Аннотация: Здравствуй, мой самый. Пусть ты и не совсем мой, вернее, совсем не мой, но хотя бы в своих мыслях могу же я позволить себе такую вольность?
Моя жизнь странна и монотонна. День сменяет день, вне зависимости от моего настроения, будущее все такое же серое.
Я задумчиво пожала плечами и отвернулась от окна, в которое смотрела уже долгие часы.
Прямо на меня смотрели такие любимые, такие беззаботные глаза.
Грустно улыбнувшись, я протянула руку, осторожно коснулась холодной щеки, а потом все же перевернула страницу фотоальбома.
Все началось чуть больше года назад.
- Привет ребята! - издалека заметив свою ватагу, помахала рукой я.
- Ой, ребята, смотрите, кто здесь! Сама Сатана собственной персоной! - в шутливом испуге закатил глаза Леха, мой самый лучший друг, а по совместительству, самый изобретательный чел в нашей компашке.
- Чудеса бывают? - подколола его я. - Сам единственный и неповторимый Ужас всея двора испуган?
Ребята весело рассмеялись и, не сговариваясь, мы все направились в сторону нашей школы.
- Сань, - если вы не в курсе, меня зовут Александра, но также, из-за некоторых свойств моего характера и одного инструмента портного, а именно, небезызвестного шила, в моей пятой точке, меня почти все называют Сатаной. - А ты слышала, что к нам в класс сегодня придет новенький, - с каверзной улыбкой произнесла Света, она же Демоница, наша информатор.
- Даже так? Давайте понаблюдаем за ним? - предложил Жека. Вообще-то, его зовут Желязных Кирилл, но мы используем лишь его инициалы, когда общаемся, во всяком случае, звучит гораздо прикольнее, да и ему самому нравится.
- Ага, а потом, как бабахнет, - зловеще произнес Леха, под конец фразы весело расхохотавшись.
Вообще мы, все четверо, по натуре своей одиночки, нас не хотели принимать ни в одну компанию, но однажды так сложилось, что мы познакомились и даже подружились. И теперь нашей дружбе завидуют все поголовно. Многие с удовольствием присоединились бы к нашей шебутной компании, но, к их сожалению, мы не терпим лжи и подхалимажа. Мы совсем не заботимся о своей репутации, даже не пытаясь казаться лучше, чем мы есть. Они же стараются выходить сухими из любых ситуаций. Мы много раз получали по шапке от учителей и не только, они же ведут жизнь примерных подростков.
Зато у нас нет своих скелетов в шкафу. По крайней мере, тогда не было...
Но я отвлеклась.
В тот день, весело переругиваясь и перешучиваясь, мы прибыли в школу даже раньше, чем обычно. Любопытство подгоняло нас похлеще, чем что бы то ни было.
Порой, спустя время, я задумываюсь, насколько легче мне бы жилось, наплюй я на это качество своего характера...
- Привет, Сатана, - с усмешкой хмыкнул с первого ряда наш гордость класса, первый красавец и все такое, в общем, знакомьтесь - это Витя. Светло-голубые глаза, обрамленные пушистыми ресничками, длинные, до плеч, светлые волосы, под два метра роста, спортивная фигура и огромная гора САМОМНЕНИЯ. В общем, тот еще типчик. Считает себя неотразимым, единственным и неповторимым, и далее по списку. У нас с ним вооруженный нейтралитет, особенно обострившийся после того, как примерно год назад я отшила его ухаживания, вернее, то, что он за них выдавал. Правда, нейтралитетом это считаю только я, относясь к нему с непробиваемым пофигизмом, тогда как он считает это все полноценной войной и не упускает случае подгадить мне и моим друзьям.
Но я опять ушла от нити повествования.
- Ой, ты оказывается разговариваешь, - с неподдельным умилениям прощебетала я, - а я думала, обезьянки только кривляться умеют. Молодец, растешь умственно и духовно. Глядишь, через пару сотен поколений и эволюционируешь в человека.
По классу пронеслись ехидные смешки. Витьку, в принципе, мало кто уважал, особенно, те, кто хорошо его знает.
- Ты, ты, ты... - разъяренно прошипел блондинчик, подскакивая на месте.
- Слов не находишь? Учись читать, авось и обогатишь свой словарный запас, - хмыкнул Леха, ненавязчиво втираясь между нами и топая к своей парте. - Сань, если ты не заметила, урок уже начался, не стой столбом посреди прохода. И не плюйся ядом, вдруг заденешь кого-нибудь близстоящего, - я весело рассмеялась, шутливо пихнула его в бок и уселась за свою парту.
Не знаю почему, но я всегда сидела одна. Наверное, мои одноклассники всерьез меня опасались, потому что я не знаю, как по-другому объяснить пустующее место рядом со мной.
Едва успела я разложить вещи, как в класс важной походкой прошествовала наша учительница русской литературы, по совместительству, зам директора по воспитательной работе, на редкость склочная тетка. Но свой предмет любит вполне искренне. Наверное, это единственная причина, по которой она не особо страдала от наших шуточек.
- Садитесь, садитесь, - махнула ладонями она, глуповато улыбаясь. - Позвольте представить вам вашего нового одноклассника, - только сейчас я заметила зашедшего следом за ней парня.
Он вскинул голову и внимательно осмотрел весь класс, не обделив вниманием никого. На то краткое мгновение, когда мы встретились взглядами, сердце предательски екнуло...
Внешность его не была чем-либо особенно выдающейся. Не короткие и не длинные черные волосы встрепано топорщились. Черты лица самые обыкновенные, что называется, ничего особенного. Нет, не лишенные своей изюминки, даже симпатичные, но, что называется, не фонтан. Не слишком высокий, но и не низенький, по сравнению со мной. Метр восемьдесят, где-то около того.
Девчонки презрительно хмыкнули, не найдя в его внешности ничего особенного, зато мальчишки отнеслись к нему куда дружелюбнее, чем к тому же самому Витьке.
Но мне запомнился взгляд. Неожиданно острый, словно заглядывающий в глубину души, взгляд темно-карих, почти черных глаз.
- Итак, дети, - на этих словах училки весь класс сдавлено хихикнул, да и немудрено. Мы - без двух месяцев выпускники, а она сама ведь только второй год после университета у нас работает. - Это ваш новый одноклассник, Волчьих Мирослав. Так, а куда же мы тебя посадим, - обратилась она к нему вполголоса, - дети, кто из вас сидит один, и его сосед по парте не прогуливает мои уроки? - это она уже к нам обратилась.
Оказалось, что весь класс сегодня собрался в полном составе, чего не было уже наверно месяца три. И, по закону подлости, одна сидела только я.
- Мда, - задумчиво протянула училка, - ну что ж, придется тебе посидеть с местной достопримечательностью, - я ехидно хмыкнула, понимая, кого она так "величает". - Сатана, ой, Саша, убери свою сумку со свободного стула, - мои одноклассники захихикали, они же не знали, что я горжусь данным ими прозвищем. К тому же, на правду не обижаются.
С ехидным хмыком я убрала сумку и повесила ее на спинку своего стула. Не замечая сочувственных взглядов, бросаемых на него одноклассниками, он спокойно подошел к моей парте и не менее ехидно протянул:
- Так значит, Сатана... Какое совпадение. Меня обычно называли Мефистофель.
Класс ехидно хмыкнул, а я же недовольно прищурилась, но спустя мгновение ехидно осклабилась:
- Демон ночи? Похож, похож. Только меня так зовут за особенности характера, а не за внешность.
Он пожал плечами и уселся за парту.
- Александра, я бы попросила тебя хотя бы пару дней не обижать молодого человека, дай ты ему время освоиться, - неожиданно тоскливо попросила учительница.
- Мария Святославовна, да как вы могли подумать? - возмущенно вскинулась я. - Я не обижаю беззащитных. И вообще не обижаю тех, кто не обижает меня.
- Да заметила я, заметила... - устало вздохнула она, но через несколько кратких мгновений неожиданно оживилась: - Итак, кто прочитал домашнее задание?
- А что, вы что-то задавали на каникулы? - ужаснулся Витек.
Мой ехидный хмык слышали все, но смеяться не спешили.
- Александра? Ты считаешь себя вправе так поступать? Быть может ты можешь нам что-то сказать? - зловеще поинтересовалась учительница.
- Да пожалуйста, - пожала плечами я, поднимаясь на ноги. - На каникулы вы задавали прочитать самое известное произведение Михаила Булгакова - роман "Мастер и Маргарита".
- Хочешь сказать, ты готова к уроку? - недоверчиво уточнила она. - Тогда может ты опишешь нам своего самого любимого героя в этом произведении?
- Да без проблем. Больше всего мне запомнился такой персонаж как...
- Воланд? - насмешливо уточнил кто-то из класса.
- А вот и нет. Мой любимый персонаж - это кот Бегемот, - показала классу язык я.
- А дай я попробую угадать, почему именно он, - ухмыльнулся Леха. - Спорю на ближайшую заварушку, что из-за того, что у него похожее на твое мировоззрение. Где-то тишина, спокойствие и порядок? Тогда мы идем к вам, ведь наши безобразия вам только и снятся!
- Ага, в кошмарах, - съехидничал Витек.
- Ну и пусть похожи. Ты вон вообще на Коровьева похож, но это что-то по твоему меняет? - поддела я Леху, привычно игнорируя нашего блондинчика.
Так, слово за слово, постепенно урок превращался в балаган...
- Александра Стрельцова! Немедленно прекрати! Ты что здесь устроила?! Ты специально плюешь мне в душу? - патетично провозгласила училка.
- Я? Вам? В душу? Вы что, как можно? Я же не доплюну! - тоном обиженной в лучших чувствах провозгласила я.
Урок был окончательно сорван...
- Санька, ну Санькааа, - завела по второму кругу свою шарманку Светка. - Ну давай вместе в политех документы подадим, а? Ну как же я там, одна, без тебя... Ну Саня...
- Свет, ну ты что, издеваешься? - помахала ладонью у нее перед носом. - Ну вот посмотри на меня и скажи, ну вот какой из меня инженер получится?
- Я не на инженера поступаю, а на архитектора, давай со мной, - она умоляюще заглядывала мне в глаза.
- Светка, ты же знаешь, я уже давно все решила, - я тоскливо подняла глаза к потолку.
- Ну вот что ты там такого нашла, а? Сдалось тебе это программирование! - обиженно возмутилась она.
- Свет, не теряй напрасно времени, ты же знаешь, Сатана у нас непробиваемая, - ухмыльнулся незаметно подкравшийся Жека. - Проще заставить Землю крутиться в обратном направлении, чем что-то доказать Саньке.
- Вот не надо преувеличивать, - шутливо насупилась я.
- Обижаешься? Ну не надо, - не менее шутливо отозвался он. - Хочешь, я даже извинюсь. Простишь?
- Неа, не прощу.
- Ну ты и злопамятная, - в шутливом ужасе закатил глаза Жека.
- Я не злопамятная, и память у меня плохая. Отомщу, забуду, опять отомщу... - под конец фразы меня опять на хи-хи разобрало, сорвав всю торжественность момента.
Проходящий мимо новенький закатил глаза и надменно фыркнул.
Мы ехидно хмыкнули, а Жека подытожил:
- Ну ничего, это он просто не привык еще, плохо нас знает.
- Молодой, глупый, - не менее насмешливо продолжила я, - жизни еще не видел...
Мы снова рассмеялись.
Спустя пару минут к нам снова присоединился наш незабвенный Лешка, и мы поплелись на урок биологии.
- Скукота... - протянул Леха. - Сейчас припрется Степашка, опять начнет что-нибудь про скрещивание гороха распрягать... Потипу доминантные признаки, рецессивные признаки...
Степашка - это наша учительница биологии. Зовут ее Надежда Степановна, и она самая противная училка в нашей школе. За стервозность ее даже учителя недолюбливают. Она уже лет пять, как пенсионерка, но никак не уйдет подобру-поздорову. В добавок ко всем бедам, она наша классная руководительница. Поэтому, мне кажется, причины того, что больше всего ее не любит именно наш класс, объяснять не нужно.
К слову сказать, наш класс вообще уважает только нескольких учитилей. Это наш учитель физики, очень хороший дядька, объясняет толково, да и умеет повести себя так, чтобы его уважали. Еще мы уважаем нашу учительницу математики. Она самая строгая училка в школе, но и знает свой предмет на высоте. Она уже лет десять-пятнадцать как на пенсии, но уходить не хочет. И мы этому рады. Половина класса, те, кто любит математику в целом, ее очень любит, обожает и дальше по списку. Остальные - просто боятся. Но тем не менее. Еще есть пару учителей, входящих в этот список, но, к нашему всеобщему сожалению, они у нас в этом году ничего не преподают.
Впрочем, это все лирика. Но вот над уроком биологии стоит призадуматься, как-то не хочется на какую-нибудь ерунду потратить ближайшие сорок пять минут своего драгоценного времени. Хочется, чтобы после занятий можно было с уверенностью сказать, что день пропал не зря.
Нет, вы не думайте, что я такая уж раздолбайка, я хорошо учусь, всегда готова к урокам, схватываю все на лету, но проблема даже не в учебе, а в том, что учителя пытаются подавить нашу волю, привить нам определенные качества, которые я лишь с большой натяжкой могу назвать хорошими. Они пытаются подавить любознательность, загнать наш характер в определенные рамки, ставя ограничения на развитие. Я не считаю, что можно стать лучше, если в науке придерживаться штампов. Но не докажешь же им этого? Скорбно это признавать, но в наше время в педагогический институт поступают в большинстве своем те, кого больше никуда не взяли. Многие истинные учителя сдаются под давлением общественности, их убеждают в бесполезности такого стремления - и, как результат, - то, что мы можем наблюдать практически в любой школе. Люди, искренне презирающие свою профессию, не умеющие ничего в достаточной степени, пытаются нам привить свое мировоззрение. Я же считаю такое в корне неправильным.
Может именно поэтому я так и веду себя на уроках. Порой мне очень мерзко выслушивать что-либо от человека, который совершенно не заинтересован в своем деле, а осуществляет это лишь для галочки. Все меньше людей в наше время, которые могут искренне увлекаться своим делом, которые способны рассказать, научить чему-то кроме программного материала.
И это расстраивает.
Вроде бы, все высказала. А теперь вернемся к нашим баранам. В смысле, к нашему классу и училке биологии.
Как обычно, нахохлившись, поджав обвислые губешки, свесив на кончик носа очки с огромными круглыми линзами, шебурша длинной болотного цвета юбкой, обдавая все вокруг запахом затхлости и сырости, обняв крепко-крепко папку с материалами, училка прошествовала к учительскому столу. Плюхнула вещи на стол, обвела нас брезгливо-недоумевающим взглядом поверх очков, совершенно не вяжущимся с натянутой на лицо идиотско-счастливой улыбкой, хлопнула рукой по столу и, не здороваясь, не разрешая нам садиться, что, впрочем, все и так проигнорировали, мерзко отчеканила:
- РАС. КА. ЗАТЬ. - И что-то забубнила себя под нос, словно специально не давая никому расслышать, что она говорит. - Повторяйте, а я пока выйду на пять минуток.
Переглянувшись, мы прошмыгнули к дверям, проследили, как она скрылась в своей каморке, гордо именуемой лаборантской, и гуськом метнулись к черному ходу. К возвращению училки в классе остались лишь двое. Витек, и одна из девчонок - дочка нашей директрисы, той волей-неволей приходилось соблюдать правила поведения. К нашему удивлению, с нами слинял даже новичок, чем заслужил уважительный взгляд от нас с ребятами. Правда, он этого не оценил, лишь презрительно фыркнул, словно считая себя выше этого. Мы не обратили никакого внимания, что его изрядно покоробило.
Всей шебутной компанией мы спустились по лестнице, выбрались во двор школы, пригибаясь в районе окон, пробрались по стеночке к стадиону, на который, по счастливому стечению обстоятельств, окна школы не выходили.
Погода на улице стояла отличная - не смотря на начало апреля, на улице было градусов двадцать тепла. Уже довольно давно зазеленела трава, появились первые листья на деревьях, поэтому все вокруг довольно сильно напоминало начало лета. Настроение было абсолютно неучебное - да и немудрено, весна как-никак.
В общем, по полной забив на урок биологии мы вольготно расположились на травке, вяло переговариваясь, пока кто-то не предложил сыграть в волейбол. К нашему большому сожалению, сетка, по причине первого дня четверти, натянута еще не была, поэтому пришлось играть в пляжный вариант. Посовещавшись, решили играть на выбывание. Кто-то довольно шустрый приволок мяч, и мы перегруппировались поближе к стадиону. Подумав, я скинула сковывающий движения пиджак ( да, у нас в школе тоже официальный стиль, поэтому приходится соответствовать хоть частично, что в принципе не мешало мне под пиджак одевать майки и футболки, а под брюки обувать кеды и кроссовки), так что осталась я в довольно симпатичной черной майке с готичной надписью красным цветом как раз в районе буфера (выделяющейся спереди части моего тела, которой я сознательно гордилась, третий размер как-никак), а написано там было не много не мало - "Нет пошлых фраз, есть пошлые уши". А на спине добавлено: "P.S. И пошлые глаза тоже". В общем, на пару мгновений мои одноклассники ушли в прострацию, а потом стадион огласил дикий ржач.
- Да, Сатана, зачет тебе, - со смехом хлопнул меня по плечу Леха. - Такое отмочить только ты можешь.
- Да ладно тебе, - с наигранным кокетством потупила глазки я, а через мгновение тоже расхохоталась.
Лишь новенький с презрением фыркнул, окинув меня взглядом. Такое поведение начало меня раздражать, но я ничем не проявила этого внешне.
Может быть, здесь стоит рассказать как я выгляжу. Природа одарила меня ярко-рыжими волосами, среднего размера зеленющими глазами, в общем - типично ведьминской внешностью. Роста я не сказать чтоб маленького, но и не сказать, чтоб большого - метр шестьдесят пять. Фигура моя меня вполне устраивает, не девяносто-шестьдесят девяносто, скорее сто десять-семьдесят-девяносто, но мне кажется, так даже лучше. Да и не только мне, но и большинству парней. Да вот только на их беду, я и по характеру типичная ведьма, поэтому я еще не встретила никого, кто бы выдержал рядом со мной дольше одной-двух прогулок. Максимум, который продержался один подопытный - три недели и три с половиной дня. Потом попытался распустить ручонки, получил по своему мужскому достоинству и отчалил в неизвестном направлении. В отношениях я на редкость консервативный человек. Я не считаю правильным секс на втором, а то и на первом свидании, а тем более - с нелюбимым человеком. И свое мнение менять не собираюсь. По крайней мере, в ближайшее время.
Впрочем, я опять отвлеклась.
Игра пошла весело, тем более что играть на выбывание оказалось неожиданно весело. Особенно после некоторых внесенных корректив. Выбывшие садились в центр круга играющих и их задачей было поймать мяч, обязательно при этом соприкасаясь хоть как-нибудь, тогда можно было вернуться в игру. Как вы понимаете, находиться в кругу, а не перебрасывать мяч большинству нравилось куда больше, особенно зажиматься при этом.
Через какое-то время меня все же как-то загнали в круг, к тому же, на мою беду, чего я тогда еще не понимала, почти одновременно с новеньким. С одноклассниками, с которыми я проучилась уже столько лет рядом, вполне невинно положенная на плечи или на талию рука не казалась чем-то страшным. Но когда этот Мирослав положил ладонь мне на талию, мне стало как-то не по себе, конечно, никто кроме меня этого не понял, но именно это мгновение стало тем поворотом, после которого я впервые посмотрела на одноклассников как на теоретических кавалеров, правда, в первую очередь на новенького, но...
Шестеренки завертелись...
Естественно, нам потом пришлось изображать раскаяние на ковре у директрисы, выслушивая получасовую лекцию о том, что мы ведем себя совершенно неподобающе нашему статусу выпускников, что такое отношение к учителям - это верх наглости, ведь если мы не любим биологичку, то стоит проявлять хоть элементарное уважение к ее возрасту. На последнее высказывание я презрительно фыркнула и высказала все, что я думаю, насчет того, что раз она в таком почтенном возрасте, ей давно пора сидеть на пенсии и даже не соваться в школу.
Как ни странно, директриса меня поддержала, скривившись, словно протухший лимон съела и недовольно кивнув.
Так что мы еще легко отделались, даже родителей в школу не вызвали, что непременно бы сделали, если бы это был кто-нибудь другой, а не Степашка.
Но... Отношения с классухой этой выходкой мы испортили окончательно. И остались довольны - она больше не совалась к нам со своими "развлекательными" программами, что несомненно было нам даже на руку, дав превосходный шанс подготовить выступление на выпускном. Уж где-где, а здесь мы собирались оторваться по полной, решив спеть даже пару песен из репертуара небезызвестных групп, таких как "Кино", "Ария", "Слот", "Lumen" и др.
На протяжении всей последней четверти я отыгрывалась на школе как могла, развлекаясь на полную катушку. В ход пошло все. Начиная от невинных кнопок на стуле, заканчивая игрой в футбол с глобусом вместо мяча. Под конец директрисе надоело вызывать моих родителей в школу и она стала ограничиваться лишь ежедневным отчетами о моем поведении в моем же дневнике. Мама с папой читали это все как занимательные истории, как анекдоты. С моим характером они уже давно смирились, не делая попыток меня изменить, за что я им была крайне благодарна, стараясь поменьше доставлять им неприятностей.
Однажды, уже в конце мая, я вдруг поняла, как же мне будет не хватать ставшего таким привычным соседа по парте, и от этого стало так тошно... Диагноз был очень даже серьезным - я влюбилась. Влюбилась впервые в своей жизни и выбрав совершенно не ту кандидатуру. Но сердцу-то не прикажешь...
Он все так же, как и в первый день учебы в нашей школе, презрительно фыркал в ответ на все мои выходки, на мое поведение, на мой стиль в одежде, на все. Я все так же старательно его игнорировала. Он все так же ни с кем из класса не общался, словно никого из нас не существовало, хотя многие пытались с ним подружиться.
Постепенно в моем мозгу складывался образ той девушки, которая, чисто теоретически, могла бы ему понравиться.
Из крохотных деталей собиралась маска, которой, как я думала, не суждено было быть примеренной.
Время все изменило.
Сдача экзаменов, шумно прошедший выпускной, централизованное тестирование, подача документов в БелГосУниверситет, зачисление на механико-математический факультет - все это слилось в одну сплошную череду с нечеткими, размытыми границами.
В самый последний день лета, в самый последний день того, что принято называть детством, я узнала, что по случайному стечению обстоятельств я оказалась в одной группе с Мирославом...
В тот день я решилась - и одела маску.
Волосы перекрашены в какой-то неброский, мышиный цвет, в глаза вставлены неяркие контактные линзы, надеты свободные брючки, скрывающие мои стройные ножки, вместо привычной футболки надета свободная черная блуза, скрадывающая очертания фигуры.
Всего за несколько часов я стала совершенно другим человеком. Сатана, всегда жившая во мне, ушла в сторону - уступив место тихой, неприметной девочке без определенных целей и увлечений, стеснительной и робкой. Александра не умеет ладить с людьми, ее лучшие друзья - компьютер и книги, она не ходит на тусовки, не бывает в центре внимания, взгляд просто соскальзывает с нее, не находя, за что зацепиться. Никакой косметики, никаких лаков, никаких причесок и модных стрижек - все предельно скромно и обыденно. Никакой громкой музыки в наушниках, никаких украшений.
Маска получилась идеальной.
Он не узнал меня ни в первый день, ни в последующий, твердо уверившись в мысли, что я просто - тезка самой себя.
Да вот только он не обращал на меня вообще своего внимания. Я оставалась для него пустым местом.
Вот ведь странно - я изменилась ради него и... совершенно зря?
Где же я допустила ошибку?
Однажды я начала писать ему письма, которые так и не решилась никогда отправить.
Каждое из них начиналось одинаково.
"Здравствуй, мой самый..."
Каждое из них отличалось от предыдущих, но... какой смысл в том, что я пишу эти письма?
Девчонки в общежитии относятся ко мне с брезгливым недоумением, не понимая меня, но и не пытаясь даже понять. Что ж... Я ведь этого и добивалась, когда делала себе маску.
- Саня, подожди! - неожиданный окрик застиг меня посреди оживленной улицы. Обернувшись, я увидела спешащую ко мне Светку.
Она подлетела ко мне и вдруг остановилась в нескольких шагах, словно налетев на непреодолимую стену.
- Саня? - неуверенно переспросила она. Я лишь с горькой усмешкой склонила голову. - Что ты с собой сделала?
- Я изменилась... Разве тебе не нравится моя новая маска? - скромно улыбнулась я.
- Не нравится, - вдруг резко обрубила она. - Это не ты. А поэтому я не хочу видеть ТАКИХ масок. Посмотри на себя! Чем ты стала! - она сорвалась на крик.
- Время меняет нас, - безразлично пожала плечами я, привычно игнорируя вновь зазвеневшие в глубине души струны прежней меня.
- Знаешь, я думала, ты сильнее, - горько бросила в лицо она. - Жаль, что я ошибалась.
Она развернулась и ушла. Просто ушла, даже не обернувшись на прощание.
С глухим звоном маска осыпалась, обнажая истинную меня.
Невольно плечи расправились, из глаз ушло затравленное выражение, подбородок вздернулся...
Пришло время вновь меняться... Я заигралась в свой театр. А моя роль уже давно устарела, стала ненужной.
"Здравствуй, мой самый. Пусть ты и не совсем мой, вернее, совсем не мой, но хотя бы в своих мыслях могу же я позволить себе такую вольность?
Наверное, ты меня совсем не знаешь, ну или совсем не помнишь, да или просто не обращаешь внимания на самую тихую девушку во всем твоем окружении? Вполне возможно. Слишком уж я изменилась за последние месяцы.
Наверное, я поступила глупо, решив измениться. Порой я смотрю в зеркало, и сама себя не узнаю. Почему так произошло, что я, вокруг которой всегда собиралась самая шумная компания, вдруг так сильно изменилась? Где делись все мои друзья, такие же непоседы, как и я в прошлом? Почему я сама себя не узнаю? Почему я не нахожу причин таких перемен? Сколько себя помню, всегда могла найти общий язык с большинством окружающих меня людей. Сколько себя помню, в центре каждой заварушки находилась моя фигура. Теперь же...
Я слишком изменилась.
Неброская одежда с глухими вырезами взамен ярких цветов и открытых плеч. Тихая скромная улыбка взамен громкого смеха, который поддерживали слишком многие. Терпение и замкнутость вместо так поражавших всех наглости и открытости. Словно солнышко неожиданно спряталось за тучами, устав светить на окружающий меня мир.
Где делась никогда не покидавшая меня удача? Куда спряталась моя беззаботность? Почему так произошло?
Не знаешь?
И я не знаю.
Но я помню. Помню шумную круговерть, окружавшую меня в школе, бесконечную радость, веселье, смех, шутки-прибаутки... Тогда ты лишь презрительно фыркал, глядя на меня. Я отвечала тебе тем же, но неожиданно для самой себя решила измениться.
Ради тебя.
Новый образ долгие месяцы собирался из кусочков мозаики, чтобы однажды стать цельной маской. Правда, примерить ее я решилась лишь поступив в тот же ВУЗ, что и ты. Примерила - и забыла снять...
Порой мне кажется, что она уже приросла...
И знаешь, я решила, что довольно. Пора становиться самой собой.
Я изменилась ради тебя. Зря. Теперь я это понимаю.
Отныне у меня новые цели. И, я на это надеюсь, новое счастье.
Прощай, тот, кто никогда меня не замечал."
Я закончила последнее письмо. Теперь я уверена в том, что оно последнее. Я больше не вижу смысла в притворстве - как-никак больше восьми месяцев прошло... На дворе цветет весна, подбивая на безрассудства...
Девчонки озадаченно смотрят на меня, не узнавая свою соседку по комнате. А я... я начинаю меняться в саму себя.
С волос смыта краска, из глаз вынуты линзы... С антресолей снят пакет, который я не открывала с прошлого лета.
Сатана вернулась.
- Александра, ты конечно извини за вопрос, но почему ты такая другая? - неожиданно спросила одна из девчонок, самая шебутная - Ира. Ее давно прозвали "Просто Зло", на что она лишь улыбалась еще ехиднее.
- Да ничего такого страшного нету в твоем вопросе, - своей полузабытой шальной улыбкой сверкнула я. - Просто я устала играть ненужную роль. Пора снова становиться самой собой.
- Но почему ты была такой, - неопределенно провела рукой она.
Я печально сморщила нос и тихо произнесла:
- Я изменилась ради одного человека, как оказалось - бесполезно.
Этим вечером мы наконец-то разговорились, и даже сумели найти общий язык. Сегодня они даже вытащили меня в клуб, хотя я и не думала сопротивляться.
Я отрывалась по полной, восполняя недостаток адреналина, накопившийся за долгие месяцы.
И я не заметила внимательные темно-карие глаза, наблюдавшие за мной.
На следующий день я забросила свою старую одежку куда побольше, решив даже забыть о своей маске. Легкое ярко-красное платье как нельзя больше подходило для стоящей на дворе погоды. Впрочем, как и белые босоножки на огромной шпильке. Изменив обыкновению, я не заплела волосы в косу, а оставила их распущенными, разрешив свободно виться крупными кольцами.
Красивая сумочка вместо привычного бесформенного рюкзака, чуть-чуть косметики - и я готова.
Сатана восстала из пепла, как легендарный феникс.
- Девушка, а вы уверены, что пришли по адресу? - с любопытством спросил меня мой одногруппник, когда я впорхнула в аудиторию и заняла свободное место. - Одновременно он пытался очаровать меня, что, в принципе, ему не слишком-то помогало.
- Артемьев, не переживай, как раз-то я - пришла по адресу. А вот насчет тебя сомневаюсь. По тебе хабза плачет, - ехидно пропела я.
- Стрельцова? - офигело выдали абсолютно все уже пришедшие личности. Примечательно, что Мирослав еще отсутствовал.
- Нет, черт лысый, - фыркнула я, встряхнув головой.
- Сатана? Что ты здесь делаешь? - внезапно раздалось от входа. Как в замедленной съемке я повернула голову и ослепительно улыбнулась озадаченному Мирославу, замершему в дверях:
- Как что?! - шутливо надув губки возмутилась я. - Неужели я не могу навестить своего дражайшего одноклассника? Поинтересоваться, как ты тут без меня, ведь, насколько я понимаю, здесь никто не может испортить другим жизнь так же, как я.
- Сатана? - удивленно переспросил Артемьев. - Мир, ты уверен, что ни с кем эту дамочку не путаешь?
- Абсолютно, - твердо отчеканил он, не сводя с меня взгляда. - Так что ты тут делаешь, я спрашиваю.
- Представляешь, я тут уже восемь месяцев учусь, - ехидно пропела я.
- Значит, это все-таки ты, Стрельцова. Горазда ты прятаться, не спорю, - хмыкнул он и вдруг безо всякого перехода спросил: - Ну и зачем был нужен весь этот спектакль?
- Захотелось, - беззаботно пожала плечами я, отворачиваясь от него и показывая, что он меня абсолютно не интересует.
С одной стороны за стол ко мне подсел Артемьев, поигрывая глазками, а с другой приземлился местный вариант Витька - Сергей.
С мученическим стоном я закатила глаза, но так и не успела удрать за свободный стол, так как в аудиторию вошел преподаватель.
- Итак... Артемьев.
- Здесь.
- Волчьих.
- Здесь, - лениво отозвался откуда-то Мирослав.
Дальше были перечислены и остальные одногруппники, и лишь потом очередь дошла до меня.
- Стрельцова. Отсутствует? - недоуменно уточнил профессор.
- Я здесь, - подняла руку я.
- Стрельцова? - неподдельное удивление в голосе препода по геометрии пролилось бальзамом на душу. - Знаете, так вы смотритесь куда лучше, живее, я бы сказал. И более похожей на свое фото в личном деле.
Я благодарно улыбнулась ему и уткнула нос в конспект, приготовившись записывать.
Целую неделю меня окружал нездоровый ажиотаж, знакомые просто не могли поверить, что это все-таки я. Хулиганить я стала поменьше, чем в школе, универовские дела даже не задевая. Однако в общаге, да в клубах я отыгрывалась по полной... Мое прозвище само собой вновь всплыло из пучины прошлого.
Часто идя по улице я слышала:
- Смотрите, это Сатана...
Часто это говорили совсем не знакомые мне люди, в основном молодежь, но встречались люди и постарше.
Однажды я поняла - я снова стала самой собой. И это не могло не радовать.
Правда, Мирослав по-прежнему смотрел на меня с презрением и ехидством, но... Это ведь его дело, не так ли? Да, мне больно, мне обидно, но я больше не собираюсь меняться, тем более - ради него. Это моя жизнь, и я в ней такая, какая есть.
Может именно это презрение в его взгляде стало основной причиной того, что я начала встречаться с Артемьевым? Сейчас я уже и не вспомню, что подтолкнуло меня к нему... Я позволяла ему чуточку, лишь самую малость больше, чем остальным, но даже простые объятья вызывали у меня отторжение. К его счастью, он это понял, как понял и то, что я люблю кого-то другого, не его. Он понял - и смирился. В универе мы никак не показывали, что "вместе". По крайней мере, первое время.
Однажды после занятий мы с ним задержались в аудитории больше обычного - все из-за того, что мы поссорились. Совсем чуточку, но этого хватило.
- Я же вижу, что ты ко мне абсолютно равнодушна, - со злым отчаяньем бросил он мне в лицо. - Почему же ты тогда остаешься рядом, дразня и искушая? Думаешь, я железный?
Он неожиданно обнял меня, прижав к стене, отрезав пути к отступлению, и поцеловал. Жестко, властно и, в то же время, нежно. Я дернулась, попытавшись освободиться. Бесполезно. Он оказался сильнее.
Неожиданно он отлетел в сторону, словно пушинка. Напротив меня замер взъяренный Мирослав. Тяжело дыша, словно пробежал без остановки огромное расстояние, он возвышался надо мной.
Всего шаг, это ведь не расстояние. Мне казалось, что он прикасается ко мне, настолько странным, даже можно сказать, жадным, был его взгляд.
Мне стало очень, очень страшно, а пути к отступлению были отрезаны. Я замерла, глядя на него, как кролик на удава, упорно стараясь не замечать подкашивающиеся ноги и вспотевшие ладони.
- Не вмешивайся, - зло бросил Артемьев, приблизившись ко мне и встав рядом. - Это наше личное дело.
- Что-то мне не показалось, что она считает также. И не видел особого к тебе рвения, - угрожающе мурлыкнул Мирослав. От тембра его голоса я вздрогнула, словно от удара тока.
А он не отводил от меня какого-то незнакомого, шального взгляда. Заметив мою реакцию на свой голос, он чувственно улыбнулся, отчего мне захотелось под землю или прижаться к нему.
Он шагнул ближе, почти вплотную, уперся рукой в стену чуть повыше моего плеча, частично отрезая мне пути к отступлению, второй рукой взял меня за подбородок и осторожно провел большим пальцем по нижней губе.
Вздрогнув, я попыталась отпрянуть, но только сильнее вжалась в стену. Заметив мою попытку, он склонил голову ниже, почти касаясь моих губ своими, щекоча своим дыханием, заглянул мне в глаза в поисках чего-то одному ему известного. А потом сделал шаг назад, отпуская меня.
Правда, поздно оказалось.
Потому что я сделала шаг вперед одновременно. Прижалась к нему, целуя.
Почему-то мне запомнились его удивленные, шальные глаза.
А потом у нас обоих снесло крышу. Мы целовались так, словно от этого зависели наши жизни, словно оторвись мы друг от друга хоть на мгновение, мир провалится в тартарары.
Мне было плевать на окружающий мир, меня не волновало присутствие Артемьева, который, теоретически, являлся моим парнем.
Я наслаждалась мгновениями, которые, как я думала, больше никогда не повторятся.
Наконец, спустя долгие минуты, когда легкие начало невыносимо жечь от нехватки воздуха, мы оторвались друг от друга.
В его глазах, затуманенных страстью, медленно забрезжило понимание. А в моих просыпалось осознание того, что я учудила. Правда, сбежать он мне не дал. Как оказалось, он уже довольно давно крепко обнимает меня, прижимая к себе.
- Далеко собралась? - ехидно шепнул он, когда я попыталась отпрянуть от него, уткнув взгляд в пол. - Думаешь, отпущу? Ошибаешься... Ты и так слишком долго от меня бегала.
Вздрогнув от неожиданности, я медленно подняла взгляд и заглянула ему в глаза, страшась поверить в то, что слышала.
- Ты моя, - шепнул он мне, а глаза его оставались совершенно серьезными.
Медленно, неуверенно на моих губах расползалась шальная от счастья улыбка.