Из угла комнаты происходящее казалось ненастоящим - вся эта суета незнакомых людей, что торопливо собирали вещи, разбирали мебель и снимали занавески с гардин, пока на низком столике, украшенном цветами, продолжали догорать свечки перед портретами мужчины и женщины.
Нежданных гостей было четверо: мужчины, женщины, поровну. Одутловатые господа за сорок, неповоротливые, в черных пальто и серых в светлую полоску камзолах. Ровесницы в ярких и облегающих платьях красного и зеленого цветов, некогда наверняка бывших им впору, а ныне кое-как удерживающих раздавшиеся телеса. Запахи свинцовых белил от женщин и южного табака от мужчин; громкие голоса, будто привыкшие к огромным залам - и одновременно потрепанные красные паспорта, переданные участковому на пороге.
Гости назвались родственниками усопших - у них были какие-то бумаги в хрустящих от времени пластиковых файлах. Участковый вернул гостям документы и позволил незнакомцам войти. Значит, родственники и есть. Одно счастье, что пришли уже после похорон.
На фотографии с черными лентами по углам никто из них так и не взглянул.
- Где всё? - Загородила вид широкая недовольная харя одного из гостей.
Тот, что был седой - передо мной они так и не представились. Второй - с залысиной на голове, заворачивал книги с полок в простыню.
- Что - всё? - Свой голос я слышал будто со стороны.
Тоска утраты и усталость последних дней навалилась на плечи апатией, и не то, что двигаться - говорить не хотелось.
В Тессе не хоронят людей - только сжигают. Горны гильдии похоронщиков горят круглосуточно - город разросся, много людей рождается, много умирает. В огонь уходят богачи и нищие, преступники и праведники - никому в этой скорбной очереди не будет особого отношения. Есть только сутки с момента гибели, пока ветра нижнего мира не наполнят мертвую плоть нежизнью - не до церемоний, восставшие покойники не нужны никому. Имена ушедших выбивают на тонких бронзовых табличках и вручают в руки - хороший тон бросить табличку в воды Тес, чтобы проточная вода закрыла дорогу памяти мертвецов о живых, и те не явились на порог неприкаянными духами. Нет траурных церемоний и поминания - категорически запрещены, как и жрецы, что будут на них настаивать. Даже портреты - и те не приветствуются, чтобы не привлекать ушедших. Поэтому я один - разве что участковый заглянул поинтересоваться, как дела. На поминки он не ругался - знает, что квартира достаточно защищена от потустороннего, чтобы наплевать на правила этого мира. А потом - участковый не успел уйти - и эти заявились... Жаль, что защита не работает на злых духов в облике живых людей.
- Хрусталь, техника, сервиз! - Недовольно дышали мне в лицо. - Должны быть, я точно знаю!
- Нету. - Честно ответил я. - Потратили.
Позади мужчины ахнула и схватилась за сердце женщина в аляповато-красном платье, удачно приземлившись на мягкий диван.
Диван еще стоял целым - на него по-хозяйски отбросили снятые пальто и легкие курточки дам, скинули пустые сумки, уже здесь набиваемые добром и оттаскиваемые к двери... Но свободных сумок было явно больше, чем вещей в квартире.
- Зови участкового. Он все украл! - Резко повернулся назад пыхтящий мужик.
Участковый, впрочем, все еще был внутри и только встрепенулся от громкого голоса, отлипнув спиной от стены возле выхода.
- Зиночка, милиция во всем разберется. - Успокаивал за его спиной другой мужик толстую женщину в ярко-зеленом, присевшую от шока на кресло. - Кто-нибудь, дайте воды! - Повелительным голосом распорядился он, но не дождавшись ответа, сам заторопился на кухню.
Слуг, к которым они привыкли, у нас нет.
- Что случилось, граждане? - Поинтересовался участковый.
- Ни хрусталя! Ни ковров! Ни коллекции антиквариата! - Возмущенно тыкали в мою сторону пальцем на каждом предложении. - Он все вынес! Спрятал или продал! По какому праву он здесь вообще находится?!
- Он здесь живет. - Кашлянул участковый. - Прописан.
- Это не дает ему право продавать и прятать наше наследство!
- Насколько мне известно, Роман Аркадьевич и Виктория Алексеевна сами передали большую часть своего имущества еще при жизни.
- Кому?! - С ненавистью зыркнули на меня. - Ему?! Да он им никто!
- Городскому магу. В уплату услуг.
- Немедленно пригласите его! Мы решительно требуем пересмотра соглашения!
- Вы уверены? - С сомнением посмотрел на них участковый.
Словно намекая, что маги никуда забесплатно не ходят.
- Не нужно приглашать, - опередил их ответ густой, бархатный голос с ощутимым акцентом.
За всей этой склокой, неслышно открыв дверь, в пороге встал невысокий - местные все невысокие - господин с серебряным кругом на вороте серого пальто и белыми волосами, собранными в хвост на затылке. Острый, цепкий взгляд на бледном лице охватил помещение, отметил в нем меня, перешел на гостей и осмотрел их с головы до ног. Тут же все истерики и всхлипы притихли, сменившись настороженной тишиной.
При всем снобизме сограждан и чувстве превосходства над 'дикарями', магов они побаивались суеверным ужасом. А этот еще был серебряного круга - не медь и не дерево какое-нибудь, а значит знал и мог применить не менее трех десятков заклинаний.
- Мне заплатили за его обучение, - кивнул маг в мою сторону.
И ненависть гостей, обращенная на меня до того просто видимая, теперь ощущалась чуть ли не физически. Так и проклятье можно поймать - если бы не защита на квартире. А так - пусть себе смотрят.
- Но теперь занятия юноше не требуются, - сглотнув, упрямо склонил мужик голову. - На правах наследников, мы разрываем договор и требуем вернуть предоплату.
Маг покивал головой, прошел внутрь комнаты, присмотрелся к сверткам с уже уложенными и запакованными вещами и прихватил из одного из них фарфоровую статуэтку в виде слона, бережно переложенную тканью.
- За последнее занятие мне не заплатили, - прокомментировал он. - Теперь мы в расчете.
С чем и вышел из квартиры, оставив за собой звенящую тишину. А взгляды нежданных гостей вновь сошлись на мне.
- Пошел вон, - наградили меня злым шипением.
Я посмотрел на участкового.
- Это теперь их квартира, - отвел он взгляд. - Можешь взять личные вещи.
Равнодушно качнув плечами, я повел взглядом вокруг. Отодвинувшись из угла, цапнул кофту с дивана, на секунду опередив быстрое и жадное движение сидевшей там тетки. Подошел к розетке и забрал оттуда зарядник.
- Стоп! Куда! Отдай зарядник и телефон! - Качнулись вперед два мужика.
- Это мой. - Спокойно ответил я им, скручивая провод.
- Это его личная вещь, - защитил участковый, встав у них на пути. - Я свидетель.
- Мог бы и отдать. Сволочь неблагодарная.
- Я пойду. - Кивнул я участковому.
Входная дверь в уже чужую квартиру закрылась, отсекая звуки нарождающейся свары и ощущение тошноты.
Глава 1.
Утро в Тессе красивое - ярко-лиловое, нежное. На северной стороне рассвет поднимается над горным кряжем, запирающим холодные ветра - снежные вершины сияют ограненными алмазами. На восходе, если посмотреть из окна наискосок, розовеет от солнечных лучей Холодное море. Хотя, какое оно холодное - даже зимой никогда не покрывается льдом. Словно игрушечные из-за расстояния, стоят на рейде парусники и стелют дымы по воде новомодные пароходы, связывающие торговый город Тесс с землями вверх по реке и на юге Йонна - огромного континента, проходящего от льдов до субтропиков. Говорят, когда была торговля с северными землями, кораблей было в десяток раз больше, но через снежные перевалы больше нет ходу, а к скалистым берегам не подобраться с воды. После большой войны в снегах остались тысячи солдат, восставших и начавших единую войну против всего живого - вот и нет товаров, чтобы загрузить трюмы. А еще, говорят, там, за снегами и вьюгами, места куда теплее наших - обжигающе жаркие. Как утверждали наши учителя - так не бывает и быть не может, на севере должно быть холодно. Но в Тессе полным-полно вещей, которые вызывают искреннее удивление. Кроме людей - эти, как и везде, самые разные. К счастью, есть и хорошие.
- Ты уже вернулся? - Сонно приоткрыла Кира глаза, замерла и осторожно принюхалась к витающим в комнате ароматам. - Пирожки! - Вскочила она немедленно, запуталась ногами в одеяле, чуть не упала, но с упорством зомби зашагала к столу с разложенной на тарелке выпечкой.
Благо, комнатка наша не столь и велика - от кровати до стола три шага, а самое ценного в ней кровать, да вид из окна. И еще - рассветное солнце, из-за которого даже блеклые бумажные обои кажутся волшебными. Что уж говорить о силуэте молодой девушки в одной ночнушке, да тонком одеяле, запутавшемся на бедрах.
- Я уволился. - Продавил я через всплеск восхищения не самую приятную правду.
Кира замерла, не дотянув рукой до цели каких-то сантиметров.
- И это твой расчет? - Уже иначе посмотрела она на пять пирожков.
- М-м, нет.
Чтобы успокоить, высыпал на подоконник три десятка медных монет - нам еще за жилье платить.
- Премия? - Вновь потянулась она рукой к ближайшей сдобе.
- Причина увольнения. - Вздохнул я.
- Рассказывай, - оставив в покое пирожки, Кира уселась на стул и поправила одеяло на коленках, а на край наступила босыми ногами.
Снизу вверх на меня посмотрели серьезные фиолетовые глаза - необычные, но вполне гармонирующие с темными распущенными волосами, волнами упавшими на открытые плечи. Кажется, в волосах тоже угадывался оттенок фиолетового - я снова невольно залюбовался. Но потом, отметив требовательный взгляд, понял, что от разговора не отвертеться.
- Что тут рассказывать... - Неохотно начал было я, уже жалея, что не свернул беседу в самом начале.
Уволился и все - так бы и сказал.
- Все рассказывай!
- Главная повариха, пирожки подарила. А как взял, приставать начала... - Буркнул я и отвернулся к окну.
- Что работаешь плохо? - Предположила Кира за моей спиной.
- Нет... Не в том смысле приставать... - невольно поалел я щеками и постарался добавить равнодушия в голос. - Руки стала распускать...
- Бить тебя начала?!
- Да нет же!
Я покосился на нее, чего это она такая непонятливая. А она, оказывается, не столько слушает, сколько увлеченно ест!..
- Но пирожки взял. - Отметила Кира, явно веселясь.
- Что их теперь, выкидывать? - Пробурчал я, вновь отворачиваясь к окну.
И недовольно отметил довольное чавканье.
- Вку-усные...
- Как ты можешь их есть?!
- Что их теперь, выкидывать?
Я в возмущении подошел к столу, не обнаружил уже два пирожка из пяти и немедленно спас оставшиеся, чем вызвал возмущенный писк подруги.
- Ты свой-то прожуй, - проигнорировал я ее, откусывая от третьего, а оставшиеся два отодвигая вместе с тарелкой на дальний от нее конец стола.
Надо отметить, пирожок оказался на редкость вкусный - отлично пропеченный, с картошкой и мясом.
- Может, стоило остаться в пекарне? - Грустно смотрела Кира на тарелку.
И даже мне на мгновение так показалось. Но я задавил это низменное чувство, горделиво воздев подбородок.
Жевать с воздетым подбородком оказалось неудобно, пришлось унять гордыню.
- И что теперь? - Примирительно спросила Кира, стоило завершить завтрак.
- На Щекинкой мануфактуре набор. В печатники. - Кивнул я в сторону сложенной пополам газеты на подоконнике.
Объявление свежее, как и издание, еще пахнущее типографской краской. Между прочим, две медные монеты - против одной медной, если брать вечером... Зато все шансы занять очередь в числе первых.
- Ц-ц-ц... - С сомнением покачала Кира головой.
- Я грамотный. Здоровый.
- Симпатичный. - Наклонившись вперед, пожамкала она за зад.
- Руки!
Кира тут же пай-девочкой сложила ладони на коленках.
- На край, пойду грузчиком. До лета продержимся.
И чтобы как-то сбросить атмосферу уныния, подкинулся к тайнику в антресолях над входной дверью, зашебуршил там рукой, пока не наткнулся на коробочку. Достал ее на свет и открыл, освобождая сотовый телефон. Там же его сразу и включил, а как донес до стола - негромко включил музыку из родного мира - ту, что Кире нравится. Сразу стало как-то теплее и веселее. Только девушка хоть и улыбнулась, но грустно:
- Продал бы ты его.
- Нет. - Излишне быстро ответил я.
Получилось даже как-то резковато, грубо - оттого добавил извиняющимся тоном:
- Там фото матери, папы и брата.
- Дай художникам денег, перерисуют на холст. - Смотрела она чуть отстраненно на красочный экран.
Уже не так восторженно, как в первые... десятки или сотни раз. Во времена, когда нам не приходилось выкраивать деньги, чтобы платить за квартиру и еду.
- Еще там музыка.
- А жил бы как царь...
- Год или два? - Вздохнув, повернулся я к ней всем телом и взял за ладони.
- Пять лет!
- Ну а дальше? - Смотрел я в ее глаза.
- Пять лет - это много. Что-нибудь придумаешь, - легкомысленно отмахнулась она.
Видел я таких. Распродали местным микроволновки, холодильники, телевизоры, ковры и даже цветное постельное белье. Купили себе дворцы, наняли слуг и охрану. А потом оказалось, что деньги - даже очень большие - имеют свойство заканчиваться, а взять новые неоткуда.
Дворцы приходится продавать - и уже за реальную стоимость, а не те суммы, которые были выкинуты в угаре неожиданного богатства. Люди ужимаются, начинают экономить и с недоумением начинают замечать, как пропадают друзья из местной элиты, которые еще буквально вчера захаживали на вечерний чай. А там и проблемы, которые раньше решались по-дружески, стучат в двери тяжелыми сапогами...
Местные не уважают бедных. Культ денег у них: раз есть золото - значит, сверху благоволят. А ежели разорился, не сумев сберечь накопленное - то кто-то наверху изрядно зол, и можно заодно попасть под удар.
Словом, когда пошла волна разорений, все восторги у местных мигом прошли. Разонравились им чужаки - диковинные, забавные, явившиеся в их мир с непривычно огромными каменными домами и невероятными ценностями. Мода, можно сказать, прошла - а ведь знать язык чужаков означало хороший тон для каждой приличной семьи. Ведь раз мы такие богачи - то умеем договариваться с богами...
На свое счастье, я был достаточно молод, чтобы сдружиться с ровесниками из местных и выучить их язык. На свою беду, когда треть города провалилась неведомо куда, я гулял по чужому району. Из всех вещей - телефон, наушники, кроссовки, джинсы, футболка. За громкой музыкой в ушах даже как-то пропустил момент, как все вокруг изменилось. Только холодно вдруг стало - на севере Йонна даже летом не очень-то жарко. Пока отогревался в магазине - пришли вести о переменах. А там, понятно, не я один оказался оторванным от дома - даже плакать было как-то неловко на фоне ревущих девчонок, которые в том магазине работали.
Дальше - другая школа и жизнь в семье дедушки Романа и бабушки Виктории. Не родных, понятно, но очень хороших, добрых и отзывчивых людей. Дети их давно разъехались по другим городам, завели там семьи, так что их 'трешка' пустовала на две комнаты.
В те дни, в общем-то, никто бездомным не остался - всех разобрали по семьям. Благодаря тому, что за всякий бытовой хлам купцы торгового города Тесс были готовы платить любые деньги, обузой сироты не стали - ведь квартиры в панельках быстро заменялись на дома с собственными парками... Бабушка с дедом, правда, так и остались на своем месте - привыкли. Благо, что район 'дернуло' вместе с ТЭЦ и подстанциями, оттого и тепло было, и свет - местные электричество быстро распробовали и помогли с углем. Себе вон, тоже попытались скопировать в столице и крупных городах - с переменным успехом...
Школа просуществовала пару месяцев - до той поры, как часть учителей разбогатела и ушла в вечный отпуск, а другую часть сманили местные богатеи. Преподавателей заменила новая семья.
'- Где бы ты ни оказался, куда бы ни пришел, никто не отнимет то, что у тебя в голове', - говорил дедушка Рома, и был достаточно убедителен, чтобы я не смотрел с грустью за окно.
Дедушка же и настоял на найме для меня городского мага - не самого легкого в общении человека, принявшегося забирать по одной книге с полок шкафа после каждого часового урока. Сообразив, что эдак он утащит все интересное, а я не успею прочитать - пришлось забросить уличных друзей, которые и без того стали исчезать. Изредка на улице я ловил на себе их взгляды - думал, пренебрежительные. Оказалось - завистливые: в Тессе образование только для богатых. Взрослеют тут рано, надо зарабатывать на хлеб, и понимание своего места в жизни тоже приходит рано... Еще одна причина, чтобы не расслабляться и взять все, что смогу.
Правда, если бабушка и дед охотно отвечали на вопросы, то из мага ответы приходилось буквально вытягивать. Оплата у него была почасовая, а загадочный вид и пространные разговоры, видимо, в этом мире устраивали остальных учеников. В общем, очень быстро уже я сам отказался отдавать том 'Стальной крысы' за красивые рассуждения вслух и начал задавать вопросы. Не скажу, что ему это понравилось - если отбросить недовольный вид, реплики 'это очевидно', 'узнаешь позже', 'так устроен мир' и прочие оправдания, то выходило, будто наставник и сам толком ничего не знает. В общем, а я вручил ему список вопросов и отказался продолжать, пока не получу пояснения хотя бы на первый десяток. Сработало - маг на неделю прервал занятия, впервые вернувшись с внятными ответами. Как результат, за время наших занятий маг скакнул с 'медного' круга на 'серебро'. Считаю, тут есть доля и моих заслуг, но кто бы мне за это заплатил...
Словом, все было хорошо до той поры, пока полгода назад дедушка не преставился, а за ним, не пережив и месяца, бабушка Вика не ушла в лучший мир... А там и наследники подоспели - достаточно дальние, чтобы их не видеть все эти годы в доме, но немедленно потребовавшие свою долю. Когда дверь в родной дом закрылась изнутри, я вновь оказался один, с телефоном, да одеждой. Но на этот раз были знания, про которые говорил дедушка. Вернее сказать - амбиции, как их применить. В первые дни все равно пришлось заниматься выживанием на общих условиях: свой угол, еда - все требовало денег, и немедленно.
Может, стоило взять из дедушкиной квартиры что-нибудь и продать - они бы не были против, но в тот момент о таком не думаешь. Вот когда ноги устают нести, приходит голод, и понимаешь, что первую ночь придется ночевать на улице - тогда да...
С работой в Тесс очень сложно. Местных много, работать они готовы за гроши: в своё время ведь было огромное количество приехавших из окрестных деревень и городов, желающих взглянуть на эдакое диво - город в чистом поле. А там, на волне несметных богатств, швыряемых щедрыми чужаками, разбогатела первая волна и позвала своих родичей со всего континента, а те - своих. Короче, к настоящему времени в городе на одного нашего - эдак два десятка местных. И город, понятно, разросся в несколько раз во все стороны, фактически, перестав нам принадлежать - город Тесс в излучине реки Тес, впадающей в Холодное море, уже давно обнял бетонную застройку нашего Каменска с трех сторон. В итоге Каменск теперь тоже зовется Тессом - пусть и остается отдельным районом со своими порядками, полицией и оградой, чтобы чужие не ходили. Только внутри района работы почти нет, да и жителей - чуть. Все - за периметром, а там... Там для 'своих' тоже работы нет - для бывших сограждан, пропитавшихся местной культурой, тоже стало важно - сколько у тебя денег в кармане. И будь ты сто раз 'свой', но нищих и оказавшихся в беде сторонились, словно больных. Видал я примеры...
Да и странно это будет - просить помочь с работой, имея 'ларец с картинками' - сотовый - в руках. Ценность-то невиданная: местных богатеев, желающих заиметь такое диво, огромное количество. А за много лет, с неизбежными поломками тех аппаратов что были, так и вовсе - предмет невиданной роскоши. Короче, не поймут меня - а может, просто попытаются отнять то единственное, что есть.
Вот и устроился я, великий будущий маг, повелитель мира и все такое, оказавшись на улице, посудомойщиком... Вернее, в шестом заведении - пекарне - после пяти, в которые я упрямо заходил, спрашивал про требуемых сотрудников и получал равнодушное 'нет' - оказался нужен именно посудомойщик в ночную смену. Тоже - работа, а еще - кормят. Кормили...
Я нервно посмотрел на оставшиеся пирожки.
- Ну прода-а-ай телефон...
- Не хочу.
- Купишь себе заклина-а-ание... Станешь бога-атым... - Искушала она, будто прочитав мои мысли.
- Нормальное заклинание стоит в два раза больше, - буркнул я.
- Ага! Значит, думал об этом!
- Интересовался. - Выдавил я.
Из дешевых ведь только боевые, да и то - всякий шлак близкого действия. Любой ополченец навоюет больше и обойдется дешевле.
Все дело в том, что слово 'лицензия' в Йонне имело перевод и тот же самый смысл. 'Купить' заклинание - это и есть лицензия на его применение в том или ином городе. Приходишь в другой город - будь добр, раскошелься или не порти бизнес остальным.
Иногда к лицензии прилагается текст заклинания - из тех, что попроще, либо полезнее для города. Ну а те заклинания, что 'посложнее' - пойди еще найди и освой... Такие вот порядки. При этом местная гильдия охотно согласна учить, ежели есть такие богатеи - но, увы, без подвоха не обошлось. Как ружье без патронов продают, в самом деле, а если все-таки найдешь патрон, да выстрелишь - мигом проверят, имел ли право стрелять.
Понятно, что любое толковое заклинание, не смотря на цену, рано или поздно окупится - за тот же 'Дождь' всякое свободное село до конца жизни в ноги кланяться будет, чтобы от засухи спас. А еще, говорят, на югах людоловы за таких магов золотом по весу отдают... Короче, дедушка так и не решился 'Дождь' покупать, а потом стало поздно.
- А если найти еще золота? - Настаивала Кира, в раздумиях склонив голову.
- Давай забудем. Я что-нибудь придумаю, честно.
Я присел рядом, приобнял ее под одеялом и успокаивающе погладил, осторожно касаясь бархатной кожи загрубевшими от холодной воды и щелочи руками. Подруга улыбнулась и коротко кивнула.
По меркам местных - Кира странная. Была со мной, пока у меня водились деньги и не исчезла, когда закончились. Не от мира сего - в самом прямом смысле слова. Их город тоже вышвырнуло из родного мира в Йонн - лет за десять до нас - но прямо в воды Холодного моря, на приличном расстоянии до земли...
То, что смогло выжить на плотах, связанных в плавучий город; то, что пережило шторма, объединило в жесткий кулак оставшихся и, наконец, встретило рыбаков, проводивших их к Тесс, называло себя Храм. А так как в Йонне с большим подозрением относятся к новым богам - ибо неведомо, что придет на зов верующего - Храм сказал, что он проповедует добро в самом широком смысле и предложил услуги целителей. Никто из местных не знает, сколько и как плавучий город выживал в водах Холодного моря - Кира, по малолетству, не помнила, а взрослые молчат до сих пор - но иномировые специалисты оказались крайне толковыми медиками и в Тесс прижились. Теперь это лучшие врачи, лучшие сиделки и лучшие няни от устья реки и до его самого источника - нет слуг желанней, чем храмовые. Платят за них, правда, тоже Храму - как прямому владельцу всех послушниц и послушников. А уж тот и распоряжается деньгами и жизнями, отвечает за проступки каждого храмовника и гарантирует верность нанимателю.
Понятно, что когда за бабушкой понадобилось ухаживать, дедушка нанял ей храмовницу - а когда та спросила, как нанимателям будет удобней ее называть, то стала Кирой...
Я ведь потерял ее после похорон - Храм, после смерти нанимателя, перевел ценного сотрудника в другое место работы. Потом, по счастью, снова нашел - и скоро обязательно разбогатею и найму в личное бессрочное пользование. Только от таких формулировок Кира почему-то дерется... И заодно намекает, что с этим нужно успевать - рано или поздно Кире уготовано быть большим начальником среди своих. Храмовников-то с каждым годом ведь все больше - за счет местных, активно вербуемых и переучиваемых из знахарей и лекарок. Когда-нибудь Храм захочет открыть отделение в отдаленном городке, там понадобится настоятель - и Кира не сможет отказаться.
Я бережно сжал девушку в руках - обязательно надо успеть, цепляясь за каждый день, забирая время от сна, упрямо подниматься над круговоротом выживания: работа-еда-сон-работа... Я раньше и представить не мог, что времени бывает так мало - а то, что все-таки есть, может быть настолько пропитано усталостью.
Однако есть отличный способ борьбы с ленью - зайти с рассветом на площадь перед скромным зданием Храма в старой части города и посмотреть на оставленных там за ночь детей. Семьи у местных большие, по десятку ребятни бывает, еды мало - вот и отдают куда-нибудь, где есть шанс выжить. Мозги такое прочищает отлично и усталость снимает на раз. У меня есть шанс что-то изменить в своей жизни - у них нет.
С нашим появлением, вроде как, ситуация выправляется - благодаря тем книгам, что мы принесли с собой пять лет назад, жить народ стал гораздо лучше. И урожаи с полей снимают не в пример больше, и город богатеет новыми ремеслами - вещи, о которых раньше мечтать не могли, теперь можно произвести, продать, а если есть деньги - то и купить.
Об одном местные жалеют - электронику произвести никак нельзя. Так что остаются кондиционеры и все остальное - чудодейственными артефактами чуть ли не божественного уровня, потому как работают исправно годами. Знай, электричество им подавай, а это ли проблема? Генераторы-то местные уже делают.
Так что сотовый - действительно драгоценность. Поймав себя на мысли, что всерьез думаю, чтобы его продать - напомнил себе, что там не только фото родни. Там еще фото страниц всех книг городской гильдии магов, взятых для меня наставником - и скопированных с его полного одобрения, потому что я его в конце концов задолб... Потому что я умею быть очень настойчивым в своих расспросах, а постоянно лезть в справочники после моих вопросов Элетту надоело. Мол, интересно - сам ищи, потом мне расскажешь. Только если меня с этим поймают, он будет все отрицать - потому как тайна гильдии. А это - никак не пять лет безбедной жизни... Это смерть мучительная и долгая. Но если не поймают - моя единственная возможность шагнуть куда дальше даже 'серебряного' круга ... и шанс придумать, как вернуться домой. Как-то ведь нас сюда выдернуло - пусть даже маги убедительно разводят руками и утверждают, что они тут ни при чем, способна на такое только одна известная мне сила. Врут в Йонне никак не реже, чем в родном мире.
В общем, придерживаемся старого плана - какую-нибудь работу, чтобы мозги не сильно загружала, и продолжать искать, как применить знания двух миров, заработать и при этом не попасть на каторгу. За полгода прогресс не сказать, чтобы огромный - те самые 'первые дни', увы, сначала превратились в 'первые недели', а затем и 'месяцы'...
Можно, конечно, плюнуть на закон и пойти в местные пираты... Кое-что ведь умею, кое-чему ведь обучен - под зорким вниманием наставника... И без его ведома тоже. Но там придется убивать, отнимать, воровать и закрывать глаза на чужие убийства.
Я выбрал мыть посуду.
- О чем задумался? - Потянулась Кира ко мне, чтобы обнять за шею, дав одеялку соблазнительно соскользнуть с плеча.
Но я вовремя отметил потянувшуюся к моей тарелке девичью руку и устоял перед соблазном, тут же отстранившись и встав. Потому что вместо поцелуев сейчас опять будем сидеть друг напротив друга, чавкать и думать, что хорошо бы вернуться в пекарню.
- Думаю, что надо занять очередь на собеседование. - Завернул я пирожки обратно в оберточную бумагу, вызвав разочарованный выдох. - Будет чем в обед перекусить, - предпочел я не заметить ее эмоций.
И для верности переложил сверток на подоконник.
А там, понятно, выключил телефон и вернул обратно в тайник. Кира не тронет - хотела бы, сто раз унесла бы. Да и хочется хоть кому-то доверять полностью - иначе как жить...
- Как у тебя на работе? - Поинтересовался я следом.
- Сорванцы нарисовали змею и подложили в вазу с цветами. Досталось от их мамы. - Со смехом в голосе поведала девушка.
- Наверное, ты их и подговорила?
- Может быть, - хитро улыбнулась Кира. - Графиня отходчивая, всегда что-нибудь потом дарит.
- Провокатор, - фыркнул я.
- А что значит это слово? - Задумчиво наклонила она голову. - Впрочем, не хочу знать! Хватит с нас и 'графов' с 'баронами'.
Ну да, наши виноваты - раньше-то местные аристократы как-то не придумали себе титулов. А теперь Кира нянчит детей графа и графини Эссеба. Есть такая деревенька на юге, дворов на двадцать - деревенька-то вольная, а вот земли вокруг - графа. С этой ренты-то семейство и проживает в Тессе, в старой его части, содержит садовника, повара и няню. Для меня главное, что Киру там не обижают.
- Деньги за квартиру сама занесешь? - Я накинул кофту, подхватил газету с объявлением, свой обед и вдел ноги в ботинки.
- Куда! Стой! - Вскинулась она, спешно сгребла медь с подоконника, торопливо над ней пошептала и чуть ли не силком положила их мне в карман линялых джинс, застегнув нашитой поверх кармана молнией. - И не смей платить до собеседования! - Строго выговорила она мне.
- Деньги к деньгам? - Озадаченно предположил я.
- Именно! Посмотрят деньги по сторонам, увидят - ба! - а тут наши! И к тебе пойдут, - с довольным видом улыбнулась Кира, повиснув руками у меня на шее.
- Тогда мне надо с тобой ходить, - чмокнул я подставленные губы. - Все счастье мира ко мне потянется.
Отпрянул от порозовевшей девчонки и бодро махнул ей рукой на выходе из квартиры. Мол - все будет хорошо.
- Удачи, - раздалось мне вслед.
Удачу, как и несколько других божеств нашего мира, местные охотно переняли.
За спиной лязгнул засов на железной двери, а я прислушался к тишине лестничного пролета, пытаясь набраться той самой бодрости и веры в лучшее. Должно же ведь повезти - как иначе. И свет-то какой приятный заливает ступени из окошек-бойниц под потолком лестничных пролетов. Надо, чтобы повезло - иначе действительно придется что-то продавать. За квартиру уже месяц не уплачено, начинается второй, а три десятка меди - это только за один... Арендодатель же лишен какой-либо жалости - потому что он не человек, а наш район. И на деньги с аренды содержит полицию, платит чиновникам и чистит улицы - короче, тоже кругом всем должен и ждать не может... В общем, городу тоже очень важно, чтобы мне повезло.
- Все заинтересованы, не только я, - кивнул я себе. - Значит, все получится.
Стандартная девятиэтажная 'панелька' стояла полупустой с тех пор, как большая часть жителей перебралась в хоромы попросторнее, легкомысленно отдав свои 'клетушки' в дар городу. А там - кому-то не повезло, кто-то прокутил... И люди возвращались обратно, с тем, что смогли сохранить или не смогли продать.
Местных в наши панельки пускали неохотно - хватило пары случаев, когда в лифтовой шахте устроили мусорку до пятого этажа, а потом подожгли. Теперь прямо не отказывают, но требуют депозит за три месяца - суммы такие, что им проще жить в бараках у промзоны.
Да и сами местные не в великом восторге от наших домов - говорят, что мрачные они, как крепости, и слишком высокие. Кто-то, понятно, селится - горячая вода, электричество, тепло зимой... Но я редко когда вижу в соседних домах больше десятка освещенных окон по вечерам. Наверное, это и хорошо - из-за недостатка жителей квартал не превратился в трущобы, хотя и безопасным его все равно не назвать.
Вот и сейчас, пока спускался с девятого этажа вниз по лестнице, услышал подозрительное шебуршание на несколько этажей ниже. Несмотря на рассветные лучи солнца, темени в подъезде хватало.
- Кто там? - Окрикнул я вниз.
Внизу чертыхнулись, засуетились, замерли, о чем-то горячо переговариваясь.
- Сейчас камнем кину, - соврал я грозным голосом.
А потом и на нашем языке повторил.
- ...Леша, ты, что ли? - С показной радостью уточнили снизу.
- Дядя Йося? - Узнал я по голосу и быстро сбежал по ступенькам вниз.
Остановившись, впрочем, в верхней части пролета, как только увидел двух выходящих из-за трубы мусоропровода стариков. Тощих, чуть покачивающихся от отсутствия сил, отчего-то вырядившихся в черную рабочую робу, седых, с растрепанными волосами - словно спешно шапку сняли. Соседей моих, можно сказать, что жили на втором этаже - Семена Аароновича и Йосима Геннадьевича.
- А мы тут это.... Мусор выкидываем. - Неубедительно произнес Семен Ааронович, пряча руки за спикой.
'Вдвоем? В шесть утра? В черной одежде?' - Скептически хотел спросить я невысокого старика с крупной лысиной, над которой крыльями поднимались встопорщенные волосы, но удержался, глядя на него укоризненно и печально.
За его спиной Йосим Геннадьевич, обладатель роста под метр восемьдесят, ныне согнутого жизнью, целил длинный прямой нос в сторону лестницы вниз, будто размышляя над тем, как было бы хорошо улизнуть - и одновременно бледнел лицом, краснел щеками, словно разом растеряв все силы. Будто застигнутый на месте преступления. И тоже руки за спиной прячет... М-да.
Кажется, старые решились-таки на разбой. Только место выбрали аховое - ну кого ж тут грабить? Своих - таких же бедняков?
Старики, вон, головы отворачивают, смотрят искоса с видом побитой собаки. Видать, не все еще перегорело внутри. Понимают, что творят, стыдятся. Но, видимо, совсем им край пришел.
Не нужны в Тессе старики - хватает работников моложе и здоровее, а до их лет тут, наверное, почти никто и не доживает. Если нет работы и детей, быстро приходит голод.
Я их подкармливал, когда была возможность, отдавая отнекивающимся старикам 'лишнее' и то, что 'все равно пропадет, вы же знаете, холодильников нет'. А теперь уже никак - самому скоро жрать будет не на что...
Пенсии, понятно, в Тессе не платят, а из всех льгот - жилье им дают бесплатно. Хоть такая подмога, все одно - не на улице ночевать.
- Вот-вот, мусор выкидываем! - Словно собравшись с мыслями, Йосим Геннадьевич открыл мусорный бак и решительно закинул в него короткую деревянную палку, которую до того прятал за спиной.
А потом выдернул точно такую же из рук Семена Аароновича и отправил туда же. Дерево гулко загрохотало вниз по трубе, и дядя Йося с довольным видом отряхнул руки.
Ну, хоть грабеж отменяется - вздохнул я про себя, спускаясь к ним ближе.
- Вот демон, занозу поставил! - Зашипел дядя Сема, рассматривая поврежденную ладонь и украдкой посматривая над ней на меня. - Я бы и сам выкинул.
- Т-ш! - Шикнул на него дядя Йося, отодвигая товарища в сторону и шагнув ко мне, улыбнулся. - Леша, а ты куда в такую рань?
- На работу вот устраиваться. - Махнул я газетой.
- И вот так пойдешь? - Цокнул он, глядя на мои видавшие виды джинсы и столь же затрапезного вида кофту.
- А что? - Оглядел я себя.
Да - ношенное, но не грязное. А по меркам местных - вообще шик, не дерюга и не мешковина серая.
Только Семен Ааронович тоже осуждающе покачал головой, разглядывая меня с ног до головы.
- Разве в таком виде устраиваются на работу? Нет, я не могу этого допустить! Стой здесь, Леша, и никуда не уходи! - Решительно зашагал дядя Йося по лестнице вниз.
Оставшийся на месте Семен Ааронович как-то неловко дернулся в его сторону, словно пытаясь улизнуть вместе с ним, а потом, качнувшись, все же остался на месте.
- Сильно занозило? - С участием спросил я.
- А? Да нет, - повертел он рукой и спрятал в боковой карман. - И в какое заведение устраиваетесь, молодой человек? - Поспешил он сменить тему с живым участием в голосе.
Если бы не черная вязаная шапка, торчащая из соседнего кармана, куда он безуспешно пытался определить вторую руку - то я бы даже умилился.
- На типографию, наборщиком.
- Образованные люди нужны всегда! - Одобрил дядя Сема. - Как говорила мне мама: 'Семен, иди в бухгалтеры, будешь всегда при деньгах!'. И где, скажите, эти деньги? - С горечью пожаловался он.
Вроде как, даже оправдываясь - то ли передо мной, то ли перед собой.
Деньги-то у людей в Тессе есть, только чужих к ним не подпускают.
- Может, и для вас очередь занять?
- Мы не дойдем, Леша. Мы до магазина-то еле ходим, - признался Семен Ааронович. - Леша, а это от вас так волнительно пахнет пирожками? - Принюхался он.
- От меня. - Вздохнул я. - Угощайтесь, дядя Сема. - Достал я сверток и поделился.
- Ну что вы, как можно, - сглотнул вязкую слюну старик.
А живот его возмущенно проворчал, словно реагируя на слова.
- Берите-берите. - Принялся я уговаривать.
- Ну разве что немного. - Тут же дал он себя уговорить, наскоро оттер ладони о халат и вгрызся в пирожок.
Это время нашел Йосим Геннадьевич, чтобы объявиться на лестнице с темно-серыми пиджаком и брюками, переброшенными через левую руку.
- Семен Ааронович! Вы втянули меня в свои гнусные замыслы, а все это время у вас был пирожок! - Возопил он, прижав свободную руку к сердцу.
- Это не мой, этой Лешин! - С полным ртом пытался оправдаться тот.
- Угощайтесь, дядя Йося. - Незаметно вздохнув, пришло время расстаться и со вторым.
Я смял оберточную бумагу и, не став мусорить, положил ее обратно в карман.
- А как же ты, Леша? - Уже откусив, внезапно нашло на дядю Йосю озарение.
- Еще заработаю. - Пожал я плечами, стараясь выглядеть беззаботно.
- Выходит, мы вас все равно ограбили, - расстроился он.
- Стыдно-то как... - Поддержал дядя Сема.
Но, судя по выражению лица, вкусно... Прямо как мне, десятком минут раньше. Так что я даже подтрунивать над ними не стал.
- А вы, говорите, куда трудоустраиваетесь? - Попытался поддержать беседу Йосим Геннадьевич, аккуратно придерживая руку под надкушенной выпечкой.
- Наборщиком. Щекинская мануфактура, - повторил я и для него.
- О, солидная контора! Вы уже подготовили резюме? Хотите, я проверю? - Заинтересовался он.
- Резюме? - Растерялся я.
- Ну конечно! Самое главное - первое впечатление! Теперь у вас есть отличный костюм, - качнул он рукой с брюками и пиджаком. - А с хорошим резюме не будет никаких конкурентов! Пойдемте к нам, Леша, мы Семеном Аароновичем составим вам самое лучшее резюме!
- Да я, как-то... - Замялся в ответ.
Я и насчет костюма, что был до сих пор в руках дяди Йоси, никак решить не мог. Может, будет польза, в самом деле.
- Даже сомневаться не думайте! - С жаром поддержал дядя Сема, облизывая пальцы, но стараясь делать это очень интеллигентно. - Вы сразу покажете себя грамотным человеком!
- Не будете же вы переодеваться в коридоре? Идемте, Леша! Не обижайте, сердцем прошу!
- Хорошо, - сдался я и зашагал вслед за ними по лестнице.
В квартире стариков уже доводилось бывать - выделили им трехкомнатную, чтобы не тесно и присматривали друг за другом, если что. Мебели и раньше-то на такие хоромы у них было мало - я помнил кровати, книжных шкаф, массивный письменный стол с кучей ящиков, да кресла с журнальным столиком, а теперь и вовсе остались только кровати, стол и одно кресло. Кровати они и раньше поставили в одну комнату, чтобы было нескучно, а теперь и остатки мебели перекочевали туда же. И квартира стала будто бы меньше на вид - и состояние слегка отклеивающихся по углам обоев, уже не прикрытых мебелью, производило совсем уж грустное впечатление...
- Только у меня бумаги нет, - спохватился я.
- Ой, непременно найдем! Где-то у меня был вполне пригодный черновик... - Засуетился дядя Сема, выдвигая один ящик за другим из письменного стола.
- Сема, не жлобься, у тебя под такой случай есть замечательный листок чистой бумаги!
- Я хотел писать на нем завещание!
- А я итак знаю, что там никому и ничего! - Сварливо ответил ему Йосим Геннадьевич. - Потому что у тебя ничего нет!
- Да можно и на черновике, - попытался вмешаться я.
- Не слушайте старых дураков, Леша. Семен Ааронович просто кривляется. Вот, примерьте, наконец, костюм. Я в нем с моей Сонечкой бракосочетался.
- Не надо, дядя Йося.
- Бери. - Упрямо отвел мою руку. - Идите, переодевайтесь. А мы быстро тут все сладим.
- А как же данные продиктовать...
- Ой, что бы мы о вас не знали! - Отмахнулся дядя Сема. - Алексей Петров, семнадцать лет, из свободных граждан, образование домашнее, под судом не состоял. А все комплименты мы сами напишем!
- Спасибо, - помялся я с ноги на ноги и пошел в соседнюю комнату.
Тем более что старики нашли-таки откуда-то шариковую ручку, чистый белый лист 'а четыре' и полностью сосредоточились над ним.
В соседей комнате не было ничего - окно да чугунная батарея под ним. Зато подоконник стоял чистый, без крупицы пыли - туда-то я положил пиджак, пока скидывал ботинки и надевал поверх своих джинс штаны. Да, тесновато, зато ремень не нужен - те же джинсы давно держались, подвязанные веревкой. С едой в последние недели как-то сильно не очень... Потом и пиджак тоже накинул поверх кофты - нормально, цвет подходящий.
Я огладил костюм - вроде неплохо. Только средством против моли пахнет. Ничего, выветрится - идти полгорода...
- Как влитой. - Вздохнул Йосим Геннадьевич, обернувшись, стоило мне вернуться и привлечь к себе внимание вежливым покашливанием.
- Йося, прямо как ты в молодости! - Растрогался Семен Ааронович.
Дядя Йося вдруг засуетился, вновь зашумел ящиками стола, пока не достал оттуда осколок зеркала размером с ладонь.
- Да ты сам глянь, - постарался показать он мне мое отражение.