В канцелярии одиннадцатой маршевой роты 91го пехотного полка Австро-Венгерской императорской армии, расквартированной в Чешских Будейовицах зазвонил телефон. Старший ротный писарь Ванек и Швейк, ординарец командира роты поручика Лукаша сидели за столом и играли в "двадцать одно" на сигареты.
Писарь сбросил карты, у него к двум семёркам пришла десятка, сплюнул и взял трубку.
- Алло! - послышалось из аппарата. - У телефона полковая канцелярия. Примите телефонограмму.
Ванек схватил огрызок карандаша и начал быстро записывать за телефонным голосом.
- Ну что там? - спросил Швейк, пряча выигранные сигареты в карман кителя после того, как Ванек повесил трубку.
- Давай беги за своим обер-лейтенантом, скажи ему, чтобы лично встречал пополнение. К нашей роте прикомандировали какую-то новую военную технику в сопровождении целого профессора для испытаний в полевых условиях - сказал писарь.
- Наверное, аэроплан к нам привезли, - ответил Швейк, - я слышал, что теперь в каждой маршевой роте будет по аэроплану, приказ императора. Простым солдатам останется только сидеть в окопах и наблюдать за войной в воздухе. Отличное дело, вырой траншею поглубже, чтобы бомбы тебя не достали, и покуривай спокойно, пока авиаторы в небе воюют друг с другом. А без окопа от неприятельской авиации защиты никакой. Вот помню, однажды на позициях сбросили нам бомбу с воздуха и попали аккурат в полевую кухню, так что потом не разобрать было, где гуляш с картошкой, а где повар Юрайда. Замечательный был человек, никто лучше его не мог приготовить кнедлики с капустой и холодец из свиных ножек. В результате вся рота осталась без ужина, и пришлось нам целую неделю клянчить консервы у соседних частей, пока не подвезли другую кухню.
Дверь канцелярии открылась, и вошёл поручик Лукаш. Он был в прекрасном расположении духа, так как полковник Шредер ещё поутру уехал в штаб бригады, а майор Венцель получил посылку от родных. Там было четыре копчёных гуся, сигары и дюжина бутылок можжевеловой настойки, вследствие чего господа офицеры приятно провели время в Офицерском собрании.
Швейк вскочил и вытянулся во фронт по всем правилам, хотя изо рта у него торчала сигарета.
- Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, только что пришла телефонограмма из полковой канцелярии, вам предписано встретить и разместить в расположении роты новый аэроплан для испытаний!
- Какой, ик, к свиньям аэроплан, Швейк! Вы верно, ик, пьяны! Опять выдули с писарем весь пайковой ром, ик, вот я засажу вас обоих на гауптвахту! Ну ка дайте сюда телефонограмму!
Лукаш долго вглядывался в клочок бумаги, поданный ему писарем Ванеком, честно пытаясь разобрать, что там написано. Получалось не очень, так как он держал бумажку вверх ногами. Поручик понял, что сейчас это для него непосильная задача, отбросил бумагу, отпихнул в сторону Швейка, который пытался его поддержать, рухнул на койку писаря, которая стояла тут же в канцелярии и захрапел. Швейк заботливо укрыл уставшего офицера своей шинелью и поправил у него под головой тощую подушку.
- Ну что, Ванек, пойду я встречать пополнение, нельзя подводить своего командира, а то попадёт ему от начальства. А ты пока свари кофе покрепче, господин обер-лейтенант, как проснётся, сразу потребует себе кофе, уж я-то знаю, не в первый раз такое.
По дороге к воротам воинской части Швейк встретил старого знакомого вольноопределяющегося Марека, который направлялся в полковой госпиталь на перевязку, на побывке в городе его боднула корова. Узнав о том, что Швейк идёт встречать новый аэроплан, тот сразу же забыл о своих болячках и изъявил горячее желание сопровождать товарища в этой важной миссии, потому что всегда хотел поглядеть на аэроплан вблизи.
Друзья подошли к КПП, за которым уже стоял запылённый грузовик. В кузове машины громоздилось некое оборудование, накрытое брезентом. Шофёр спокойно курил папироску, присев на подножку грузовика и с интересом слушал, как препирается у шлагбаума с усатым капралом какой-то низкорослый шпак в гражданском платье. Сопровождающий машину человечек грозно сверкал очками, тряс перед усами капрала пачкой бумаг с печатями, но тот стоял насмерть, как Наполеон под Ватерлоо, и ни в какую не хотел пропускать неустановленное лицо гражданской наружности с непонятными железками в автомобиле на территорию воинской части.
- Так, капрал! - начал разговор Швейк - Почему ты не пропускаешь важный военный груз особого назначения на территорию полка? У меня приказ, собственноручно подписанный полковником Шредером, из которого явственно следует, что учёный из императорской Академии Наук доставил нам новый образец оружия для испытаний!
Швейк достал из кармана кителя какую-то бумагу и помахал ей перед носом обалдевшего капрала. Потом он быстро спрятал документ, пока грозный страж врат не разглядел, что это всего лишь накладная для склада о выдаче восемнадцати пар подштанников.
- Или ты хочешь сам поговорить с полковником? Ну, так позвони ему, хотя лично я, из одного только дружеского расположения к тебе, не советую этого делать, у Шредера сегодня разыгралась его застарелая подагра и он сильно не в духе, так что изволь пропустить машину.
Швейк говорил уверенно, и был так убедителен, призывая начальственные громы и молнии на нерадивого служаку, что тут плюнул, поднял шлагбаум и махнул рукой, типа проезжайте, после чего скрылся в своей полосатой будке.
Обрадованный шпак подскочил к Швейку.
- Большое спасибо, солдатик, что встретили меня, я уже хотел телеграфировать в штаб армии. Меня зовут Иоганн фон Цвибельфиш, я профессор кафедры электродинамики Венского университета.
- Йозеф Швейк, ординарец командира одиннадцатой маршевой роты. Вы сейчас садитесь в машину и велите шофёру езжать прямо вдоль плаца, а дальше я покажу дорогу.
Профессор сел в кабину к водителю, Швейк и Марек устроились на подножках грузовика, машина затарахтела двигателем, и, обдав выхлопом сизого дыма будку капрала, помчалась вперёд.
Цвибельфиша с его грузом удобно разместили в помещении старой конюшни. Профессор с помощью нескольких солдат сразу же начал вскрывать деревянные ящики с оборудованием и аккуратно расставлять непонятные приборы на покрытом свежей соломой полу.
- Послушай, Швейк. Что-то это не очень похоже на аэроплан? Нет ни крыльев, ни колёс, ни винта. Обидно, я всегда мечтал стать авиатором, думал, хоть сейчас прокачусь с ветерком по воздуху - сказал Марек.
- Сам ничего не понимаю, друг, но это точно не аэроплан, я их видел раньше несколько штук, ничего похожего. Давай спросим у профессора - ответил Швейк.
Цвибельфиш охотно пошёл на разговор, он видимо скучал без своих студентов, и, довольный появлением свежих собеседников, закатил Швейку и Мареку целую научную лекцию. В его речи было много непонятных немецких и латинских слов, учёный самозабвенно вещал про электромагнитные поля, световые волны, мощное излучение, полированные кристаллы, химические соединения и мировой эфир. Профессор так увлёкся, что перешёл даже на какой-то непонятный язык, в котором Марек, бывший до войны студентом философии, с трудом узнал диалект древнегреческого. В заключении он схватил Швейка за пуговицу и горячо пообещал, что его гениальное изобретение под названием Луч Смерти сможет покончить с врагами императора и кайзера за какие-нибудь пару недель. Боже, покарай Англию! После своего блистательного выступления он пригласил их обоих послезавтра на полигон, где будет демонстрировать господам военным свой смертоносный агрегат.
-По мне, так вся эта куча стекляшек и железок очень похожа на новомодный самогонный аппарат - сказал Швейк, после того, как они с Мареком вырвались из объятий увлечённого профессора.
- По крайней мере, один змеевик я там точно видел - согласился с приятелем Марек.
- Вот помню, - продолжал Швейк, - знавал я одного мельника из Вршовиц, по фамилии Матоушек, тоже очень был изобретательный человек. Собрал он как-то у себя на мельнице самогонный аппарат, по виду точно такой же непонятный, как у господина Цвибельфиша. Занимало это чудо техники у него половину дровяного сарая, и было такой дикой производительности, что мельник не поспевал подливать туда брагу и оттаскивать фляги с самогоном. Ну и однажды этот Матоушек забыл перекрыть один кран в своём аппарате. Тот, естественно, пошипел, попыхтел, да и взорвался. При этом развалил весь сарай и залил вонючей брагой мельниковский двор, так что у него все свиньи йоркширской породы, из которых он делал изумительные кровяные колбаски, перепились этой браги и разбежались по всей улице. Потом он двух свиней недосчитался.
-Да, техника это тебе не лошадь, не взорвётся так сломается. - сказал Марек.
Прошло два дня, и профессор Цвибельфиш представил своё изобретение на суд господ офицеров. В его распоряжение командир полка предоставил участок стрельбища, уставленный фанерными мишенями, которые использовались для обучения новобранцев. Сам полковник Шредер не был на испытании, сославшись на то, что его срочно вызывают в штаб армии. На самом деле он просто не желал тратиться на такие глупости, когда можно прекрасно провести время в приятном обществе очаровательных дам из борделя на окраине Чешских Будейовиц.
Остальные офицеры полка стояли на небольшом пригорке стрельбища и с живым интересом обсуждали вчерашние гастроли театра варьете, на которые они ходили в город. Время от времени они нетерпеливо поглядывали на суетящегося около своего агрегата профессора. Его аппаратура располагалась на большой тележке с колёсами и походила на плод противоестественной связи церковного органа с паровой сноповязалкой. Швейк и Марек тоже были неподалёку. Швейк присутствовал в качестве ординарца поручика Лукаша, а Марек по случаю травмы и временной негодности к строевой службе напросился на должность помощника писаря и тоже сумел пройти на полигон.
Наконец фон Цвибельфиш закончил ковыряться в железных потрохах своего уродливого изобретения, отошёл на пару шагов назад и потянул за длинный шнур, привязанный к небольшому маховику снизу. Страшное супероружие затряслось мелкой дрожью, выбросило несколько снопов ярких искр и исторгло из своих недр тоненький красный лучик, направленный в ближайшую мишень. Профессор ещё раз дёрнул за шнурок, отключив аппарат, и, размахивая полами своего сюртука, побежал к фанерной мишени. Он выдернул её из земли, подбежал к офицерам и начал им всем показывать в мишени маленькую дырочку с обугленными краями, но особого интереса не завоевал. Лишь подпоручик Дуб снизошёл до того, что поковырял отверстие, после чего брезгливо вытер палец носовым платком и во всеуслышание объявил, что такую дырку можно пробить простым плевком, и по сравнению с пехотным ранцевым огнемётом агрегат профессора так же полезен на поле боя, как и швейная машинка. После чего господа офицеры пожелали обескураженному учёному дальнейших успехов в совершенствовании его изобретения и покинули стрельбище, так как близилось время обеда.
Через пару часов Швейк решил навестить профессора, чтобы поговорить о том, как там вообще дела в славном городе Вена. Он прихватил пару бутылок сливянки и отправился в старую конюшню, куда солдаты откатили аппарат профессора после столь неудачных испытаний. Ещё через час Швейк и Цвибельфиш уже сидели в обнимку на деревянных ящиках и на два голоса выводили тирольские напевы.
Потом профессор жаловался Швейку на недостаточную ёмкость аккумуляторов своего изобретения, вследствие чего ему не хватило энергии для показа более впечатляющих результатов. На что бравый солдат сказал, что для хорошего человека ему никакой энергии не жалко и тут же отловил проходящего мимо электрика Ходоунского. Спустя ещё два часа и три бутылки сливянки при активной помощи электрика загадочный аппарат уже был соединён толстым кабелем с трансформаторной будкой на территории части. Отважные испытатели новой системы вооружения отошли на всякий случай подальше в угол конюшни и учёный дёрнул за шнурок. На этот раз результат оказался более впечатляющим, агрегат после непродолжительных конвульсий исторг очень яркий красный луч, который пронзил кирпичную стену конюшни, пробил насквозь стоящее невдалеке дерево и пропал в вечернем небе. После чего внутри аппарата что-то лопнуло, и из внутренностей повалил густой чёрный дым. Профессор, пошатываясь, подошёл поближе, и тут из недр агрегата выскочила пружина и угодила ему точно в лоб. Пожар быстро потушили, несостоявшееся супероружие отволокли на свалку, а Цвибельфиша отвезли в полковой госпиталь. Когда профессор очнулся, то оказалось, что удар пружиной напрочь вышиб у него из головы все знания по электродинамике, оставив только навыки счёта и письма. Ему пришлось уйти с научной работы и поступить счетоводом в бухгалтерскую фирму "Отто Кац и сыновья".
Так бравый солдат Швейк, сам того не ведая, сорвал разработку первого в истории боевого лазера и не дал появиться оружию, способному изменить ход первой мировой войны. Впрочем, об этом так никто никогда и не узнал.