– Расскажи нам историю! – закричали со всех сторон.
На постоялом дворе собралась тьма народа, путешественники укрылись от непогоды: за окном метель ревела как ясынское чудовище, и в трубах ему подвывали волчьи голоса. В такую ночь только о чудовищах и говорить, а кому, как не баснику, рассказывать?
Гудим погладил бороду и глянул на дочку. Улада без лишних слов взяла за руки детей, и, не слушая их вялых протестов, увела наверх.
– Ладно, слушайте.
Если ты пятая по счёту дочь в семье, твои шансы удачно выйти замуж совсем невелики, особенно если ты живёшь в маленьком селе, где всего-то и наберётся семь дворов. Нужно искать жениха на стороне. Для этого старосты устраивают посиделки, обычно зимой: вся молодёжь собирается в самом большом на селе доме, играют и пляшут, и, конечно, присматриваются друг к дружке. Но, если ты пятая по счёту, пройдёт слишком много времени, прежде чем тебе позволят ходить на такие праздники.
Все старшие сёстры Ольхи уже обзавелись семьями. Кому-то из них повезло, кому-то нет, но звезды с неба не ухватила ни одна. Незамужней оставалась лишь Ольха.
И вот наступила зима, в селе собрались устроить посиделки, на которые позволили, наконец-то, пойти и Ольхе.
Девушка обладала весёлым и бойким нравом, и могла кого угодно переплясать. На праздниках она чувствовала себя как рыба в воде, забыв обо всём, кружилась в хороводе подружек.
В самый разгар веселья среди танцующих вдруг объявился парень, богато и нарядно одетый, красавец, каких поискать. Он принялся увиваться вокруг Ольхи, и до конца вечера они не отходили друг от друга ни на шаг. Когда же пришло время расходиться по домам, парень склонился к красавице и прошептал, что такой весёлой и живой девушки никогда не встречал, и, если только она даст своё согласие, до исхода недели он пришлёт сватов.
Надо ли говорить, что Ольха вернулась домой словно на крыльях? Она тут же всё рассказала родным, прибавив, что парень совсем не из бедных, даже богач, ведь она заметила, что плащ свой он застегнул колокой1, украшенной настоящим рубином.
– И он так сразу захотел взять тебя в жёны? – усомнился отец. – Не узнав, какого ты рода, откуда?
– Ты же слышал дочку! – перебила мать. – Он был так поражён красотой нашей Ольхи, что сразу влюбился.
Отец нахмурился, но и ему тоже хотелось поскорее сбыть дочку замуж, так что он спросил:
– Кто он сам-то такой, ты хоть узнала? Где он ту колоку взял? Может, он вор, а вовсе не богач, каким хочет показаться?
– Да, верно, – согласилась мать, – надо убедиться. Завтра снова будут посиделки, так ты после ступай за ним и проследи, куда пойдёт.
Так Ольха и сделала. На другой день вечером, когда парни и девушки стали расходиться, Ольха спряталась в укромном месте, дождалась, когда её избранник покажется из дома, и тайком пошла следом за ним.
Сперва он шёл вдоль улицы, но потом свернул в лес, и тут уже девушка забеспокоилась: парень шёл пешком, где же его упряжка? Не мог же он явиться на своих двоих! Но, может, он оставил коня где-то на околице?
Парень продолжал идти дальше, пока не вышел за пределы деревни, и здесь уж Ольхе сделалось страшно, однако она решила, что парень мог остановиться у кого-то в гостях недалеко отсюда, раз ходит пешком, а, значит, проследить будет ещё проще.
Наконец он дошёл до самого погоста. Посёлок, в котором жила Ольха, был небольшим, но храм Горюны у них стоял. Небольшая изба, выстроенная без углов, с тремя столбами внутри и открытым очагом в центре. Сюда приходили, как правило, по большим праздникам, но уж никак не на ночь глядя, да ещё в одиночку.
Жених зашёл внутрь, и девушка в нерешительности остановилась на пороге. Что ему могло понадобиться так поздно вечером в храме? На сколько помнила Ольха, в последнее время ни в их посёлке, ни в окрестностях, никто не умирал, да, если бы и так, зачем приходить так поздно? Никто не поминает умерших ночью, это делают днём, приносят еду, угощения, чтобы всё сделать честь-по-чести, а не словно вор, украдкой.
Любопытство взяло верх, и Ольха отважилась заглянуть в небольшое окошко с восточной стороны дома. Сперва она ничего не видела, а потом разглядела, что кто-то копошится у противоположной стены. Тут как раз из-за туч выглянул месяц, свет его упал на окошко, и девушка увидела своего жениха, который стоял на коленях, склонившись над трупом, и жрал его.
От ужаса девушка тихонько вскрикнула, и немёртвый сразу же услышал и насторожился. Не помня себя, Ольха бросилась бежать, и не останавливалась, пока не оказалась у порога родного дома. Никому ничего не сказав, забралась на полати, и так и протряслась до самого рассвета. Утром мать стала расспрашивать про жениха, а Ольха и слова сказать в ответ не может от испуга. Пришёл вечер, явились Ольхины подружки, звать её на посиделки, но девушка заупрямилась — не хочет идти. Все принялись её уговаривать, а мать так и вовсе упрекнула, что, де, так в девках и проходит весь век, на шее родительской просидит. Пришлось Ольхе идти.
Как и в первый раз, в самый разгар веселья явился в дом тот самый парень, и опять всё вокруг Ольхи увивается, танцевать зовёт, орехами угощает, шутит –– всё на зависть подружкам, одной только Ольхе не весело. Пришло время расходиться по домам, а парень стал просить, чтобы Ольха его проводила. Девушка принялась отказываться и отнекиваться, но парень так ловко в ответ срезал шутками все её отговорки, что уже и подружки стали тоже красавицу убеждать, мол, взрослая девушка, а с парнем пройтись боится. В конце концов пришлось Ольхе согласиться. Она бы и рада всё рассказать, да кто же поверит, что этакий молодец — на самом деле мертвец оживший?
Вот идут они рука об руку, у Ольхи от страха зуб на зуб не попадает. Уже и луна взошла, снег вокруг так и искрится.
– Что же ты не смотришь на меня, моя голуба? – спрашивает немёртвый. – Боишься меня? Разве я тебе что плохое сделал?
Девушка молчит.
– Или ты что-то такое видела, что тебя напугало?
Ольха снова не отвечает, только чувствует, как пальцы на её локте становятся твёрже железа. Ей бы вырваться, убежать, только поздно уже.
– Женщины все любопытны. Скажи, не бойся, ходила ты за мной вчера?
– Ходила, – пискнула Ольха, потому что рука уже отниматься стала от боли.
– Видела что-то?
– Видела.
– А что видела?
А Ольха не отвечает, потому что ей кажется, если сказать, то тут же ей и конец настанет.
– Что же ты молчишь? Видела ты что-то, или нет?
Ольха не отвечает.
– Ладно, молчи, – говорит немёртвый. – Сама потом заговоришь.
Вернулась Ольха домой, слова выговорить не может. Забралась на полати, сняла рубашку, а на локте след пятерни краснеет. Девушка руку перемотала и спать легла. Утром смотрит, а след стал больше, но она опять никому ничего не сказала, тем более, что посиделки уже не собирались, значит, с немёртвым она больше не увидится, и бояться нечего. Вот только рука продолжала болеть, словно внутри неё ворочались черви, понемногу объедая плоть. И синяки никак не проходили, даже наоборот: Ольха стала замечать, что каждое утро пятна становятся больше, они расползались, добравшись сперва до локтя, затем охватив всю руку выше. Пятно заползло на плечи и спину, закрыло грудь, живот… Ольха слегла с лихорадкой, к ней призвали знахаря, и тогда уже ей пришлось рассказать всё, только вылечить её всё равно не могли. Знахарь говорил, что есть верное средство: нужно приложить саван того мертвеца к пятнам, и тогда всё пройдёт, да только где его искать? И кто решился бы на подобное?
Как-то раз ночью, когда Ольха как всегда не спала, вдруг увидела она в углу комнаты фигуру. Хотела закричать, только горло от страха перехватило.
– Скажи, что ты видела, – прошептал голос.
– Ничего, – с трудом ответила Ольха.
– Скажи, что ты видела.
– Ничего не видела.
– Скажи, что ты видела в храме!
– Ничего! – воскликнула девушка.
Немёртвый больше ничего не сказал, и ушёл, а на другой день Ольхе стало совсем плохо, и к вечеру она уже испустила дух.
Красивого юношу, ухаживавшего за ней на посиделках, больше уже никто не видел, и, как не расспрашивали родные, никто не знал, кем был тот парень, и откуда пришёл.
– И что же, это конец? – спросил кто-то из-за дальнего стола.
– Да, – развёл руками Гудим.
– А что было бы, ответь она на вопрос?
– Тогда сразу бы умерла, – важно ответил Гудим. – Она правильно поняла, что нужно помалкивать, вот только время использовала неправильно: ей бы отыскать могилу мертвеца, да сделать так, как знахарь сказал.
Народ зашумел, обсуждая рассказ. История напугала даже самых бравых, но никто не хотел признаваться, и все старались за смешками и улыбками спрятать страх.
– Да ерунда это, сказка, – произнёс тот же голос от дальней стены.
Все обернулись к мужчине, сидевшему за столом в одиночестве. Он был не местным, каким-то путешественником, бродягой, прибывшим пешком.
– Ты-то что о том знаешь? – насупился басник.
– Да уж побольше вашего! – усмехнулся незнакомец. – Саван в таких делах не поможет, даже если и правда отрыть могилу и найти какую-то тряпку. И не играют немёртвые в дурацкие игры с вопросами, хотя, может, разве что от скуки…
Но тут уже все вокруг зашумели, загомонили, чтобы незнакомец не лез, в чём не понимает, и не мешал баснику истории рассказывать. И, вообще, вот у одного мужика в соседнем селе в семье как раз случай похожий был…
Человек замолчал, похоже, стушевавшись, ссутулился, надвинул на глаза свою широкополую шляпу, и больше в разговор не встревал. Только взял себе на заметку здоровяка, который рьянее всех его «на место» ставил.
«Раз, два, три, четыре, пять, – проворковал себе под нос Маргл, – кому сегодня убегать?..»