Не так уж много воды утекло с тех пор, чтобы забыть случившееся. Не поросло быльём, не смылось морской волной с песчаных берегов памяти.
И хотя не раз с того времени сменили одежду леса. Не раз реки и озёра одевались льдом. Не раз поля скрывали лик под снежной маской, всё случившееся помню до мельчайших подробностей.
Стоял прекрасный апрельский день. Солнечный и тёплый. Весна в тот год пришла нежданно. За одну ночь сошли снега без грязи и без многочисленных ручейков. И установилась устойчивая погода. По крайней мере, предсказуемая на день вперёд. Ворожбой и прочими колдовскими делами занималась у нас баба Тоня, женщина шестидесяти семи лет, среднего росту, седая как лунь, прямая, как инструмент, коим виртуозно управляла, безукоризненная, как меч правосудия. Переступая порог пекарни, вместо приветствия всегда крестилась на правый угол, где во время освящения пекарни в далёкий по времени день начала работы батюшка собственноручно повесил икону. Какую именно, врать не буду, не разбираюсь в церковных тонкостях.
Говорила елейным дребезжащим голоском:
- Мир дому сему! - обводила суровым взглядом помещение и заключала твёрдым голосом, без намёка на помилование: - Нагадили, нехристи! И когда успеваете?!
Впрочем, на её слова никто не обращал внимания. Они, как и она сама, были неотъемлемой частью ауры и атмосферы нашего второго дома - так мы называли пекарню, в которой трудились всем коллективом с первого дня.
Повторялось сие действо изо дня в день без нарушения протокола и, впоследствии, стало своеобразным ритуалом.
Не был и тот памятный день исключением.
Исполнив положенное, баба Тоня прошла в бытовку и сменила одежду. И, минуту спустя, орудовала шваброй в местах, не занятых биологическими оболочками сотрудников, занятых своими делами. А дел в пекарне всегда невпроворот. Замес теста в деже. Просеивание через мукопросеивающий аппарат. Приготовление глазури и помадок для булочек, батонов, пирогов, хлеба. Работа с тестом, прошедшего сложную структуру подготовительных операций: замеса, созревания, деления по весу и, самый ответственный момент, формование непосредственно изделия. Затем расстойка в расстоечном шкафу и выпечка.
Запах свежего хлеба и сдобы манил в нашу пекарню не одних жителей нашего района, помимо нас были национальные пекарни, производили они азиатский лаваш и лепёшки, но они не являлись серьёзными конкурентами и наши "не конкурирующие дома" мирно сосуществовали на протяжении многих лет. Как разумно рассуждал хозяин пекарни Христофор Дементьевич Волопасов, на всяк товарец свой покупец.
Безусловно, выраженьице это - как гром среди ясного неба - весьма подзатёртое и набившее оскомину, но нового никто не придумал, вот и приходится оперировать старыми добрыми проверенными идиомами. И вот почему.
В самый разгар трудового утра, когда ночная смена не спешила уйти домой, а дневная не торопилась приступить к работе, в цех влетели, запыхавшись, практиканты из училища, подающие определённого свойства надежды неутомимым сотрудникам биржи труда по перевыполнению плана: Саша, миловидная девушка семнадцати лет, со свойственными этому возрасту образовавшимися округлостями фигуры, и её приятель Костя, человек-циркуль, несуразная фигура являлась продолжением вьющихся чёрных волос, растущих строго перпендикулярно к поверхности головы. К своим двадцати умудрился сменить две противоположных по специфике специальности и, вознамерившийся внезапно для родни, испытать себя в суровых просторах профессии пекаря. С криком "Папа приехал!" они пронеслись по коридору и остановились на пороге.
Валентина Олеговна, послепенсионного возраста женщина, проработавшая рука об руку с хозяином добрый полтинник лет, ещё с прекрасных времён советского хозяйства на хлебозаводе, и выполнявшая с момента открытия обязанности заведующей и технолога одновременно, строго сказала:
- И что с того? - поправила на носу очки. - Христофор Дементьевич каждый день приезжает на работу. Так, в чём сенсация?
Саша собралась открыть рот, но Костя оказался проворнее:
- Не один, - с видом заговорщика произнёс он, - с чёткой биксой в моднявом прикиде.
Пекари отвлеклись от работы. Их привлекла интригующая новость.
Валентина Олеговна наклонила голову вбок и пристально посмотрела на Костю, будто видя его впервые.
А Костя продолжал живописать.
- В красном кожаном плаще, фигурка закачаешься, чёрная фетровая шляпа с вуалеткой, локон каштановый кокетливо выбился с левого височка, блестящие перчатки на руках, ножки стройненькие облегают замшевые полусапожки на высоченной шпильке. Ну!.. - Костя перевёл дыхание, - что та фифа-мифа из кино. Может, на экскурсию к нам приехала из проверяющих органов.
Атмосфера начала накаляться от раздирающего всех работников интереса - кто такая?! Органы проверки - чушь!
Дочерей у шефа не было. Сыновья с жёнами живут отдельно и к отцовскому бизнесу, к его разочарованию, равнодушны, как и невестки. Завёл любовницу, вроде как по статусу можно себе позволить такую непозволительную роскошь, пустой номер. Свою супругу Ирэну Аркадьевну, с коей прожил почти до золотой свадьбы, боготворил.
Таинственная незнакомка внезапным появлением взбудоражила соскучившиеся по сплетням и интригующим событиям здоровые, в этом направлении постоянно заряженные, умы.
Взгляды так и пронизывали горячими и жаркими немыми вопросами "что ты думаешь?", "во, блин, ньюсочка!", "куда мир катится!", "дожили и мы до приятной весточки!" просторное помещение пекарни.
Из мукопросеивающей комнаты выглянул Филя Прокрутин, белый от осевшей на нём мучной пыли, обеспокоенный вдруг установившейся тишиной. Скользнув охватывающим взглядом периметр помещения, убедившись, причиной полной тишины являлся не конец света или другие глупости кликуш-пророков, он спросил, что, застыли-то, как скульптуры мадам Тюссо. В призрачном ожидании ответа от остолбеневших сотрудников, Филя осторожно покинул мукосейку и вышел на середину цеха. Стал среди столов с тестом и пышущих ароматом выпекающегося хлеба печей и застыл в скромном молчании посреди вселенского безмолвия.
Саша и Костя не проронили ни слова на вопрос Фили; остальные решили не забирать пальму первенства у принесших интересную весть. Не просветили насчёт приехавшего со стильной девицей Папы и практиканты.
Входная дверь звонко хлопнула, как никогда доселе не стучала. Пропела звучно пружина. Дверной косяк отозвался гулким стуком, и покатилось странное эхо по немому безмолвию пекарни.
Послышались шаги. Уверенная твёрдая поступь Христофора Дементьевича говорила, что идёт хозяин. Эхо шагов гулко разносилось по зданию. В тон им звучали семенящие шажочки, цокали шпильки, по мрамору коридора звеня серебристыми колокольчиками. Было в этом колокольчиковом звоне что-то радостное, берущее за душу, но с наплывающей издалека, как грозовая туча в ясный полдень тревогой.
Полнейший ступор. Тут бы вовремя явиться бригаде скорой помощи и вывести всех из охватившей внезапно перманентности обездвиживания, сделав укольчик витаминчиков или прописав успокоительную микстурочку. Но не тут-то было!
Вместо Папы в цех вошла Она!!!
Она соответствовала описанию Кости: ладненькую фигурку подчёркивал приталенный красный кожаный плащ и стянутый на оной средней ширины ремнём с большущей медной пряжкой в форме буквы "А", чёрная шляпа-таблетка с вуалеткой, блестящие перчаточки. Она светилась невероятной новизной, какую призрачно ожидаешь ранней весенней порой, во время снеготаяния, когда журчат заливисто ручьи, и, одновременно, гасила всякое проявление эмоций, обычное чувство для поздних осеней с затяжными студёными дождями.
Короткий общий сдержанный выдох - ох! - заставил проснуться дремлющее пространство помещения и посмотреть на происходящее иным взглядом из другого измерения.
Следом за нею вошёл Папа. Вошёл в верхней одежде, чего себе никогда ни при каких обстоятельствах не позволял: главное его правило - в цех в рабочей спецодежде.
Стоящий за нею Христофор Дементьевич смотрелся как-то нелепо. Даже жалко. Виноватым взором обвёл всех присутствующих и сказал:
- Разрешите представить - Аллочка, то есть, Алла Вениаминовна (в головах у всех тотчас щёлкнул тумблер - Витаминовна) Трещёткина, моя племянница, моя Лебёдушка, - очень уж непривычно звучали в его устах эти, казалось бы, простые слова. - Она окончила институт по специальности пекарское дело, квалифицированный инженер-технолог, ценный кадр, которого так нам не хватало в нашей работе. Она будет новым технологом на производстве. Уверен, она принесла с собой много идей, кои найдут воплощение у нас (прозвучало это совсем уж неуверенно). Надеюсь, вы сработаетесь (а вот здесь-то можно было смело крикнуть во всю пролетарскую глотку - Не верю!). Алла Вениаминовна - Витаминова, сработал тумблер во многих головах - очень коммуникабельный человек.
Пауза затянувшегося безмолвствования прервалась глухим ударом пустого пластикового ведра. Следом раздался стук швабры. Эти звуки на время вывели коллектив из затянувшейся прострации. Внимание сфокусировалось на бабе Тоне.
Это из её рук выпавшие предметы произвели на всех непередаваемое впечатление недопонимания происходящего.
Баба Тоня медленно-медленно, будто время замедлило бег, опустилась на колени и поползла к Папе с племянницей, на ходу быстро причитая-завывая, растягивая гласные:
- Сокол ты наш ясный, Христофор-Свет Дементьевич, свет глаз наших, сила и оружие, - она успевала при этом осенять себя широким крестом, - огради ты нас, спаси детей мало разумных от этой бестии...
Вот чего уж никто не ожидал от бабы Тони; набожной не была, в церковь ходила при жёстком недомогании, костерила её и называла самым успешным бизнес-проектом человечества (где-то же услышала эти слова!).
Не предполагал такого развития сюжета и Папа. Он несколько опешил.
Пришла в смятение и Аллочка-Лебёдушка, с напускной напыщенности сполз блеск и лоск.
Пока мы пребывали в раздумье, чем вызван этот поступок, Христофор Дементьевич быстро взял себя в руки и сказал бабе Тоне:
- Баба Тоня, ты это брось, - заявил он, - прекрати паясничать и юродствовать!
Баба Тоня к моменту произнесения им этих слов остановилась в метре от них. Задрала заострившееся личико с мольбой во взоре к глазам Папы, низко поклонилась, мы расслышали стук лба об пол, пребыла некоторое время в согбенном положении, выпрямилась. По морщинистому лицу бабы Тони текли чистые слёзы, увлажняя высохшую кожу.
Чтобы ясно видеть происходящее, мы приблизились к вошедшему Папе с племянницей с двух сторон, и лицезрели сию картину с первых рядов партера. Если баба Тоня и играла, то делала это безупречно. По крайней мере, мне тогда не слышалось неискренности в её словах, не виделось притворства в её буханье на пол на колени, даже в том, что поочерёдно выпали из рук ведро и швабра, была какая-то строгая правда происходящего. Что нас строго судить, люди мы в искусстве лицедейском неискушённые, легко можно обвести вокруг пальца. Повторюсь, никто никакой искусственности не заметил; приняли всё сделанное и сказанное за чистую монету.
Так вот.
Баба Тоня повторно осенила себя крестом, встала с колен и пошла в техкомнату, по пути прихватив валяющиеся без дела инструменты.
Ворвавшийся ветерок с улицы развеял морок. Пекаря вдруг обнаружили, что в печах подоспел хлеб и пора его вынимать. Кондитеры Нонна и Рая бросились в свой цех, таймер на печи оповестил о готовности бисквита.
Среди оставшихся был и я. Мы увидели, как побледнела Валентина Олеговна, мы слышали её слова о её участии и то, как ответил Папа.
- Простите великодушно, Валентина Олеговна, - сказал он, запинаясь и краснея, - но в ваших услугах мы (почему-то он говорил от второго лица) больше не нуждаемся. Вы человек старой формации, мыслите однобоко и плоско. А нынешний темп жизни заставляет нас (опять от второго лица!) действовать иначе, соответственно меняющейся ежедневно, да что там, ежечасно обстановке.
Валентина Олеговна ушла незаметно. Потупившись. Не поднимая глаз. Мы даже не расслышали шагов и стука двери.
Аллочка снисходительно провела её взглядом и обратилась к Папе.
- Дядя... ой! Простите! Христофор Дементьевич, если вы закончили, я хотела бы сказать несколько слов своему коллективу.
И снова мы заметили, как незаметно сжался и съёжился наш Папа после этих слов, но перечить не стал.
Аллочка хлопнула в ладоши, обращая к себе внимание, дождалась, когда подтянутся ушедшие по неотложным делам, и, немного растягивая слова, промолвила:
- Э-э-э... уважаемый коллектив, - чётко слышалось, с какой неохотой произносила Витаминовна эти слова, - в подтверждение слов дяди... ой! - она сделала вид, что опять обмолвилась, - Христофора Дементьевича об идеях, переменах и прочая-прочая, это, несомненно, не заставит себя ждать. А сейчас - всем разойтись по рабочим местам.
Перемены не заставили себя ждать. В первый же день освободили самую большую кладовую, где хранились кули с мукой; прибывшие работяги-азиаты навели порядок, оклеили стены модными обоями, настелили ламинат, привезли из магазина и установили офисную мебель. И это всё, повторюсь, за один день. Световой! Работа шла ударным темпом.
К восьми вечера Витаминовна сидела в кресле за столом и изучала что-то в компьютере.
Кстати, из небольшой каморки, где ютилась Валентина Олеговна со всей своей бухгалтерией, сделали склад. Кабинет самого Папы перестал существовать как таковой. Он сказал, достаточно и того помещения, где находится технолог. Была, была и сквозила в его словах непонятная пронзительная неестественность. Сквозила она в каждой букве и запятой. И совсем она выводила нас, брала за загривок как котят и выбрасывала прочь из привычной системы координат, где каждый вектор имел своё строгое направление.
В течение первой недели мы лицезрели нового технолога - Лебёдушку - только на расстоянии. Она постоянно сиживала в кабинете. Никого к себе не пускала, (никто особо не рвался), и не вызывала. Установила для себя странный график дня. Заключался он в том, что по прошествии сорока пяти минут она выходила на улицу или застывала на проходе в дверях с трубкой телефона, накрученного смартфона, в руке и трепалась ровно пятнадцать минут, успевая выкурить три сигареты. Затем возвращалась в кабинет и продолжала трепаться по телефону. Вернее, трещать без умолку. Полностью оправдывая фамилию, но никак не имя.
В эти благословенные часы мы продолжали работать, уповая, что она никогда не заметит коллектив и отдельно взятого индивида.
Но что кому-то наши упования?!
Мы предполагали, она - Витаминовна - располагала.
Однако, всякому овощу свой срок.
Наблюдая за такими незамысловатыми пассажами со стороны новообретённого технолога, мы провели неделю в прежнем темпе работы. Присматривались к ней, гадая, делает ли подобное она. Конечно, некоторые терялись в догадках, такие вот мечтательные натуры, как кондитеры Нонна и Рая, застрявшие в своих мечтах где-то в далёком безоблачном детстве, но находились и открытые пессимисты, не строящие, на сей предмет ровным счётом никаких иллюзий. Где-то в мозгу, в далёкой бессознательно-сознательной галактике, может, и присутствовала мудрая индийская беспринципно-непробиваемая аксиома: течение реки рано или поздно лодку прибьёт к берегу.
Пока же об её борта плескались воды жизненной реки.
С новой неделей пришли новые проблемы. Оговорюсь сразу, не подозревали мы, что в наших рядах окажется, мягко говоря, предатель. Но ... обо всём по порядку.
Круговерть работы утренних часов не предрасполагает к душевным длинным разговорам. Потому как это часы, когда, согласно пословице, день, год кормит, а здесь закладывается успех дня. Белки в колёсах вращаются медленнее, чем в эти моменты мы в пекарне. Слышится окрик старших товарищей "эй, не зевай!" или "не спи, замёрзнешь!"; мешкать некогда. Мукопросеивающий аппарат трудится в авральном режиме. Дежи с замешанным тестом перекатываются в тёплые уголки для созревания теста. Первые порции продукта с любовью разложены на листах и противнях и ждут заветного часа свидания с разогретым зевом печей.
Немудрено, что в этой суете мы как-то и подзабыли, что над нами висит невысказанным проклятием присутствие нового технолога, совершенно не проявившей себя в деле работы. Мы не услышали слов, говорящих об эрудиции человека, о том, как она представляет себе работу в нашей - замаячу это слово: нашей! - пекарне. Слово "технолог" само по себе красивое. Несколько элегантное. И на вкус без лишних примесей. Но "технолог технологу" рознь. Сколько профессий, столько и технологов.
Бедные мы бедные! Наивные чукотские дети и глупые доверчивые аборигены маленького захолустного мегаполиса! Оказывается, есть тонкое различие, не видимое острому глазу, но осязаемое некоторыми людьми с тонкой душевной конструкцией на уровне инстинкта и интуиции между нами и вновь прибывающими варяжскими гостями с ихними нордическими песнями.
Можете представить себя в закрытом месте, понимаете где, в момент, когда внезапно гаснет свет? Легко? Без проблем? Первая мысль не о том, что лопнули глаза, а кому не хрен делать!
Когда в помещении пекарни погас свет, это, конечно, не катастрофа планетарного масштаба, но и не локальный катаклизм, однако, всё же, несколько меньше первого и больше второго. Прекращается цикл выпекания хлеба (процесс тонкий и сложный, последствия мало предсказуемые). Тестомесы зависают на полуобороте и, как фигуры скульпторов-авангардистов, несколько шокируют глаз своим изломанно-прямолинейно-искривлённым видом. Это происходит не только с аппаратами, не относящимися к тонкой вычислительной технике, современные печи напичканы электроникой похлеще начинки баллистических ракет и космических спутников. Та же самая искривлёно-пространственная мутация тел происходит и с работниками. Когда глаз привыкает к темноте, начинаешь видеть всё в несколько размыто-достоверном ракурсе: тётя Лида с тётей Ирой трескают бутеры, сейчас они частично во рту, глазища с мяч баскетбольный; Оля и Регина растерянно оглядываются, ищут нахала, осмелившегося коснуться жаркой ладонью их молодых телес, таких притягательных в белых халатиках на голое тело; хитрющую улыбочку Фили, это он, тот злодей, проверивший в темноте приятные округлости девичьего тела на предмет доступности без наказания; баба Тоня как возилась в комнате отдыха, так и села на диван, чо зря торчьмя стоять, коли можно полежать; грузчики воспользовались маленьким светопреставлением и мигом выскользнули через дальний выход на перекур.
Виновницей данного шапито оказалась, да-да, Лебёдушка, то бишь, новый технолог Алла Вениаминовна.
Когда тётя Нина первой пришла в себя после маленького полу-шока, она поняла, что помещение не обесточено полностью, всё-таки индикаторы подсоединения к сети кое-каких малозначительных приборов продолжают ярко сиять зелёными глазками, громко крикнула:
- Какая сука это сделала?!
Вспыхнувшая иллюминация ослепила на первые секунды глаза. Многие прищурились, прикрыли ладонями лица. И обернулись на прозвучавший от двери голос.
- Эта сука - я!
Признаюсь как на духу, меня слегка передёрнуло, когда разглядел силуэт Лебёдушки. Ослепление не прошло даром, в глазах рябило, и плавали красивые радужные круги. Так вот, через эти круги, с трудом напрягая зрение, я увидел страшное зрелище. Витаминовна показалась жутким уродливым зверем, описать не смогу ни сейчас, лексикон мой не настолько богат, чтобы выполнить это, но палитра красок соответствовала монументальному творению неизвестного продвинутого художника-авангардиста, а уж тогда подавно, "проглотил язык" из той части ненаписанного либретто. Это нечто, застывшее в дверях, оказывается, говорило и имело формы. Молю всех древних богов, что удержали моё желание сорваться на крик "атас! спасайся, кто может!", а просто позволили безмолвно раскрыться устам и мягко уткнуться мандибулой в верхнюю часть грудной клетки.
Пусть сейчас начали говорить о несколько иной роли Иуды Искариота, сыгравшего в судьбе Иисуса Христа знаменательную часть, дескать, он был послан, чтобы жертва оказалась не напрасной или длань наказания не затронула другого человека, но в нашем примере Иудушка всё же сыграл свойственную ему предательскую партию.
Во всём красном с головы до ног (костюм, сапоги, шляпа), Лебёдушка, внебрачный плод стараний Робеспьера, застыла в проёме, наблюдая на произведённый ею эффект. Он удался. Без взрыва. Без пыли. Без шума.
Широкая улыбка обнажила часть верхнего ряда, чего кривить душой, удивительно красивых ровных зубов, но для чего-то украшенных брекетом с блестящими камешками в маленьких креплениях. Камешки заманчиво блеснули, брызнули щедро россыпь зайчиков по глазам работников.
К Лебёдушке подбежал Костя и, вот уж сука, лебезя, зачастил:
- Ой! Аллочка Вениаминовна! Так внезапно! Так неожиданно! А уж как приятно, слов нет! - схватил ручку, упакованную в кожаную красную перчатку и звучно поцеловал, - восхищён, не поверите! Вы такая божественная!
Какой приём ожидала Лебёдушка, бог весть, но не такой точно. Растерянность мимолётно скользнула по симпатичному личику, не изгаженному недостатком грима, и восстановилась прежняя мимика.
- Довольно ...
- Костя, - подсказал подхалим.
-Довольно, Костя, - произнесла развязно она, томно опустив веки, - но всё равно, спасибо. - И обнажила вновь верхний ряд забрекетированных зубов.
- Фианиты? - предположил он, заискивающим взглядом стрельнув в направлении улыбки.
Лебёдушка надменно повернула личико в его сторону.
- Фианиты, милый, утешение для бедных, - пояснила благодушно она. - Бриллианты. Чистой воды.
Не сводя с неё глаз, Костя покачал головой из стороны в сторону. Мелкий подхалим, вот в этот раз раскрылась его подлинная личина!
Переключив внимание на коллектив, она хлопнула в ладоши, спросив, чего застыли, работаем-работаем, скрылась в кабинете. Через минуту в его чреве исчез Костик, его вызвонила по телефону Лебёдушка. Ещё минуту спустя он выскочил с сияющим взором, бодро крикнул, не видали ли бабу Тоню, резво поскакал на поиски.
Из кабинета вернулась баба Тоня озадаченной.
- Ну?! - встретил её общий вопрос.
Она развела руками.
- Уволила.
Где-то в каком-то хозяйственном магазине сорвалась с крючка на витрине дорогущая хрустальная люстра и рассыпалась мелким бисером по безжалостно-безразличному к чужим бедам мраморному полу. Вызванная волна восклицания "Ах!" встревожила убаюканное спокойствием пространство. Круги понеслись в разные стороны, неся на гребнях пену известия. Откликнулось и у нас.
- Что теперь будешь делать? - поинтересовались у бабы Тони, - может, пойдёшь к Папе?
- Чо зря мозоли набивать, - равнодушно ответила она. - Много раз за последнее время его видели?
Действительно, с момента воцарения Лебёдушки Папа ни разу не появился в пекарне. В своём детище. Будто сдал его на разграбление врагу в виде контрибуции.
- Вывод, девоньки, - раскрыла уста молчавшая доселе тётя Ира, - первой указали на порог Олеговне. Вторая ласточка - баба Тоня. Кто следующий?
Точно - кто следующий? Ментоловый холодок пополз от макушки по позвоночнику мелкой рябью, по пути следования отупляя и деморализуя нервные окончания.
Появление Лебёдушки вновь пропустили.
- Стихийные митинги, не санкционированные руководством, категорически отменяются, - отрезала она. - Теперь слушаем только меня и делаем только то, что я говорю. Говорить я буду много, очень много и часто, следовательно, имеющие плохую память, обзаведитесь блокнотом и карандашом.
Уверенным шагом хозяйки, полновластным руководителем, впечатывая ступню в пол, она прошлась перед печами. Внимательно рассмотрела на некоторых инструкции, особенно на итальянских и германских аппаратах. Прошлась возле стен, где висели плакаты ещё с советских времён, где говорилось об ответственном отношении к имуществу, о технике безопасности на производстве. Особо остановилась возле стенда с рецептурами хлебов и сдобы.
Постучала по стенду, развернулась и сказала.
- Вот это я буду в корне менять. С этого дня мы переходим на технологически новый уровень работы.
Едва она закончила говорить, раздались жиденькие аплодисменты. Это подсуетился наш Иуда - Костик. Лебёдушка снисходительно посмотрела на него и заключила:
- Сразу видно стремление молодых к новациям, тяга к обучению, - и благосклонно воззрившись с горних высот, похвалила: - Молодец, Костя. Я подумаю о твоём новом месте в моей - если мы и ослышались, то на миг, с какой стати её - пекарне. Мне, как воздух необходимы юные таланты, в которых спят пока что не пробужденные силы, способные творить чудеса! - И снова блеснули бриллианты в брекетах, резанув щадяще сетчатку глаз коллектива.
Чудеса?! Только их не хватало! Неужто она собралась являть нам чуда дивные. С какого перепугу, позвольте спросить. Не спросили. Решили подождать.
Совсем иного плана, или даже измерения оказались её диковинки.
Неожиданностью явилось её заявление, что процесс брожения на живых дрожжах даже не прошлый век, а быль, поросшая травой. Новые веяния - это замес теста на разрыхлителях всевозможного ассортимента, коими ускоряют длительные процессы, сокращая их до минимума, что позволяет увеличить производительность пекарни в два, а то и в три раза.
- Начнём с того, - закончила вводную речь Лебёдушка, - что будем экспериментировать на дрожжевом тесте, пока не поступят разрыхлители. Время замеса сокращаем вдвое, расстойку отменяем почти полностью, готовое сформованное изделие кладём на лист, отправляем в печь.
Видимо, синдром Наполеона всё-таки живуч, как эмбрион инопланетного происхождения, если иногда расцветает в головах избранных людей. С одним из таких счастливчиков мы находились в полуметре межгалактического сближения. И вовсе не радовал нас этот удивительный контакт разумов.
С большим трудом и скрежетом выполнялись новые приказания Лебёдушки. Многие возмущались между собой, переговариваясь шёпотом, как можно нарушать технологический процесс, проверенный временем, отразится на качестве обязательно, нечто ей неизвестно, как-никак инженер-технолог с высшим образованием. Но через скрежет шестерен души всё же исполнялось требуемое.
Сократить замес? Пожалуйста! Урезать расстойку? Нате вам! Не изволите время выпечки подкорректировать? Но это из области научной фантастики, такой продвинутый технолог, как Витаминовна, тоже понимала, сокращать можно всё, за редким исключением некоторого.
Результат нововведений отразился на качестве. Исчезла приятная глазу пышность изделий, мякиш стал грубым, не мелкопористым, как положено. Появились первые симптомы приближающегося катаклизма - упали продажи хлеба и сдобы в фирменном магазине. День спустя начали поступать жалобы и от потребителей. Прекратили или сократили количество заказов вдвое многие магазины, постоянные заказчики прекратили "досаждать" звонками с просьбой увеличить на такое-то количество изделий данного вида в своём заказе.
Отсутствие бабы Тони сказалось мгновенно на чистоте производственных помещений. Пока не нашли ей полноценную замену, эту славную обязанность Лебёдушка возложила на нас.
Не хочу сказать, что этому несказанно обрадовались. Как в сложном механизме, так и в работе пекарни, каждый работник выполняет свои функции. Перераспределение труда, отвлечение на мытьё полов, стен отнимало время, поскольку наши обязанности никто не отменял. Наш коллектив набрался и устоялся давно, случались совмещения на время отпусков, но чтобы раз и навсегда, радикально изменить существующий режим работы, надо быть весьма смелым или, допустим, недальновидным экспериментатором. Таким оказалась Лебёдушка.
Через две недели увидев через блеск бриллиантов в брекетах, что чистота понемногу сходит в сторону относительности, Витаминовна догадалась предпринять определённые действия.
Когда она вошла в помещение, нам показалось, солнце померкло. На пороге раздевалки стояло невообразимо лёгкое и воздушно-эфемерное существо: девушка двадцати лет, с тонкими чертами лица, дивно изогнутыми бровками, до невозможности ярко-синие глаза прикрывали длинные светло-каштановые ресницы, пшеничные волосы, заплетённые в две тугих косы, аккуратно лежали на груди, изящная фигурка, скромный вид, потупленный взор. Если перед нами был ангел, то наверняка из самых что ни на есть лучших представителей.
Первое потрясение прошло практически за минуту. В организовавшемся смятении чувств первой сориентировалась пекарь тётя Лида.
- Дитя, ты - кто? - спросила она, залпом осушив кружку ароматного крепкого горячего чая, - что ты забыла в наших краях?
Остальные не рискнули начать задавать вопросы, потому как ангел расплакалась и, заикаясь, произнесла:
- Я - Лена. Ваш новый работник. Буду мыть полы.
Из-за стола немедленно поднялась самая старшая по возрасту из пекарей тётя Нина, уже воспитывающая двух внуков. Она осуждающе посмотрела на Лиду, мол, какого беса ты нахрапом набросилась на человека и затем перевела взгляд на Лену.
- Леночка, - сказала она мягко, - садись, доченька, выпей чайку с крендельком. - Подошла к Лене и усадила за стол. Налила чаю, пододвинула поближе тарелку с выпечкой. - Кушай, девочка, кушай, милая, - и погладила нежно девушку по голове.
Лена поведала нам свою жизненную историю. Оказалась она жуткой для нас в своей жёсткой правдивости. Совсем маленьким ребёнком Лена оказалась в детдоме. Родителей не помнит. Бабушек-дедушек тоже. На белом свете у неё нет ни одной близкой родственной души. Повзрослев и окончив школу, она пошла работать. Без образования брали только уборщицей, как и здесь. Но нигде с работой не везло. Относились как к чужой, и за глаза и прямо в лицо бросали с упрёком, мол, чего кочевряжишься, детдомовка, радуйся тому куску, что дают. Мужики были добрее, обращались с теплом и лаской, помогали таскать тяжеленные вёдра с водой, а вот женщины, все, как на подбор, не любили. С трёх предприятий пришлось увольняться. Три месяца маялась без работы, посмотрят в документах, что воспитывалась в детдоме, без объяснений отказывали. И тут, вдруг, повезло, увидела объявление на столбе, что в пекарню требуется техничка. Позвонила по телефону. Поговорила с какой-то тётенькой. Она сказала, чтобы выходила на работу с сегодняшнего дня.
Лёгкое недоумение всё же возникло у нас. Когда это Витаминовна дала объяву? Точнее, написала на листке и прикрепила на столб. Вот уж это, действительно, мало вязалось с её образом. Но, оказалось, именно так.
Пока мы расспрашивали Леночку, с лёгкой руки тёти Нины и мы обращались к девушке впоследствии именно так, на работу пришла Лебёдушка. Чем несказанно удивила коллектив. По заведённому ею распорядку, появлялась она ближе к обеду. Сияющая всеми бриллиантами в брекетах, ожерельем из бирюзы вокруг шеи и гематитовыми браслетами на руках. Всякий раз она приходила в разных нарядах, несомненно, дорогих, но безвкусица била по глазам. Лебёдушка умела покупать, но не умела носить.
Вот и сейчас она стояла на пороге раздевалки и старательно следила за нами.
Мы, конечно, с нею поздоровались. Некоторые улучили момент и испарились из помещения, чтобы избежать ненужных и пустых расспросов. Оставшиеся приняли на себя удар.
- Вижу нового работника, - произнесла она, остановив взгляд на Леночке, вместо приветствия, небрежно кивнув остальным.
Лена поднялась и, смущаясь и краснея, произнесла.
- Здравствуйте, я Лена Вахромеева. Вчера, наверное, разговаривала с вами. Вы предложили выходить на работу.
Поджав губы, Витаминовна резко ответила.
- Если ты пришла трудиться, почему до сих пор сидишь здесь? - затем повернула голову к сидящим за столом, - и вы, почему всё ещё не на рабочем месте?
Пекари, в том числе и я, бросились к выходу. Витаминовна продолжила отчитывать Леночку, объясняя категорично, что у неё в пекарне лентяям нет места, что она сама трудится не покладая рук и пребывает в постоянной заботе о своём предприятии. Леночка ответила, что сразу же возьмётся наводить порядок в пекарне, на что Витаминовна придирчиво заметила, что пекарня начинается с её кабинета, как театр с вешалки.
После обеда прибыл грузовик. Его тент украшали яркие и смелые по красочности иностранные слова, графический рисунок пекаря с надломленной булкой в руках, улыбаясь нарисованной улыбкой, что-то говорил, кажется, по-немецки.
Витаминовна выпорхнула из своего кабинета пулей. И с порога начала непринуждённо трещать, оправдывая свою фамилию, без остановки, что так долго ехали, почему да как, да как поживает какая-то Леонтина Герасимовна, обязательно передавайте ей привет, отвлекая болтовнёй грузчиков, она умудрялась делать им замечание, почему они так медленно работают.
Серьёзные дядьки не обращали на визг и шелест абсолютно никакого внимания, что, конечно же, злило Витаминовну, делали своё дело споро. Через полчаса содержимое грузовика переместилось в кладовку. Бригадир дал на подпись накладную и после манипуляций Витаминовны с ручкой, с непроницаемым лицом ушёл в кабину. Она крикнула ему в спину, чтобы передали привет этой самой Леонтине.
По своей установившейся дурной привычке отвлекать коллектив от работы, Лебёдушка созвала пекарей и некоторых любопытствующих, холуй Костик прибежал первым и начал растекаться в комплиментах.
От информации и названий смесей голова поначалу пошла кругом. Чего стоило вот это, например, наименование - блиц хефетайг. Оно с трудом выговаривалось, а уж как будет она, смесь, вести себя в продукте? Ой, что творилось с нами! Премиум вурцель, гранопан майсано, декор ориенталь, гарантамакс, гарантакул... Роди меня мама обратно, как любила говорить наша баба Тоня.
Смеси, улучшители, ускорители и прочая страшно выговариваемая чужеродная лексика начала своё вредное продвижение в нашей пекарне.
По периметру цеха Витаминовна развесила новые технологические карты и схемы процессов работы с новым сырьём.
Каждый день начинался с небольшой вступительной лекции, как благотворно скажется на качестве изделий и на продажах применение новых методов работы. Слушали её внимательно, стараясь не пропустить ни слова, конспектировали её слова, Витаминовна особо распорядилась по этому поводу. Купила ручки и тетради, сообщила, что приобрела за свой счёт, чтобы не напрягать предприятие. "Ага! - подумали мы весело, - разбежишься ты на геройские поступки. Вычтешь из зарплаты раза в два больше стоимости". Но тем не менее...
На удивление, следуя строго инструкциям, продукция получалась хорошей. Появился в ассортименте французский багет, чесночный батон Кантри, кукурузный хлеб с семенами подсолнуха и кунжутом, мексиканские лепёшки с томатом и острым кайенским перцем и прочие интересные новинки. Наше оправданное беспокойство по поводу нововведений постепенно начало утихать. "Ну, наконец-то Витаминовна взялась за ум! - радостно думали мы. - Напрасными оказались переживания".
Слухи в среде ориентированных на бизнес предприятий расползаются со скоростью звука. Снова подтянулись к нам старые оптовые покупатели. Возобновились заказы новых изделий. Малые партии росли в объёмах. Лебёдушка вяло контролировала рабочий процесс; считала, дала установку, образно говоря, указала какую кнопку нажимать и на этом всё. Мы и радовались. Единственное, хромала на обе ноги кондитерка. Хоть и были прекрасными кондитерами Нонна и Рая, но не было у них, как сейчас модно говорить, креативного подхода, по-старинке лепили мелкоштучку на бисквите с кремами, кольца песочные с орехом да корзинки разнообразные. Здесь Витаминовна проявила чудеса, чем на короткий миг заставила себя уважать.
В ущерб предприятию отправила девочек на пятидневную стажировку в одну частную кондитерскую мастерскую.
Вернулись наши красавицы с пылающими взглядами и кучей идей. Расшевелила Лебёдушка в них дремавшее творческое начало. И сама стала с ними после триумфального возвращения в родные пенаты за рабочий стол. Взбивала крема (получалось хорошо), работала над новыми видами сдобных пирогов с начинками (что тоже послужило к перемене минуса на плюс), предложила некоторые изделия готовить определённого веса в индивидуальной упаковке.
Уважение к Витаминовне росло не по дням. Между собой называли её ласково Вурцелина или Майсана, по название смесей, Декориной или Гарантамаксушкой.
Вкладывали в слова нежность. Без злобы и грубости.
Иногда проскальзывали эти слова и в присутствии самой Витаминовны. Но она делала вид, что не расслышала, что сказали, или ей давно уже донёс Костик, которого она сделала своим прямым проводником собственных идей и правой рукой. По крайней мере, от неё не слышали ни слова неприязненности и раздражения.
Она продолжала одаривать нас роскошным блеском бриллиантов, на которые мы давно перестали обращать внимание.
Кого обошла Лебёдушка своим чутким вниманием с момента воцарения, это были грузчики. Люди с непростой жизненной биографией, о чём упрямо свидетельствовали впечатляющие взор колоритные татуировки. Украшали они всё свободное пространство тел. Чего только там не было: и Афина Паллада, и череп с перекрещенными стилетами, венки из роз в обрамлении колючей проволоки с каплями крови на остриях, и купола церковные, сообщавшие сведущим людям, сколько лет данный человек провёл сидя за решёткой в темнице сырой.
Но с лихвой отыгрывалась на Леночке. Бедная девушка ходила постоянно с красными заплаканными глазами.
Лебёдушка придиралась к ней по каждому пустяку. Плохо подмела пол в кабинете. Остались следы на кафеле в коридоре. Бросаются в глаза разводы на стёклах. "Ты, что, тупая или притворяешься! - ярилась Витаминовна, на глазах меняясь в лице. - Не забывай, кто тебя принял на работу, не смотря на все отрицательные рекомендации, даденные с прежних мест!"
Не знаю, кому как, а моё личное мнение было таково - Витаминовна злилась из-за природной красоты, которой обладала Леночка. Даже в застиранном старом, бывшем когда-то тёмно-синим рабочем халате, Витаминовна нарочно дала ей именно этот, хотя в гардеробе были и новые, Леночка смотрелась настоящей принцессой. Когда со шваброй мыла пол, я видел грациозность движений не рабочей девушки, а танцовщицу, порхающей непринуждённо над сценой.
Жалели девушку пекари. По доброте сердечной приносили из дому домашнюю пищу. Кормили... Нет, закармливали Леночку, говорили, кушай, дорогуша, ты ж такая тощая, аж смотреть страшно! Лена отнекивалась, но видя настойчивость сотрудниц, всё же кушала, но как-то скромно и отказывалась от добавки.
Так вот, Лебёдушка старалась не только унизить Леночку, но и истребить в ней личное уважение к самой себе. Но она, как стойкий оловянный солдатик, с доблестью сносила унижения и оскорбления, наклоняла голову, молчала, только прозрачные капельки слёз срывались на пол с длинных ресниц. Это приводило Витаминовну в неистовство. Она трещала, визжала, кричала, чуть ли не топала ногами, брызгала слюной, что не потерпит у себя и так далее. Больше всего выводило из равновесия Витаминовну смиренное молчание девушки. Скорбный наклон головы и слёзы. "Пошла прочь!" - с пренебрежением бросала Витаминовна напоследок и Леночка уходила.
Женщины-пекари утешали девушку. Успокаивали её. Говорили, что всё пройдёт, потерпи немного. И Леночка терпела.
За такое отношение мы осуждали Лебёдушку, но в глаза открыто говорить опасались. Палачом она не была, но что-то находилось внутри неё такое, что заставляло держаться на расстоянии.
Безусловно, в тоже время фигура она была многогранная. Яркая и выразительная. Но об этом я сужу по прошествии лет. А в тот момент, мои ощущения складывались из ежедневного общения и то, исключительно, если Лебёдушка сама изъявляла желание. Переживал ли я это? Не думаю. Как и сейчас, так и тогда у меня достаточно было иных способов общения с полюбившимися людьми. С интересными. Не менее блещущими своими достоинствами и недостатками, из коих складывается полноценная гармоничная личность.
Ну что ж, вот и настал час подойти к рубежу, за которым открываются новые просторы или начинается конец начала.
Я выше вскользь упоминал, как воспрянули мы духом, когда Лебёдушка привезла смеси, как мы начали работать по новым новаторским методикам. Наивные, мы полагали, что так и будет до окончания дней мира сего! Увы!.. сложилась песнь печальною сначала...
Стойкий фактор разрушителя взял своё!
Лебёдушка снова показала себя. Да как ещё показала! Мандибулы наши щёлкали, ударяясь о грудь, и из ртов вырывались удивлённые возгласы.
Но сие всё лирика. Грустная и местами печальная. Веселие ждать себя долго не заставило.
Причиной окончания послужил исключительно удивительный случай. О нём ниже. Сейчас же хочу, пока из памяти не истёрлось, поведать, что заставило нас усомниться в профессионализме Лебёдушки.
Да, фамилию свою она оправдывала. Говорила без умолку подолгу и часто. Фантазировала без затей, ложь лилась из уст бойким ручьём.
Подозрения закрались в один из дней, когда во время обеденного перерыва она решила попить с нами чаю. Принесла из кабинета зелёный чай с жасмином. Запарник. Кипятком воспользовалась из нашего старенького советского электрического самовара, кто его и когда принёс, никто не помнил, но думали, он существовал всегда. Напоив любезно нас чаем, Лебёдушка начала распространяться о своей нелёгкой, именно так и сказала, ничуть не смущаясь, жизни. Как тяжело ей приходилось на первых порах становления как специалиста. Как не находила взаимопонимания у окружающих, слава богу, мне с вами повезло, бросила нам сладкую пилюлю. Но не один я, остальные тоже заметили, как она иной раз старательно обходила щекотливые вопросы, касающиеся определённых профессиональных сторон жизни. Но зато с лихвой компенсировала россказнями о том, что буквально из руин она подняла несколько средних предприятий, как пригласили её вне тендера и без обоснованного бизнес-плана на восстановление одного крупного хлебокомбината, довольствуясь исключительно устными рекомендациями определённых влиятельных лиц, с кем она успела познакомиться за годы работы. "Не поверите, - вещала азартно она, - не смыкала глаз сутками, всё время без устали проводила то у печей, то возле стола, разрабатывая новые схемы и алгоритмы производственных процессов". Какое отношение имеет алгебраический термин к хлебу, спросить постеснялись. А Лебёдушка витийствовала. По её словам выходило так, что на том (каком именно, тоже из скромности не интересовались) хлебокомбинате она единолично выпекала хлеб, показывая коллективу как нужно самоотверженно трудиться, не смыкая очей. Валясь с ног от усталости. "Но, тем не менее, - мы нутром почувствовали конец душещипательной истории, она величественно говорила, - я не покидала аванпост трудового фронта. Всегда находилась на передовой! Как Зоя Космодемьянская бросалась грудью на амбразуры!" Мне так хотелось съязвить, что грудью первого размера прикрыла все дыры в предприятии, но едва раскрывал рот, как получал ощутимый толчок от Регины, молчи. И молчал.
А вот теперь заведу речь о наших баранах.
День тогда действительно был интересный. С самого утра лил моросящий дождик. Затем на полнеба раскинулась радуга. Попарило самую малость и установилась жара.
Первый замес с утра был на чиабатту. Как и положено, по рецептуре всё было сделано. Вызревшее тесто разбросали на листы и отправили на расстойку в шкаф. Спустя положенное время шпильку с поднявшимся тестом закатили в печь выпекаться.
Оставаясь верной себе и привычкам, Витаминовна пришла ближе к обеду, когда основная масса продукции отправилась по магазинам и часть осталась для реализации в нашем фирменном магазине.
Вот как назвать случайность, счастливой или несчастной, но именно хлеб чиабатта попался ей на глаза.
Пусть будет по счастливой случайности. Ведь с этого момента пошатнулся монумент под названием "Моя предыдущая профессиональная жизнь до работы в дядиной пекарне".
Она взяла остывший хлеб, с умным видом взвесила на руке. Что-то прикинула и выдала всем перлам перл.
- По-моему, у чиабатты смещён центр тяжести, - изрекла с умным видом Лебёдушка. - В этом причина неправильной формы хлеба, сместившейся шапки и неравномерного колера изделия .
До этих слов мы немного напряглись, ожидая услышать что угодно, но только не это. Что греха таить, мы были сражены наповал.
Существовало ли вообще в природе такое понятие как центр тяжести у хлеба, никто из нас не знал. Ни в училище, ни тем более в техникуме таких знаний не давали.
Бог весть, может быть там, в далёких италиях, родинах сего хлеба, и есть у аборигенов такое понятие, как центр тяжести изделия, от которого зависит правильная форма изделия и существует чётко привязанное определение как гидратация, абсорбция и бифуркация, вкупе влияющие на пористость мякиша и на вкусовые свойства.
Соглашусь, никогда не узнать и сотой доли тайн и секретов тех пекарей, на заре человечества живших и вложивших в сие первоначальное изделие, служившее впоследствии образцом ученикам и последователям, душу.
Но, тем не менее, аутентичный продукт, будь то хлеб или ещё какая бяка, можно приготовить исключительно из продуктов, произращённых на родине.
А вот из них же изготовленное изделие за пределами произрастания, носит несколько видоизменённый вид, по причине привнесения в процессе приготовления оного работниками местного колорита и вкусовой спецификации.
Заметив на наших лицах явно отразившееся недоразумение, Лебёдушка отреагировала сразу.
- Что вам не ясно? - обвела она строгим взглядом коллектив, - насколько я понимаю, изъяснилась я по-русски.
Собаку не дразнят колбасой. Так и мы решили сохранять молчание.
Лебёдушка заметно начала нервничать, бледность поползла по наштукатуренному личику, просвечивая матовыми лучиками сквозь трещины в румянах.
- Повторюсь, - заикаясь, произнесла она,- форма хлеба напрямую зависит от центра тяжести изделия. Это знает каждый маломальский образованный итальянец...
И тут её осенило!
- Ах, да! - облегчённо вымолвила она, восстанавливая равновесие в дыхании и в расстроенных струнах нервов, - вы же обычные русские пекаря. - Сказано было это с какой-то грустной иронией, - что от вас можно ожидать, каких трудовых и творческих откровений?
Утром следующего дня здание пекарни встретило нас новым замком на двери.
Да собственно и сама дверь была обновлена. Вместо старенькой обшарпанной деревянной двери с накладной металлической полосой по диагонали и с петлёй на конце, куда вдевалась дужка амбарного замка, мы столкнулись взглядами с новёхонькой стальной, цвета южной ночи, дверью. Хромированная накладка замка и блестящая ручка больно резали глаза в утреннем густом тумане, поражая сетчатку девственной непорочностью и чистотой.
- Картина Репина "Приплыли"! - отозвалась на подходе тётя Нина, выплывая как айсберг из тумана. - Каких сюрпризов на сегодня прикажут нам ещё ожидать?
Время шло. Никто двери не открывал. Мы толпились возле здания, наблюдая за подъёмом небесного светила и отмечали про себя, как заметно ускользает столь драгоценное с утра время для работы.
- Надо позвонить Папе, - предложила Оля и вынула из кармана смартфон.
- Погодь, - остановила её тётя Нина. - Что ты ему скажешь?
- Что дверь закрыта, - решительность в голосе Оли начала пропорционально предложенному сдавать назад.
- А если это он сам поменял дверь? - предположила Нонна.
Мы повернулись в её сторону.
- Что?! - воскликнула она. - Такое тоже возможно. Он же хозяин.
Тётя Лида ей возразила.
- Он бы нас обязательно предупредил, - уверенно сказала она. - Вчера же. Пришёл и сказал, девочки, меняю дверь и замки. Так?
Тихий ропот пробежал среди нас, мол, да, конечно, предупредил бы.
Подошли грузчики, как всегда в своём амплуа, немного навеселе и со свежим перегаром из воспалённых утолением жажды уст.
- Чо, типа, за несанкционированный митинг? - поинтересовался дядя Гена, мутным взором окидывая толпу. - Шоу "Витаминовна удивляет" продолжается?
- Не, Геныч, - отозвался дядя Лёша, - в натуре, тута, чо-то интересное происходит. - Подошёл к двери и внимательно изучил по периметру, сознательно игнорируя замок, ощупывая металл, где можно, подковыривал ногтём выступающие грани краски. Закончив осмотр, поцокал языком. - Хороша вещица! - И только после этого уделил внимание замку. Поднял очки на лоб и глазами, страдающими очень сильной близорукостью, рассмотрел его. - Фуфел, Геныч! - констатировал он, - вскрыть, как два пальца об асфальт, простите, дамы! - повернулся он к женщинам.
Где-то вдалеке послышался нарастающий гул двигателя автомобиля. В напряжении мы повернулись на него. Во двор въехала машина поставщиков и посигналила приветственно.
- Вскрыть? - уставился вопрошающим взором на Геныча дядя Лёша.
- Не, - вяло отреагировал дядя Гена, - криминал пришьют и снова по этапу. Надоело. И возраст не тот.
- Ага! - подхватил дядя Лёша, - время не то и не тот роматизьм!
Постепенно посветлело. Рассвело. Двор наполнился солнечным светом и машинами. Но мы как стояли перед дверьми, так и продолжали стоять, ожидая невесть чего.
- Закрылись, что ли? - спросил, выглядывая из кабины подъехавшей машины водитель, молодой, выбритый налысо паренёк-призывник, с нетерпением поглядывая на часы. - Будет отгрузка или нет?
Послышались нетерпеливые гудки клаксонов и послышались крики, мол, в самом деле, чего ждём-то, у моря погоды?
Ответом послужил характерный для дорогущих импортных авто шум работающего двигателя и скрип тормозов. Раздвигая бампером людскую массу, к самому порогу пекарни подъехал "Мерседес" шестисотый. Раздался визг тормозов, машина слегка присела на месте и остановилась. Из открытой двери вышла, облачённая в блестящую чёрную кожу Витаминовна в туфлях на высоченной шпильке. Сняв огромные солнцезащитные очки, она обвела всех долгим взглядом.
- Не ожидали? - спросила она и в подтверждение слов продолжила, - вот такой сюрпризец от меня!
Но большим сюрпризом оказался приезд Папы.
Видимо, кто-то из работников всё же позвонил ему домой. Отпустив такси, он поздоровался со всеми работниками и шоферами и подошёл к двери, потрогал хромированную ручку.
- С какой стати эти нововведения, Аллочка? - обратился он к племяннице.
Не меняя выражения лица, она ответила, что время на месте не стоит, и она вовремя подсуетилась, обезопасив тылы его, дядиного, предприятия, таким вот образом. Установила сигнализацию, дабы предотвратить попытки проникновения с преступной целью; заключила договор с охранным предприятием "Витязь", теперь вход в пекарню будет только по пропускам; самое главное, не поверишь, дядя, это камеры наблюдения в цехах, чтобы исключить способ отлынивания в процессе работы сотрудниками предприятия. "Наверное, ты в курсе, - многозначительно закончила Лебёдушка свой экспромт, - что все трудности именно с простым персоналом, очень тяжело найти настоящего профессионала, приходят одни лодыри".
И на этот раз Христофор Дементьевич попал в заманчивую ловушку, умело приготовленную для него любимой племянницей. Раскрыв рот, он проследовал за ней в пекарню. На пороге его встретил огромный детинушка в чёрной форме охранника с фирменной нашивкой на правом рукаве. Он протянул руку, предотвращая проход Папы на предприятие, но Лебёдушка тут же подсуетилась и сообщила елейным голоском Витюше, дебилу на проходной, что это её дядя, однако ни словом не заикнувшись, что он является истинным хозяином предприятия.
Мы быстренько пробрались в раздевалку, переоделись и разошлись по рабочим местам. Пропущенное время нужно по возможности скорее наверстать. Водители от чёрного входа разъехались; их предупредили, что первая партия хлеба и сдобных изделий будет через два часа.
Пока персонал занимался привычной работой, Лебёдушка провела Папу сразу в главный цех и с гордостью указала на потолок.
- Обрати, дядя, внимание, - произнесла она, - на миниатюрные видеокамеры слежения. Они двойного назначения - первое: следить за рабочими, все картинки выведены в кабинет на дисплей, так что можно не выходя из помещения следить за рабочим процессом и при помощи громкой связи отлынивающих заставлять браться за дело, и второе: в ночное время суток исполнять обязанности сторожа, умный компьютер вовремя заметит проникновение в помещение посторонних лиц и сообщит на пульт дежурному охранного предприятия.
Судя по лицу Христофора Дементьевича можно было проследить вопрос, возникший, в какую копеечку это всё обошлось, но и здесь вёрткая племянница, крутясь ужом, сообщила, все работы произведены в кредит. С небольшой доплатой процентами. И, не теряя времени даром, перевела стрелки беседы на другие рельсы. Состроив кислую мину, посетовала, что близится определённый кризис с поставками сырья. Наверняка дядя читал в газетах и смотрел по телевизору в новостях, какой неурожай грозит аграрным странам по сбору зерна.
Правдоподобно или наигранно, Лебёдушка с видом заговорщика прошептала на ухо дяде, чтобы он зря не волновался.
- Да как же тут не беспокоиться? - развёл руками Христофор Дементьевич, озабоченность не сошла с его лица, - если верить твоим словам ... необходимо срочно сделать запасы муки ...
Лебёдушка не дала дяде договорить.
- Я подсуетилась загодя, предчувствуя ситуацию на подсознательном уровне, - победно подняла она подбородочек вверх и, слегка свысока, посматривая на дядю, - созвонилась с нужными людьми в столице. Они обещали всенепременно помочь.
Христофор Дементьевич, опешивши, не мог произнести ни слова. Пользуясь его замешательством, племянница взяла его под локоть и увлекла на выход, не заводя в кабинет. Провела через турникет, попрощалась, чмокнула быстро в щёку, сказав напоследок, что побежала работать и так уж заболталась с ним.
Папа уехал в полной прострации.
Все вопросы, возникшие в ходе руководства предприятием племянницей, улетучились куда-то далеко.
Но деятельная натура, с жилкой разрушителя, Витаминовна продолжила своё сокрушающее шествие по предприятию дяди.
Не знаю, кого благодарить, наш профессионализм или провидение, но в тот злосчастный день мы управились с работой, не вышли за рамки плана и не опустились ниже. Бухгалтерия с центрального офиса уладила вопросы с покупателями.
Но это оказалось не всё...
На следующий день Витаминовна представила нам своего помощника.
Девица одного возраста с нею, чуток повыше и немного костлявее в бёдрах и плечах, отчего красивый и наверняка из дорогого бутика костюм-двойка смотрелся на ней, как на уродливом манекене.
Короткий ёжик до прозрачности обесцвеченных волос, выкрашенные в ярко-синий колер брови, сиреневые ресницы и губная бесцветная помада, что создавала на лице видимость провала вместо рта - вот короткая характеристика подруги Витаминовны.
- Прошу любить и жаловать, - представила нам девушку она, - моя тёзка по имени Алла Аркадьевна - мы тотчас окрестили Алкашевна - Известная.
Холуй Костик сразу же подсуетился, возникнув из ничего окружающего пространства.
- Известная чем? - поинтересовался он.
Алкашевна изумлённо посмотрела на юношу, затем перевела вопрошающий взгляд на Витаминовну, хлопая растерянной сиреневатостью ресниц.