- Полчаса. Не больше.
- Конечно.
Доктор Кравец запустил таймер, шагнул к дверям палаты, замешкался на мгновенье.
- Что на этот раз? - спросил, не оглядываясь.
Влад молча поднял книгу, на обложке танцевали два слова. Врач вышел, не дождавшись ответа, так и не обернувшись.
Поправил её волосы, маску, подоткнул подушку, выпростал из-под одеяла руку и накрыл своей. С минуту слушал бормотание аппарата искусственной вентиляции, подбирал слова, примеривался шёпотом, - в который раз, как в первый.
- Лиза. Тебя зовут Лиза. Сегодня четвёртое мая...
Запнулся. Раскрыл книгу.
Она увидела корабль в опрокинутом чёрном небе, тающий след его маршевых двигателей, замолчавших в преддверии гиперпрыжка... По небу пробежала рябь, мигнули звёзды, корабль перестал слушаться, потерял дисковидную форму, выбросил вверх грот- и фок-мачту, ощетинился парусами, намереваясь идти в полный бакштаг.
Звёзды расступились, пробили склянки, и шхуна устремилась вперёд, покачивая фонарями ходовых огней. Лиза долго смотрела ей вслед, пока не разбудило лизнувшее висок солнце, - села рывком, разулыбалась, вспомнив, как лоцман лихо перекладывал штурвал в поясе астероидов.
Жалюзи заурчали, поворачиваясь, погнали Лизу к шкафу, одеваться. Шкаф оказался двустворчатым, липового дерева, с медными ручками, взявшимися патиной. Пустым.
- Вот же дураки, - решила она, - зачем было прятать одежду?
Петли запели, соглашаясь.
Рисунок зябкой коридорной плитки вывел к сестринскому посту. Приметила связку ключей, перегнулась через барьер, задела стопку бумаг на краю: взмахнул страницами журнал, посыпались карточки, закладки: смешались, - бросилась собирать. Обычно вы не устраиваете беспорядков, сказала сестра, что не так с сегодняшним понедельником? есть на то серьёзная причина?
- Да, сестра.
Поднялась, сжимая в руках бумажные лепестки, старалась не отводить глаз. Даже медведя можно научить бережно обращаться с вещами, сказала сестра, но ты не медведь, тебя зовут Лиза, сегодня двадцать шестое июля и самое время выйти тебе на улицу. Мир очень велик, в нём скачут верхом, охотятся, командуют кораблями, курят, мастерят настоящие вещи, воюют, любят, спасают, играют в шахматы...
- Земля, - прошептала Лиза. - Земля.
Она уже видела - там, дальше, где дверь в уборную, - пальмы, дворцы, горы; протяжные гудки тянулись к ней, будто нити: тонкие и дрожащие, как волосок в электролампочке, толстые и тугие, словно басовая струна в рояле.
Больничное крыльцо обрывалось ступенями в реку. В медленной густой воде, посверкивая чешуёй, шла пугливая стая.
- Что за напасть, - рассердилась она. - И как же быть?
Вкрадчивый бриз пожал плечами, запустил туманную машину, и река подёрнулась дымкой. Лиза уселась на ступеньку и решила ждать: вернуться всегда успеется.
Плот появился к полудню. Она вскочила и, танцуя у самого края воды, взялась отчаянно махать найденным в кармане пижамы носовым платком. Сплавщик заработал шестом и погнал плот к крыльцу...
- Могу ли я поплыть с вами вместе?
За полдень река расширилась, а небо поголубело. Я уже было начал подумывать, что здесь я один-одинёшенек, сказал он, теперь вижу, что ошибался. Вас ведь зовут Лиза? если, конечно, вы не плод моего воображения.
Она с улыбкой посмотрела на него.
- Не может быть! А я думала, что вы...
Сегодня одиннадцатое сентября, сказал он, и вам нужно плыть вниз по тёмно-коричневому потоку с деревьями по сторонам и голубым небом над головой, верно?
- Я думала, что всё будет выглядеть именно так, - ответила Лиза.
Течение, отзываясь, подхватило их и понесло, плот накренился, он вогнал шест в щель между брёвнами, дерево затрещало, распахнулась палуба, взвилась к небу грот-мачта, развернулись солнечные паруса, и шхуна легла на левый галс, чтобы следовать против ветра.
Река раскатилась, не стало берегов, барометр падал второй день. К вечеру похолодало, низко нависли облака. В крошечной каюте нашлись доска и фигуры: не хватало чёрной королевы, Лиза вылепила её из хлебного мякиша.
Под ударами конницы гибли пешки, отчаянно трубил раненый слон, ветер крепчал, волны всё сильнее раскачивали судно, заливали палубу. Ну, сказал он, вот мы и лишились возможности испить сладкого октябрьского эля, постарайся узнать меня в следующий раз, условимся. Шхуна потеряла косой грот и брамсель, прежде чем паруса были спущены, а люки задраены наглухо. Буря швыряла корабль, забавляясь, море качалось, выплёскивая воду за горизонт событий гигантскими пригоршнями.
Потом наступила тьма, и в ней разлился долгий свистящий выдох кардиомонитора.
- Доктор Кравец! Доктор!..
Когда зажгли свет, под ногами оказались не просмоленные доски палубы, а знакомые мозаичные узоры плитки. Зачем ты вернулась? сказала сестра, изнывать от одиночества?
За дверью скользили голоса клинеров, звучал речитатив колёс каталки. Медленные часы складывались в пустые дни, дни туго оборачивались в мокрые простыни, простыни, высыхая, сжимали тело до хруста. Жалюзи больше не открывались, бубнило радио, она не различала слов, снов не было, рядом с кроватью пророс терновник, и в палате обжился запах миндаля. Кто-то пробрался сквозь колючие кусты и остановился в трёх шагах, сел на землю, подтянул колени к груди, упёрся ладонями в сухую жухлую траву, сказал, давай убежим, сегодня девятое декабря, тебя зовут Лиза, мы прыгнем высоко в воздух, развернём крылья, и они загремят, как паруса под ветром.
- Я знаю тебя? - спросила она, опираясь на протянутую руку.
Снег подгонял - в последние полчаса не хлопья, а целые сугробы валились с карпатского неба - он ворвался в дом вместе с ними, кружась и теряя силу.
Переодеться и заняться ужином оказалось делом непростым: совершенно невозможно было, оставшись наедине, не искать друг друга горячими руками и губами, чтобы утолить жажду.
Но вот, наконец, в камине занялся приручённый огонь, выстроились в ожидании тарелки и бокалы.
- Принесу вина, - крикнула Лиза, направляясь к нише под лестницей, замерла на полпути: из приоткрытой двери комнаты в каминный зал сочился жидкий больничный свет. Звуки дома растаяли, вернулись, лишь когда сильные уютные руки взяли её за плечи.
- Ужин на столе. Пойдём, прошу тебя.
- Нет, - покачала она головой. - Их мучают сны, до того страшные, что только взрослые могут досмотреть их до конца. Дай мне немного времени.
- Хорошо. Главное - возвращайся.
Шагнула в палату, огляделась: тихо вздохнул шкаф, заурчали жалюзи. Поправила табличку с именем Лизы Кравец на спинке кровати, присела рядом, всмотрелась в неподвижное лицо, полускрытое маской, перевела взгляд на книжный разворот, подняла глаза на Влада, сказала: я счастлива, спасибо, что приходишь каждый день, спасибо за рассказанные истории, за то, что не даёшь сломаться отцу; я хотела бы обнять тебя, быть с тобой, но вышло, как вышло: я знаю, это грустно, но ещё грустнее будет, если я оставлю вас не попрощавшись.
Таймер щёлкнул, напоминая, и она растеряла последние слова.
Поднялась и вышла из палаты, плотно прикрыв дверь.
|