Хороши предгорья летом

     Хороши предгорья летом. Какие виды открываются! А чистый лесной воздух, прохлада, цветы на полянах и склонах — просто красота! Но искать здесь авто по описанию места «Где-то на краю леса, с дороги видно. Метрах в трёхстах, не доезжая старого армянского кладбища» — то еще занятие. Особенно если в три ночи. Аня задумчиво поёжилась, попыталась всмотреться в тёмную, прыгающую картинку за стеклом. Полицейский УАЗ почти час мотался по узкой, заброшенной дороге, на которой водитель второй раз. Он и расхлёбывал, крутил и крутил баранку, запрашивал по рации уточнения, поругивался с теми, кто послал их сюда. Искомое авто, утром заявленное в угон, вдруг обнаружилось в лесу. И оперативная группа в полном составе «вперёд, на выезд!» Спасибо неравнодушным гражданам! Что б вам не кашлять!

     — Эй, Аветис, или как тебя, извини? Вот где ваше старое кладбище? — Степан — немолодой, вечно брюзжащий прапорщик с рыжими — «западенскими», уходящими вниз под подбородок усами, обернулся в салон. — Ты же армянин! Не молчи, сколько нам еще кататься, бензин жечь?!

     Ответ пришёл не сразу. Трое остальных служилых дрыхли, лишь изредка просыпаясь на ухабах и при оживлении радио-сеанса.

     — Это твоя обязанность — нас доставить, Аветис пусть спит пока. Ему еще бегать, деревья опрашивать, и лешего, если повезёт, или не повезёт. Я вот старший группы, буду всем руководить... — следователь Джафар промычал еще что-то, и снова провалился в сон.

     Степан продолжил в одиночестве тянуть свою шофёрскую, неблагодарную лямку, но недолго.

     — О, кажись, оно! Просыпаемся, сурки!

     Водила сбавил ход, и машина, поёрзав на неровностях, наконец, остановилась. Пассажиры покинули салон не сразу, вздыхали — служба требовала жертв. Потоптались, продрали глаза, осмотрелись. Полная луна позволяла сориентироваться на открытом месте — хотя бы в первом приближении. Дорога здесь шла по краю длинной, неширокой долины, которую с двух сторон подпирали невысокие, поросшие лесом холмы. Большая, видимая часть долины — луг, но дальше, справа, тоже лес.

     — Какое славное место! Сюда бы утречком на пикник приехать. Наверное, и речушка подходящая где-нибудь по камешкам журчит, форелька плещется, — Аня — капитан полиции потянулась, протяжно зевнула, — извините, братья.

     — Среди деревьев на границе пустыря и леса, видите? — Степан не без гордости ткнул пальцем в сторону лесного участка долины. — Если это искомая машина, то за ней спустя триста метров и кладбище. Ты, Аветис, того — запоминай!

     Тот шутливо оскалился в сторону «обидчика», утробно зарычал, все рассмеялись. Действительно, среди деревьев отсвечивал прямоугольник кузова. Полицейские с минуту пытались рассмотреть объект.

     — Да ты глазаст, Стёп. Можешь, когда прижмёт, — похвалил водителя Джафар, — но вот не уверен, что это наша ГАЗель по угону.

     — Не она. Фура какая-то, тоже белая, — высказал свои сомнения и опер, вернувшийся из ближних кустиков.

     — Небо полное звёзд, Луна, холмы. И в мрачной черноте леса что-то загадочно белеет — наша милая горная готика! Что за извращенец проезжал здесь три часа назад, высмотрел машину и добросовестно отзвонился о своей озабоченности в ноль-два? — наконец, престав зевать, внесла свой вклад в обсуждение криминалист.

     Аня смотрела на коллег. Какие мы сегодня разные, точно сборная солянка. Джафар — азербайджанская версия Евгения Леонова. Маленький, кругленький, уже седой майор, всегда вежливый, улыбчивый. Как ему удаётся договариваться, гасить конфликты быстро и к всеобщему удовлетворению? Одет к месту — рубашка поло, вытертые джинсы, какие-то бутсы. Еще бы рюкзак, и издалека сойдёт за дачника. Но хороший ремень, импортный полицейский фонарь-дубинка, еще какой-то «обвес» помимо кобуры — нет, этот мужичек не прост. Аветис. Высоченный, в роду были эфиопы, шведы? А видок — юный принц или жених, который забил на невесту, церемонию и — о ужас! — на свою многочисленную родню! Что, впервые на сутках? Ты исходил из предпосылки «не упасть в грязь лицом»? Стрижечка, парфюм, манера держаться отстранённо-небрежная. Белоснежная рубашка со стоечкой, пуговицы а-ля перламутр, длинный рукав. И что это поблёскивает на манжетах — ха, неужели запонки?! Ниже черные «с иголочки» брюки, модельные евро-туфли на каблуке. Да он просто чья-то головокружительная мечта! Нет, это аристократ, зачем-то купивший недельный квест-тур. Но не бюджетную хухры-мухры имитацию, а дорогой квест с живыми копами и настоящим пистолетом. Фонарь «аристократу» выдал Степан, какой был, в общем, тот еще воин. Аня хихикнула в кулак.

     Следующей дурацкой мыслью, посетившей голову, было рассказать об этом выезде новому соседу Пашке — стоматологу, с которым вроде что-то наклёвывается. И за столиком в «Чайке» после пирожного начать с: «Ах, вот увезли меня как-то в горы два кавказца и западенец, и там мы гуляли до утра!» Просто поддержать беседу о лете, природе, которая, и многообразна и не перестаёт нас всех удивлять. И неожиданным вбросом проверить «стоматологию» на вшивость и амурность.

     — Вот что, заезд вроде нормальный, не пешком же топать, а Степ? Да и УАЗ, говорят, внедорожник? Что-то нашли, нужно разобраться, — решил старший, улыбнулся, — разрешим хоть одну озабоченность, дальше сладко спать все равно не светит». Степан подвёз группу ближе. Сначала по дороге, затем, не сбавляя скорость, рванули по бездорожью. Решили оставить уазик не доезжая леса, дальний свет не выключали. У машины и на рации будет водитель, вооружённый помимо табельного макарова коротким автоматом. «Налегке, только фонари возьмите, — Джафар помялся, добавил, — оружие приготовьте, и давайте разойдёмся немного, метров на пять».

     Аня кивнула, разошлись, вооружились. В этом году по краю было кучно с боевыми потерями. В одном месте от автоматного огня охраны конопляной плантации в таких же предгорьях полегли сразу трое. Были и другие смерти, разные — нелепые или героические, но чаще нелепые, случайные. Имело смысл быть настороже.

     Двигались молча. Аня в середине, пистолет в руке, патрон в патроннике. Слева топал Джафар, справа траву-мураву бодро раздвигал их молоденький лейтенант. Трава выше колен, густая, влажная — серия недавних ливней помогла флоре не только выстоять в июльский зной, но и вполне себе процветать и разрастаться. Звуки ночи — хор цикад, что-то еще непривычное, трудноразличимое, настраивали на тревожный лад. Аня старалась идти аккуратнее, не сильно спешить. Хорошо хоть под ноги смотреть не нужно — только трава, ни камней, ям или ухабов, поверхность явно когда-то выравнивалась. Вступили в лес, точнее в некую его прелюдию — редкие деревья, подлеска нет. Здесь было достаточно ровно, сухо, а благодаря свету фар, этот сектор достаточно освещён. Полицейские разрядили, убрали оружие в кобуры, начали осмотр местности, в машине и вблизи неё работал только криминалист.

     Белая фура — КАМАЗ, еще не убитая годами и эксплуатацией, чистая, по номерам — не местная, дверцы кабины, обращённой в лес, нараспашку. Никого, груза тоже нет, кузов не заперт и практически стерилен. В кабине на первый взгляд тоже ничего интересного, нет и никаких атласов дорог, блокнотов, документации. КАМАЗ никакой информации сразу не давал. За исключением, может, цепочки небольших узких пятен — брызг крови снаружи водительской дверцы. И все. Сколько стоит тут фура, что произошло с грузом, и человеком или людьми, ею управлявшими неизвестно.

     Аня присела, уже подробнее осмотрелась понизу. На почве слой опавшей листвы, лишь кое-где низкая травка, цикламены и иглица. То тут, то там на листве или пятачках открытого глинистого грунта виднелись разного размера вдавленные следы раздвоенных копыт. Свиньи, возможно дикие. Или олени? Но и покрупнее есть — это точно коровьи. Возможно этот лес — некий удобный трап, по которому животные спускались с холмов в долину и дальше. Пока не совсем понятно и то, как заезжала сюда машина — весь путь. Но с этим проще, просто нужно немного времени. Аня разогнулась, помахала рукой товарищам, занимавшимся примерно тем же поблизости.

     Степан поснимал фуру на свой смартфон, по рации доложил о ситуации. На базе покопались в журнале, связались с соседями. По фуре информации не было, нигде по городу её не искали. Дежурный попросил по-быстрому все-таки осмотреться, хорошо запомнить место для ориентирования ГАИ и возможно новой, завтрашней группы. И назад, раз это не их машина.

     — Тогда давайте пробежимся, так же — цепью, — предложил Джафар, — вдруг недалеко и груз и тела, а мы прошлёпаем, опозоримся. Не углубляйтесь, кто знает, что тут водится. Метров сто пятьдесят-двести и назад. Держим связь голосом, Стёпа, ты у уазика. Проверим мобильники, отсюда берут?

     — Лады. Аветис-джан, фонарик не теряем, казённый. Аня, нарвёшь мне букет?

     — Тебя куда командир послал? К машине, гладиолус, дублирую приказ.

     — Я ему поганок нарву, — пообещал Аветис, — найду обязательно. Выберу самые спелые, самые бледные, дорогой, пальчики оближешь.

     Довольно напевая что-то под нос, прапорщик удалился в луга к своей машине.

     Остальная группа, как следует, рассредоточилась, углубилась в лес. Вскоре кроны над головами полицейских совсем сомкнулись. Начали появляться и настоящие заросли с упавшими деревьями, кустарником, лопухом и ажиной. Света фар не хватало, в ход пошли фонари. Аня прошла уже под сотню метров одна, товарищей было не слышно. Тропинок, каких-то предметов, вообще следов человека не обнаруживалось, лишь лес и темень. Колючки, которые приходилось обходить, рытвины и упавшие, покрытые мхами и грибами, деревья, не позволяли расслабиться. Под густыми плетями разросшейся ажины кто-то активно копошился. Аня подошла ближе, направила туда пучок света. Существо замерло, затем покинуло куртину, скрывшись в чаще. Однако, ёжик успел показать себя, девушка выдохнула, вот трусиха.

     — Эй, все сюда! — громко позвал со своего фланга Аветис.

     Ему отозвались остальные. Аня подошла к товарищу, встречавшему лучом фонаря, Джафар попросил три минуты.

     — Смотри.

     Дальше в лесу, у подножия сильно разросшегося, выдавшего из земли сразу несколько могучих стволов мёртвого дерева был человек. Он неподвижно сидел спиной к одному из стволов, уронив голову на грудь. Папоротник скрывал от глаз ноги и руки ниже локтя. Со стороны полицейских перед деревом была некая зона отчуждения — ничего толком не росло. Этот «пустынный» пояс, отсутствие на дереве листвы, позволяли лунному свету много где проникать до земли, создавая подобие театральной сцены с акцентом на дерево и тело. Джафара решили не ждать, приблизились. Аня шла впереди, медленно, обходя куртины колючей иглицы, росшей тут в изобилии. Прежде всего, она старалась не затоптать что-нибудь важное, но и имела в виду и возможные растяжки. Опер шёл следом, сконцентрировавшись на том, что происходит слева и справа по ходу движения. Луч его фонаря плясал по стволам, кустам, заглядывал в кроны. Вокруг же было спокойно, никаких движений, тихо, лишь шорох их шагов, да все тот же хор цикад.

     Человек под деревом — средних лет мужчина, жив, что было видно сразу по движению грудной клетки. Одежда простая, рабочая — запросто мог быть шофёром. На первый взгляд без повреждений — сел и крепко спит.

     — Обойди аккуратно все это, я посмотрю, что с ним, — Аня склонилась к телу.

     Мужчина без сознания, осторожно повернув его голову вбок, капитан обнаружила тонкую, подсохшую струйку крови из уха. И еще, два чуть распухших пальца на левой руке стянуты тонкой медной проволокой, концы которой свисали. «Что, пытали? Зачем? Таких живыми не бросают, обычно. Опять иррациональное. Что-то отвлекло? Кто нам звонил? Засада?» Схватилась за пистолет.

     — Они возможно рядом, берегись!

     Нападение произошло внезапно, стремительно, с двух сторон. Из-за дерева и нагромождений валежника, зарослей лещины и ажины в зоне позади дерева. Никто не выстрелил, трудно вот так сразу в упор. Да и не успевали — искушённый, бесшумный охотник подготовился, знал толк в засадах. Кто-то кинулся на опера, и там, в стороне, у корней, завязалась рукопашная. Еще один чем-то выбил у подскочившей Анны пистолет, ударил ногой в корпус. Она отлетела на метр и сползла по одному из стволов, оказавшись напротив бесчувственного водителя. Изрядно ударилась затылком, на губах кровь — прикусила, в висках стучит. Нападавший быстр, сейчас присел, сверкнул клинком — обрезал страховочный шнур от её пистолета к кобуре. Приставит ствол, прикажет подозвать остальных? Что им нужно? Заложники-федералы для выкупа или обмена? Оружие и машина, тренировка диверсантов? В стороне продолжалась схватка. Одним из последствий удара о дерево стал расстегнувшийся ворот «полёвки», свисток на цепке выскочил наружу, Аня и забыла о нем. Напавший уже держал её пистолет в руке, в лунном свете видно лицо — молодое, довольное. И как это лицо пренебрежительно скривилось, когда Аня успела схватить свисток, дунуть. Ведь свиста не получилось, лишь какой-то хрип. «Жалкая», — наверное, подумал «охотник».

     — Ну что, птичка-синичка? Отлеталась? Всё?

     — Я, я не... я...

     Все происходило очень быстро, с начала нападения не прошло и минуты. А с дуновения в свисток и трех секунд. Но мир изменился. Как в былине, легенде, «Властелине колец». И этот опытный, безжалостный человек с холодным лицом тоже почувствовал это, когда ствол пистолета был уже у виска Анны. Прочитал по её глазам, какой-то насмешке, что вдруг возникла на кровоточащих губах. А так же по общей нарастающей освещённости и мелодичному шелесту.

     Бандит резво обернулся. Сейчас очевидцев невероятного было трое — капитан полиции и двое напавших. Еще один, такой же — во всем тёмном, под капюшоном, как оказалось, находился рядом с автоматом в руках. Бандиты напряглись, закричали, заклацали затворами, отвлеклись от Анны. Изменения в мире проходили как раз напротив них, в полусотне шагов на высоте три человеческих роста. Бледно-жёлтый, с колесо, объект с плавающим контуром, невесть откуда взявшийся, быстро увеличивался в размерах, набирал в центре свет и цвет — топлёного масла. Это действо в гуще крон было сродни вторжению или соитию. Когда один мир прорывался в другой, полный решимости что-то выплеснуть или выжечь своим неистовым, неукротимым напором. Еще миг и выпуклая, такая яркая перемычка в центре объекта, растворилась, образовав огромный раструб. И из этого золотистого раструба представители Того мира уверенно шагнули Сюда. Анна чувствовала, верила, нет — знала, что последнее событие — пугающее, имеет прямую связь со свистком. А значит, и словами папы пять лет назад, в её первый отпуск «прошу, просто носи, тебе теперь нужнее будет. В тяжёлый час воспользуйся, поможет, очень рассчитываю на это — мы же одна кровь. Свисток — память о погибшем друге, как и я кинологе-сапёре, Афгане. Мы раз чудом выжили, ну и после побратались, поклялись».

     Конечно, она не боялась спрыгивающих откуда-то с Небес псов. И человека, что шёл за ними следом к краю раструба, а потом присел на границе миров, свесив ноги: «Фас, Ройс, взять их!» Голос, молодой, сильный, казалось, наполнил лес. Впрочем, возможно он звучал лишь у Ани в голове. «Фас! Фас!», — вторила она, приподнявшись на локтях. Псы мягко пружинили при встрече с землёй, молча, прыжками неслись вперёд, сюда. Их встретили огнём, но куда там, спасенья не было. Два клубка завертелись на поляне, за деревом видимо тоже происходило подобное. Аня прикрыла глаза, и только отовсюду слышала это — шум борьбы, рычание, хруст, крики, предсмертный хрип. Вскоре схватка закончилась, настала тишина, казалось, даже цикады попритихли. Она приоткрыла глаза — бандиты неподвижно лежали в стороне. Собаки же бросились в лес, и там, вдали, сцепились еще с кем-то. Вскоре вернулись, окружили Аню, легли, внимательно рассматривая её.

     — Анька, как ты? — как к младшей сестрёнке обратился к напарнице Аветис, выглянул из-за ствола, — я видимо убил одного, или не я... Там их тоже двое. Лежат, — простонал, — руку, наверное, сломал. Второй сначала не вмешивался. Люди и потом звери, что это было?

     Вид у лейтенанта был страшный. Голый по пояс, брюк не узнать, весь в грязи, крови, обрывках листвы и колючках. «Все-таки воин — бился, да и первый вопрос о даме». Аня кивнула, тронула пальцем прокушенную губу:

     — Нормально, спасибо! Много лучше, чем этим разбойничкам. Давай, подползай, тут полено, мох, удобно, — набрала воздуха, закашлялась, — Джа-фа-ар!

     Через какое-то время нарисовался силуэт старшего. Он двигался неуверенно, впереди трусила собака. Приблизился, заметил остальных:

     — С дерева что-то свалилось, и по голове... Боюсь, сотрясение. В четверг в отпуск, вот как обвинительное печатать? Хотел завтра материал сдать! —он плюхнулся в папоротник у дуба на той стороне «сцены». А вы чего расселись? Кто-то еще приехал, откуда овчарка? Она меня подобрала, вылизала, сюда привела, умница такая. Похоже, только сейчас помимо своих людей, он узрел еще и присутствие «Ворот», их чудную иллюминацию. А также тела, чужое оружие и вещи — рюкзак, топор, тряпье, вытоптанные кусты иглицы и папоротник.

     — Дела! А я что-то совсем выпал. Телефон разбит, фонарь тоже, хорошо хоть пистолет и удостоверение на месте. Который час? Степа наш где?

     — Было нападение, шеф. Но всё уже закончилось, — выдохнула Аня, — практически. Благодаря... сами видите.

     Две овчарки и доберман продолжали тихо лежать, лишь шевеля ушами. Четвертая, что привела Джафара, легла у его ног. Совершенно обычные, может только глаза... Анне показалось в них что-то неуловимо иное, какое-то янтарное свечение. Собаки не выглядели уставшими, как это бывает после нагрузки, дышали ровно, спокойно. Доберман приподнялся, подошёл ближе, лизнул длинно в шею и лицо. Аня сморщилась: «Интересно, а дыхание чистое. И следов схватки — крови на морде не видно». Девушка ответно провела рукой по ушам, шее собаки, нащупала ошейник. Пальцы наткнулись на металл и ребристую поверхность. Дотянулась до фонаря у ног, подсветила — старый ошейник, обожжённый, надорванный с тусклой бляшкой. На ней номер и кличка: «Майка». Аня обняла собаку, притянула к себе: «Майка, Маечка».

     Доберман тихонько взвизгнул, шумно задышал, ткнулся мордой в грудь. Миг, и он уже на ногах, в стойке, смотрит куда-то в сторону. К ним скрытно приближались. Но гость все равно был издалека услышан, и опознан как «свой». Степан ступил на поляну. Осмотрелся, сделал какие-то свои выводы, подошёл к Джафару, громко, чтобы для всех, доложился:

     — Услышал стрельбу, перебежал в лес, чуть покараулил выходы и дорогу — никого! Связался с базой по мобильнику. Подмога уже несётся, и Скорая. Сказал, чтобы минимум две прислали. УАЗ подогнал вплотную к лесу, включил мигалку — будет светлее назад возвращаться, и с дороги нас теперь хорошо видно. И сразу сюда, на свет.

     Человек в золотистом, световом «раструбе» встал, хлопнул в ладоши:

     — Ройс, девочки, ко мне!

     Голова еще немного кружилась, но Аня нашла в себе силы встать, отряхнулась, выпрямилась. «А полной грудью вдохнуть-то тяжело, сапожищем приложил гад». Следуя её примеру, поднялся и Аветис.

     — Спасибо, Женя, дядя Женя!

     — Спасибо, отец! — всхлипнул опер.

     По чумазому, обострившемуся, лицу Аветиса текли слезы. Брюки уже не составлявшие единого целого, приходилось придерживать, и ему это давалось через боль. Лейтенант выложился полностью, и сейчас был выжат физически и эмоционально.

     — Говорят, некоторые собаки попадают в Рай, — промолвил человек, — но иногда им, вместе с хозяевами, и по их воле, нужно вернуться. Откуда угодно. На зов истинной клятвы и крови.

     Он встретил запрыгнувших назад собак, потрепал каждую по холке, что-то приговаривая. Те виляли хвостами, тёрлись у ног. Наконец, человек вновь обратил внимание на людей внизу, махнул рукой. Эти сейчас контрастные на фоне расплавленно-жёлтого Нечто, силуэты, вдруг начали убывать, таять, стали мерцающими, призрачными. А вскоре Ворота, сам этот внешний мир, его обитатели, заглянувшие сюда, схлопнулись без видимого следа.

     — Ань, слышь? — Степан закинул автомат за спину, продолжил, разглаживая роскошные усы. — Так это что же знакомый иль родственник? Как? Вот скажи, почему у меня нет такой замечательной родни?

     — И то и другое. А теперь, братья, настал час вашей клятвы. И общего пересказа истории о волчьей стае, и её кровавых злодеяниях. Да, какой-то странной стае — «правильной», но не более того.

     — Замётано, — рассмеялся, ответил за всех Джафар. Не беспокойся. У меня вообще отпуск в четверг, я не хвастался? А здесь лес, волки, серые и много, что вытворяют! Я в шоке, головой о дуб ударился, не исключаю хорошее сотрясение. А водила и волков не видел, пока прибыл, все уже улеглось и разбежалось. Так, Степ?

     Степан обошёл нападавших — признаков жизни никто не подавал. Пока остальная группа отдыхала, он размотал проволоку с руки бедолаги, плеснул на него воды из фляжки, сунул коллеге что-то нюхнуть — народная медицина, шофёрская. Тому полегчало, уже открыл глаза, двигал головой, внимательно слушал.

     Трупы на поляне, какие-то еще возможные тела в чаще, найденные и еще нет вещи, и вся прочая, связанная с засадой информация, ждали своих исследователей. Но уже новых, свежих и более многочисленных. Когда место известно, да еще и издали встретят светом и сигнализацией, добраться и найти — не проблема. Группой было принято обоюдное решение, всем живым в два захода покинуть пяточек у мёртвого дерева. Первые четверо двинулись назад к машинам, навстречу свету полицейских фар.

     Голова у Ани прошла, под руку с Аветисом, она брела вслед за Джафаром, тихонько хихикающим над чем-то. Опер, то шествовал «гордо», самостоятельно, то вдруг колени начинали подкашиваться, и он норовил сесть. В арьергарде, активно работая фонарём, следовал водила — единственный из группы целый и невозмутимый, резерв. Лес редел, ощутимо светлел. Вот и автомобили, слепящие, но такие родные, фары. Еще немного, и приблизился край лесного свода, и им стало видно небо, усыпанное звёздами, открытое пространство луга.

     Аня проводила взглядом уазик, нырнувший назад за потерпевшим. Все действительно закончилось, эта хоть часть? Откупорила бутыль с водой, помогла напиться Аветису, жадно приложилась сама. Вытащила свисток, натёрла платком до блеска, погрела в руках, шепнула: «Мы ведь еще повоюем? Обещаю не дёргать по пустякам». Близился рассвет, в его преддверии травянистая долина была прекрасна. Десятки насекомых, точно снежинки, в лунном свете, вытанцовывали свою мотыльковую кадриль и сальсу.

     Она залюбовалась этой чарующей картиной, задумалась. Не стану «стоматологии» рассказывать про эту ночь. Может, только если он тот самый, и все сложится. Нет, расскажу, когда дети уже пойдут в школу. Или когда уже закончат её. Или стоит ли вообще? Ведь некоторые события, не говоря уже о клятвах, любят тишину.

     2022 г.