Федор смотрел на синий, почти фиолетовый под светом фонаря снег. Снаружи ничего, кроме колыхания веток и редких снежинок не происходило... Он сидел облокотившись на стол и чувствовал как ветер, просачиваясь через старую оконную раму покалывает руку. Это была старая кухня, покрашенная лет пять назад в синий цвет, каким красят лавки на улицах, с характерным для съемной квартиры минимумом мебели и с почерневшим в трех углах потолком. Что бы прогреть комнату Федор включил и открыл духовку. С духовкой было практичнее: предыдущие жильцы испортили штукатурку прогревая эту комнату паром.
Федор был одет в синие растянувшиеся спортивные брюки и в черный вязанный свитер. Кроме него в квартире был Олег, его сосед. Олег работал менеджером по продажам на фирме сладостей и сейчас сочинял новый рекламный лозунг.
- Федя! Ты не мог бы мне помочь со стишком? Если его выберут, я получу 1500 гривен.
- Был бы рад помочь, правда, но я плохо себя чувствую. Ничем не могу заниматься. Прости.
- Жаль... очень жаль. Ведь полторы тысячи за какой-то стишок! это было бы здорово! Меня могли бы сделать креативщиком или еще чего!
Федор приподнял руку раскрытой ладонью к верху в знак беспомощности и вытянул из пачки сигарету. Он не помнил, сколько уже сидит на одном месте... за этим столом. Светло ли было когда он садился?.. и казалось, мог бы просидеть так целую вечность. Еще выпить? Прийти снова к бутылке - ровно как наступить на те же грабли... по крайней мере сейчас, по крайней мере сегодня.
Виталий оглядел свое рабочее место и вышел в коридор. Было ровно семь часов вечера Пятницы и Виталий остался в офисе наедине разве что с уборщиками и охранниками... Он вышел наружу и шел маленькими шагами, уставившись в асфальт... Сегодня, впервые за 20 лет, он проявил оплошность на работе. Впервые... Эта мысль правила его походкой и движением рук, она опустошила его взгляд. Так он плелся и думал, а точнее был уверен, что его уволят. Уберут не раздумывая. Он оглянулся на высокое, стеклянное здание из которого вышел. Под определенным углом этажи просвечивались и через тонировку было видно темное небо. - Уволят как хруща! - говорил он, - мне легко найти замену.
Он оперся о витрину гастронома на бульваре Леси Украинки и поднял глаза на окружающих. За столько время внимание Виталия повернулось от бесконечных хлопот к миру вокруг. Это отнюдь не была занимательная картина, но что-то пролилось в мозгу Виталия. Как будто стакан воды, который он так берег, наконец опрокинулся.
- Эй! мужик! - это был мужчина лет 50, с седой бородой, водянистыми глазами, в запятнанных на правой штанине брюках и в отличного от брюк цвета пиджака, - ты встал прямо перед моим носом! Передо мной, смотри! - он кивнул на стол за стеклом гастронома. Под столом не было стула, лишь маленькая бутылка водки и пластиковый стаканчик. - Давай-ка, отсюда!
- Прошу прощения, - ответил Виталий, когда мужик сгорбившись побрел обратно к столу.
Гул голосов смешивался в клокотание. Все шумело, все издавало звуки. Автомобили вопили громче самих себя.
Что бы добраться домой ему надо взять метро, но сейчас мысль спускаться на десятки метров под землю запутала его... как будто сейчас метро как никогда опасно.
- Мне сорок лет, - шепотом произнес Виталий.
Он нащупал в кармане ключи. Дома его ждал голодный пудель.
- Мне надо спешить.
Разыгрался сильный ветер. Теперь лунный свет прерывался мелкими облаками, что двигали с юга... под светом луны эти облачка напоминали зеркало над темным морем. Из сидел на раскладном стуле с пустым стаканом в руке. В трех метрах перед ним земля заканчивается. Дальше будет две сотни метров крутого обрыва к морю. Море расшумелось достаточно сильно, что бы незаметно подкрасться сзади. Из налил пол стакана виски. В пяти километрах по левую руку был маяк.
Осталась половина бутылки. Половина бутылки до того, как начнется шторм. Небо затягивал уже непрерывный, но достаточно прозрачный, что бы видеть луну, слой облаков. "Боже, - сказал про себя Из. Его мысли порой убегали слишком далеко, что бы воспринимать реальность... что бы обращать на нее внимание, - дома спит девушка". Он сделал большой глоток, поднялся на ноги, развернулся спиной к ветру и со второй попытки закурил сигарету.
- По крайней мере, - сказал Из себе, - она избавляет меня от тоски... как и все предыдущие девушки (эти слова он будто прокашлял, когда садился обратно на стул). Как и все предыдущие женщины. Возможно, я не был с ними достаточно долго, что бы женщина надоела мне. Так и есть... Я постоянно изгонял их!
Из вспомнил все свои ссоры... вспомнил столько, насколько был способен... Он постоянно был пьян... Возвращался домой и начинал очередную шумиху, после которой просыпался один. Сейчас, сидя на этом огромном утесе, с мраморным домом позади, он подумал, что это вполне могло быть предчувствие - избавится от связей прежде, чем затосковать...
В лицо бил сильный ветер. Он продолжал сидеть... прищурившись смотреть на маяк. Сигарета быстро истлела... он даже не курил ее и между двумя пальцами остался окурок. Дождь разыгрался холодными каплями. Из, пошатнувшись, встал, захватил бутылку и стакан и двинул в сторону дома. Мраморные панели здания потемнели в ночи и блестели под дождем. Он открыл дверь и зашел в светлый, просторный холл. Он осмотрелся.
- Как я люблю этот дом, - сказал он в слух, - тяжело будет отдавать его в чьи-то руки. Он сел на одну из трех мраморных ступеней, которые возвышали парадное, поставил рядом с собой бутылку и отпил из стакана. Виски размешалось с дождем. Из поддал в стакан крепости и глотнул. Затем он двинул к спальне, к своей девочке. Он прошел по огромному гостевому залу с окном во всю стену, по залу, где он так любит проводить время. В спальне было темно и тепло... тепло от спящего человека... От прекрасного спящего человека. Из подошел к ней и около минуты смотрел, как она спит.
- И она уйдет! Мне конец! Она это как тварь чувствует, - сказал про себя Из. Вместе с тем, он был рад, что пробрался в комнату незаметно. Без шума. Он разделся и лег в постель рядом с ней. Она открыла глаза и тихо вздохнула... ждала, пока он уляжется.
Федор проснулся в холодном поту и взялся рукой за мокрый лоб. В комнате было еще темно, а в окне серый цвет преодолевал ночь. Он осмотрелся и прислушался к храпу соседа, - это не сон, - сказал он про себя. - Я должен пережить эти часы и обо всем наконец узнать. Он прошел на кухню и стал ждать, пока приготовится кофе. К босым ступням пристал песок и грязь. Он выкурил сигарету и не притронувшись к кофе вышел на улицу. Движения практически не было, лишь серые машинки с серыми водителями внутри. Мимо него прошла рота солдат, позади тащились самые сонные из них. Федор шел ничего не ощущая; ни запаха, ни цвета, ни ветра. Будто призрак... что он, что этот город. Кое что наверняка вздернет его. Что работает безотказно. Он зашел в магазин и поставил перед кассиршей пол литра коньяку. Обратный путь показался ему быстрее. На кухне, не снимая куртки он запил коньяк кофе и уставился в одну точку, ожидая, пока откроется больница.
Электричка тронулась дальше. Эти остановки страшно растягивают путешествие, - подумал Баско. Он сидел у окна, напротив спал старик. Между старых сапог старика стояла плетенная корзина с парой перчаток внутри. Остальные несколько человек сидели в конце вагона. Было раннее утро и поезд только наполнялся. Баско прошел в тамбур, посмотрел в дверное окно соседнего вагона и убедившись, что все в порядке, поджег косяк. Он быстро управился и сразу закурил сигарету. Когда он сел на свое место электричка остановилась. Черт знает, что за место, краска на табличке до неузнаваемости облупилась. На остановке собралось несколько человек с тележками. Там были и другие люди, но они ничего не делали, лишь пялились на поезд, пока он не уехал. Баско повернул голову от окна и обнаружил перед собой новых парня с девушкой и проснувшегося старика с корзиной. Парень был одет в старые темно-зеленые брюки со стрелками и алую рубашку. Волосы под ноль. На ней была черная куртка и черная юбка выше колен. На ногах, сквозь плотные колготки виднелись красные точки и синяки. Виски и лоб парня были усыпаны прыщами, чуть более красными, чем опухшее лицо. У девушки были пухлые нарумяненные щеки, большой блестящий нос и маленький плоский лоб. На кончиках волос еще виднелось мелирование.
Баско вспомнил, когда и зачем сел в эту электричку. В раздумьях он далеко ушел от происходящего, что не заговори с ним новоприбывший, он бы долго не приходил в себя.
- Ты че пялишься? - был его первый вопрос. Его рука свисала с плеча девушки до уровня груди.
- Не пялюсь.
- Я вижу, как ты таращишься! - каждое его слово сопровождается резким кивком в сторону собеседника.
Он уже снял руку со своей курицы и уперся ладонями в колени.
- Я просто осматривался, - отвечал Баско, - ничего личного.
- Вот это ты умный, - он поднялся на ноги, а Баско вспомнил, что видел последним в окне и спросил себя - Как я выберусь из этой дыры?
- Стой! - сказал Баско, - давай хоть в тамбуре решим наши дела. И направился в конец вагона, пока парень плелся за ним. Баско нащупал в сумке ручку револьвера и был на коне. Он заметил, как старухи и остальные зрители прогибаются к центру вагона, что бы узреть происходящее.
- Че ты... - парень не успел закончить, как Баско толкнул его к дверям и приставил к его лицо пушку. Баско не обронил ни слова, лишь вдавливал в его лицо пистолет. Ублюдку нужен урок. Мушкой он расцарапал ему прыщи. Кровь смешивалась с гноем. Баско не обронил ни слова. Он взял парня за плечи и затолкал обратно в вагон, а сам двинул в противоположный. Одна из бабок давила кнопку вызова милиции. Он прошел вперед несколько вагонов. Мысли, вместе с воспоминаниями покинули его. Спать больше не хотелось. Надо лишь улизнуть отсюда и остаться при оружии. Поезд замедляется. Вероятно, кнопка тревоги не сработала. Когда вагон остановился, он в миг ускакал от поезда на десятки метров, изрядно промочив в лужах ноги.
Виталий вышел из метро и направился через рынок в сторону своего дома. В нос проникали запахи рынка. Одна из продавщиц, обматывая темный лоб платком встретила его взгляд и тут же протянула ему банку помидоров, оставив лоскуты платка висеть на щеках. Скоро он уже мог видеть свой подъезд и машину. Ездить на ней было дорого, но продавать ее он не собирался... она досталась ему после отца. Дома его встретил старый маленький пес. Он носился вокруг его ног, пока Виталий набирал миску. Из прихожей послышался телефон. Аппарат находился под зеркалом, на низкой тумбе около входной двери, так что вы смотрели на себя, пока разговаривали.
- Привет Виталик. Это Света.
- Привет. Как дела?
- Не совсем хорошо, - голос его сестры дрожал и в большинстве случаев из-за суеверной дребедени.
- В чем дело?
- Я возвращалась сегодня домой с работы и обнаружила лужу под дверью.
- Лужу?
- Да! Лужу! Похоже это было пиво.
- Кто-то мог случайно его разлить. Ничего страшного.
- О! Ты как всегда! Легкомыслие погубит тебя! Это может быть очень серьезно! Понимаешь?
- Ладно Света. Я очень устал, пойду спать. Виталий положил трубку и посмотрел на себя. На голове появилась лысина. Это показалось ему неожиданной находкой. Несколькими складками подбородка голова переходила в широкую шею. Он похож на червя. За долгие годы он проложил свой маршрут в городе... вымостил его слизью. Всю жизнь он посвятил работе, но так решил не он. Его родные спятили. Спятили, как-будто, еще до своего рождения. Люди, не знающие солнечного света. Около десяти лет у него не было женщин. Тут животным можно позавидовать... им не надо строить планы, не надо подбирать правильные слова. Телефон зазвонил снова.
- Да.
- Я сейчас выезжаю к тебе. Нам надо поговорить. Обсудить все,- это снова она.
- Но мы виделись два дня назад.
- Не спорь со мной. Тут все серьезно. И бросила трубку. Через пол часа она уже стояла в прихожей. Боже, что за истукан. Всю жизнь эта женщина провела сама. Ее тело иссохло и было неясно, чем она думает, не своею ли иссохшей вагиной. С ее приходом Виталий услышал запах своей квартиры: старая мебель, засаленный ковер и псина... запах, как-будто до нее его не было.
Она не разуваясь протянула ему платок, в нем что-то было завернуто. Деревянный крест.
- Его я освятила на прошлой неделе. Специально для подобного случая. Он поможет тебе, но этого мало. Тебе стоит быть крайне аккуратным. Избежать порчи нельзя, но ее можно отбивать. Вот молитвенник, фломастером я выделила те, которые помогут. Она стояла перед ним, с крестом в пальцах одной руки и с молитвенником в другой. Молитвенник типа отрывного календаря. В старых черных туфлях, плотные колготки, черная юбка ниже колен, черный пиджак с какой-то блузкой снизу и русые волосы в хвосте. Обычное ее весенне-осеннее одеяние. Так она напоминала школьницу. Пока вы шли позади нее так можно думать ровно до тех пор, пока с резким разворотом всего тела вам не предстанет измученное собственным безумием и недотрахом лицо.
- Спасибо Света. Правда, спасибо. Но ты, может, снимешь обувь, а я сделаю нам чаю.
Она не отрывала от него изумленных глаз. Отупевших глаз. В итоге она разулась, надавив каждой туфли на пятку.
- Я была у гадалки.
- Снова? Света, зачем?
- Я была у новой. Она больше знает. Я вижу это, по тому, как она прикасается к картам, по ее лицу.
- Как работа? - Виталий старался сменить тему.
- Работа?! О! Моя работа это настоящий ужас!
Света работала в абонентском центре мобильной связи. За день ей звонили около сотни человек.
- Мне звонят маньяки! Извращеннцы! Откуда они только берутся! Попадают именно на меня!
- Извращеннцы? Что ты имеешь ввиду?
- Один сегодня сказал, что у меня приятный голос. А несколько дней назад мне еще и познакомится предложили! Приехать ко мне, увидеться.
- И что в этом такого? У тебя действительно приятный голос. Виталий, конечно, льстил, это были все те же попытки хоть что-то изменить. Но его сестре чужды перемены. Она лишь посмотрела на него, взгляд повторил все те же слова о легкомысленности, прошагала к двери и вышла, не притронувшись к чаю. На столе остался лежать крест и молитвенник.
- Твою мать! - сказал Баско, присаживаясь на скамью из одной перекладины, - Что же, подождем следующего поезда. Будучи наедине он постоянно говорил о себе в множественном числе. Таким нехитрым образом в нем рос азарт и силы продолжать пусть. На этот раз я должен обрести вечное бодрствование, ни к чему терять время. Он оглянулся назад, в сторону деревни. Дома еле виднелись
сквозь туман и километр пути. Виднелась и едва шатающаяся фигура человека, не понятно, правда, в какую сторону он идет. Кругозор окаймлялся лесом. Баско прикрикнул в слух - Херова дыра! и остался сидеть, курить сигареты.Он щурился перед снегом и небом. Через некоторое время послышались шаги - то был дед. Когда он приблизился достаточно, что бы рассмотреть красное лицо и услышать друг друга Баско поздоровался.
- Ага, - ответил дед. На нем была камуфляжная куртка и заправленные в резиновые сапоги шерстяные штаны. На голове осталось несколько замусоленных серых волос. В руке он нес пластиковую двухлитровую бутылку с прозрачной жидкостью.
- Че это у вас?
- Все, что осталось, - старик протянул Баско бутылку и сел рядом.
- Куда собрались? - спросил Баско, откручивая крышку.
Старик промолчал. Баско треснул и поперхнулся. Пойло оказалось горьким и в нем, должно быть, собралось градусов шестьдесят. Баско закусил снегом. В снегу был песок.
- Да уж. С такой бодягой не пропадешь.
- Ты мне попизди, - проворчал старик, - у меня кроме пойла, кроме этой бутылки! ничерта нет. Мне раскрасили ебло, спиздили всех зверей и сожгли сарай. А ты хули здесь делаешь?
- А я, - Баско пустил руку в сумку и выудил револьвер, - ищу приключений на задницу.
Старик раздвинул усталые глаза и потянулся к оружию.
- Не - не, дед, ты сиди себе. Это мое, не тебе им дела делать.
Старик сплюнул, отобрал у Баско бутылку и треснул.
- Мое ружье эти мудаки тоже отобрали. Так бы я им жопы отстрелил. Ничего бы от них не оставил! Даже свиньям нечего жрать было бы.
Мысль в голове Баско уже загорелась. Слабым, но единственным огнем. Он встал на ноги, слегка проскользнув на мокром снегу, достал сигарету и посмотрел на старика. Спустя годы его лицо стало грубым, как кора дерева и вытянутым, как африканская маска. Нос напоминал валун, которым можно было бы запросто разбить окно. Баско поделился с ним сигаретой и последний раз посмотрел в бездонные глазницы. Времени шесть утра. Многие селюки уже начинают свой день.
- Пойдем Дед. Найдем их.
- Че? Их? - дед сжал кулаки и сплюнул чуть ли не под ноги Баско, - да они тебя как соску натянут.
- Не натянут.
Дед улыбнулся. Старая деревянная маска скорчилась в гримасе. Он приподнял бутылку, глотнул и передал самогон Баско, медленно поднялся на ноги, что бы двинутся в сторону деревни. Через несколько минут по спине пробежала капля пота. Возможно у обоих. Баско снял шапку и положил ее в сумку, под револьвер, что бы не мешала, когда понадобится быстро достать пушку.
У него есть пистолет, надежный как камень. Баско чувствовал силу, задор. Если пол часа тому его одолевали сомнения и вопросы к самому себе, то сейчас он вел игру, уверенный в своем выборе - помочь старику, помочь сохранить его лицо каторжника. Больше я никогда его не увижу. Потом я пойду своей дорогой, буду класть ее сам, без чьей-либо помощи, без участи судьбы и прочей чепухи, что мешает соображать. Влажный лесной ветер теребил волосы, пробирался к жирной коже. Пахло хвоей. Лес тоже делал Баско сильнее не меньше, чем пистолет. Все сопутствовало ему: дед, болото из снега и грязи, тысячи хвойных иголок, грязные, густые облака над ними, ветер и вороны. Баско оказался одним целым со всем этим. Даже если он на пути к убийству, центр земли крутится в его направлении. Время от времени, когда грубый ветер обтекал их с той или другой стороны, штанины облегали его худые ноги, а вороны замирали в воздухе. Руки покраснели, ботинки промокли, лишь пойло поддерживало жизнь.
- Слышь старик, а когда это случилось?
- Че?
- Когда тебя ограбили.
- Позавчера.
- И бежать им некуда? - у Баско промелькнула надежда обойтись без стрельбы, без этой истории вообще.
- Куда? В лес?
Баско не стал больше спрашивать, как бы дед не заподозрил чего... Что бы не подумал, что Баско ссыкло.
Через четверть часа они стояли около предполагаемого дома. Старик уставился на Баско. Тот держал руку в сумке, как знак готовности и направился к дому. Дед шел в двух шагах позади, в спину дышал. Баско попробовал дверь - заперто. Они обошли дом кругом, приседая под окнами. Показалась еще одна дверь - открытая. Внутри было тепло, но так же влажно, как снаружи. Пахло животными. В какой-то части дома послышался глухой стук. Они оказались на кухне. На окнах висели пожелтевшие, вышитые крестиком занавески. Глазам надо привыкнуть к мраку внутри.
- Че? - прошептал старик и дернул Баско за плече. Тот замахал головой, "я ничего, мол, не говорил" и медленно прошел дальше. Он вышел в низкий, вонючий коридор и напротив его лица оказалось еще одно - опухшее, глаза едва прорезались через фиолетовое тесто век. Не башка, а шар. Шар завопил. Пронзительно, как палкой по голове. Баско врезал ей коленом в живот. Та поперхнулась и перешла на матерное бормотание и стоны. Вот теперь дом проснулся. Старик прошел вперед, уже с ножом в руках, должно быть на кухне взял, толкнул ближайшую дверь и заскочил внутрь. Тут же послышался выстрел. Громкий. Пока звон в ушах унимался Баско залетел следом за стариком и выстрелил в первого, и единственного, попавшегося. Пуля улучила прямо в лицо, в нос. В этой комнате занавесок не было. Со страхом, что сейчас самый удобный момент пырнуть его в спину, Баско конвульсивно проскакал вперед. Оглянулся - никого. Он осмотрелся, старик лежал на спине, в толстой куртке темнело отверстие. Пока что куртка впитывала кровь в себя, но на долго ее не хватит и все потечет на пол. В другой стороне комнаты лежал высокий, худой мужик. Без волос. Дом вновь показался немым, будто замер, ждал своей очереди. Лишь чистая мысль, прозрачная и неуловимая, самая достоверная и убедительная - пора валить. Баско решил, что уходить через дверь рискованно. Он перешагнул тело старика и открыл окно. Выпрыгнул и приземлился в лужи. Боже, да это дыра в дыре: дом находился на достаточном расстоянии от соседних, что бы никто даже не услышал выстрела. Баско осмотрел дом еще раз, на наличие транспорта - ничего. Ничего кроме двух с половиной ступеней в новоявленный морг... тетке предстоит повозится. Он пошел в лес. Из дому еле-еле послышались вопли. Перейдя на бег, проваливаясь в снег все глубже и механически перепрыгивая препятствия Баско вскоре обнаружил себя в глуби леса. - А дорога! - вдруг прозвучало. Его испугал этот вопрос. Он предположил, как выйти к железной дороге и через час пути, поскользнувшись на щебне, что лежал под коричневым снегом, вышел между рельс.
Комната не из лучших. Надо привыкнуть. К такому образу жизни тоже надо привыкнуть, но я справлюсь. Денег должно хватить на месяц, не меньше, путь стоит начать сейчас же.
- Стойте! - Феликс сорвался с места и выбежал в пустой коридор; ни мебели, ни зеркала, ни хозяйки, одна тряпка у двери. Он выбежал в подъезд, пробежал два пролета и вынесся на улицу. Далеко утопала. Но он ее все же догнал. - Постойте, - повторил Феликс, - а ключ от комнаты?
- А ты у Вадика возьми. Я ему оставляла.
- Когда он будет?
- Шо?
- Когда Вадик будет дома?!
- З работы вечером.
Феликс вжал правый уголок рта и развернулся к подъезду. Хозяйка посмотрела ему в след. На ней лежало несколько платочных слоев, предпочтительно темных цветов, черная прямая юбка да пара черных туфель, в которые входили две, в плотных колготах, ноги. Феликс решил сейчас же удалится в бар. Ключ от входной двери у него есть, а комнату можно оставить открытой и спрятать куда-нибудь ноутбук. Пожевывая плавленный сыр он рассматривал комнату, искал подходящее место и положил компьютер на шкаф, затем запер за собой квартиру. На улице он прошел мимо торгующих женщин и старух, которые не многим отличались от той, что только что сдала ему комнату. Время было шесть часов и места все больше наполнялись людьми. К тому же пятница. Раньше этот день радовал его больше, прямо праздник. Теперь Феликс ничего, кроме своей новой комнатенки не чувствовал, но у него была цель, ради которой стоит пожить в дерьме. Он все шел и шел между домами и рынком из пластмассовых ячеек, где каждый либо чем-то торговал либо закрывал свою лавку. Где же бар? В нос попал запах квашеной капусты. Да не может быть, что бы я так долго искал забегаловку. Это место обязательно мне что-то покажет. Вскоре Феликс направился к крыльцу с надписью "Кафе-Бар". Он толкнул дверь и несмотря на людей внутри прошел к барной стойке. С его приходом из-за столика встала женщина и, поздоровавшись, спросила чего ему надо.
- Сто водки, пожалуйста.
Пока она наливала он осмотрел помещение. Пропасть. Два мужика, дед в углу заведения да кот на подоконнике. На полке со всем арсеналом бара, между коньяком "Десна" и "Таврия" шептало радио. А на пластмассовом подносе лежало несколько бутербродов с колбасой, которых, скорее всего, кот и ждал. Феликс отпил половину, нахмурил брови и расслабился. Он все надеялся нарваться на приключения, но это место уже ни на что не надеялось. Он представил, как женщина, что налила ему, проработала всю свою жизнь в барах. Уходит из одного, когда тот закрывался и шла в другой. Ждала, когда и следующий запрут. Я тоже жду. Постоянно. Единственное поистине большое событие - это путешествие. Но сейчас я решил переселится в отдельную комнату и набраться историй, материала для книги. Когда-то мне понравился процесс написания одной истории. Ее похвалили мои друзья, в ней рассказывалось про испанского парня, Хуельо, который зарабатывал на жизнь своими трюками. А точнее, своим талантом. Он обладал невероятной меткостью. Но меткость его была особая - он мог точно улучить слюной в любую точку. Без проблем попадал в банку из под бобов бегом на коне. Сбивал спички ходя на руках. Он пожевывал табак и помечал бурой харчей свои цели. Однажды он заявил, что может выйти на корриде. На арене он не прикончил своего быка, нет, он заплевал ему табаком глаза так, что тот больше ни на шаг не двигался. Бык видел лишь тьму. Но какой-то стрелок, изрядно напившись, так же метко, как наш трюкач плевал по мишеням, выстрелил ему между глаз. Черт знает, что они не поделили. Может Хуельо плюнул ему в рюмку с текиллой. Вот такую историю я написал.
Феликс допил водку и вышел. Писательство никогда не увлекало его целиком. Так, что бы в трансе исписать десятки страниц. Нет, как бы сильно он этого не хотел, но утомлялся он скорее чем успевал написать одну историю от начала до конца и ложился спать. Поэтому ему недоставало огня, который держал бы его с ручкой за столом.
По пути домой он пропустил свой дом. Ему еще предстоит выучить отличительные черты этого здания. На столе в своей комнате он обнаружил свой ноутбук. Феликс вышел в коридор и взглянул под дверь комнаты "Вадика". Света не было.
Какого хера? Феликс открыл глаз и тут же приложил к нему ладонь. Звонил телефон.
- Рано - ответил он.
- Что? Феликс, это я. У Ромы проблемы, он в больнице.
- А что случилось? - теперь глаза легко держались открытыми.
- Какое-то дерьмо с собакой. Приезжай ко мне, отсюда поедем.
- Буду.
Феликс поднялся с постели и очень кстати обнаружил себя одетым.