За случайное совпадение фактов, событий, имен, фамилий, номеров телефонов автор ответственности не несет, как и за некоторые несоответствия реальных процедур в госконторах. Это художественное произведение, а не документальная повесть.
Шел мелкий, моросящий, осенний дождь. Колючий октябрьский ветер срывал последние листья с жалких осиротелых тополей, ворошил побуревшую лиственную прель, неожиданными порывами заигрывая со случайными в эту пору прохожими, заставляя их ежиться, уходить с головой в короткие воротнички плащей, прятаться под черные купола зонтиков. Сырые, дряхлые заборы, выцветшие от ветров и непогоды, устало ждали холодов. Сгорбившиеся домишки окраины города, словно старики, прислушивались, как монотонное шуршание капель нарушалось завыванием ветра, редким шумом машины, уходящей в тусклую даль асфальта.
Странным казалось появление в эту пору человека без головного убора, в коротком плаще, в отутюженных брюках и начищенных до блеска туфлях. Мужчина, лет тридцати пяти, с удивительными пепельно-седыми волосами, мокрыми клочками ниспадавшими на красивый высокий лоб, медленно, по скользящей глинистой жиже поднимался к старому кладбищу, растянувшемуся на длинном склоне горы. Он долго брел меж холмиков по стыдливо-голой тополиной роще, изредка останавливаясь, словно обдумывая что-то, поднимаясь все выше, к плоской, усеянной деревьями, оградками и крестами вершине. Совсем немного не дойдя до нее, он остановился. Невысокий холмик земли, густо усыпанный желто-бурыми красками поздней осени, местами просевший, с крестом, лежащим рядом, привлек его внимание. Он подошел к этой полузавалившейся могиле, передвинул крест, уложив его аккуратно посередине. Очистив от листьев и прели, попытался прочесть вырезанные имена, на вылинявшем и истлевшем от времени дереве.
Постояв скорбно у могилы, он, согнувшись, усталой осторожной походкой, направился вниз. Через несколько минут резкие порывы ветра забросали нечастые, едва заметные следы прохожего.
КНИГА ПЕРВАЯ
'Орден 'За личное мужество' он получил недавно. А коллеги - участники той же операции - по денежной премии. Крупнейшей банды, в которую ему удалось внедриться, теперь уже не существует. Но от греха подальше /возможно, кому-то удалось ускользнуть/ - ни настоящие имена, ни места события, ни другие наводящие подробности просили не называть...'
(Газета 'Труд' , 17 марта 1995 года, Александр Данилкин 'Опер')
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Это было его первое, по настоящему самостоятельное задание, после двух лет работы в отделе по борьбе с организованной преступностью. Ехал он на родину, в свой родной город, где вот уже два года на городском кладбище стоял памятник ему - журналисту Алексею Ручьеву. Кстати, надо сходить на свою могилу, посмотреть, как там ее содержат, побывать на могилах отца и матери... Воспоминания унесли его в те далекие февральские дни. С чего все началось? Вероятно, с тех двух статей, где он делал анализ работы уголовного розыска и впервые высказал мысль о наличии в городе хорошо организованной преступной организации. В тот злополучный вечер у него дома появилась путевка-приглашение, отпечатанная на машинке, предлагавшая посетить и осветить первый городской слет кооператоров. Жена, Марина, весь вечер язвительно и обиженно отметала все его попытки узнать что-либо подробнее: он всегда отдыхал с семьей, с ней и семилетним Ромкой. Утром, в субботу, она собрала ему рюкзак с необходимой сменой белья, обняла его, поцеловала, попросила простить ее, ревнивую старую дуру, и быстрее возвращаться домой. Да еще не забыть сделать лыжную прогулку на берег Катуни, в пионерский лагерь: от турбазы с десяток километров, не больше, и попроведовать свою сестру, которая там жила и работала. Уже несколько раз за зиму она звонила в школу Марине, выясняя, почему Алексей перестал к ним бегать на лыжах по воскресеньям, уж не заболел ли он?
После ранней смерти родителей - мать умерла, когда ему было всего семь лет, а затем, через три года трагически погиб отец - они остались с бабушкой. Валя, которая и была-то старше его всего на четыре года, полностью взяла родительские обязанности по отношению к Алексею на себя. Она его обстирывала, зашивала, чуть ли не ежедневно изодранные на заборах дачников штаны, следила, чтоб был накормлен вовремя, по-мальчишески вступала в драки, защищая от школьных хулиганов, делала долгими зимними вечерами вместе с ним уроки и, лишь уложив его, неугомонного, спать, садилась за свои. Во время службы в армии, особенно на второй год, когда он после 'учебки' попал в Афганистан, она ему ежедневно отправляла по письму, и получал он их там всегда пачками. Именно она подметила у него 'замечательный дар рассказчика' и после 'дембеля' отправила поступать в университет на факультет журналистики. Помогала, как могла, во время учебы. А как переживала, когда он в последние два года увлекся зимним плаванием! Ей все казалось, что после купания в полынье будет обязательно воспаление легких, радикулит, хандроз, ангина... и еще появление целой кучи болезней предсказывала она Алексею. Но у него перестал появляться даже элементарный насморк. 'К сестре обязательно сбегаю. Сразу же, как только устроюсь', - решил он. Познакомившись с программой, где значились два семинара по два часа: один - вечером в субботу, второй - утром в воскресенье, Алексей переоделся, взял напрокат лыжи. И вскоре он мчался уже в нужном направлении по хорошо укатанной, словно приготовленной специально для него, лыжне. Через час хорошей работы попеременным классическим ходом он был на берегу Катуни. Осталось метров двести до забора лагеря, как его внизу кто-то окликнул по имени. 'Кто это может быть? Голос вроде знакомый'! Он откликнулся.
- Съезжай сюда к нам!
Крутой обрыв, где-то под сорок пять градусов, а дальше березовая роща, что за ней не видно! Но поскольку здесь была накатанная лыжня, Алексей решился: резко толкнувшись, чтоб избавиться от закравшихся в душу сомнений, он стремительно полетел вниз. Именно здесь, на этом лыжном спуске и закончилась та, как ему теперь казалось, счастливая и беззаботная жизнь, и начались годы скитаний и опасностей...
Только на восьмой день стало Ручьеву лучше: по-видимому, кризис миновал, температура снизилась, и больной спокойно уснул. Неделю назад Виктор Аркадьевич, сторож пионерского лагеря, подобрал брата жены, корреспондента городской газеты Алексея Ручьева, почти в невменяемом состоянии: мокрого, с окровавленной головой, недалеко от проруби, к которой он пошел вечером за водой. Алексей полз, вернее, пытался ползти по направлению к дому. В февральских вечерних сумерках его след возникал как бы из ничего. Жуткая картина! 'Сколько же он просидел в проруби, если вьюга успела сокрыть все следы? Ни малейшего намека, с какой стороны шел и как угодил туда!..' Все эти мысли мгновенно пронеслись у бывалого таежника, пока он тащил на себе Алексея в тепло. С женой они раздели и растерли его, промыли теплой водой рану на голове, перевязали. Валентина Петровна разжала ему зубы, заставила выпить противовоспалительные таблетки, которые имелись в домашней аптечке. Нужна была врачебная помощь, но до ближайшей поликлиники было восемнадцать километров, а телефон впервые за эту зиму отказал. Разбушевавшаяся пурга не давала возможности доставить его в больницу. Шприцы и пенициллин в ампулах у них были, поэтому Валентина Петровна решила:
- Сами выходим, ему нужен покой и тепло.
И вот сегодня только, на восьмые сутки, когда стало ясно, что опасность миновала, и Алексей понемногу начал приходить в себя, она спокойно уснула.
Морозным ранним утром, как это всегда бывает после буранов, Виктор Аркадьевич, стараясь не разбудить спящих, тихо собрался, вышел во двор. Запряг Гнедого. Он решил съездить за почтой в райцентр, позвонить в город жене Алексея, да сделать заявку на комбинат, чтоб отремонтировали и его связь. С большим трудом, часа через три, пробился он к поселку. Зашел на почту, получил газеты и журналы за предыдущую неделю. Телефоны же молчали и здесь - метель, бушевавшая неделю, натворила дел.
Только к вечеру он был дома. Пришедший, наконец, в себя, Алексей с трудом вспоминал, что с ним произошло:
- Пригласили меня по телефону... Назвался новым инструктором райкома партии...Сазонтьевым. На турбазу. Двухдневную путевку прислали... бесплатную... Правда, только на одного меня... Ну, дома моя Марина Владимировна да Ромка отпустили... наказав, чтоб попроведовал вас. Тут, ведь, на лыжах, напрямую, час ходьбы не больше... Шел просекой, по проложенной кем-то лыжне. Выбрался из леса к берегу Катуни...метрах в двухстах от вашего дома...самый высокий берег там...и лыжня вниз... Так вот, внизу кто-то крикнул: съезжайте сюда, Алексей Петрович! Ну, я и поехал... Когда меня на скорости вынесло на лед, я увидел впереди полынью...упал, стараясь затормозить. Однако в яму меня все-таки занесло. Ухватившись за кромку льда руками, я закричал... Подошел чернявый тип: черная борода, черные усы, черные очки...даже лыжная шапочка - черная...Размахнулся железным прутом и ударил меня по голове... Запомнил я еще какую-то женщину, тоже в черных очках и в черном спортивном костюме... Она подбежала к тому мужчине, когда он на меня уже замахивался, и громко сказала: 'Быстрее, Макс, они уже близко'. Ну, вот...подо льдом, от резко пронзившего все тело холода, очнулся почти сразу. Понял, что назад дороги нет. И тут я вспомнил: по течению дальше, за поворотом, ваша прорубь должна быть... Отстегнул лыжи. Между водой и льдом была тонкая прослойка воздуха... Скоро пошла отмель, по ней дошел до вашей проруби... Долго, сколько не знаю, не мог выбраться... Потом начала прибывать вода...в общем, вылез - и сразу направился к вам в гости...
Алексей улыбнулся:
- Ну, а дальше вы рассказывайте! Как я дошел, что-то не помню?
Валентина Петровна впервые за эту неделю расплакалась:
- Тебе бы все шутить, с того, ведь, света вернулся! Да и дома как, думаешь, не потеряли? Вон Виктор хотел позвонить твоим, так связи нет и в райцентре! Целых семь дней такая пурга, а ты пропал без вести...
- Сколько, сколько? - удивился Алексей, - завтра же надо ехать!
Он попытался подняться, но от слабости мгновенно выступил холодный липкий пот на лбу, и перед глазами появились багровые круги. 'Да, неделю, не меньше, видимо, надо, чтоб оклематься, как следует',- подумал Алексей.
- Ладно, лечи, но дай хоть почту сегодняшнюю! Газеты есть?
- Есть, есть, а как же! Сегодня за целую неделю Виктор получил! Мы даже вашу городскую выписываем, я и Виктор очень любим читать твои статьи.
Алексей отложил в стороны центральные газеты, разложил по дням недели свою. Взял номер за прошлый понедельник. Читать их он всегда начинал так, как читает большинство - с последней страницы. Он развернул газету, приготовившись к чтению любимых материалов, и вздрогнул от неожиданности. В траурной рамке, на четверть разворота, некролог и его фото... Трагически погиб... Его уже целую неделю считают погибшим... Стоп! Но кто мог сказать об этом? Кто мог видеть? Кому это... А как же семья? Марина, Ромка? Под суд их, подлых лгунов! Да, но, вообще-то, те, кто попадает под лед в бурную реку, назад не возвращаются! Нет, надо что-то делать!
- Валентина, Виктор, готовьте кутью, выпивку - сегодня девять дней!
- Господи, опять бредить начал, - кинулась к нему Валентина.
- В сознании я, в сознании. Вот, почитайте-ка!
Виктор Аркадьевич, прочитав некролог, возмутился:
- Тебе сейчас ни в коем случае нельзя в город, иначе тебя может случайно переехать трамвай, или сбить машина. У кого-то ты встал на пути, и пока они не избавятся от Алексея Ручьева, покоя им не будет. Ну-ка, думай, вспоминай, кого ты мог задеть в своих статьях, на чьем пути встать? А в город этот пока пути тебе нет! Никто не должен знать, что ты живой! Даже жена. Потерпит месяц, другой - ничего не сделается. А мы в это время должны найти твоих убийц. Не волнуйся, я понимаю, что вдвоем мы вряд ли... Я поеду завтра же: ни в милицию, ни к прокурору, а поеду в КГБ, в краевое управление к Женьке Русланову. Давно меня друг детства приглашает к себе - вот и съезжу. А ты, Алексей, отпускай бороду, русый цвет волос надо сделать черным, и, главное, ни в коем случае, никуда, пока я не приеду, не выходи. Насчет Марины - не переживай: дам как-нибудь ей знать, что ты жив...
На следующий день, к семи часам, Виктор Аркадьевич был уже в райцентре. Еще час ушел на то, чтоб на попутных машинах добраться до города. Побывал в профкоме комбината, получил зарплату за январь, оставил заявку связистам, чтоб проверили линию на лагерь, купил на автовокзале билет до краевого центра на четырнадцать часов. В запасе оставалось два часа. Теперь можно было встретиться и с Мариной, женой Алексея. Работала она в новой большой школе, недалеко от вокзала, учителем русского языка и литературы. Все еще так и не решив, насколько можно ей открыться, он заглянул в учительскую. У Марины Владимировны было 'окно'. Увидев Виктора Аркадьевича, она вышла к нему:
- Я все равно не верю! Пока не увижу сама, никому не верю! И не надо мне никаких соболезнований! - голос Марины дрогнул, чувствовалось натянутое, надрывное ее состояние.
- А вот это ты правильно решила! Ведь, такая метель всю неделю была, мог просто заблудиться в тайге, а провалиться мог и другой человек. Кто видел-то, конкретно, что это был он?
- На тройке там катались райисполкомовские, кто-то его узнал. Когда они подъехали ближе, местные, двое, мужчина и женщина, снизу крикнули им: 'На помощь!' Один обвязался вожжами и подполз к этой яме.... Там и нашел его корреспондентское удостоверение. Дома оно... - слезы хлынули сплошным потоком, и Марина закрыла лицо платком...
У подполковника Евгения Петровича Русланова было сегодня хорошее настроение. Трудное, потребовавшее много сил и времени, дело о хищении секретных документов в одном из закрытых институтов края было успешно завершено. Теплый февральский вечер, едва наметившаяся капель, влажный, рыхлый, от начинающего греть солнца, снег - эти первые признаки весеннего пробуждения природы с самого детства находили в его душе отклик, вызывая какое-то непонятное чувство тревоги и обновления. У подъезда его кто-то окликнул по имени:
- Евгений?..
- Виктор! Ну, ты, действительно, весенний подарок! Сколько лет, сколько зим! Ты где остановился?
- Да, я, собственно, только к тебе одному и приехал!
- Давно бы надо! Пойдем, пойдем! - Русланов подхватил его под руку и потащил за собой в подъезд, не давая Виктору Аркадьевичу сказать более и слова.
Их связывали не только детские годы, они жили в одной пятиэтажке в соседних подъездах, учились в одном классе, но и годы студенчества. После окончания десятого класса оба подали заявление в летное училище, но не смогли пройти медкомиссию по зрению, оказались дальтониками. И тогда они поступили на физмат пединститута. Через четыре года получили дипломы с отличием. Но дальше пути их разошлись. Русланова пригласили на работу в КГБ, Виктор же заболел туберкулезом, долго и тяжело лечился, затем врачи прямо сказали: хочешь жить, нужен таежный воздух. Через знакомых ему удалось найти место сторожа в пионерском лагере. Здесь он и познакомился с отрабатывающей летнюю практику симпатичной студенткой Валей, которая вскоре стала его женой и перебралась на жительство к нему.
Все это как-то неназойливо, ясно всплывало в памяти в этот тихий вечер. Вспомнили они общих друзей, помянули тех, кого уж нет. И только тут Виктор Аркадьевич решился:
- Я, ведь, к тебе, Евгений, по очень серьезному делу. Мне нужна твоя помощь! Вернее, даже не мне, а Алексею Петровичу Ручьеву - брату жены, вот, ему! - он достал газету с некрологом и фотографией и отдал Русланову.
- Чем же я ему смогу помочь? - недоуменно спросил Евгений Петрович, прочитав заметку.
- Он жив! Он в моем доме. Неделю пролежал без сознания, вчера только пришел в себя. На него совершено покушение! - и Виктор Аркадьевич начал подробно рассказывать о том, что узнал от Алексея. Далеко за полночь они закончили этот разговор, наметив несколько вариантов своих действий на завтра.
На другой день, к восьми утра, Русланов пришел в управление вместе с Виктором Аркадьевичем. Провел его в свой кабинет, сам же пошел к начальнику управления полковнику Баяндину. Недавно назначенный на эту должность, умный офицер, хороший оперативник с большим опытом работы, имел одну слабость: уж очень боялся самостоятельно принимать решения, требующие личной ответственности. Наметив план беседы с начальником, Русланов решительно вошел в кабинет.
- Ну, что ж, можно поздравить с завершением! - имея в виду законченное дело, полковник пожал руку подчиненному, одновременно здороваясь с ним.
'Неплохое начало', - отметил про себя Русланов и решил сразу же воспользоваться хорошим расположением начальства:
- Николай Сергеевич, вот, скажите, мафия представляет угрозу государству или нет?
- С чего это тебя потянуло философствовать? - насторожился Баяндин.
- Но, ведь, не должны же мы быть в стороне от борьбы с организованной преступностью!
- На это есть милиция, угрозыск, принято решение о создании отделов по борьбе с организованной преступностью, но все это - при УВД.
- А почему бы и у нас не создать такой отдел? Ведь, было же в истории края, в пятидесятые годы, что многие отцы города, даже прокурор, оказались на скамье подсудимых. Я имею в виду дело о хищениях с пухоперовой фабрики в Бийске. Ведь, в тех случаях, когда, не дай бог, конечно, милиция и прокуратура будут куплены уголовным миром, срастутся с ним, помочь сможет только КГБ.
- Никто нам дополнительно средств на открытие такого отдела не даст. Пустой разговор.
- Да, они и не нужны. Я мог бы взять на себя обязанности руководителя такого отдела по совместительству. У нас уходит на повышение лейтенант Грищенко, на его место я предлагаю взять нового сотрудника. Оформить его моим помощником, хотя бы сбор информации начнем. Николай Сергеевич, вот, увидите, мы просто опередим немного президентский указ о создании таких отделов при КГБ. За что честь и хвала будет мудрому начальству, - подсластил немного Русланов.
- Ну, ты прямо бульдог какой-то, вцепился, сразу подавай ему! Тут посоветоваться надо.
- Николай Сергеевич, время идет, люди погибают!
Он достал газету с некрологом и отдал шефу. Тот быстро прочитал его и с удивлением посмотрел на подчиненного:
- Здесь не написано, что его убили. Может - несчастный случай.
- Нет, товарищ полковник, это старательно подготовленное мафией убийство. Сильно уж он своими статьями мешал им.
- Есть какие-то улики?
- Все дело в том, что Ручьев остался жив. Его сильно ударили по голове железным прутом, скинули в полынью, но он умудрился ниже по течению, через другую прорубь, выбраться. Видно, хорошо накупался: неделю его выхаживала сестра, к которой он направлялся, жена сторожа пионерского лагеря. А сторож тот сейчас сидит в моем кабинете.
- Изумительная история! С нее бы и начинал, вечно тебя тянет на философию да педагогику. Зови того сторожа сюда, познакомимся с ним.
Через несколько минут все трое, закрывшись в кабинете Николая Сергеевича, детально обсуждали план дальнейших действий. Решили сохранить в тайне, что Ручьев жив. Ото всех, даже от жены. Через две недели за ним приедет Русланов на личной 'Ниве'. Погостить и порыбачить. К этому времени Алексея Ручьева необходимо вылечить. Медиков не вызывать. Врач отсюда, получив необходимые инструкции, отправиться сегодня же. С рыбалки Евгений Петрович привезет врача и Алексея. Здесь Ручьев поживет пока у Русланова, а как только сделают ему документы - будет работать в новом отделе. Это хорошо, что послужил в Афганистане, но курсы дополнительно ему все-таки придется пройти. На полгода, а то и год - отправим в Москву. За это время новый отдел Русланова, если его утвердят, соберет кое-какую информацию о преступных группировках в крае и в его городе. А через год мы его отправим на родину под видом преуспевающего бизнесмена или 'вора в законе'. Через годик, там решим...
'Годик' растянулся на два с лишним года. Алексей окончил курсы младших командиров внутренних войск специального назначения и был направлен на стажировку в войска спецназа. Изнурительные тренировки, а затем тяжелая мужская работа, требующая, чтоб всегда был в форме, согнали с него лишний жирок. Зная, что рано или поздно ему придется вернуться в родной город, где многие помнили его особые приметы, он заблаговременно постарался от них избавиться. Свел все татуировки, которые были сделаны в сиротском, беспризорном детстве, а затем в Афгане, красивый пепельно-русый цвет волос еженедельно подкрашивал в каштановый. Даже сделал небольшую пластическую операцию по изменению формы носа. Так что узнать его вряд ли сможет даже жена или сын. Как они интересно без него эти два года живут? Очень трудные для них и страны, так уж совпало, два года. Ведь, Марина и Ромка до сих пор считают его погибшим...
ГЛАВА ВТОРАЯ
Поезд стремительно, под горку, вкатил в город. Промчавшись мимо кладбища, мимо деревянной, одноэтажной окраины города, он лихо остановился у полупустого перрона. Алексею Ручьеву, вернее, теперь уже Андрею Алексеевичу Черных, торопиться было некуда. За два года он привык к новому имени и откликался только на него. По этой, да еще по ряду причин, домой ему сразу идти было нельзя. Зная чисто женский, способный на крайности, характер Марины, он никак не мог спрогнозировать ее поведение, поэтому решил, что проще будет завоевать снова сердце вдовы Ручьева. Он отверг даже попытки посредничества в этом деликатном деле, как полковника Русланова, так и Виктора Аркадьевича:
- Не сумели сказать вовремя, теперь не мешайте, сам справлюсь, а когда нужно будет помочь, позову...
Прежде всего, ему основательно надо обустроиться в этом городе. Заняться серьезно бизнесом. В небольшом чемоданчике у него находилось миллион двести тысяч рублей. Сто восемьдесят - зарплата и премия по краевому управлению КГБ, миллион двести - ссуда. Правда, из них восемьдесят тысяч пришлось сразу оставить на взятку - расчет за предоставленный кредит. Ведомство Русланова взяло этого шустрого управляющего под наблюдение. Трогать с полгода не будут, чтоб на Андрея и тени подозрения не упало.
Он взял такси, доехал до гостиницы, оформил на неделю скромный номер. За неделю ему нужно было приобрести дом или квартиру, машину, найти напарника с грузовичком или самому приобрести его. Андрей прибыл в город утром, время же приближалось к обеденному, поэтому он, расспросив, где можно пообедать, направился в столовую. Попутно заглянул в несколько газетных киосков, скупив залежавшиеся городские газеты с объявлениями о купле, продаже, обменах и, вернувшись в гостиницу, сел за работу. Сначала он взял на заметку то, что могло пригодиться из рубрики 'Продаю'. Выписал в записную книжку два выгодных, как ему показалось, обмена. Затем из рубрики ' Предлагаю услуги' записал несколько адресов владельцев грузовиков. Часа в три прошелся еще раз по киоскам, набрав свежих газет, быстро обработал и эти, и весь долгий летний вечер посвятил делам. Сначала по телефону, обзвонив нескольких хозяев, продающих квартиры и дома, он узнал примерный уровень цен на жилье в этом городе. Затем решил съездить по нескольким адресам. Начал с частного сектора - цены там были ниже. Ему сразу же повезло: пятикомнатный кирпичный дом с телефоном, с двумя гаражами, причем один из них - под грузовую машину, погреба, постройки, баня - за все это просили восемьсот тысяч.
- Понимаешь, старуха померла, а одному тоскливо в этих хоромах. Два сына разлетелись из родного гнезда: один на Украине, второй в Магадане. Решил я - к младшему, в Богодухово. Это город такой под Харьковом, - рассказывал словоохотливый хозяин, Иван Антонович Шульга, - а твоя-то семья где? Сам-то откуда будешь?
- Да, я из Подмосковья, - решил поддержать разговор Андрей, - жили мы раньше здесь, на Алтае, а туда два года назад переехали, но, наверное, климат не тот - хуже чувствовать себя стали, да, и тянет в родные места! Воздух что ли тут у нас особый! Иван Антонович, ну, а своего 'Жигуленка', что там, в гараже, стоит, ты, ведь, тоже, наверное, продавать будешь?
- Ох, и хитрый ты мужик, Андрей Алексеевич! Все в одном месте, да у доброго старика! Ну, миллион-то ты наскребешь?
- Иван Антонович! Я же по глазам вижу, что ты нисколько не хочешь раздеть меня до трусов. Хозяин я неплохой, своим трудом сколотил восемьсот тысяч, больше у меня нет! А дом и машину я буду содержать так же хорошо, как и ты. Не поживется у сына - приезжай, живи в любой комнате, машиной пользуйся, когда надо. Я человек порядочный, ты видишь, ну, а коль не веришь, давай напишем бумагу у нотариуса завтра, что, если вернешься, комната для тебя будет, и машиной пользоваться будешь без проблем...
- Ладно, приезжай завтра утром. Захвати бумаги и деньги, а я ночь еще подумаю.
На другой день они оформили все основные документы, Андрей вручил деду дипломат с наличностью. Тот долго пересчитывал, потом никак не мог найти место, куда бы его временно спрятать, ночь не спал, засунув полученное под подушку. На следующий день он попросил Андрея переселиться из гостиницы к нему:
- Больно уж страшно одному с такими деньгами!
А еще через двое суток Черных отвез его в аэропорт.
Дом, машина, небольшой стартовый капитал у начинающего бизнесмена были. Теперь предстояло найти, чем заняться. Надо будет покупать подешевле, а продавать подороже. Что именно? Это он должен решить за субботу и воскресенье. Сегодня же - пятница, время - он посмотрел на часы - двенадцать. Андрей знал, что Марина работала в той же школе. Помнил, что по пятницам она уходила с работы около трех часов дня. Да, но, ведь, сейчас июнь, Марина либо в отпуске, либо работает всего лишь до часу. Он доехал на своей машине до привокзальных телефонов-автоматов, узнал через справочное номер телефона учительской, набрал его. Почти сразу же ему ответил строгий женский голос.
- Вам кого?
- Скажите, пожалуйста, а Марину Владимировну Ручьеву нельзя позвать к телефону?
- Подождите, сейчас узнаем. А кто ее спрашивает?
- Мужчина средних лет, еще не совсем лысый, но с небольшой проплешиной, - быстро среагировал Андрей.
- Хм, юморист... - услышал он. А минуты через две донеслось:
- Ждите, сейчас подойдет!
Он положил трубку. А через десять минут его машина притулилась в тени огромных тополей, метрах в ста от парадного входа школы, и Андрей стал внимательно наблюдать за всеми входящими и выходящими. Ближе к часу потянулись в основном из здания: солидные группы молодых ребят, бело-фартучных девушек, стайки ребятишек, учителя...
Вдруг сердце прыгнуло в груди и как-то неровно забилось. 'Ну, не ожидал я от тебя старый волк, Алексей Ручьев, что ты совсем еще мальчишка', - с грустью и радостью подумал о себе Андрей. Со школьного крыльца спускалась Марина. Его Маринка... Девять лет назад свела их судьба на вечере в университете. КВН между университетской командой и командой, в основном, девушек из пединститута смотрелся. Было много смеха, шуток, пародий, сценок на литературную тему. Особенно выделялась в команде гостей своей живостью, находчивостью, непредсказуемостью стройная черноглазая девушка, во всяком случае, Алексей Ручьев, находившийся среди зрителей, как-то сразу отделил ее от других и все время наблюдал только за ней. На дискотеке, после КВН, он пригласил ее на танец, затем пошел провожать до общежития. Так началась его дружба с Маринкой, которая через год, когда они уже были на четвертом курсе, закончилась шумной студенческой свадьбой. Было и плохое и хорошее, были трудности, ссоры, примирения, но хорошего все-таки было больше, а главное, они любили друг друга и знали, что никуда им друг от друга не деться...
Подождав, когда она свернет в один из малолюдных переулков, Андрей Черных, тронулся следом. Поравнявшись с ней, он остановился и, стараясь быть спокойным, невозмутимым, спросил:
- Девушка, не подскажите, как проехать на табачную фабрику?
При первых же его словах Марина вздрогнула, побледнела и начала внимательно всматриваться в него. Голос!.. Как же он не подумал о том, что, изменив, как только мог внешность, он не мог изменить свой голос. И тут же, добавив низких обертонов и сипоты, продолжил:
- Еду, вот, со 'спички' на 'табачку', но что-то заплутал в этих переулках.
Женщина решительно обошла машину, открыла дверцу, села на переднее сиденье рядом с шофером.
- Поехали, я покажу.
Андрей специально назвал 'табачку', зная, что и сейчас она живет в том же районе в их двухкомнатной кооперативной квартире. Он надеялся уговорить ее подъехать с ним, а по дороге вновь завязать так нужное ему знакомство. Но неожиданная реакция Марины, заставила его на время потерять контроль над собой. Он замолчал, лихорадочно обдумывая план действий, план разговора. 'Может сразу открыться? Нет, она не простит двухлетнего молчания...но, ведь, она уже на пятьдесят процентов уверена, узнала его голос. И в то же время ему всегда удавалось убеждать ее в чем-то своем, надо только вести себя спокойно, твердо, говорить уверенно, следить за своей речью. Андрей сосредоточился, взял себя в руки:
- Так, куда теперь ехать?
- Прямо, до трамвайной линии, затем направо. Вы, что же, не местный?
- Да теперь уже можно считать, что местный. Купил дом в этом городе, здесь решил ближайшие два-три года заниматься бизнесом.
- Я не представилась: Марина Владимировна Ручьева - учительница литературы, работаю в этой школе. А Вы?
- Андрей Алексеевич Черных.
- Что же за бизнес у Вас?
- Пока не определился точно, но, во всяком случае, первые полгода, год, это только 'купи-продай'.
- То есть спекуляция?
- Ну, а почему бы и нет? Государству можно этим заниматься, это считается законным, а почему же для граждан незаконно? Конечно, в цивилизованных странах рынок держится на изобилии товаров, у нас же, в стране вечных дефицитов, это будет не рынок - обдираловка. Но глупо, ведь, и не воспользоваться предоставленной возможностью...
Он чуть было не добавил: 'Вот так-то, голубушка', - и сразу понял цель затеянного Маринкой разговора: она ждет, когда он скажет эту любимую фразу Алексея. Ими он обычно заканчивал споры, семейные диспуты, в логике он был сильнее ее. Марина начала новый виток разговора:
- У Вас и семья здесь?
- Видите ли, - он мысленно выругал себя, заметив, как опять побледнела и застыла Марина: вылетело одно из любимых вводных слов Ручьева, - я был в заграничной командировке два года, а когда вернулся, в моей квартире был уже другой хозяин. В общем, оставил я им квартиру, а взамен получил полную свободу.
- А где Вы жили раньше, и почему именно наш город выбрали для занятий бизнесом?
- Вы так заинтересовались моей личностью? Это уже похоже на допрос!
- Простите мою назойливость, я Вам в конце разговора все объясню.
- Ну, хорошо. Жил я в Подмосковье, а на Алтай приехал потому, что здесь у меня живет дед по материнской линии, у него большой дом, участок, машина, - легко импровизировал Андрей, - все это он по чисто символической цене продал мне, а сам улетел на Украину, к сыну.
- Ну, вот, мы и доехали. Это забор фабрики, ворота и контора у них в следующем переулке.
- А Вы, где живете?
- Я?.. Вон в той девятиэтажке.
- Разрешите, я подвезу Вас, Марина Владимировна?
- Хорошо.
Он свернул в узкий переулок. Пошла раздолбленная гравийка. На самом трудном участке: шел подъем с буграми и ямами, и Андрей уже начал делать перегазовку, переключаясь с высшей передачи на низшую, - он вдруг услышал:
- Алеша - это же ты?
Если б не дорога, потребовавшая от него в этот момент предельной концентрации внимания, он бы себя выдал. Но смысл обращенных к нему слов дошел до него, когда он благополучно выбрался из нагромождения колдобин на гладкую вершину бугра. Спокойно, с оттенком ледяного безразличия, он спросил:
- Вы мне что-то сказали?
- Нет, ничего.
Марина увяла, замкнулась в себе. Молча доехали до девятиэтажки.
- Здесь остановитесь, - попросила она на углу бетонной громадины, - и дайте мне, пожалуйста, Вашу руку. Я предскажу судьбу.
Андрей протянул правую руку.
- Нет, не эту - другую!
Он понял, что она вспомнила о татуировках, которые он благоразумно свел еще полтора года назад, да так, что ни швов, ни других следов не осталось. Женщина внимательно осмотрела ладонь, попросила поднять рубашку до локтя.
- У Вас, Андрей Алексеевич, не очень длинная линия жизни, и трудная судьба... Простите, я должна объяснить свое поведение. Два года назад я потеряла мужа. Он утонул. То, что через полгода выловили в реке, мне побоялись показать. Похоронили в забитом наглухо гробу. И мне все кажется, сердце мне говорит, что он жив. Ваш голос, речь, кое-какие фразы, привычки - напомнили мне его... Кстати, Алеша, ведь, это ты звонил сегодня в учительскую? - предприняла она последнюю попытку заставить Андрея признаться.
- Я очень сожалею, что я - не Алеша, вот мое водительское удостоверение, даже паспорт у меня где-то с собой, - Андрей нашел все, какие у него были документы, отдал ей.
- В какой квартире Вы живете? - спросил он, пытаясь переключить ее зациклившееся сознание на другие вещи.
- Я живу с сыном на девятом этаже, в шестом подъезде, в двухкомнатной. Простите еще раз за психические атаки. Я теперь, действительно вижу, что Вы - совершенно другой человек... но все-таки так похожи на Алексея!
- Это дает мне шанс! - улыбнулся он ей в ответ.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Шел 1992 год. Канул в лету сладкопевец перестройки со своей провалившейся программой. Новые лидеры столь же решительно начали очередные эксперименты над страной, еще совсем недавно - великой страной. Курс на рынок, на рыночные отношения, был понят буквально: люди ринулись на барахолку. Покупали, продавали, перепродавали. Экономический кризис, спад производства, увеличение количества безработных - все это создавало благоприятные условия для пополнения преступного мира. Наряду со старыми мафиозными группировками, которые, несомненно, существовали в городе, в этом Андрей был убежден, как грибы после дождя, возникали новые, чаще всего молодежные. Идеалы, на которых воспитывались поколения людей, были развенчаны. В последние десятилетия каждый, вновь занимающий первый пост, политический лидер государства, замазывая черной краской предыдущие генеральные линии, а заодно и творцов их, предлагал свое. Как тут не вспомнить мудрых китайцев: сколько чудовищных ошибок наделал Мао Цзе Дун, однако он так и остался Великим Мао. У молодежи должны быть идеалы - считают они. А наш учитель!? Ну, может ли нищий преподаватель, в нищей школе, быть образцом для подражания. Наша школа накануне краха, и неудивительно, что, работая еще по инерции за счет энтузиазма старшего поколения, она стабильно штампует молодых рекетеров, интердевочек и просто вокзальных проституток. Иногда Андрею казалось, что он один должен выйти и сразиться с каменной горой. Но кто-то должен начинать эту работу!
В его задачу входило: изучить, как можно большее количество мелких группировок, через них нащупать пути и постараться проникнуть в ряды лидеров, в идеале - выйти на главу местной или краевой мафии. Только сбор информации. Причем он должен был дополнить расследования недавно созданного в городе при ОВД отдела по борьбе с организованной преступностью, два сотрудника которого больше как-то занимались преступными аферами на производстве. Понятно, что это было легче. А какова городская, а тем более краевая или региональная структура уголовного мира, кто 'держит верхушку', 'вор в законе' или подпольный миллионер, наживший на махинациях или рекете в смутное время состояние, а возможно, эти структуры уже давно слились? Вот круг вопросов, на которые он должен найти ответы за год командировки в родной город. Два выходных дня с утра и до обеда Андрей толкался по вещевому рынку. Хотя он и назывался 'вещевой', здесь можно было купить все: от картошки до шоколада или экзотических бананов. Были б только деньги. Конечно, толкаться среди этих торговцев он не будет: слишком мелко для него. Надо найти что-то посолиднее. И торговлю вести оптовую. Чем только? Надо посмотреть коммерческие киоски, магазины, попробовать завести знакомства с завмагами!
В воскресенье, вечером, он отправился уже в третий раз в один из лучших в городе ресторанов. По информации Русланова здесь любили собираться солидные бизнесмены. Столик он заказал заранее на двоих, в надежде пригласить Марину. Но ее в эти выходные не было дома, и поэтому он, оставив машину на платной стоянке рядом с рестораном, решил просто хорошо поужинать. Несмотря на воскресный день, здесь было малолюдно. Две молодежные компании, сдвинувшие столы, несколько парочек, да таких, как он, одиночек, не более десятка. Он уже собирался уходить, когда шумно ввалившаяся компания начала сдвигать столики. По тому, как быстро двинулись туда сразу два официанта, Андрей понял, что пришли завсегдатаи, а может, хозяева или рекетеры явились за данью. Он решил задержаться и не пожалел об этом. Буквально через пять минут из другой двери, со стороны гостиницы, вошли четверо солидных, хорошо одетых мужчин. В одном из них ему почудилось что-то знакомое. Где же он видел этого чернявого? Андрей внимательно наблюдал из своего угла: вот он выдвинул стул, наклонился... стоп! У него раньше была борода, были усы, очки. Да это же... его убийца. Нервная дрожь пробежала по телу. Он почувствовал, как задрожали пальцы. Но это был не страх, скорее волнение охотника, увидевшего матерого зверя. Андрей подозвал официанта, заказал пачку сигарет. Уже больше двух лет он не курил, поэтому никотин вызвал легкое головокруженье. Он успокоился. 'Надо искать шанс познакомиться, или хотя бы узнать его координаты: где он обитает в этом городе, чем занимается!' - поставил себе задачу на вечер Андрей. Столик, за который они сели, был мгновенно обслужен. Водка, шампанское, закуски. Однако что-то не понравилось тому, чернявому. Он поманил к себе пальцем официанта. Тот, приблизившись, услужливо склонился, выслушал его и сразу же направился к шумной компании. Проговорив на ухо крупному скуластому парню, очевидно, просьбу или приказ чернявого, он замешкался на минуту в ожидании ответа. Скуластый спокойно взял с середины стола лежавший на красивой плоской тарелке торт, переложил его на правую руку и, резко развернувшись, влепил его весь в лицо официанту. Подвыпившая компания заходилась от хохота.
- Знай свое место, червяк! А тому скажи - пусть сам придет к нам на чай, мы его тортом угостим!
Компания вновь заржала. Официант исчез. Чернявый что-то сказал сидящим с ним за столиком мужчинам, встал и спокойно направился через весь зал к выходу. Проходя мимо гогочущей компании, он сквозь зубы бросил:
- Выйдем!
Компания задвигала стульями.
- Сидеть! - распорядился мордастый, по-видимому, вожак этой стаи, - я сам справлюсь.
Андрей внутренне собрался, внимательно наблюдая за развитием событий. Сейчас могут возникнуть обстоятельства, в которых его появление было бы естественным, не вызвало б подозрений. Прошли буквально секунды, как возникла фигура чернявого. Из-за столов молодежной компании встали еще трое и двинулись ему навстречу. Тот сразу же все понял и исчез в мужском туалете. Вот он опять выходит один, вытирая платочком глаза, нос. За молодежным столом возникло легкое замешательство, затем оставшиеся трое ребят дружно устремилась навстречу ему. И вот тут чернявый допустил ошибку: он развернулся и, сохраняя достоинство, вновь двинулся к выходу, но слишком медленно, слишком... У дверей двое первых, сделав неожиданный рывок вперед, заломили ему руки. Вот у одного из них на ладони мелькнул газовый баллончик, и вся группа быстро исчезла за дверью.
Андрей встал, спокойно прошел через весь зал, немного пошатываясь, под пьяного, вошел в туалет. Картина, которую он увидел, заставила его улыбнуться: двое, с ножами, заламывали руки чернявому, который был уже наполовину раздет и отчаянно сопротивлялся, не давая стянуть с себя брюки. Один из двоих, находившихся около него парней, щуплый, с кавказской внешностью, темпераментно подпрыгивая, изрыгал проклятия:
- Ах, паскуда, сволочь, гнида, сейчас я срежу с твоей задницы филе для шашлыка!
Первая четверка, нейтрализованная чернявым, по-видимому, нервно-паралитическим газом, сидела у стены в рядок, свесив головы. Андрей обратил внимание на мощную вытяжную трубу с работающим вентилятором. 'Повезло, иначе б все вповалку сейчас лежали', - подумал он. Около сидящих, хлопотал здоровый, но несколько рыхловатый юноша.
- Тебе чего, мужичок? - эти слова относились уже к нему.
- Да, я... отлить, вот, немного надо...
- Федя, посади дяденьку рядом с ребятами! - скомандовал 'кавказец'.
- Сейчас! - отозвался рыхловатый и полез правой рукой в карман.
Этого мгновения Андрею было достаточно: он перенес вес тела на правую ногу, и, словно выстрелившая пружина, нанес хлесткий удар этой же ногой в район солнечного сплетения парню. Тот, громко охнув, с разинутым ртом, оказался рядом с сидящими у стены.
- Джон! Смотри-ка, дяденька лягается! - с изумлением уставился на него один из обладателей ножей.
- А я его пощекочу сейчас, дай-ка мне и твое 'перышко'! Щекотки он, конечно же, не любит! - 'кавказец' взял в каждую руку по ножу и по-кошачьи, крадучись, двинулся на Ручьева. 'Слишком согнулся', - отметил тот про себя ошибку в стойке противника. Андрей сделал отвлекающий маневр левой рукой, и, когда противник ткнул воздух ножом, он, мгновенно выпрямившись, пинком ударил 'кавказца' в челюсть. Противник, лязгнув зубами, в нокауте, уткнулся около пятерки, сидящей у стены. Только тут чернявый пришел в себя: сложив обе руки молотом, он, изо всей силы, нанес удар по голове сзади, двинувшемуся было на Андрея парню.
- Мужики, я тут ни причем... я без оружия, - заюлил тот, оказавшись между Андреем и Чернявым.
- Ах ты, сука, да, ты знаешь, кого хотел резать?
Убью, падлу! - Чернявый принялся жестоко его избивать.
- Извините, пожалуйста, но мне кажется, что сначала Вам надо одеться! - Андрей, обхватив его руками сзади, оттащил от юнца к куче одежды. Тот пришел в себя:
- Да, Вы правы. Спасибо, за помощь!
- Ну, что Вы, пятерых-то, ведь, Вы уложили, мне только и удалось два раза стукнуть.
Чернявый улыбнулся, забрал свой баллончик у парня с разинутым ртом, быстро оделся, причесался.
- Пойдемте со мной.
Когда они вышли, он продолжил разговор.
- Пройдем ко мне в номер. Я здесь в гостинице живу. Вас как зовут?
- Андрей. Андрей Алексеевич Черных.
- Леонид Васильевич Максимачев. Бизнесмен.
- А я только начинающий. Мне, я думаю, не помешали бы Ваши советы.
- Ну, вот, и отлично.
Они вернулись в зал. Леонид Васильевич подозвал одного из официантов:
- Василий!
Тот мигом оказался около него.
- Это за мой столик, - он протянул пятитысячную ассигнацию, - это за столик Андрея Алексеевича, - Андрей показал свой стол, - а это, - он добавил третью такую же купюру, - принесешь ко мне в номер сейчас выпить и закусить, как обычно, на двоих.
Они подошли к друзьям Леонида Васильевича:
- Ребята, возникли кое-какие непредвиденные обстоятельства. Договорим завтра, в это же время, у меня в номере. Столик оплачен, можете посидеть, но слишком долго не рекомендую. А меня сегодня, уж,
извините.
Поднявшись на девятый этаж в лифте и, пройдя немного по коридору, они вскоре вошли в двухкомнатный 'люкс' Леонида Васильевича. Давно не видел Андрей такой шикарной обстановки. Две комнаты и кухня. Да это же не номер - квартира! Плоские импортные телевизоры, видеомагнитофоны, компьютеры, видеотека, шикарная мебель...
- Проходите сюда, Андрей!
Максимачев завел его в комнату, являющуюся, по-видимому, кабинетом, усадил в кресло у небольшого столика, взял, лежавший на середине стола предмет, оказавшийся пультом дистанционного управления, показал, как им пользоваться:
- Посидите, Андрей, минут десять, я замою раны да ссадины, чуть переоденусь. Василий сейчас принесет заказ, выпейте вишневого ликера. Хорошо снимает усталость. А хотите, так пойдемте со мной. Здесь, в гостинице, есть сауна с бассейном, а с двадцати двух до двадцати четырех часов ежедневно - время для сотрудников нашей фирмы.
- Нет, спасибо, я здесь подожду Вас.
Через двадцать минут Леонид Васильевич, посвежевший, в легком спортивном костюме, появился в номере. Взяв из холодильника бутылку холодного шампанского, он открыл ее, разлил по большим бокалам:
- Ну, что ж, как говорится, за знакомство!
Они выпили не спеша, смакуя.
- Расскажите мне о себе, чтоб я имел представление о Ваших знаниях, склонностях, о вашем опыте, тогда будет легче подобрать дело по душе и по способностям.
- Биография не богата. Родом из Подмосковья. Учился, занимался спортом, пошел служить в десантные войска. После закончил еще частную школу телохранителей в Москве, работал тренером по каратэ и восточным единоборствам, охранял одного богатого чеченца: тот хорошо платил. Затем он внезапно исчез. У меня к этому времени образовался стартовый капитал. И решил я поехать куда-нибудь в глубинку, где можно было бы начать заниматься бизнесом, в идеале - что-то вроде оптовых поставок из Москвы. Либо мехов, либо обуви.
- А почему выбрали Алтай?
- Да, собственно, случайно. Друг у меня тут, Вместе служили в Афгане. Пригласил в гости, приехал, и мне, в общем-то, понравилось здесь. К тому ж крупных конкурентов я пока что не заметил, да, если и появятся, то, я думаю, договоримся: им мой столичный опыт, знание Москвы, ее черного рынка пригодится.
- В этом Вы правы. Но Вы себя недооцениваете и как специалиста по каратэ. То, что я сегодня увидел, было сделано блестяще. Только два удара, но каких!
- Да! Машину могу хорошо водить. Здесь, пожалуй, сказывается моя отличная реакция...
- У Вас, Андрей, есть машина?
- Сейчас - 'Жигули'. Ноль шестая. Купил по случаю у деда вместе с домом.
- Хорошая машина. Мне некоторые наши марки нравятся все-таки больше, чем иностранный хлам с их свалок... Ну, ладно, в качестве шофера или телохранителя Вы, я думаю, пригодитесь нам. Я - один из ведущих менеджеров самой крупной в нашем городе торговой фирмы, а заодно и заведующий отделом кадров предлагаю Вам зарплату в пятнадцать минимальных окладов, то есть - министерскую. Даю Вам недельку, две подумать. Работа будет не от звонка до звонка и даже не ежедневная, но иногда будет сопряжена с опасностями. Что поделаешь, время сейчас такое - любой бизнес опасен. Кстати, насчет бизнеса, помогу я Вам, Андрей, заработать миллион, два. Вот справки из похоронного бюро для получения водки на проведение поминок, - он достал из ящика письменного стола пачку заранее приготовленных для кого-то справок, отсчитал несколько бумажек, - возьмешь по ним двадцать ящиков по госцене в магазине номер тридцать. Этот магазин - около спиртзавода. Там работает армян Саня. Скажешь ему, что тебя прислал Леонид Васильевич. Дай ему не сорок тысяч, а пятьдесят. У него свой бизнес, - Максимачев выпил стакан водки, запил шампанским.
- Слушай дальше. На грузовичке - найди крытый или фургон, чтоб было, где товар укрыть, да и самим, в случае чего, спрятаться можно было, ну, хотя б от непогоды - рваните по Чуйскому тракту и, начиная от Манжерока, по глухим таежным деревенькам предлагайте бартер: бутылку водки меняйте на ведро кедровых орехов.
- Так, ведь, не сезон же?
- Послушай, вот, зайди сейчас в любой двор к частнику здесь, в городе, как ты думаешь, есть у него картошка? А ведь, не сезон еще... Вообще-то, мы тоже так думали, но две недели назад попробовали в селах у Телецкого - за пять дней получили полмиллиона чистой прибыли! Осенью орехи трудно вывезти - везде кордоны, да и инфляция к тому же: обесценивающиеся чуть ли не наполовину каждый месяц деньги - не нужны. Там умеют хранить на черный день эту таежную валюту. Предложат 'золотой корень' - знаешь, что это такое?
- Знаю.
- Так вот, бери. Килограмм за бутылку. Орехи - ведро за бутылку. Орехи сдашь в Новосибирске в коопторг. Лучше, вот в этот, - он написал адрес на листке, вырванном из записной книжки, - а вот по этому адресу, я пишу его здесь же, ниже, ты продашь 'золотой корень'. Возьмешь по восемьсот рублей за килограмм. Деньги здесь возьмешь сразу, скажешь, что я прислал. Неделю распиши так: в понедельник - получить и выехать до места, по возможности, поработать в одном, двух селах. Вторник, среда, четверг - весь световой день - меняете! В четверг ночью выезжаете в Новосибирск, лучше трактом Черга - Алтайское - Бийск: дорога такая же, но никаких кордонов, таможенных постов, границ нет. В пятницу, до двух часов дня, вы должны успеть все сдать. В два - затариваетесь пепси-колой и выезжаете домой. В субботу, на рынке, вдвое дороже продаете. Считаете барыши. В воскресенье - отдых. Если останутся села, которые не объехали, зайдешь ко мне в воскресенье, в это же время примерно, за справками на водку. Спасибо, Лигачеву, она пока еще в дефиците! Да! Шофера ищи молодого, крепкого, возможны разборки. В селах не ночуйте, лучше где-нибудь на берегу Катуни или Чуи. Вот и все, пожалуй.
- Спасибо, Леонид Васильевич! Думаю, я у Вас в долгу не останусь.
- Я тоже надеюсь.
Андрей спустился в лифте на первый этаж, хотел было направиться за машиной, на стоянку, но вспомнил, что выпил там, наверху. Он посмотрел на окна светящиеся причудливым изумрудным светом. Вот откуда плетет паучина сети... а может, это только паучок, ведь, всего только два года назад он был простым исполнителем. Андрей поймал такси, за двойную цену его довезли до дома. Поставив будильник на пять часов, он лег и мгновенно полетел в черную пропасть сна.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Леонид Васильевич Максимачев, известный в уголовном мире по кличкам 'Макс', 'Лева', 'Аристократ', к своим сорока годам имел уже солидную биографию. К шестому классу он настолько возненавидел школу, что почти перестал бывать там. Рос без отца, да и мать после получек и авансов уходила в загулы, ей было не до ребенка. Он же, выпросив или стянув у пьяной мамаши несколько рублей, пускался в бега. Летом и осенью кормился у пригородных дач, садов. Зима загоняла на вокзалы. 'Макс' очень любил железнодорожный вокзал. В проносящихся мимо поездах была другая, непонятная, но интересная жизнь, и летели они к большим городам, где жили красивые и добрые люди. Ему очень хотелось туда. Он покупал на ворованные у матери или у одноклассников гроши билет до ближайшего города и ехал к своей мечте. Но, как правило, через день-два его отлавливали, сдавали в ближайший детприемник, и через месяц, другой, Макс повторял свой побег. Так продолжалось до знакомства с 'Сивухой'. Домушник, ни дня в своей жизни не работавший, после очередной отсидки скрывался с двумя своими напарниками в одном из заброшенных, уже поздней осенью, дачных домиков. На проходившего мимо Макса пахнуло волной копченого сала, вареной картошки, и ноги против его воли понесли к дверям этого домика. Он открыл дверь и увидел сидящих на полу троих мужчин. Не зная, что сказать, он на несколько секунд замешкался и тут же услышал:
- Ну, что стоишь, закрывай дверь, а то выстудишь квартиру. Проходи, садись! Еремей, плесни парню сивухи, вишь, замерз!
Ему налили грамм сто портвейна, он солидно выпил, и с жадностью набросился на еду. Это были первые в его жизни люди, которые, ничего не спрашивая и не требуя взамен, накормили, обогрели. От них он получил свою вторую кличку - 'Лёва' (от Леонида Васильевича). А через неделю он уже промышлял с ними в районе новостроек. Еремей и Рыжий работали с замками, Сивуха - в квартире мгновенно и безошибочно определял, где находятся деньги, ценности. А Лева стал форточником. Через полгода сытой и вольготной жизни бригада Сивухи села. Лёве дали три года. Отсидел два. Поумнел, обзавелся солидными знакомыми. Вновь стал Максом. Квартиры и конторы, где были какие-то ценности, брали теперь после тщательной подготовки. Более двух десятков краж за два года было совершено воровской шайкой под руководством Макса. Делали отчисления в 'общак' - в воровскую страховку. Работа такая, что рано или поздно сядешь, но зато, когда выйдешь - получай из общей кассы 'подъемные'. Во время второй отсидки, на этот раз ему дали восемь лет, его заметил один из авторитетов, приблизил к себе, а когда пришло время освобождения, дал ему один адресок:
- Там аристократическая работа, так что ты теперь станешь у нас 'Аристократом'. Так получил последнее крещение и путевку в новую жизнь Леонид Васильевич. Попал в контору, где, как он понял, отмывались добытые в уголовном мире деньги, легализировались, превращались в кафе, магазинчики, рестораны. Многоступенчатость этой конторы, когда нижестоящие знали в лицо только одного вышестоящего, делала практически неуязвимой и нерушимой компанию 'Золотые горы'. Максимачев ежедневно в 24.00 отчитывался перед шефом о проделанной за день работе. Кабинет и квартира главы компании находились этажом выше, в двух трехкомнатных люксах. Знал он также, что и у его начальника был шеф, с которым тот общался только по рации в определенное время и на разных частотах, но кто он и где находится, этого не знал никто. Наверное, это был президент, по силе и возможностям не уступающий действующему президенту страны. Так считал Леонид Васильевич, и он был доволен, что на этой иерархической лесенке занимал далеко не последнее место. Огромные деньги, которые были у него, позволяли вести роскошную жизнь, иметь все, что он пожелает. Жить красиво, богато, ни в чем себе не отказывая - в этом заключался смысл жизни 'Аристократа'.
За минуту до назначенного времени он отправился к шефу. Двое телохранителей, находившихся в коридоре и числившихся официально сторожами офиса, зная его в лицо, пропустили к дверям. Максимачев позвонил и услышал:
- Входи!
Все три комнаты его начальника были буквально нашпигованы различным электронным оборудованием: телевизоры, видеомагнитофоны, компьютеры, телефоны с автоответчиком - все новое, сверкающее, импортное. Неосознанно подражая шефу, также обставил свои комнаты и Леонид Васильевич. Кроме того, один из трехкомнатных номеров на девятом этаже был отведен под электронную лабораторию. Там были установлены постоянно действующие компьютеры с заложенной программой на опознание личности. Если чужой и появлялся несколько раз, на него собиралась и закладывалась информация на красном фоне монитора, если свой - на зеленом. Не менее чем по двадцати параметрам работала программа на опознание, учитывая и внешность, и движения, и привычки, и особые приметы. Три программиста имели ежемесячную зарплату, равную двадцати минимальным, установленным государством на данное время. Повышался минимум - больше получали и они. Имелся там даже специалист по радиоперехватам, подслушивающий оперативные переговоры милиции, выуживая ценную информацию для своего начальства.
- Что там у тебя новенького сегодня?
Максимачев коротко рассказал о деловых встречах, о подготовке контракта на приобретение импортного оборудования.
- Ну, а что выгоднее, купить нам старый пивзавод и реконструировать его, или заложить новый? Ты со специалистами советовался?
- Сорвали встречу подонки!
- Какие подонки?
Максимачев расписал стычку в ресторане в выгодном для себя свете, отметив, однако, роль и способности заступника. Шефа заинтересовала информация об Андрее.
- Нам, конечно, нужны такие кадры, но надо как следует проверить биографию, посмотреть в деле, а самое главное, повязать его с нами каким-нибудь уголовным делом. Кстати, я, конечно, не думаю, что это он, но меня сегодня предупредили: в город под видом уголовников-бомжей посланы два сотрудника краевого КГБ с целью сбора информации о мафиозных группировках. Наш человек инспектировал краевую контору, к сожалению, ему больше о них узнать ничего не удалось.
- Хорошо. Через пять, шесть недель я доложу результаты проверки этого парня и по всем новеньким усилю контроль.
- На сегодня все. У меня тут две новенькие девочки - одна лишняя, пойдем, посидишь немного... - и он, похлопывая дружески подчиненного по плечу, повел его в одну из комнат...
ГЛАВА ПЯТАЯ
Андрей проснулся по звонку. Пробежка, короткая тренировка в сарае, где он развесил несколько боксерских груш для отработки ударов, обливание ледяной водой - все это заняло час. Теперь надо было подготовить комнаты к обыску: установить контрольные нити, убрать все те вещи, которые, хотя бы косвенно, могли бы их встревожить. Пересмотрев свои бумаги, он выявил несколько, как ему показалось лишних фотографий. Сжег их, пепел развеял в огороде. Еще раз проверил все, представив себя на месте производящих обыск, и остался доволен. Если он нужен Максимачеву, то по фамилии, имени и отчеству он без труда отыщет дом, а за неделю его отсутствия можно детально все проверить, хоть под микроскопом.
Взяв, что необходимо ему было на эту неделю: документы, записку Леонида Васильевича, теплую куртку, сто тысяч в крупных купюрах денег - Андрей направился к трамвайной остановке. Прежде всего, ему надо было заехать на городской телеграф и позвонить Русланову: доложиться, что попал туда, куда намечали, и что нужен помощник - связной. Об этом было уже обговорено на детальном уровне, но парень, которого собирались ему дать, был все еще в отпуске. Звонить же постоянно нельзя. Если установят за ним слежку, то могут и докопаться, куда это он названивает. Андрей набрал код крайцентра, дождался протяжного гудка, затем набрал домашний номер телефона полковника Русланова. Условленно было: по понедельникам, средам и пятницам Андрей мог позвонить ему, но только один раз и тщательно проверившись на случай слежки.
- Слушаю! - прохрипело в трубке.
- Это я, Андрей! У меня намечается неплохой бизнес. Максимачев помог. Леонид Васильевич. Да, Вы его помните, чернявый такой. У него еще офис в гостинице 'Радуга'. Крутой бизнесмен. Да! Я звоню-то что, Вы говорили о знакомом с грузовичком - не могли б одолжить его на недельку?
- Он сейчас занят. Денька через два, может быть, смогу я ему передать...
- Нет, не подходит, мне надо сегодня выезжать в Горный Алтай, да, и вернусь я только в субботу.
- Ну, тогда помочь ничем не могу!
- Ладно, спасибо и на этом, до свиданья.
Андрей знал, что телефоны, несмотря ни на какие президентские указы прослушиваются до сих пор, и поэтому он рисковал: неизвестно пропустят операторы между ушей разговор двух бизнесменов или, записанный на магнитофонную пленку, он будет прослушиваться в местных органах, хуже, если узнает Максимачев. Но в то же время ему очень нужна информация об этом человеке. А к субботе ведомство Русланова подготовит досье на него. Не будет потерянного времени. Когда Андрей добрался до автостоянки, прогрел машину и выехал, было уже восемь тридцать. Найти хорошего шофера и подходящую машину в придачу к нему оказалось непросто. Только к трем часам он попал по адресу, который ему дал очередной пожилой обладатель грузовика. Парень оказался владельцем списанной армейской машины с крытым кузовом, бывший прапорщик, служивший к тому же в Афганистане.
- Тридцать процентов? - спросил парень, когда узнал, зачем пришел Андрей к нему.
- Нет, все пополам. Но неделю будем пахать часов по двадцать в сутки, деньги должны заработать хорошие.
- На криминал я не пойду.
- Здесь не должно быть криминала.
Андрей рассказал, в чем будет заключаться их бартерный бизнес.
- Хорошо. Я согласен. Когда выезжаем?
- За водкой надо ехать сейчас, немедленно, а к вечеру надо быть уже в горах.
- Ты можешь оставить свою машину у меня в гараже, здесь мои присмотрят. Никак не могу собрать денег на легковушку - не успеваю за ростом цен на них... Меня зовут Сергей. Кузнецов. Жена - Татьяна. Есть еще Сергей Сергеевич, которому всего год, поэтому Татьяна все время дома.
- Андрей Черных. Пока не женат.
Они пожали друг другу руки, скрепляя знакомство, затем Сергей открыл железные ворота капитального кирпичного гаража и сделал приглашающий жест рукой. Андрей загнал машину, закрыл на ключ.
- Ладно, знакомься пока с тяжелой техникой! - Сергей протянул ключи от трехосного конверсионного 'Урала' Андрею, - а твои - давай пока сюда! Татьяна здесь их приберет, а то потеряешь еще за неделю кочевой жизни. Я недолго, сейчас соберусь, да поесть чего-нибудь на первый случай прихвачу.
Андрей завел машину, прогрел мотор, проехал немного вперед, назад, стараясь привыкнуть к сцеплению и незнакомой коробке передач. Через несколько минут вышел Сергей. Черных подвинулся, уступая место шофера ему, и они начали отсчет новой бешеной колесной жизни. К шести часам загрузившись водкой, заправившись под завязку горючим, их 'Урал' мчался уже по Чуйскому тракту. Через два с половиной часа они были в Манжероке, затем - село в нескольких километрах за перевалом, где они закончили работу уже около часу ночи. Три ящика водки обменяли на кедровые орехи, с десяток бутылок на золотой корень. К двум часам они выехали на берег Катуни и, перекусив всухомятку, устроились на ночлег. Проваливаясь в вязкую темную мглу сна, Андрей успел себе скомандовать: 'Встать - в пять утра!' Через три часа он вскочил, как по будильнику, и, дав Сергею, удобно устроившемуся у мешков с орехами, доспать, сам повел машину дальше в горы. Около десятка сел проехали они за этот световой день и разменяли еще пять ящиков. За среду и четверг обменяли одиннадцать, но работать приходилось до часу, двух, а в пять вставал Андрей и гнал машину дальше. Несколько бутылок у них ушли на бензозаправках, для того, чтоб заливали полные баки, а не сорок литров - неизвестно кем установленную норму заправки горючего в это лето. В четверг закончили работу поздно ночью. Андрей отправился спать до рассвета, Сергей повел машину в сторону Новосибирска. В пять утра, на заправке, в родном городе, он разбудил Черных:
- Может, заскочим на минуточку домой, тут совсем рядом?
- Заскочим на минуточку, а потеряем час! А если нам этого часа не хватит? То потеряем еще пару суток. Ну, что ты, в самом деле, сегодня ночью вернемся. Иди спать. Разбужу через семь часов - перед Новосибирском, по городу будешь работать ты.
В столице Сибири они были, как и планировал Андрей, к полудню. Четыре часа ушло на то, чтоб сдать орехи, золотой корень, закупить пепси-колу. В шестнадцать ноль-ноль выехали обратно. Сергей, соскучившийся по семье, гнал по бетонке с предельной, какую только мог выжать из машины, скоростью. И уже в сумерках, около двадцати трех часов, они загнали 'Урал' во двор усадьбы дома Сергея Кузнецова.