-Сун - династия и империя в Китае (960-1279). Вела изнуряющие войны с северными соседями, кочевниками.
-Чжурчжэни - племена тунгусского происхождения. В XII ст. вторглись в Северный Китай, захватили территорию до реки Хуайхэ и сделали китайцев данниками.
-Даосы - монахи, последователи учения о Дао. Многие из них занимались магией и врачеванием.
Алексей Сударенко
НИКОГДА НЕ ВЫБРАТЬСЯ ИЗ ГОР
- Никогда не выбраться из гор, никогда не выбраться из гор... Полоумный китаец!
Выражая своё подкрёплённое усталостью негодование, недавний пленник Хэхэйда ругался вслух, хотя всходил по склону в одиночестве. Он не шагал, а бил землю ногами, огибая орехи и липы, которые в это время года светились свежей зеленью листьев и не теряли яркости красок даже в тени. Но человека это не интересовало. Он не рубил нежные ветви, а только изредка отклонял их в сторону, или вообще обходил, только потому что несколько часов назад сбежал из сунского плена. Ему нужно было попасть в долину на востоке, где расположились лагерем его единоплеменники. То, что ему удалось сохранить голову и ёё не выставили напоказ, можно было считать величайшим подарком небес. Но, несмотря на то, что животное ликование от спасения собственной жизни поначалу не давало ему идти, сотрясая мышцы нервной щекоткой, оно всё равно угасло со временем, дав место внутреннему содроганию иного рода. Оно было вызвано мрачным предсказанием старика-даоса из того монастыря, в котором остановились китайские военачальники. Вставал перед глазами хитрый и мрачный взгляд монаха и его шамкающая речь, переведённая для Хэхэйды таким же, как и он сам, пленником-чжурчжэнем: "Он говорит, что эти горы, священные горы... Они не отпустят тебя, и так тому и быть. Тебе никогда не выбраться из гор, потому что - я вижу, он говорит, я вижу - это твоя судьба". Старик довольно кивнул и оскалил мелкие жёлтые зубки. Мысль об этом предсказании не переставая сверлила мозг.
- Горы! - Пытаясь придать голосу насмешливый тон, фыркнул Хэхэйда. Про себя он закончил мысль: "Это не горы, а холм посреди равнины, жалкое подобие великих гор. Горы!" - Он думал, что всматривается в просвет между двумя склонами, чтобы забыть о словах даоса, но на самом деле это мысль о возможном спасении билась в поисках света свободы.
На мгновение показался зелёный лоскуток желанной равнины, но глаз восходящего солнца тут же перехватил взгляд чжурчжэня, пронзая его своими вращающимися золотыми мечами. Человек оказался на каменистой вершине, где его, облитого сиянием, можно было рассмотреть до мельчайших черт. Он остановился, озираясь по сторонам и переводя дыхание.
Снятая с убитого суна одежда была настолько богата, что стоило опасаться за её сохранность при встрече с соплеменниками. Белый шёлковый халат, плюшевая безрукавка пунцового цвета и пояс-корсет, расшитый серебром. На ногах были туфли на толстой подошве. Халат оказался не самой удобной одеждой для пешего путешествия лесом и горами, но теперь уже другого выхода не было. В руке Хэхэйда сжимал ещё один трофей - палаш шоудао с расширяющимся от пятки к острию лезвием и красным шёлковым темляком, продетым через середину черена. Потная ладонь варвара крепко держала теплую рукоятку.
Хэхэйда был в меру высок и силён, но голова бугром придавала его мужественной фигуре какую-то неказистость. Он побрезговал головной повязкой, которая досталась ему с остальными одеждами, и теперь ветер играл его жирными, спутанными волосами. У него были редкие усы, огоньки чёрных глаз придавали живость квадратному, скуластому лицу. Поморщившись от солнца, чжурчжэнь вытер рукавом пот со лба и, начав спускаться вниз, вскоре оказался в лиственной роще.
Пройдя совсем недолго, он почувствовал, что склон перестал быть наклонным и превратился в плато, и насколько можно было судить, просматривая окрестности сквозь решётку серых стволов и тучи листьев, довольно протяжённое. Наконец, оставив позади последнюю старую липу с ядовито-жёлтыми трещинами на коре, Хэхэйда оказался перед стеной тростника, через которую вёл едва заметный проход, выстеленный хрусткими, сухими уже, надломленными стеблями. Осторожно продвигаясь в этом лазу он миновал поворот и вышел к берегу достаточно полноводной и медленной для гористых мест речки. По другую её сторону резко вверх уходила лесистая вершина. Его окликнули по-китайски, а он, невнятно выругавшись, хотел уже было скрыться в зарослях. Но рыбак в лёгкой кипарисовой лодчонке каким-то образом расслышал брань пришельца и перешёл на ломаный чжурчжэньский, чем немало удивил последнего.
- Эй, подожди! - Крикнул он, начал сматывать снасти и потом, не отрывая взгляда от Хэхэйды, медленно погрёб к берегу.
Тот напряжённо застыл на месте, крепче сжал рукоять палаша, однако отвёл руку, спрятав оружие за ногой. Рыбак был в чёрных штанах, засаленных обмотках, короткой оливковой куртке с петлями-застёжками и соломенной шляпе, из-под которой смотрели - не ненавистно и не подобострастно, просто пронзительно - две щели глаз.
- Я могу перевезти вас! - Нос лодки врезался в тростник и резко прошуршал, раздвигая его. - Вижу, вы хотите переправиться. Я не потребую много денег, - поспешно добавил китаец. Никакой простодушности в его тоне не было заметно.
- Откуда ты знаешь мой язык?
- Я когда-то встре... то есть... мой дедушка был из вашего племени.
Разные мысли: догадки и опасения - роились у Хэхэйды в голове. Денег у него нет, но это не важно. Рыбак, скорее всего, хочет ограбить его, например, оглушив и выбросив за борт посреди реки. А возможно, он надеялся отрезать ему голову и получить что-то в награду от сунских солдат.
"Река - это хорошо, - думал чжурчжэнь. - Она приведёт меня в долину. И тот берег без тростника гораздо удобнее. Можно также убить рыбака и, переодевшись, спуститься вниз по течению на лодке".
- Что ж, перевези меня, - он уже не прятал шоудао, хотя и не угрожал им.
Всё равно, уверенности у перевозчика заметно поубавилось. Придерживаясь рукой за борт, Хэхэйда сделал широкий шаг, забираясь в лодку, и уселся напротив китайца, чтобы всё время видеть его. Под бортом лежали спутанная мокрая сеть и другие снасти, с другой стороны - горка безжизненных линей.
По мере того, как челнок выбирался на стремнину, холмы и вершина впереди за излучиной всё больше открывались в своей дубравной величавости. Деревни не было видно, и это обрадовало Хэхэйду. Краем глаза подмечая всё это, он приглядывался к движениям гребца как можно пристальнее, ведь от резкого удара веслом вряд ли спас бы и клинок.
Рыбаку было не по себе - от нервничанья его гребки не были размеренны, и руки уже несколько раз дернулись.
- Как называется эта река? - Вопросом Хэхэйда хотел успокоить его и ещё, возможно, отвлечь, не дав напасть, или чтобы выиграть время для собственного нападения.
Исход происходящего висел на волоске.
- ...Жёлтый источник, - почему-то китаец перевёл название.
Лодка внезапно сильно качнулась. Рыбак привстал на согнутых ногах. Для Хэхэйды это послужило сигналом - он замахнулся палашом, но рыбак смотрел выше него. Его рот искривился, и, издав протяжный стон, он вывалился за борт.
Хэхэйда на мгновение почувствовал себя, как в клетке, как будто горы вцепились в него невидимыми пальцами и держали его не железными прутьями, а одним лишь предсказанием старого даоса. Он повернулся, чувствуя, что сверху капает холодная вода, и увидел нечто похожее на скрученный, чешуйчатый столб сине-зелёного цвета, на котором шевелилось несколько полупрозрачных плавников.
Усатая голова с немного вытянутой, похожей на собачью мордой, круглыми жёлтыми глазами и клыкастой пастью стремительно бросилась вниз. Хэхэйда оказался в тёмном упругом мешке с беловато-красными, чуть влажными стенками, и почувствовал, что его живот был прокушен насквозь.
Палаш выпал из руки, нырнул под волну и ушёл на дно, не сверкнув на прощание. Внутренности, окружающие огромный клык, горели беспощадной болью.
Дракон встряхнул жертву, подкинул её в воздух и снова поймал.
Капли крови упали в воду, мгновенно растворились, и она понесла их.