На глянцевой карте-раскладушке, которую бесплатно выдавали при входе, этот участок располагался в правом верхнем углу и обозначался лишь одним, набранным мелким шрифтом словом: "Тупик". Карта была маленькой, зоопарк огромным, и полное название раздела: "Эволюционный тупик" на ней просто не поместилось. Да и не тупик это был вовсе - дорожка усыпанная мелким гравием пробегала его насквозь и, обогнув подсобки и склады, устремлялась дальше, вливаясь за террариумом в широкую центральную аллею. Знали об этом только завсегдатаи и работники, а большинство посетителей, разглядев коротенькое название, в тот угол не забредали. Собственно, и смотреть-то там было не на что: по обеим сторонам дорожки стояли стенды с картинками, фотографиями и мудрёными текстами, пересыпанными латинскими названиями и схемами с цветными стрелочками; в застеклённых с лицевой стороны помещениях, пылились чучела и макеты странных животных с длинными носами, огромными рогами и совсем уж устрашающими клыками; и всего лишь один живой экспонат в бетонной, но с решёткой вместо стекла, клетке.
День был будний летний и солнечный, и те, кому удалось избежать досадной необходимости трудиться в такую погоду, отправились на пляж, а не в зоопарк, так что первые посетители забрели в этот заброшенный уголок уже после полудня, да и те, скорее всего, заблудились. Во внешнем виде визитёров половой диморфизм явственно не прослеживался, да и одеты два тинэйджера были одинаково - в истёртые до белизны, а местами и до сквозных дыр джинсы, кеды и футболки - на одном из посетителей футболка была зелёная с красной диагональной надписью на малоупотребительном языке, а на другом - красная с зелёной. Содержание надписи на родине этого диалекта сочли бы довольно неприличным. Цветовая гама торчащих преимущественно вверх волос была у них схожа, а блестящие колечки, стерженьки и кнопки разнообразных размеров и фасонов выглядывали из дырочек примерно в тех же частях их юных лиц. Не замолкая ни на секунду, щебеча как канарейки посетители проскочили не останавливаясь мимо стендов, сделали по четыре фотографии на телефоны у каждого чучела (экспонат, селфи вместе на фоне и по отдельности) и замерли возле клетки.
Внутри большого бетонного короба с передней зарешёченной стенкой была выстроена комната, вернее то, что когда-то, во времена больших квартир и отсутствия интернета, называлось "библиотекой". Вдоль стен, обшитых морёным деревом, стояли ряды высоких, почти до потолка книжных шкафов, за стёклами которых сияли золотом тиснённые корешки энциклопедий, выстраивались в шеренги многотомные собрания сочинений, пестрели разрозненные разноформатные издания, альбомы, брошюры - десятки тысяч старых и словно только что отпечатанных, блестящих свежим глянцем и зачитанных до ветхости, миниатюрных - умещающихся на ладони и огромных фолиантов - всё было там. Книги лежали повсюду: на полках шкафов и на журнальном столике, на крышке кабинетного рояля, на солидном письменном столе с бронзовой литой чернильницей в виде черепахи и на высоком старинном пюпитре. Несмотря на солнечную погоду, в библиотеке царил полумрак, а в центре комнаты, в зеленоватом круге света, льющегося от стоящего рядом с креслом торшера, сидел человек в лёгком домашнем костюме и тапочках и...читал.
Несколько секунд ошеломлённые юннаты стояли молча. Затем один из них обратил внимание на табличку рядом с клеткой. Латинский алфавит создание знало и потому с третьей попытки прочло, затем так же медленно осилило русский текст ниже и удивлённо повернулось к приятелю.
- Не, ну ты прикинь какой ауф2
- Да я просто ору! А вайб-то какой, - подтвердил тот, не отрывая взгляда от читающего. - ЧСВ у этого бумера просто запредельный.
Оба одновременно, как по команде, защёлкали телефонами, потом достали штатив для селфи - наснимали себя во всех позах и собрались было идти дальше, но первый всё никак не мог успокоиться.
- Не, ну это просто крипово - сидит в клетке бумер и чилит себе средь бела дня.
Сидящий в кресле, наконец, обратил внимание на гостей, заинтересовался и, отложив книгу, приблизился к решётке, внимательно прислушиваясь и видимо пытаясь вычленить в потоке непонятной речи знакомые слова.
- Ты кончай его байтить. Гоу. - сказал второй, которому стало скучно. - Вон он уже агриться. Похоже, это всё пранк какой-то.
Они сделали по "козе" человеку в клетке и хохоча скрылись за поворотом дороги.
Читавший удивлённо посмотрел им в след, вернулся в кресло, но не успел он перевернуть и двух страниц, как на дорожке показались следующие посетители.
***
Первым, сосредоточенной походкой смертельно пьяного вышагивал невысокий крепыш в берцах, галифе и застёгнутом на одну пуговицу кителе. Из под кителя стекал и покачивался в такт ходьбе пивной животик, обтянутый тельняшкой. В нескольких шагах позади, поддерживая друг друга, брели ещё двое представителей того же отряда млекопитающих в таком же наряде, с тем лишь отличием, что один из них набросил китель нао́пашь на левое плечо на манер гусарского ментика, а другой - просто волок за собой по земле. На головах грозной троицы красовались лихо заломленные на бок синие береты с кокардами. У плетущихся позади бойцов на мощных, подёрнутых жирком плечах синели наколки ВДВ. Стенды и чучела животных десантники проследовали без остановки, но явная чужеродность происходящего, побудила бдительных воинов затормозить возле клетки с читателем.
- Это ещё что? - тяжело выдавливая из себя слова, с расстановкой и явной угрозой в голосе поинтересовался первый.
Бойцы из арьергарда подтянулись ближе. Один из них, углядев табличку, прочёл первое слово:
- Ното...
- Сам ты "ното", деревня, - перебил его второй. - Это ж по-пиндосски! Знать надо язык врага, - и гордый собой по складам прочёл. - Хо-мо... О! Братва! Так это ж гомосек в клетке! Эй ты... Дальше следовало насколько непечатных эпитетов, столь любимых брутальными потребителями баночного пивасика.
Человек в кресле вздрогнул, втянул голову в плечи, но от книги не оторвался. Шедший впереди, видимо старший по званию, пошарив под кителем, выудил начатую бутылку. Молча отхлебнул из горлышка сам и не глядя сунул соседу. Тот тоже глотнул, передал третьему, но тот замешкался и, со второй попытки подобрав с земли свой китель, отыскал в нём раздавленный банан.
- Во, закусь! - гордо сообщил он и уже тогда принял свою порцию.
Попытались поделить банан - тот разваливался и расползался кашей, все перепачкались, но не расстроились, а лишь развеселились.
- Эй ты, чмо, банан хочешь? - закричал, обращаясь к человеку в кресле, владелец закуски и швырнул банановую кожуру в клетку.
Человек не ответил и не посмотрел в их сторону, но невольно сжался, лицо его исказила гримаса отвращения.
- Зверей кормить запрещается, - подняв перемазанный в банановой кашице палец, нравоучительно сказал второй, и вся троица весело заржала.
- Ща я ему другой банан предложу, - пригрозил старший, и непослушными, толстыми как сардельки пальцами попытался расстегнуть ширинку - та не поддавалась. Судя по влажным подтёкам на его галифе - это была уже не первая неудачная попытка. Развлечение быстро наскучило и, покуражившись так ещё несколько минут, группа двинулась вперёд - продолжать культурный отдых. Идущему впереди, наконец-то, удалось справиться с коварными пуговицами и он шумно, под одобрительные комментарии друзей, помочился под растущую на углу акацию, после чего вся троица, матерясь и спотыкаясь, пропала за поворотом.
Человек в клетке отложил книгу, достал из угла совок и веник, смёл банановые ошмётки в мусорное ведро, затем намочил швабру и вымыл пол. Вернувшись в кресло, он снял очки, протёр их салфеткой, а вспотевшее лицо платком и только успел открыть книгу как...
***
- А что это? А кто это? А что это дядя делает в клетке? А почему он в клетке, а мы снаружи? А я тоже хочу туда!
Перед решёткой, устало и тяжело дыша, понуро, как измученная тяжёлой работой лошадь, стояла взмокшая от жары женщина средних лет с бойким малышом в джинсовых шортах на лямках и в сандалиях. Малыш, напротив, был свеж, полон энергии, мячиком подскакивал на месте, норовил вырвать ручку из крепко держащей его маминой ладони и не останавливаясь тараторил. Он находился в самом зените прелестного и доводящего до бешенства родителей возраста "почемучек". Осатаневшая от непрерывного словесного обстрела, жгучего солнца и пряных ароматов зоопарка мамаша в ответ на сыпавшиеся как град вопросы уже не отвечала, а лишь глухо, по-львиному взрыкивала. Читать табличку она не стала, а на очередной вопрос ребёнка - А за что дядя в клетке сидит? - соизволила ответить:
- Раз сидит, значит за дело. У нас просто так не сажают.
Человек оторвался от чтения и с удивлением посмотрел на женщину.
- А он теперь тут живёт? А что он ест? А что он там делает? - не успокаивался любопытный мальчишка.
- Ничего не делает. Дурака валяет, - отрезала мамаша и потянула малыша. - Пошли дальше, горе моё. Когда уже это мучение закончится?
В этот момент сидевший до того неподвижно человек вскочил с кресла, бросился к шкафам и, схватив большую яркую книжку с картинками, протянул её через решётку малышу. Тот вцепился в неё свободной рукой и радостно завопил. Мамаша отреагировала мгновенно. Книга пёстрой птицей, маша шелестящими крыльями, влетела обратно в клетку. Промелькнули в воздухе длинноносый деревянный мальчик, девочка с золотыми косами, семейство бородатых гномов... промелькнули и со стуком исчезли. Малыш громко заревел, но мощный голос матери легко заглушил его.
- Вы эту вашу агитацию бросьте! А то я найду, куда позвонить! Вы у меня ещё пожалеете!
Человек даже не попытался оправдаться. Обиженный рёв пацана, прерываемый глухим рыком мамаши и шлепками, ещё долго доносился из-за поворота, вскоре затих и он. Человек подобрал растрёпанную книгу с пола, отряхнул, погладил и вернул на полку. Читать расхотелось, но он знал, что другого лекарства нет, устроился в кресле и открыл том на заложенной странице. В такой позе его и застал последний в этот день посетитель.
***
Старик подошёл, словно подкрался, совершенно бесшумно, и человек заметил его, только когда тот, постояв и понаблюдав несколько минут, кашлянул. Человек вздрогнул от неожиданности, поднял голову и, увидев посетителя, вежливо кивнул. Старичок, заложив руки за спину и слегка покачиваясь, молча продолжал сверлить его пристальным взором из под кустистых седых бровей. Одет был посетитель "по погоде", сообразно моде и вкусам своего давно ушедшего времени, в лёгкий серый костюм с широкими брюками, сандалии на босу ногу и светлую шляпу "в дырочку". Покачавшись так ещё с минуту, он вытащил из нагрудного кармана очки, внимательно изучил табличку и снова перевёл взгляд на человека в клетке.
- Читаем, значит, - то ли спрашивая, то ли констатируя прискорбный факт наконец произнёс старичок.
- Читаем, - согласился человек, впервые за весь день заговорив с посетителем.
- Я вот тут, в этом зоопарке, значит, каждый день бываю - живу рядом и билет у меня почётный, бесплатный, как заслуженному и это... ветерану, - продолжал странный посетитель. - Каждую крысу уже в лицо знаю, и меня, понимаешь, все узнают - попугаи, вон, здороваются, а вот в этом закутке ещё ни разу не был. Думал, что и, впрямь, тупик. Так, значит, целый день сидим и читаем? - закончил он с неожиданным напором, видимо, ожидая, что на этот раз человек собьётся и признается, что жившего в этой клетке льва он убил и занял его место.
- Да, - подтвердил человек, - Читаем.
- И денежки ещё за это, значит, получаем, - победно, тоном следователя, который припёр преступника к стенке неопровержимыми уликами, сказал старик и довольно потёр худые лапки.
- Нет, - улыбнулся человек в клетке. - Не получаем - зачем мне здесь деньги. Я же экспонат, а экспонаты сидят в клетках бесплатно.
Старик надулся - стройная версия рушилась, но опытный ветеран сыска не сдавался. Пожевав вялыми, бескровными губами, он недолго подумал и зашёл с другого конца.
- А вы, как я поглажу, ещё и пишете, - сказал он подозрительно глядя на письменный стол с блокнотом и чернильницей.
- Нет, - уже не улыбаясь, ответил человек. - Только выписки для себя кое-какие делаю из прочитанных книг. Пишущих сейчас и без меня хватает.
- Да уж, - мелко кивая, подтвердил старик. - И пишут и пишут... Все кому не лень.
- Так всеобщая же грамотность, - не удержавшись добавил человек. - Писать научились. Тем более, что на компьютере это делать легко. Только вот не читает из этих пишущих никто - только пишут. Вернее, читают, но лишь друг друга... и хвалят, а иногда и ругают, но чаще всё же хвалят - чтобы их в ответ похвалили.
Такой поворот темы старичка не заинтересовал, он пошарил блеклыми глазками по сторонам и вспомнил про табличку.
- Так, значит, человек, - ухватившись за новую ниточку протянул он. - А я по твоему кто? Животное что ли какое? А?
- Ну, что вы, что вы, - забеспокоился человек в клетке. - Конечно, вы тоже человек, просто мы из разных эволюционных ветвей. Разошлись, если так можно выразиться, какое-то время тому назад. И как раз ваша ветвь оказалась эволюционно успешнее, более приспособлена, а моя - увы...
- Разошлись, говоришь, ну, что ж... и мы пока что разойдёмся... пока, - многозначительно резюмировал старичок и развернувшись заспешил к выходу. - Это мы ещё выясним, кто и к чему приспособился. Пристроился тут, понимаешь, ни черта не делает, жрёт на народные денежки, да книжки почитывает, - тихонько бормотал он на ходу, довольный не зря прошедшим днём.
Он уже точно знал что, куда и кому сейчас напишет.
***
День заканчивался, зоопарк закрывался. Солнце лениво сползало за высокие крыши домов, с востока набегали несерьёзные тучки, обещая быструю летнюю грозу. Служитель принёс ужин и почту: пачку глянцевых журналов и рекламных буклетов. Человек поблагодарил и передал ему листок с перечнем необходимых и заканчивающихся мелочей: зубная паста, блокнот, лекарство от повышенного давления. Служитель поморщился, но взял. Человек опустил на решётку металлические жалюзи, сунул не читая журналы и рекламу в мусорное ведро, поужинал и, помыв посуду в крохотной, пристроенной позади клетки кухоньке, сел к столу. Сделав несколько выписок из только что прочитанной книги и внеся в "Журнал наблюдений" новый, не виданный им ранее, вид местной фауны (три остальных были ему знакомы), он умылся и отправился спать. Завтра будет тяжёлый день - суббота, да и погоду обещали не пляжную - так что ожидается наплыв посетителей.
Тёплый дождик прибил дорожную пыль, освежил листву, умыл изнывающий от духоты город, а заодно сполоснул и жестяную табличку с надписью: Homo Legens, "Человек читающий", а ниже, в скобках - "Вымирающий вид".
***
1
Из стихотворения Вадима Жука.
Нет, погодите, погодите.
Мы вовсе не в единой стае.
Вы - это то, что вы едите,
Мы - это то, что мы читаем.
2
Словарь молодёжного сленга:
Ауф - кайф, круто. Этот возглас используют для выражения самых разных эмоций - восхищения, одобрения, разочарования, грусти, дело только в интонации.
Орать - Молодёжь, произнося его, имеет в виду смеяться или удивляться. Когда говорят "я ору", значит, не могут удержаться от смеха, восторга, удивления.
Вайб - атмосфера, настроение.
ЧСВ - аббревиатура выражения "чувство собственной важности"
Бумер - насмешливое обозначение представителя старшего поколения. Термин взят из книги "Поколение" писателя Уильяма Штрауса и популяризатора науки Ника Хоу. Бумер - это человек, который родился в период с 1962 по 1980 год. "Окей, бумер", - издевательский ответ старшему, мол, "Да-да, старичок, успокойся".
Чилить - отдыхать. Слово пришло из английского языка, chill (прохлада).
Криповый - пугающий, ужасный. От creepy - бросающий в дрожь, жуткий (англ.), используется для обозначения крайней степени ужаса, такой, что вызывает мурашки и приподнимает волосы на голове.
Байтить - провоцировать
Гоу - от английского глагола go - давай, пойдём. Иностранное слово звучит как "гоу", но подростки любят покороче, поэтому сократили до простого "го".
Пранк - Пранк - розыгрыш, шутка, выходка; калька слова prank (англ.) Изначально так называли только телефонные розыгрыши, теперь слово переместилось в реальную жизнь.
Кринж - калька с глагола to cringe - "поёживаться". Он ведёт себя кринжово, то есть заставляет других испытывать неловкость за своё поведение.
Агриться - от английского angry - "сердитый".
Сорян - форма извинения. Слово произошло от английского sorry, которое само по себе уже успело войти в разговорную речь, но подростки сократили