Не волчанка
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
3 место на Золотом Кубке детективов 2018
|
Не волчанка
Участковому инспектору милиции
отделения на пр. Науки в Голосеевском районе
гражданки Черёмшиной Татьяны Петровны
Заявление
7 марта сего года я, Черёмшина Т. П., находилась на своем рабочем месте по адресу проспект Науки 24 (это киоск рядом с общижитием Пищепрома). Там я исполняла свои обязанности продавщицы. Прилагаю копию соотвецтвующей страницы с трудовой книжки. Во все время рабочего дня я отпускала цветы разным людям (покупателям), из-за чего иногда вступала с ними в разговоры...
- Че, Нюш, опять дохторов смотришь?
Татьяна сидела за прилавком с оберточной бумагой, кутаясь в пуховик и хохлясь, как снегирь. Было зябко, старуха-батарея натужно потрескивала, силясь разогреться. Татьяна смотрела в экранчик телевизора, над которым козырьком нависал ДВД-плеер. На звук колокольца она подняла глаза.
Семеновна вошла, степенно установила метлу в просвете между герберами и ландышами. Отерла руки передником, оперлась на рулон бумаги, и, перегнувшись через прилавок, глянула в экран.
- Ну точно дохторов! Все одно по кругу! Не тошнит еще?
Семеновна знала, что изо всех "дохторов" Танюше больше по сердцу беленький. В третьем сезоне его уволили, потому Танюша смотрела по кругу первые два. Сорок шесть серий "дохторов" - потом неделька перерыва на "маниака", и заново сорок шесть... А если разобраться, что еще тут делать-то?
- Отстань, - отмахнулась Татьяна. - Лучше кофию дай.
- Ох, ты ж не знаешь!
Семеновна горько вздохнула и в подробностях поведала, как нынешним утром разбила термос -- поставила на край стола, а потом зацепила скатерть. И термос раздрызькала, и всю кухню уделала, корова пятнистая. Теперь не будет кофию ни ей, ни Танюше -- вообще никому. Работать тяжко. Два часа мела вокруг двадцать четвертого -- а толку нет. Без кофию ни жизни, ни труда. Приплыли, Нюшенька.
- Так сходи в машину купи. Она уже приехала.
- Аць!.. - Семеновна только скривилась и брезгливо махнула рукой.
- Да серьезно. Сходи в машину, купи экспрессо. И мне тоже.
- Тьху на ту машину.
- Ну, Семеновна!.. - Нюша даже отвлеклась от экрана ради просительного взгляда. -
Сегодня ж парад мужиков. Весь день буду электровеником. Как без кофию?
- Терпи. Смотри вон своего беленького.
Семеновна ухмыльнулась с превосходством. Она держала трех кошек и двух собак, для души грызлась с почтальонами, а вечерами попивала портвейн. Но чтобы смотреть повторно тот же самый сериал -- это уж нет!
Колокольчик звякнул. Танюша буркнула тихо, под нос: "Началось...", -- и громко, вошедшему юноше в очках:
- С праздничком, молодой человек! Выбирайте цветочки, какие на вас смотрят.
- Ладнось, я пойду... - Семеновна взяла метлу, как жезл, и вышла походкой премьер-министра.
Парад мужиков накатил в две волны. Первая хлынула утром. Студенты по дороге в свои ВУЗы хватали для однокурсниц букетики ландышей, либо розу -- одну, алую, на длиннющем стебле. Унося ее, метровую, аж расправляли спины от гордости. Папаши приобретали гвоздики и герберы, вручали сыновьям-школьникам, чтобы те поздравили училку. Мальчики отнекивались, как могли:
- Пааап, ну что я ей скажу... Подари лучше маааме!
Отцы не поддавались:
- Это праздник, так нужно. Теперь еще конфет купим -- угостишь девочек.
- Ну, пааап!..
Предусмотрительные офисные клерки затаривались по дороге на работу, переспрашивали цены на все, искали баланс между приличием и экономией. Служащие госучреждений требовали розочки -- короткие, но несколько, и непременно с лентой.
- Чтобы все, как полагается. Но поскорее, девушка, опаздываю.
Танюша не любила предпраздничное утро. Терпеть не могла спешку: дергать цветы из ведер, как сорняки, без перебору; охапкой завертывать в пленку, откусывать скотч; бормотать скороговоркой: "Дасвежие, толькосегодня. Неделюпростоят. Вамслентой? Пожалста, хорошегодня". Совать в карман передника мятые купюры, одним взмахом сметать со стола зеленый мусор, поворачиваться к следующему в наседающей очереди: "Выбирайте, молчеловек. Какиенавассмотрят?" Танюша ненавидела работать впопыхах. Зваться "девушкой" не любила тоже.
Вечерняя волна -- совсем иное дело. Люди возвращались с работы после короткого и легкого дня, имели вдоволь времени, радовались предстоящему выходному. Эти, вечерние, выбирали цветы с удовольствием, с фантазией, некоторые даже и с чувством.
- Скажите, барышня, откуда розы?
- Эти колумбийские, те - наши, тепличные, а красные -- Эквадор.
- Ффиу! Ого!..
Мужчина не видел разницы между Эквадором и Колумбией, спрашивал ради беседы. Танюша любила таких покупателей.
- Берите колумбийские: они в тепле раскроются и будут -- просто сказка про Золушку!
- Да... Нет, лучше дайте девять разных: по три отовсюду! И еще открыточку с сердечком. Я у вас подпишу, можно?
Другой просил:
- Позвольте, я сам выберу тюльпаны.
Танюша позволила, он выбирал долго, с трепетом, трогал лепестки нежно, словно волосы любимой... Вот только брал, как нарочно, самые дрянные. Ему казалось: распускаются -- значит, спелые. Таня знала: издохнут к завтрашнему вечеру.
- Дайте-ка я помогу, а то вы измучились уже. Вот этот берите -- смотрит же на вас, подмигивает! Еще этот, и эти. Потрогайте, какие крепенькие!
Третий захотел кактус. Да, серьезно, кактус! Нету?.. Тогда фиалочку с горшком. Или, может, гладиолус. Моя, знаете, любит все необычное.
- Возьмите орхидею. Вот эту, в подарочной коробке.
- Она живая? Я думал, искусственная...
- У нас все живое, как мартовский котик. Стебель во флаконе, простоит сто лет, внукам в наследство останется.
Четвертый -- шесть гербер. Очень трогательно: предпраздничным вечером идет на кладбище к маме или бабке... Танюша выбрала лучшие, участливо спросила:
- Желаете черную ленточку?
- Тьфу на вас! Это дочкам. У меня их две, по три цветочка каждой.
Потом был грузин, назвал Танюшу "красавыца", купил "адынадцат гэоргин". Потом трое парней в кепках: один выбирал, двое советовали ерунду и заразительно хохотали. Потом зашел Фарзад, забрал дневную выручку. Танюша насела на него:
- Купи батарею.
- Зачем еще?
- У старой это... гемоглобин понижен.
Фарзад потрогал:
- Вроде, теплая.
- Это я ее согрела дыханием. Фарзад, будь голубчиком в честь праздника! Купи батарею -- спаси красавыцу от смерти!
- Праздник завтра, - отрезал Фарзад и сбежал.
Потом, на исходе дня, бледный паренек не мог вспомнить слово "эустомы":
- Мне вон тех... синеньких.
Субъект с серьгой в носу хотел знать, сколько лепестков у розы, и у всех ли роз одинаково. Пересчитал, проверил, купил ту, у которой восемь.
С визгом остановилась машина, вбежал мужик в дубленке, купил самый громадный и уродливый из готовых букетов, не взял сдачу, убежал.
Последней пришла грустная девушка. Сама выбрала пять желтых хризантем. Букет получился грустным, ей под стать. Ушла домой -- видимо, плакать.
Танюша выдохнула, вписала в журнал остаток выручки. Вырубила так и не досмотренную серию. Накрыла пленкой ведра с цветами, намотала шарф в три оборота вокруг шеи. Натянула пуховик, опустила ролеты, щелкнула выключателем.
На сегодня все.
Вышеупомянутые события седьмого марта сначала не показались мне подозрительно особенными. Мою настароженность привлек гражданин, явившийся с целью преобретения цветов утром следующего дня (то есть, 8 марта сего года).
Праздничным утром стояла самая мерзкая погода, какую только мог выдумать господь. Валил крупный мокрый снег, налипал на окна киоска, влажными разводами сползал по ним. Казалось, киоск тонет в белом киселе.
Обычно утром восьмого марта молодые муженьки прибегают за ландышами и тюльпанами, чтобы положить их на подушки не до конца еще проснувшимся супружницам. Но сегодня погода пересилила романтические порывы: молодежь заменила букеты праздничным завтраком в постель -- и осталась дома.
Танюша грела ладони картонным стаканом с капуччино и смотрела серию про взорванный томограф, когда в цветочную лавку зашел тот самый гражданин. Добротная куртка на нем была не по погоде легка и суха; голова непокрыта, густые русые волосы не успели еще потемнеть от влаги; меж пальцев крутил брелок от машины с немецким значком. По правде, ничего в нем подозрительного не было -- просто симпатичный уверенный мужчина. Танюша встрепенулась:
- С праздничком вас! Проходите, не стесняйтесь, выбирайте красоту.
- Это вас с праздником. Мне семь ирисов.
Так быстро и определенно он это сказал, что стало ясно: мужчина женат, и не первый год -- вдоль и поперек изучил уже вкусы благоверной, давно оставил позади романтические порывы. Танюша сперва сделала вывод из цветов, а потом только заметила очевидное -- кольцо на пальце.
- Конечно, пожалуйста. Вот ирисы -- какие вам улыбаются?
- На ваш вкус.
Она отобрала и завернула в пленку семь цветков, мужчина расплатился.
- Спасибо, хорошего дня.
И ушел, захлопнув дверь. Силуэт мигом пропал в снежном киселе. Танюша была уверена, что больше никогда не увидит его: был на машине -- значит, живет не рядом, просто проезжал мимо, остановился по случаю.
Однако русый мужчина вернулся три серии спустя.
- Здравствуйте, девушка. Дайте мне роз.
- Снова здравствуйте! - улыбнулась Танюша.
Какое-то раздражение мелькнуло на его лице -- словно он не узнал продавщицу или обозлился на ее смешливый тон. Есть такие покупатели, что любят напускать серьезность. Танюша удержала в себе шутку об ирисах, которые не подошли к цвету глаз, и спросила сухо:
- Какие розы, молодой человек?
- Почем белые, чайные и красные?
Она ответила. Чайные были вдвое дешевле. Мужчина не возмутился, но Танюша все же пояснила:
- Это потому, что чайные -- наши, тепличные, а белые и красные -- привозные.
- Дайте по три каждой.
- Три белых, три чайных и три красных?
Он глянул с явным желанием спросить: "Ты что, оглохла?", - но ответил только:
- Да.
Татьяна выбрала по три штуки, сложила в букет.
- Чайные короче -- это ничего? Или подрезать красные и белые?
- Не подрезайте. Пусть будут.
Она завернула, он заплатил, буркнул:
- Спасибо.
И без нужды добавил:
- Это начальнице. Работаю в праздник.
- Сочувствую вам.
Мужчина напялил шапку и вышел.
Утром девятого марта Семеновна вошла в киоск, выпятив грудь колесом.
- Видала-сь? Ты все смотришь, а у меня вона че!
Она выпростала руку из-за спины и показала Танюше двухлитровый термос. Он был блестящий, жестяной, слегка помятый и напоминал бракованный снаряд для пушки.
- Кавалер подарил? Ай, Семеновна-сердцеедка!
- Тьху на тебя! Чтоб тебе самой кавалера... Нашла. В шкафу у меня завалялся.
- С Великой Отечественной?
- Так, все. Шиш тебе, а не кофий.
- Ну, Семеновна! Не будь гадюкой, налей. Историю расскажу.
- Какую еще?
- Чудесную. Прямо загадка.
Семеновна уселась, отвинтила капсюль - то бишь, крышку от термоса, - налила в нее кофе, но Танюше не дала: оплату, мол, вперед. Танюша рассказала про русого мужчину с двумя букетами.
- Пхесь! Нашла загадку. Ну, подарил начальнице розы -- что такого? Может, он в нее того...
- Семеновна, вчера был выходной.
- А может, он без выходных. Ты ж вон тоже.
- Розы стоили вдвое от ирисов. Жене - дешевое, начальнице -- дорогое?
- Конеча! Жена она и так жена, никуда не денется. А начальница уволить может. Кого ж задобрить, как не ее?
- Когда пришел за ирисами, был сухой и без шапки -- будто только из машины. А когда за розами, то в шапке. А зачем он шапку надел, коли едет на работу? Машину бросил у дома, на работу пешком поплелся?
- Ну, а че? В такую погоду знаешь, как опасно!
Семеновна рассказала про Иванова из тридцатого дома, который в такой вот точно снегопад заехал под фуру, потому что не заметил. Вызывали целый подъемный кран, чтобы поднять фуру и вытащить ивановскую машинёнку. А самого Иванова из нее вынимали бензопилой. Или не бензопилой, а этой... от которой искры. В общем, всю машинёнку напополам разрезали, чтобы шофера спасти.
- А ты говоришь, машиной ехать! Тьху на тебя!
Семеновна гневно выхлебала кофе из капсюля и убралась, оставив Танюшу ни с чем. Она включила плеер, но мысли то и дело отвлекались от экрана. Мужчина с цветами не шел из головы.
Главный доктор из сериала говорил: "Патология -- это хорошо. Врачи обожают патологии. Светлое пятно на рентгене, темное пятно на томограмме..."
Я продавщица цветов, -- думала Татьяна, -- но тоже не дура. В моем деле есть свои патологии, и уж я-то их замечу! Это как дифференциальный диагноз. Сначала запишем на доске симптомы, а потом попробуем их объяснить.
Значит, так. Мужик покупает один букет, а позже другой. Почему не два сразу? Мог второй букет бросить в багажник, зайти домой, поздравить жену, а потом -- к начальнице.
Потом. Утром он приезжает в киоск на машине -- значит, наверное, живет не рядом. Почему, когда вновь понадобились цветы, он поехал в этот же киоск, а не в ближний к дому? И почему теперь он приехал в шапке?
Наконец, третий симптом. Зачем брать розы разной длины в один букет? Зачем вообще брать разные розы? Он спросил цену -- вот и купил бы девять самых дешевых. Или, наоборот, самых дорогих -- так многие мужики делают. Но он взял вперемешку -- и не сэкономил, и не шиканул.
Что бы ни говорила обо всем этом Семеновна, симптомы не складываются. Нету диагноза, который все бы объяснил.
Легка на помине, Семеновна снова показалась на пороге. Татьяна заявила:
- Я все обдумала, и не клеится оно. С тебя точно кофий.
- Ниче не с меня! - сварливо перебила Семеновна. - Вот, гляди. Спецом тебе принесла.
Она втащила в киоск грязный черный пакет для мусора, тут и там продранный насквозь.
- Значить, я мету двор двадцать шестого -- смотрю: бомж, в мусоре копается. Я ему: "А ну пошел! Тебя не хватало!" Он не слушает, только все роется. Открыл один пакет, я гляжу, а там -- вот тебе раз.
Прежде, чем Танюша успела возмутиться, Семеновна высыпала на пол содержимое пакета. Там были цветы. Ирисы и розы.
Считаю за необходимое особенно отметить, что цветов имелось в наличии строго определенное количество: семь ирисов и девять роз (это значит, по три штуки трех разных цветов). Причем состояние двух букетов являлось очень разным. Ирисы были почти что практически целые, а розы -- сломанные и как будто потоптанные ногами. Гражданка Карташева Мария Семеновна, подписавшаяся ниже, может засвидетельствовать, что с нашей стороны букет не подвергался никакому топтанию, а был уже в таком (потоптанном) виде достан из пакета. Да и надо быть дурой, чтобы топтать розы: обувь же испортишь.
Танюша ошарашенно глядела на мертвые цветы. Семеновна -- на Танюшу, гневно.
- Видала? Вот тебе вся разгадка! Мужик, значить, купил женке цветики. Ирисы эти твои. Принес, а ей, вишь, не понравилось! Сказала: "Ты, дурак, не знаешь, какие цветы люблю". Или еще могла: "Где всю ночь лазил, козел? Да еще веник принес!" В общем, значить, поскандалила и выгнала его. Он походил, помучился, решил задобрить. Пришел к тебе, купил букет получше... да?
- Ага, розы дороже, - машинально кивнула Танюша.
- И был он уже такой весь смурной, ага?
- Да, не веселый.
- И в шапке. Женка его выгнала, вот он по улице в шапке и ходил. Купил, значить, ей веник подороже, снова подарил -- а она снова накинулась. Ну, тогда мужик психанул. Хрясь розы на пол, ногой притопнул, и оба веника -- к чертям в мусор. Вот тебе и тайна. Тоже мне, что-где-почем.
Танюша задумалась. Сверила диагноз с симптомами и медленно качнула головой:
- Нет, это не волчанка.
- Ты че?
- В смысле, не того... не пляшет с симптомами. Мужик утром приехал машиной и купил ирисы. Они такие, на любителя, их не дарят всем подряд. Муж точно знал, что жена любит ирисы, про другие цветы даже не думал. А вот второй раз дарил розы -- то есть, самый расхожий товар. Хотел бы подлизаться, было б наоборот.
Она потеребила концы шарфа, добавила:
- А еще, почему дважды покупал у меня? Он что, живет рядом? Тогда чего в первый раз ехал машиной?
Семеновна недовольно фыркнула:
- Чего ты придираешься? Ну, сначала подарил любимые, а потом нелюбимые. Думаешь, не бывает? Всяко бывает! Вот у Ломакина с двадцать шестого есть две машины. Так он ездит все время на маленькой побитой, а большую красивую держит в гараже.
Танюша отрезала:
- Нет, Семеновна, не годится твой диагноз. Надо это... провести анализы.
Она надела перчатки и осторожно, чтобы не исколоть пальцы, подняла на столик цветочное месиво. Отложила в сторону ирисы: семь штук, фиолетовые с желтым, явно куплены вчера -- почти не успели завять. А вот розы представляли жалкую картину. Многочисленные переломы, черепно-мозговые травмы, обширная кровопотеря... Но измятые стебли еще держались на обрывках волокон, и Танюша аккуратно распрямила их, сложила цветы один к одному, бутон к бутону.
- Ты чегось?.. - Семеновна подняла руку, чтобы повертеть у виска.
- Это не те розы, - сказала Татьяна.
- Как -- не те?
- Видишь: стебли одной длины. А у того мужика из машины были разные! Я еще спросила: подрезать вровень? Он ответил: не нужно.
- Постойсь.
Семеновна подошла, согнулась над столиком, провела пальцем по бутонам, по срезам стеблей -- убедилась.
- Тыц-брыц! Одинаковые!
- Я ж говорю.
- Хош сказать, тот мужик выкинул вместе два букета: один свой, а второй -- чей-то чужой? Да не просто чужой, а точно такой, как он сам купил в тот день?
- Так показывает анализ, - изрекла Танюша. - С анализом не поспоришь.
Пока Семеновна задумчиво скребла затылок, Татьяна отобрала артиллерийский термос и налила себе кофию. Действительно, хорош. Не то, что из машины.
Семеновна додумала мысль до финала и треснула себя по лбу:
- Да тьфу на тебя, Нюша! Мужик просто их дома подрезал! Вот и вышли розы одинаковые!
- Неа. Не пляшет. Видишь: белые розы успели раскрыться -- значит, денек простояли в тепле. Если б он купил их и после ссоры выкинул, были бы закрытые.
Танюша показала ведро с белыми розами.
- Гляди, Семеновна: закрытые. У всех колумбийских роз такое свойство: на холоде стоят закрытыми, а в тепле сразу расцветают. Хлоп -- и красота, сказка про...
Она так и села -- вспыхнуло в голове внезапное осознание.
- ...Золушку, - окончила Татьяна изменившимся тоном.
- Че с тобой? С дуба рухнула?
- Я знаю, чьи это цветы.
- То бишь как это -- знаешь?!
- Седьмого марта я забегалась, что гончая собака, вот и забыла сперва. Но теперь вспомнила: вечером седьмого другой парень приходил за розами. Спросил: откуда? Я ему: белые -- Колумбия, красные -- Эквадор, чайные -- наши. Он: давайте всех по три. Я и продала, причем обрезала вровень! Понимаешь, Семеновна? Трех цветов по три штуки, одинаковой длины! Это они и есть!
Поскольку 8 марта был праздник, то на следующий день, 9 марта, потребность в цветах среди людей уже не наблюдалась. По этому обстоятельству нам представилось много времени, чтобы тщательно обдискутировать все загадочные факты. Сложив их в сумму, мы составили три возможные версии, как оно все было. Версия N1. Имела место конкуренция самцов (мужчин) за женщину. Первый подарил ей букет, а второй его выбросил и заменил своим (то есть, переметил тереторию, как собачки). Версия N2. Дело в секретной явке агентов разведки или каких-нибудь преступных элементов. Букет из 9 разных роз используется как пароль, чтобы зайти на явку, а потом сразу выбрасывается. Версия N3. Некая женщина, пострадавшая от мании величия, возомнила себя Клиопатрой. Она завела много любовников и каждому велит дарить ей одинаковые букеты, от которых через день избавляется (это чтобы никто не понял, сколько же у нее любовников).
Но в ходе рассуждений мы логически решили, что все версии объясняют только два букета из трех, а третий не укладывается. Активная умственная работа привела нас к мозговой усталости.
- Все, все! Тьху на тебя! Надоело думать! - вскричала Семеновна.
Несколько минут обе сидели молча, похлебывая кофий из одной чашки. Потом Семеновна спросила:
- Скажи хоть, на кого они похожи, эти два ирода.
- Ну, первого, что вечером седьмого марта, я почти не запомнила. Много их было тогда -- мужиковский парад жеж... Помню, он невысокий, со щетиной... темненький..
- Будет гном, - постановила Семеновна. - А второго хоть разглядела?
- Второго -- да. Одет в кожанку, машина немецкая -- такая, с птичками. А сам высокий, русый, лицо симпотное -- мужественное.
- Хмы... Кажись, я видела такого. Дай-ка подумать... Слы, Нюш, а еще чего-нибудь не вспомнишь? Примету какую...
- Он похож на пациента из серии про термитов. Очень похож, только волосы русые!
Танюша включила плеер, выбрала нужную серию, промотала, поставила на паузу.
- Вот, гляди! Волосы сделай светлыми -- и вылитый он!
- Х-ха! - Семеновна хлопнула в ладоши. - Так это ж Корчик из двадцать шестого! Третий подъезд, а этаж... дай бог памяти.
- Точно?
- Стану я тебе врать! Больно надо.
- Консьержка в том подъезде есть?
- А то. Тока глухая и спит весь день.
- Пошли!
- Кудась? Зачем?
- Спросим консьержку, как оно было! Когда пациент пришел, когда ушел, какие цветы носил.
- Тыц, выдумала!.. - буркнула Семеновна, но поднялась, взяла подмышку термос. - Лады, идем, а то ж ты не отстанешь.
Вышли на улицу, под мерзенький мокрый снежок. Танюша заперла киоск, в душе порадовалась тому, как озлится Фарзад, если узнает. Ну и сам виноват! Зажал обогреватель...
За пять минут прошлепали от общежития к двадцать шестому дому, обогнули его, подошли к нужному подъезду. Хоть и близко, а шарф и волосы Танюши успели промокнуть. Тоже симптом, о чем-то да говорит.
Дверь подъезда была заперта на магнитный замок, а рядом маячило окошко с грозной запиской: "Называйте НОМЕР КВАРТИРЫ!" Танюша постучала в стекло.
- Да ты громче! Тетеря она.
Танюша громыхнула костяшками в окно. Консьержка высунулась, хлопая глазами спросонья.
- Чего шумите?! Семенна, у тя ж ключ есть!
- Есть-то есть, - Семеновна вытащила из кармана магнитик, - да мы не затем. Спросить надо.
- Ну, спрашивай.
- Корчик в твоем подъезде живет? Русый такой, красивый. На "фоцвагене" ездит.
- Чего?.. Ага, в моем. Сто пятая, кажись. Тока его нету.
- Как нету? На работе?
- Не. Он в Чернигов поехал.
- Как -- поехал? В командировку чтоль?
- Не говорил... Просто сказал: в Чернигов. И умахнул еще третьего дня, за день до праздника.
Танюша вмешалась:
- Вы уверены, что уехал? Он вчера утром здесь не был? Цветы домой не приносил?
- Чего?.. Цветы? Каки цветы, если он в Чернигове! Шо ж он, с Чернигова цветы привезет?! Нету его тут, не носил он цветов!
- Подумайте хорошо, вспомните! Сначала синенький букетик -- семь ирисов. А потом девять роз разных цветов. Легко было заметить: три белых, три чайных, три красных.
- Не...
Семеновна буркнула:
- Легко заметить, да не ей. Эта бегемота не заметит. Пойдем...
Консьержка скуксилась, прогундосила обиженно:
- Чего не заметила? Все я заметила. Разные розы? Были такие. Седьмого вечером мужчинка с ними приходил. Долго тарабанил еще, прям как вы... Только не Корчик, а другой, не из нашего дома. А Корчика не было, в Чернигове он...
- Ладысь, видела, молодец, - хмыкнула Семеновна. - Еще одно скажи. Корчикова жена тоже в Чернигове или тут?
- Кто разберет... Кажись, осталась. Я ее, вроде, видела позавчера...
Они сели на лавку под навесом, Семеновна налила кофию и авторитетно заявила:
- Картина тогось, проясняется. Пациент Корчик уехал в Чернигов -- али в командировку, али просто. Это, значить, случилось шестого марта. А седьмого вечером один гном-мачо явился к его жене. По дороге разжился веничком из девяти роз, постучался в подъезд, чтобы консьержка впустила, поднялся к Корчихе и сделал свое дело.
- Похоже на то, - согласилась Танюша.
- Но утром восьмого случилась картина. "Здрасьте! Не ждали? А мы приперлись!" Пациент Корчик неожиданно приехал машиной из Чернигова. Хотел женку осюрпризить в праздничек. Заскочил перед домом к тебе в киоск, купил ирисов, каких она любит, и пошел домой. Консьержка спала, он ее не будил, потому что имеет ключ от подъезда. Вот она его и не видела. Агась?
- Ага.
- В квартире у Корчихи любовника уже не было. Свалил он - или к супруге, или на работу, или еще куда. Если бы был, то муж бы прям ему намял бока. Но гном исчез, остались цветочки, да еще с открыткой-сердечком. Корчик такой: "Тыц-брыц! Вот те новость!" Скинул веник на пол и растоптал.
- Согласуется с симптомами, - признала Танюша.
- А потом выкинул к чертовой бабушке и помятые лохмотья, и свой букет тоже. Потому что на кой дарить цветы лярве.
Танюша помедлила.
- Неа, не волчанка. Зачем он снова пришел ко мне и купил второй букет? Причем точно такой же, как был у гнома. Его бы воротило от роз после этой истории -- но нет, сразу идет и покупает, да именно розы!
Помолчали обе.
- А может, значить, решил по-мужицки разобраться? Купил, значить, точно такой букет, поехал к любовничку -- и его этими розами по мордам! Или того хитрее: любовничьей жене подарил! Агась? Волчанка?..
- Может...
Помолчали еще. Начало смеркать. Подул ветер, снег смешался с градом. Ледяная крупа застучала по козырьку подъезда, по крышам машин на стоянке.
- Идемсь, - сказала Семновна. - Разгадали ужо, пора топать. У меня спиногрызы голодают, а тебя Фарзад пришибет за закрытый киоск.
- Идем, - кивнула Танюша.