Промозглую сырость раннего утра разрывает тяжелый грохот.
- Народная Стража, открывай!!! - сиплый голос прямо под окном, затянутые в перчатки кулаки и подкованные сапоги бухают в двери дома напротив.
Тяжело сажусь. Плечо всегда по утрам ноет и посеченное шрапнелью колено - как деревянное. В горле противный мешающий ком тугой слизи, я судорожно пытаюсь прокашлятсья, выхаркать его, не вывернув при этом на пол остатки травленных газом внутренностей. А ведь шло дело на поправку первое время, когда я только пришел из госпиталя, комиссованный на четвертом году службы по совокупности ранений. Потом была голодная блокадная зима, каждая кроха провизии шла солдатам на позиции, о медикаментах тоже можно было забыть. Пронизывающие зимние ветра выстужали неотапливаемые дома, и словно вытягивали жизненные силы из их обитателей. Все ждали спасительный лигеррский десант. Эскадра маячила ввиду берега, дымы из труб можно было различить невооруженным взглядом. Однако, Ее Величество императрица Лигерры, мать ее так, не сочла более целесообразным продолжать вооруженный конфликт с Крондаром, и хваленые броненосцы убрались обратно на острова вместе с десантными транспортами. Вскоре ЭТИ вынесли крондарцам ключи от города. А я после той зимы словно начал гнить изнутри.
За окном - какая то возня и сдавленное рычание. Надо подняться, дойти до окна, выглянуть. Если есть свидетели, то выродки из "Эн Эс" иногда ведут себя сдержаннее, в рамках хоть каких то приличий. Иногда. Изредка...
Когда у меня получилось доковылять до окна и, сдвинув штору, тяжело опереться на подоконник, дело уже шло к развязке. С Ульфриком никто церемониться не стал - самого его, рычащего и упирающегося, с закрученными чуть не к затылку ручищами, уже запихивали в большой черный фургон, а четверо или пятеро в серых плащах и кепи прошмыгнули в узкую дверь. Было слышно, как топают их сапожищи по деревянным лестницам, как тоненько кричит Эльза, и что-то причитает Хильда. С ними обошлись по-человечески - вывели спокойно, даже дали возможность надеть плащи и собрать какие - никакие узелки.
Обошлись по-человечески... Твари, ненавижу... Не так давно назад эти слова имели совсем другой смысл, совсем другой. Семь лет назад государственные интересы Варны, Лигерры, Крондара, Хесса и далекого Ребарна, цепляясь друг за друга, обрушили мир в пучину Противостояния. И тогда под ружье становились, гордо примеряли форму, в нетерпеливом ожидании тряслись в эшелонах, направляясь на фронт, мы, ВАРНИЙЦЫ, дружный единый народ, а вовсе не люди, дворфы, орки, эльфы и прочие наособицу. А сейчас что значит "обойтись по-человечески" с дворфом, орком, эльфом или еще кем, к человеческой расе не относящимся? Да и с самими людьми тоже "по человечески обходиться" уже начали. Теми, чья кожа недостаточно бела или кто крондарской политике чистоты расы недостаточно яро сочувствует...
А значит это, что остановится у твоего дома поутру черный фургон, сопровождаемый десятком мужиков в сером обмундировании, которые в не терпящей возражений форме заставят открыть двери. Потом, зачитав приказ явиться в Канцелярию при Надзирающем Оке Вождя, а то и просто завернув руки за спину, запихнут в воняющую потом и страхом утробу фургона со всеми чадами и домочадцами. Половина бригады будет переворачивать в твоем бывшем жилище все вверх дном, набивая карманы и выискивая спрятанные ценности. Остальные поведут фургон в центр города, прижимаясь к стенам на узких улочках, чтобы пропустить надзорные патрули, вытягиваясь по струнке перед крондарскими рядовыми и низко кланяясь ефрейторам да фельдфебелям. "Народные Стражники" это бывшие уклонисты, уголовники, и всякая шваль, слишком тупая и никчемная, чтобы их сочли достойными призыва в нашу армию в годы Противостояния. Они трепещут перед бравыми крондарскими парнями в зеленой форме. И это ОНИ повезут тебя, хлебнувшего окопов, свинца, стали, газа и пламени, как какую то скотину, и впихнут в кабинет крондарского чиновника, ничтожного писаря с безразличным взглядом. Который и будет решать твою судьбу. Который отправит росчерком зажатого в хиленькой лапке пера кого-то в изгнание, кого-то трудиться у станка в маленьком гетто, а кого и в Лагеря Благонадежности, добывать варнское железо для крондарского оружия. А с портрета за спиной писаря будет наблюдать за происходящим светловолосый человек, левый глаз которого закрыт простой черной повязкой, а от узкого хищного носа через всю правую щеку идет узкий шрам. Вождь. Тот, кто впервые в истории превратил банальную войну в мировое Противостояние. Тот , кто противопоставил человеческую расу всем "нелюдям". Боги, раньше и слова-то такого не было...
Я видел его дважды. Один раз - год назад, когда он пронесся мимо, стоя в открытом автомобиле с развевающемся Крондарским флагом, в колонне грохочущей техники, занявшей центральную улицу захваченного Карниона. Второй же раз очень давно. Будущий сержант-шеф Семьдесят Первого линейного полка Кхорт ап-Баррох был тогда всего лишь здоровенным глупым орком-подростком, привычно отзывающимся на Кхо и "Эй, пацан, иди сюда!".
Двенадцатью годами ранее. Разведчик
Эльфы кивнули и их силуэты, размытые из за маскировочных накидок, почти мгновенно растворились в подлеске. Ярри с своей стороны дороги махнул могучей рукой, мол "Готов!", и пропал из виду, заняв позицию. На нем, и на затаившемся дальше по дороге Викторе - основная работа. Сам Эрвин был здесь, скорее, на подхвате, а Алорен с Талионом контролируют, чтобы никто не ушел. Стандартная работа, но полковник, инструктируя группу, трижды подчеркнул важность объекта, и необходимость его ликвидации, если захватить живьем окажется невозможно. Впрочем, у него и прозвище в определенных кругах звучит как "Перестраховщик". Стоило где возникнуть любой заварухе, как полковник Секретной Службы Ее Императорского Величества Генри Хеймворд начинал заводить разговоры о предотвращении грядущей ужасной войны, не похожей ни на одну из войн минувшего. И ради этой великой цели пятерка лигеррцев похищала, резала, стреляла и взрывала по всему земному шару варнийских банкиров, крондарских шпионов, хесских дипломатов, ребарнских купцов, хаорских шейхов и диких труорских эмиров. Доселе - удачно, и мир продолжал свое повседневное существование, с маленькими конфликтами из-за больших прибылей. Не заморачиваясь на какие-то всеобщие войны.
Из-за поворота дороги послышался звук мотора, и Эрвин снял самозарядный карабин с предохранителя. Длинный, желтый, похожий на корабельную шлюпку, поставленную на колеса, автомобиль резво выкатил на прямой участок и в какие-то десять секунд почти поравнялся с намеченным ориентиром. Из кустов, где засел Ярри, ударил настоящий язык пламени, пули часто заколотили в двигатель и разорвали в клочья переднее колесо. В тот же миг от выстрела Виктора уткнулся в руль водитель в кожаном шлеме. Машина, словно налетев на препятствие, развернулась юзом, частично слетела с дороги и уперлась кормой в ствол дерева.
Несмотря на неожиданность, пассажиры действовать начали мгновенно и толково. Двое, сидевших рядом с водителем выкатились наружу, троица с заднего сиденья переметнулась через корму, двое, сидящие в середине салона по бокам от объекта, потащили того из машины, прикрывая солидными тушами.
Из кустов вновь загрохотал ручной пулемет, первые двое упали, как подкошенные, но один из них, прежде чем повалиться, успел бросить цилиндр ручной гранаты. Через пару секунд громкий хлопок оборвал пулеметную стрельбу.
Эрвин быстро расстрелял магазин в троицу, выпрыгнувшую через корму, грохнула винтовка Виктора - двое упали, изрешеченные пулями, третий успел припасть к земле и ужом ускользнуть за спасительный ствол дерева.
Эльфы затаились, как выяснилось, не с той стороны дороги. Кто же мог подумать, что объекта потащат прямо на пулемет, да еще будут использованы гранаты? Пятнистые зеленые фигуры метнулись через дорогу, но один из телохранителей неожиданно метко начал палить из большого автоматического пистолета. Он сшиб Талиона на бегу и несколькими пулями пригвоздил к земле. Но и сам упал, как только Эрвину удалось выцелить его так, чтобы не задеть объекта.
Алорен уже скрылся в зарослях, зазвучал его карабин, и засевший за деревом у дороги громила вывалился оттуда безвольным мешком. Эрвин метнулся через дорогу, следуя за объектом и последним телохранителем, скрывшимися за деревьями. "Уходить им в той стороне некуда, в ста шагах обрыв к морю, они сами бегут, куда нам нужно" - мрачно подумал Эрвин. Ему было не по себе от таких потерь в группе, выходившей из любых передряг без царапины. Он сделал крюк, чтобы проверить Ярри. Неунывающий дворф застыл в расплывающейся темно-красной луже. Ну а Талиона проверять ни к чему, все и так очевидно.
Погоня закончилась, не начавшись - Эрвин буквально вывалился на крошечную прогалину, где раскинув руки лежал телохранитель с метательным ножом в груди, а чуть дальше Алорен с мертвенно бледным и словно окаменевшим лицом вязал руки за спиной уткнувшемуся носом в землю объекту.
Всего через полсотни шагов деревья раздались в стороны , и за узким каменистым карнизом открылся морской простор. К расщелине, по которой маленький отряд поднимался от шлюпки, из лесу вышел Виктор. На его молчаливый вопрос Эрвин лишь мрачно помотал головой, и глаза Виктора сузились в две щелочки. Выронив снайперскую винтовку он пошел вперед, на объекта, как-то съежившегося, схватил его за горло и швырнул на землю. Эрвин нехотя заступил ему дорогу, он и сам бы с удовольствием нарезал из спины объекта ремней, но... Виктор, обмякнув, отвернулся, нагибаясь за винтовкой. Алорен шагает к расселине, Эрвин наклоняется к объекту, чтобы поднять его с земли, и тут же страшный удар обрушивается ему на голову, оглушая и погружая все в зыбкую пелену. Но сознания Эрвин не лишился. Распластавшись на камне он слышит выстрел прямо над ухом, звук падения, и лихорадочный шепот:
- Вы в безопасности, мой Вождь, сейчас, я помогу вам подняться...
Никак не может уложиться в мыслях, осознаться факт, что Виктор, проверенный сотни раз в деле старина Вик оказался... предателем???
"Проклятая тварь!!!" - молотом ударила ярость в мозгу Эрвина, заставляя голову пульсировать приступами дикой боли. Приоткрыв незаметно глаз он увидел уже поднявшегося на ноги освобожденного обьекта, и Виктора, убирающего нож, которым только что разрезал путы.
- Умри!!!! - нечеловеческим усилием Эрвин заставил непослушное тело перевернуться на бок, рука рванула из кобуры револьвер. Выстрел. Виктор подламывается в коленях, пытаясь повернуться, но еще две пули пробивают ему грудь.
Револьвер вдруг вырывается из руки - объект, резво подскочив, выбивает его пинком. Оружие отлетает далеко в сторону, объект бросается за ним, но Эрвин подсекает ему ногу, заставив упасть. Сам с трудом поднимается, и, вытаскивая нож, устремляется к упавшему, чья рука скребет камень в нескольких дюймах от рукоятки револьвера.
Пацан.
- Сиди здесь! - тихо шепчет отец, и, покрепче перехватив весло, начинает взбираться на самый верх. Кхо, подождав, пока поднимется отец, подхватывается, оставив рыбу и весь скарб на площадке, и беззвучно следует за ним, карабкаясь с ловкостью горной обезьяны.
- Что здесь такое? Немедленно отойди от него! - сурово рычит наверху отец, и бросается вперед. Кхо делает рывок, вот его голова уже поднялась над краем расщелины. Он видит два трупа, разбросанное оружие, и странно одетого худощавого мужчину с разбитым, залитым кровью лицом, поднимающегося с ножом навстречу отцу от лежащего, закрывающего голову руками господина в мятом и окровавленном богатом костюме.
- Помогите, это сумасшедший! Спасите! - сдавленно слышится с земли.
- Отойтии, мужьик! - гнусаво говорит худощавый. - Ти не понемать, куда лессешь! Этио есть преступник из Крондар!!!
- Да что-то ты и сам не на чистом варнском говоришь - недобро улыбается отец, делая шаг вперед.
- Лигеррец? Шпион?
Худощавый резко нагибается за валяющимся на земле револьвером, отец кидается к нему, занося весло, успевает ударить, но худощавый не упал. Он как то по хитрому вскинулся навстречу и словно оплелся вокруг отца, заставив его выпустить весло. Натужно хрипя, они закружились в обнимку.
- Ловок, зараза - просипел отец, пытаясь скрутить противника.
- Остановьис! - выдавил тот в ответ.
Кхо уже выскочил наверх, подхватил с земли короткую винтовку, почему-то обмотанную зелеными и бурыми лентами, и встал в растерянности, не понимая, как отлепить от отца клещом вцепившегося человека.
Отцу, вроде бы, удалось захватить руку худощавого и вывернуть, тот немедленно сделал свободной резкое движение, после чего оба они замерли на несколько секунд. Человек остался стоять, а отец медленно, словно неуверенно, опустился на колени и откинулся назад, сжимая торчащую из правого бока рукоять ножа.
- Я же говорьить... - как то потерянно протянул худощавый.
Что то звонко хлопнуло. Кхо опустил глаза, и понял, что это его руки развернули винтовку , его палец вдавил спуск, и теперь на груди иностранца появилось маленькое темное пятно. Тот устало опустил глаза, сделал несколько неуверенных шагов назад и без единого звука исчез за краем обрыва.
А Кхо, выронив винтовку, обернулся на шорох, и встретил взгляд поднимающегося господина, промокающего платком глубокий поперечный порез через всю щеку. Встретил взгляд одного глаза, второй закрывала черная повязка. В руках светловолосого господина был револьвер, за которым до этого хотел нагнуться худощавый лигеррец в пятнистой одежде. Стволом одноглазый сделал предостерегающий жест, и стал пятиться спиной к зарослям, оставляя молодого орка оцепенело стоять над тремя телами. Орочьим, эльфийским, и человеческим.
Ветеран.
Левая рука у меня давно лишилась силы, после ранения в плечо я практически перестал чувствовать ее ниже локтя. Но пальцы правой сжимают дерево подоконника с такой силой, что дерево проминается под пальцами. Сердце как будто сдавило - болью, тоской, бессильной яростью. Я провожаю взглядом черный фургон, увозящий семью соседа, но вижу совсем другое, свое, и из глаз, одна за другой, скатываются, оставляя горячие дорожки на щеках сгорбленного, искалеченного орка, горькие злые слезы.