Несколько дней уже прошло с тех пор, как она оставила лагерь Там Сая. Тепло распрощавшись с главарём разбойников и Заном - сыном одного из его подчинённых, Ри отправилась дальше.
Она остановилась у развилки. Куда теперь? Тропинки, разбегающиеся в разные стороны, казались совершенно одинаковыми. Был бы тут хоть какой-то указатель, но никто не озаботился тем, чтобы его поставить.
Плюх пробежал по правой чуть вперёд и тут же вернулся, сев у ног Малышки и преданно уставившись снизу вверх в её лицо. Он давно уже не выбирал себе дороги сам, полагаясь на выбор хозяйки, спасшей в своё время израненное животное и выходившей его с помощью своего, покойного ныне, наставника.
- Ну, чего смотришь? - чуть раздражённо спросила она у плюха, - куда нам дальше-то идти, а?
- Кто здесь? - вздрогнув от неожиданности, Ри посмотрела в ту сторону, откуда донёсся голос.
Там, на высокой толстой ветке, сидела огромная чёрная птица с большим прямым клювом, самый кончик которого загибался вниз. Склонив голову набок, она разглядывала Малышку блестящим чёрным глазом
- Иди вперёд, - широко раскрыв клюв так, что Ри увидела ярко-алый тонкий острый язык, повторила птица, - дорога одна.
Когда-то Вох Ганен упоминал, что существуют говорящие птицы, но тогда он описывал их яркими и пёстрыми, с толстыми загнутыми клювами, похожими на крючки. Ни разу он не упоминал таких вот - угольно-чёрных.
- По какой дороге вперёд? - спросила она, разглядывая необычного собеседника и прикидывая его примерные размеры. По всему выходило, что росту в птице больше, чем в половине её собственного и высотой она примерно, как Чумазик. Интересно, каков же будет у неё размах крыльев.
- Дорога одна, иди вперёд, - резко наклонившись и слегка растопырив крылья, выкрикнула птица.
- Одна?
Ри нахмурилась, снова переводя взгляд на развилку, но дорог по прежнему оставалось две и вели они в разные стороны. Что интересно: плюх всегда реагировал на присутствие каких-либо животных или птиц, от одних убегая и прячась, за другими начиная охоту, а эту чёрную птицу словно и не замечал вовсе. Он всё также продолжал сидеть под ногами Малышки и заглядывать в её лицо, постукивая тонким кончиком хвоста по пыльной утоптанной тропе.
- Странно, - пробормотала она сама себе, бросив ещё один короткий взгляд на замершую птицу.
В любом случае она ничего не теряет, если пойдёт вперёд и проверит слова птицы. Малышка перешагнула через плюха и, внимательно вглядываясь в развилку, сделала несколько шагов вперёд.
Сначала ничего не происходило. Она миновала расхождение тропинок и ступила на неестественно серую короткую траву. В этот миг за её спиной раздался резкий птичий крик и приближающийся шорох крыльев. Испуганно пригнувшись, она проводила взглядом низко пролетевшую над ней птицу, вскоре севшую на ветку впереди. Не успев подумать о том, что от едва не зацепившей её птицы не возникло никакого движения воздуха, Малышка удивлённо моргнула - перед ней стелилась дорога. Оглянувшись назад в поисках развилки, она не обнаружила той: дорога шла по прямой, а затем сворачивала, теряясь среди тёмных стволов и редких пепельно-серых кустарников.
Плюх покрутился на месте, где оставила его Малышка, перепрыгнул видимую только ему преграду и шустро двинулся следом за хозяйкой. Ри посмотрела на ветку, куда перелетела чёрная птица, но та уже исчезла, будто растворившись в воздухе.
- Всё это очень странно, - снова пробормотала она, в нерешительности стоя на месте и глядя то вперёд - на открывшуюся с помощью птицы дорогу, то назад - в сторону исчезнувшей развилки.
Но что толку стоять на месте? Успокаивая себя и пытаясь набраться решимости, она поправила клинок на поясе.
- Идём, Плюх.
Развернувшись в сторону открывшегося нового пути, Малышка сделала первый шаг и вдруг почувствовала, что поступает правильно - именно туда ей и надо идти. Да и плюх, для лучшего удержания равновесия слегка приподняв и раскрыв крылья, уже обогнал её и, быстро перебирая короткими лапками, семенил по стелющейся впереди дороге.
Идя вперёд, она старательно перебирала в памяти рассказы Ганена - всё, что он когда-либо говорил о сером лесе или о говорящих птицах. Вот только о первом он почти не рассказывал, упоминая его так редко, что воспоминаний об этом почти не было, а вторые не имели никакого сходства с той - виденной ею на дороге. И всё же, ей казалось, что ещё немного, совсем чуть-чуть и она вспомнит что-то важное, но это важное всё время ускользало от неё.
Тем временем пейзаж вокруг стал изменяться. Деревья постепенно выстраивались в линии, идущие поперёк направления дороги. Создавалось впечатление, что именно в этой части леса деревья выросли не сами по себе, а были специально кем-то высажены. Кустарники тут отсутствовали вовсе. Впереди, меж тёмных стволов, проглядывал свет, обещая за ними открытое пространство, но светлее всего было в конце дороги.
Деревья закончились и тропа вышла на огромную, мощёную гладким камнем, круглую площадь. В её центре росло одно единственное гигантское дерево. Оно сильно превышало размеры окружающих его собратьев, вздымаясь куда-то ввысь и цепляясь кроной за редкие облачка. Толщина дерева, по мере приближения к нему, всё более поражала воображение Ри. Никогда ей ещё не доводилось видеть подобных исполинов, а уж в джунглях немало больших деревьев в несколько обхватов.
Едва они вышли на площадь, поведение зверёныша резко изменилось: он теперь семенил рядом, всё время прижимаясь к ногам хозяйки и затравленно оглядывался. Малышка решила, что это из-за его нелюбви к открытым пространствам. Он никогда, пока они с Ганеном его лечили, не отходил от края леса, предпочитая оставаться всё время поблизости от дома и близко расположенных к нему деревьев. Да и в лагере Там Сая плюх ни разу не показался, прячась в ветвях и избегая небольшой полянки с разбитыми на ней шатрами.
Подойдя к дереву-гиганту, Малышка обошла его со всех сторон и внимательно осмотрела, но кроме невероятных размеров того, она не нашла в нём ничего необычного. Даже сделала полный круг, считая шаги и загибая пальцы на каждом десятке. Вышло десять раз по десять и ещё пять шагов.
Кора, грубая, рельефная, со множеством выступов и впадин, манила её, словно приглашая взобраться наверх. Вот уж здесь забраться будет не столь трудно, как на почти гладкие стволы тропических исполинов её родного леса. Да и время уже сильно клонилось к вечеру: солнце скрылось за кронами деревьев, обещая скорое наступление сумерек, а за ними и ночной темноты. Пусть в сером лесу и не водятся звери и птицы, ведь, за исключением той чёрной, Ри ни одной живой души здесь не встречала, но ночевать она по прежнему предпочитала не на земле. Высоты Малышка никогда не боялась, так что, проверив надёжность крепления клинка, она крепко ухватилась за выступы и начала свой долгий подъём. Плюх, чувствуя, что вот-вот останется один, жалобно пискнул и, отчего-то не решившись подняться привычным для него способом, тоже пополз вверх по стволу дерева, надёжно цепляясь длинными когтистыми пальцами.
- Какой-то ты сегодня странный, - на краткий миг оглянулась на его писк Малышка.
Разумеется плюх ничего ей не ответил, продолжая упрямо карабкаться следом. Его пугал этот лес, но рассказать об этом хозяйке зверёныш не мог, как и оставить её одну.
Восхождение длилось долго. Вот и солнце уже спряталось, погрузив весь мир в темноту. Ещё никогда Ри не приходилось тратить столько времени на то, чтобы взобраться на дерево. Иногда она поглядывала вниз на плюха, ползущего по стволу вслед за ней. Тогда её взгляд перетекал на лес, окружающий площадь. Чем выше она взбиралась, тем лучше становилось заметно, что деревья и впрямь растут ровными кругами, обрамляющими открытое пространство площади. Но то было, пока не стемнело, а потом, с наступлением ночи, мир внизу превратился в глубокую чёрную бездну. Оттого сорваться казалось ещё страшнее, ведь, стоит остаться без единственной опоры и будешь лететь вниз нескончаемо долго.
Взбираясь всё выше и выше, она никак не могла остановиться. Вот остались внизу и массивные нижние ветки, вполне заменившие бы собой целое дерево: на них легко можно было бы устроиться на ночлег, не опасаясь свалиться вниз во сне, но Ри что-то неумолимо тянуло выше - без остановки, без передышки. И она слушалась своего внутреннего советчика. Дальше. Выше. Минуя следующие ветки и те, что за ними. Ещё чуть-чуть, совсем немного и она сможет достать до облаков, цепляющихся за макушку исполина, но внезапно Ри словно вынырнула из воды посреди лесного озерца, куда они когда-то давно ходили с Ганеном, и оказалась на открытом пространстве.
Здесь не было ни продолжения ствола, ни веток, ни листьев, будто кто-то идеально ровно срезал всё это. Выбравшись наверх и встав на ноги, Малышка огляделась. Плюх, выскользнув из небольшого отверстия, пугливо скользнул к ней под ноги и прижался. Она стояла на прозрачной ровной площадке, через которую, словно подсвеченное призрачным светом, отлично просматривалось всё, находящееся далеко внизу. Само исполинское древо исчезло: вместо него вздымался вверх высокий каменный шпиль, подпирающий ту самую площадку на которой оказалась Ри. Далеко внизу от площади расходились идеально ровные круги: вот только уже не деревьев, а чего-то тонкого и острого - небольших шпилей, как две капли воды похожих на центральный, только имеющих намного меньшие размеры. У самой площади шпили выстраивались в правильные круги, а дальше уже круги разбивались на рваные линии, смешивались, рассеивались: и было этих шпилей неизмеримое множество.
- Когда-то здесь прошла великая битва, - неожиданно раздался за её спиной тихий, печальный мужской голос. Резко оглянувшись, Ри на мгновение увидела того самого ворона, но стоило ей моргнуть, как вместо ворона уже стояла высокая сухощавая фигура в чёрном балахоне. Мужчина держал руки за спиной, а его измождённое бледное лицо, с неизмеримой болью в выцветших глазах, смотрело на простирающуюся внизу равнину. - Это поле боя осталось навеки закрыто от посторонних глаз, дабы никто не смел тревожить покой павших, - негромко, не глядя на неё, поведал Малышке незнакомец. - Никто не знает, сколько воинов пало в той битве. Всех, кого смогли найти, похоронили, а тем, кого найти не сумели, кто остался безымянным, поставили один единый памятник, - его взгляд перешёл на центральный шпиль.
Слушая его и не перебивая, Малышка удивлялась: куда исчез лес? Где все деревья, которые всего несколько мгновений назад росли здесь, создавая серый лес?
- Не многие могут увидеть истинный облик этого места, - будто отвечая на её немой вопрос, продолжал незнакомец, обводя взглядом пространство и почему-то избегая смотреть на саму Ри. А может, он попросту не видит её? - Для большинства жителей планеты это всего лишь лес. Серый лес, лишённый жизни, присыпанный пеплом прошлого и не имеющий будущего. Лишь те, в ком течёт кровь древних, кровь тех, кто сражался на этом поле и сумел выжить, лишь они могут увидеть могилы своих давних предков.
- Но подождите, - нахмурившись, Малышка всё же решилась прервать говорящего, - я не понимаю, а почему я вижу всё это? Во мне не может быть крови древних, я самая обычная.
Он даже не посмотрел на неё и ничем не выдал видит ли стоящую сбоку от него Ри. Незнакомец тяжело вздохнул и продолжил свой монолог, словно и не было заданного ею вопроса.
- Это место великой скорби нашего народа. В тот день погибла целая цивилизация. Мы совершили великую ошибку и заплатили великую цену за неё. Нас остались единицы. Нам пришлось начинать всё заново. Помни, тот кто пришёл сюда, смотри и помни, чем заканчиваются неуёмные амбиции и нежелание идти на компромисс.
С этими словами стоящая на месте фигура подёрнулась рябью и исчезла, оставив Ри в одиночестве на вершине того, что ещё недавно казалось ей деревом.
В словах странного незнакомца оказалось много непонятных ей слов. Некоторые она раньше слышала от Вох Ганена, но он и сам не мог толком объяснить значение большинства из них.
Куда незнакомец исчез? Почему он сказал, что она потомок древних? Это ведь не может быть так. Она родилась в обычной деревне, среди джунглей. Её родители были самыми обыкновенными. Хотя, может это и не совсем так, ведь жамао говорил, что Цуххе забирает не всех, а только тех, кого посчитает достойным. Он каждый раз ей втолковывал, что Ри должна благодарить Цуххе за то, что он обратил свой взор сразу на обоих её родителей, так как такое случается редко в каких семьях. Обычно забирают только одного из родителей, а тут - сразу двоих!
Ганен всегда ругался со старым сморчком, когда тот, встретив Ри на улице, начинал проповедовать ей о Великом Цуххе и снизошедшей на её семью благодати. Сам старик не считал бога, так почитаемого всеми жамао, чем-то, достойным поклонения и благодарности, но Малышке толком о нём ничего не рассказывал. Что он знал? Знал ли он вообще что-то или то просто была личная неосознанная неприязнь? Теперь она никогда не сможет его спросить об этом.
Ри снова в нерешительности огляделась. Стоит ли оставаться здесь на ночь? Вроде бы прозрачная площадка кажется достаточно надёжной, но от мысли, что она может раствориться в воздухе, как тот незнакомец, сердце Малышки пропустило удар. Она в один прыжок оказалась на относительно просторной вершине шпиля. Тут, по крайней мере, надёжнее. Почувствовавший исчезновение хозяйских ног плюх, быстро обнаружил куда они переместились и, прижимаясь пузом к поверхности, моментально скользнул к ним. В этот раз он даже обнял её ногу передними лапками, чего ещё никогда не случалось.
- Тебе тоже страшно? - сглотнув, прошептала Ри, посмотрев на перепуганного зверька. Она села на корточки, готовая подскочить, если вдруг что-то начнёт происходить, и погладила его по голове. - Ничего, Плюх, настанет утро и мы спустимся, - тихонечко пообещала она, глядя в поблёскивающие в полутьме чёрные глазки и стараясь не думать о предстоящем спуске. О чём только она думала, когда взбиралась всё выше, вместо того, чтобы устроиться на одной из нижних ветвей? - И всё же интересно, - её взгляд снова устремился вниз, к расходящимся от площади кольцам могил, - что за война здесь была?
Никто ей не ответил. Звёзды продолжали свой медленный путь по небосводу, очистившемуся от редких облаков. Вокруг стояла такая тишина, что Малышка могла различить стук собственного сердца и быстрое короткое дыхание уже успокаивающегося плюха. Да и сама она уже успокоилась практически совсем, так что позволила себе сперва полностью сесть на край каменной площадки у подозрительно прозрачной поверхности, а затем и лечь, глядя вниз и обнимая прильнувшего к ней зверька.
Ри долго рассматривала ровные кольца внизу, размышляя об услышанном от необщительного незнакомца, и сама не заметила, как погрузилась в сон.
Он нервничал: грядёт великая битва - последняя, решающая, способная поставить точку во всех спорах. Аргаррах оглянулся на огромную, угловатую, ощерившуюся сотнями шипов, громаду боевой машины. Она поможет им захватить управление и они прекратят все эти разрушительные эксперименты раз и навсегда.
Где-то там, в недрах неприступного механического гиганта скрывается командование. Всё зависит от них - от тех, кто решает куда направить упорядоченную тренированную массу таких, как он. Всего лишь боец. Да - тренированный. Да, усиленный механическим монстром, в центре которого он скоро займёт место. Но всего лишь боец, не решающий ничего и в то же время могущий оказаться важным звеном, окажись в нужное время в нужном месте. И как раз тут многое зависит от него - как он себя покажет.
А он хотел - безумно хотел оказаться там. Взгляд его, полный ненависти к упёртым учёным, не желающим понять всей разрушительности их действий, устремился на гладкое блестящее тело Научного Института, сверкающее в лучах восходящего солнца стенами без окон. Аргаррах, в своём воображении уже не раз врывался туда - в его недра. Минуя пробитую одним из орудий огромную брешь в сверхпрочной толстой стене, проникал в длинные, освещённые ярким искусственным светом коридоры. Нёсся вместе с другими бойцами вперёд, стремясь проникнуть в сердце Института - туда, где прячутся эти зловонные черви в белоснежных костюмах, символизирующих чистоту помыслов, которую они уже давно утратили.
Глядя на широкий экран, Сарин Той нервно сжимал и разжимал пальцы. Огромные полчища, скопившиеся под стенами Института, символизировали конец всего - всех мечтаний, всех надежд когда-либо сделать этот мир чище, лучше, добрее. Громады боевых машин возвышались угрожающими, угрюмыми чёрными скалами над колышущимся морем ползущей вперёд пехоты. Они победят. Да, если не запустить процессор, не начать трансформацию сейчас, то они победят и даже толщина стиобитовых стен не спасёт Институт от краха - решительного и окончательного.
Сарин Той утёр дрожащей рукой выступившую на лбу испарину и оглянулся на пульт трансформатора. Множество синих, зелёных и красных огоньков мигало на нём, сообщая о мириадах процессов, происходящих внутри здания. Только взгляд его прилип к одной маленькой кнопочке - непрерывно горящей и пока что закрытой небольшим прозрачным куполом предохранителя.
Это так просто - поднять крышку и нажать. Поднять и нажать - что может быть проще? Но от одной мысли об этом у Сарин Тоя всё леденело внутри, а кожа покрывалась холодным липким потом. Что будет тогда? Нет, он-то знал, что будет - запустится процесс трансформации уже почти погубленной планеты, хотя ещё слишком многое не готово для этого. Мир начнётся заново. Но что будет с ним самим? Что станется с Оей и всеми остальными? Ответа на этот вопрос не знает никто, как никто не знает и о страхе Сарин Тоя - единственного, кто имеет разрешённый Советом доступ к злосчастной кнопке.
Больно. Как же больно... Луанта Лим смотрела сквозь застилающую глаза кровавую пелену на проносящиеся мимо грохочущие машины, в центре которых прятались те, кто пришёл убивать. В ушах и голове гулко стучало сердце. Она понимала, что вот-вот умрёт, потому что никто... потому что некому ей помочь.
Человекоподобный стальной монстр, с частично прозрачным телом, в котором виден был монстр живой, остановился напротив неё. Луанта Лим задрожала и невольно завыла от пронзившей её очередной волны боли в груди, где пробил дыру вот такой же гигант. Озлобленное лицо прячущегося в машине монстра затёрлось туманной пеленой сочащихся из глаз слёз, смешивающихся с кровью и стекающих по щекам и подбородку вниз, капающих на окровавленную, тяжело вздымающуюся грудь. Только грохот она не слышала, а скорее - ощущала по содроганию пола под собой от топота тяжёлых металлических ног.
Как же больно! И почему она оказалась именно там и в то время? Её место в глубине, в лаборатории, но Плиоху приспичило послать её с поручением. Как больно. Скорее бы эта боль ушла...
Граим смотрел на происходящее на поле боя из брюха боевой машины. Его роль заключалась в том, чтобы чётко передавать поступающие сверху указания, а если вдруг срочно понадобится, то и самому принимать важное решение куда послать очередную группу бойцов, или в какую точку нанести удар.
Уже почти половина их войска стёрто. Уничтожено пятнадцать из двадцати семи боевых машин. Институт оказался довольно хорошо защищён, но им удалось наконец пробить брешь в казалось бы непробиваемой защите. Бойцы уже проникли внутрь. Жаль, что это не его бойцы, а сорок пятого, чья возвышающаяся справа на отдалении громада отлично видна ему отсюда. Ну да ничего: все они делают одно благое дело - очищают мир от монстров в белых костюмах, грозящих вот-вот повергнуть мир в хаос.
Джана сорвала прозрачную крышку с кнопки, но Сарин Той отшвырнул её от пульта.
- Ты не понимаешь! - схватившись за ушибленный локоть, вскрикнула она, подавляя рвущиеся изнутри слёзы отчаяния и боли, - они сейчас ворвутся сюда и всё!
- Это ты не понимаешь, - прорычал он ей в ответ, закрывая собой пульт, - если её нажать, то пути назад уже не будет! Процесс нельзя обратить!
- Не для этого ли мы... - она вздрогнула от очередного сокрушительного удара в дверь и оглянулась. Скрытая от них центральной колонной дверь пока устояла, но как надолго?
- Для этого, - согласился Сарин Той, переведя взгляд с невидимой ему двери на Джану, - но может лучше будет позволить им одержать верх? Так ли мы уверены в правильности собственных вычислений? Всё ли мы просчитали как надо?
- Но иначе все наши труды впустую! Десятилетия работы!
- И до сих пор не всё готово, - отрезал он.
- Не всё, но трансформатор рассчитан и на это, ты ведь знаешь, - попыталась напомнить ему она.
- Нас не станет, никого не станет. Мы ошиблись в расчётах...
Но договорить ему не дали: погнувшаяся под мощными ударами, тяжёлая дверь слетела с места и врезалась в колонну центрального пульта, разбивая его, уродуя. Обломки недостаточно прочных панелей брызнули в стороны.
- Жми! - умоляюще крикнула Джана, понимая, что через мгновение будет поздно.
Только Сарин Той уже ничего не мог нажать: из его груди, пригвоздив хрипящего мужчину к пульту трансформатора, торчал широкий острый осколок. Забыв о себе, слыша грохот ног врывающихся внутрь врагов, Джана рванула к кнопке. Боль пронзила её тело сразу в нескольких местах, роняя на пол, но последним неимоверным усилием она заставила себя сделать ещё шаг и упасть на пульт. Перед глазами стремительно темнело. Она чувствовала, как сползает вниз и через боль судорожно пыталась удержаться, дотянуться. "Неужели нет?" - мелькнуло в голове перед тем, как мир погрузился во тьму.
Ри вздрогнула и проснулась в холодном поту. Резко сев, она обводила ничего не понимающим взглядом огромное пространство вокруг. В голове пульсировала только одна мысль: "Неужели нет?" Неужели она так и не успела запустить то, ради чего жили и работали многие сотни тысяч людей по всему миру?
В руку кто-то ткнулся, заставив её снова вздрогнуть и посмотреть вниз. Плюх жалобно смотрел на неё, заглядывал в лицо и слабо вилял кончиком хвоста, показывая своё беспокойство.
- Плюх, - внезапно осознав, что всё, виденное ею так ярко, было лишь сном, выдохнула Малышка, сгребая друга в охапку и прижимая к груди. Она уткнулась лбом в его чешуйчатую макушку и снова вздохнула, чувствуя, как у неё внутри всё дрожит.
Что это было? Взгляд сам по себе скользнул вниз, на утыканное острыми шипами памятников бескрайнее поле. Сон - такой яркий, такой настоящий, словно она и впрямь была ими: жаждущим справедливости Аргаррахом; в последний момент потерявшим веру Сарин Тоем; Луантой Лим, умирающей во время прорыва в Институт врага; хладнокровным ответственным командиром Граимом и Джаной, до последнего момента борющейся за дело своей жизни.
И впрямь, так много их погибло тогда. Ею до сих пор владело ощущения окружения неимоверным количеством людей - таким количеством, имя которому знали разве только те, кто явился к ней в этих снах. Их было неимоверно много - живых, мёртвых и умирающих. Каждый верил в собственную правоту и неправоту противника. Почему?
Малышка снова задрожала и всхлипнула, чувствуя, как её переполняют собственные эмоции и эмоции ещё не совсем покинувших её сознание, давно погибших людей. Как же ей стало их жалко. Внутри Ри разрывалась от невозможности принять какую-либо из сторон, ведь каждый из них верил и был прав. Каждый.
Довольно долго она так сидела, прижимая к себе притихшего плюха. Только зверьку надоело находиться в не самом удобном положении и он заворочался, пытаясь высвободиться. Ри расцепила руки, выпрямилась и резкими движениями стёрла с глаз и щёк безмолвные слёзы, текущие помимо её воли.
- Да, идём, - решительно кивнула и встала, в очередной раз окидывая взглядом расстилающийся под ногами Серый лес, далёкую кромку покинутых ею навсегда джунглей. С противоположной от них стороны, почти на самом горизонте, чернели высокие зубы скал. Что их ждёт впереди? Сможет ли она найти ответ на возникшие вопросы?
Покидая деревню, она думала, что ответы придут сами, стоит найти что-то новое. Нашла. Вопросов стало только больше.
Вох Ганен говорил, что в Чёрных скалах таится Город Древних. Говорил, что многие пытались его найти и даже им с Бироэтом это почти удалось, но увы, кроме нескольких десятков указаний, подсказок, намёков, они так и не сумели ничего отыскать. Бироэт бо Букен должен быть где-то там, впереди. Возможно, что они встретятся. Нет! Ри решительно тряхнула головой. Они не возможно, а обязательно встретятся! И тогда она поможет ему найти Город Древних, а там они оба найдут ответы на вопросы - многие десятки вопросов, крутящихся в её голове. Возможно даже, что она узнает тайну Цуххе и почему тот забирает людей. А может быть... она даже сама боялась признаться себе в этой слабой неуверенной надежде, спрятанной в глубине сердца, но может быть она сумеет разыскать родителей. И как бы ей хотелось, чтобы они были живы.
Спуск был долгим. К тому моменту, как ноги Малышки коснулись гладкого камня площади, солнце уже почти висело над её головой. И всё же она запомнила направление, в котором следует идти.
С той стороны площади обнаружилась тропа, петляющая среди тёмных стволов деревьев с безжизненными серыми кронами. Только идя по ней в сопровождении не отстающего плюха, Ри уже иначе смотрела на них. Теперь Малышка знала, что это за деревья. Могилы. Под каждым из них скрыт тот, кто отдал жизнь за дело, в которое верил всем сердцем. Кто-то из них был прав в своей вере, а кто-то заблуждался, но как понять за какой из сторон стояла истина?