Может, в самоварный бок глянуть? Наверняка у него, у Сидорова, и физиономия светится - дню сообразно.
Записка
Как бы ее половчее составить? Соня - девочка умная... догадается.
Может, стихи сочинить? С рифмою дурацкою? Про чувство справедливости... или - про тяжкое наследие Самодержавия? А?
Некогда! Рифму - хотя и дурацкую - подобрать еще надо.
Надо же, дичь какая! Стихи...
И клякса еще... с краями рваными... расплывается...
Тьфу ты, глупости: клякса и клякса, - и не похоже ничуть.
Нюша
Опять в книжки его залезла. Думала, - братец ее, маман будируя, Мопассана тайком читает.
Ничего, "Политэкономия" не Мопассан.
Политэкономия... Маман и слов таких не знает. Открыла намедни... Зевнула.
А Нюша старается: все-таки на десятой сопеть начала.
Вырастет смена...
Мысленно простился... с Нюшею, с маман, с полкою книжною, с царапиною, что над картинкою... из "Нивы" выдранной...
Все, пора...
Дворник
Дворник-то его уважает - Алексей Валерьянович да Алексей Валерьянович. И башлык отряхнет: снег на барине.
Соня на записки его смеется заливисто, пальцем показывает. За человека его не считает...
А тут - Алексей Валерьянович... Стало быть - человек.
И снег отряхнули...
В дворницкой жарко. Примус чадит. И карточки всякие... под газетою. Дворник, болван, порнографию "Искрой" накрыл. Намекнуть бы ему относительно...
Да, уж маман бы его и отсчитала: нечего, мол, с дворниками всякими...
Язык у маман - особенный: не так и слов много, как интонаций да ужимок всяческих. Дворника бы маман так озвучила, что и предки ее головами б качнули - фотографическими: нечего, мол.
Отсчитала бы, о задании вспомнила, о...
К черту! Кто еще Лешеньку Сидорова - Алексеем Валерьяновичем величает? Да с таким уважением.
Леничка
Вспомнилось...
Леничка не подвел: все ингредиенты в пропорциях... Правда, папаша хватится, но это - когда еще?
Реторты, колбочки всякие... Леничка над ними и не дышит почти: неровен час - сработает.
Колдует Леничка, с рецептурою и не сверяется почти - он ее назубок, точно параграф по химии.
Пойдет дело...
Леничка хотя и социалист, а папаше-фармацевту - первый помощник. И счета сверит, и улыбнется образом подобающим... но - социалист... от Бога.
А однажды и вовсе губернатора просветить попытался по части Революции...
Леничка водки выпил - для храбрости... и давай Маркса цитировать.
Леничка цитирует, распаляется, губернатор... ерзает. Задела его мораль революционная.
Так Леничка думал да и распалялся все более...
Потом выяснилось, - геморрой у губернатора, осложнения. Он за советами приходил, за содействием, и так его задница донимала, что он и Маркса мимо ушей пропустил.
Вот теперь и пропишет Леничка господину губернатору - рецепт килограмма в полтора. Раз - и никакого геморроя.
Сонечка
Он и встретил ее - случайно... Раскраснелась она с морозу, улыбается...
Неужели поняла, что у него в ранце гимназическом не только записка?..
Обойти ее, кивнуть на ходу - и за угол. До гимназии - рукою подать.
А записка? А...
Точно - поняла. Не могла не понять...
Ишь ты, понятливая... За человека его не считала? А он - человек. Да, человек...
Жаль - вот так, в момент триумфа, скатываться до рефлексии подростковой...
А Сонечка только щекою дернула, когда он мимо проскочил... ранцем за господина какого-то зацепился... замер - и бегом, бегом.
Химия
Химику с ними скучно, зевает химик, реакции условия перечисляя... Потом - вызывает его, господина Сидорова, спрашивает... кивает сочувственно: жаль, что не знаете...
Так и подмывает - ранцем о кафедру... Так, чтобы - ух!
Еле удержался... Пусть его - злорадствует. Формулы, условия... Да чихали они с Леничкою!
Химик только руками разводит: этак и аттестат можно получить - соответственно знаниям.
Ничего, в ранце у него, у господина Сидорова... у Алексея Валерьяновича - такая формула, такие условия! Ни в одном пособии таковых.
Терзания
Глянул Ваше Высокопревосходительство на гимназистов... нет, на него глянул.
Оттого и потеет теперь, - гадина. Чувствует...
К директору гимназии наклонился, шепчутся... никак о полиции?
Опять на него... И чего смотрит?
Ранец-то, ранец... легко ли из-под парты... Вроде - легко. Проверял даже. Заранее.
Гимназисты вытянулись почтительно. Юные, стройные... Лица чистые: ни политики, ни мыслей особенных. Им бы уроки отмучить да ранцы на спину, да в мороз, в Солнце...
Морщится губернатор: у кого ранцы да щеки румяные, у кого - геморрой. Вот и вся конституция.
Чешется под мундиром... невыносимо... Раньше язык чесался, теперь - задница.
А гимназисты-то - вытянулись, ждут - с нетерпением? - слова напутственного...
А под язык только и ложатся, что фразы заученные про царя и Отечество...
Ему бы и самому - ранец за спину и - в мороз, в Солнце... к черту, в общем, только бы подальше от мундира, царя и геморроя... Ох...
Тут не успел губернатор и слова сказать, - гимназистик сопливый рванул из-под парты ранец и с воплями "долой Самодержавие" - швырнул его в самые губернаторские ноги...
А из ранца - так и повалило... Дым до того вонючий, что губернатора повело аж...
Позеленел губернатор - и рысью в уборную...
В общем, отделались все - испугом и рвотою. А гимназиста Сидорова велено было домой отправить с запискою, в коей рекомендовали его к дворнику отвести - и пороть, ни лозы не жалея, ни зада гимназического.