей кромке тянется в темноте. Это твой путь. Самосовершенствование - ложь. Саморазрушение - вот истина. Разрушение всего, что ты считаешь самим собой. Разрушение всей лжи, что ты считаешь собой. Разрушение собственных слабостей, которые ты считаешь своими достоинствами. Дойти до точки, умереть и родиться заново. Раз за разом. Становясь все сильнее, свободнее и смелее. Только так.

Делая то, что считаешь несвойственным себе. Делая то, его ты боишься. Делая то, чего стараешься избежать. Идя наперекор всему, что составляет тебя. Раз за разом. То, что ты боишься потерять, сковывает тебя. То, за что ты цепляешься, уже отпало от тебя. Истинные ценности всегда будут с тобой, несмотря ни на что. Все, чем ты дорожишь по настоящему, никогда тебя не покинет. Очищение. Освобождение. Разрушение. Все, что не выдержит проверки на прочность, недостойно тебя. Все, что может в тебе развалиться, будет разрушено. Все, что может в тебе умереть, умрет. Все, что может стать твоей истинной основой, останется в тебе. Только дойдя до края, обретаешь свободу.

Только разорвав бесконечный круг мыслей и сомнений о правильности своих поступков, о правильности себя самого и своего пути, ты начинаешь действовать. Только начав действовать, ты начинаешь жить. Делая то, чего от тебя не ждут, то, что не принято в обществе, то, что идет в разрез со всеми правилами и нормами, ты делаешь то чего хочешь, ты становишься свободным и ощущаешь себя настоящим. Сомнения. Мысли. Цепи. Тебя учат думать и сомневаться. В тебя закладывают контейнеры с токсичными отходами. Тебя заставляют связать себя по рукам и ногам. Твои мысли не принадлежат тебе. Цель - заставит тебя забыть о силе. И только применив силу, ты освобождаешься, не выполнив главного условия собственного добровольного заточения. Покинуть круг нельзя. Его можно только разорвать.

Я иду по улице и улыбаюсь собственным мыслям и ощущениям. Ощущению свободы и силы. Ощущению того что тебе все нипочем, ничто не может тебя зацепить, потому что ты не придаешь больше значения тому, что для тебя ничего не значит на самом деле. Тому, что не двигает тебя вперед. Тому, что лишает тебя свободы. Я улыбаюсь, потому что я боялся улыбаться. Теперь не боюсь. Я сам не знаю, что я сделаю если услышу грубость в свой адрес из за своей улыбки. Вполне возможно, тот кто попытается стереть ее с моего лица, доведет меня до точки. Ведь мне нечего терять кроме этой моей радости. У меня ничего нет кроме моего маленького счастья. Лучше и не пытаться отнять его у меня. Тот, кому нечего терять способен на все. Тот кто способен на все, обретает свободу. Я иду.

***

Я иду. Широкий тротуар, забитый людьми. Я мог бы сказать, что каждый думает только о себе, но это будет неправда. Если бы хоть кто то из их задумался о себе.. Люди идут, и их тела, их мысли не принадлежат им. Мысли подобны системе сигнальных огней, регулирующих дорожное движение, только огни о которых говорю я, регулируют поток благ. То движение, которое составляет жизнь этого города и этих людей. Я мог бы сказать, что эти люди желают благ, но это будет неправда. Блага, которые сводятся к вкусной еде, красивой одежде и машинам, полноценному сексу, им не нужны. Конечно, такое может показаться странным, однако все это не главное в жизни тех людей, что проходят мимо меня по широкому тротуару. Я мог бы сказать, что они смотрят в никуда пустыми, безжизненными словно у пластиковых кукол глазами, но я не стану этого делать, потому что я не собираюсь лгать. Я знаю, куда они смотрят. Их глаза пусты и безжизненны, потому что они осознали, что есть настоящая жизнь, яркая и неподдельная, ошеломляющая, острая, пугающе быстрая. Ритм. Все ради ритма. Деньги и то, что можно купить за них, не имеет никакого значения для них. Они пытаются придать значение долларам, которые могут потратить, придать значение тому, на что могут их потратить. Но в глубине души они знают, что истинное удовольствие им придает осознание причастия к настоящей жизни. Осознания того, что ведомый тобой проект продвинул корпорацию. Осознание того, что получает корпорация благодаря твоим усилиям. Осознание того, кто ты в глазах корпорации. Чувство, что огромный, невидимый, но имеющий силу и власть над тобой организм видит тебя и даст тебе силу. Силу, которые ты используешь во благо корпорации. Потому что благо корпорации становится твоим благом, и это единственное, что имеет значение для идущих по тротуару людей, смотрящих не под ноги себе, а в те далекие пространства, что подминает под себя корпорация.

Раньше я удивлялся тому, что вижу. Я ведь не понимал того, что вижу. Я удивлялся, почему сделав тебе подлость, причинив тебе боль, люди могут улыбаться и радоваться, могут вести себя так словно ничего не произошло, и считать себя правильными, красивыми и позитивными. Почему их не затрагивает ничего, кроме этого позитива, и чужие страдания и боль также воспринимаются как часть этого бесконечного кайфа, как личное достижение, ведь не повезло кому то другому, менее позитивному. Неудачнику. Я видел красивые одежды и приветливые, улыбчивые лица, уверенные движения и ощущение собственной правоты. Прекрасные люди. И каждый раз агрессия и ненависть к ним затухала. Более того, мне самому становилось больно, когда я представлял что сделаю больно этим совершенным созданиям, таким искренним мыслях о своей доброте. Доброте, которая ранила меня словно лезвие. Боль, которая разрывала меня на части, и ненависть к себе самому за эту боль. Я представлял себя черным шипастым демоном за одно желание причинить им вред, и за то чувство жалости к ним, от которого меня едва не бросало в слезы. Жалости к этим пустым куклам, даже не осознающим себя.

Но ненависть все же была. Ненависть к этому неподобающему облику. Позолоте, скрывающей ржавчину, штукатурке на гнилом фасаде, благовониям среди запаха разложения. Ненависть к этому чудовищному несоответствию, которое и заставляло меня ощущать вину и жалость. Ненависть к тому, что они не понимают, что делают. И этим оставляют меня безоружным и безответным.

Я задумался. А потом увидел. Я шел точно так же, и глаза мои увлажнились. Разум отступил на задний план. Когда я говорю разум, я подразумеваю то что заставляет нас сравнивать все увиденное, все что прошло сквозь тебя, с тем что считается реальным, то есть автомобилями, высотками, гамбургерами и ценами на нефть, всем что образует мир. Разума словно и не стало, и вот тогда мои глаза открылись. Я помню, как ощутил что совершенно один среди тысяч беспорядочно движущихся частиц. Среди потока, реки, текущей в своем русле я ощущал себя камнем, мимо которого проносятся струи, проносятся не в силах сдвинуть с места, проносятся многие годы, чтобы исчислить все это время, не хватит цифр. Я шел и четко ощущал, что я выпал из какой то грандиозной схемы. Я думал и видел одновременно, перед моим внутренним взором предстала чудовищных размеров конструкция из серой стали, миллиарды мельчайших, беспрерывно движущихся деталей, соединенных между собой, образующих механизмы больших размеров которые в свою очередь являются деталями для другого, превосходящего образования. Цепи соединений, протяженность связей, воплощенная в монолит громоздкая бесконечность. Серая сталь. Система, не осознающая ничего, кроме себя, контролирующая саму себя и сама себя расширяющая. Я ощущал жизнь этого механизма, и ощущал себя вне его конструкции. Это свобода. Это одиночество. Тоска, печаль и грусть. Потому что ты оказался вовне великого движения, и нет никого подобного тебе. Я растворился в том не имеющем границ пространстве, что окружает систему, что заполняет ее пустоты. Темнота. Свобода. Свобода одиночества. А потом видение померкло, вернее, оно отступило и я мог снова видеть город, серый нарост на теле мира. Два изображения слились в одно, наложенные друг на друга. И в беспорядочном движении толпы я уловил некий порядок, тысячи людей стали для меня одним, единой деталью состоящей из множества элементов. Я перевел взгляд на дорогу и в движении автомобилей, в придорожных фонарях и свете фар я ощутил ту же упорядоченность и монолитность. Я перевел взгляд на высотки и горящие окна на черном фоне здания сложились в огромные неведомые буквы на табло.

Человек. Конструкция. Механическое животное, движимое условными рефлексами. Я смотрел на прохожих и видел цепочки алгоритмов их действий. Как компьютерная программа. Нужно задать условие и последствие его исполнения. Если ты белый, тогда я отношусь к тебе благожелательно. Если ты черный, тогда я отношусь к тебе настороженно. Постоянно действующая опознавательная система с тысячами признаков, система свой - чужой. Если ты одет в костюм, галстук и в руке у тебя дипломат или папка с бумагами, ты свой. Если на тебе кожаная куртка с заклепками, драные джинсы и кеды, ты чужой. Если ты свой, я определяю, подчиненный я по отношению к тебе или превосходящий. Если я подчиненный, я веду себя подобострастно и стараюсь понять, чего ты от меня хочешь. Если подчиненный ты, я стараюсь держать тебя в подчинении и поддерживать свой авторитет вещами, которые считаются респектабельными. Теми, что в системой опознания расцениваются как атрибуты власти.

Если ты поступаешь, говоришь или думаешь так, что система распознавания, этот огромный список условий, не охватывает тебя, ты становишься никем. Невидимкой. Ты выпадаешь из потока, из системы. Тебе перестают звонить старые друзья, потому что ты больше не шестеренка, за которую они цеплялись одним из своих зубчиков. С тебя не взять того, что нужно им, и ты тоже не хочешь брать ничего подобного. Ни общих дел, ни общих тем для разговора. Ты не ходишь в театры или на модные блокбастеры, не одеваешься в соответствии с требованиями женственных бисексуальных модельеров, не показываешься в элитных клубах и тебя не трогает карьерная лестница. Ты выпал. Окончательно и бесповоротно. Ты видишь систему со стороны, ты видишь всю бесполезность нескончаемого вращения шестеренок. Ты понимаешь, что просмотр телешоу, хождение к психоаналитику или обсуждение последних событий мира шоу - бизнеса, это просто настройка на волну системы. Только членам внутренней партии разрешено выключать телескрины. Но зачем ждать чьего то разрешения? В этом твое отличие. В том, что ты хочешь видеть все как есть. В том, что ты хочешь парить на порывах ледяного ветра, пронизывающего темную бесконечность, а не укрываться от него.

Позитивное мышление. Транквилизатор для духа. Ты идешь и видишь как вокруг тебя движутся и соприкасаются детали системы, как сотни миллионов кукол с застывшими пластмассовыми улыбками внушают себе, что всего что происходит вокруг не существует. Преступности, убийств, голода, боли, отчаяния, смерти и разложения. Думай позитивно, и позитив притянется к тебе. Неприятности случаются с теми, кто думает о них. Скажи это детям, копающимся на помойках трущоб латинской америки или солдату потерявшему ноги во вьетнаме, что они ответят? Скажи это детям, потерявшим родителей в автокатастрофе или шахтерам, попавшим под обвал. Позитивное мышление как оружие против стресса, сопровождающего современную жизнь. Расслабься и получай удовольствие. Ты живешь в кишках монстра, дышишь выхлопными газами и пожираешь тухлятину, а мог бы жить в построенном собственными руками жилище на берегу океана, добывая пропитание охотой или земледелием. Ты пытаешься думать позитивно после того, как твой босс отказал тебе в повышении зарплаты и наорал на тебя, ты пытаешься убедить себя в том что все в порядке, когда разгоняешь свой измученный организм кофе, надеваешь дурацкие, бесполезные тряпки на хилое тело и стараешься как можно быстрее приехать в тесную клетушку, где будешь большую часть своего дня сидеть на заднице, облученный искусственным светом, прикованный к креслу и заваленному бумагами столу невидимыми цепями, в то время как где то за серыми стенами растет трава и ветер шелестит листьями деревьев, а солнце светит так приятно и красиво. Ты понимаешь что так будет до тех пор пока ты не состаришься и тебя не отдадут в дом престарелых, где ты потеряешь рассудок или же будешь предаваться воспоминаниям о тех недолгих моментах, когда был свободен, когда со страхом и восторгом ощущал прикосновение чего то огромного и неведомого. А может быть, даже скорее всего, ты будешь считать что прожил счастливую и полную жизнь, такую, что хоть учебное пособие составляй.

Потому что тебе не дадут задуматься о свободе. Тебе вообще не дадут задуматься. Яркие картинки телепередач куда увлекательней чем то, что ты можешь обнаружить за декорациями. Вкусная пища и красивые вещи станут целью твоего существования и его единственным стимулом, ведь если задуматься, то в жизни, в тех твоих движениях что ее составляют, нет и малейшего смысла. Твои приятели и коллеги станут твоей направляющей, твоей лакмусовой бумажкой, твоим постоянным тестом - правильно ли ты усвоил уроки? Верно ли воспроизводишь последовательность реакций, которая станет всем, что ты сказал и сделал? События мировой политики, скандальные подробности жизни знаменитостей и результаты матчей по футболу, сплетни на работе и сплетни семьи, все сводится к тому кто с кем потрахался и кто кому что сказал. Шоу - бизнес. Все в мире шоу - бизнес, а ты и рад щелкать, переключая каналы и жрать поп - корн, получая вначале образование а потом живот, простатит и подагру. Ты рад ощущать себя нужным и занятым тысячей так называемых дел, никому не нужных и ничего в твоей жизни не меняющих, которые заставляют тебя произносить фразу, которую можно сделать эпитафией на братской могиле человечества, "у меня нет времени". Ты рад быть шестеренкой, рад крутится все быстрее и быстрее, отдавая свои силы и свою жизнь тем, кто не делает ничего для тебя. Ответные услуги не считаются. Только тот, кто делает тебя сильнее, мудрее, проницательнее, тот делает для тебя что то настоящее. Подумай, сколько времени в своей жизни ты потратил просто на размышления? Сколько времени ты потратил на самого себя? Сколько времени ты смог провести наедине с самим собой, не слушая ничьих советов, ультиматумов, просьб и приказов? Сколько времени ты жил по настоящему? Наверняка результат тебя не обрадует, и ты снова примешься толочь воду в ступе, несчастный клоун в своем корпоративном наряде и удавке галстука, бесполезная, не принадлежащая себе вещь. Однажды, идя по тротуару, среди безликой толпы мы встретимся с тобой взглядами, и я погляжу, спасут ли тебя твои дела, твоя карьера, твое образование и твое самомнение от ужаса осознания того факта, что однажды ты умрешь. Умрешь, так ничего и не сделав, умрешь никем, умрешь, и о тебе забудут твои приятели, твой босс и твоя страна. Чего стоит в таком случае твоя полезность и востребованность? Она не стоит даже черного полиэтиленового мешка на молнии, в который упакуют твой вонючий труп, чтобы потом вымыть его и одеть в костюм и рубашку с вырезанной для экономии ткани спиной, тебе ведь все равно превращаться с холодную слизь внутри деревянного ящика. Ты умрешь даже не рабом, а как я уже назвал тебя, вещью, предметом. Ведь тебе было слишком страшно умереть еще при жизни, умереть для твоего правительства, твоего начальства, твоих приятелей, умереть для системы. Умереть и родиться вновь.

Я сам умирал много, много раз. И самый первый раз я умер, увидев конструкции системы. Я мог еще все забыть, я мог выкинуть из головы всякие нелепые мысли и продолжить разлагаться заживо, если бы в тот самый день мой взгляд не пересекся со взглядом высокого человека в черном плаще и шляпе. Человека, идущего как и я, по собственной тайной магистрали, мчащей его через Тьму. Один шаг по серой поверхности тротуара и миллионы миль через бесконечность. Я ощутил и жар и холод, едва почувствовал его присутствие, его приближение. Жар внутри и холод снаружи. Словно черная дыра, которая затянет тебя и выбросит уже в другой галактике. Прореха в пространстве. Вокруг него вился вихрь, бешеный ледяной ветер, вырывающий каждого оказавшегося рядом из теплого, уютного, привычного сна. Я застыл, глядя на него, впервые ощутив того кто похож на меня, того чья природа сходна с моей, того кто осознает себя отдельной личностью, того кто так же как и я выпал и теперь сам по себе. По телу словно пробежал ток, восприятие стало ясным и четким, улавливая мельчайшие детали, время словно замедлилось, и его взгляд встретился с моим. Его глаза, с расширившимися зрачками стали отражением моих собственных, глаза - провалы, глаза в которых я видел бесконечность темноты и пульсирующую силу, безбрежный океан. Я застыл, едва не споткнувшись, и все не мог оторвать глаз от этого незнакомца, укутанного в тени. Я так и стоял посреди тротуара, забыв себя и все на свете, пока не понял, что вдохнул. Первый вдох. Я ощущал как внутри что то меняется, что то во мне сошло с места как ледники, которые лежат на вершине гор тысячами лет а потом внезапно срываются вниз. Внутри меня гулял ураган, внутри меня зарождалась вселенная, внутри меня соединялись в одно маленькие кусочки моего осознания, моей личности. Я умер, и я родился.

Я иду. Широкий тротуар как воды стикса, несет не помнящих себя мертвецов. Я смотрю в глаза тем, кто идет мне навстречу, я что то ищу, сам не зная что, я плыву по этой реке забвения как харон, желая поднять кого то на свою лодку, спасти из этих вод того кто из последних сил борется с течением. Я иду, и знаю что мой взгляд кого то разбудит, а кого то убьет навсегда. Я не против такого распределения. Я иду.

***

Холод и сырость. Они уже почти перестали быть неприятными. Не знаю, как я не чувствовал этого раньше. Я много не знал раньше. Еще большего не знаю сейчас. Я умираю. Мое тело объято холодом, каждая клетка его бьется в судороге угасания. Мои глаза влажны, а зрачки расширены, мысли стремительны и неутомимы, ничто не мешает им. Я наркоман, но я не принимал наркотиков. Я просто вышел на улицу. Я пытался согреться, но тепло только подчеркивало тот лед, что застыл внутри меня. Я умираю.

Внутри, внутри меня происходит нечто невыразимое, и это нестерпимо больно, и так же приятно ощущать что то действительно настоящее, что затрагивает тебя целиком, что доказывает, что ты есть на самом деле, а не сидишь на мягком диване перед мелькающим квадратом. Я умираю, и мне хочется смеяться от радости. Я ходил по центральным улицам, и не было никого счастливей меня во всем этом прокопченном, задыхающемся, безразличном городе. Я был свободен, и внутри меня жил оглушающий ветер и ливень, смывающий все. Я вышел на улицу и увидел серые колонны, подпирающие серое небо. Я был жив, среди миллионов мертвецов. Я был жив, умирая, чувствуя как сердце становится холодным как сталь.

Я заглядывал в их лица, в их глаза, и видел смущение и страх, а мне было и грустно, и больно, и радостно, хотелось толкать их, тормошить и орать в лицо какую то чушь, сделать им больно, разбудив на мгновение и сломав навсегда. Моя кровь застывая, испускала сонмы искр, которые сверкая, прожигали ткань реальности, как прожигает тончайшую бумагу тлеющий сигаретный пепел. Мне хотелось ломать им руки и слышать хруст костей, ломающихся как сухие палки, выбивать зубы и сворачивать носы, превращая умащенные тональными кремами маски в трагические лики мучеников. Мне хотелось, чтобы ураган сметал эти машины, эти здания, сметал все на своем пути, мне хотелось чистого разрушения, ярости и наслаждения силой, ничем и никем не ограничиваемой, мне хотелось разрушения всяческих барьеров, мне хотелось ощущать отчаяние и тщетность любой попытки противостоять этому урагану.

Я иду, и серое небо над мой головой приходит в движение, как полный костей и посеревшего мяса бульон на плите. Я иду, и моя куртка поскрипывает в такт движениям тела. Я затягиваю горячий сигаретный дым и с отвращением выдыхаю его, но повторяю это снова и снова. Я одел кожаную куртку с заклепками, потому что это слишком смело, и теперь понимаю, я сделал это специально чтобы нарваться на драку, чтобы дойти до точки, чтобы вновь ощутить себя настоящим, живым. Я начал курить, потому что я ненавижу себя и хочу умереть, я хочу разрушить себя, я хочу сделать то, что нельзя и запрещено делать и понять, что я есть. Что я еще жив. Зачастую это можно понять только через боль саморазрушения. Теперь я считаю, это можно понять лишь таким образом.

Я иду все быстрее, сталкиваясь с прохожими, и я хочу чтобы кто то из них врезал мне хорошенько за такую наглость, но они только прячут взгляд и молчат, дерьмовые куклы. Зачем я иду? Куда? Какого черта я вообще живу, а? Я ощущаю ненависть и желание разрушать, я понимаю что я пересек черту, последнюю грань, которая еще дает надежду на обретение смысла, а значит и безопасности, а значит и омертвения, сна. Я иду, и поднимающийся ветер бьет мне в лицо, и я радуюсь, каждый новый его порыв все сильнее, и ветер словно раздувает во мне огонь.

Я иду, и чем быстрее ветер, тем быстрее я, и под конец я бегу, не ощущая себя, только багровый огонь, я сам стал этим огнем. Серые стены, арки и подворотни, мусор на тротуаре, я перешел черту и теперь плохой квартал объял меня своей теневой душой, я чувствую это, я кутаюсь в серые тени как в плащ, холод могилы больше не страшит меня, холод души тоже, потому что я мертв.

Ветер превращается в настоящий ураган, и я вижу, вижу внутренним оком, как ветер задирает полы пиджаков, галстуки, вырывает из рук портфели и теребит аккуратные, армированные лаком прически. Я смеюсь, шагая внутри похожей на туннель серой арки, здесь воняет мочой и табачным дымом, мои кеды поднимают волны в забросанной бычками лужице, я смеюсь, и мне вслед смотрят трое ниггеров, стоящих у исписанной стенки. Я ощущаю опасность и азарт. Иду быстрее, завернув за арку бегу. Бегу, чтобы оказаться в каменном мешке, серые здания образуют кольцо, войти в которое можно только через арки - туннели, и оказавшись в центре этой арены, я поднимаю голову и вижу несущиеся в сером небе серые тучи. Я бегу, и скрывшись в очередной арке, останавливаюсь. Найдут ли меня ниггеры? Минута, вторая. Я выглядываю из за угла, и озирающиеся ниггеры видят меня, и забегают в арку. Двое с боков, один передо мной, я у стены.

Че типа здесь, снежок?

Я ищу свободу.

Ниггер смотрит на меня, смотрит в мои глаза и видит холод серых бетонных стен, холод серого неба. Он не знает, что сказать, он понимает что мне все равно, что я не буду умолять о пощаде или отдавать им деньги, которых у меня просто нет. Мне все равно. Ниггер видит это и не знает что ответить.

Это наш квартал, снежок, уноси свою белую задницу отсюда.

Я ищу свободу, - смотря в глаза ниггера, смотря внутрь его, смотря в отражение своего лица в его глазах, - я ищу свободу. Ветер. Слышишь, как гудит?

Ниггер толкает меня к стенке, и я смеюсь.

Свобода.

Ветер диким порывом устремляется в трубу - арку, швырнув в нас грудой обрывков газет и старых обоев, камушков и песка. Ниггеры замешкались, и я толкаю стоящего посередине, он гораздо тяжелее и выше меня, но я не думаю об этом, я просто вкладываю всего себя в это движение и ниггер падает, прямо в лужу своей белоснежной майкой, обтягивающей его мускулистое тело. Ветер дует так сильно, что можно упасть, но нам с ним по пути и я выбегаю из туннеля, я бегу, затерявшись в струях воздуха и мусоре, которые ветер поднял с мостовой. Не знаю, бегут ли за мной ниггеры, да мне и все равно. Я бегу, и понимаю что не прекращаю искать. Я бегу, и границы остаются позади. Я бегу, и ярость не оставляет меня.

Я стою у витрины магазина, торгующего подвенечными платьями, а может быть детскими игрушками, а может быть китайским фарфором. Я затягиваюсь и выпускаю дым в небо. Я умер. Умер для мира людей и родился для себя. Я умирал, и познал муки смерти и ее сладость, муки рождения и радость появления во Тьму. Ветер бушует, сметая с улицы суетящиеся серые тени. Я смеюсь и тушу сигарету о витрину магазина. На нарядной картинке остается черное пятно. Засыпая, ты на миг вспомнишь о нем. За этот миг что-то в тебе переменится. Навсегда. Непоправимо. Безвозвратно.