Колеса пригородной электрички монотонно постукивали на стыках рельс. Я сидел в полупустом вагоне и от нечего делать смотрел в окно. За окном шел дождь не по-летнему унылый и надоедливый. Но даже он не портил моего приподнятого настроения. Я посмотрел на часы: скоро я буду дома.
... Дома...,- невесело пошутил я сам с собой, - какого, к черту, дома?! Нет у меня никакого дома, и у порога меня никто не ждет, никто не приготовит теплую ванну, не накормит, спать не уложит и рядом не ляжет.
Я даже улыбнулся от подобного каламбура, тем более, что он, в конце концов, свелся к тому, что постоянно волнует сердце каждого мужчины, пусть самого плюгавого и рябого. Я не был ни плюгавым, ни рябым, к тому же не старым. Тридцать пять - это не тот возраст, когда можно пропускать даже не очень смазливую мордашку. Кроме того, обстоятельства в последнее время складывались так, что мне пришлось обрасти мускулами и постоянно находиться в отличной форме, на что ушли последние запасы жира в моем организме. Поэтому, если меня отмыть и приодеть, то я вполне могу походить на настоящего джентльмена. И уж совсем придадут мне недостающий блеск трехкомнатные апартаменты и не очень старая тачка. И вот тогда, после этих нехитрых косметических мероприятий, любая из наших провинциальных красоток сочтет за честь иметь в кавалерах такого мужественного красавца.
Я прервал свои размышления и оглядел вагон. Хоть народу и прибыло, но никто рядом со мной не садился. Я, было, удивился этому обстоятельству, но потом все понял. Просто я выглядел не так как остальные граждане, да и запашок от меня исходил, видимо не очень приятный. Но ничего не поделаешь, граждане дорогие, придется вам еще немного потерпеть мое присутствие, а через пару часов вы меня уже не будете сторониться.
Я опять уставился в окно и возвратился к своим планам. Во всех моих мечтах недоставало только одного - денег. Нет, кое-что у меня с собой было, и на обзаведение приличным костюмом, а также трехразовое питание, вполне хватит. А дальше... А дальше я решил провернуть одно дельце, которое обещало сделать мою жизнь безбедной в необозримом будущем. Не подумайте о каком-нибудь криминале, нет, с меня хватит под завязку! Тут дело в другом. Как говорил один философ: время разбрасывать камни заканчивается и наступает время их собирать. Я с ним полностью согласен. И, вот, если мне удастся собрать хоть половину некогда разбросанных камней, то этого хватит надолго.
_______________
Когда в пять часов вечера я покидал городскую баню, на улице было совсем сухо, и ласково пригревало июльское солнышко. Я посмотрел в огромное зеркало, висящее у выхода, и остался доволен своим внешним видом: ну настоящий дипломат на отдыхе или глава мафиозного клана перед крупной разборкой. Я еще более убедился, что достиг того внешнего вида, о котором мечтал в поезде, когда пышнотелая блондинка, столкнувшаяся со мной в дверях, бросила на меня такой недвусмысленный взгляд, что у меня засосало под ложечкой.
- Ничего, милочка, - сказал я про себя, - вот закончу дела, и у нас с вами будет очень много приятных минут. Я еще успею вам надоесть, а пока - дело в первую очередь, а уж потом любовь и вздохи при луне...
Я поймал такси и велел везти в "Центральный" - лучший, на моей памяти, ресторан в нашем городишке. Шофер не спеша поехал, а я стал смотреть в окно.
- Да, здорово изменился город и сама жизнь, - размышлял я, - кругом торгуют, суетятся. Народ веселый, нарядный. Вроде и очередей не видно, а купить есть чего. Я к этому пока не привык. Видимо, капитализм, о котором так долго мечтали подпольные советские миллионеры и цеховики, наконец-то победил и в нашей стране.
Расплатившись с таксистом, я поднялся по чистой лестнице ресторана "Центральный". От того развеселого заведения, в котором я привык некогда бывать, осталось только название. Не было обшарпанной двери, разбитых стекол, заплеванного тамбура, где каждый считал своим долгом швырнуть окурок. Ничего этого не было, а был щвейцар в расшитой позолотой ливрее.
- Прошу вас, проходите, - расплылся он в сладкой улыбке, как будто только и ждал всю жизнь, когда это я пожалую.
Я поднялся на второй этаж и вошел в зал. Народу было немного, может потому, что было еще рано, а может быть сейчас уже не модно ходить в ресторан. На эстраде, где я привык видеть длинноволосых гитаристов, выклянчивающих мзду за трудно узнаваемые интерпретации блатных песен, сидел пианист за большим блестящим роялем. Хотя большинство публики дымило сигаретами, дымно не было. Я посмотрел на окна и заметил кондиционеры. "Жизнь шагнула вперед, - сделал я вывод, - капитализм явно пошел нам на пользу". Я уселся за свободный столик и подозвал одного из снующих туда-сюда официантов.
- Слушаю вас, - любезно проговорил он, доставая блокнот.
- Послушай, приятель, у вас тут есть телефон?
- Вам нужно позвонить? Сейчас я вам принесу трубку.
- Нет, не нужно нести, - несколько поспешно ответил я, - звонить, как раз, будешь ты. Я хотел бы, чтобы ты, голубчик, нашел в телефонном справочнике или еще каким-нибудь способом номера телефонов вот этих четырех моих друзей.
Я дал ему клочок бумаги с фамилиями.
- Я работаю официантом, - начал, было, парень, но после того, как я одарил его достаточно крупной купюрой, быстро успокоился.
-Можно продолжать? - я посмотрел на его услужливое лицо и продолжил :
- Так вот. Этих людей я не видел очень долго. Ты найдешь их номера телефонов и переговоришь с каждым. Ты скажешь, что их здесь ждет Коротков Леонид. Или для пущей убедительности добавь - Леник. Скажи также, что я по ним очень соскучился и жду не дождусь того момента, когда смогу их обнять и расцеловать. Это все, мой сладкий. Да, чуть не забыл. Накрой этот стол, - я показал пальцем на свой столик, - на пять персон по полной программе. Полагаюсь на твой вкус. Надеюсь, ваше меню состоит не только из салата и водки, как в старые добрые времена?
- Что Вы, у нас отличная кухня и богатый выбор напитков, - замотал головой официант.
- Тогда вперед, на винные склады!
Официант удалился, а я достал сигарету и принялся ждать. Зал постепенно заполнялся, но публика была солидная, молокососов не было. Видимо для них существовали места попроще, где можно было бы спустить деньги родителей. Когда я вспомнил о деньгах, то быстро пришел в себя от этой ресторанной эйфории. Нет, расслабляться нельзя, так как мне предстоял нелегкий разговор, от которого зависело мое будущее. То, что они придут - я не сомневался, лишь бы расторопный паренек застал их дома и вообще разыскал номера их телефонов. Но заплаченная мною сумма позволяла на это надеяться. Я бы на его месте бегом бы сбегал за всеми четверыми за такие деньги. Как-то еще очень давно я сделал для себя вывод: нельзя жалеть денег для оплаты услуг, если они тебе очень нужны. Все потраченное с лихвой тебе же и вернется. Поэтому я щедро оплачивал таксистов и никогда не опаздывал, не жалел денег официантам и был всегда желанным клиентом. Это в равной степени относилось и к банщикам, и к парикмахерам, и к врачам. Правда, это было давно, но в будущем я не собирался изменять этому правилу. Поэтому я надеялся на паренька, который возвратился через десять минут.
- Ну, докладывай, - я внимательно посмотрел на официанта.
- Трое скоро будут. А вот Пронин Алексей Иванович, как в воду канул. Звонил несколько раз - не отвечает. Накрывать на четверых?
- Нет, валяй на пятерых и продолжай названивать Пронину.
- Понял.
- Ну и молодец. И давай накрывай быстрее, а то я совсем проголодался.
- Но ведь до прихода ваших друзей все остынет....
- Ничего, это мои проблемы, делай свое дело.
________________
Они появились одновременно. Я успел только выпить несколько рюмок коньяка и съесть какое-то блюдо с весьма мудреным названием. На их лицах были почти доброжелательные улыбки - мы долго похлопывали друг друга по спинам и произносили обычное, в таких случаях: "Сколько лет - сколько зим?", "Как ты?" и все такое. Не знаю, сильно ли я изменился с момента нашей последней встречи, но все мои приятели крепко заматерели. Славик Васин, Славок, отрастил солидное брюхо и тройной подбородок, которые дополняли крупную лысину и крючковатый лоснящийся нос, и раньше-то служившие объектом наших насмешек, а теперь ставший вроде бы еще больше.
Юрик Маркин, Юрок, по-прежнему носил очки, но если и раньше не отличался крепким телом, то сейчас и совсем высох. Хотя строгая седина, узкая оправа очков, подчеркнуто строгий стиль костюма и своеобразная манера улыбаться кончиками губ придавали ему вид несомненного интеллигента в пятом поколении. Но я знал, что это все напускное. Родители его из деревни, и сам он во дворе собак гонял не хуже остальных пацанов, и выражался крепко, и водку глушил стаканами, пока не пошел в политику. Словом, интеллигентность его на меня впечатления не произвела, так как я был уверен, что стать интеллигентом невозможно - им нужно родиться. Ни должности, ни погоны в этом не помогут.
И только Сашка Павлов, Палыч, изменился меньше всех. Такой же вихрастый, рыжий и шумный. Только на пальцах - печатки, полный рот золота, да в голосе плохо скрываемая высокомерность.
Я усадил всех троих за стол.
- Ну что, компания в сборе? - спросил я неизвестно кого, - вот только Пронина дома нет.
- А Пронин умер полтора года назад, - тихо сказал Маркин.
- Жаль, - после секундной паузы произнес я, - значит, Пронька крякнул. Не дожил до счастливого дня нашей встречи. Жаль.
Я налил фужер водки и положил сверху кусок хлеба.
- Предлагаю выпить за упокой безвременно покинувшего нас Проньки. Но как говорил вождь мирового пролетариата: нет человека - нет проблем. Что ни делается - все к лучшему.
Я наполнил всем рюмки.
- Не паясничай, Леник, - хмуро бросил Васин, - он тяжело умирал. Рак.
- Ай-яй-яй, бедный Пронька, - продолжал я в том же духе, после того как все выпили, - но если вы думаете, что я буду сейчас плакать вместе с вами, то спешу вас разочаровать. И вообще считаю короткую гражданскую панихиду законченной. Я не за этим вас сюда пригласил.
Я снова налил всем, хотя и чувствовал, что начинаю пьянеть, но меня уже понесло:
- Ну, что друзья мои, расскажите, что поделывали за время нашей вынужденной разлуки? Ты, Палыч, был простым слесарюгой в автосервисе, а теперь, поди, босс?
- Я - владелец автосалона, ну и что? - вызывающе ответил Палыч.
- Отлично! А ты, Юрок, какой нынче партией руководишь?
Маркин снял очки, зажмурился от яркого света и очень весомо произнес:
- Послушай, Леонид, если ты думаешь, что мы перед тобой в чем-то виноваты, то прости нас ради Бога. Но это не дает тебе повода командовать нами.
- Ох, ох! Ну, прям, министр теневого кабинета, а не бывший профорг политехнического института Юрка Маркин! - воскликнул я, - повод у меня есть, и вы все прекрасно об этом знаете, иначе вы сюда ни за чтобы не пришли. Но об этом я скажу позже. А ты, голубчик, не ответил на мой вопрос.
- Хорошо. Я - заместитель главы администрации города, - смиренно сказал Маркин и снова одел очки.
- Смотри-ка, как высоко ты взлетел. Я тобой горжусь, - продолжал издеваться я.
Васин не стал дожидаться вопроса:
- А я окончил юридический институт и теперь возглавляю отдел по борьбе с организованной преступностью. Майор.
- Ну, ты, Славок никогда скромностью не отличался. А я то думаю, кто это мне постоянно мешал мне жить на протяжении последних лет? Кто мешал мне выйти на свободу с чистой, так сказать, совестью? Но, ты, Славок поздно начал заботиться об этом вопросе. В первые годы меня еще можно было сломать, но у тебя видать кишка еще была тонка, а уж потом взять меня голыми руками стало нелегко. А тут еще и всеобщая демократия тебе сильно помешала. Так ведь, Славок?
- Не говори ерунды, - пробормотал Васин и почему-то покраснел, а на лысине выступили капельки пота.
- Ладно. Может, я и ошибаюсь, но дело не в этом. Итак, друзья мои, все вы достигли определенных высот, взбираясь по лестнице, ведущей к процветанию. Вы не будете отрицать, что ухватить от жизни самые лакомые кусочки, вам помогли, и в не малой степени, наши, некогда общие, дела. И получилось все не очень справедливо. Вам достался стартовый капитал, а мне двенадцать лет строгого режима. Получилось не по законам пресловутого капитализма, который мы сейчас общенародно строим, и где должны наличествовать равные возможности. А теперь перехожу к главному. Прошу выслушать очень внимательно.
Я посмотрел на своих приятелей. Лица их были сосредоточены. Сейчас я им вывалю козыри, а уж после этого пойдет настоящий разговор.
- Вы, надеюсь, помните нашу последнюю встречу перед моим арестом? Тогда мы долго совещались, как нам обвести вокруг пальца распроклятую прокуратуру. Тогда же было решено, что я буду вынужден сесть. Были определены пути моего последующего вызволения и выделены приличные средства, чтобы эти пути определенно привели к свободе, а время моего пребывания в местах не столь отдаленных не показалось мне уж таким долгим и безрадостным. Помните?
Все молчали. У Васина лысина совсем взмокла.
- Считаю молчание утвердительным ответом. Так вот, весь наш товарищеский ужин записан на пленку. Поверьте, что сделал я это из чистой предосторожности, так как был уверен, что когда нибудь наш разговор будет для кого-нибудь очень интересен. Пленочка сохранилась, более того - я ее размножил, там все отлично слышно. Я не юрист, но годы, проведенные в неволе, можно приравнять к юридическому образованию. Словом, я насчитал вам по пять - шесть статей. Можно по ним и не получить двузначный срок, тем более вам и тем более сейчас, к тому же я знаю, что звукозапись не является доказательством. Но это, смотря для кого. Для купленного судьи, конечно, нет, а вот для газет, и широко распространенного теперь Интернета... Короче говоря, эта пленочка положит конец вашим карьерам и безбедной жизни, естественно, тоже. Я закончил.
Я налил всем по полной рюмке и, не приглашая никого присоединиться, выпил.
- Насколько я понял, за эту пленку ты хочешь от нас что-то получить? - спросил Васин.
- Умница! - воскликнул я и снова наполнил свою рюмку.
- Вымогательство или шантаж, - медленно проговорил Васин, - ты, Леник, не боишься?
- Бояться надо вам, а мне терять нечего, кроме своих цепей, как мировому пролетариату. Кроме того, я ведь ничего лишнего от вас не требую. Машина у меня была? Была. Поэтому, завтра утром около этого ресторана должна стоять иномарка, пусть не новая, но на ходу. Заметьте, что я сказал "не через полгода, а именно завтра". В бардачке должны лежать права и техпаспорт на мое имя. Вот вам мои фотографии.
Я бросил на стол шесть своих фотографий.
- Пойдем дальше. Квартира у меня была? Была. Поэтому, там же должен лежать договор дарения мне трехкомнатной квартиры, желательно в центре. Первый и последний этажи не предлагать. Вот мой паспорт. Где найти дарителя, сами придумайте.
Я положил рядом с фотографиями свой паспорт.
- Теперь перейдем к главному вопросу. Деньги. Жаль, что умер Пронька, но раз уж вы его не уберегли, то вам придется выкручиваться втроем. Деревянных мне от вас не нужно, они успели десять раз поменяться и обесцениться, и вы в этом не виноваты. Речь идет о "зелененьких", или как их у вас величают теперь? Баксы? Нет ничего в мире более постоянного, чем эти прекрасные купюры. По моим самым скромным подсчетам, на момент закрытия нашего консорциума у нас было тысяч двести. Значит моя доля - сорок. Не надо делать таких глупых рож! Доллары нигде по делу не проходили, а значит остались у вас. Так как я потерпел из-за них огромные лишения, то мне требуется компенсация. Поэтому я увеличиваю свою долю до восьмидесяти тысяч.
За столом прошел ропот.
- Тихо, тихо друзья мои. Я понимаю, что вы уже давно все истратили для удовлетворения своих постоянно растущих потребностей. Поэтому под рукой у вас может и не быть такой суммы. Даю вам месяц. Номер моего счета, на который вы переведете деньги, я сообщу дополнительно. Все ясно? Теперь жду вопросов.
Я опрокинул рюмку и снова налил себе. Потом я откинулся на спинку стула и обвел взглядом всю компанию.
- Ты спятил, Леник, - начал Маркин, - все так быстро. Машина, квартира, целое состояние.
- А вы как думали? Неужели вы хотите заставить меня ждать светлого будущего еще много лет? Нет, жить нужно сегодняшним днем. Это придумал не я, а один писатель по фамилии Карнеги. И он не врет!
- Плевать я хотел и на тебя и на твои запросы! - вдруг заорал Васин, - посылай свою пленку хоть президенту. Ничего у тебя не выйдет, никто тебе не поверит!
- Браво, легавый! Лучший способ защиты - это нападение. И это тоже придумал не я. Но, голуби мои сизокрылые, я ведь и не настаиваю. Если вам удобнее не платить - пожалуйста! Завтра же, если конечно вы не пригоните к ресторану мой автомобиль, я отнесу пленку в редакцию нескольких газет, а заодно в прокуратуру. Десять лет, дескать, я исправлялся, и вот, наконец, исправился окончательно и решил сбросить с души последний камень. Ну, и, кроме того, наше с вами бывшее предприятие разбогатело за счет средств одного очень известного человека. В местах, где я прожил последние двенадцать лет, его авторитет настолько велик, что о нем говорят только шепотом, и то не все. Я не думаю, что он сильно обрадуется, если послушает на пленке ваши о нем суждения, а также узнает, каким образом его счет в далеком девяносто восьмом опустел. Он вам обойдется во много раз дороже, чем я. Так что, выбирайте.
- Негодяй, - прошипел сквозь зубы Маркин.
- Не надо оскорблений, - спокойно сказал я, - все мы не святые. Кстати, ты, конечно, женился на Наташке?
- Что? - удивился Маркин.
- Твоя жена - Наташка? Не помнишь? Не прикидывайся божьей коровой...
- Да, ее зовут Наталья. Ну и что?
- А то, что тебе, конечно, известно, что она была моей невестой. Налагаю на тебя штраф, Юрок, двадцать тысяч баксов. Итак, общая сумма стала круглой - сто тысяч, это даже удобнее и звучит лучше.
- Да ты что? - Маркин даже привстал.
- Сядь ты, - я махнул на него рукой, - не велика цена за любимую женщину. Ну, вижу, что наш разговор затянулся, а у меня еще есть дела. Я ухожу, а вы тут подумайте, посоветуйтесь. Надеюсь на ваш здравый смысл.
Я поднялся.
- Сука, - внятно произнес, молчавший долгое время, Палыч.
- Это ты мне? - спросил я гадливо, - это ты говоришь мне, Шурик?
Я подошел к нему вплотную и почти без замаха, резким, коротким ударом по шее заставил его голову упасть в салат. Никто вокруг ничего не заметил - ну, перебрал парень. Васин попытался, было, подняться.
- Тихо! - властно сказал я, - через пару минут Шурик очухается, он сам виноват. Надеюсь, что вы более благоразумны и в драку не полезете.
Я возвратился к своему месту и залпом выпил два фужера водки подряд.
- Жаль, что финал получился таким скомканным. Сами виноваты - не любите платить долги. До свидания, надеюсь, что завтра стану автолюбителем и домовладельцем. Не забудьте оплатить расходы по нашему сегодняшнему мероприятию.
Я вышел на улицу. Пошатывало. Все - таки я с непривычки много выпил. Я остановил такси, и плюхнувшись на заднее сиденье, сказал водителю:
- Гони в Разгуляево!
- Не понял, - ответил тот.
- Ну, туда, где полно жратвы, вина и доступных женщин.
- А... Это, наверное, в "Парус"?
- Наверное.
Машина помчалась по вечернему городу.
________________________
Утром я проснулся на полу в какой-то квартире. Жить не хотелось. Голова гудела, страшно хотелось воды. Да что я вам рассказываю, будто вы никогда не испытывали этого. Я с трудом приоткрыл глаза и постарался вспомнить, как я сюда попал, но все мои потуги на этот счет ни к чему не привели. Я приподнялся и сел, осматривая свое ложе: оно состояло из подушки без наволочки и задрипанного матраца, естественно, без простыни. На ногах у меня были заляпанные грязью туфли, брюки измялись, а пиджака я что-то не видел. Я стал обводить взглядом комнату в поисках пиджака и тут увидел, что в двух шагах от меня, на диване спала женщина. Настоящая женщина! Я протер глаза, но видение не исчезало. На белой, расшитой какими-то замысловатыми узорами, подушке покоилась прелестная головка со светленькими кудряшками, которые ниспадали на длинные ресницы и слегка вздернутый носик. Тонкие чудесного очертания губки были слегка приоткрыты. Одеяло не полностью прикрывало ее, и за розовой ночной рубашкой можно было различить слегка вздымающуюся при дыхании грудь. Я едва подавил в себе желание дотронуться до этой белоснежной и гладкой шейки. Женщина! Что заключает в себе это слово, может понять и оценить полностью только зэк. Я вспомнил, как влюблялся в дикторш с телевидения или в картинки из иллюстрированных журналов. Женщина! На зоне - это тот же хлеб или чай. К кому ездит на "свиданку" жена или заочница, тому и срок тащить легче. А у меня?... Да что вспоминать!
Я поднялся на ноги и осторожно, чтобы не разбудить хозяйку пошел разыскивать ванную. Квартира была однокомнатной, и все тут было под рукой. Я с наслаждение простоял под холодным душем минут десять, и мне, заметно, полегчало. Потом я прошел на кухню и приготовил неплохой, на мой взгляд, завтрак. Когда я уже заканчивал жарить яичницу, в дверях кухни появилась заспанная хозяйка в просторном махровом халатике. Я опять подавил в себе искушение наброситься на нее и впиться в этот чудесный ротик. Вместо этого я бодро сказал:
- Доброе утро! Завтрак уже готов.
- Доброе, доброе. Хозяйничаешь в чужой квартире? - голос у нее был очень приятный, как у одной дикторши с телевидения, в которую я был некогда влюблен.
- Не хозяйничаю, а проявляю инициативу, - как ни в чем не бывало ответил я, продолжая манипуляции со сковородкой.
- Ты бы лучше вчера ее проявлял, что бы хоть до дома добраться.
- Что, я был так плох?
- Плох - это очень мягко. Не подумай, что можешь на что-то рассчитывать, раз оказался у меня в квартире. Просто жалко было отдавать тебя милиции.
- Я и не рассчитываю, с чего ты взяла? А за сердобольность благодарю. Ты скоро убедишься, что я умею ценить хорошие поступки.
- Ладно, посмотрим, что ты за ценитель. Я пойду умываться, а ты пока придумывай, что будешь говорить жене о своем ночном отсутствии.
- Я не женат.
- Это естественно. Ты и вчера представлялся не то графом Монте-Кристо, не то наследным принцем, лишенным престола. Словом, обычный женатик, вырвавшийся на свободу.
- Слушай, девочка, - мягко, но властно сказал, я, - заруби на своем маленьком носике, что я никогда не вру.
- Хорошо. Если ты - наследный принц, то я - королева Англии.
Она устало вздохнула и удалилась в ванную.
Мы хорошо позавтракали, болтая о разной ерунде.
- Ну и какие у тебя планы на сегодняшний день? - спросил я, допивая кофе.
- Я иду на пляж, а ты домой к жене.
- А что, с каких это пор у нас появился пляж?
- Ты к тому же еще и командировочный, - ответила она, - живешь, наверно в гостинице. Кстати, как тебя зовут?
- Леонид, можно - Леник.
- А меня - Светлана, но Света - нельзя.
- Почему?
- Мне не нравится.
- Хорошо. Светлана, так Светлана. Прошу тебя, Светлана, взять меня с собой на пляж, я не купался уже много лет.
- Ты с луны свалился или с севера приехал?
- Почти. Так возьмешь?
- Пойдем, если хочешь.
- Вот только плавок у меня нет.
- Купишь на пляже.
- Ты, Светлана, меня интригуешь. Неужели капитализм у нас так прочно встал на ноги, что появился пляж, где можно купить плавки?
- Нет, ты правда ненормальный - или придуриваешься?...
____________________
Десять лет назад, пляжем в нашем городе назывался пустырь на берегу реки, куда приходили не столько загорать, сколько выпить в приятной компании, поваляться на травке, набить друг другу морды не опасаясь милиции. Кругом было полно мусора, пустых бутылок, консервных банок. Пляжем это место называлось чисто условно. То, что я увидел сейчас - превзошло все мои ожидания. Это был самый настоящий пляж с песком, лежаками, ветряными мельницами, водными велосипедами и кучей всяких услуг и товаров. Для полного сходства с Сочи надо было еще и воду посолить. Правда, вход был платным, но разве в этом дело?
Мы купили пару топчанов и выбрали местечко у самой воды. Пока Светлана переодевалась, я залез в воду и поплыл. Грешным делом, я боялся, что разучился плавать, но ничего подобного - я плыл уверенно и мощно.
Когда я вылез из воды, Светлана уже переоделась в очень откровенный купальник. Я даже зажмурился, настолько она была хороша. Все было при ней, и все это манило и звало своей неведомой силой, которой могут обладать только женщины!
- Ну, ну расчувствовался, - сказал я сам себе, - не спугни девочку. Скоро только кошки родятся.
Светлана посмотрела на меня и спросила:
- Леник, ты что с войны возвратился?
- С чего ты взяла?
- Ты же весь в шрамах.
- Это ты вот это имеешь в виду, - показал я на несколько следов от ножа на своей груди, с которыми у меня были связаны не очень приятные воспоминания, - это я на стройке работал и упал с двенадцатого этажа.
- Головой вниз летел?
- А что, очень заметно?
- Просто нормальные люди столько не пьют, чтобы утром даже не вспомнить имени своей спасительницы.
- Это ты про вчерашний инцидент? Я глубоко раскаиваюсь и заверяю, что больше такого не повториться.
- Больше? Это когда?
- Это - в оставшейся жизни.
- Жаль, что мне не удастся проверить твои слова.
- А так просто поверить ты не можешь?
- Да какая вам вера, - скорее для себя сказала Светлана.
Мы еще долго купались, загорали и разговаривали о разной ерунде. Не без гордости скажу, что околачивающиеся вокруг парни постоянно посматривали в нашу сторону и явно мне завидовали. Светлана действительно была хороша. Но как же мне раскусить этот орешек? Я с ужасом понимал, что совсем разучился находить подход к женщинам, то есть переходить ту невидимую грань, за которой кончаются приятельские отношения и начинается нечто иное.
Когда солнце уже клонилось к закату, мы собрались уходить. Я упросил Светлану идти пешком и специально повел ее мимо ресторана "Центральный". Около самого входа одиноко стоял белый "Опель". Мое сердце застучало как колокол.
- Подожди меня, я быстро, - я усадил недоумевающую Светлану на скамейку, перебежал улицу и подошел к автомобилю. Я все еще до конца не верил, что мой план начинает осуществляться. Дверца оказалась незапертой! В замке зажигания торчал ключ! Я сел в машину и открыл бардачок. Так, вот права с моей фотографией, техпаспорт на машину, договор дарения на квартиру. А это еще что? Записка, отпечатанная на машинке: " Заселиться в квартиру можно только через пару недель. Старые жильцы еще не съехали". Ну что ж, через пару, так через пару - и на том спасибо.
Я завел двигатель и белый "Опель Корса", сделав крутой вираж, остановилась на другой стороне улицы, возле сидящей на скамейке Светланы.
- Садись, - крикнул я, открыв окошко.
Удивленная Светлана недоверчиво открыла дверцу и уселась рядом со мной.
- Ты крадешь машины?
- Да что ты, Бог с тобой. Это - моя.
- Тогда интересное у тебя получается место стоянки. Номера у машины местные, а ты вроде бы не здешний. Ничего не понимаю. Но если ты затеял какую-нибудь аферу, то прошу меня не вмешивать.
- На, посмотри. Я тебе уже говорил, что никогда не вру, - я протянул ей права и техпаспорт.
Мы доехали до дома и поднялись в квартиру.
- Светлана, могу я попросить тебя об одной вещи? - спросил я.
- Ну, попроси, - ответила она снимая босоножки.
- Можно я поживу у тебя пару недель?
- Ну ты и нахал, - усмехнулась Светлана , - сначала врываешься в "Парус" , выпиваешь там весь винный запас и тебя из жалости, как мешок с картошкой привозят сюда. Утром ты даже не помнишь, как меня зовут, а к вечеру у тебя возникает желание здесь же и поселиться. А может ты вор какой. Обчистишь бедную девушку, да еще приставать начнешь?
По ее интонации я понял, что уже получу утвердительный ответ, и поэтому продолжил ей в унисон:
- Ну, если бы я хотел, то давно бы уже обчистил бедную девушку и потом, мои мужские достоинства настоль велики, что нет необходимости применять насилие.
- Ты к тому же еще и самоуверенный, даже слишком.
- Я - правдивый. Ну, так как? Договорились?
- А обманутая жена не явится сюда со своими законными претензиями?
- Нет, не явится, так как не имел чести никогда быть женатым.
- Придется тебе поверить, - совсем уже весело сказала Светлана,- а сейчас мне пора собираться на работу.
- На ночь глядя? - удивился я, - ты что, работаешь на панели?
- Дурак ты. Те, кто работают на панели, не живут в однокомнатных квартирах и к ним не привозят пьяных в стельку мужиков. Я танцую в варьете ресторана "Парус".
- Там еще и варьете есть? Я что - то не заметил.
- Ты кроме бутылок там ничего и не видел.
- Тогда я тебя отвезу и дождусь окончания кордебалета.
- Только не заходи во внутрь, а то опять всех перепугаешь, алкоголик, - ласково сказала Светлана.
- Так, - подумал я, - все идет хорошо. По-моему я ей нравлюсь. Иначе, зачем меня тут оставлять? Еще денек, другой и ...
Картины, одна слаще другой, замелькали в моем воображении, да так явственно, что у меня закружилась голова
___________________________
Пока Светлана отплясывала в варьете, я сделал много важных дел. Съездил на место своего будущего жительства и остался доволен и домом, и двориком. Потом завернул в банк, заплатив двадцати долларовую купюру, которую хранил с незапамятных времен и протащил через все тюрьмы и шмоны, и открыл валютный счет. Чего мне стоило сохранить этот зелененький билетик - отдельный разговор. За долгие годы он сумел побывать в самых различных частях моего тела. Для нормального человека это все непонятно и противоестественно, но для зэка отправить какую-нибудь вещь сначала в рот, а потом в прямо противоположное место - явление заурядное. Все зависит от ценности вещи. Я видел своими глазами, как на себе, вернее в себе проносили через шмоны водку, наркотики, ножи и другие подобные вещи. Так что моя бумажка - это не показатель. Со временем она, конечно, потеряла прежний фасон, но банк ее принял. Этим обстоятельством я сильно возгордился: не зря двенадцать лет мыкался - хоть научился чему-то.
По возвращению к "Парусу" я на последние деньги купил букет цветов, которые вручил Светлане. Я был уверен, что это произведет впечатление, и тогда может быть уже сегодня вечером... Хотел бы я посмотреть на женщину, которой не нравится получать в подарок цветы.
- Спасибо, - тихо поблагодарила Светлана, - мне цветов уже давно никто не дарил.
- Я тоже давно цветов не дарил, - поддакнул я, - но для того, чтобы делать это более или менее регулярно, мне, видимо, придется заняться частным извозом.
- Почему?
- Деньги кончились.
- Так ты сейчас не работаешь?
- Да, решил выйти на пенсию.
- Ты все шутишь? Никак я тебя не пойму.
- Поймешь когда-нибудь, а может это тебе и не надо.
Спать я лег опять на полу, но уже с простынями, пододеяльником и наволочкой. Такого наслаждения от чистого белья я не испытывал уже давно, поэтому уснул, как убитый, не смотря на присутствие в комнате красивой женщины.
___________________
На следующее утро Светлана ушла на репетицию. Я-то наивно считал, что работа у танцовщиц - "не бей лежачего", отпрыгала вечером час и целые сутки свободна. Оказывается и тут, как и везде, ведется учет рабочего времени, а также имеет силу великое завоевание всех трудящихся - восьми часовой рабочий день. Я послонялся по квартире, а потом решил пойти поработать извозчиком. Что делать, если даже на сигареты у меня не было денег. Не просить же у Светланы, это было бы уже сверх наглостью. Ну, ладно, скоро я разбогатею.
Я вышел на улицу. На скамейке, около подъезда сидел старичок, опираясь на инвалидную клюку. Он не мигая смотрел перед собой старческими, выцветшими глазами, его голову покрывала старомодная шляпа, а лицо, изрезанное глубокими морщинами, абсолютно ничего не выражало.
- Здорово, дед! О чем задумался? - весело спросил я.
- Здравствуй и ты, если хочешь, - он поднял на меня свои печальные глаза.
- Наверное, о смысле жизни думаешь, уж тебе-то он точно известен.
- У каждого свой смысл, - выговорил старик, - у тебя-то вино, да бабы. В этом состоит у тебя смысл.
- А у тебя, наверное, работа и любовь, - съязвил я.
- Я ж тебе говорил, что у каждого свой смысл.
- Смысл один: это деньги. Будут деньги - будет и любовь, и свобода, и работа, если захочешь. Были бы у тебя деньги, не сидел бы ты сейчас тут никому не нужный, а грел бы свои кости где-нибудь в Сочи под присмотром хорошеньких сиделок.
- Ты думаешь, что от этого я стал бы счастливее?
- Спрашиваешь?! - воскликнул я, - что может быть лучше рюмки конька с лимоном и вьющейся возле тебя толпы смазливых мордашек. Ладно, что с тобой говорить, пойду. Будь здоров, старый.
- Будь и ты. А смысл до тебя дойдет, да только поздно уже будет. Но дойдет обязательно.
- Брось ты, старый, пророчествовать. Тоже мне - Месинг выискался...
Три часа я добросовестно трудился на ниве авто проката. Развозил сопливых бездельников, деловых людей, сердобольных бабулек и смог заработать вполне приличные деньги. За это время я успел заметить одну неприятную вещь: если я не ошибаюсь, то меня определенно пасли. Старенький "Москвич" и вишневые "Жигули" попеременно сопровождали меня по всем маршрутам. Высадив очередного пассажира, я решил все же удостовериться и немного покружил по городу, вбирая самые нелепые маршруты. Так и есть: то зеленый "Москвич", то вишневые "Жигули" неотступно следовали за мной на расстоянии пятидесяти метров.
Я сделал еще один круг по городу и остановился в теньке, возле стадиона покурить и пораскинуть мозгами. Обычно в такие моменты я разговариваю сам с собой вслух, и это помогает лучше проанализировать ситуацию. Об этом я вычитал в одной умной книжке очень давно, в юношеском еще возрасте. В дальнейшем мне не раз приходилось убеждаться в ценности данного совета. Он часто помогал мне находить правильные решения. Итак, кто мог пустить за мной хвост? Кроме Васина - некому. Это сомнений не вызывает. Причем слежка и не вуалируется, так как только отпетый лох ее не заметил бы. Весь вопрос, зачем? Видимо моим бывшим приятелям не терпится узнать, где я храню компрометирующую их кассету. Но ведь не такой я дурак, чтобы хранить все экземпляры в одном месте, где-нибудь под мусорным ящиком и привести за собой хвост. Даже если предположить, что Славок спятил за время продвижения к майорской должности, а это нормально, то остальные-то во вполне здравом рассудке и недооценивать меня не могут. Они заведомо знают, что к тайнику я их не приведу никогда. Тогда зачем этот спектакль с детективным сюжетом? Так, так - уже ближе, кажется, я все понял. Как можно от меня избавиться без особых хлопот? Да очень просто! Нужно вернуть меня туда, откуда я появился и нарушил тихое течение жизни. Для этого нужно, чтобы я понервничал, поволновался и попался на какой-нибудь ерунде. И вот тогда... Тогда мне, как неисправимому рецидивисту, можно приляпать что угодно, судья все проглотит и даже на доказательства не посмотрит. А после двенадцати можно рассчитывать только на приличную цифру. И снова у них все будет тихо и спокойно, так как до следующего раза я наверняка не доживу - уж об этом они позаботятся. Да я и сам прекрасно видел, как это легко на зоне делается.
Другого объяснения их действиям я не находил и видимо попал в самую точку. По всей видимости, откровенная слежка - это только начало, это только подогревание нервов. Главные сцены этой пьесы конечно впереди и по мере приближения срока платежа, они будут все интереснее. Ну что ж, за все в жизни надо бороться, я к этому готов. А может, я сгущаю краски? Хотелось бы верить. Жаль только, что они, безусловно, засекли мой новый адрес, ну, да и черт с ним! Я надавил на акселератор, и рванувшись с места, пулей промчался по проспекту Космонавтов, удачно попадая под зеленый свет светофора. Такого фортеля менты явно не ожидали, и я от них оторвался, а потом по параллельной улице добрался до дома. Пусть поищут! Пусть знают, что я в курсе их оперативно, так сказать, розыскных мероприятий и вызов принял.
____________________________________
Ночью мне приснился паршивый сон. Будто сижу я в изоляторе, и заходят ко мне два пьяных прапора- мордоворота Свояк, да Паленый и начинают меня колошматить. Когда я уже дохожу до нужной кондиции, они решают поиграть в "жмурика". Это такая развеселая игра, когда на твоей шее медленно затягивают полотенце - дышать становится вес труднее и труднее, ты закрываешь глаза и собираешься испустить дух, но тут полотенце снимают с твоей шеи, и ты снова возвращаешься на землю. После шести, семи "жмуриков" самые сильные удары сапогом по ребрам кажутся наслаждением. Тут все зависит от мастерства играющих: стоит им перепить и затянуть игру, вовремя не снять полотенце и исход может быть печальным. Для тебя, конечно, потому что с некоторых пор игроки применяют своеобразные правила техники безопасности: тебя насильно накачивают водкой и заготавливают петлю из простыни. В случае чего, тебя засовывают в петлю и имитируют самоубийство на почве пьянства. Такие случаи были и прапора отделывались выговорами за недосмотр, хотя всем зекам и были известны истинные причины смерти их приятелей.
И вот от этих "жмуриков" я и проснулся среди ночи весь в поту. Мне приходилось слышать от отмотавших по не одному сроку зеков об этом лагерном или, вернее, пост лагерном синдроме, но то, что он будет и у меня - не верил. Я встал, прошел на кухню и заварил несколько глотков крепчайшего чифира, бросив в кружку почти пол пачки чая. После чифира стало легче: сердце бойко затарабанило, в голове просветлело. Я ощутил легкое подташнивание, которое обычно бывает, когда чифиришь на голодный желудок. Выбросив отработанный чай в унитаз, чтобы у Светланы не появились лишние вопросы, я возвратился в свою постель, но до утра так и не уснул. Было почему-то очень грустно. Я лежал и искал причины этого моего состояния, но не находил их. Вроде бы все было не плохо: скоро я разбогатею и заживу в свое удовольствие, однако чего-то мне не хватало, и я никак не мог понять чего?
Днем, пока Светлана была на репетиции, я опять решил подзаработать. Получив с очередного пассажира, я стоял у вокзала, поджидая клиентов. Тут неожиданно в машину села женщина, причем, даже не спросив разрешения. На ней были темные очки, большая копна ухоженных волос источала резкий запах, видимо, дорогих духов. Весь салон моей машины мгновенно заблагоухал.
- Вам куда? - спросил я.
- Ленечка, ты меня не узнаешь?- женщина сняла очки.
Наташка! Да, это была она. Я внимательно посмотрел на нее и увидел, что от прежней моей невесты не осталось практически ничего. Двенадцать лет сделали свое дело, ведь мы были почти ровесники. Как бы мастерски не был наложен макияж, он не мог скрыть морщинки возле глаз, раздобревшее лицо, складки на шее, слишком округлившиеся формы. И только голос остался прежним, он, несомненно, принадлежал ей. Голос, который я помнил столько лет, на который я молился первые годы неволи, и который проклинал все последующие! Голос, которому я все мог простить - позови он меня. Но сейчас он принадлежал женщине, которая не вызывала у меня никаких ассоциаций. Этот момент я отметил про себя с удовлетворением, так как если честно, то побаивался этой встречи.
- Привет, - сказал я. А про себя отметил, что наверняка эта встреча не случайна.
- А ты совсем не изменился, разве что стал похож на монстра, но тебе это идет.
- Ты тоже не изменилась, - соврал я, пусть порадуется, мне не жалко.
- Правда? - искренне удивилась она, - я думаю, что надо отметить нашу встречу.
- Куда едем?
- Может в "Центральный", заодно и пообедаем?
Мы сидели друг напротив друга в пустом зале ресторана и болтали о разной ерунде, вспоминая общих знакомых и студенческие вечеринки. Наконец она заговорила о главном, ради чего пришла, ради чего села в машину.
- Ленечка, у тебя остались ко мне какие-нибудь чувства? Ведь мы любили друг друга.
- Этого я не отрицаю, - подтвердил я. Интересно куда она клонит?
- Неужели ты хочешь, чтобы я страдала? Неужели ты хочешь несчастья моей семье, моим детям? Разве я виновата, что так все получилось?
Я не знал, что ответить, уж больно жалобным был ее голосок. К тому же я не знал, что ей рассказал Маркин.
- Тебя Юрок послал? - спросил я вместо ответа.
- Какая разница? Неужели ты не можешь меня пожалеть? - она очень недвусмысленно на меня посмотрела.
- Пожалеть тебя!? А кто пожалел моих стариков, которые умерли в нищете, и даже похоронить их было не на что. Я даже не знаю, где их могила! А кто вернет мне двенадцать лет жизни? Кто меня пожалеет, так как меня несколько раз резали, молотили по ребрам резиновыми дубинками и морили голодом долгие годы. Кто поплачет над бывшим интеллигентом, которого в течение двенадцати лет усиленно превращали в зверя? Ну и, наконец, я тоже мог бы иметь семью, детей и все такое. У меня, кстати, была невеста, которая теперь просит за своего мужа.
- Но ведь, Ленечка, мы же с тобой так любили друг друга. Мы могли бы найти с тобой какой-нибудь другой выход из ситуации, а не тот, что предложил ты.
Так и есть, Маркин ей рассказал все. Тогда уже щадить ее нет смысла. Ей уже ничего не объяснишь. Она, безусловно, будет отстаивать свои интересы, из-за боязни потерять такую кучу денег. Она опять что-то начала говорить о наших прежних чувствах, но мне это уже надоело:
- Ну, ладно, подруга, хватит. Сходи на рынок, купи курицу и ей вешай лапшу, а с меня достаточно. В том, насколько тебе можно верить, я убедился еще двенадцать лет назад. Единственное, за что я благодарен неволе, так это за то, что она развела меня с тобой. Мне страшно представить, чтобы было - свяжи я с тобой свою судьбу. А так, как говорится, нет худа без добра. На все твои заигрывания я не клюну, по мне лучше получить компенсацию в двадцать тысяч баксов.
Я видел, как меняется ее лицо, и решил, что надо добить:
- Я не буду нырять к тебе в постель, даже если твой муж добавит мне еще десять тысяч. Дело в том, что из захватанного стакана я не пью, несмотря даже на сильную жажду. Но и это не главное. Главное в том, что для того, чтобы обольщать надо поменьше жрать, не курить, заниматься спортом и, наконец, надо просто быть помоложе. А теперь иди и погляди на себя в зеркало, и подумай о том, что я сказал!