Поверх костюма Михаил Петрович накинул легкий плащ, прикрытые медали, обиженно звякнули. Пора выходить, через двадцать минут начало. Каждый год девятого мая он ходил в кинотеатр, где в этот день показывали военную кинохронику. Ветеранам вход свободный. Помнил каждый кадр, но все равно ходил. Это память. Иногда казалось не пойди и предашь ее, свою память. Пропитанную кровью...
• * * *
Долбануло так, что земля подпрыгнула. Михаила засыпало, и он испуганно задергался, стараясь освободиться. Больно резануло в боку. Ребро сломал или зашибло? Мысли суматошно крутились в голове, а руки продолжали, упираясь, поднимать тело. Едва соображая, с трудом выполз из полузасыпанного окопа.
Снаряд разорвался между его и Федотыча, окопами. В гудящей голове волнами вскипал звон. Что с Федотычем? Стараясь не тревожить бок, пополз к соседнему окопу, от всей души моля Бога, чтобы Федотыч был жив.
Не смотря на то, что Михаил был в два раза моложе, сошлись они с ним, сдружились. Лег на сердце Федотыч, своей постоянной улыбкой, да простой житейской мудростью. Звали его Федор Федорович, но сам сказал.
- Зови просто, Федотыч, меня с малолетства, так вся деревня зовет.
Все время улыбается. За четыре месяца, что вместе, только один раз видел его злым. Немец полюбил бросать листовки разные. В них там и жизнь обещает райскую, и все тебе будет, только сдайся в плен. Жив будешь, сыт и доволен. В основном их подбирали на самокрутки. Михаил не курил, подобрал Федотычу.
- Бери, немец хоть бумагой снабжает!
Вот тогда и увидел его злым, аж лицо посерело.
- Я, Мишка, к этой дряни прикасаться не хочу! Лучше просто его жевать буду, но не возьму! Это гнусное дерьмо влезло на мою Родину. Мягко стелют, да жестко спать придется! До последнего издыхания буду бить эту гадость.
Они же, что пишут? Что освобождать нас пришли! Запомни, Мишка, не бывает добра силком! Добро, его как отличить можно? Оно подошло, постоит рядом, как бы говоря, мол, хочешь, возьми меня! Взял, будет оно с тобой. Не взял, оно потихоньку отходить начинает.
Зло, Мишаня, оно по-другому! Оно липнет к тебе, пристает, доказывает! Оно тебя убедить хочет против внутреннего тебя! А, правда, она внутри! У всех внутри, у каждого. Не может человек без правды жить, не может. Поэтому и живут, что есть она, а кто ее пропил или предал, тот себя предал, Миша.
А, предашь себя, ты и Родину, и мать с отцом потом сможешь предать. Себя, Мишка, предавать никак нельзя. Листок этот вроде, как и можно по делу пустить, но кроме как в сортир, некуда. Брось ты его, не марай руки. Испачкаться легко, отмываться потом трудно.
Был у Федотыча простой ответ на любой вопрос. Вот никто этого не знает, а он находил, что сказать! Заговорили как-то про то, почему Федотыч родился в Украине, а Михаил в России?
- Мишаня, у каждого место есть свое. В Африке посереди песков, не растет березка, пальмы там у них. У нас пальм этих нет. Стало быть, там для пальмы место, где она родилась. Где ты на свет появился, там место твое, Господь так определил, а он не ошибается.
Хорошо или плохо ты живешь, это ведь от тебя зависит. Может, определил он тебе место, чтобы ты исправил здесь что-нибудь? А, ты тикать отсюда. Жить надо Миша, по совести, по справедливости и все сладиться. Родину не бросай, она это дом твой. Вон мы на соседские деревни с колами ходили, то девок поделить не могли, то еще что. А коснулось, все рядом стали и старики, и молодежь. Про все свои обиды, враз забыли!
Федотыч лежал, согнувшись на краю окопа, зажимая руками живот. Бледные губы попытались улыбнуться.
- Накрой меня, Миш, не хочу, чтобы видел ты.
Михаил, схватив шинель, набросил сверху. Попытался помочь удобнее лечь.
- Не надо, не тревожь меня. Сегодня увидел я кишки свои. Вот держу, чтобы не вывалились. Разворочено все там, не жилец я больше.
Слова прорывались с хриплыми паузами.
- Мишка! Ты поживи за меня. Разобьем мы фашиста, помяни мое слово, разобьем. Мишка! Слышишь! Мишка! Ты только Родину не предавай, землю нашу. Пропитана она нашей кровью. Вся пропитана. Не забудь...
• * * *
Михаил Петрович подошел вовремя. В просторном фойе к нему сразу подскочила темненькая девчушка лет восемнадцати-двадцати.
- Вы на просмотр? Ветеран?
- Да дочка, и ветеран, и на просмотр.
Он удивленно уставился на молодого человека, с ухмылкой смотревшего на проходящих. В руках у него был плакат, на котором большими печатными буквами написано.
"Считаю, что война была выиграна благодаря Америке и ее союзников".
От неожиданности ком поднялся к горлу.
- Это как же?
Девчушка выпалила.
- Дедушка, это иностранный гражданин! Он высказывает свою точку зрения! Имеет право. Сейчас не тридцать восьмой год!
- Тебя как зовут, пигалица?
- Лина Гулина, меня зовут! Покажите мне свое удостоверение и проходите! Не задерживайте меня!
Никто, никогда не спрашивал здесь удостоверений. Михаил Петрович его и не брал. Подумав, он расстегнул плащ, кивнул на медали.
- Вот мое удостоверение!
- Сейчас все это можно купить в подземном переходе! Я здесь поставлена, чтобы был порядок! Если нет удостоверения, я вас не пропущу! Забыли, идите за ним! Имейте ввиду, я знаю, что и удостоверения продаются. Проверять буду строго! Если не там запятая или нет пробела, оно фальшивое!
В нем стала закипать злость.
- Откуда в тебе это, Лина Гулина? Может, себя предавать начинаешь? Или уже предала? Прыщик ты на ровном месте, причем с гноем...
- Дед, иди отсюда! Не ешь мозги ни себе, ни людям!
Он быстро запахнул плащ. Показалось, даже ее взгляд может испачкать медали. Повернулся и медленно пошел на выход.
Прикрывая за собой стеклянную дверь, оглянулся. "Прыщик" весело смеялась, о чем-то разговаривая с иностранцем. Такого даже мудрый Федотыч, не смог бы объяснить...