Снег падал в желтом свете фонаря, где стояла Оха. Лисица протянула лапку, чтобы поймать одну из снежинок, и услышала тихий бархатный голос.
- В конце ты снова окажешься здесь. Прости за то, что я делаю, - эти слова растворились в шелесте снега, и на миг ей показалось, что голоса не было вовсе.
Она проснулась в центре пожара на маленьком островке, высокие желтые языки пламени танцевали вокруг. Они касались золотистой шерстки на ее шкуре, лизали ей лицо. С ужасом, лисица поняла, что они больше не греют ее, но холодят. Каждое невесомое прикосновение огня несло с собой лютый холод, от которого шерсть на загривке ставала дыбом. Островок окружала синяя вода, по поверхности которой плавали кувшинки - и во тьме не было видно, где край этой воды. Оха коснулась ее лапой, и впервые ощутила, как тепло заструилось по коже. Она целиком зашла в воду, вне досягаемости ледяного пламени. На стеклянной глади озера отражались звезды. Одна из них горела ярче всего - звезду окружал пламенный ореол.
Тихая музыка исходила со дна озера, наполняя своей мелодией все, что окружало Оху.
Лисица поплыла наугад, в надежде, что рано или поздно достигнет берега.
Она вышла на илистый берег, увитый корнями растущих у края озера древ. Лапы почти до основания тонули во влажном песке. Тяжело дыша, лисица с трудом вскарабкалась по склону и тихо вскрикнула. На миг ей причудилось, что между высоких старых деревьев стоит черный волк в костяных доспехах. Но едва она зажмурилась, как наваждение ушло. В лесу стояла звенящая тишина. Старые скрюченные деревья, подбоченившись друг к другу, сплетались ветвями, и свет едва проникал сквозь густой навес их крон. Подушечки лап лисицы холодила влажная почва, а к ее шерсти цеплялись громадные пышные папоротники. Она медленно шла сквозь дебри, испуганно оглядываясь на каждый шорох, что как нож пронзал полную тишину.
Ее шкуры коснулось что-то крохотное и холодное. Лисица подняла глаза, и прохладный ветерок колыхнул шерсть на ее груди. Из-под завесы листьев пробивались маленькие белые снежинки. Медленно и плавно они опускались на лапы папоротников и траву.
Во тьме вдруг показался блеклый мерцающий огонек. Оха отчаянно кинулась за ним, невзирая на колючие кусты, преграждавшие дорогу. Пока она бежала, пара репьев прицепилась к ее шкуре, а в плечо вонзилась острая колючка. Летающий огонек привел ее на мшистую полянку, посреди которой стояли пять круглых камней, исчерченных временем и сглаженных дождями. Рядом тихо журчал ручеек. Оха направилась к нему, и смогла разглядеть огонек, привлекший ее внимание. Маленькая бабочка с алыми крыльями сидела на травинке возле ручья, и ее брюшко блекло светилось, будто наполненное пламенем. Оха села возле нее и тяжело вздохнула. Длинный бег вымотал ее, а плечо неприятно пульсировало из-за колючки. Сжав зубы от боли, лисица вытянула острый шип двумя пальцами и положила его на камни. Из ранки на плече побежала тонкая струйка крови. Оха набрала в лапы воды и смыла кровь, но та не переставала бежать.
Кусты вокруг поляны зашелестели, и миг спустя из них выступили три страшных создания. Худые и гибкие, похожие на росомах, они, тихо перешептываясь, двинулись к ней. Вблизи Оха заметила, что на их мордах нет кожи - яркие желтые глаза светили из пустых глазниц черепа. Лисица отпрянула, не сводя с них испуганного взора.
- Уходите! - дрогнувшим голосом велела она, но создания оскалились и издали хриплое подобие смеха.
Лисица тихо прошептала слова призыва, но магия не повиновалась ей. С ужасом, Оха осознала, что в этом мире лишена духа пламени. Ни искры не слетело с ее когтей.
Она кинулась бежать, и один из монстров перепрыгнул через нее и приземлился прямо перед носом лисицы. Оха ударила его лапой - когти скрипнули по голому черепу, а создание на миг потеряло равновесие и завалилось на бок. Лисица обернулась - два других подбирались к ней, оскалив длинные острые зубы.
Они не успели приблизиться к лисице - в непроницаемой листве, окружающей поляну, завыл штормовой ветер, и воздух поплыл перед глазами Охи. Показалось ей, или нет, но последнее что она видела перед тем как упасть без сознанья - тела страшных зверей обернулись пеплом и их развеял ураган.
Она проснулась на дне узкой лодки, плывущей посреди озера. Оха приподнялась на озябших лапах и в ужасе отшатнулась, едва не упав за борт. На другом конце лодки сидело странное существо в бесформенном сером плаще и маске пересмешника. Плечи его окаймляли серые перья, тонкие морщинистые лапы мерно гребли веслами. Возле него опершись под скамью, стоял витой посох и на его кончике покачивался фонарик. Приглянувшись, Оха разглядела под мутным стеклом светящуюся бабочку. Из-под маски пересмешника донесся хриплый смешок.
- Не бойся, драконница, я твой друг.
- Откуда ты знаешь, кто я? - рассеянно осведомилась Оха. - Кто ты?
- Я много чего знаю... профессия обязывает, - ответил незнакомец, по-кошачьи фыркнув. - А имен у меня столько, что я их и сам не помню. Зови меня Гиз. Кратко, лаконично и запоминается. Можно сказать, что я проводник. Проводник для душ, которые слишком ценны даже для смерти. А она - та еще сволочь. Иногда мне кажется, что в ней больше цинизма, чем во мне. Мы часто спорим на эту тему.
Лисица стала на носу лодки и огляделась. Темную гладь озера заливал алый свет заката.
- Долго я была без сознания? - спросила она.
- Не больше часа, или около того, - пожал плечами незнакомец, отчего перья на плаще слегка взъерошились.
- Часа? - рассеянно повторила Оха. - Но ведь сейчас закат... а была ночь.
- Здесь время бежит вспять, - просто ответил Гиз. - За ночью следует закат, за ним полдень, а дальше наступает заря. Непривычно, должно быть.
Оха задела лапой щепку, и та булькнула в воду. Лисица удивленно наблюдала, как кусочек дерева медленно погрузился на дно, где...
- Где мы? - удивленно спросила она.
На дне, покуда хватало глаз, виднелись скелеты затонувших кораблей. Дырявые остовы кренились друг к другу, сплетаясь растерзанными парусами на разломанных мачтах. Легкий холодок пробежал по спине лисицы от вида стольких старых судов. Даже на расстоянии они казались огромными, величавыми и страшными, как динозавры.
- Это - кладбище кораблей, - ответил Гиз, склонившись над краем лодки. - Кораблей, так и не вернувшихся домой. Хотя можно назвать его Кладбищем Мечтаний. Ведь любое путешествие начинается с мечты.
Подводные течения заставляли паруса мерно вздыматься, отчего казалось, что в сгнивших телах кораблей еще теплится жизнь.
Все вокруг сияло в огненном мареве заката, лисица любовалась им, зажмурившись и впервые чувствуя хрупкий, но все же покой. Незнакомец больше не пугал ее, хоть и не вызывал доверия. Гиз слажено работал веслами, напевая какую-то тихую мелодию.
Их лодка, оставляя волнистый шлейф на спокойной глади озера, зашла в узкий проем между скал. Скалы сужались с каждым гребком, и становилось темнее. Оха ощутила липкий холод влажных камней. Проход становился все уже, в какой-то момент ей показалось, что рано или поздно скалы сойдутся, и они окажутся в тупике. Тьма стала непроницаемой, и лишь блеклый свет фонарика очерчивал скрюченную фигуру Гиза. Но чуть позже она увидела едва заметный алый проблеск во тьме, и он приближался. Спустя какое-то время она разглядела проем, такой же узкий как тот, сквозь который они вошли. Проем светился в мареве алого солнца, и посреди него стоял черный силуэт в костяных доспехах, четко очерченный закатными лучами.
- Гиз! - испуганно позвала Оха. - Остановись!
Пересмешник обернулся, но затем покачал головой и продолжил грести.
- Там никого нет, малышка. Только выход из драконьей пасти, - прошептал он.
Черный силуэт растворился. Лисица шумно вздохнула и протерла глаза. Черный волк мерещился ей с самой смерти.
- Смерть - лишь дорога к прозренью, - словно прочитав ее мысли, заметил Гиз.
- Все что я вижу, лишь иллюзия? - тихо спросила Оха.
- Да, как и все остальное, - маска опустилась набок. - Любовь, вера, мечта - все это иллюзии там на земле. А здесь... здесь это вполне себе материальные явления.
Лодка вышла из-под навеса скал, и свет солнца на миг ослепил Оху. Открыв глаза, лисица шумно вздохнула, впервые улыбка появилась на ее лице.
Прямо на глади озера цвели высокие вишни. Ветер срывал белые лепестки с их пышных крон, и те, кружась, летали над гладью воды. Они были повсюду - парили как невесомые снежинки в огненных лучах уходящего солнца. Воздух наполнял сладковатый аромат цветущей вишни. Лисица протянула лапку и поймала парящий лепесток. Он лег на подушечки ее пальцев, но затем скукожился и обратился в пепел. Оха свесилась за край лодки, и увидела что остальные лепестки, падая, так же становятся тленом.
- Почему так происходит? - разочарованно спросила она.
- Потому что этот мир умирает, - спокойно ответил Гиз.
Они проплыли к центру озера, где росло самое большое из древ. Вблизи оказалось, что у этого дерева два ствола, и, сходясь, они образуют арку под пышной кроной белых листков. Гиз остановил лодку и помог Охе спуститься на воду, которая оказалась густой и влажной, как тело медузы. Лисица последовала за ним, жмурясь, когда белые лепестки опускались на ее лицо. Возле арки в центре могучих стволов она замерла и поежилась от внезапно накатившего холода, что сквозил из них. Гиз поднял ее на лапы и прижал к груди.
- Дальше тебе придется холодновато, - в голосе, прозвучавшем из-под маски, Оха уловила неожиданную заботу. Гиз укрыл ее частью плаща, и лисица обхватила лапками его худую, исчерченную черными рисунками серую лапу.
Она хотела спросить, что значат все эти символы на его шкуре, но не успела - пересмешник ступил в арку и их окутал яркий белый свет.
Открыв глаза, лисица увидела белые холмы, устланные густым снегом. Он покрывал собой широкие пустоши и высокие горы на самом горизонте. Ветер нес лютый холодок и редкие снежинки. Оха поежилась, теснее прижимаясь к груди Гиза, и обернулась. Ствол дерева, из которого они пришли, был непроницаемым. А за ним до самого горизонта простиралось спокойное синее море, в котором плавали могучие айсберги, лоснящиеся под лучами заката. Белые альбатросы кружили над ними, перекрикиваясь странными голосами. Иногда один из них садился на макушку айсберга, и, застыв, обращался в снег.
Но Гиз начал свой путь по хрустящему снегу, и покрытое легкой рябью море скоро скрылось из видимости. Ледяной ветер неистово трепал край плаща, в который куталась Оха.
Так продолжалось ни один час. В какой-то миг на вершине одной из гор Охе привиделся ледяной трон, на котором восседал могучий медведь с седой шерстью. Высокогорный ветер неистово трепал отороченный мехом плащ на его плечах, а печальный взгляд короля был устремлен вниз, на свои владенья.
Они молчаливо брели сквозь сугробы, взбирались на холмы, и наконец, подошли к основанию высокой горы, что казалось, упиралась в небеса. Гиз ступил на первую каменную ступень необозримой лестницы, ведущей к пику горы.
- Куда мы идем? - тихо спросила Оха, и белый пар развеялся от ее дыханья.
- К границе миров, - шепнул Гиз в ответ. Лисица заметила, что от него не исходит пара.
- Ты не чувствуешь холода? - проговорила она, подняв голову ближе к его маске.
- Нет, - хрипло ответил пересмешник. - Я ничего не чувствую.
Только сейчас Оха поняла, что не слышит биенья сердца в его груди.
Они миновали тысячи ступеней и взошли на каменное плато, находящееся выше облаков. По серой мощеной площади метались белые снежинки, а чуть поодаль виднелся ступенчатый храм с каменной аркой на крыше. А у его основания...
- Он здесь, - испуганно прошептала Оха. - Шеен-Арат, дракон смерти.
- Он всегда здесь, - спокойно молвил пересмешник. - Страж Смерти хранит врата измерений. Он для нас не помеха.
Могучий черный волк в шипастых костяных доспехах стоял, облокотившись на изрубцованный ятаган. Трое его приспешников спокойно прохаживались на разных уровнях храма. Заметив Гиза, волк вышел вперед, и они встретились в центре платформы.
Оха глубоко вздохнула, собирая волю в кулак, чтобы перебороть страх. Шеен-Арат ничуть не изменился - на лице черного волка, искрещенном многими шрамами был хищный, голодный оскал. Алые глаза сверкнули при взгляде на Оху. Пара снежинок упала на его доспехи, созданные из скрепленных костей, и украшенные маленькими черепками.
- Зачем ты привел ее, Пересмешник? - спросил он с приглушенным рыком. - Ей здесь не место. Эти врата не для смертных.
- А таковых здесь нет, - фыркнул в ответ Гиз. - С дороги, Ворон, у нас нет времени для шуток.
Его приспешники спустились по ступеням храма и теперь окружали Оху и Гиза. Черный волк шагнул навстречу к Охе, но Гиз молниеносно выхватил из-под плаща полуторный меч и выставил ему навстречу.
- Назад, - тихо велел он.
В ответ на его реплику раздался дружный смех четырех волков. Они все обнажили клинки и двинулись к нему.
- У нас с лисичкой незаконченный разговор, - с хищной насмешкой проговорил Ворон. - Ты ведь не думаешь, что справишься с нами?
Оха испуганно прижалась к лапам Гиза. Без волшебной силы она чувствовала себя совсем беззащитной. Глядя на Пересмешника она совсем отчаялась - кем бы он не был, он едва ли доставал волку до холки и был раза в два тоньше. Но худые, похожие на птичьи, лапы уверенно сжимали полуторный меч. Он запахнул плащ за спину и выступил навстречу волкам, оставив Оху позади.
- Глупцы, - его голос стал громче и яростнее. - Я реликт ушедших времен. Лучшие мечники мира - пажи по сравнению со мной.
И с неожиданной для казалось бы ветхого тела грацией он бросился в бой, замахнувшись мечом из-за спины. Первый противник рухнул с перерезанной шеей, второй попался под плавный пируэт Гиза. Пересмешник ловко ушел от изогнутого клинка Шеен-Арата и подсек последнего его защитника, а затем добил его на земле.
Спрятавшись за телом одного из убитых, Оха наблюдала как черный волк, и пересмешник сошлись в поединке. Их клинки со звоном встречались, рассыпая искры, а снег вихрился от быстрых шагов. В какой-то момент Гиз молниеносно хлестнул мечом из-за спины и разрубил шею волка. Однако и кинжал Шеен-Арата достиг цели - перед смертью волк успел вонзить его в бок пересмешника, и тот рухнул на колени.
Оха с ужасом кинулась к своему странному другу и взяла его за лапу.
- Гиз? - она постаралась увидеть глаза под маской, но они были закрыты.
Пересмешник шумно вздохнул и вынул кинжал из кожи. Черная как смола кровь закапала из узкой раны. Гиз накрыл ее лапой и посмотрел на Оху печальными желтыми глазами.
- Дальше придется идти самой, ласточка, - проговорил он нежно. - Не теряй времени.
- Твоя рана... - с горьким осознаньем проговорила Оха. - Она не заживет?
- Нет, - из-за маски раздалась тихая усмешка. - Это не имеет значения. Моя звезда скоро погаснет. Ты должна быть... - он поперхнулся, и тонкая струйка крови потекла сквозь сжатые пальцы на ране. - Ты должна быть там... иди же.
Охе пришлось оставить его посреди каменной площадки, усыпанной снегом. Она взбежала по ступеням храма, и, обернувшись, встретилась с ним глазами. Скрючившись, и прижимая лапы к боку, существо в маске пересмешника глядело ей вслед.
- Беги. У тебя мало времени, - прошептал ветер, взъерошив шерсть Охи.
Лисица взошла на самую высокую платформу. Каменная арка, исчерченная звездным узором, ждала ее, едва уловимо мерцая. Переборов желание оглянуться, Оха ступила в последний портал.
Сразу после ее исчезновения на плато возле Гиза возник костяной дракон, чьи потрепанные кожаные крылья просвечивали дюжиной дырок. Дракон хищно оскалил бритвенно-острые клыки и царственно глянул на скрюченного пересмешника.
- Ты проиграл, - прошипел он с довольством. - Мы снова встретились... и ты снова пал.
- Как бы не так, - из-под серой маски донеся тихий смешок. - За время с нашей последней встречи я научился многое ценить.
Перед взором пересмешника пронеслись яркие воспоминанья.
Триша лежит посреди золотистой ржи, и, сжимая кисточку в коготках, пишет картину акварелью. Когда лучики солнца щекочут глаза, кошка жмурится и на миг застывает, наслаждаясь теплым равнинным бризом, развевающем шерсть на ее груди.
София танцует в полумраке горящих свечей. Алое платье на тонком теле львицы мерно вздымается вслед за ее плавными, отточенными движеньями. От каждого взмаха изящной лапки пламя свечей начинает дрожать, и волнительные тени окутывает красивую львицу.
Белая волчица сидит на ковре возле елки. Мерцающие огоньки гирлянд отражается во взоре ее добрых глазах. Молодой лев подсаживается сзади, обнимает ее за талию, нежно целует в шею. Его глаза блестят улыбкой, когда он смотрит на нее.
Воспоминания исчезают вместе с тихой усмешкой дракона.
- Твои музы... твои вдохновители, - шепчет он, расправив изрубцованные крылья. - Но ведь не все так красочно? Ты совершил кучу ошибок.
Новые воспоминания отражаются в желтых глазах пересмешника.
Тигр, одиноко стоящий посреди снежной пустоши. Серая волчица уходящая прочь по пшеничному полю. Юная кошка, с гневом гладящая в его глаза.
- Мои ошибки, - тихо повторяет Гиз. - В каждой ошибке есть доля величия. Я не жалею... Жизнь слишком коротка, чтобы бояться ошибок
- Но она кончается, - нетерпеливо напоминает дракон. - Не бойся, дружок, смерть лишь дорога к прозренью, - он расправляет крылья и могучим силуэтом поднимается над сидящим пересмешником.
- Дорога к прозренью... черта с два. Смерть это точка, - собрав последние силы, Гиз поднимается с колен, одной лапой прижимая рану в боку, а свободной берет с пола полуторный меч. - Я не умру. Ни здесь, ни сейчас, никогда!
Две фигуры стоят посреди горного плата, увитого снежинками - высокий костяной дракон и низкий, худой пересмешник, сжимающий меч в тонкой лапе. Ветер взрывается воем, когда они кидаются друг к другу, и длинные когти дракона встречают острое лезвие полуторного меча.
Покинув портал, Оха оказалась в прозрачной сфере, висящей в окруженье звезд. Вокруг плавно проносились огненные пылинки, отчего казалось, будто она стоит в центре огненной бури.
Она ощутила под лапами приятную мягкость песка и неуверенно прошла вперед. Посреди пентакля из пяти мшистых монументов сидела белая львица. Сжав между пальцем тонкий прутик, она выводила на песке витиеватый рисунок. Когда Оха оказалась близко, львица подняла голову и посмотрела на нее. Лисица дрогнула, когда ее глаза встретились с белыми глазами львицы. Она была слепой.
- Ты явилась, девятихвостая, - произнесла она мягко. - Приветствую тебя здесь.
Оха медленно подошла к ней, и легла возле небольшой лужицы, в которой плавали светящиеся кувшинки. Вблизи оказалось, что светились синекрылые бабочки, сидящие в цветах.
- Где я? - тихо спросила лисица.
- Ты в эпицентре умирающей звезды, - прошептала львица. - Здесь демиург создал мир, в котором ты жила. Он начертил его прутиком на песке, а я придала ему форму. Я - Нимерия, первая из драконов, когда-либо видевших этот мир.
- Ты... богиня?
- Можно сказать и так. Я созидательница. Не я создала мир, но я придала ему очертанья. Теперь демиург умирает вместе со своей звездой.
- Кто он, этот демиург?
- Ты давно его знаешь, - мягко фыркнула львица. - Он - тьма под маской пересмешника.
Лисица шумно вздохнула, и ее взгляд сошелся с невидящим взглядом Нимерии.
- Он остался там, - расстроено сказала Оха. - Страж Смерти ранил его.
Львица безмятежно пожала плечами и продолжала чертить узор. Вокруг прозрачной сферы метались пылающие осколки умирающей звезды, отражаясь всполохами на глади небольшой темной лужицы.
- Скоро его время кончится, - прошептала львица. - Но настоящий мир способен жить и после смерти демиурга.
- Я больше его не увижу? - вздохнула Оха.
- Не думаю, - легкая улыбка появилась на губах львицы. - Он никогда не умел уходить - в этом его слабость. Но, кому, как ни мне знать, что слабости порой делают нас сильнее, - она выразительно моргнула слепыми глазами.
- Я умру вместе с этой звездой? - Оха стала возле прозрачной стены и приложила к ней лапки. В зеленых глазах лисицы отражался огненный хоровод звездной пыли.
- О, нет, - нежно возразила белая львица. - Твой путь только начался. Девять жизней проведешь ты в мире живых, помогая и оберегая их от зла. Девять жизнйе будешь умирать и возрождаться в пламени, как звезда.
- Похоже на пытку, - тихо промолвила Оха. Бесконечные мириады звезд отражались в ее глазах сквозь вихри золотой пыльцы. - Галактика так велика... сейчас я чувствую себя особенно маленькой.
- Мы все лишь пылинки, - спокойно ответила Нимерия. - Ты - муза создателя, я его длань. И обе мы живем в пределах одного мира. А таких миров бесконечное множество в бесконечном множестве галактик. Если просто переписать имена всех, кто в них живет, потребуется целая планета для подобной библиотеки. Мир... бесконечно велик. А мы бесконечно малы. Но уникальны, - с короткой улыбкой добавила она.
Она закончила выводить рисунок и поднялась на лапы.
- Я - Нимерия, перворожденный дракон, длань создателя, благословляю тебя...
Но прежде чем она успела договорить, все вокруг утонуло в ослепительном свете пылающих осколков. Оха почувствовала, как свет умирающей звезды наполняет ее тело, и она меняется. Хвост лисицы распался на девять, не менее пышных, сквозь шерсть на холке выступили огненные крылья феникса.
На миг перед тем, как вихри рассыпались, унося с собою весь ее мир, она увидела изумрудного дракона, воспарившего рядом с двумя младшими - Фабианом и Леем. Лисица протянула к ним лапу, в надежде хоть на мгновение ощутить прикосновение знакомой чешуи, но свет, окружавший ее, погас.
Снег падал в желтом свете фонаря, где стояла Оха. Лисица протянула лапку, чтобы поймать одну из снежинок, и услышала тихий бархатный голос.
- В конце ты снова окажешься здесь. Прости за то, что я делаю, - эти слова растворились в шелесте снега, и на миг ей показалось, что голоса не было вовсе.
Лишь мелькнула на миг в желтом свете фонаря синекрылая бабочка.