Июль: Дискретность бытия

- Мы идем за покупками, - говорит Моя Любимая Девочка и не двигается с места. Она с ногами сидит на диване, и одной рукой держит журнал, один из тех толстых глянцевых монстров, в которых много рекламы и умных советов, а другой - японский веер из плотной рисовой бумаги. В ее журнале реклама и умные советы предназначены для юристов всех категорий - ежемесячное издание, которое она регулярно таскает с работы, чтобы скрасить домашний досуг. На веере нарисована гейша - в длинном кимоно, с высокой замысловатой прической, с пленительной улыбкой и с точно таким же веером в маленькой ручке. Этот веер я подарила ей год назад на годовщину нашей встречи, и сейчас Моя Любимая Девочка совершает им длинные ленивые движения.

- Нет, - произносит она минуту спустя, и в ее голосе появляется энтузиазм, - Лучше за мороженым! Много-много мороженого!

Я издаю нечленораздельный звук, который можно трактовать как угодно, и продолжаю делать свое черное дело. Уже третий час я пытаюсь взломать защитный код программы, которая в будущем позволит мне делать то же самое с другими программами, но намного быстрее. Иногда - жизнь такая странная штука.

Перспектива куда-то идти меня не впечатляет, поэтому я тоже не двигаюсь с места. Тем более, что где-то там забрезжил лучик свежей идеи, и счет в поединке "Лара - Защитный Код" сменился на единичку в мою пользу. Мне тоже жарко. Я чувствую, как под майкой по спине стекает тонкая прерывистая струйка пота. Дискретная струйка пота. Мысль забавна и вызывает саркастическую усмешку.

- Что у тебя там происходит? Чему ты смеешься?

Она всегда проявляла интерес к моей работе. В самом начале наших отношений я еще пыталась ей что-то объяснять, но человеку, далекому от программирования, сделать это практически невозможно. То, что для меня звучит, как музыка, для нее - всего лишь набор слов и понятий, лишенный смысла. Поэтому я отвечаю:

- Ничего, что было бы тебе интересно.

- Ах, так...

Я не вижу, что она собирается сделать, потому что сижу к ней спиной, но краем сознания чувствую движение. И в следующий момент теплые руки ложатся мне на плечи и начинают массировать затекшие мышцы. Я непроизвольно выдыхаю что-то типа "Ах..." и подаюсь назад. Пока Моя Любимая Девочка не разбудила боль, я и не знала, как же сильно устала от сидения в одной позе. Мысли о защитном коде тут же отодвигаются далеко-далеко. Я закрываю глаза, отсекая внешний мир, чтобы чувствовать сильнее, но ткань программы все равно остается под веками, горит чернотой, зеленью и редкими алыми всполохами там, где я изменяла ее.

У Моей Любимой Девочки сильные руки, и ее пальцы заставляют молочную кислоту разгонятся по мышцам легкими покалываниями. Я издаю низкий стон. Усталость почти никогда не чувствуется, пока не начнешь от нее отходить.

- Я знаю, что нам нужно, - шепот втекает мне в ухо тонкой горячей струйкой, - Душ.

Душ. Мне нравится эта мысль. Я уже представляю себе струи прохладной воды, которые смоют этот мерзкий дискретный пот, остудят голову и заставят плавящийся мозг работать чисто и ясно. Резким движением я поворачиваюсь на вращающемся стуле и вижу прямо перед собой сияющие глаза - пронзительно-голубые от яркой подводки и голубой финифти в длинных сережках. Они настолько близко, что мне кажется, будто я вижу в них свое отражение.

- Знаешь, что? - говорю я таким же горячим шепотом, - Мне нравится твоя идея. Очень нравится.

Я целую Мою Любимую Девочку в губы, поднимаюсь, и мы идем в душ. На ходу сбрасывая с себя немногочисленную одежду. Все равно в такую жару она нужна только для того... нет, совсем не нужна.

К счастью, в моей квартире ванная представляет собой не помещение размером, как кошачий туалет, а маленькую комнатку. Не достаточно для того, чтобы там жить, но вполне хватает, чтобы вдвоем не чувствовать тесноты. В старых сталинских домах такое иногда случается, а у меня как раз такой дом. К счастью, во время ремонта я заменила старого монстра, похожего на чугунный гроб, на керамический мини-бассейн. В нем можно лежать и не думать о том, куда деть слишком длинные ноги. Пока Моя Любимая Девочка закалывает перед зеркалом свои длинные волосы, я включаю душ и делаю температуру воды такой, чтобы было не холодно, но и не жарко. Тридцать семь градусов - оптимальный вариант для июля.

Сразу становится легче. Рай начинается на черепе и стекает вниз по телу восхитительной прохладой. Я чувствую его восхитительные прикосновения и то, как мельчайшие волоки на теле становятся дыбом. А потом к этим прикосновениям присоединяются другие.

Скольжение начинается на плечах. Плавные круговые движения, пахнущие зеленым чаем и лаймом - от геля для душа. Я отдаюсь им - с закрытыми глазами, доверяя себя, зная, что не случится ничего плохого. Моя Любимая Девочка никогда не причинит мне боли, потому что знает сама - как это бывает, когда кто-то близкий делает больно. Я прижимаюсь к ней спиной и чувствую округлость и мягкость ее полной груди. Где-то внизу живота начинает зарождаться возбуждений.

К тому моменту, как ее руки перемещаются на мои соски и начинают тихонько их сжимать, я уже знаю, что Моя Любимая Девочка тоже возбуждена. Она мелко-мелко дрожит, и это совсем не от прохладной воды. Потом - ниже... ниже... Ласки становятся все более откровенными. Гель пенится и облегчает скольжение. Она ласкает меня руками, языком, всем своим телом. Ни один мужчина, даже самый умелый любовник, не способен на подобное - отдавать себя так полностью, без остатка, растворяться в том, кого ты любишь. Я знаю это точно, потому что они были у меня - мужчины, утверждающие, что могут любить так, как никто другой... Нет, не могут. Изысканность и утонченность ласк, способных без коитуса унести на седьмое небо - это прерогатива только женщин. Кружение рук по телу... еще ниже... Моя Любимая Девочка задевает клитор, и у меня начинают подкашиваться ноги.

Я резко поворачиваюсь прямо в ее руках и впиваюсь в ее губы. Она отвечает на мой поцелуй, а струи все льются и льются на нас, придавая происходящему дополнительное очарование. Одной рукой я глажу ее спину, тихонько царапая ногтями нежную кожу, а втором нахожу грудь. Гель смывается, но мы не замечаем этого. Есть только губы и поцелуй - один на двоих. Все отодвигается на край вселенной, в центре которой остаемся только мы - мы вдвоем.

Я спускаюсь рукой на ее ягодицы. Несколько откровенных движений, и я осторожно касаюсь ануса. Моя Любимая Девочка вздрагивает. Она думает, что я хочу войти в нее так, но на самом деле я только касаюсь, уходя и возвращаясь снова. В какой-то момент я замечаю, что она повторяет мои движения. О, это одна из наших любимых игр - "Сделай со мной то, что ты хочешь, чтобы я сделала с тобой". И сейчас я готова ее поддержать.

В последний раз приласкав ее грудь, я веду ладонь вниз, к центру ее тела. Там у нее короткий ежик мягких светлых волос. Обычно волосы на лобке всегда жесткие, но у Моей Любимой Девочки почему-то не так. Она мне как-то рассказывала, почему. Что-то там насчет чистоты генов. Но это совсем неважно, когда просто хочется любить и быть любимой. Я погружаю пальцы в ее раскрытое лоно, и в первый момент меня обжигает. Как будто я нашла маленькое пушистое Солнышко, настолько там горячо. Ее клитор уже увеличился, и она стонет от каждого прикосновения прямо мне в губы.

В следующий момент я чувствую ее пальцы в себе. Невольно бедра совершают движение вперед, чтобы я могла прижаться к ней сильнее, теснее, почувствовать ее глубже в себе. Объятия настолько сильны, что мы полностью растворяемся друг в друге. Мы - единое целое. Нет больше изнуряющей жары. Нет больше прозрачного звона капель о дно ванны. Нет никаких недочитанных журналов и никаких недоломанных программ.

Только мы.

Движения ускоряются. Я чувствую, что еще чуть-чуть, и я упаду, настолько велик накал. Мне приходится прислониться спиной к холодному кафелю, и мы кончаем одновременно, стонем рот-в-рот, и это... прекрасно. На несколько минут воочию ощущаю дискретность бытия, потому что покидаю реальность и растворяюсь в себе самой и своих ощущениях.

Потом, освеженные и расслабленные, мы возвращаемся в комнату, так и не вытеревшись и забыв одеться. Я тут же закуриваю, потому что сигарета - идеальное завершение секса для меня. Моя Любимая Девочка устремляется к дивану и ложится. Журнал летит на пол, распластав глянцевые крылья. Статья успешно забыта. Моей Любимой Девочке хорошо, я знаю это точно, а весь остальной мир может подождать.

Я сажусь за стол и снова раскрываю окно с кодом. Сейчас я вижу его совсем другими глазами и вижу, где есть дыра, которой я могу воспользоваться. Я делаю глубокую затяжку, и пальцы начинают порхать над клавиатурой.

- Лара, ты ненормальная, ты это знаешь? - спрашивает Моя Любимая Девочка со смехом.

- Знаю.

- За это я тебя и люблю.

- Я тоже.

Недоуменная пауза.

- В смысле?

- Я тоже тебя люблю.

Я снова слышу ее смех, а еще через минуту она произносит мечтательно-томно:

- Мороженое...

(c) Jean Sugui
Октябрь 2008