Суламен : другие произведения.

Сказки Ангела

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сны потерявшегося на земле ангела, приснившиеся другим. На 30.12.05 добавлены сказки "Её Свет", "Даже Бог хочет, чтобы его любили" и "Подарок".


Сказки Ангела

  

Предыстория

   Там, где живут эти странные, добрые, порой опасные и немного грустные существа, тоже случаются беды. Иногда какой-нибудь ангел споткнётся в чём-то, случится неприятность, а начальство его потом пилит, и пилит, и пилит... И ладно бы ругались, но они ведь ангелы, они просто не могут, у них "бестолочь" (а тем более что-то покрепче) с губ не сорвётся. И выглядит это примерно так: стоит на вытяжку, не смея опустить виновато глаза или прикрыться со стыда крыльями, это создание, и слушает отборное: "Ах ты, чтоб ты был здоров! Что ты натворил, чтоб у тебя крылья не уставали?! Ты хоть понимаешь, что теперь будет, всех тебе благ?! Кто это великолепное непоймичто исправлять будет, совершенство наше драгоценное?!" Выходит потом провинившийся с остекленевшим взглядом прекрасных голубых глаз, к нему бросаются его друзья ангелы, спрашивают, ну, как ты, что там, как Он? А ангел смотрит на них большими шалыми очами, и только одно может выдавить: "Судя по всему, умру я патологически здоровым..."
   Но на самом деле, эта история совсем не смешная, даже наоборот. Дело в том, что однажды на земле забыли ангела...
   Она была ещё совсем молодым ангелом, она не умела жить. Крылья же были бессильны поднять её обратно, домой, к друзьям, которые не знали, где она, которые искали её и не могли найти. И ангелу пришлось... нет, не жить, существовать на этом свете. У неё это крайне плохо получалось...
   На земле жила ангел. Она была несчастна и часто плакала. И её слезы превращались в сны, ведь когда ангел плачет - рождается грустная сказка. Грустная, но в ней всегда останется лазейка для хорошего продолжения, ибо отчаяние чуждо природе крылатых. Когда печальный ангел засыпает, его сказки снятся кому-то ещё...
  
  

Искренне милосердный

   Заи скорчился у стены, прижимая колени к груди. Они сказали, что вернутся на рассвете, а он знал, что это значит - за него заплатили выкуп и завтра он будет свободен.
   А вот парень рядом с ним был наг, и это тоже кое-что значило: он больше никогда не увидит солнца.
   Два дня - срок вноса выкупа. За Тео некому было заплатить.
   - Тео, - шепнул Заи. - Оденься.
   И протянул ему свою одежду.
   Глаза у Тео стали безумными от неверия и надежды, он хотел выйти, и всё же... Это был не его билет!
   - Они отпустят тебя, а я потом всё расскажу, - успокоил его Заи.
   На рассвете Тео ушёл, оставляя за спиной тёплую прощальную улыбку незнакомца. Заи проводил его взглядом, зная - его ни о чём не спросят. И он даже не почувствовал, когда пуля разорвала его висок.
   - Где я? - Спросил Заи, оглядываясь.
   - Ты на Границе.
   Заи оглянулся и увидел ангела. Почему-то он сразу узнал своего ангела-хранителя.
   - Сейчас я открою Дверь, и ты войдёшь в Рай, Заи. Своим искренним милосердием ты заслужил это.
   Дверь - сияющие врата - распахнулась, и в лучах её чистоты Заи увидел серую тень.
   - Кто это? - вздрогнул он.
   - Это тот, кто проведёт здесь вечность.
   - Но я ведь могу взять его за Дверь!
   - Нет. Дверь пропускает лишь одного человека и одного ангела.
   - Тогда... - Заи что есть силы толкнул серую тень в сияющий проём.
   - Что ты наделал! Ты же теперь останешься здесь!
   - Так надо. Пойми, нельзя быть искренне милосердным лишь раз. Иди, мой ангел, тебя ждёт Рай...
  
  

Интерлюдия 1

Я хочу, чтоб ты слышал - ты слышишь?

Я хочу, чтоб ты видел - ты сможешь?

А за окнами - чёрные крыши,

Стать им белыми ты не поможешь.

Я спрошу тебя - ты не ответишь,

Я поверю - а ты не обманешь...

Просто ты никогда и не встретишь,

И с собой никогда не поманишь.

  
   Она жила тут, в этой невзрачной квартирке на десятом этаже. Почти пустой, если забыть об узкой кровати у окна, кухонном столе и кипе ковриков, аккуратно сложеных у стены. Из-за отсутствия всего того, что обычно заполняет жилые помещения, единственная маленькая комнатка казалась просторной.
   Она неуверенно, словно думая о чём-то, провела рукой по хрупкому плечу, и свободная кофточка, под которой ничего больше не было, сползла до локтей. Всё в той же задумчивости она медленно отошла от окна, окончательно потеряла кофточку в дверном проёме, а потёртые джинсы - уже на пороге ванной. Тонкие пальцы легли на кран и чуть подтолкнули, разрешая воде заплескаться у своих ног. Она легла, и её крылья выгнулись, принимая форму маленькой ванны.
   Вода скрыла её тело, приятно щекоча попавшие под её поверхность основания крыльев. Они не помещались в ванну, и она встала и включила душ, подставив лицо под тёплые струи.
   Крылья чуть вздрогнули, когда первые капли упали на них, и распрямились. Теперь вода стекала по ним на спину ангела, не теряя ни одной капли. Она провела ладонью по своим перьям, давая воде доступ под их покров, и трепетные струи осторожно касались кожи. Потом крылья резко встряхнулись, и ставшие живыми бриллианты разлетелись по стенам, полу и потолку.
   Он не придёт... Но ведь можно же помечтать. Пусть из мечты родится ещё одна сказка.
  
  

Фонтан

   Она дрожала от холода. Пока вода не ушла, она стояла под тёплыми струями фонтана, отлично понимая, как быстро мокрое тело замёрзнет. Но ещё она понимала, что не стой она так долго под почти горячей водой, она замёрзла бы насмерть ещё пару часов назад, в этом стылом ночном парке, в колючем снегу. Всё это время она стояла под маленьким водопадом, лившимся из золотой амфоры, которую держал такой же золотой юноша. Его глаза смотрели куда-то вдаль, туда, где был некто, заставивший его забыть о своей ноше.
   Юноша был одет странно: в набедренной повязке и с плащом, пусть и довольно коротким, только до этих самых бёдер. Но если бы вдруг плащ стал настоящим, то он смог бы укрыть её целиком. Юноша явно был из народа великанов.
   К несчастью, амфора не была бездонной и вода в ней скоро кончилась - ровно в полночь. И она осталась одна в фонтане, в быстро остывающей воде, на холодном ветру, облепленная слишком тонкой и слишком мокрой одеждой, которую не на что было сменить.
   - Тебе холодно? - спросил её кто-то.
   Она лежала у постамента в фонтане, свернувшись клубочком. Золотой силуэт над ней расплывался.
   - Да ты замерзаешь! - вскричал мужской голос.
   Чьи-то руки проворно раздели её и растёрли снегом. Она захныкала от слабости, боли и непонимания, но её мучитель не оставлял её. Окончив пытку, от которой кровь неохотно вновь побежала по венам, он укутал её в какую-то тряпку, уложил на землю и накрыл тёплым толстым одеялом. Оно было коротковато, но если чуть согнуть колени, то можно даже подоткнуть его края. Высунув кончик носа, она благодарно посмотрела на своего спасителя.
   Почему она приняла его за юношу? У него было бесподобное лицо великолепного молодого мужчины, атлетическое сложение и добрые тёплые глаза. Он завернул её в собственную набедренную повязку и укрыл своим плащом, но его нагота не смущала. Вот жаль, что даже его жертвы мало, чтобы спастись... Ей не хватало собственного тепла...
   Опустившись рядом, он заботливо обнял её. Его золотая кожа была тёплой, как летние солнечные лучи.
  
  

Демон

   Ангелы бывают светлыми - а бывают и тёмными, или падшими. То есть, демонами. Они могут ненавидеть друг друга, любить, игнорировать, сражаться... но это всё равно один народ. И демонам тоже есть место в сказках ангелов.
  
   Можно ли сказать, что однажды девочка встретила демона? Вряд ли. Она ведь так и не узнала об этой встрече, а демон... Он просто перемещался, невидимый и неосязаемый, и обратил внимание на девочку, разговаривающую сама с собой. Он пошёл за ней, дошёл до её дома и вместе с ней остановился у двери её квартиры. Дальше ему хода не было, как существо, носящее определение "нечистая сила", он мог разрушить её дом, но только не войти в человеческое жилище без приглашения. Она повернулась к нему:
   - Заходи.
   Девочка скорее всего приглашала того выдуманного друга, с которым говорила всю дорогу, но разве это имело значение? Слово было произнесено, и демон вошёл в дом человека.
   Он остался жить в её комнате, хотя она и не подозревала об этом. Демон не трогал её, разве что ради развлечения заставлял иногда плакать своё домашнее животное. Но однажды она вернулась из школы в синяках и со сломанной рукой.
   Демон был в ярости - кто-то попортил его собственность! Изъяв из мыслей девочки образы, он покинул дом в человеческом обличии и быстрым шагом направился к той банде.
   Им было от 15 до 20, и избиение одноклассницы стало испытанием для младшего. И демон, издеваясь, вызвал на бой сначала их вожака, потом остальных - всех разом. Каждый удар по ней отдался десятью для каждого из них. Потом демон вернулся и стёр её синяки, переломы и память.
   - Ты моя вещь, - прошептал он, безразличный к тому, что его не слышат. - А своё я буду защищать.
  
  

Дождаться

   Уходя, он поцеловал её и принял из её рук лоскуток со светлым локоном.
   - Возвращайся, - сквозь слёзы попросила она.
   - Я вернусь, - пообещал он.
   - Я буду ждать, - пообещала она.
   Он уходил всё дальше и дальше, к городу, где собирались рекруты, чтобы чуть подучиться и отправиться на войну.
   А она осталась в деревне, и он знал, что она сказала правду, что ему есть за что воевать, есть куда вернуться, что...
   "Я буду ждать..."

--------------

   Они ворвались в деревеньку, как забавляющаяся охота врывается в лес - с криками, свистом, хохотом. Они рубили всё и всех, они жгли дома, они топтали поселян.
   А она стояла у своего дома с выдернутым из плетня колом - хорошим, острым, только отвердевший со временем, ведь Он хорошо его сделал.
   Он...
   Если она впустит их, куда Он вернётся? Где она будет Его ждать?
   Двое налётчиков подлетели к ней на танцующих, уже давно не пугающихся криков, крови и огня конях.
   Они полегли, не восприняв растрёпанную, но молодую и красивую девушку всерьёз. Кто-то поумнее достал лук...
   ...Она падала наземь, и ничего не болело. Было только синее глубокое небо и серые облака - ведь это могли быть только облака... И мягкая земля под ней.
   "Тут я его и дождусь..."
   Вся деревня была ей погребальным костром.

--------------

   Он возвращался, без особых денег и славы, но живой и счастливый. Он выжил! Тогда, на поле, получив страшную рану, он дрался, потому что знал: Она ждёт. И в лазарете выжил на изумление всем - потому что не мог её обмануть.
   Скоро, за поворотом...
   ...Выжженная земля. Сгнившие останки давнего пепелища.
   Он был на войне, он знал, как получаются такие пепелища... и что никто не выживает на них. Он был далеко, а война гуляла у него дома.
   Он долго бродил там, не помня себя. Потом упал и заплакал. Он не защитил...
   "Я жду тебя..." - прошептал ветер, так знакомо.
   И он понял. И улыбнулся. Конечно же, Она ждёт его. Не может не ждать. Просто надо её найти.

--------------

   Где-то далеко, ожидая его, улыбнулась Она...
  
  

Снежные ангелы

   Запрокинув лицо к небу, он рассмеялся и...
   ...и на его протянутые над головой ладони опустились снежные ангелы.
   Они танцевали, едва задевая мальчика бело-снежными крыльями, их волосы, пушистые, как пух цыплёнка, обвивались вокруг своих обладателей и парили. И мальчика пронзил весёлый восторг! Он сбросил обувь - такую тяжёлую и неудобную - фланелевая пижамная курточка упала к его ногам, а он, влекомый ветром, скользил по запорошенной земле. Его руки, плечи, голова, даже выступающие лопатки были покрыты снежными перьями, и снежные ангелы танцевали вместе с ним, увлекая его в свой круг, воистину превращая его в подобного им.
   Что было? ПОЧЕМУ было?
   Мальчик кружился, плача от счастья, а снежные ангелы обнимали его, учили летать. Он не помнил - о чём можно было помнить? И не хотел - всё, чего мог он хотеть, заключалось в танце снежных ангелов. Ангелов, родных ему по непонятной стылой снежной крови, горячей, как добела раскалённое железо, по зябкому танцу на заснеженной зимней поляне посреди ночного леса. И он - летел, и он - помнил, и он... он танцевал со своими братьями.
   Когда его силы кончились, он упал в снег и закрыл глаза. Он счастливо улыбался, костлявая грудь часто вздымалась и опускалась. Не было сил ни двигаться, ни смеяться. И снежные ангелы опускались на него и вокруг, укрывая его бело-снежными крыльями, лаская мягкими руками. Мальчик лежал, не пытаясь вставать, радуясь прикосновениям, которых, оказывается, ждал всю свою коротенькую жизнь. Это потом он встанет, соберёт одежду и вернётся... домой. Потом. Сейчас ещё не рассвет.
  
  

Её Свет

   К ней тянулись все: люди, ангелы, демоны. При всём желании, её нельзя было не любить. Звери инстинктивно доверяли ей, птицы сидели на её плечах, цветы тянулись к её рукам, как к солнцу.
   Ангелы называли это Светом. Демоны - Притяжением. Люди - харизмой.
   Она любила всех. Она не могла пройти мимо чьей-нибудь беды, и самый чёрствый человек помогал ей, не желая видеть её огорчение. Ангелы и демоны приходили к ней, и она называла их своими друзьями. Она смеялась с ними, она угощала их сладостями, выслушивала с сочувствием всё, что ей изливали. Она была мать и дитя, подруга и возлюбленная, такт и интуиция.
   А ещё внутри неё спал готовый проснуться Бог.
   Он так устал... ему нужно было временное забвение, и в тот миг, как зародилась её жизнь, Бог свернулся рядом с её душой.
   И однажды Бог проснулся и покинул её.
   Она плакала в тот день, одна, спрятавшись ото всех. Она только забыла, что не всем её друзьям нужны двери.
   - Что с тобой, малышка? - спросили её два голоса.
   - Вы... уйдёте от меня теперь? - всхлипывая, спросила она.
   Ангел и демон изумлённо переглянулись.
   - Почему ты так думаешь? - осторожно спросил ангел.
   - Во мне больше нет Бога и его Света, - шепнула она. - Ведь вас притягивало Его Сияние. Это к Нему вы стремились, не ко мне. Теперь... вы уйдёте от меня.
   - Нет, конечно!
   Она с надеждой подняла на них заплаканные глаза.
   - Глупенькая, - прорычал демон, обнимая её, - всё совсем наоборот. Это Притяжение твоё,
   - Бог избрал тебя за твой Свет. Он чувствовал в тебе дом и мог спать спокойно. Только в тебе. Мы любим - тебя.
   И она счастливо улыбнулась.
  
  

То, чего ты не понял

   Он шёл через мир, и все люди видели его, видели, как расцветает земля под его ногами, чувствовали аромат, зовущий к нему - приятный и лёгкий. Он остановился и сказал:
   - Люди! Я пришёл. Придите же и вы ко мне. Я избавлю вас от бед и болезней, вы больше не будете стареть, оставшись юными до последнего своего часа!
   Люди падали на колени, смеялись, плакали и молились, благодаря его за бесценный дар, о котором прежде не могли и мечтать.
   - А ты? - его взгляд устремился ко мне, ведь я не падала на колени, а повернулась к нему спиной и уже уходила.
   - Мне не нужен твой дар, - сказала я, не оборачиваясь. - Я не боюсь старости.
   Удивлённые и неприязненные взгляды буравили меня, пока я не исчезла. А он смотрел с печалью...

--------------

   Он шёл через мир, и земля горела и плавилась под его ногами, а мир дрожал, умирая. Люди стонали в страхе, протягивая к нему руки в мольбе.
   - Люди! - сказал он. - Я пришёл. Идите же ко мне, слейтесь со мной, пройдите через меня, станьте мною и изменитесь, оставшись собой там, где не будет больше смерти, а лишь жизнь.
   Люди бежали к нему, ведь земля действительно горела у них под ногами, и их сроки пришли, а им больно было умирать такими молодыми.
   - А ты? - спросил он меня, и сквозь его глаза я, близоруко щурясь, видела миллионы и миллиарды человеческих взглядов, в которых отражалась слабая больная старуха. - В прошлый раз ты отказалась от молодости. Так прими же хотя бы жизнь!
   - Нет, - ответила я. - Старость была не так уж плоха. Я не боюсь смерти.
   И я ушла навстречу огненной гибели.

--------------

   Он был тут, ничего не меняя, ведь тут был его дом, настоящий дом. Он поднял лицо и увидел меня.
   - Это ты, та, что отказалась от моих даров. Почему ты сделала это?
   - У меня были причины, - ответила я.
   - Не понимаю. Ты единственная поступила так, - качнул он печально головой. - Не знаю, почему, но я хочу подарить тебе шанс, сделать ещё одно предложение. Встать рядом со мной, истинно, а не как другие люди.
   - Нет, - ответила я, - опять - нет.
   - Твоя глупая гордыня, - с жалостью и печалью произнёс он. - Как и прежде.
   - Это никогда не было гордыней, - мягко возразила я. - Ты ведь одарил всех людей одинаково, но люди не ценят доступного всем. Тепло приятнее, когда читаешь, как кто-то замерзает, сладость воздуха замечают, лишь осознав, что могли бы задохнуться. Я была страшной сказкой для них, я была напоминанием.
   - Но сейчас, - настойчиво повторил он, - почему ты отказываешься сейчас?
   - Потому что ты не сможешь сделать меня равной тебе. Ты всё равно останешься одинок, сколько бы людей ни было рядом с тобой. А я... Просто помни, что я более одинока, чем ты.
   И я ушла в смерть, в бездну - туда, где отныне было пусто, ведь он всем подарил бессмертие.
   Может быть, он ещё поймёт, что я сказала и о чём умолчала.
  
  

Даже Бог хочет, чтобы его любили

   Мальчик плакал.
   - Ты чего?
   Молодой мужчина опустился на колени и положил ладонь на плечо горько плакавшему ребёнку лет пяти.
   Мальчик поднял зарёванное лицо.
   - Они... - всхлип - не любят меня!
   - Ну, ну, успокойся, - мужчина погладил ребёнка по льняной головке. - Может, они тебя любят, просто не говорят.
   - Говорят! Но... Но ведь не любят же!
   И такая горькая убеждённость в голосе, ясно - не переспорить.
   - Ну... Ну хоть бы один!
   - А хочешь, я буду тебя любить?
   Плечи мальчика замерли. Он потёр глаза кулачками. На лице отразилась недоверчивая надежда.
   - Правда, будешь?
   - Конечно! Всегда буду.
   - Но... ты ведь не знаешь, кто я!
   - А ты мне скажешь.
   - Н-нет. Я... покажу. А то ты не поверишь.
   Мужчина немного растерялся, но тут мальчик коснулся мягкой лодошкой его щеки, и...
   Спустя бесконечно долгое мгновение мужчина заморгал и тряхнул головой, потрясённо глядя на... ребёнка?! который сидел на траве.
   - Ты... т...
   Мальчик печально опустил голову.
   - Да.
   - Но...
   - Понимаешь, они все мне только поклоняются, молятся, фанатики, рабы, равнодушные, ненавидящие... И никто из них меня НЕ ЛЮБИТ!!!
   Мужчина долго не мог пошевелиться, глядя на маленького Бога.
   - Не плачь, пожалуйста. Я буду любить тебя. Правда.
   Мальчик снова поднял на него глаза. Совершенно обычные глаза.
   - Спасибо, - прошептал он, прижимаясь к сильному плечу. И засмеялся случайной шутке.
   "Я буду любить тебя, - твёрдо повторил про себя мужчина. - Я буду любить ТЕБЯ."
  
  

Интерлюдия 2

   Ангел сидел в округлом проёме, служившим в его доме чем-то вроде окна. Никакой нужды в подобной вещи у ангела не было, пожелай он, и любое освещение, любая температура и любой вид были бы в его распоряжении. Но он создал окно и утолщение стены там, где оно находилось. Возможно, создал только для того, чтобы вот так вот сидеть и смотреть вдаль или, закрыв глаза, дремать, забыв обо всём на небе и на земле.
   Всё в его доме было переменчиво, даже приглушённо-мягкий, не раздражающий глаза цвет имел привычку чуть-чуть, почти незаметно окрашивать дом в те пастельные тона, которые больше всего подходили под настроение хозяина. Стены присутствовали лишь чисто символически. Как-то ангел рассеянно прошёл сквозь одну, не потревожив на себе ни волоска, ни пёрышка. В другой раз гость, ступив в обычно крошечную комнатку, почти полчаса пересекал её, такой огромной она неожиданно оказалась.
   Обо всём этом гость думал, глядя на ангела на окне. Ангел выбрал полнолунную ночь. Призрачная Леди занимала пол неба, и ангел был заключён в неё, как в круглую рамку. Он не шевелился, смотря на бледный диск, такой завораживающе яркий, но всё равно не умеющий превратить ангела в чёрную тень на своём фоне. Ангел неброско сиял собственной чистотой. Его одежды - немыслимое и немыслимо изящное сочетание летящих складок и парящих лент - белым потоком струились и оборачивались вокруг согнутых в коленях ног, скрывая босые ступни. Натянувшись, невесомая и неощутимая ткань охватывала плечи и талию ангела, подчёркивая почти эфемерную, но такую сильную правильную фигуру. Правый рукав сполз до покоившегося на коленях локтя, а левый скрыл всю свесившуюся с окна руку, оставив только тонкие длинные пальцы арфиста. Улыбнувшись, ангел обернулся, и Луна заиграла в тяжёлый крупных кудрях и на дрогнувших белых перьях.
   И улыбка угасла.
   - Прости, - прошептал гость, отворачиваясь. - Это не она. Мы ещё не нашли её.
   Алмазная искра могла быть звездой. Вот только почему звёзда эта скатилась с его щеки?
  
  

Мальчик

   Он стоял и смотрел на город, расползшийся в долине под его ногами. Отсюда город казался даже красивым, затопленным зеленью. Но человек знал, что на улицах и в домах, выглядевших отсюда симпатичными игрушками, полно людей, спешащих по своим ничтожным делам, а во дворцах - тех глупцов, которые занимаются столь же ничтожными интрижками. Всё так мелко и скучно... Человек брезгливо поморщился. Отсюда это было особенно легко.
   Тут он наконец обратил внимание на шум, доносящийся до него от тропинки чуть ниже по склону. Человеку нечего было опасаться. Он вырос в клане, существование которого считалось легендой, не более. В его клане воспитывали воинов, учёных, правителей... убийц, и всех - идеальными. По сравнению с последним неумёхой из его клана самый талантливый, умеющий и знающий из горожан был тупее подмастерья перед мастером. Неудивительно, что человек чувствовал себя почти богом, глядя на городок.
   Из высокой травы выскользнул мальчик лет четырнадцати, и замер, настороженно глядя в глаза человеку, которого совсем не ожидал здесь встретить.
   Человеку сначала показалось, что он увидел истинного хозяина этих мест, таким был взгляд этого мальчика. Как у бродяги, что оторван ото всех и ото вся, только без тоски по приюту на дне души, без упрятанного страха за сегодняшний ночлег. И в то же время светлый и лёгкий, как у священника в минуту чистой молитвы.
   Без слов человек извинился за то, что занял чужое место.
   Без слов мальчик принял приглашение разделить тишину.
   Мальчик тоже смотрел на город, и человек осознал, что он ПОНИМАЕТ. То, как смешна и нелепа людская суета внизу, как мелки интриги, как...
   Лишь позже, когда мальчик вновь исчез, человек осознал, что тот тоже жил в этом городе. И умел уходить из его паутины...
   Человек впервые позавидовал кому-то вне клана. Ибо вдруг понял, что и клан - есть паутина, но ему никогда не суметь выйти из него ненадолго, а потом вернуться. Никогда не быть истинно свободным, как этот мальчик.
   Значит, не всё совершенно в тебе, кланник?..
  
  

Ребёнок

   Крэг стоял посреди одной из своих оружейных, стойко перенося процедуру облачения в походные доспехи. Скоро оруженосцы завершат это дело и он сядет на коня, вскинет закованную в латную перчатку длань и всё его воинство двинется завоёвывать соседнее королевство.
   Тем не менее, в голове воинственного короля бродили не тени грядущих побед, да и грохот стали не звучал в его ушах. Крэг осознал, что доминирующие под его шлемом мысли совершенно не соответствовали времени. Да что там - взгляд завоевателя притягивал младший оруженосец, парнишка лет тринадцати.
   Мало кто знал, но самой большой мечтой Крэга было вовсе не властвовать над миром, а иметь детей: чтобы кто-то смеялся, сидя у него на коленях, слушал его байки, не боясь, чтобы самому учить своё чадо держать меч... Возможно, никто на свете так не жалел, что его величество бесплоден, как сам король.
   Процесс облачения в рыцарскую сталь был завершён. Подхватив меч, король направился в конюшню.
   Площадь перед зАмком взорвалась приветственными криками, когда король выехал на своём чёрном жеребце. Он начал уже поднимать приветственно руки, и тут...
   ...Появившийся прямо из воздуха свёрток целенаправленно шлёпнулся в могучие стальные ладони Крэга. Тот инстинктивно поймал его и удивлённо воззрился на шевельнувшуюся кучку тряпья. Держа нападку одной рукой, другой он потянул за край ткани. На его лице появилось выражение крайнего недоумения, быстро расползшееся глуповатой улыбкой.
   Из свёртка показались маленькие ручки, и младенец уставился на мужчину маленькими глазёнками. Крошечная мордашка сморщилась, пелёнки стремительно потяжелели, и младенец заорал тем пронзительным дурным голосищем, какой бывает только у младенцев.
   Крэг словно очнулся. За пару секунд установив причину рёва, он заозирался по сторонам и крикнул в толпу поражённо замерших горожан:
   - Ты! Женщина, иди сюда!
   Небогато одетая горожанка опасливо, отчаянно боясь, не смея возразить, смущаясь и абсолютно ничего не понимая, приблизилась к королю.
   - Пелёнки в замок! Быстро!!!
   Бедняжку как ветром сдуло.
   Военачальники переглянулись и нерешительно направили коней к королю.
   - Ваше Величество, - произнёс наконец один из них, - армия ждёт сигнала к выступлению.
   Король оторвал наконец взгляд от ребёнка и поглядел на них, как на полных идиотов.
   - Какой сигнал, какое выступление?! Вы что, не видите, у меня ребёнок мокрый!
   Война была отложена на неопределённое время.
  
  

Дар

   Замирая на каждом шагу, Алеля кралась по подземной части своего дома. Отец говорил ей, что у него здесь какая-то лаборатория, но девочка ещё не знала - какая. Отец говорил, что семь лет - это слишком мало, чтобы понять суть его работы. И строго-настрого запретил ей спускаться сюда, не дав ей ни ключа от лифта, ни пароля, ни карточки от двери, но девочку это не остановило. Проверки, глаза, голос? Она просто прокралась следом за одним из рассеянных людей в белых халатах. Совсем недавно. Уже ночью. Потому что только ночью, засыпая, она услышала Зов.
   Вот за этой дверью...
   Похоже на сценку из исторического фильма, тюрьма, только стены белые и мягкие, вместо койки - операционный стол, вместо тяжёлых цепей - энергетические наручники. Вместо измождённого пленника - измождённый ангел с поникшими, но всё равно величественными крыльями.
   Ангел поднял глаза и посмотрел на неё. В неё. Сквозь неё. Алеля почувствовала себя хрустальной статуэткой под лучами солнца.
   Придушённо вскрикнув, ребёнок бросился к прекрасному созданию, и обесточенные наручники двумя лентами спланировали на пол.
   Сначала ангел не шевельнулся. Его длинные пепельные волосы упали со склонённого лба вперёд, закрывая лицо и почти полностью укутывая обнажённое темнокожее тело. Только крылья замерцали, наливаясь свежей силой. А потом ангел вскочил, заставив Алелю отшатнуться, и закричал в потолок долгим мучительным птичьим криком. Ангел с перекошенным болью и безумием лицом заметался по комнате, ударяясь в стены, в пол, в потолок! Его тело вспыхивало молниями, задевая очередную деталь техники. Но спустя уже несколько мгновений ангел испустил ещё более пронзительный крик и извлёк из пространства сияющий меч. Его глаза, его потемневшие серебряные глаза нашли девочку. Резкий клёкот вырвался из красивых чётких губ, когда меч понёсся к съёжившемуся от страха ребёнку. Алеля вскрикнула от боли и упала, разукрасив пол собственной кровью.
   В следующую секунду в помещение вломились вооружённые люди, но они опоздали: издав последний надрывный вопль, ангел взлетел, выставив перед собой сияющий меч, и выжег им путь сквозь броню потолка.
   - Алеля!
   Из-за спин охраны пробился хозяин дома и лаборатории. Упав на колени рядом с ребёнком, он протягивал к ней руки, желая и боясь коснуться своего залитого кровью дитя.
   - Алеля, доченька, что ты наделала?! Алеля, родная, не умирай! Кто-нибудь, Эдварда сюда!!!

--------------

   Плёнки с записью произошедшего просматривали в присутствии девочки. Она видела на экране себя, с походкой куклы и глазами, светящимися в полутьме бездушной пустотой. Точно так же она открыла дверь, отомкнула сковывающие волю чужака-подопытного наручники, и только после этого приборы зафиксировали присутствие её разума.
   - Бедная моя девочка, - говорил её отец, гладя по головке и стараясь не касаться перебинтованной спины Алели. - Он просто подчинил тебя себе. Бедное дитя...
   - И везучее, - буркнул доктор Эйтон. - Этот меч мог убить Вашу дочь, но объект промахнулся, срезав почти только одну кожу с верхней части спины. Да и то, если бы мы не были уже в лаборатории, она могла бы умереть от потери крови прежде, чем из города подоспела бы помощь!
   Алеля молчала. Она смотрела запись с видеокамер, графики с разных непонятных аппаратов - и молчала. Это был первый раз, когда она безмолвно обманывала собственного отца.

--------------

   Лёжа в постели, с головой укрывшись одеялом, Алеля осторожно трогала свою повреждённую спину, нащупывая маленькие, еле заметные бугорки чуть ниже лопаток. Ещё несколько недель, и отец отошлёт её в какой-то престижный интернат. Он решил, что и ей, и другим опасно, если такой незащищённый разум находится рядом с лабораторией. Оставить работу он не мог и не хотел...
   Алеля знала, что до ближайшей проверки её состояния ещё несколько часов: её осматривали сразу после завтрака и второй раз - перед ужином. От камер в детской она пряталась под одеялом. У неё было ещё достаточно времени, чтобы трогать мягкие тёплые бугорки на своей спине.
   Совсем недолго девочка слышала голос ангела, да и то, что слышала, было просто криком. Но, наверное, ангел очень красиво пел. Алеля вспомнила его клёкот, когда он опускал на неё свой меч. Тогда эти чуждые, но такие завораживающие звуки обрели смысл:
   "Это мой дар тебе".
   В интернате не будет камер и таких частых проверок. Её спина окончательно заживёт и, на удивление врачам, кожа будет гладкой и почти чистой, лишь с полоской тончайших шрамов, с двух сторон словно распускающихся цветами гвоздики. Алелю оставят в покое.
   Девочка закрыла глаза, продолжая, словно обнимая себя, касаться бугорков под лопатками, всегда прятавшихся внутри неё к утру. Засыпая, Алеля мечтала о том времени, когда бесконечные проверки престанут мешать расти её крыльям. Когда это время наступит, они быстро вырастут, и тот пепельноволосый ангел прилетит к ней. Он будет петь для неё, он научит её летать и так прятать крылья, чтобы никто их не видел даже днём. Он сказал ей однажды - ночью, во сне - что когда она вырастет, она станет очень красивой.
   Он вернётся. И он научит её летать...
  
  

Обмануть себя

   Ты больше никогда не обманешь меня - ни сегодня, ни завтра, ни через тысячу лет. Твоя последняя шуточка заставила меня понять это. Мне было плохо, стыдно, больно, хотелось расплакаться и убежать, чтобы никогда больше не показываться на глаза и самой не видеть никого. Они стояли вокруг, смеялись, а ты... Когда я разглядела тебя среди мешанины этих смазанных хохочущих (надо мной, Боже!) рож, ты встретил мой взгляд ядовитой ухмылкой и отвесил мне издевательский поклон, и тогда я... вдруг успокоилась.
   Что-то сломалось во мне. Или встало на место, как выбитая из сустава кость. Всё это перестало быть важным. И люди вокруг стали до противного нелепыми. Своим неуместным весельем они вызывали только брезгливость. Мне было даже жаль их.
   Ох, да пусть смеются! Не я первая, не я последняя, а давать им своими чувствами новый повод я не собиралась.
   Они заметили эту перемену во мне. И замолчали. Почувствовали, как они выглядят в моих глазах? Я не проверяла. Я не проверяла. Я повернулась и пошла прочь. Не торопясь. С прямой спиной.
   Кто-то попытался освистать меня, но свист оборвался тяжёлым всхлипом.
   Только сворачивая за угол я слегка обернулась и увидела тебя. И ты больше не улыбался.
   Я ведь думала когда-то, что ты изменишься, поймёшь, может быть, даже станешь мне другом, но ты рассеял эту мою наивную иллюзию. И ты больше никогда меня не обманешь. Потому что я больше никогда не поверю твоим лживым глазам.

--------------

   Я клянусь тебе, что больше никогда не обману тебя. Не смогу просто. Да, мне всегда нравилось издеваться над тобой, ты всегда так искренне реагировала, но...
   Когда ты посмотрела на меня в тот раз, я впервые увидел твои глаза - такие чистые, лучистые, яркие. И - как они изменились. Я вдруг увидел себя твоими глазами, и впервые за всю жизнь я пожалел о своём поступке.
   Ты ушла - гордая, прямая, как флагшток на главной площади... прекрасная, как дурманящее сновидение... я впервые понял, как же ты прекрасна. Кто-то засвистел рядом со мной тебе вслед. Я почти машинально двинул идиота локтём, чтоб он заткнулся, и понял, как тихо стало вокруг. Ты уходила, не оборачиваясь, моё сновидение, моё наваждение, моя обретённая только что мечта. И я всё яснее осознавал, что больше никогда не смогу тебе солгать...

--------------

   У тебя были глаза побитой собаки, когда я с холодной вежливостью предложила тебе больше никогда не появляться рядом со мной. Ты стоял столбом, словно не в силах поверить, что я, такая доверчивая, такая снисходительная!.. прогоняю тебя. И глаза твои - такие искренние, такие несчастные. Но я больше никогда не поверю им. Я научилась этому - у тебя.
  
  

Игра

   Это такая игра... А что тут удивительного? Ну да, именно игра. Я притворяюсь невидимкой и тихо, как облачко по небу, скольжу рядом. Лист не зашуршит под моими ногами, веточка не треснет, даже свет пройдёт сквозь меня. Потому что сегодня я - невидимка.
   Забавно идти рядом с людьми так, словно меня тут и нет, наблюдать за их лицами, как они ведут себя в разных ситуациях. Люди, которых я знаю, говорят о чём-то своём. А ещё они слушают музыку. И я тоже её слушаю, и она мне может понравиться или наоборот.
   Можно будет потом, в разговоре с этими людьми, упомянуть о чём-нибудь из их действий или бесед. Они изумлённо посмотрят на меня и спросят, откуда я знаю. А я улыбнусь им с загадочным видом и промолчу, повернусь и пойду по своим делам, чтобы не засмеяться.
   ...не заплакать...
   Завтра я тоже буду играть в невидимку и незримо присутствовать рядом с людьми. И послезавтра, и послепослезавтра... Это моя любимая игра, я не брошу её, я буду тайно ходить рядом с людьми, смотреть на них, слушать их - и играть в мою самую любимую игру.
   Я никогда не перестану играть в неё. Потому что боюсь, что если просто, без игры, пойду рядом с кем-нибудь... они всё равно меня не увидят, и будут так же говорить, смеяться, слушать и петь, словно я не существую, словно меня и нет рядом, и никогда не было...
   Лучше я буду играть в невидимку.
  
  

НЕНАПИСАННАЯ СКАЗКА ДЛЯ АНГЕЛА И ДЕМОНА

фрагмент 1

   Демон медленно подался вперёд, привставая с постамента. Его вечно спокойные глаза, белые, как его волосы, с задумчивым интересом смотрели на представшее им видение.
   Ангел. Красивый, в простой удобной одежде. Он сидел на поручне слишком хрупкого серебристого мостика, перекинутого, казалось, через всё море. Здесь явно не обошлось без чуда, потому что "естественным" путём такое построить было невозможно, особенно учитывая, что мост свободно висел примерно в четверти метра над спокойной водой.
   Ангел, улыбаясь, щурился, подставляя лицо свету, его крылья вытянулись вверх, купаясь в нежных лучах, и руки потянувшегося ангела поглаживали их, распрямляя длинные светлые перья. А за его спиной две ошалевшие чайки носились в чистом небе, изредка пикируя к воде, чтобы поймать очередную рыбёшку, неосмотрительно приблизившуюся к поверхности. Ангел коснулся пальцами ноги поверхности воды и рассмеялся пронзительному холоду.
   Демон смотрел на светлое создание всё так же задумчиво. Его правая рука слегка царапнула колонну длинными острыми когтями, но сам он этого даже не заметил.
   М-м, ангел был... необычен. Особенно сейчас. Особенно для демона. Да, демон тоже был красив, и нечто в нём выдавало: среди его предков могли быть суккубы, хотя их кровь и не доминировала. Демон носил лёгкий чёрный доспех, его кожистые крылья так же были снабжены острыми когтями, и несмотря на грациозную неторопливость, почти томность во всех его движениях, аура силы и опасности окружала его очень и очень заметно.
   И это создание заворожило его...
   - Ты такой невинный, чистый, - почти удивлённо произнёс демон. - Странный... необычный... светлый... - Очередная мысль, и демон неосознанно поднял руку, словно пытаясь коснуться ангела. - Я буду наблюдать за тобой.
  
  

НЕНАПИСАННАЯ СКАЗКА ДЛЯ АНГЕЛА И ДЕМОНА

фрагмент 2

   Ангел медленно, но упорно шёл вперёд, придерживая ещё здоровой левой рукой кровоточащее правое предплечье. У него не было ни сил, ни желания останавливаться и перевязывать рваную рану. Кровь была алая...
   Сколько он шёл по этому мрачному лесу? Уже несколько суток... Уже на второй "день"... да, здесь всегда было черно, постоянно, здесь не было света, потому-то "день" и в кавычках... уже тогда ангел отказался от попыток взлететь. Собрав всё, что осталось в его душе, он попытался расправить крылья и подняться над землёй, но, вскрикнув от боли, упал, не оторвавшись и на метр от мёртвой, словно искусственной травы.
   Это был злой, неживой лес. Огромные корявые деревья застыли в неподвижности почти невыносимой - не было ветра, чтобы качать их ветви. Лишь бурая река в шаге от ангела медленно, издевательски-неторопливо текла куда-то... тёмно-алая река, густеющая кровь...
   Ангел был единственным светлым пятном в этом лесу. Высокий, тонкий, он был одет в просторную голубую рубаху, едва не падающую с плеч, и в ярко-жёлтые рейтузы. Свободные волны волос цвета закатного облака парили, всё ещё споря с законами природы, обессилившие белые крылья обнимали его.
   Лес был злым, преддверьем ада, и жадные создания следили за еле бредущим сквозь их владения ангелом, пока ещё не решаясь напасть. Только их глаза сверкали из тьмы, а каждый раз, стоило светлому созданию споткнуться, лес оглашали визгливые крики и пронзительный хохот гиен. Скоро, скоро силы чужака иссякнут, и тогда можно будет завладеть его телом, или хотя бы кусочком от него, а кровь, такую чистую, оставившую столько следов на мёртвой траве, присоединить к крови в их славной реке.
   Шаг, ещё шаг...
   "Я смогу... смогу..."
   Оступившись, ангел упал, и больше не шевелился. Последняя его мысль была - он успел попрощаться с небом...
   Голодные нечестивые обитатели леса торжествующе взревели, когда их чувства подтвердили им, что их ожидание закончилось: ангел потерял силы и сознание, можно вонзить клыки и жала, он не очнётся, нет, но будет жив, жив! Они ринулись к светлому, но тут же с воем страха откатились назад, почуяв...
   Рядом с ангелом сгустились особо чёрные, даже для этого леса, тени. Они раскрылись, и это были крылья.
   Демон стоял над телом ангела, не обращая внимания на жалких тварей, потом опустился на колени и принял на руки светлую, почти невесомую ношу.
   - Ты был неосторожен, - покачал головой демон.
   Спустя мгновение лес избавился от двоих.
  
  

Хочешь пойти с нами?

   Приближалась ночь, а для городка, где уже третий день не было электричества, это являлось временем отхода ко сну. И народ расходился, толпа быстро таяла - пока от неё не остался только мальчик в сильно потрёпанной одежде. Он сидел на скамейке и слушал их.
   Их было пятеро, этих "бременских музыкантов". У каждого из них было что-то своё: вот тот парень, у него странный инструмент, похожий на синтезатор, но меньше, ему даже не нужна подставка, но он звонко поёт на разные голоса. А самый... крупный из них неожиданно для своих габаритов избрал блок-флейту - и не зря. А ещё - гитара, губная гармошка и банджо. Смазливый парень с банджо пел сегодня чаще других, у него был самый чистый и приятный голос.
   Они пели и играли уже несколько часов, но площадь, где они почему-то устроили свой импровизированный концерт, уже опустела. Мальчик закрыл глаза. Они сейчас уйдут, и всё. Он будет смотреть им вслед, мечтая потом во сне, что ушёл с ними. Такие счастливые сны обязательно посетят его, потому что их музыка останется с ним в эту ночь. Скоро, уже через минуту (может, две?) песня кончится, и они уйдут, но он дождётся... ещё поплавает в этой светлой мелодии уже без слов...
   А песня без слов всё не кончалась и не кончалась. Пятеро молодых музыкантов играли и не могли остановиться. Ведь мальчик, тот мальчик, который был таким хмурым и нервным несколько часов назад, ради которого они и играли - был ещё здесь.
   И за ним никто не приходил...
   Звуки светились на пустой площади, отражались от глухих стен и звенели в тёмных стёклах. Пели на тополиных листьях и ложились на ажурные ограды. Тонким тёплым пледом сворачивались вокруг ребёнка на скамейке. Смеялись. И плакали.
   Жили.
   Мальчик распахнул глаза почти с отчаянием - в полудрёме ему казалось, что музыка и эта уже совершенно точно ночь никогда не кончатся, но музыка уже смолкла. Хотя не это заставило его очнуться, ведь тишина так подходила к последним звукам, как их естественное продолжение; мальчик вскинулся на стук подкованных сапог по брусчатке.
   Тот, который играл на гитаре (что-то позволяло почуять его лидерство в этой группе), он подходил к мальчику, совершенно точно смотря именно на него.
   Мальчик подумал, что надо бы убежать, или хотя бы принять собранный и независимый вид, но... не мог. Эти песни лишили его настороженности.
   Гитарист посмотрел внимательно в глаза мальчика.
   - Где твои родные? - тихо спросил он.
   Мальчик неопределённо дёрнул уголком рта, и гитаристу всё стало понятно.
   - Мы живём тут неподалёку... ну, снимаем жильё, - произнёс парень. - Хочешь пойти с нами?
   Мальчик ошеломлённо посмотрел через плечо гитариста. Четверо молодых людей стояли и смотрели... Они ждали его.
   Конечно, вот тут точно нужно было бежать... или хотя бы (и это было ясно даже младенцу) отказаться, но...
   Мальчик судорожно вздохнул и ухватился за протянутую ему руку.
   И никогда потом не жалел об этом
  
  

Интерлюдия 3

   Она лежала на крыше, свернувшись клубочком, неподвижная. Нет, она не плакала больше. Она уже не верила в слёзы. Они не могут помочь.
   Шорох за спиной заставил её встрепенуться, но сил встать не было. Она только вымученно улыбнулась.
   - Ты пришёл... - прошептали её бледные бескровные губы. - Как хорошо...
   Рядом с ней упал на колени высокий светловолосый мужчина. Он попытался усадить её, но безвольное тело заваливалось, не желая подниматься.
   - Что они сделали с тобой?! - вскрикнул мужчина, прижимая к себе её плечи. - У тебя ничего не сломано? Где болит? Светлое небо, что они сделали?!
   - Пожалуйста... - Её рука, дрожа, от слабости, легла ему на плечо. - Пожалуйста, унеси меня отсюда...
   Он резко кивнул и встал, поднимая её с холодной твёрдой поверхности. Его глаза горели яростью и болью, и как отклик этого огня - белая вспышка над его плечами, когда белые крылья, огромные и прекрасные, распрямились за его спиной. Прижимая к себе драгоценную ношу, он вновь опустился на одно колено, а потом мгновенно, как отпущенная тугая пружина, взмыл в небо.
   Там, где только что были эти двое, осталось лишь белое перо.
  
  

Дом

   Ей говорили, ещё когда она только собиралась купить этот дом:
   - Зачем он тебе? Он же бракованный! У него с Оком что-то не то.
   Око, или Обеспечение Комфорта, должно было управлять всеми системами дома, но тут прежде жил хакер, он что-то сделал, и Око стало домом. Бракованным домом, который изменялся в сотни раз медленнее, чем любой другой дом.
   А она только улыбалась.
   Дом смотрел, как она приближается к нему, он чувствовал ключ в её кармане. Недоверчиво следил за ней.
   Она подошла к двери, которая сама предупредительно и чуть заметно (совсем чуть-чуть) злорадно раскрылась. Тогда новая хозяйка прислонилась виском к косяку и сказала:
   - Здравствуй. Я буду звать тебя Домом.
   И вошла.
   Она понравилась Дому. Она не выливала ничего на ковёр, а вот собирать разбросанные ею вещи было даже интересно. И она смеялась, обнаружив свои сандалии на люстре, не ругалась, получив бульон в кофейной чашке или кофе в заварочном чайнике. Она разговаривала с Домом, который не мог ответить ей, и всегда здоровалась и прощалась с ним, ласково касаясь косяка входной двери. Она рассердилась только однажды, когда Дом облил мыльной пеной ковролина её гостей. Но они ему не нравились! Они были чужие, зачем они пришли к хозяйке?!
   - Ревнуешь? - грустно спросила она потом.
   Дом, как обычно, промолчал.
   Однажды на карниз занесло семечко. Дом сначала не обратил на него внимания, но потом оно превратилось в росток и его заметила хозяйка. Она улыбнулась и стала поливать его.
   Дом обиделся. Он хотел уже прочистить карниз, но потом вспомнил, как расстроилась хозяйка, когда он прогнал её гостей, и просто перестал замечать юное деревце.
   А однажды хозяйка пропала.
   Её не было день... два... неделю... месяц... Дом стоял пустой, никого не пускал. Он не чувствовал рядом ключа, его стёкла потемнели и больше не блестели на солнце. Посерели сами стены. И только деревце зеленело.
   Дом затосковал. Он долго, кропотливо растягивал свой карниз, потому что деревцу не хватало места для корней, а ведь хозяйка так его любила. Хозяйки не было, не за кем стало ухаживать - и Дом ухаживал за её деревцем, которое раньше недолюбливал. И ждал. Ждал.
   Однажды к пустующему Дому с огромной чашей, в которой росло молодое дерево, подошла исхудавшая, очень усталая женщина. Она прислонилась к косяку всем телом.
   - Пусти меня, - попросила она, безнадёжно, ведь у неё не было больше ключа. - Пусти...
   Окна Дома блеснули, чуть заметно, точно просыпаясь, и случилось чудо: дверь медленно, словно сомневаясь, открылась.
   Слёзы женщины капали на пол и ковры, она дрожала, и Дом вдруг наполнился теплом, мягким, успокаивающим, и шторы скрыли посветлевшие окна, и тревожно шелестела листва дерева на карнизе. Женщина, запахнутая в плед, плакала и не могла остановиться, а Дом пытался сделать что-нибудь ещё.
   - Не плачь, - попросил он в конце концов. - Не плачь, я смогу тебя защитить.
  
  

Возвращение

   Она открыла глаза, почувствовав зов. Комната была темна, как и полагалось в этот час ночи. Чуть светились, фосфоресцировали зеленоватыми призрачными линиями стрелки настенных часов, показывая полночь.
   Синие тени причудливо разделили спальню на десяток пересекающихся пространств с соединяющими их неверными коридорами и бездонными чёрными дырами в пространстве "между". Самыми чёткими были тени, шелестящие в призрачном свете из окна. Словно тоже почувствовав зов, эти тени стражами почётного караула замерли, когда окно света закрыл силуэт человеческий.
   Алеля поднялась с кровати - тоненький хрупкий ребёнок в длинной ночной рубашке и с распущенными волосами - и встала против окна так, что скрылась в этой новой тени. Она напряжённо всматривалась в гостя за своим окном.
   Гость шевельнулся, беззвучные колокольчики столкнулись где-то в соседнем измерении, и у силуэта на стене распахнулись два огромных крыла, просто не поместившихся в светлый лунный прямоугольник.
   Вскрикнув, Алеля бросилась в объятья обнажённого темнокожего ангела, даже не заметив, что закрытое вечером окно распахнуто настежь. Взобравшись по стулу на высокий подоконник, она прижалась к груди опустившегося на колени создания. Ангел обвил её руками, склонив голову к её виску, его серебряные волосы потекли по её спине, скрывая точно занавесом до босых ступней, а затем заключил в ровно сияющий кокон своих крыльев, полностью спрятав её.
   А когда его крылья вновь раскрылись, Алеля, нагая, как и он, улыбалась ему счастливой детской улыбкой.
   Ангел поднялся и отступил от девочки назад, в пустоту за окном. Алеля испуганно вскрикнула, но прекрасное создание не упало, а мягко спланировало на траву далеко внизу. И вскинуло на неё приглашающие серебряные глаза.
   Сначала Алеле стало страшно, но она упрямо вскинула к луне кругленькое детское личико, зажмурилась и бросилась в окно, к нему.
   Девочка не видела, что в тот же миг ангел оттолкнулся от земли и полетел ей навстречу, готовый подхватить её, но этого не понадобилось - собственные крылья девочки часто замолотили по воздуху и удержали её от падения. И когда Алеля наконец открыла глаза и огляделась, она поняла, что летит.
   Ангел был рядом, его глаза смеялись. Девочка улыбнулась в ответ. Восторг полёта заполнил её грудь, радостно загудел в ножках и особенно в крыльях за её спиной. Ангел задорно кивнул ей: летим, - и взмыл в небо, выше жилого корпуса, выше редких облаков! Алеля бросилась догонять его, смеясь во всё горло и восторженно крича в высоком небе, где никто, кроме ангела, не мог услышать её.
   Они играли всю ту крылатую ночь. Когда Алеля уставала, что случалось с её недостаточно окрепшими крылышками довольно часто, ангел либо опускал её на землю, либо носил её на руках, либо просто прикасался своими крыльями к её, и девочка чувствовала себя вновь отдохнувшей и полной сил.
   Алеля вернулась в свою комнату после того, как встретила в облаках восход солнца. Уже через пять минут после этого она шагнула на пока что ещё тёмный подоконник. Со слабым жалобным звоном крылья рассыпались серебряной пылью, осевшей на спине девочки и впитавшейся в её кожу. Зевнув, Алеля спряталась под одеялом, чувствуя блаженное нытьё в лопатках.
  
  

Мама

   Дик, Том и Бен ошивались под дверью кухни, резко увеличившимися носами отлавливая долетающие из-за неё вкусные запахи.
   - Миссис Эль, ну можно нам уже войти, - канючил Дик, самый младший из их трио.
   - Пять минут! И если увижу хоть чей-нибудь любопытный нос...
   Парни, нормально не питавшиеся весь предшествующий уикэнд, согласовано застонали, но не предприняли попыток ввалиться на священную территорию.
   - Готово! - провозгласил наконец голос из-за двери, и трио, радостно взвыв, рухнули внутрь.
   - Ку-уда! А стол в гостиной?
   - До него ещё дойти надо, миссис Эль! Мы же всё по пути съедим! - отверг предложение Дик, быстро сервируя кухонный стол. - Мы уж лучше здесь как-нибудь.
   Том и Бен согласованно поддержали младшего, перехватив тарелки и вместе с ними усевшись за стол, всем видом красноречиво поясняя, что встанут только после радикального опустошения кастрюль с вкуснейшими блюдами неподражаемой миссис Эль.
   Первым со своей порцией свёл счёты Бен. Любитель поесть, он всё равно всегда оставался тощим, как крыльцовый столбик их общего дома. Не желая вставать, он сперва проанализировал количество еды на чужих тарелках, потом ему стало скучно и он повернулся к Тому.
   - То-ом! - протянул Бен. - Ты скоро?
   Его проигнорировали.
   - То-ом-ми-и... - нотки вкрадчивого голоса заставили черноволосого молодого человек поднять голову от тарелки и поймать красноречивый взгляд. Глотать сразу стало тяжело.
   - Не за столом! - мгновенно среагировала миссис Эль и принялась споро собирать посуду.
   Бен тяжело вдохнул... но не выдержал мину и выдох получился очень довольным. Покладисто сложил руки на коленях, но как только старушка отвернулась...
   Миссис Эль неодобрительно покачала головой, но на сей раз промолчала. В конце концов, два года назад её спокойное отношение к подобным выкрутасам этой странной семейки было условием её поступления на работу в качестве приходящей домохозяйки.
   Когда она поняла, что звуки за её спиной становятся всё громче и уже уходят от подавленного смеха и шёпота, она всё же прикрикнула:
   - Поели? Тогда вон из кухни, снусмумрики!
   - Да, мамочка! - слаженно пропело трио. Миссис Эль улыбнулась кухонному крану.
   Спустя час, прощаясь со своими работодателями, она тепло пожелала им удачного дня и села в автобус на углу. Стоя на крыльце дома, Дик обернулся на обнимающих его парней:
   - Правда, нам повезло с миссис Эль?
   - Невероятно повезло, - подтвердил Бен.
   - Мама Эль очень хорошая женщина, - кивнул Том, глядя на дорогу так, словно ещё мог видеть ушедший автобус.

--------------

   Дик, Том и Бен гуляли по осеннему парку поздно вечером, как обычно дурачась и распугивая мелкую шпану. Вдруг Дик замедлил шаг.
   - Что такое? - поинтересовался едва не упавший Бен, до того почти тащивший его на буксире.
   - Смотрите, - Дик кивнул на скамейку между деревьями, - кажется, миссис Эль...
   Присмотревшись, молодые люди признали, что это могла бы быть их домохозяйка, вот только... миссис Эль никогда не сидела сгорбившись, точно под грузом тяжёлых мыслей, её плечи никогда не вздрагивали от плача, а вручную вышитый носовой платок проходился по разным поверхностям в поисках пыли, но уж никак не по глазам!
   - Том? - обеспокоено спросил Дик.
   - Чёрт, - сжав зубы, выдохнул тот.
   - Что? - осторожно поинтересовался Бен.
   - Опять её сын.
   - Её сын? - удивлённо повторил Бен. - А я и не знал, что у миссис Эль кто-то есть.
   - Есть один... подонок, - проскрежетал Том. - Я как-то заходил к ней домой... Он у неё живёт. Мать ни в грош не ставит, орёт на неё, постоянно девок каких-то таскает... - кулаки Тома сжались. - А её что делать? У неё ведь кроме него вообще ничего нет.
   - Это неправильно! - тихо вскрикнул Дик.
   - Малыш прав, с этим надо что-то делать, - согласно кивнул Бен. - Том?..
   - Точно.
   Они уже давно понимали друг друга с полуслова.
   Дик первым оказался рядом со старушкой и опустился перед ней на корточки.
   - Мамочка, - тихо позвал он.
   Старушка испуганно посмотрела на него, только тут вообще заметив чьё-то присутствие.
   - Дик? Что ты тут делаешь? - заполошно спросила она, торопливо вытирая заплаканные глаза.
   - Мы за тобой.
   На плечи миссис Эль легли две руки. Обернувшись, она увидела Тома и Бена.
   - Домой пора, мамочка, пойдём, - нежно сказал Том, поправляя сползший с плеч старушки вязаный платок.
   - Мы уже тебя совсем заждались, мамочка, - добавил Бен. - Идём.
   Миссис Эль попробовала встать, но внезапно ослабевшие ноги не держали её. Тогда молодые люди сели рядом с ней и крепко обняли, отогревая, давая понять, что она больше никогда не будет одна.
   Уткнувшись носом в чьё-то плечо, старушка вновь тихо заплакала, но на этот раз - совсем по иной причине.
  
  

Свидание

   Девочка сидела, совсем хмурая.
   - Ну ты чего? - спросил её мальчик.
   Она решительно повернулась к нему и сказала:
   - Вот я тебя люблю. А ты меня?
   - Конечно, люблю, - убеждённо ответил он.
   - А почему у нас тогда всё неправильно?
   - Как это? - удивился мальчик.
   Девочка спрыгнула со скамейки и стала ходить туда-сюда, загибая пальцы.
   - Настоящие влюблённые шепчутся под луной. Он стоит всю ночь под её балконом. Дарит цветы. Они пишут записки...
   - Но я ещё не умею рисовать записки, и ты тоже, - резонно возразил мальчик. - И стоять негде, потому что у тебя нет балкона.
   - А шептаться под луной? - с надеждой спросила девочка.
   Мальчик серьёзно задумался. Их дома в деревне стояли рядом...
   - Можно, - решил он. Девочка просияла.
   Тем же вечером, едва стемнело, они встретились у забора и сели не бревно. Мальчик посмотрел на свою маленькую любовь, зачарованно взиравшую на луну в небе, и задумался. Он абсолютно не представлял, о чём шептаться, и думал, думал, но ничего не мог придумать. Тишина всё не прекращалась, и луна плыла по небу.
   Он снова посмотрел на девочку, и подумал, что правильно в неё влюбился: она самая красивая из всех девчонок в деревне, и вообще.
   Она обернулась к нему и улыбнулась.
   "Правда, хорошо?" - спросил её сияющий взгляд.
   "Да", - ответило её его лицо.
   - А знаешь, - шепнула она, - нам совсем и не обязательно шептаться...
   - Угу, - согласился он, и вдруг обнял девочку за плечи двумя руками.
   Она всё понимает! Этой ночью нельзя шептаться вслух.
   А ещё её очень приятно обнимать. Она тёплая и хорошая. И он больше не испугается обнять её при других детях.
  
  

Дом солдата

   Солдат шёл по свету. Ему было холодно, и пустая котомка за плечами нисколько не грела спину. Солдат шёл и шёл, ведь где-то у него был дом. Но он не очень хотел в него вернуться, потому что знал - там тоже холодно.
   - Погрейся у меня, - предложил солдату добрый голос.
   Это была старушка, живущая в домике у дороги.
   - Мне нечем заплатить за постой, - сказал солдат.
   Старушка улыбнулась, как мать.
   - И не надо, сынок. Войди, согрейся.
   Уходя утром, солдат попросил у доброй женщины кусочек её тепла.
   - Где же ты будешь хранить его? - спросила она.
   У солдата была лишь его пустая котомка. Он открыл её, и кусочек тепла лёг в уголке.
   Долго ещё солдат ходил по свету, по разным дорогам, от одного доброго дома к другому, ночуя, отдыхая, принимая кусок хлеба из рук добрых людей. И везде, где встречались добрые люди, он просил у них кусочек тепла, чтобы положить в свою котомку. И добрые одинокие женщины и мужчины, счастливые молодые супруги-оптимисты, беззаботные дети на ночных выпасах - все охотно делились с ним своим теплом.
   А однажды солдат пришёл домой, и в доме его было холодно. Тогда, стоя в распахнутых дверях, он открыл доверху полную котомку и впустил в свой дом тепло, собранное в долгом странствии.
   Много времени прошло с тех пор. Одинокие замёрзшие люди часто приходили в дом солдата, встречались с такими же замёрзшими, оттаивали, грелись в тепле и благодарили неизвестного хозяина, оставившего столько тепла в пустующем доме у дороги.
   А что же солдат?
   Он постоял на пороге собственного дома, постоял, а потом отвернулся и снова пошёл куда глаза глядят. Он не закрыл двери, он не боялся, что тепло выветрится, ведь двери, открытые настежь, лишь умножали его.
   А солдат шёл, и за его плечами болталась пустая котомка.
  
  

Друг для звёздочки

   Золотой скрепкой пришпилили к небу новую звезду.
   - Зачем? - спросила звезда. - Мне и так хорошо было...
   Но ей никто не ответил, потому что некому уже было отвечать.
   Звёздочка загрустила, ей скучно было, она хотела на Землю, но боялась падать, потому что видела, что из этого получается. И ждала. Долго ждала, и не решалась.
   А тут - скрепка золотая исчезла! Была-была, и нет её. И правильно - не вечно же ей быть. А звезда всё продолжала висеть на небе.
   - Ску-учно! - ныла звезда. - Ску-учно!
   И заплакала.
   - Ску-учно, гру-устно... - отозвался кто-то с земли.
   Звёздочка удивлённо замолкла и осторожно спросила:
   - Ты где? Ты кто?
   - Я - это я, - ответили ей. - А ты?
   - И я... я. А ты что, грустишь?
   - Ага. А ты?
   - И я... Давай вместе погрустим?
   И стали они ныть в унисон. У них хорошо получалось, интересно.
   Что-то на Земле нахмурилось, поднатужилось - и заволокло небо тучами. Мол, не болтайте.
   - Ты где? - всполошилась звёздочка.
   - Ты куда? - испугалось под тучами.
   Но они не услышали друг друга сквозь серую грозовую вату.
   Думала звёздочка, что же делать, как с другом поговорить, но не придумала и просто закричала. А её "вторая половинка" на Земле тоже закричала, и два крика встретились и на миг спаяли небо и землю молнией, прямой, как вопль их одиночества друг по другу, а гром разнёс его окрест. И они на миг услышали друг друга.
   С тех пор, стоит грозовым облакам разделить небо и землю, как в них появляются молнии, а гром говорит, сразу за двоих.
  

Палач

   Он шёл по чистой земле - ни деревца, ни скалы. Он шёл прямо, он не поднимал глаз. Два меча тёрлись о его бёдра, два меча, в своих ножнах выглядевшие совершенно одинаковыми, близнецами от руды и до рукоятей. Но они были совершенно разными, и кому, как не ему было чувствовать эту разницу. Один из них Пел.
   Он не смотрел по сторонам, только на дорогу перед собой, едва заметную в пыли. Он видел, как перед ним устремлялись вперёд три тени: две серые и одна угольно чёрная, все три чёткие, повторяющие движения друг друга.
   Так было, пока новая, чужая тень не перечеркнула их.
   - Ну, вот мы и встретились, мой Палач.
   Тот, кто отбрасывал три тени и кто был назван Палачом, поднял голову, глядя на того, кто по своему усмотрению отбрасывал тень туда, куда хотел.
   - Это ты, - спокойно констатировал Палач.
   - Трудно было догадаться? - улыбнулось препятствие.
   Нет, совсем не трудно. ЕГО нельзя было спутать ни с кем, хотя поверить в то, что стоящий там был одним из сильнейших порождений первоначальной Тьмы, было бы нелегко любому, кто не знал бы, на что обращать внимание. Демон не выглядел Тьмой.
   Это был юноша лет семнадцати на вид, с тонкими парящими волосами цвета и искристости нетронутого снега в лучах солнца. Палач почти почувствовал их нежность, их пышную, невероятно пышную для смертного массу в своих пальцах. Большие миндалевидные глаза, еле заметно курносый нос, приятный абрис полных, кривящихся в исчезающей полуулыбке-полуусмешке губ. Высокое стройное тело с в меру развитой мускулатурой и нежной светлой кожей. Идеально, таких людей не бывает. И инкубы выглядят иначе - они все несут в себе маленький изъян, тот, что лишь ещё больше притягивает к ним, то, что становится в их внешности самым пикантным, их изюминкой. Это же создание было выше инкубов, оно могло позволить себе быть абсолютно, нечеловечески идеальным.
   Ах, да. Ещё он был абсолютно наг.
   - Создание Тьмы, за попытку подчинить себе людские души прямым применением Силы, запрещённым Договором, ты приговариваешься к смерти от моей руки.
   Демон рассмеялся чистым смехом. Ни издёвки, ни истерики, ни злобы - просто смех. Скольких он свёл с ума и лишил воли безо всякой Силы.
   - И ты попытаешься привести приговор в исполнение, Палач? - мирно спросил обманчиво-беззащитный юноша. - Попробуй.
   Палач потянул из ножен меч. Только один. Ножны даже не зашуршали, столь плавным и привычным было движение.
   - Этот меч?! - в притворном изумлении воскликнул демон. - ЭТОТ меч? Даже не Поющий?
   - Его хватит для тебя, - ровно произнёс Палач, начиная движение к цели.
   Демон вновь рассмеялся, позволяя Палачу поднять оружие - и опустить горящий алыми всполохами клинок туда, где его уже не было.
   - Ты промахнулся, - заметил идеал-во-плоти, нашедшийся в двух шагах левее. В следующий миг он вновь увернулся от удара, но уже ничего не успел сказать, избегая третьего, четвёртого, пятого... И вдруг застыл. Меч в руках Палача радостно взвыл, завершая очередную траекторию у шеи отступника - и рассыпался тающими головешками.
   - Вот так, мой Палач, - сказал демон, и голос его был ровен и прохладен, словно не он сейчас уворачивался от ударов быстрее света. - Этот меч был не для меня. Слишком слаб... Может быть, ты попробуешь другой?
   Рука Палача дрогнула на рукояти, обнимающей его кисть двумя простыми пластинами голубоватой стали. Меч, не ведающий преград, оружие, созданное тьмой и Светом и закалённое Сумраком в Пустоте. Созданное из частиц душ ангелов. Им можно убить кого угодно. Инструмент, призванный карать за нарушение Договора.
   - Как это глупо! - смеялся демон. - Как глупо было отдавать меч единственному, кто не сможет им воспользоваться!
   ...Из частиц душ ангелов. Когда им сражаются, ангелы умирают, по одному за каждый нанесённый мечом удар.
   Это не так страшно, как кажется. Почти все ангелы мечтают о смерти, столь давно они живут, так устали и жаждут покоя, вечного ухода. Но меч жесток, он забирает того, кто меньше всех тянется к смерти. И Палач знал единственного ангела, который ещё не желал смерти. Этот ангел был лёгок, прям и нежен. Именно его Палач любил больше жизни.
   Пальцы судорожно сжались и безвольно повисли на гарде меча.
   - Так просто, - демон провёл пальцами по своему предплечью. - Даже не верится. Ты не можешь воспользоваться Поющим, значит, не сможешь убить меня, - продолжил он, опуская руку по груди, задев тёмный сосок, на бедро. - Ты силён, но не безупречен. Любовь... Твой ангел красивее меня? Нет, - ответил демон сам себе и коснулся щеки палача. - Я предлагаю тебе союз, мой Палач. Точнее, я хочу, чтобы ты воистину стал МОИМ. Вместе мы легко подомнём людей, Сумерки и Свет не смогут остановить нас, а Тьма уже почти моя, она присоединится к нам. Соглашайся, Палач, ты станешь вторым после меня в новом мире. Твой ангел будет там с тобой. Или... - демон чувственно потянулся и чуть повернулся, вызывая безотчётное и непреодолимое желание, - или с нами. В ногах нашего трона, твоя рука в его волосах, когда ты станешь выносить приговоры, его губы на твоей коже, когда ты будешь ласкать меня. Ну же, ответь, Палач! Ты ведь хочешь именно этого.
   - Власть? - равнодушно уронил Палач. - Кому она нужна?
   - Мне! - вспыхнули две синие молнии на идеальном лице. - И тебе, если ты желаешь, чтобы твой ангел выжил в МОЁМ царстве. И тебе. Будь со мной, исполни все свои тайные желания, которым не позволяешь даже открыть глаза, займи своё место рядом с моим троном и в моей постели. Ты будешь новым Богом.
   Один удар. Ангелы не любят обесценивать свою смерть, как бы они к ней ни стремились.
   - Мой ангел не сможет жить в твоём мире. Эта пытка не для него.
   Глаза демона удивлённо расширились, когда меч вырос из его спины с такой скоростью, какой Палач не проявил в первой схватке.
   Уже мёртвое, чернеющее тело скользнуло с клинка, похожего на белейшую слоновую кость. Он был в красной крови (демон выбрал этот цвет) и в обрубках перьев. Белых перьев из крыльев ангела, устилавших землю.
   - Прости... - сотрясаясь в рыданиях, Палач рухнул на колени, зарываясь лицом в белые перья.
   - Палач? - произнёс дрожащий голос.
   Резко обернувшись, Палач застыл, прежде чем заключить в объятия своего ангела.
   - Почему... Я думал... - шептал он, осторожно прижимая к себе свою любовь.
   - Ангелы не умирают, если не хотят этого, - ответило обессиленное чем-то создание, пряча лицо на груди Палача. Его дыхание пахло кровью и страхом. Но он не собирался открывать это.
  
  

Интерлюдия 4

   "Обними меня, пожалуйста..."
   Он не мог слышать этих слов, лишь прочитать просьбу в её затуманенных глазах.
   С трудом отогнав наворачивающиеся слёзы, он опустился на колени перед её кроватью и осторожно, но крепко обнял, прижимая к своей груди её плечи.
   "Как хорошо..." - слабо шевельнулись её губы у него на ключице.
   Снег за окном продолжал падать на землю, но это было уже не важно. Они теперь в доме, в безопасности. Ей больше не холодно. Он медленно расправил крыло и укрыл им её.
   - Ты ведь останешься со мной ещё? Совсем ненадолго... Пожалуйста!..
   - Тише, малыш, тише, всё в порядке. Я здесь, я никуда не уйду, пока ты сама меня не прогонишь.
   - Они... - всхлипнула она, прижимаясь к нему, - они... они хотели...
   - Их нет, они ушли. Тут только я, со мной ты в безопасности. Я заберу тебя домой.
   - Я... я больше не умею летать, - шепнула она. - Мои крылья стали такими тяжлыми...
   Он осторожно гладил её по спутанным волосам, по выступающим сквозь тонкую кожу и поредевшие перья лопаткам, тихо напевая знакомую ей по дому песенку. Её плечи дрожали, она никак не могла согреться.
   Тогда он отпустил её. Она со страхом и мольбой смотрела на него, но он ободряюще улыбнулся, снимая с неё всё ещё мокрые рваные лохмотья, растёр её мохнатым полотенцем. Не решаясь отойти от неё больше, чем на взмах крыла, он вытащил из шкафа и обрядил её в свою тонкую робу-безрукавку.
   Она всё не могла согреться. И тогда он лёг рядом с ней, вновь прижимая её к себе. Она доверчиво спряталась в дуге его тела, сжимаясь в комок. Их крылья сплелись, но его обволокли обоих. В его руках она превратилась в холодный пернатый кокон. Скоро она согрелась и уснула.
   Ей снилась очередная сказка для кого-то...
  
  

Глаза Ангела

   Посмотри мне в глаза. Не-ет, не отводи взгляд в сторону! Почему ты не хочешь показать мне блеск своих очей? Зерцала души твоей...
   Ты не скрываешь своих глаз за тёмными стёклами очков, но повороты твоей головы, твои косые взгляды сквозь чёлку и ресницы... Да даже если б их не было вообще, тебе и без повязки удавалось бы это скрывать!
   Дай мне заглянуть в твои глаза. Что они? Небесные звёзды или само небо - хмурое либо ясное? Кора дуба, глубины болота или озера? Позволь!..
   ..А ты, тяжело вздохнув, выполняешь мою просьбу...
   Я закрываю глаза и опускаю лицо. Мне хватило мгновения, я больше никогда не забуду твоих глаз. Всё верно, ты правильно прячешь свою сущность, не всякий даже из тех, кто поймёт, сможет принять. Я не знаю, что делать тебе.
   Тебе, земному существу с глазами Ангела.
  
  

Крылья

   Два крыла рвутся из спины в небо - это так больно, словно... словно... Нет, не с чем такое сравнить.
   Я стою, выгнувшись назад, пытаясь скорчиться вокруг своей боли, но что поделать, если эта боль с той стороны, куда природа не велела сгибаться? А крылья, огромные, прекрасные, уже впитавшие в себя кровь и потому больше не белые, а странного светло-светло-коричневого цвета, всё не могут остановиться.
   Мои крылья уже не растут, но они не могут и успокоиться. Они хотят в небо! Там они вырвутся из меня. Сами. И мне будет ещё больнее, так же, как если бы оторвали руку... или даже хуже.
   Что поделать, если столь многое приковывало меня к земле даже помимо моей воли? Я тоже могу летать, крылья мои! Ах, если бы вы могли порвать эти цепи!..
   Я взлечу. Да. Или же мои крылья разорвут меня на части попытками.
  
  

Храм

   Храм, да, скорее всего здесь некогда стоял храм, уже никто не скажет чей. И эти редкие обломки, что вросли в землю почти целиком, были когда-то колоннами, что устремлялись к небесам. Никто не скажет, был ли над ними когда-нибудь каменный свод.
   Это БЫЛ храм. От него остался лишь алтарь, на котором неподвижно лежала девушка. Совсем юная, златовласая, белое одеяние - то ли платье, то ли саван - укрывало её целиком, лишь меленькие пальчики бледных ступней выглядывали из-под подола. Невинное милое личико неподвижным покоем встречало падающие сквозь древесные кроны редкие солнечные лучи. Как мёртвое.
   А ночью всё менялось.
   К развалинам храма вылетала из-за деревьев роскошная, непонятно как миновавшая буреломы карета. Отродья, населяющие ад, вились вокруг, дико хохоча, и раболепно падали на колени перед тем, кто прибыл в карете. Дьявольская гулянка начиналась, и только к алтарю бесы не могли подобраться.
   - Встань, красавица! - кричали они. - Встань, веселись с нами! Открой глазки, милая!
   И адский скрипач рвал на части мироздание злым гением своей скрипки. Стонал лес, что-то умирало в нём, что-то рождалось, злобное и уродливое. И только она безмятежно спала.
   А на утро адово семя исчезало, испарялась рубиновая карета. Солнце пугливо ласкало лес, дарило его целебной росой. С неба же по последним следам тумана спускался ангел. Он подходил к алтарю и нежно шептал:
   - Проснись, дитя. Пора, открой глаза.
   И столько нежности в этом зове, столько тепла, что всё уродливое и злое смягчалось, будто смущённое, и мёртвое цвело новой жизнью, и всё готово было идти за небесным посланником. Только она всё спала. Тогда ангел печально опускал голову и уходил, оставляя благословлённый его присутствием лес.
   Но бывают дни и ночи, в которые никто не беспокоит перекрученные деревья и истончившиеся листья. Когда нет глаз, нет проклятий, нет благословений. Когда маленькая ножка опускается в траву, а лёгкие белые руки оживляют древние камни. Девушка поднимает лицо, улыбается... и глаза её закрыты. Ибо слепа она, и не дано ей разделить ресницы.
  
  

Право женщин

   Его силуэт замерцал, наливаясь сначала алым, потом всё больше светлея к оранжевому и жёлтому, и наконец засиял всеми оттенками бешеного живого пламени.
   Дьего, как заворожённый, шагнул к огненному ангелу, расправляющему пламенные крылья, но резкий вскрик заставил его остановиться... обернуться... и в это короткое мгновение заминки она промчалась мимо него и бросилась в объятья огненного создания.
   Глаза ангела вспыхнули ещё ярче, как маленькие солнца, и теперь в них нельзя было заглянуть, не ослепнув. Ангел улыбнулся:
   - Я люблю тебя, - нежно сказал он и сомкнул вокруг неё свои огненные крылья.
   И тогда она закричала.
   Волосы и одежда сгорели почти сразу. Кожа покрылась стремительно растущими пузырями, которые лопались, и Дьего, в ужасе смотревший на то, как корчится в агонии женское тело, ещё минуту назад бывшее живым и красивым, подумал, как в кошмарном сне, что если бы не вопли, он бы слышал скворчание жира на раскалённой сковородке. Она выла, не справляясь с собой, с болью, с ужасом, уже не могла уйти, только кричать, кричать, кричать, сгорая заживо... Дьего хотел ослепнуть, оглохнуть, сдохнуть, но не мог оторваться от зрелища. В коконе крыльев прекрасного, нежно улыбающегося огненного ангела ещё несколько мгновений был виден пылающий труп, и голос звучал только в голове Дьего, потому что голосовые связки уже сгорели. Потом не стало и трупа, только последняя яркая искра.
   Ангел блаженно вздохнул, прикрыл глаза и развёл крыла. Между ними не осталось даже праха. Даже смрада горелого мяса. Только ещё одна искра присоединилась к его пламени.
   Не открывая глаз, ангел запрокинул голову и засмеялся.
   - Я люблю тебя, моя девочка! - выкрикнул он, и в его словах была искренность и любовь той силы и чистоты, на которую редко способны люди.
   Дьего упал на колени и наконец-то разрыдался.
   Жертвовать собой - долг мужчин.
   И право женщин.
  
  

Смертные

   - Люди не могут летать, - сказал чертёнок.
   Ангел печально улыбнулся.
   - Почему ты так думаешь?
   - Смертным не даны крылья, они рождены для того, чтобы ползать по земле, а не летать!
   - Верно, - качнув головой, согласился ангел, - они рождены не для неба, но...
   Ангел сел и посмотрел себе под ноги. Чертёнок сел рядом и тоже стал наблюдать за людьми.
   Люди шли куда-то по своим глупым человеческим делам. Шевелящаяся дорожка - как асфальт, только не ведая его покоя. Кто-то почти бежал, реже спокойно шёл. По одному - или в компании, но это уже трудно было определить: спешащие в одну сторону образовывали такую же толпу. И никто из них не смотрел вверх. Можно было бы перекрасить небеса, никто бы не заметил.
   - Они так жалки, - вырвалось у чёртика.
   - Ты не прав, - неожиданно серьёзно возразил ангел, - просто ты смотришь лишь поверхностно и на всю их массу вместе. Это ошибка. Вот, посмотри!
   Чертёнок, нахмурив густые бровки, посмотрел на почти бегущую к остановке девушку в невзрачной серенькой куртке и с пучком тонких светлых волос на затылке. Большие очки она придерживала довольно изящной рукой. Обычная.
   - Это студентка медицинского университета, - сказа ангел. - Она станет замечательным хирургом и спасёт тысячи жизней. Работая с пациентами, она сразу чувствует их и быстро понимает их души и тела. Она мечтает изобрести лекарство от всех болезней. А вот тот парень - у него богатая фантазия, его душа так чиста. Его любят слушать и его сказки очищают, дают успокоение; Рай обязан ему многими грёзами - он умеет видеть свет во всём. Или та старушка...
   Чёртик слушал, и на его изумлённых глазах за спинами людей появлялись крылья: маленькие и большие, всех оттенков звука и мысли. Многие люди были крылаты.
   - Небо не давало людям крыльев, - тихо сказал ангел. - Но люди сами научились быть крылатыми. Когда-нибудь они смогут научиться летать.
  
  

Что-то не так

   Ну вот представь: просыпаешься ты как-то утром - и знаешь, ну просто нутром чуешь: не так что-то. Что-то важное, даже, можно сказать, глобальное случилось... пока тебе приспичило десятый сон смотреть!
   И вот сидишь ты и мучительно пытаешься вспомнить: тебе сейчас надо срочно бежать на работу или сегодня всё-таки выходной? Не удаётся, плюёшь на память, включаешь логику, но всё равно никаких результатов. Часы - не помогут, светящиеся цифры прыгают, мигают, постоянно меняются и время от времени выдают какие-то картинки, на которые и вовсе не запрограммированы. Потом до тебя доходит, что тебя разбудили прямые солнечные лучи, а ведь твои окна смотрят на запад...
   Тогда ты окончательно махаешь рукой на всё и выходишь на улицу.
   Вокруг слоняются люди, которые тоже чего-то не понимают. И птицы в небе суматошно бьют крыльями, растерянные, озадаченные. И с тобой - тоже что-то не то: или взлететь тебе хочется, или в землю вжаться...
   Собаки воют, поскуливают, кошки прячутся у них под брюхом. Какая-то такса спряталась под здоровенным котом с порванным ухом.
   Сходят с ума компасы и ветки метро, поездов, трамваев и троллейбусов, отказывается работать вся более-менее сложная электроника, луна в небе светит непривычным боком, кружится голова, сам Бог озадачен...
   Знаешь, что тебе удалось проспать?
   Просто Земля с самого утра крутится в другую сторону.
  
  

Подарок

   - Знаешь, я хочу сделать тебе подарок.
   Она подняла голову и несколько лениво посмотрела на него.
   - И какой же?
   Он тихо засмеялся, зная её достаточно хорошо, чтобы увидеть в её глазах потаённый огонёк интереса. Она очень любила маленькие сюрпризы.
   Сделав знак не шевелиться, он подошёл к ней и... Ей показалось, что он набросил на её спину, прямо поверх купальника, лёгкую прозрачную накидку. И вскрикнула, когда от лопаток до талии чирканули две полосы боли.
   - Ты что... - вскрикнула она - и замерла.
   Что-то неуловимо изменилось в мире. Плечи сами собой расправились, никидка прохладно хлестанула по спине, да нет, не накидка, ветер! И этот ветер создавали...
   Она резко обернулась на пару огромных белых крыльев. Своих крыльев.
   - Ты...
   - Я.
   - Как?..
   - Вот так.
   Она запнулась, а потом рассмеялась и закружилась по обрыву над речкой, и новые крылья совершенно не мешали ей, словно она родилась с ними. Задыхаясь от восторга, она прижалась к нему и выдохнула счастливым голосом:
   - А не странно ли это для демона - дарить ангельские крылья?
   - Нет. Ангелу - не странно, - ответил он.
  
  

Эпилог

   Говорят, однажды на земле забыли ангела. Светлое существо долго не могло поверить, что осталось в одиночестве, а потом так же долго сидело на дереве и плакало. Это был парк, и люди ходили мимо и не понимали, почему плачет эта странно одетая красивая девушка. В конце концов, наступил вечер, пошёл дождь. Ангел спустилась с дерева и побрела по лужам босыми ногами. Один из встречных прохожих, какой-то парень, пригласил её к себе - согреться, обсушиться, переночевать. Она плохо понимала и не сопротивлялась, когда он повёл её за собой.
   Возможно, у него были на счёт неё известные планы, но когда она, сидя на его кухне, подняла на него от чашки горячего чая глаза, полные воистину ангельской чистоты и благодарности, он вдруг устыдился своих мыслей. А когда она улыбнулась ему сквозь пар и сказала: "Спасибо", - он понял, что такое счастье.
   Он подошёл к ней и придержал за руку, помогая спуститься с высокого (как в баре у стойки) стула, на котором она сидела, как воробей на жёрдочке. Парень уступил ей свою кровать, а сам лёг на диване.
   Неделю ему светило солнце. Его нечаянная гостья тенью неслышной скользила по его квартире, и у него вдруг всё получалось, и было хорошо и спокойно. А однажды вечером она ушла. Парень очень огорчился, но она оставила ему частицу своего света и покоя. Белое перо, подвешенное к люстре, приносило хорошие сны.
   Она же долго ещё ходила по городу, потому что одна не могла достичь дома. Часто она летала, но ей всё равно было плохо. Многое пережила ангел на земле.
   И однажды за ней вернулись.
   А чего ей стоило вернуться самой - это уже другая история.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"