Напарник отстал, но аэропланов было всего два, и Дитер решил его не ждать. Аэропланы неторопливо летели над дорогой, поливая свинцом разбегающихся солдат, и каждая секунда промедления означала чью-то смерть. А два бельгийских "Эмикона" не должны были стать серьёзной проблемой для его "Беркута".
Так и вышло. Заметив его, лётчики повели себя по разному. Один из них отважно рванулся вверх и навстречу грозному мстителю, другой попытался развернуться и уйти. Первый сорвался в штопор и рухнул слева от дороги, второй тоже не справился с последствиями резкого разворота и упал справа... Вот и всё. Не пришлось даже стрелять. Ни на что не годятся эти бельгийские этажерки. Ни для боя, ни для бегства. Единственное на что они годятся... Дитер посмотрел на дорогу, усеянную убитыми пехотинцами, и помрачнел. Единственное на что они годятся - расстрелять пехотный батальон.
Лейтенант Шнитке называл это "разрывом в наступательных и оборонительных вооружениях". Головастый был парень, перед войной учился в Дрезденском университете. Он погиб над Женевским озером, где немецкий флот столкнулся с франко-итальянским. Их эскадрилья добралась-таки до "Робеспьера", французского флагмана. А взрывная волна добралась до них... Дитер до сих не понимал, как ему удалось тогда уцелеть - единственному из всех. И как ему удалось посадить горящую машину. Впрочем, посадить - это сильно сказано. Ему удалось развернуться и плюхнуться в это проклятое озеро. А аэроплан затонул, к счастью, не сразу. И очень кстати оказалось его умение плавать. В общем - сплошная удача... Не всем так везёт, взять хоть этих парней из пехотного батальона.
Дитер пролетел ещё немного вперёд и начал разворот - противника больше не было. Уцелевшие пехотинцы приходили в себя. Где же мой напарник? А, вот и он, лёгок на помине... Всё, друг, на базу, на сегодня война кончилась.
Краузе всё оправдывался, Дитер его успокаивал. Ничего страшного не произошло, боя практически не было, а опыт - опыт придёт. Они сидели в столовой, низком дощатом здании, пили пиво, закусывали сосисками с капустой. Хорошо выпить пивка после боевого вылета. Начальство, можно надеяться, ничего уже на сегодня не придумает. Ну вот, помяни чёрта, а он уж тут...
- Чего тебе? - неприязненно бросил Дитер, маявшемуся около него мальчишке-вестовому.
- Господин капитан! - щёлкнул каблуками мальчишка. - Вас срочно вызывают в штаб полка.
Совсем здорово. Но делать нечего. Мы люди военные. Можно, конечно, сорвать зло на вестовом, да что толку. Служба у него такая... Так что Дитер допил поспешно кружку, похлопал по плечу Краузе и двинулся, слегка пошатываясь, вслед за вестовым.
Следующим утром, не выспавшийся и злой он прибыл на вокзал и сел в берлинский поезд. Его переводят на Восточный фронт. Восточного фронта, правда, уже полгода как нет. Если на Западе дирижабли и аэропланы практически парализовали наземные войска обеих сторон, а друг с другом, после той страшной бойни над Женевским озером, в крупные сражения старались не вступать, то на Востоке всё обстояло по другому.
Увлечение воздухоплаванием охватило военные министерства после 1903-го года, когда некоему Джорджу Муру удалось заинтересовать этим предметом лорда Бивенбрука, тогдашнего военного министра в правительстве Её Величества. Джордж Мур не был изобретателем - он был бизнесменом. И как человек деловой, интересовался не столько совершенствованием летательных аппаратов, сколько их продажей. А кто будет покупать недоделанные и очень ненадёжные машины? Только военные. Ибо если у судоходной компании половина кораблей тонет, то это позор и разорение А половина аэропланов не долетевших до позиций противника - нормальные и вполне приемлемые потери. Пехоты, вон, ещё меньше добегает... То же и с дирижаблями. Ну взрываются они от малейшей искры, часть-то до вражеских городов долетит и бомбы сбросит. А если и сам дирижабль рухнет на город - ещё лучше.
Впрочем, средства были ассигнованы огромные и качество тоже улучшалось. Ещё быстрее росло количество. Отставала в этой гонке, как всегда, Россия. Отчасти из-за неразвитой промышленности, а больше из-за русско-японской войны и последовавшей за ней революции. Но и у лидеров были серьёзные проблемы. Хоть и было новое вооружение дешёвым, но при огромном его количестве и производство, и эксплуатация влетали в хорошую копеечку. Налоги росли, народ роптал, а отставать от соседей было нельзя.
Выходов было два. Или договориться о прекращении гонки вооружений (во что ни один серьёзный политик не верил). Или же начать наконец войну. Тем не менее, мирная конференция непрерывно заседала в Женеве с 1905-го года, и не прекратила свою работу даже во время воздушной битвы над Женевским озером - таково было всеобщее стремление к миру.
Война началась в 1909 году. Россия, совершенно не готовая, вынуждена была участвовать, так как началась война с оккупации Сербии. Австро-Венгрия тоже не могла похвастаться могучими воздушными армадами, так что поначалу русская армия даже успешно наступала в Галиции.
Германия решила первым делом стереть с лица земли североитальянские промышленные города, и тем самым вывести Италию из войны. Однако германский флот был остановлен над Женевским озером и решено было нанести удар на Востоке. Россия не была совершенно беззащитной, и три немецких дирижабля были сбиты над Финским заливом, так и не прорвавшись к Петербургу. Не удался и налёт на Москву. Но авиационное прикрытие других городов было гораздо слабее, а железнодорожные линии, из-за их огромной протяжённости, защищать было вообще нечем.
К чему это привело, догадаться нетрудно. По городам прокатилась волна голодных бунтов, в армии, оставшейся без боеприпасов и продовольствия, тоже начались волнения. С третьей попытки эсерам удалось взорвать Государя-Императора. Вместе с немкой-женой и детьми. Девятьсот пятый год был ещё у всех на памяти, и в городах стали возникать Советы. Брат царя Михаил короновался в Архангельске и с помощью англичан создавал там воздушную армию.
После развала русского фронта немецкие десантники взяли под контроль Прибалтику и Польшу, а в Киеве помогли прийти к власти гетману Мазепе, как утверждалось, законному наследнику "того самого". Германия получила в свои руки огромные ресурсы и начала было теснить французов, но в войну тут же вступила Англия и положение снова уравновесилось.
Берлин лежал в развалинах. На месте знаменитой Берлинской оперы зияла огромная воронка. К зданию Генерального штаба добираться пришлось на катере, так как Мост Мольтке тоже был разрушен. Но полковник Берр был настроен оптимистично. Россия, практически, выведена из войны. Мы контролируем румынскую нефть. Скоро станет нашей и нефть Баку. Как только это произойдёт, наша доблестная авиация... И всё в таком таком духе.
Дитер не возражал. Полковник либо не имел ни малейшего представления о том, что творится на фронте и в тылу, либо... Либо говорил то, что должен был говорить. Спорить в любом случае было бессмысленно. Наконец полковник выдохся и стал говорить о его новом назначении. Дитер навострил уши. Скорее всего его должны были отправить в Крым - там базировались основные силы германского воздушного флота на Востоке. В лётчиках там была большая нужда. Как для поддержки справедливой борьбы гетмана с южно-украинскими повстанцами, так и для переброски техники в Закавказье, где турецкие союзники вели ещё более справедливую борьбу за ту самую бакинскую нефть.
Однако его мечтам о ласковой черноморской волне не суждено было сбыться. У Германии, как оказалось, появился ещё один союзник - Петербургский совет. Удивительного в этом ничего не было. Воздушная армия царя Михаила представляла реальную опасность и для революционного Петербурга, и для кайзеровской Германии.
Была и ещё одна причина дружить - для немцев во всяком случае. Об этом Дитеру фон Хольцу поведал майор Николаи из III-го отдела генштаба. В Петербурге живёт некий профессор Александров. И что-то он там такое изобрёл. Что - выяснить не удалось, но, по полученным данным, этим чем-то сильно интересуются и британская МИ-6, и французское Второе бюро. А германская агентурная сеть в России, извините за идиотский каламбур, буквально разорвана в клочья. Сами понимаете, все эти беспорядки, которым наша разведка, естественно, в немалой степени способствовала... Успех грандиознейший, но и потери были велики. Словом, не согласится ли доблестный воздушный ас... Кстати, господин барон, вы ведь и русский немного знаете... А если изобретение попадёт в руки наших врагов...
По некоторому размышлению, Дитер согласился. Благородного презрения к "рыцарям плаща и кинжала" он не испытывал. Гадость, конечно, подсыпать какому-нибудь министру яд в кофе, но не большая, чем расстреливать с неба беззащитную пехоту, или, ещё лучше, бомбить мирные города. Тем более, что Николаи заверил его, что яда никому подсыпать не нужно. В крайнем случае - снотворного, если никакими другими доводами не удастся уговорить профессора посетить гостеприимный Берлин. А путешествовать, учитывая царящую в России анархию, лучше всего на аэроплане, так что и тут Дитер фон Хольц кандидатура идеальная... На том и порешили.
Петербург встретил промозглой осенней сыростью, патрулями на улицах и огромным количеством знамён - красных и чёрных. По ночам стреляли. Инженеров отправили на Путиловский завод, а лётчиков - в Дачное, на южной окраине которого и располагалась база Революционного Воздушного Флота. Схема обучения была обычной: каждому лётчику давали пять учеников, и, когда каждый из них осваивал взлёт и посадку, то сам превращался в учителя. И так далее... Разумеется, при такой системе были высоки потери, но, аэропланы стоили дёшево, а люди и вообще не ценились.
Дитеру, впрочем, как самому лучшему лётчику, учеников выделили особых. Во первых, сам председатель Петербугского революционного совета, Александр Петрович Щебень. Некто, Иосиф Иннокентьевич Арбузов. Ипполит Андреевич Орлов. Александр Васильевич Диттолох, и... Молния революции. Баба, представьте себе. Известная эсеровская террористка. Зачем им понадобилось учиться лётному делу - вопрос особый. Возможно, они метили в авиационные генералы. Или искали способ, в случае чего, смыться из этого бардака. Дитера это интересовало мало. Он намерен был честно отработать свой контракт.
Неожиданности начались сразу же. В первом же полёте Молния революции, направила на него маузер и решительно заявила: "Мне необходимо научиться летать. И ты, проклятый тевтон, меня научишь!" Взлёт, операция довольно рискованная, получился неудачным и Дитер как раз пытался выровнять накренившийся аэроплан, поэтому к маузеру отнёсся без должного почтения. "Не мешай, - ответил он довольно хладнокровно, - а то мы грохнемся вниз... И вместе с твоей пукалкой". Это, как ни странно, произвело на террористку хорошее впечатление.
- А ты не трус, - изрекла она. - Но мне и в самом деле...
- А за каким же дьяволом я прибыл сюда с Западного фронта? - Проклятая деревяшка наконец выровнялась и Дитер немного расслабился. - Спрячьте свою пушку, сударыня и попробуйте порулить.
Штурвал и немногочисленные приборы в учебной машине располагались в центре. Инструктор и ученик сидели на одной широкой скамье и могли свободно сдвигаться, передавая управление друг другу. Остроумная система креплений позволяла достаточно быстро перестёгивать ремни. Впрочем, в критической ситуации инструктор мог перехватить управление и не теряя времени на возню с ремнями. Не слишком удобно, но если нет другого выхода...
Молния оказалась способной ученицей, и к концу полёта они почти подружились. Поговорили даже о немецкой литературе. С языком у них проблем не было. Дитер вполне сносно знал русский, а террористка-подпольщица, проведшая в эмиграции больше времени чем в России, говорила, похоже, на всех европейских языках.
Большой начальник, товарищ Щебень тоже оказался человеком разумным и довольно хладнокровным. Ас из него вряд ли получится, но летать будет. А вот Ипполит Орлов... Он ужасно боялся высоты. Что, сами понимаете, для лётчика не есть хорошо. Всё же Дитер принудил его однажды взяться за штурвал. Первый и единственный раз. После этого, по молчаливому согласию, Дитер всегда пилотировал сам, а его ученик был простым пассажиром.
Но именно Ипполит оказался очень полезен. Страх высоты вызывал у него что-то вроде словесного поноса. Он ругал проклятый царизм, при котором не смог подняться выше приказчика маленького обувного магазинчика. Ругал и революцию, к которой примкнул, надеясь сделать наконец карьеру. Увы, и теперь его затирали ничтожества и недоброжелатели. Взять хоть этого Арбузова - один из трёх заместителей председателя Экстраординарной комиссии - революционной контрразведки. Экспроприирует контрреволюционные ценности. Куда потом деваются эти ценности? Что-то он, Ипполит, ничего из этих ценностей не видел. А этот анархист Диттолох? Первым ворвался в Зимний. Спешил, подлец, там же всё набито золотом. Было...
Дитер вовсе не считал петербургских руководителей ангелами во плоти и отчасти Ипполиту верил. Но слушать его всё равно было противно, уж этот-то бы точно поживился. Да, собственно, и поживился, наверное - уж больно живописно расписывал эти экспроприации. Однако мнения своего барон не высказывал, ограничиваясь вполне нейтральными замечаниями. Болтовня Орлова могла стать источником весьма ценной информации, которая так обрадовала бы майора Николаи. Так оно впоследствии и случилось, только вот до Берлина эта информация не дошла...
Занятия продолжались. Александр Щебень, правда, больше не появлялся. У главы Петербурга было много других дел. Арбузов и Диттолох делали определённые успехи. Орлов... Орлов просто топил немецкого разведчика в самой разнообразнейшей информации. По большей части абсолютно бесполезной. Но однажды...
- А эта шалава? Молния, так сказать, революции... Сказал бы я, чего она молния... А от меня, видите ли нос воротит. Ну самая настоящая шалава!
- Да? - хмыкнул Дитер.
- Да и буржуйка она...
- Почему?
- А знаешь, кто её папаша?
- И кто?
- Профессор Александров! Да ладно бы просто профессор, у него же... А-а-а!!!
Аэроплан чуть было не свалился в штопор - Дитер был ещё начинающим агентом, и не во всех ситуациях умел сохранять хладнокровие. К, счастью, его лётная подготовка была гораздо лучше, и катастрофы не произошло.
- Воздушная яма, - объяснил он побелевшему Ипполиту, чтобы снять возможные подозрения.
Впрочем, подозрений у Ипполита не было - было только желание побыстрее оказаться на земле.
После таких ошеломляющих известий, Дитер несколько опасался встречи с Молнией, но всё прошло более-менее нормально. Разговаривали о Гофмане, Бог мой, о Гофмане он последний раз разговаривал с лейтенантом Шнитке - когда тот ещё был жив. Вот тебе и дикая Россия. Лётное дело дочка профессора Александрова тоже осваивала вполне успешно и уже справлялась и с взлётом, и с посадкой.
Однако, как подступиться к выполнению другой своей миссии Дитер не знал. Помог снова случай: Арбузов как-то проболтался, что у него через два дня день рожденья. Это вызвало взрыв энтузиазма у Диттолоха и Орлова: такое дело непременно нужно было отметить. Поддержала идею и Молния революции. Не выдержавший их напора, ас Петербургской контрразведки приволок бутыль самогона и буханку хлеба. Диттолох принёс картошки, а дочь профессора Александрова - банку варенья. Дитрих, которого тоже позвали, пожертвовал остатками конспиративного сала.
Выпили, закусили. Оживились. Наперебой ухаживали за единственной дамой. Впрочем, веселье длилось недолго: к Арбузову явился курьер, Диттолох тоже сослался на какие-то дела. У Орлова дел не было, но он выпил больше всех и, удобно устроившись на койке Дитриха, вскоре захрапел. Так что честь провожать революционную красавицу досталась барону. Шагая по тёмным улицам, они говорили о войне.
- Вам, победителям, хорошо. А посмотрите во что превратилась Россия...
- Мы победители? - искренне удивился Дитрих. - Посмотрели бы вы на Берлин... Там камня на камне не осталось.
- Тогда кто? Французы?
- Я сам бомбил Париж. Они ещё не скоро оправятся. В Англии, я думаю, то же самое...
- Кто ж тогда победил? И какой в этом смысл?
- А почему обязательно должен быть смысл? И почему обязательно должен быть победитель? Впрочем...
- Да?
- Победят, видимо, американцы - если вмешаются в самом конце...
- А если не вмешаются?
- Тогда они победят без единого выстрела. Очень уж у них хорошее географическое положение...
До самого дома, молния себя провожать не разрешила. То ли берегла невинность, то ли имела какие-то другие, конспиративные, соображения. Дитрих с пьяной хитростью спорить не стал, но решил последовать за ней тайно. Долг перед Фатерляндом мешался в его голове с мыслями о красивом и сильном женском теле. Шпионаж, как известно, не отделим от любви - почитайте любой авантюрный роман.
Навыков слежки капитан не имел никаких, и город был ему абсолютно не знаком, но даже и он заподозрил неладное, в третий раз проходя мимо обветшавшего кирпичного особнячка с двумя львами около крыльца. Конечно, эти русские вполне могли бы построить три одинаковых дома на равном расстоянии друг от друга. Для введения в заблуждение германских шпионов. Но что-то подсказывало бравому капитану, что его элементарно водят по кругу. Зачем? Версий тут было много, в том числе и романтических...
Сзади послышался шум движущегося автомобиля. Дитер присел на корточки и нырнул в тень мраморного льва. Автомобиль проехал мимо. Поравнявшись с неторопливо идущей женщиной, автомобиль вдруг резко затормозил и въехал на тротуар, чуть не сбыв её. Дверцы распахнулись и на тротуар выскочили два мужчины. Женщина закричала, однако скорее возмущённо, чем испуганно. Подскочив к Молнии с двух сторон, неизвестные схватили её за руки и потащили к автомобилю. Та отчаянно сопротивлялась.
Дитер бросился вперёд, на ходу выхватывая из кобуры "Люгер". Стрелял он неплохо, но боялся попасть в Молнию, поэтому выстрелил поверх голов. Похитители отбросили свою жертву и схватились за оружие. Дитер выстрелил и бросился плашмя на грязный тротуар. Вовремя, над ним сразу же засвистели пули. Молния корчилась на тротуаре. Дитер прицелился и снова выстрелил. Один из напавших выругался и схватился за бок.
Дитер прицелился во второго, но выстрелить не успел. С другой стороны улицы загремели винтовочные выстрелы. Позиция, почти уже выигранная, сразу превратилась в безнадёжную. Всё же он прополз немножко вперёд. Стрелять было глупо - темнота была теперь единственной надеждой. Надеждой прожить ещё несколько секунд. Зато на другой стороне улицы патронов не жалели. Стреляли и от автомобиля.
"Дитер! Сюда!" - Услышал он голос Молнии. Быстро посмотрел. Молния, прячась за автомобилем, стреляла по той стороне улицы. Рядом лежали два неподвижных тела. Дитер вскочил и побежал к ней. Пули свистели вокруг. "Живой! Бабу брать живой!" - истошно вопил чей-то голос. Дитрих мельком взглянул на трупы и окаменел. Один из них был ему не знаком, но второй... Вторым был Арбузов. Молния деловито рылась в его карманах.
- Ага, - вскрикнула она, вытащив какой-то мешочек.
- Водить, надеюсь, умеешь? - Эти слова вывели Дитриха из оцепенения
Он молча протиснулся к рулю. Молния, снова выхватив маузер и ещё несколько раз выстрелившая, ввалилась на заднее сиденье. Двигатель не был заглушён и Дитер рванул с места. Мат и стрельба постепенно отстали. Но машина продолжала мчаться. Время от времени, Молния показывала куда свернуть. Через полчаса отчаянной гонки, она велела остановиться и перебралась на переднее сиденье.
- Нам нужно поговорить.
- Логично, - согласился Дитер.
- Зачем ты за мной увязался?
- Увязался? - После всего случившегося Дитер не сразу вспомнил начало этой истории. - А-а-а... А ты зачем ходила кругами?
- Как ты догадался?
- Такой вот я догадливый.
- Так зачем ты за мной следил?
- Ну... Ты очень красивая женщина, и...
- Как романтично! - Всплеснула руками террористка. - Мне удалось покорить сердце настоящего немецкого барона...
- А откуда ты знаешь, - насторожился Дитрих, - что я барон?
- А я много про тебя знаю. Твои коллеги, знаешь ли, весьма неравнодушны к самогону. А выпив, становятся разговорчивы... Впрочем, это всё ерунда. У нас есть и более важные проблемы.
- Да, - согласился Дитер, вспомнив про мёртвого Арбузова. - А что это вообще было? Какая-то ссора в дружной революционной семье?
- Ну... Да, - Лицо её напряглось. Она, похоже, напряжённо думала, что можно сказать, а что нельзя.
- А не связано ли это с неким изобретением? - Время поджимало и Дитер решил играть ва-банк.
- Ого, барон, - В руке Молнии снова появился её любимый маузер. - Я вас недооценила. Германская разведка, значит, тоже...
- При чём тут германская разведка?
- Не притворяйтесь. А впрочем, "всё к лучшему в этом лучшем из миров", как сказал доктор Панглосс после Лиссабонского землетрясения...
- Очень точная оценка ситуации.
- Да, оставаться в Петербурге нам нельзя.
- Берлин очень неплохой город...
- Не сомневаюсь. Но вам, конечно, нужен мой отец... - Молния помрачнела.
- Уверяю вас, профессору будут созданы все условия для...
- Мой отец умер. Три месяца назад.
- Простите. Я искренне сожалею...
- Не сомневаюсь.
- Я действительно...
- Заткнитесь.
- Однако, - произнесла она после довольно длительной паузы, - я знаю где находится его аппарат.
- Где? И что это за...
- Не всё сразу, мой нетерпеливый тевтон. Сначала нужно выбраться из города.
Они заехали в какую-то жуткую трущобу, и Молния скрылась в полуразвалившемся деревянном домике. Через полчаса она вышла оттуда в сопровождении двух крепких мужчин. Один из них тащил пулемёт, другой - чемодан, похоже довольно тяжёлый. "Так кончается карьера разведчика", - подумал Дитер, но сопровождающие молча устроились на заднем сиденьи. "На аэродром", - коротко приказала дочь профессора Александрова.
На аэродром, так на аэродром. Ясно, кстати, почему его до сих пор не убили. Куда-то, значит, полетим. А для этого нужен лётчик...
- Аэроплан не поднимет четырёх человек, - сказал он.
- Мы полетим вдвоём.
Уже легче. Хотя, если честно, справиться с этой бабой будет потруднее, чем с французской эскадрильей...
На аэродром проникли без приключений. Заспанный охранник знал и Молнию, и Дитера, а потому даже не стал смотреть их бумаги. Горючего были полные баки. Дитер занял место за штурвалом, Молния - рядом. Чемодан она с превеликим трудом втиснула за сиденье.
У будки охранника началась какая-то суматоха.
- А, чёрт! - выругалась террористка. - Это Диттолох!
Мотор, к счастью, прогрелся быстро, и аэроплан поехал по взлётной полосе. Один из оставшихся сел за руль автомобиля, другой устроился на заднем сидении и деловито устанавливал пулемёт. Аэроплан подпрыгнул и начал неторопливо подниматься вверх.
Когда аэроплан набрал высоту, Дитер решил прояснить ситуацию.
- Куда мы, собственно, летим?
- На север. И чуть-чуть вправо. Вдоль берега Ладожского озера.
- С этим ясно. Но этот аппарат... Мы сможем увезти его на аэроплане?
- Если постараемся. Тут ведь недалеко от финской границы. А там, как я понимаю, у вас всё схвачено...
Дитер понятия не имел, всё ли у них схвачено за финской границей. Но спорить не стал. Молнии, вероятно, лучше знать. Тем более, что сзади в серых рассветных сумерках появились какие-то силуэты. В этом Дитер разбирался лучше всех террористок вместе взятых. Это были преследующие их аэропланы. Причём несколько тяжёлых "Муромцев", вооружённых пулемётами. А учебный аэроплан, увы, не имел никакого вооружения. Кроме, разумеется, искусства пилота. И Дитер продемонстрировал это искусство в полном объёме. Тем не менее один "Муромцев" и с десяток лёгких "Поповичей" всё ещё висели у них на хвосте.
- Ещё чуть-чуть, - стонала Молния. Мы почти у цели!
Аэроплан вздрогнул. Проклятый "Муромец" таки использовал свой пулемёт. И пули, похоже, были зажигательные. Во всяком случае, деревянная обшивка горела. И огонь подбирался к баку с горючим. А потому потеряло значение всё. И интересы германской разведки, и козни этой русской бабы. Теперь значение имели только высота и открывшаяся к северо-востоку почти ровная поляна. Соседствующая, правда, с оврагом. Но тогда, в Нормандии, было ещё хуже...
Аэроплан, подскакивая на кочках, нёсся по этой проклятой поляне. Нёсся прямо к оврагу. Дитер осторожно поворачивал руль. Это гасило скорость, но если повернуть хоть на градус резче, они тут же перевернутся. У напарницы хватило ума и выдержки не вопить от ужаса. И это было с её стороны существенной помощью. Бег аэроплана наконец замедлился. Дитер повернул и врезался в ещё одну кочку. Аэроплан остановился.
Отстегнуть ремни было делом секунды. Так же быстро справилась и Молния. Но затем она начала вытаскивать из-за сидений свой багаж. Как это всегда и бывает при спешке, проклятый чемодан застрял намертво. Дитер обнял женщину и изо всей силы рванул. Они вывалились наружу. Она выкрикивала какие-то неизвестные Дитеру русские выражения и изо все сил молотила его в морду. Дитер обхватил её за талию и, буквально протащив несколько шагов, нырнул вместе с нею в овраг. Тут же раздался взрыв. Земля вздрогнула, сверху посыпалась какая-то труха. Дитрих обалдело присел. Что такое взрыв бака с горючим он знал. Но это было взрывом десяти баков. Такого взрыва быть не могло. Молния тоже села. Её лицо... Это не было лицом революционерки-террористки. Это было лицо маленькой девочки, потерявшей любимую игрушку.
- Что это было, - прошептал ошеломлённый Дитер.
- Это, - Дитер готов был поклясться, что в уголках её глаз блеснули слёзы, - это был мой динамит...
- Я хотела взорвать эту проклятую машину! - кричала Молния. - Чтоб не досталась никому. Итак уже наворотили дел! А теперь...
На поляне уже садились аэропланы. Из них выскакивали вооружённые люди.
- Эта машина, - крикнул Дитер, - это изобретение... Оно может летать? Оно может перемещаться куда нибудь?
- О, да! - она может перемещаться во времени!
- Ну прямо роман Уэллса, - буркнул Дитер. - Но, если мы можем переместиться хоть куда-то - давай переместимся!
Взявшись за руки, как малолетние влюблённые они бежали через какие-то кусты, через рощицу кривоватых сосенок. И вбежали наконец в ветхий сарай. Преследователи не отставали. Пули и вопли о том, что бабу надо брать живой, звенели у них в ушах. В сарае стояло нечто ужасно фантастическое. Дитер оторопел. Эх, Шнитке бы сюда, он бы разобрался...
Молния тем временем деловито крутила какие-то диски.
- Куда? - спросила она полузадушенно.
Пуля пробила ветхую стену сарая и прошла всего в миллиметре от радужно сияющей трубки. Шнитке, господи, почему здесь нет Шнитке... Шнитке... Джордж Мур... 903-й год...
Дитрих вскочил на металлическую площадку рядом с Молнией.
- Тысяча девятьсот третий год, - выдохнул он. - В начало...
- Почему? - выдохнула Молния.
Но тут с грохотом вылетела дверь и в проёме появился матрос в тельняшке и расстёгнутом бушлате. В руках у него была бомба. Молния крутанула какой-то диск, рванула большой рычаг... И радужное сияние закружилось вокруг...
В 1903-м году были свои пароли и явки. Молния, она же Зоя Александрова, обладала феноменальной памятью. Поэтому они без труда достали и документы и оружие. Мешочек, реквизированный у Арбузова, был наполнен драгоценностями, так что и с деньгами проблем не было. Нетрудно оказалось и переправиться в Швецию, а оттуда - в Великобританию. Покушение на Джорджа Мура, рядового, в общем-то, биржевого спекулянта, было для эсеровской террористки просто детской забавой.
Скотланд-Ярд копал всерьёз. Расследовался даже бурский след. Но Джордж Мур не имел к Южной Африке никакого отношения. Что же касается ввергнутых в нищету вдов и сирот, а также и вполне дееспособных мужчин - то список оказался таким длинным, что перед ним спасовал и Скотланд-Ярд. Дело закрыли.
Город Эдмонтон, столица канадской провинции Альберта, конечно не центр мироздания. Зато немецкие аристократы не толпятся на его улицах, а про русских эсеров здесь и вообще не слыхали. И то, и другое вполне устраивает супругов Сборовских. Они живут тут уже лет десять. Денег, у них вполне достаточно, но живут они скромно. Вот и Новый год отмечают без особой пышности, в узком семейном кругу.
Семилетний Пауль и пятилетняя Маша восхищённо смотрят на совершенно фантастический торт. Дитер и Зоя держат в руках бокалы с шампанским.
- Ну, - говорит Дитрих торжествующе, - похоже, мы её действительно отменили. Я, честно говоря, боялся этого 13-го года. Суеверие, конечно, но сама подумай - две балканских войны. И даже эта пороховая бочка Европы не зажгла всемирный пожар. Неужели всё дело действительно было в том жадном подонке?
- С новым, 1914-м годом! - Подняла свой бокал Зоя.