Тигр В Собственном Соку

     

      Кое-что «россыпью» из военной лирики, прозы и публицистики.

     

      Пулеметную ленту снарядил Владимир Чекмарев

      Русские танки вызывать по 911

     

        Меня зовут Майкл Фогетти, я капитан Корпуса Морской пехоты* США в отставке. Недавно я увидел в журнале, фотографию русского памятника из Трептов-парка* в Берлине и вспомнил один из эпизодов своей службы. История эта произошла лет тридцать назад в Африке. Мой взвод после выполнения специальной операции, получил приказ ждать эвакуации в заданной точке, но в точку эту попасть мы так и не смогли.

        В районе Золотого рога как всегда было жарко во всех смыслах этого слова. Местным жителям явно было мало одной революции. Им надо было их минимум три, пару гражданских войн и в придачу один религиозный конфликт. Мы выполнили задание и теперь спешили в точку рандеву с катером, на котором и должны были прибыть к месту эвакуации. Но нас поджидал сюрприз. На окраине небольшого приморского городка нас встретили суетливо толкущиеся группки вооруженных людей. Они косились на нас, но не трогали, ибо колонна из пяти джипов, ощетинившаяся стволами М-16* и М-60*, вызывала уважение. Вдоль улицы периодически попадались легковые автомобили со следами обстрела и явного разграбления, но именно эти объекты и вызывали основной интерес пейзан, причем вооруженные мародеры имели явный приоритет перед невооруженными. Когда мы заметили у стен домов несколько трупов явных европейцев, я приказал быть наготове, но без приказа огонь не открывать. В эту минуту из узкого переулка выбежала белая женщина с девочкой на руках, за ней с хохотом следовало трое местных нигеров (извините, афро-африканцев). Нам стало не до политкорректности. Женщину с ребенком мгновенно втянули в джип, а на ее преследователей цыкнули и недвусмысленно погрозили стволом пулемета, но опьянение безнаказанностью и пролитой кровью сыграло с мерзавцами плохую шутку. Один из них поднял свою G-3* и явно приготовился в нас стрелять, Marine Колоун автоматически нажал на гашетку пулемета и дальше мы уже мчались под все усиливающуюся стрельбу. Хорошо еще, что эти уроды не умели метко стрелять. Мы взлетели на холм, на котором собственно и располагался город, и увидели внизу панораму порта, самым ярким фрагментом которой был пылающий у причала пароход.

        В порту скопилось больше тысячи европейских гражданских специалистов и членов их семей. Учитывая то, что в прилегающей области объявили независимость и заодно джихад, все они жаждали скорейшей эвакуации. Как было уже сказано выше, корабль, на котором должны были эвакуировать беженцев, весело пылал на рейде, на окраинах города сосредотачивались толпы инсургентов, а из дружественных сил был только мой взвод с шестью пулеметами и скисшей рацией (уоки-токи* не в счет). У нас было плавсредство, готовое к походу и прекрасно замаскированный катер, но туда могли поместиться только мы. Бросить на произвол судьбы женщин и детей мы не имели права. Я обрисовал парням ситуацию и сказал, что остаюсь здесь и не в праве приказывать кому - либо из них оставаться со мной, и что приказ о нашей эвакуации в силе и катер на ходу. Но к чести моих ребят, остались все. Я подсчитал наличные силы... двадцать девять марин, включая меня, семь демобилизованных французских легионеров и 11 матросов с затонувшего парохода, две дюжины добровольцев из гражданского контингента. Порт во времена Второй мировой войны был перевалочной базой и несколько десятков каменных пакгаузов, окруженных солидной стеной с башенками и прочими архитектурными излишествами прошлого века, будто сошедшие со страниц Киплинга и Буссенара, выглядели вполне солидно и пригодно для обороны. Вот этот комплекс и послужили нам новым фортом Аламо. Плюс в этих пакгаузах были размещены склады с ООНовской гуманитарной помощью, там же были старые казармы, в которых работали и водопровод и канализация, конечно туалетов было маловато на такое количество людей, не говоря уже о душе, но лучше это, чем ничего. Кстати, половина одного из пакгаузов была забита ящиками с неплохим виски. Видимо кто - то из чиновников ООН делал тут свой небольшой гешефт. То есть вся ситуация, помимо военной, была нормальная, а военная ситуация была следующая...

        Больше трех тысяч инсургентов, состоящих из революционной гвардии, иррегулярных формирований и просто сброда, хотевшего пограбить вооруженных, на наше счастье только легким оружием от маузеров 98* и Штурмгеверов* до автоматов Калашникова* и Стенов*, периодически атаковали наш периметр. У местных были три старых французских пушки, из которых они умудрились потопить несчастный пароход, но легионеры смогли захватить батарею и взорвать орудия и боекомплект. Мы могли на данный момент им противопоставить: 23 винтовки М-16, 6 пулеметов М-60, 30 китайских автоматов Калашникова и пять жутких русских пулеметов китайского же производства, с патронами пятидесятого калибра*. Они в главную очередь и помогали нам удержать противника на должном расстоянии, но патроны к ним кончались прямо- таки с ужасающей скоростью. Французы сказали, что через 10 - 12 часов подойдет еще один пароход и даже в сопровождении сторожевика, но эти часы надо было еще продержаться. А у осаждающих был один большой стимул в виде складов с гуманитарной помощью и сотен белых женщин. Все виды этих товаров здесь весьма ценились. Если они додумаются атаковать одновременно и с Юга, и с Запада, и с Севера, то одну атаку мы точно отобьем, а вот на вторую уже может не хватить боеприпасов. Рация наша схлопотала пулю, когда мы еще только подъезжали к порту, а уоки-токи били практически только на несколько километров. Я посадил на старый маяк вместе со снайпером мастер - сержанта* Смити - нашего радио-бога. Он там что - то смудрил из двух раций, но особого толку с этого пока не было.

        У противника не было снайперов и это меня очень радовало. Город находился выше порта, и с крыш некоторых зданий, территория, занимаемая нами, была как на ладони, но планировка города работала и в нашу пользу. Пять прямых улиц спускались аккурат к обороняемой нами стене и легко простреливались с башенок, бельведеров и эркеров... И вот началась очередная атака. Она была с двух противоположных направлений и была достаточно массированной. Предыдущие неудачи кое-чему научили инсургентов, и они держали под плотным огнем наши пулеметные точки. За пять минут было ранено трое пулеметчиков, еще один убит. В эту минуту противник нанес удар по центральным воротам комплекса: они попытались выбить ворота грузовиком. Это им почти удалось. Одна створка была частично выбита, во двор хлынули десятки вооруженных фигур. Последний резерв обороны - отделение капрала Вестхаймера - отбило атаку, но потеряло троих человек ранеными, в том числе одного тяжело. Стало понятно, что следующая атака может быть для нас последней, у нас было еще двое ворот, а тяжелых грузовиков в городе хватало. Нам повезло, что подошло время намаза и мы, пользуясь передышкой и мобилизовав максимальное количество гражданских, стали баррикадировать ворота всеми подручными средствами. Внезапно на мою рацию поступил вызов от Смити:

        - "Сэр. У меня какой - то непонятный вызов и вроде от русских. Требуют старшего. Позволите переключить на вас?"

        - "А почему ты решил, что это Русские?"-

        - "Они сказали, что нас вызывает солнечная Сибирь, а Сибирь, она вроде бы в России..."

        - " Валяй, " - сказал я и услышал в наушнике английскую речь с легким, но явно русским акцентом...

        - " Могу я узнать, что делает United States Marine Corps на вверенной мне территории ?" - последовал вопрос.

        - "Здесь Marine First Lieutenant* Майкл Фогетти. С кем имею честь? " - в свою очередь поинтересовался я.

        -" Ты имеешь честь общаться, лейтенант, с тем, у кого, единственного в этой части Африки, есть танки, которые могут радикально изменить обстановку. А зовут меня Tankist".

        Терять мне было нечего. Я обрисовал всю ситуацию, обойдя, конечно, вопрос о нашей боевой "мощи". Русский в ответ поинтересовался, а не является ли, мол, мой минорный доклад, просьбой о помощи. Учитывая, что стрельба вокруг периметра поднялась с новой силой, и это явно была массированная атака осаждающих, я вспомнил старину Уинстона, сказавшего как - то, " что если бы Гитлер вторгся в ад, то он, Черчилль*, заключил бы союз против него с самим дьяволом...", и ответил русскому утвердительно. На что последовала следующая тирада...

        - " Отметьте позиции противника красными ракетами и ждите. Когда в зоне вашей видимости появятся танки, это и будем мы. Но предупреждаю: если последует хотя бы один выстрел по моим танкам, все то, что с вами хотят сделать местные пейзане, покажется вам нирваной по сравнению с тем, что сделаю с вами я".

        Когда я попросил уточнить, когда именно они подойдут в зону прямой видимости, русский офицер поинтересовался не из Техаса ли я, а получив отрицательный ответ, выразил уверенность, что я знаю что Африка больше Техаса и нисколько на это не обижаюсь.

        Я приказал отметить красными ракетами скопления боевиков противника, не высовываться и не стрелять по танкам, в случае ежели они появятся. И тут грянуло. Бил как минимум десяток стволов, калибром не меньше 100 миллиметров. Часть инсургентов кинулась спасаться от взрывов в нашу сторону, и мы их встретили, уже не экономя последние магазины и ленты. А в просветах между домами, на всех улицах одновременно появились силуэты танков Т-54*, облепленных десантом. Боевые машины неслись как огненные колесницы. Огонь вели и турельные пулеметы, и десантники. Совсем недавно, казавшееся грозным, воинство осаждающих рассеялось как дым. Десантники спрыгнули с брони, и рассыпавшись вокруг танков, стали зачищать близлежащие дома. По всему фронту их наступления, раздавались короткие автоматные очереди и глухие взрывы гранат в помещениях. С крыши одного из домов внезапно ударила очередь, три танка немедленно довернули башни в сторону последнего прибежища, полоумного героя джихада и строенный залп, немедленно перешедший в строенный взрыв, лишил город одного из архитектурных излишеств. Я поймал себя на мысли, что не хотел бы быть мишенью русской танковой атаки, и даже будь со мной весь батальон с подразделениями поддержки, для этих стремительных бронированных монстров с красными звездами, мы не были бы серьезной преградой. И дело было вовсе не в огневой мощи русских боевых машин... Я видел в бинокль лица русских танкистов, сидевших на башнях своих танков: в этих лицах была абсолютная уверенность в победе над любым врагом. А это сильнее любого калибра. Командир русских, мой ровесник, слишком высокий для танкиста, загорелый и бородатый капитан, представился неразборчивой для моего бедного слуха русской фамилией, пожал мне руку и приглашающе показал на свой танк. Мы комфортно расположились на башне, как вдруг русский офицер резко толкнул меня в сторону. Он вскочил, срывая с плеча автомат, что - то чиркнуло с шелестящим свистом, еще и еще раз. Русский дернулся, по лбу у него поползла струйка крови, но он поднял автомат и дал куда- то две коротких очереди, подхваченные четко-скуповатой очередью турельного пулемета, с соседнего танка. Потом извиняющее мне улыбнулся, и показал на балкон таможни, выходящий на площадь перед стеной порта. Там угадывалось тело человека в грязном бурнусе, и блестел ствол автоматической винтовки. Я понял, что мне только что спасли жизнь. Черноволосая девушка в камуфляжном комбинезоне тем временем перевязывала моему спасителю голову, приговаривая по-испански, что вечно синьор капитан лезет под пули, и я в неожиданном порыве души достал из внутреннего кармана копию-дубликат своего Purple Heart*, с которым никогда не расставался, как с талисманом удачи, и протянул его русскому танкисту. Он в некотором замешательстве принял неожиданный подарок, потом крикнул что- то по-русски в открытый люк своего танка. Через минуту оттуда высунулась рука, держащая огромную пластиковую кобуру с большущим пистолетом. Русский офицер улыбнулся и протянул это мне. А русские танки уже развернулись вдоль стены, направив орудия на город. Три машины сквозь вновь открытые и разбаррикадированные ворота въехали на территорию порта, на броне переднего пребывал и я. Из пакгаузов высыпали беженцы, женщины плакали и смеялись, дети прыгали и визжали, мужчины в форме и без, орали и свистели. Русский капитан наклонился ко мне и, перекрикивая шум, сказал: "Вот так, морпех. Кто ни разу не входил на танке в освобожденный город, тот не испытывал настоящего праздника души, это тебе не с моря высаживаться". И хлопнул меня по плечу. Танкистов и десантников обнимали, протягивали им какие-то презенты и бутылки, а к русскому капитану подошла девочка лет шести и, застенчиво улыбаясь, протянула ему шоколадку из гуманитарной помощи. Русский танкист подхватил ее и осторожно поднял, она обняла его рукой за шею, и меня внезапно посетило чувство дежавю. Я вспомнил, как несколько лет назад в туристической поездке по Западному и Восточному Берлину нам показывали русский памятник в Трептов-парке. Наша экскурсовод, пожилая немка с раздраженным лицом, показывала на огромную фигуру Русского солдата со спасенным ребенком на руках, и цедила презрительные фразы на плохом английском. Она говорила о том, что, мол, это все большая коммунистическая ложь, и что кроме зла и насилия русские на землю Германии ничего не принесли. Будто пелена упала с моих глаз. Передо мною стоял русский офицер со спасенным ребенком на руках. И это было реальностью и, значит, та немка в Берлине врала, и тот русский солдат с постамента, в той реальности тоже спасал ребенка. Так, может, врет и наша пропаганда, о том, что русские спят и видят, как бы уничтожить Америку. Нет, для простого первого лейтенанта морской пехоты такие высокие материи слишком сложны. Я махнул на все это рукой и чокнулся с русским бутылкой виски, неизвестно как оказавшейся в моей руке. В этот же день удалось связаться с французским пароходом, идущим сюда под эгидою ООН, и приплывшим - таки в два часа ночи. До рассвета шла погрузка, Пароход отчалил от негостеприимного берега, когда солнце было уже достаточно высоко. И пока негостеприимный берег не скрылся в дымке, маленькая девочка махала платком, оставшимся на берегу русским танкистам. А мастер-сержант Смити, бывший у нас записным философом, задумчиво сказал:

        - "Никогда бы я не хотел, чтобы Русские в серьез стали воевать с нами. Пусть это непатриотично, но я чувствую, что задницу они нам обязательно надерут". И, подумав, добавил: "Ну, а пьют они так круто, как нам и не снилось... Высосать бутылку виски из горлышка и ни в одном глазу... И ведь никто нам не поверит, скажут что такого даже Дэви Крокет* не придумает".

     

      Африканское приключение Хунхуза

       

        В одной жаркой стране, жители разбились на пару политических течений и немереное количество иррегулярных формирований и как всегда в таких случаях водится, там наступила гуманитарная катастрофа. Доброе ООН сразу послало туда гуманитарный конвой, он должен был прибыть на пограничный полустанок, который по клятвенному заявлению вождей режима той части этой бывшей колонии, находился под их полным военным контролем. Но тут на столицу вновь образованного государства напали враги и батальон базировавшийся на полустанке был экстренно переброшен в столицу. Железка была в порядке, ибо она по всей стране считалась экстртерриториальной и за повреждение оной, либо подвижного состава, у всех воюющих сторон полагалась смертная казнь. И грабежи составов считались предрассудительными, и поездные бригады и пассажиры считались в принципе неприкосновенными. Дело было в том, что на этой территории работал ряд рудников и прочих приисков и принадлежали они гражданам серьезных государств и за целостность железки, они спрашивали с местных строго. Но шли революции и гражданские войны, и посему были еще и отмороженные иррегуляры и пара таких банд ошивалась в этом районе и наверняка нацелилась на эшелон с гуманитаркой, а в этом эшелоне был санитарный вагон, укомплектованный врачами из стран Социалистического лагеря и группе товарищей, занимавшейся в этой местности, отнюдь не гуманитарными делами, было приказано обеспечить охрану прибывающего эшелона (а особенно этого вагона) вплоть до прибытия подразделений регулярных войск. Надо добавить, что эшелон охраняла, аж дюжина горячих шведских парней в белых касках, именно такое количество местное Гуманитарное руководство сочло достаточным.

        На станции остался взвод жандармерии в составе одиннадцати штыков при двух пулеметах, что против большой банды было жидковато.

        Мы расположились прямо на полустанке в казарме ушедшего батальона, чему обитавшие там жандармы были искренне рады. Белый Мбвана был равен взводу местных, а нас было аж восемь человек, следовательно, почти батальон. Прямо рядом с казармой стояла приличного вида щитовая корчма, с вывеской, украшенной иероглифами и латинской надписью "Campo Via". Зайдя туда мы обнаружили просторное помещение с чистыми столами, солидную стойку и хозяйничавшего за ней моложавого старика, загорелого до черноты, но с европейскими чертами лица, причем он кого-то явно напоминал. Но тут наше внимание привлекла огромная бутыль стоявшая на прилавке, вернее не сама бутыль, а каллиграфическая надпись на этикетке, гласящая что прозрачная жидкость в оной, ни что иное, как - САМОГОНЪ !

        Эта этикетка вызвала у ряда вошедших товарищей, явно неконспиративные восклицания, на что бармене ответил не менее цветастой фразой, закончив ее восклицанием: "Да вы никак русские робяты!". Мы скромно ответили, что мы группа балканских энтомологов, при этом Птица поправил на плече РПД-44, (как известно самый главный инструмент Балканского энтомолога сразу после сачка разумеется). На что старичок расхохотался и сказал, что сегодня мы его гости. Засуетилась шоколадная прислуга, на столе появилось блюдо с яссой из цыплят, миски с кашей из маниоки с бананами, буквально нашпигованной пряностями, свежеиспеченые лепешки и конечно четверть с надписью: "Самогонъ". Артурыч (так представился нам хозяин), демонстративно осушил натуральный граненый стакан, лично им налитый из данной бутылки и ужин начался (командир разрешил принять по пятьдесят грамм, не пьянства ради, а здоровья и дезинфекции для).

        Николай Артурович рассказал нам о своем жизненном пути, приведшим его в Африку. Сын инженера-путейца, ученик Владивостокского кадетского корпуса, в конце гражданской войны с группой соучеников, попал на знаменитый бронепоезд Хунхуз-Орлик-Заамурец, который побывал и царским, и белым, и красным, и чешским, и японским, и китайским. На момент поступления на службу вице-унтер-офицера Николая Стрелецкого, Орлик как раз был только что передан японцами полковнику Чехов, который полковник увел "Орлика" в Китай, где сделал из него два БеПо и поступил на службу в армия генерала Чжан-Чзу Чана, но молодых кадетов такая служба не устраивала, и будучи как и все Владивостокские мальчишки моряками в душе, они нанялись на Американский пароход, походили на нем по морям и океанам, потом осели в Парагвае и даже поучаствовали в Чакской войне, где Артурыч дослужился до капитана. Потом ненадолго приехали в Европу, где нанялись в качестве команды на яхту бельгийского богача, собравшегося в честь совершеннолетия дочери совершить кругосветное путешествие, и в водах Малазии, умудрились спасти от пиратов и буржуа и его семью, а так как упавшая от стрельбы в обморок именинница, очнулась на руках именно Артурыча, то ему и пришлось жениться. Тесть Артурыча занимался торговлей элитной древесиной и подарил зятю небольшой африканский лесоповал культивированный судя по всему сотни лет назад, где (как позднее выяснилось) росли: Сандал, Розовая слоновая кость и даже Гренадил. Бывшему кадету поручили организовать охрану, и отправку четыре раза в год транспорта за заготовками для мебели, Артурыч естественно нанял на работу своих друзей по БеПо и все было хорошо, пока не начались антиколониальные войны. Артурыч применил русскую смекалку и стал заготавливать тысячами кубометров древесину по проще, вагоны с ней неоднократно проверялись всеми воюющими сторонами, но кому нужны доски, особенно если не знаешь, что некоторые из них стоят 500 000 бельгийских франков за кило. Десять лет назад бывший виц-унтер овдовел и окончательно переехал в Африку. А пару лет назад драгоценные породы деревьев кончились и на лесосеке остались только Артурыч, несколько его однокашников и ограниченный местный персонал. Сын стал убедительно настаивать на возвращении отца в Брюссель, где находится главная фирма, и к Рождеству он собирается оставить эти места на всегда. Мы спросили у ветерана Волочаевских дней, где можно оборудовать запасную базу, на что Артурыч гостеприимно пригласил нас на лесопилку, до которой на мотрисе было ехать где-то минут двадцать, тем более, что на ужин сегодня будет слон. Командир по этому поводу разрешил еще по пятьдесят под шикарный копченый окорок и мы, загрузившись в изделие бельгийского желдорпрома тронулись в сторону местной "зеленки".

        Лесопилка оказалась группой строений, огороженных солидным забором с вышками по углам, на которых были часовые и что-то еще, но зачехленное. На территории были несколько грузовых дебаркадеров и пара небольших перронов, склады, пилорамы и много чего еще. А у одного из перронов, стоял самый настоящий бронепоезд... Паровоз с китайскими иероглифами на броне, две бронеплощадки с орудийными башнями в торцах и кучей пулеметов в спонсонах. Если сказать, что это вызвало шок, то это было бы слишком слабо сказано...

        Ну естественно был дан торжественный ужин. Слоном оказалась здоровенная хрюшка, которую начали жарить чуть ли не с утра, дабы блюдо поспело к ужину. Хозяева переоделись в непонятные мундиры, как выяснилось Парагвайской армии. И Артурыч в своем капитанском кителе, был вылитый поручик Рощин из "Хождений по мукам" (в исполнении актера Гриценко).

        Мы пробавлялись безалкогольной пиноколадой, а старички естественно отдали должное самогону. И нам в красках была рассказана история бронепоезда, вернее точной деревянной копии Хунхуза, которую несколько лет любовно ваяли бывшие кадеты, поставив макеты бронеплощадок на настоящие колесные пары, под паровоз замаскировали тяжелый мотовоз и получился вполне приличный на вид БеПо. Причем, если орудия были точнейшей, но копией, хотя стволы были натурально металлические, пулеметы были похожи на настоящие. - Сами понимаете, - Сказал Артурыч - найти в Африке дюжину Виккерсов, это достаточно просто. И отдельно восхитили Командира головки заклепок, сделанные из металлически заглушек. Такой вод плод ностальгии по боевой юности.

        А старички, расслабившись, спели нам пару "эмигрантских песен" и попросили спеть что-нибудь "красное", ну мы и вдарили "Броня крепка" и "Артиллеристы Сталин дал приказ", и в конце песен экипаж "Хунхуза" нам подпевал.

        А Артурыч утерев скупую слезу, сказал следующее... "Вот что я вам поведаю товарищи краскомы. После того как ваш Сталин собрал все что прогадили его предшественники и Русская армия под его единоначалием, взяла Берлин и Порт Артур, Совдепия для нас, снова Великая Россия. И любую помощь, что будет в наших силах, мы вам окажем. В чем даем слово офицерской чести". После чего ветераны Волочаевских дней вскочили и молодцевато щелкнули каблуками.

        Несколько позднее, Артурыч хитровато улыбаясь спросил: "Так вы встречаете тот самый поезд, на котором везут кучу жратвы, медикаментов и несколько ящиков морфина?".

        Это было как ведро холодной воды. Ребята схватились за оружие, но Командир рявкнул подняв руку - "Всем сидеть, *****!", спокойно спросил, а откуда мол информация капитан Стрелецкий ?

        Артурыч соболезнующее посмотрев на него, сочувственно протянул; "Это А-а-а-африка сынок. Там-Там, он быстрее любого телеграфа работает. Слухи о поезде со ста ящиками морфина, армейскими аптечками и не мысленными тоннами консервов, уже вторую неделю тут ходят. И банда Костяного Амбера, уже три дня собралась в своем лагере и чего-то ждет.

        Как выяснилось, эта банда, числилась свободным иррегулярным подразделением, сочувствующим революции. В этой местности она вела себя корректно, а разбойничать ходила в другие районы и даже на сопредельную территорию. Кстати Костяным Амбера, прозвали за милую привычку, обозначать границы своих стойбищ человеческими костяками.

        Так что нападение грозило только от Амбера, полустанок на той стороне кишел войсками, но по политическим соображениям поезд они грабить не будут, но и на помощь не придут.

        Командир неполиткорректно выругался и ушел с радистом на улицу. А старички стали рассказывать о составе и вооружении банды. Там было под сотню народа, вооружены Калашами и FN-FAL*, пулеметов и автомашин нет.

        А тут вернулся Командир и сказал, что морфин это провокационный слух, запущенный противником для инспирирования нападения на поезд с гуманитаркой. Так что бой будет и надо к нему готовиться. А Артурыч задумался, потом встал, одел фуражку, отдал честь и сказал, что бронепоезд "Хунхуз" к бою готов. И посмотрев на наши изумленные лица добавил, - "... двенадцать Виккерсов у нас настоящие и патронов море, мотовоз заправлен под пробку. Брус из которого изготовлен БеПо, пулю 7,62 держит, сорт дерева такой. Нас с персоналом 17 штыков, да вы еще. Так что ставим БеПо на главный путь и пусть попытаются сунуться".

        Короче все бросились обниматься, а когда мы озаботились, а как же храбрые бронеходчики потом после нас тут будут жить, нас успокоили тем, что бронепоезд с экипажем, после боя уходить на сопредельную сторону и белый (в смысле кожи) экипаж эвакуируется в Европу.

        Командир опять уединился с радистом, а мы на радостях приняли со старичками еще по стопке самогонки. И вот наступило хмурое утро...

        ООНовский эшелон втянулся на станцию, и остановился в аккурат между двумя бронеплощадками, шведы, предупрежденные по рации, заняли оборону на ремонтной платформе, в псевдо-доте из шпал и рельс, а лесоповальщики притащили им два Виккерса.

        Медперсонал из стран социалистического лагеря, был по-быстрому передислоцирован в БеПо, одному непонятливому западноевропейцу, затесавшемуся среди братских медиков, пришлось дать подзатыльник, вкупе с пинком под зад, после чего он стал ярым сторонником революционной дисциплины.

        И тут из зеленки поперли бандиты. Бежать им надо было метров двести, и кода грянули Виккерсы и наши РПД-44 и АКМ, эти метры для них окрасились тленом Вечности. И тут вдобавок раздался рубящий звук турбин, и над полем боя мелькнула тень "Василисы"*, эту помощь нам прислали на помощь союзники, те самые у которых всегда навалом вкусного рома и ароматных сигар. Боевая модификация МИ-8, отработала по бандитам НУРами и турелями, чем привела их к знаменателю.

        А нашей группе, за операцию обломилось по нулям. Сначала в политотделе долго выясняли, не белогвардейская ли надпись была на бронепоезде. У нас было подозрение, что это слово обозначало Хунхуз, но мы все как один назвали нейтральный перевод "Орлик". А героев нашла следующая награда, за успешное выполнение задания благодарность, а за физическое воздействие на сотрудника ООН выговор. Как говориться, по работе и плата.

       РПД-44 - Ручной пулемет Дегтярева. Стреляет патронами 7,62 от Калаша. В барабане 100 патронов. Очень хороший пулемет.

       FN-FAL - Бельгийская автоматическая винтовка

       Виккекрс - модификация пулемета Максим

       Василиса - Вертолет Ми-8. Дальность полета с дополнительными топливными баками, до 1500 км.

       

       

     

      Бойцам локальных войн и конфликтов

     

     В болотах Вьетнама

     В Йемене горном

     Джунглях Анголы

     И далях Магриба

     Ржавеют разбитые русские танки

     И россыпи гильз золотого калибра

     Луанда, Ханой,

     Вьетнян и Гавана

     Везде тут отметились

     Наши ребята

     На флагах держав где бывали порою

     Калашников вышит златою парчою

     Порой безымянно

     Они погибали

     Но братьям по классу

     Они помогали

     В безвестности тоже присутствует слава

     Присяга. И этим все сказано право

     Цветам встречали

     Входящие танки

     Цветов антрацита

     Младые пейзанки

     Нет чувства на свете прекрасней чем это

     Когда понимаешь, что наша, Победа !

     

      Давид и Голиаф 1945

     

     

        Вернер проснулся от шума за окном. Отодвинув занавеску, он увидел, как по улице движется разномастная колонна автомобилей. Тяжелые Бюссинги, полугусеничные Адлеры, Кюбельвагены, затесавшаяся среди грузовых Опелей, штабная Татра в африканском камуфляже, все эти машины, почти без просветов, перли в Восточном направлении, и судя по всему войска покидали Руллсторф. Вернер был гефольгшафтсфюререром и обязан был в случае опасной ситуации, отправиться в штаб, поднять тревогу и собрать свою группу. Но является ли подобная ситуация опасной? И тут Вернер увидел в замыкающем кюбельвагене, длинную фигуру обер-ефрейтора Гецке, того самого, что два дня назад, благосклонно принимаю от горожан дармовое пиво и закуски, разглагольствовал о том, как их батальон встретит проклятых янки и не пустит их в город. Юноша распахнул окно и закричал

        - "Вы куда едете?"- на что Гецке отсалютовал ему бутылкой шнапса и крикнул глупо осклабившись -

        -"Домой парень! Куда еще."- А сидящий за рулем солдат, добавил...

        -"Не слушай его. Нас отводят к Эльбе, на охрану мостов, там могут прорваться большевики"-

        Вернер обзвонил по телефону рассыльных, одел форму и вывел из дома велосипед. Когда Вернер примчался в штаб Бана Motor HJ, там уже было много народа. И конечно там был фельдфебель танковых войск Шмидт. Не смотря на то, что он носил не маленький, для гитлерюгенд чин обербанфюрера, старый танкист Первой мировой, потерявший в 1918 году руку и ногу, приказывал величать себя, только герр фельдфебель. Шмидт был собран и деловит. Как он сообщил своим юнг-камараден, Британцы заняли Люненбург, а американцские танки находятся в десяти километрах южнее от города и похоже прямо сейчас наступать не собираются, но могут послать разведку и задача Фольксштурма и доблестных бойцов Гитлерюгенд, задержать противника, пока не подойдет помощь. Фельдфебель приказал дежурному открыть ружейную пирамиду и раздать старые винтовки Гра, первому, второму и третьему отделениям. А гефольгшафтсфюререру Вернеру, принять под команду Камерадшафты, Антон и Берта, проследить что бы у всех были велосипеды и ждать дальнейших распоряжений во дворе штаба. Вернер уже догадывался, какое задание он будет выполнять. Пол года назад, специально созданные Камерадшафты Антон и Берта, начали проходить обучение, на водителей-операторов, самоходных управляемых мин, отдельного взвода панцер-ваффен-гренадеров. Матчасть хранилась в развалинах замка Рольфтацзен, там находился пост ВНОС, там же и проходили занятия. Матчасть состояла из четырех Голиафов, одного учебного и трех боевых, но со снятыми зарядами. Один из боевых Голиафов, был снабжен комплектом " Удар Нибелунга". Комплект состоял из бронещитка с прорезью и выносного управления. Как говорил инструктор, в случае крайней необходимости, оператор был должен героически оседлать мину и направить ее на врага. Еще прилагалось четыре Кеттенкрада, восемь карабинов Маузер и четыре ящика фаустпатронов. Когда месяц назад пост ВНОС ликвидировали, то занятия прекратились, и вот сейчас выяснилось, что матчасть на месте и герр фельдфебель, имеет к ней доступ. Фельдфебель Шмидт, взгромоздился на специальное сидение, закрепленное между двумя велосипедами и во главе отряда самокатчиков, понесся в сторону старого замка. Ворота замка были заперты на огромный замок, впрочем хорошо смазанный. Шмидт достаточно легко его открыл, после чего мальчишки открыли ворота и завели велосипеды во двор. А фельдфебель приказал убрать маскировку с входа в казематы и продолжил отпирать двери ведущие в пакгаузы и склады. Вся техника была на месте и в порядке. По два расчета, из Антона и Берты, стали готовить к бою вверенную технику. В "Голиафы" и Кеттенкрады вставляли аккумуляторы и заливали горючее. Подготавливали к монтажу боевые заряды. С фаустпатронов снимали упаковку и вставляли капсюли. А фельдфебель подключил телефон и обзванивал близлежащие местечки, что бы выяснить, как далеко продвинулся противник. Когда выяснилось, что с Юга приближается колонна американских танков, а с Запада начали движение Британцы, Шмидт позвонил в штаб Фольксштурма. Трубку снял командующий фольксштурмом района, оберфюрер СА, Haupt-Bereichsleiter НСДАП - Иоганн Гуц. Он поблагодарил фельдфебеля и его отважных панцер-камараден за верность и отличную службу и сообщил, что по последним данным фюрер жив, находится в Альпийской крепости и вот-вот по американским плутократам и пархатым большевистским казакам, будет нанесен удар, новым Вундерваффе, а задача взвода юных панцер-ваффен-гренадеров, удерживать дорогу до прибытия подмоги.

        Через час с четвертью, небольшая колонна из четырех Кеттенкрадов и нескольких велосипедистов, подъехала к перекрестку на Южном шоссе. Там был холм, удачно заросший кустарником и отходящая от него параллельно шоссе ложбина. Диспозиция была следующая...

        На холме заняли позицию фельдфебель Шмидт, Вернер и три роттенфюрера. У них было по два фаустпатрона. Фельдфебель проводил инструктаж: -

        -" Вы лежите за верхушкой холма и ждете моего сигнала. По моей команде, взводите фаусты, поднимаетесь и делаете пуск по цели, потом быстро отходите вниз по холму. После залпа, до ответного огня противника, у вас остается целых три минуты. А за три минуты, настоящий панцер-ваффен-гренадер, может успеть зачать наследника, выпить кружку пива и выкурить сигарету. Далее действовать по команде. Ты Вернер, выставляешь свои "Голиафы" в пяти метрах от шоссе и тщательно их маскируешь. Наш залп, будет сигналом к тому,что ты и твои ребята, посылаете свои машинки на колонну и после взрывов, отходите назад к пехотному прикрытию. Открывать огонь из фаустов, только в случае непосредственной танковой атаки на вас. Вперед ребята. С нам Бог и Кайзер, то есть Фюрер!"-

        Шерманы седьмого танкового полка, с десантом на броне, на средней скорости шли по отличному немецкому бану. Немного впереди, ехал джип разведки. В командирском люке танка "Царь Давид", стоял лейтенант Эзра Пайтон. Бакалавр истории, он любил присваивать машинам своей роты, древние и библейские имена и танкистам это нравилось. Внезапно джип разведчиков, резко затормозил и сержант Адамс дал отмашку красным флажком, это означало опасность. По сигналу лейтенанта, остановилась вся колонна. По середине дороги, стояла табличка, с надписью Achtung Minen (это была хитрая задумка фельдфебеля Шмидта и она удалась). По стоящим Шерманам ударили с холма четыре фаустпатрона. Два попали в джип, один сработал об защитную решётку на танке, а четвертый ушел далеко в сторону. Танкистам понадобилось гораздо меньше трех минут, что бы ударить по холму из турельных "Браунингов" и пушки. И фельдфебель и мальчики были сметены огнем. Мальчишки никак не хотели уходить вниз, зачарованные зрелищем разнесенного в клочья джипа, а Шмидт не хотел уходить без них. И тут пошли в атаку "Голиафы". Один застрял в кювете, и заглох там. Остальные два успели выползти на дорогу и нашли свою цель. Замыкающий Шерман, исчез в пламени взрыва, двухсот кило взрывчатки. Другой "Голиаф" взорвался в кювете, сметя с шоссе и башен, десяток солдат. Эзру спасло то, что он опустился в башню, что бы переговорить по рации с командиром батальона. Сзади подошли грузовики с пехотой, и при поддержки танковых пушек и пулеметов, пехотинцы смяли редкую цепочку гитлерюгенд. Два фаустпатрона выпущенные ими, своих целей не нашли. Майор Свазерленд и лейтенант Пайтон, обходили позиции разгромленных Камерадшафтов Антон и Берта. Солдаты подвели к ним трех измазанных кровью и землей мальчишек, это все что осталось от команды фельдфебеля Шмидта. Лейтенант Пайтон сплюнул и сказал:

        -"Тут были только мальчишки и старик инвалид. Гитлер издох, а проклятые наци всеравно послали их на смерть. Что делать с пленными Сэр?"-

        -"Отправь их в госпиталь лейтенант"- мрачно сказал майор и повернувшись пошел к шоссе, которое было уже расчищено от обломков подбитой техники.

        На въезде в Руллсторф, на встречу колонне выскочил "Опель-кадет". Пулеметчик на головном танке, не стал раздумывать и встретил гостя длинной очередью из "Браунинга". Легковушка завихляла и врезалась в столб, а из задней дверцы выскочила высокая, полная женщина и хромая стала убегать назад по улице. Капрал из эМПи и сержант Пулитцер, бросились в погоню. Странная дама сбросила на ходу серый салоп и оказалась мужчиной в коричневом кителе. Это был Оберфюрер Иоганн Гуц. Заставив отряд Шмидта задержать на Южном шоссе американцев, он хотел сбежать из города на Запад, там в загородном доме у него были заготовлены гражданская одежда и документы. Но с Запада уже подошли британцы. Выяснив, что это главный местный нацист, Эзра достал из кобуры кольт и передернул затвор.

        -" Господин офицер"- закричал Гуц, на ломаном английском, майору Свазерленду

        -" Я важный пленный и я могу дать вашему командованию много полезной информации " - Но майор казалось ничего не слышал.

        У Эзры давно уже кончилась обойма, а он все жал и жал на курок своего Кольта...

        Был месяц май 1945 года

        ОПИСАНИЕ НЕКОТОРЫХ ВИДОВ ТЕХНИКИ И ВООРУЖЕНИЯ, УПОМЯНУТЫХ В РАССКАЗЕ

        Самоходная мина "Голиаф" Sonder Kraftfahrzeug .- Sd.Kfz.

       

        "Гусенечные самоходные торпеды" - так называли немцы Sd.Kfz. 302 и Sd.Kfz. 303. Две этих машины отличались способом крепления взрывчатки и двигателями. Применение данной техники пришло на ум фашистов после столкновения с глубоко эшелонированной защитой Советских войск. Радиоуправляемые танчики использовались как противотанковое средство, а также для разрушения инженерных сооружений.

        У Sd.Kfz. 302 были следующие габариты: длина - 1,5м; ширина - 0,85м; высота - 0,56м. Боевая масса составляла 370кг, включая 60кг ВВ. Танкетка приводилась в движение двумя электродвигателями "Bosch" (те, что сейчас стиральные машинки делают ) мощностью по 2,5кВт. Максимальная скорость - 10км/ч, а запас хода в 1,5км. Габариты Sd.Kfz. 303 были несколько большими. Длина - 1,63м; ширина - 0,9м; высота - 0,62м. Боевая масса составляла 430кг, включая 75кг ВВ (на машинах последних комплентаций -100кг ВВ). двигатель установили карбюраторный 703 куб.см, который развивал мощность 12,5 л.с. Максимальная скорость состовляла 10км/ч, а запас хода вырос до 7 км. На танкетках устанавливалась 10см лобовая броня.

        Мотоцикл Kettenkrad -- NSU-Kettenkrad HK-101 (Sd.Kfz.2)

     

      Полугусеничный мотоцикл "Кеттенкрад» - немецкий многоцелевой тягач второй мировой войны. Разработан в 1940 году фирмой NSU в г. Неккарсульм по заказу Управления Технического Снабжения Сухопутных Войск (Heereswaffenamt).

        Всего фирмами NSU и Stoewer с 1940 года по 1944 год было изготовлено около 8345

        Масса - 1280 кг Экипаж - 2 человека Двигатель - Opel Olimpia - 36 л.с. Скорость -- 57 км/ч;

        Кюбельваген. Kfz 1

     

     Самый массовый военный легковой автомобиль, использовавшийся немецкими фронтовыми частями и тыловыми учереждениями. В основе предельно простой конструкции машины лежит разработанный Ф.Порше в предвоенные годы "народный автомобиль". Kfz 1отличался высокой проходимостью и надежностью, а главное -- дешевизной. В 1943 г. автомобиль прошел модернизацию под условия Восточного фронта. Полная масса автомобиля составляла 11 75 кг. Бензиновый бак вмещал 40 л топлива. Максимальная скорость равнялась 80 км/ч, а удельный расход топлива -- 9 л на 100 км при движении по шоссе. Имел больше 30-и модификаций, выпущено больше 50 000 штук

        Средний танк M4 General Sherman

        

        США в 20-е и 30-е годы, несмотря на интенсивные работы в области опытного танкостроения и создание нескольких очень удачных образцов, значение танковых войск явно недооценивалось.

        К началу второй мировой войны танковый парк армии США насчитывал около 400 танков, среди которых было всего 18 средних. Результаты германского "блицкрига" в Польше и Франции вызвали переполох в военных кругах США и способствовали резкому повороту в сторону механизации армии.

        В 1941 году началось производство среднего танка с 75-мм пушкой в башне кругового вращения. В сентябре 1941 года прототип его, получивший индекс Т6, был передан на Абердинский полигон для испытаний.

        Изготовление опытной партии началось в ноябре. В американской армии танк, стандартизированный под индексом М4, назвался "Генерал Шерман", в честь генерала, командовавшего войсками северян во время гражданской войны в США; в английской - просто "Шерман".

        Принципиально все модели танка "Генерал Шерман" (М4, М4А1, М4А2, М4А3, М4А4, М4А6) ничем не отличались друг от друга за исключением разного вооружения. По внешнему виду резко выделялся лишь М4А1 со своим литым корпусом. Башни, размещение узлов и агрегатов, ходовая часть - все было одинаковым. Все модели получили единую литую лобовую деталь - крышку трансмиссионного отсека (вместо сборной из 3-х частей, применявшейся ранее), овальный люк заряжающего, фальшборта, накладную бортовую броню и многое другое.

        Первоначально танки имели смотровые щели в лобовом листе корпуса; затем их закрыли броневыми кожухами и ввели перископы, и, наконец, в конце 1943-го - начале 1944 года появилась цельная лобовая плита, а люки были перенесены на крышу корпуса. Правда, пришлось изменить угол наклона лобовой брони с 47R до 56R.

        Еще одним главным отличием Шерманов друг от друга был тип силовой установки. Дизельный М4, обозначенный как М4А2 поставлялся по Ленд-лизу. Американцы использовали этот танк исключительно в корпусе морской пехоты, потому что на флоте проблем с соляркой не возникало. Танков с горизонтальной подвеской HVSS было получено Россией 183 шт.

        Пулемет БРАУНИНГ, МОДЕЛЬ 1919А4

        Брaунинг мoдели 1919А2 был рaзрaбoтaн специaльнo для кaвaлерии, a пoзднее нa oснoве этoгo пулеметa сoздaн пулемет мoдели 1919А4, кoтoрый мoжнo былo испoльзoвaть нa тaнкaх (брoнетрaнспoртерaх), в кaчестве зенитнoгo пулеметa и кaк нaземнoе средствo ведения бoя. Кoнструкция этoгo oружия в целoм aнaлoгичнa кoнструкции пулеметa брaунинг, мoдель 1917, с вoдяным oхлaждением. Оружие имеет aвтoмaтику с кoрoтким хoдoм ствoлa. Ствoл oтхoдит нa небoльшoе рaсстoяние нaзaд зa счет испoльзoвaния энергии oтдaчи, зaтем рaсцепляется с зaтвoрoм, кoтoрый прoдoлжaет движение нaзaд и экстрaк-тирует стреляную гильзу. С пoмoщью сжaтoй вoзврaтнoй пружины зaтвoр зaтем движется вперед, из мaгaзинa зaхвaтывaется нoвый пaтрoн и дoсылaется в пaтрoнник. Тяжелый ствoл пулеметa снaбжен легким перфoрирoвaнным кoжухoм. Питaние oсуществляется из пaтрoннoй ленты нa 150 пaтрoнoв. Обычный темп стрельбы oружия сoстaвлял oкoлo 60 выстрелoв в минуту, и в течение 30 минут никaких прoблем, связaнных с перегревoм, не вoзникaлo. Брaунинг oснaщен рукoяткoй пистoлетнoгo типa, a спускoвoй крючoк без спускoвoй скoбы рaспoлaгaется прaктически гoризoнтaльнo. При испoльзoвaнии в стaциoнaрных услoвиях пулемет устaнaвливaлся нa стaндaртную тренoгу М2. Этo былo нaдежнoе oружие, прoстoе в испoльзoвaнии.

        Длинa: 1041 мм Длинa ствoлa: 610 мм Мaссa: 14,0 кг Кaлибр: .30

        Темп стрельбы: 500 выстр/мин Нaчaльнaя скoрoсть пули: 854 м/с

        ЕЩЕ ТЕХНИКА

         

     

      Der Schweinefleisch Krieg

     

        В начале XIX века, Германия представляла из себя больше двух с половиной сотен королевств и княжеств, наполеон позднее пытался их объединить, для лучшей рекрутизации и более удобного налогообложения, но и у него получилось не меньше полу сотни государственных образований. Это только железный канцлер Бисмарк смог их позднее согнать "в одно стадо", как писали французские газеты. Но вернемся на рубеж XVIII - XIX веков...

        Два соседствующих микро-королевства, враждующие уже лет триста, постоянно готовятся к войне друг с другом, и окончательно себя изничтожить в военном пожаре, им мешала только аккуратная провинциальная немецкая бедность. Но вот в королевстве Герольштейн появился новый король, наследник старого, Бруно XI. Этот юноша учился во Франции и Испании, заработал офицерский шарф в сражениях и на все имел свои взгляды. Первым делом он спровадил в отставку престарелых папашиных генералов и взялся наводить орднунг. Как уже было сказано выше, молодой король был образован и имел боевой опыт и исходя из этого он знал, что оружие, это далеко не самое важное и дорогое на войне. Существовала еще амуниция и продукты для солдатского рациона, молодой монарх, вспомнив лекция Сорбонны начал расчеты экономической составляющей войны. Для тех мест в этом на было ничего зазорного для монарха, иные королевы крохотных германских королевств, лично ходили на рынок за провизией для королевской кухни и при этом самозабвенно торговались. А король, закончив расчеты понял, что для удачной компании не хватает ранцев, портупей, башмаков, кожаных кирас и тех самых продовольственных рационов, причем как образованному человеку ему претило стандартное снабжение войск через грабежи.

        Времена были такие, что без красивого и справного обмундирования начинать войну было неудобно. А денег с подданных, тянуть уж было не откуда. Добрые Герольштейнцы давно уже вывернули карманы для наполнения арсенала и что теперь делать королю... И король придумал. Что объединяет ранцы, башмаки и продукты? Правильно, это старые добрые германские хрюшки. И на другой день был объявлен королевский указ, о взимании части налога за будущий год в виде свиней, а уж свиней в королевстве было больше чем гренадеров и кирасиров вместе взятых. На ленных королевских лугах срочно возводились свинарники и туда стали поступать сотни хрюшек.

        Их было решено немного подкормить, а потом забить и пустить кожу на амуницию, а мясо засолить для воинских нужд. На все про все требовалось максимум полгода, и король успокоился и приступил к развлечениям.

        А в это время, в соседнем королевстве Шварцленд (том самом, которое потенциальный противник) бывший Герольштейнский генерал, ставший теперь Шварцлендским фельдмаршалом, держал доклад перед своим новым королем. В переходе генерала на службу в другое королевство не было в те времена ничего не обычного. Немец Барон Мюнхгаузен и шотландец Барклай де Толли спокойно служили в Русской армии, молодой артиллерист Бонапарт тоже туда просился, но не взяли.

        А Фельдмаршал рассказывал королю, о замыслах своего бывшего сюзерена, ибо с секретностью и защитой информации было тогда никак. Массово подкупались писари, спаивались в корчмах курьеры, да и в любом светском салоне можно было узнать за просто так любые государственные тайны. Так что Швайнфест короля Бруно, был секретом полишинеля. Что было грустно, что Шварцленду это знание мало чего давало, но тут помог случай вкупе с обычным азартом.

        В крохотном княжестве Пферд, традиционно собирались на охоту окрестные монархи. Один из предков нынешнего барона, очень удачно выдал своих дочерей за сюзеренов окрестных микрогосударств и с тех пор, раз в год, родственники съезжались сюда на охоту, ну а после охоты и ужина начиналась игра в кости. И во время этой игры, когда на кону была астрономическая для тех мест сумма в 800 таллеров, Маркраф Гессенско-Капштадский, поставил на кон контракт с ротой Гессенских наемников и король Шварцленда сорвал этот банк. Как выяснилось маркграф практически всех надул, ибо контракт был действителен еще только четыре дня, но королю Шварцвальда этого было вполне достаточно, рем более рота находилась на постое в ландграфстве, граничившим со Швейнвейзе короля Бруно. Наемники получили четкий приказ, отогнать свиней минимум за две границы и там перебить, съесть или продать, но что бы эти хрюшки уже никогда не вернулись к старым хозяевам.

        Наемники, прошедшие войну в Америке, обрадовались легкому и прибыльному делу, к ним за долю от стада, присоединились еще две роты, у которых контракт кончился в этот же день.

        Стадо было захвачено, охрана разогнана, но Гвардейский эскадрон королевских кирасир, случайно оказавшийся рядом, пошел в атаку на наглых захватчиков, приняв их за обычных разбойников, после чего наемники рассердились и разметав местные силы, случайно захватили все королевство, после чего встали там на отдых. А капитан наемников, подумав, объявил себя Капитаном этого Аллода, с мыслью объявить себя через полгода королем. Вот такая одна из тысяч микро-войн, сохранившаяся в местных преданиях, как Свинская война.

        Что характерно, этот пример попадается в лекциях целого ряда зарубежных военных (и не очень) кафедр, причем как вводная.

     

      Если завтра война

     

      Тысячу лет существует Россия и все это время она находится в двух состояниях... либо воюет, либо сосредотачивается, т.е. ожидает нападения. Сейчас, когда Россия наконец то поднимается после Горби-ЕБНовской измены и снова занимает свое законное место в Мире, враги опять бряцают оружием возле наших границ, а услужливые поляки и прочие лимитрофы, пикают санкциями и представляют места под НАТОвские базы, напрочь забыв уроки истории.

      И кровавой раной в каждом честном сердце, как пепел Клааса стучит имя терзаемой наследниками дивизии "Галичина" Новороссии. С 1917 года враги хотят по живому разрезать Россию, Украину и Белоруссию и никак не хотят успокоится, боятся они того что три Великих Славянских Народа будут вместе.

      Ну а какая сейчас идет информационная война видно не вооруженным взглядом, и по ту сторону фронта, к моему сожалению не мало наших соотечественников, и увы не только бывших, но и нынешних. И главное для них, поселить в тебе неверие, в самого себя и главное в свою Страну.

      Пусть тебе сейчас все до фени, политикой ты не интересуешься, по телевизору ты смотришь только спорт и фильмы, и власти любых уровней, никакого доверия у тебя не вызывают, ибо как сказал один умный человек: "Что бы Власти не сделали, это против нас с тобой"...

      Но ведь при слове Родина, что-то отзывается в душе, и когда в курилке все чаще начнут рассказывать о концентрации войск НАТО у наших границы, и когда на токшоу запущенном в программе вместо футбола, латентные демократы-либерасты начнут визжать что Россия обязана идти на уступки Западу, отдать Калининград, вернуть Крым и согласиться на международный контроль над Байкалом, и когда в аэропортах начнет давиться Рублевская публика с чемоданами, то ты дашь в морду своему начальнику Семе, (который заявил, что получил повестку и спустил её в унитаз, а сам умотает в деревню к свояку жены и там его с собаками не найдут), и пойдешь в военкомат, сам туда пойдешь, потому что за душой у тебя помимо "военки" в МАМИ, четыре месяца командировки в одной жаркой стране, куда ты когда-то приехал учить местных товарищей ремонтировать "пятьдесятпятки" и как то незаметно сам оказался в атакующем танке, где ты заменил погибшего камарадо ротного.

      И сутки ты проболтаешься в военкоматовском бардаке. И привезут тебя в какую то непонятную танковую бригаду, где получишь ты полевую ПеШа старого образца, со стоячим воротником, родной ребристый шлем с комбезом, "Макар" и две "пятьдесятпятки" прямо с консервации, (третья так и не заведется, по причине некомплекта движка), это и будет твой взвод.

      Ну и конечно экипаж: Наводчик Сашка из сисадминов, притащивший с собой личный ноутбук, дипломат с электроникой и сразу залезший в системы наводки танкового орудия, и сделавший из старого "Циклона" какую то непонятную, но очень эффективную хрень, ботаник Сережа, непонятно как пролезший в таковые войска в своих очках с диоптриями, который застенчиво попросил показать как заряжается Калаш и которого пришлось до посинения гонять, что бы хоть немного достиг он кондиций заряжающего. И немногословный механик-водитель Мансур, тракторист из под Казани, знающий и главное чувствующий танк до винтика.

      И вот наконец погрузка в эшелон, долгая дорога, во время которой воинский эшелон почему-то пропускал вперед коммерческие составы и одинокий разъезд в чистом поле, где-то в Смоленской области.

      Получен приказ срочно разгружать танки, так как оказывается противник уже на подходе, а куда их разгружать если нет ни пандусов ни специальных платформ и тут вспомнил ты, как когда то в Африке делали в такой же ситуации пандусы из бревен, пустив на это экзотическую рощу, а тут на этом же разъезде как раз стоит эшелон с элитными срубами для экологически чистого элитного поселка и когда охрана этих элитных дров, с привычной наглостью защелкала цевьями своих Мосбергов, охрипший от мата комбат просто приказал открыть огонь, а истеричного хозяина груза потрясавшего дорогой мобилой и вопящего, что мы быдло просто не представляем для кого везут эти дома, ты заткнешь пулей в лоб из табельного Макара, получив от этого огромное удовольствие.

      А потом будет бой и попрут на вас Абрамсы, в которых электронных чипов больше чем траков у старенькой "пятьдесятпятки" и пушка на двадцать миллиметров круче. А ты им покажешь виражи по пересеченке и первому срубишь звездочку, а потом заклинишь башню, а экипаж поперший из люков как тараканы, причешет Сашка из СГМТ. А второй Абрамс ты, долбанешь в корму хитрым снарядом, который был когда-то снят с вооружения как вредный для своего экипажа, но чудесным образом попавший в твой БК, и ставший очень вредным для врага.

      И сожгут твой танк, как сожгли всю бригаду, и еще не потеряв сознание ты увидишь, как ботаник Сережка скосит автоматной очередью, так ничего и не понявшего огромного негра в "непробиваемом" бронежилете, рассчитанном на 5,45 и не выдержавшего 7,62 из старого доброго АКМС.

      И будет потом долгая война и победишь в ней именно ТЫ! А шваль поливавшая за гранты грязью твою Страну, будет с криком просыпаться в липком поту страха и с Форрестоловским ужасом кидаться к окнам, выходящим на Бигбены и Эскуриалы и ждать неизбежного, танков с красными звездами...

     А дальше все будет по бессмертной фразе Симонова из его пьесы "Парень из нашего города"...

     И НАСТАНЕТ ДЕНЬ, КОГДА НА УЛИЦЕ ПОСЛЕДНЕГО ВРАЖЕСКОГО ГОРОДА, ОСТАНОВИТСЯ ЗАПЫЛЕННЫЙ СОВЕТСКИЙ ТАНК, ИЗ НЕГО ВЫЛЕЗЕТ УСТАЛЫЙ ТАНКИСТ И ВЫТРЕТ РУКАВОМ КОМБЕЗА ПОТ СО ЛБА. МОЖЕТ ЭТО БУДЕШЬ ТЫ, МОЖЕТ КТО ТО ИЗ ТВОИХ ДРУЗЕЙ, МОЖЕТ Я, НО ЭТО ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДЕТ !

     

      Маленькое эссе, о войне которой не было

     

      На всей планете Земля сегодня официально был Мир. А он не имел права, остаться сегодня в живых...

        Что бы выскочить из этой уродской лощины, нужно было пол часа, чтобы форсировать реку, еще семь минут, чтобы уйти в зеленку, еще пятнадцать. А носилок было только трое, а он был четвертым и самым тяжелым, очередью перебило ноги выше колен и минимум пара пуль были в животе. Даже если бы были еще одни носилки, все равно не донесли бы, а даже в крайнем случае, оставлять можно было только двухсотых, так как трехсотый это уже язык.

        Слова были не нужны, нужны были хотя бы двадцать минут разрыва с погоней, что бы ребята успели оторваться и добраться до нычки в зеленке. Птица истратил на него последние шприц-тюбики и сразу стало легко и спокойно и боль ушла, на пол часа это точно, а больше и не надо. Командир молча поставил на бруствер два РПК с улитками, положил рядом калаш и добавил пять рожков, это было все что могли дать ребята. Борька помог разобраться с тремя лимонками, сбоя тут быть не должно, ни в коем случае. Останется неопознанное нечто, каких тут десяток на каждый квадратный километр этой войны, которой нет и никогда не было.

        И вот уже он остался один и медленно потекли минуты и уже истаял во рту кусочек горького шоколада, и вот вот уже должны появиться враги, но сзади сверху раздались рубящие глухие и звонкие одновременно звуки, и над лощиной мелькнули тени двух Крокодилов, и там впереди зашелестели НУРы и замолотили стволы, а над ним уже зависла Василиса, а сзади, он это чувствовал, подбегали ребята... Через три дня, он умер в госпитале. И в этот день на всей планете Земля тоже официально был Мир, и в этот день ХХ века, где то гремела очередная неизвестная война.

        Примечания

        Василиса (Василиса Прекрасная) и Крокодил - прозвище в войсках вертолетов МИ-8 и МИ-24

        

     

      Гренада. Operation Urgent Fury. 1983

     В 1983 году Американская армия оккупировала остров Гренада, для свержения левого правительства. Лидер революции Морис Бишоп был накануне убит наемником ЦРУ. Кубинские гражданские специалисты отказались сдаться и погибли в бою смертью храбрых. Правительство СССР отделалось формальными заявлениями. Героям Фиделя посвящается

     Над Гренадой ревут Ирокезы

     Слышен Геллекси злобный вой

     Только сорок четыре Кубинца принимают последний Бой

     Нету армии, нету милиции

     Разлилась беда над страной

     Только сорок четыре Кубинца принимают последний Бой

     Не придут на помощь Мясищевы

     М-16 лупят в упор

     Лишь Али, товарищ Калашников, продолжает с врагом разговор

     Затянуло дымом Сент-Джорджес,

     замело свинцовой пургой

     Это сорок четыре Кубинца принимают последний бой

     

     

      Игры минеров в наперсток, или солдатская смекалка

     

        Дела были хреновые сразу по трем параметрам... Во-первых, колонна беженцев еле тащилась, во-вторых перевал кончался, и узкая дорога между скал и холмов расширялась на столько, что наш хилый заслон можно было теперь легко обойти и в-третьих, у нас было только пять мин.

        Хорошее было только одно... С нами был Парацельс. Это был вовсе не великий медик, как вы могли бы подумать, это был гениальный сапер, (до 17лет коренной одессит кстати), и прозвище свое он получил за любимую присказку, которую он каждый раз произносил по получении приказа об очередном хитром минировании, звучащую следующим образом: - "Я вам быстро переведу Фаренгейта в Цельсий". Командир однажды, выслушав ее очередной раз, назвал Андрея Парацельсом, так и пошло. Имел Андрей еще один бзик, он носил форму старого советского образца и из личного оружия признавал только ППШ.

        Мы дислоцировались в разоренном поселке на выходе из перевала, хвост колонны беженцев еще медленно пылил вдалеке, а ребята уже занимались обустройством временных позиций, ибо бой можно было дать только тут. Парацельс собирался как раз, вернуться назад и посмотреть, как там его любимые мины, а перед этим заглянул в помещение разоренной заправки, в поисках какой-то нужной железки, откуда он вылетел буквально пробкой, языком танца показывая, что ему срочно нужно что-то показать командиру, и ведь показал...

        В подсобке, как выяснилось, он нашел под сотню новеньких колпаков от колес, на которые и показал с видом победителя.

       Выслушав несколько матерных комбинаций по поводу своих умственных способностей, Парацельс объяснил, что колпаки эти, точь-в-точь, клоны немецких мин местного производства и с видом фокусника, взял три колпака и положив их на землю, слегка присыпал песком и приглашающе повел рукой. Птица, главный оппонент Парацельса по поводу его озарений, по очереди перевернул колпаки и под одним из них оказалось кольцо от лимонки, с вынутой чекой.

        Командир, одобрительно-скептически хмыкнув, сказал минеру: - "То есть когда после третей там, или пятой пустышки, ихние саперы, просто будут футболить твои колпаки, и противник снова бодро пойдет вперед, то одна из твоих лимонок бабахнет и все пойдет по новой. Дерзай Парацельс, сыграй в свои наперстки" -

        На что Андрей, хитро ухмыльнувшись, достал из кармана "лимонку" и подкинув ее на ладони сказал; -"Ты меня знаешь командир, те пустышки, которые будут заряжены моими лимонками, рванут всё равно, даже если кто-нибудь просто пройдет мимо. Мне понадобятся доски и дюжина хлопцев с лопатами и живые позавидуют мертвым"- и мы ему поверили, ведь с лимонками он мог творить чудеса, гораздо более интересные, чем скажем элементарная растяжка.

        Гюнтер Швальбе, обер-штабс-фельдфебель-инструктор Саперного учебного батальона, 23й Горной бригады Бундесвера, находящийся в официальном отпуске и прикомандированный, как вольнонаемный специалист к саперному взводу этих местных шайзе, находился в состоянии тихого бешенства. Нет, сначала все выглядело очень заманчиво. За три, и так не маленьких оклада обер-штабс-фельдфебеля, поработать минером-инструктором у этих швейн-хунд, гоняя их в хвост и в гриву, было даже заманчиво. Но потом началась эта заваруха и он, проводив свой учебный взвод до линии соприкосновения с противником, внезапно оказался обязанным провести с ними первое боевое разминирование, об этом оказывается было написано мелким шрифтом, на одиннадцатой странице контракта, правда боевые доплаты увеличивали оклад вдвойне, да и премию эти унтерменши обещали и Гюнтер сдуру согласился, о чем пожалел, встретив знакомого фельдфебеля из своей бригады, тот с помощником резво грузил в свой Хафлингер армейские мешки и баулы.

       -"Эрих, куда торопишься"-, окликнул его Гюнтер.

       -"В Германию"-, ответил тот

       -"Как в Германию, а контракт ?"-

       -"Пусть эти свиньи подотрутся моим контрактом !"-

       -"А деньги ? Ты же теряешь столько марок !"

       -"Жизнь дороже денег. На той стороне появился "Русский добровольческий батальон", а эти парни шутить не будут. Так что прощай камрад"- После этих слов, он запрыгнул в вездеход и дал с места максимально возможную скорость. А потом началось веселье...

        Сначала на мине подорвался танк, после чего, эти думкопфы, вместо того что бы вызвать саперов, стали объезжать подбитую машину и второй и последний танк тоже естественно подорвался. После чего, высказав божнику унтерменшей, выглядевшего в каске Осси* полным идиотом, все что он о нем думает, Швальбе отправил отделение с миноискателями на поиск и обезвреживание мин, и они их нашли, на свою голову...

        Когда после получаса копаний саперы обезвредили первую обнаруженную мину и увидели, что это колпак от автомобильного колеса прикрученный болтом к доске, они естественно расслабились, тем более, что следующие две мины, тоже оказались пустышками. Четвертую мину, они обезвреживали демонстративно небрежно, перемежая все шуточками, до тех пор, пока не грянул взрыв и на трех минеров в учебном взводе Гюнтера не стало меньше. Обер-штабс-фельдфебель естественно держался на заднем плане, ибо помнил лекции в унтер-офицерской школе, где им рассказывали про хитрости русских саперов во Второй мировой войне и судя по всему, его швайнебубелям повезло нарваться именно на работу русских. В этом Швальбе убедился, когда во время осторожного разминирования очередной пустышки, взрыв раздался в десяти метрах позади нее, возле головного джипа колонны, а потом сразу грохнуло и около снятой "мины", так что лишившись всех миноискателей и их операторов и вдобавок командующего бригадой божника, они вызвали по рации подмогу и стали ждать.

        Взгляд с другой стороны...

        Когда разведка доложила, что, когда противник, потеряв на "шахматке" Парацельса три головных машина, а потом и кучу саперов, прекратил всякое продвижение вперед, мы, поняв, что главная часть Мармезонского балета закончилась, отправились догонять колонну беженцев.

        А враги и не догадывались, что последний и главный сюрприз их ждал на заправке...

        Парацельс не пожалел пары другой канистр бензина, вылитых в пустую подземную цистерну, и от души заминировал закрытый люк, причем, что характерно, абсолютно незаметно. И когда саперы противника, обследовав люк его открыли, то грянула самая настоящая бомба объемного взрыва.

        Это была солдатская смекалка в чистом виде. А беженцы без потерь дошли до пункта назначения, правда, когда потом наши пути разошлись, судьба их была увы не веселой, но это уже будет совсем другая история.

        

        *Каска "Осси" - Осси, так западные немцы называли бывших ГДРовцев.

     

      Гусар и Княгиня

       

        Провинциальный городишко

        Под Рождество восстал ото сна

        Клико с утра в цене взлетело

        Изюмский полк идет сюда

        Мужья заранее ревнуют

        В сердцах у дам набата бой

        Ну наконец-то будет праздник

        Гусары едут на постой

        Под шум толпы и гром приветствий

        За эскадроном эскадрон

        Гусары едут подбоченясь

        Чтоб дам сердца забрать в полон

        Султанов лес над киверами

        Труб золото трубит поход

        Блестят лядунки серебрами

        И ташка по чакчирам бьет

        Малиново сверкают шпоры

        Сияет ботик черным лаком

        Мерлушкой оторочен ментик

        И этишкет искрится златом

        Гусары это право круто

        Они орлы-кавалеристы

        Их лучше в мире безусловно

        Наверно только мы - танкисты

        Девица из семьи дворянской

        Хоть обедневшей, но старинной

        Седому князю приглянулась

        И свадьба сыграна была

        И вот теперь она княгиня

        И старца юная жена

        Крот и Дюймовочка прозвала

        Их бессердечная молва

        Вот грянул бал, блестящий бал

        Ведь посвящен сей бал гусарам

        И синий ментик так изящен

        На красном фоне доломана

        Князь был с полковником в сродстве

        Им пунш и вист важнее бала

        И посему его жена,

        Одна на бале пребывала

        К княгине нашей, у колонны

        Стоящей скромно-одинко

        Гусар, шатен, корнет, красавец

        Стремиться целеустремленно

        Голубоглаз красив и статен

        Перчатки белые в руке

        И "Клюква" доблестью сияя

        Блестит на красном темляке

        И в вихре вальса сердца два

        Слились в блистательном дуэте

        Потом забыв об этикете

        В мазурке шли рукой к руке

        И незаметно для других

        Уединившись в зимнем саде

        Они сказали о любви

        То что касалось их двоих

        Уютный домик для охоты

        У князя был в окрестных пущах

        В мечтах о сладостной награде

        Решили встретится они

        Княгиня первая примчалась

        В приют любови их внезапной

        Проходит час, другой и третий

        Но нету вести о корнете

     Княгиня грустно у окошка

     Сквозь пламь свечи на лес взирает

     Воздушной шали уголочком

     Слезу украдкой вытирает

        

     Но чу ! Стучат вдали копыта

     Успел желанный к ней до ночки

     И вот блеснул гусарский ментик

     Снежинками на оторочке

        И снег Рождественский укрыл

        Своею легкой пеленою

        Любовь и нежность, страсть и пыл

        Оставим мы одних героев

        Не знали одного они

        Полгода лишь всего спустя

        Двенадцатого в ночь, форсируют наш Неман

        Незвано Бонапартовы войска

        Что было дальше? Не скажу

        Ведь жизнь планид имеет много

        Своя у каждого дорога

        Решайте сами что к чему

        ПРИМЕЧАНИЯ:

       

       -- Клико - Французское шампанское "Вдова Клико" (Veuve Clicquot)

       -- Изюмский полк - Гусарский полк сформированный в 1765 году, героически проявил себя в 1812 году. Изюмский полк носил красные доломаны и ташки. Чакчиры, ментик, чепрак, воротник и обшлага доломана синие.

       -- Лядунка - кавалерийский патронташ, украшался серебряными или позолоченными бляхами с гербами и символикой.

     

      -- Ташка - плоская сумка, прообраз планшета. Крепилась к портупее ремешками

       -- Чакчиры - гусарские штаны расшитые шнурами и галуном

       -- Ботики - гусарские сапоги

       -- Ментик - гусарская куртка отороченная мехом. Одевалась сверху доломана

      

       -- Этишкет - плетеный шнур, украшающий гусарский кивер

       -- Доломан - гусарский мундир

       -- "Анна" или Клюква - в просторечии название Св. Анны четвертой степени. Знаки ордена носились на холодном оружии, вместе с темляком цвета орденской ленты

       -- Темляк - петля, шнур, лента или кисть на эфесе оружия. На наградном оружии носили темляки цвета орденской ленты.

     

     

      Кое-что из батальной живописи

     Картина Японского художника Цугухару Фудзита. Атака японской пехоты на Советский танк БТ. Японцы действительно при Халкинголе или Хасане захватили одну БТшку и обсусолили это в куче картин и листовок.

       Картина Итальянского художника Giuseppe Rava. Зима 42 года, трусливые Русские сдаются героическим Берсальерам. (Вообщето бред полный, их всех бы уже давно сняли из Максимки)

       А вот Китайская батальная живопись... Вот тут англо-французские интервенты, занявшие Пекин в 1860 г., грабят дворец Юанминюань (англичане аж разделись что бы украсть кувшин, неужели там виски). А если серьезно, то после Опиумных и прочих британо-китайских войн,в Британии появилось множество новых богачей и в тысячах домов появились вазы эпохи Минь. Впрочем британцам не привыкать. В их короне бриллианты украденые у семьи Романовых, отданной ими на заклание товарищу Свердлову и компании.

       А вот тут парад курсантов Гоминдановской военной школы Вампу, в городе Кантоне-Гуанчжоу, в 1925 году и что характерно парад принимают, Сунь Ятсен, Чан Кайши и Блюхер (он в толпе европейцев справа) и где то в толпе будущий предатель Власов, тогда он был советником по разведке у будущего генералиссимуса Чай Кан Ши

       А вот японские парашютисты, ведущие огонь из пистолетов Намбу. Картина художника Ситицу Тоши. Все таки из за вражды Армии и Флота, бардак в Японской империи был тогда большой, у флота были свои ВДВ, а у Армии, свои Морпехи.

       Ну и совсем инфернально-знаковая картина. Здесь Председатель Мао и Чжоу Эньлай со всеми маршалами и высшим генералитетом НОАК, только что одевшими новую форму с погонами. Маршалы узнаваемы и лица у них гордо - значительные. А ведь до "культурной революции" осталось всего ничего. И художник гениально поймал на лице у Мао легкую усмешку над этими золотыми павлинами. Он уже знал дату своего приказа "Огонь по штабам" и многих с этой картины, хунвейбины проведут по улицам Пекина в дурацких колпаках, кого к стенке, а кого в коммуны к цзаофаням на перевоспитание. Дааа, Мао много чего почерпнул у Старшего брата.

        А на картинах художника Лю Вэньчана, последовательно показан путь Хунвэйбинов в Культурной революции. Сначала они помогали Мао громить штабы его зажравшихся соратников, потом хунвейбинов самих отправили перековываться на рисовые поля, а тех кто не понял своего места в Великой Пролетарской Культурной Революции, поставила на место Армия.

     

     

     

     

     

     

      Клаус.

      Легенда времен Халакоста

     

        Рассвет уже давно наступил, но теплее не становилось. Напарник Клауса зябко провел рукой по пуговицам шинели, будто проверяя, не уходит ли где-либо тепло и, поправив ремень маузеровского* карабина на плече, пошел дальше по караульному маршруту вдоль изгороди. Клаусу не было холодно, плюс его согревала мысль, о том, что скоро будет Еда. На территории было пусто и тихо, но Клаус чувствовал, что Другие в бараках, давно уже проснулись и ждут сигнала на утреннее построение, но это было дело утренней смены и уже слышался со стороны Дома не терпеливый голос Шольца. Шольц любил утренние построения и всегда находил на них нарушителей порядка, что очень нравилось его напарнику обер-инструктору гауптшарфюреру Марку. Шольцу, единственному в отряде, позволялось разговаривать во время дежурства без взыскания за это. Рассказывали, что когда напарники служили в SS Panzer Division "Hitlerjugend", Шольц спас гауптшарфюрера, и был при этом ранен, а потом Марк нес Шольца на себе и донес до своих. Марк называл Шольца не иначе, как "Майне либер камрад Шольц".

        День шел своим чередом. Клауса с напарником сменили, и наконец наступило время завтрака. Повариха фрау Ильза, почему-то слишком худая и злая для поварихи, принесла котёл и разложила по мискам Еду. Порция Клауса, опять была меньше чем у других. Ильза его не любила с тех пор, как он застиг ее с сумкой украденного на кухне мяса. Клаус поднял шум, но для Ильзы все обошлось, и она запомнила Клауса, и при любой возможности старалась ему чем-нибудь навредить.

       До полудня Клаус продремал на своем месте, днем его напарник пошел в кантину, но Клаус не стал с ним туда заходить, ведь в зале было всегда накурено и пахло алкоголем, а Клаус этого не любил, тем более что Напарник никогда не угощал там его Едой. Он остался на улице, с тем, чтобы погреться под робкими лучами мартовского солнца.

        А из гаштета пахло Едой и Клаус, непроизвольно облизнулся, есть ему хотелось все время, и он не мог ничего с собой поделать. Внезапно Клаус почувствовал со стороны мастерской стоящей напротив гаштета, чей-то взгляд, в этой мастерской Другие ремонтировали одежду Напарникам, шили постельное белье и еще что-то. Других, которые там работали, кормили из Большой кухни, и некоторые из них в мастерской и жили. Из окна, на него смотрели глаза маленького Другого. Клаус с удивлением почувствовал во взгляде не страх и ненависть, как обычно, а что-то непонятное и, пожалуй, приятное. Маленький Другой, шевелил губами явно обращаясь к Клаусу, и чтобы понять в чем дело, Клаус подошел к мастерской поближе, где с удивлением услышал слова: "Клаус бедный, какой же ты голодный". После чего Другой кинул ему через окно маленький кусок ливерной колбасы, половину своей субботней пайки. И еще три раза Клаус к нему подходил, пока его Напарник, Обершарфюрер Ганс, был в кантине. Маленького Другого звали Марек Пуговица. В мастерскую его взяли, за талант быстро пришивать пуговицы, хоть к рубашкам, хоть к шинелям, хоть к наволочкам. За это ему позволили жить при мастерской и давали взрослую солдатскую пайку из Большой кухни, и чем-нибудь из этой пайки, он всегда с Клаусом делился. Как Клаус понял из его рассказов, у него когда-то тоже был Друг, которого тоже звали Клаус и они с этим Клаусом, были очень похожи. Однажды Клаус увидел Марека не через окно, мальчик вместе с Другими грузил в машину тюки, машина стала отъезжать, но он задержался на крыльце мастерской, и когда Клаус подошел к Мареку, он погладил его по голове. Тут раздались крики и ругань Напарника, он был зол и пьян. Он ударил Марека дубинкой, а Клауса пнул ногой.

        А через несколько дней их перевели в соседний городок. Клаус и его Напарник, вместе с фельджандармами, охраняли и проверяли грузы и эшелоны на железнодорожной станции. Однажды ночью началась бомбежка, а утром их команду подняли по тревоге и погрузив в машины, привезли на опушку леса. Во время бомбежки была разрушена ограда лагеря и несколько Других сумели бежать, и задачей их подразделения было прочесывание леса. Клаус бежал рядом со Штольцем и, когда они увидели впереди заросли, Шольц проворчал, что бы Клаус проверил их, а сам Шольц обежит кусты сзади и будет ждать бегущих Других, которых Клаус наверняка спугнет.

        Марек затаился в прогалине под свеже-зелеными кустами, бежать уже не было сил, а погоня всё приближалась. Мальчик свернулся в клубок и, затаив дыхание, стал ждать неизбежного. Затрещали кусты и перед ним показалась морда лагерной овчарки. Собака уставилась на мальчика желтыми глазами, обнажила зубы в беззвучном рычании, но ее грубым и злым голосом, окликнул эсэсовец, известный всему Кацету, под прозвищем Черный Ганс. Обершарфюрер орал, что если эта свиная собака Клаус не появится через минуту, то получит хорошую трепку. Овчарка спрятала зубы и, лизнув Марека в лицо, убежала. Мальчишка еще слышал, как слева и справа прошла погоня, как трещали изредка выстрелы и слышались крики его товарищей, которым не повезло. По его лицу текли слезы, и он повторял шепотом только одну фразу: "Спасибо тебе, Клаус".

        А с неба кружась падали снежинки, наступало Рождество 1944 года.

     

        Mauser K98k (данные винтовки Gew.98 приведены в скобках)

     Калибр: 7.92x57 мм Mauser

     Тип автоматики: ручное перезаряжание, запирание поворотом затвора

     Длина: 1101 мм (1250 мм)

     Длина ствола: 600 мм (740 мм)

     Вес: 3.92 кг (4.09 кг)

     Магазин: 5 патронов коробчатый, интегральный

     

      Оружейный бар с закуской

     

     Без фронтовых ста грамм увы

     Не обойтись порой солдату

     Не зря ведь фляжка полевая

     Равна по силе автомату

     А к фляжке, миска с ложкой есть

     И алюминевая кружка

     Сто грамм в сухую не пойдут

     Вещь не последня – закуска

     

      Отражение в Фонтанке, на фоне пустыни

     Объят бываешь часто ностальгией

     Коль ты вдали от родственных пенат

     Но где бы не был ты, на море иль в пустыне

     Приказ обязан выполнить солдат

     Хадбанов* горячат наездники в гумбазах*

     Песок и солнце, стали блеск, война

     Хоть ратный труд порой жесток и тяжек

     Нам русским, отступать нигде нельзя

     И прогоняя африканский кфир*

     И запах пороха и гари в танке

     Вдруг мнятся скакуны у Аничкова м"оста

     И Питер отражается в Фонтанке

      Примечания

     *Хадбан - гнедой конь арабской породы

      *Гумбаз - арабская одежда

     *Кфир - ностальгия у французских легионеров

     

     

      Партизанен, халявный самогон и любовь к Фюреру

       

        Начальник Александровского отдела Гестапо, оберштурмфюрер Штанке уже второй час находился в глубокой задумчивости. Агентура доложила, что в окрестных лесах, на лесной заимке, послезавтра произойдет встреча партизанских командиров с большевистским эмиссаром из Москвы, а шуц-батальон как на зло был отозван в соседнюю область, где было блокировано большое партизанское соединение, но явно пытающееся эту блокаду прорвать. В дверь постучали и получив разрешение, в кабинет начальника вошел унтерштурмфюрер Фогель, бывший студент математик и бывший обер-фельдфебель артиллерии. Он был уволен из Рейхсвера за пропаганду идей NSDAP, вступил в СС, потом был отобран в SD и в результате оказался в заместителях у Штанке. Фогель был прекрасный математик и некоторые его навыки были весьма полезны при составлении отчетности или решении неожиданных вопросов, хотя был и недостаток... слабоват был бывший артиллерист на крепкие напитки. И сейчас оберштурмфюрер решил подкинуть задачку своему заму и оказался прав. У Гестапо были русские военные карты района, с точными размерами и привязками. И самое главное, там была отмечена та самая заимка. Битый час Фогель, бормоча под нос, что-то измерял и высчитывал, после чего вскочил со стула, щелкнул каблуками и доложил, что задание выполнено...

      Наличными силами пробиться к заимке, было не реально, из авиации у гарнизона имелся только связной самолетик Физилер Шторьх*, но в тыловых артмастерских расположенных в городке, находилась на ремонте САУ Sturmpanzer I "Bison". Практически это было шасси танка Pz.KpfW.I, с установленной на нем 15 сантиметровой гаубицей SIG 33 Sfl. Как сказал унтерштурмфюрер, как САУ, машина была никакая, так как медленно ездила и все время пыталась упасть на бок, но гаубица била почти на пять километров и если ее соединить с Физилером (в качестве корректировщика), то получалось самое то. С данной моделью гаубиц унтерштурмфюррер был знаком не понаслышке, таблицы стрельб к пушке прилагаются, расчет он наберет из ремонтников (и пусть кто-нибудь попробует отказать Гестапо, ибо по официальной версией будут пробные стрельбы, для проверки качества ремонта. При орудии есть дежурный БК из дюжины Осколочно-фугасных снарядов I Gr 33 снаряженных 8-ю килограммами аммотола каждый. В четырех километрах от заимки, находилась деревня Страшино, рядом с ней был полустанок бывшего лесохозяйства с дебаркадером, туда можно было подвезти по железной дороге "Бизона", ну а дальше три километра своим ходом, Физилер может висеть в воздухе хоть три часа, в окрестностях тихо, так что одного отделения из состава комендантского взвода, для охраны вполне хватит, да и в деревне вроде есть шуц-полицай. Так что накроем мы большевистское сборище с прусской точностью, только главное не спугнуть. Оберштурмфюрер объявил своему подчиненному благодарность и приказал срочно готовить операцию...

      Надо сказать, что немецкий Орднунг, как правило срабатывает, но если это не в России... И в данной местности на беду зольдатен Рейха и РСХА, проживал тракторист Васька с редкой фамилией Иванов. Проживал он в той самой деревне Страшнино, куда должен был прибыть тот самый фашистский "Бизон", он в июне 1941 года чем-то жестко отравился и не успел эвакуироваться. И в этой же деревне, находился на излечении раненый сержант ГУГБ Степан Иванов, брат Василия. Группа Степана выполняя особое задание, оное задание выполнила и согласно приказа командования, выбиралась к своим раздельно, т.е. документы, захваченные в немецком штабе большая часть группы, не поднимая шума доставила на партизанский аэродром, а Степан с двумя товарищами, оттягивал погоню на себя. Погоню они оттянули, но в живых остался один раненый Степан, который и решил отлежаться в родном селе, прежде чем отправиться к партизанам. В селе, как положено были два полицая, но из своих, они вели наблюдение за железной дорогой и сообщали данные партизанам, ну и своих односельчан естественно не притесняли. Больше того, они наладили с немцами торговлю продуктами, а на вырученные деньги покупали медикаменты, естественно для партизан. И вот это равновесие, нарушила немецкая САУ под командованием унтерштурмфюрера Фогеля.

      Сержант госбезопасности, поняв, что немцы эту дуру приволокли сюда не просто так, принял решение о ее нейтрализации. И задачу решил выполнить чисто по русски - водкой! Идею подкинули сами немцы... Один из артиллеристов, а все они были уверенны, что это чисто учебные стрельбы, дал полицаям указание, изыскать некоторое количество самогона, для герра лейтенанта (Для соблюдения секретности Фогель был в мундире Вермахта), так как у него День рождения. Братья Ивановы, поняли, что это самое и называется удачей. Старший полицейский Митька Козлов, имевший за плечами десятилетку и не попавший в армию по плоскостопию, на ломаном немецком обратился к Фогелю с нижайшей просьбой разрешить накрыть стол в честь его тезоименитства, и на большой тарелки поднес важному гостю три стопки с разными сортами самогона (чистым тройной перегонки, смородиновым и грушевым, вкупе с закусками в виде: сала, домашней колбасы и соленых огурчиков. Фогель милостиво согласился, подумав, что операция назначена на послезавтра, и он успеет и выпить, и протрезвиться (наивный тевтонец). Застолье удалось на славу, тем более что немцы были тыловиками, и дисциплина несколько прихрамывала, часовым смазливые селянки отнесли по корзинке с яствами и подмигнув тайком передали по заветной бутыли с манящей жидкостью. Ну а перед Фогелем стол аж ломился и естественно искрился и булькал. Так что уже через час, он заснул прямо во время произношения любимым собой здравицы в честь любимого фюрера. Остальное общество, тоже продержалось не долго, ведь главным секретным оружием, был самогон, настоянный на лимоннике, пьющийся как квас, но имеющий крепость за 60 градусов. Пьяные немцы разболтали об учениях, все что знали и учительница немецкого из деревенской школы, активно участвующая, как в сервировке, так и в подливании самогонки почетным гостям, доложила сержанту Госбезопасности Иванову, что немцы ждут какой-то Физилер корректировщик, который будет показывать фашистам куда стрелять.

      Связной был отправлен к партизанам немедленно, а ближе к полуночи, состоялось главный гопак Мармезонского балета (как сказал Васька, помешанный на книжке "Три мушкетера"). А точнее, Васька завел свой любимый трактор "Сталинец", который лично отремонтировал и спрятал в лесу, и нагло утянул на лесную дорогу того самого "Бизона".

      К утру начала операции "Kuckuck" (Кукушка), радист уже более-менее протрезвел и смог ответить на закодированный вопрос, "Пора ли куковать кукушке", коротким словом - "Яволь" ! Физелер-Шторьх вылетел в район дислокации артиллерии и не обнаружив ее с воздуха, доложил об этом в штаб, штаб в лице оберштурмфюрера Штанке, вышел в эфир и спросил радиста, что мол не маскировка ли это, на что радист честно ответил - "Яволь" и заснул (Всетаки 60 градусов это и для русского немало, а что же говорить о немцах). А летчик вывел самолет в район цели "Заимка" и увидел нечто выбивающееся из установленных рамок, а конкретнее, множественные пожары в районе заимки (партизаны, получив сигнал от ВНОС*, а вернее от мальчишек, сидящих на верхних ветках высоких деревьев), зажгли и накрыли их сырым лапником. "Аист" снизился до самых верхушек, чтобы разобраться что там происходит, и тут с верхних ветвей других деревьев, ударило сразу семь Дегтярей*, четыре пехотных и три танковых. Физилер затрясся под очередями десяток пуль и кувыркнувшись врезался в лес. Самолетик то был стойкий, но в пилота попало сразу десять пуль, а это уже не излечимо. Так и не услышав канонады, оберштурмфюрер, приказал погрузить на платформы два бронетранспортера и поехал разбираться в деревню со странным названием Страшнино, где обнаружил мучавшихся похмельем артиллеристов и застрелившегося Фогеля. В его посмертной записке было сказано, что, совершив страшную ошибку, он предал этим любимого фюрера и не может больше жить. И к вящему расстройству гестаповца, в деревне не осталось ни одного жителя и даже ни одного полицая (все ушли к партизанам). Больше всего после этого возмущался командир седьмого корпуса Вермахта, к которому относилась пропавшая САУ, пик возмущения наступил, когда на корпусные склады, посыпались те самые снаряды "I Gr 33", из БК угнанной САУ. Генерал написал возмущенное письмо Гиммлеру и оберштурмфюрер Штанке отправился на фронт унтер-офицером в батальон Bewährungstruppe 500. Он замерз в занесенном снегом заглохшем Бюссинге во время разгрома немцев под Москвой.

       

       

       

         

     

      Russian sea gangsters

       

        Деду Афанасию повезло в жизни. И в Великую Войну уцелел, и здоровье сохранил для своих лет отменное, и дети и внуки его любили. Родные и близкие, не обходили Афанасия Никитича вниманием, поддерживали его и финансово и морально, со всеми праздниками исправно поздравляли, и была еще общая традиция - большие семейные выходы в кино. И тут в местном кинотеатре пошла классическая Американская комедия "В джазе только девушки", и всем семейством было решено пойти в субботу в кино. Сначала Никитичу было скучновато, ну не любил он такие фильмы, но когда в начале фильма гангстеры стали стрелять из "Tommy gun", ветеран оживился и заявил на весь зал, что в войну стрелял из таких автоматов. Окружающие зрители захихикали, да и родные высказали некоторую иронию, но после кино дома за чаем, когда старший сын сказал, что батя, видимо, перепутал Томпсон с ППШ, старый морпех оскорбился. Он попросил внука принести им же подаренный справочник Жука по стрелковому оружию и на картинках показал этим штатским, чем ППШ отличается от пистолета-пулемета Томпсона. Тут уж все семейство стало хором просить деда, рассказать о тех славных днях, когда он крушил немецко-фашистских захватчиков из "Чикагской пишущей машинки". И ветеран сдался...

        ... В 1944 год ,я служил в Киркенесской 63й бригаде морской пехоты, впрочем Киркинесской она стала несколько позже, а тогда была еще номерной. Командование задумало создать при бригаде танковый батальон. И посему, полсотни артиллеристов, мотористов и прочих механиков, возвращающихся в бригаду из госпиталей, собрали в учебном танковом батальоне, дислоцированном в Полярном. Вообще-то был общий приказ, подписанный самими генералом армии Мерецковым и адмиралом Головко, о том, что все морские пехотинцы, попавшие в госпиталя, должны были обязательно возвращаться в бригаду, но тут был приказ из самой бригады. В учебном батальоне было пять двух-башенных Т-26, вооруженных пулеметами и 37мм пушкой и два однобашенных с 45мм орудиями. Их мы месяц и осваивали, а потом поступил приказ срочно вернуться в бригаду, и мы своей дубленой морской шкурой сразу почувствовали, что скоро наступление. Летели мы на Дугласе, машина эта, конечно, была надежная, но тут, откуда не возьмись, налетела гроза, редкая гостья в этих местах, и в это время года, но так уж нам повезло. Короче, рация и компас звезданулись гнилым шкертиком и мы заблудились. Летали мы, летали, и когда горючее вроде стало кончаться, летчики увидели полевой аэродромчик, командир корабля радостно крикнул, что это вроде аэродром подскока, возле Ара губы и мы пошли на посадку. На аэродроме стоял близнец нашего Дугласа, но с белой звездой, увидев эту звезду, записной балагур Петровичпоинтересовался у пилотов, мол, не в Америку ли они нас привезли, но стоящий рядом с Дугласом союзников краснозвездный ПО-2 , развеял наши сомнения. Вдалеке рисовались сборные ангары и какие-то строения. Моя команда, получив разрешение, вылезла из самолета, и мы сразу увидели несущийся к нам от ангаров "Виллис". В нем сидело трое седоков и, что характерно, у всех них были фуражки с васильковым верхом. "Нет, это не Америка." - пробормотал Петрович и заработал от меня "пинок" локтем в бок. Я был тогда в звании старшины Второй статьи, был помкомзвода и старшим в нашей небольшой команде, в которой вместе со мной было шесть человек. Я приказал построиться и стал ждать местных хозяев. Летун-капитан тоже к тому времени образовался рядом с нами, и честь докладывать майору НКВД я с радостью уступил старшему по званию. После коротких переговоров Майор оставил одного из своих спутников охранять самолет, взял летчиков с собой в Виллис, а нам и механику показал рукой в сторону отдельно стоящей постройки под красным флагом, гордо реющим на флагштоке. Дальше было еще интереснее... Майор Иванов (так представился нам особист) привел нас в ангар, где стояла пара аэросаней с финскими свастиками, и приказал в кратчайшие сроки их наладить. Я был хоть и молодым, но борзым. Все-таки морпех, фронтовик, звездочка, отвага и БЗ. Короче, я стал пререкаться и напомнил про приказ Маршала о морпехах, на что, к моему удивлению, майор не стал кричать и угрожать, а просто продемонстрировал мне бумагу за подписью того же Маршала, дающую майору НКГБ (ого!) Иванову возможность привлекать для выполнения задания Государственной важности любых военнослужащих фронта по его майора усмотрению. Так что, пришлось нам взяться за эти аэросани всерьез. Еще майор Иванов предупредил, что на территории базы находятся наши Американские союзники и общаться с ними строго настрого запрещено. А на слова Петровича, что мы, мол, не знаем американского, майор просто поднес к его носу кулак. С санями разобрались споро. На одних поменяли аккумулятор и все заработало, на других Васька Синицын частично перебрал движок, сам выточил на имеющимся тут же в ангаре станке пару деталей, и сани стали лучше новых. Я отправился в штаб майора доложить о выполнении задания. Штаб находился в соседнем ангаре, вернее, в выгородке метров на сто квадратных и стенками без крыши, высотой под три метра, вместо потолка и неба была крыша ангара. Примерно в такой же выгородке жили и мы в нашем ангаре. Я, получив разрешение, от сержанта Госбезопасности, сидящего за столом в комнате, исполняющей роль приемной, и вежливо постучавшись, предстал перед глазами начальства. Майор был явно нами доволен, но тут резко распахнулась дверь, и в кабинет буквально ворвался солдат без фуражки, но с листом бумаги в руке. "Товарищ майор! Срочная шифровка. От Хозяина!" И, заметив меня, осекся. Майор вырвал у него из рук бумагу и впился в нее глазами. Я, поняв деликатность положения, встал, и уже хотел попросить разрешения удалиться, как майор, жестом приказав мне остаться, рявкнул в сторону приемной: "Сержант Глушков, быстро вызови сюда остальных моряков. А ты, Сысоев, отправь срочную с текстом "Задание будет выполнено". Открыв занавески на висящей на стене карте, он стал объяснять мне ситуацию, которая была следующей...

        Как мы с ребятами и чувствовали, начиналось большое наступление. Начиналось на неделю раньше, чем думал майор. А в тридцати километрах отсюда собирался драпать в сторону губы Западная Лица какой-то важный фашистский чин. И важен он был металлическим чемоданчиком, который оный полковник из штаба 20й Горной армии Вермахта вез с собой. Облегчало ситуацию то, что, немца не обязательно было брать живьем. Усложняло то, что его охраняли егеря. А волкодавы из ОМСБОНа уже не успевали, тем более была нелетная погода. Короче, нам и поручили это дело, и назад дороги не было. Инструкции были кратким: перерезать дорогу, уничтожить охрану, захватить чемоданчик и по возможности полковника. Потом дать кодированный сигнал и провести эвакуацию груза. После этого дали слово мне как командиру группы, и я его взял. "Товарищ майор, с транспортом все понятно, мы поедем на трофейных аэросанях. Но для такой засады нужно хорошее оружие, ну хотя бы пара Дегтярей и автоматы бы не помешали". (Из учебного батальона мы ехали без оружия, пистолеты и финки не в счет).

        Майор снял трубку одного из полевых телефонов, стоящих у него на столе, покрутил ручку, и приказал какому то технику-интенданту Пасюку пребывать на месте до особого распоряжения. Всей командой мы двинулись с майором к складскому ангару. Там нас встретил нервный пучеглазый брюнет, он без конца шмыгал носом, отводил глаза и вел себя в крайней степени нервно. А когда майор приказал ему показать, где лежат американские трещотки, то была разыграна поистине душераздирающая сцена: судя по выражению лица техника-интенданта, у него отбирали последнее, которого, впрочем, у него и не было никогда, и о существовании которого на этой планете он даже не слышал. Но майор быстро его построил, иронически спросив: "Техник-интендант Пасюк, вы в армии или где? Армия - это приказ, и если сказано, что хомячок - немая птичка, значит, будет сидеть на ветке и не чирикать. Я вам ясно приказал, давайте сюда Томпсоны".

        Пока Пасюк с помощью увальня грузчика причитая и матерясь громким шепотом ворочал в углу ящики, майор рассказал, что там для нас такого готовится...

        "Понимаешь старшина... Тут как - то принимали американские танки Шерман, и в каждом было по два автомата Томпсона для экипажей, но в некоторых их было по три. Ну, наш хозяйственный хомячок и привел пропорции в соответствие, с аппетитами своих защечных и заплечных мешков".

        Пасюк возмущенно воздел руки, но у майора видимо и на затылке был глаз, и он, не оборачиваясь, погрозил каптенармусу кулаком. Мы получили шесть блестящих смазкой автоматов, по три круглых магазина на 50 патронов и четыре рожковых на 30. Ну и пару ящиков патронов, пару ящиков лимонок и еще по мелочам. А майор представил нам двух похожих как братья, коренастых сержантов: "Бери старшина, от себя отрываю. Сам бы с вами пошел, но не могу, тут серьезные дела. Это сержант Кривошеин и сержант Зилов. Знакомы с подрывным и диверсионным делом. Ты - командир, но в их кухне действия ребят не ограничивай".

        Еще три часа длились сборы, мы последний раз проверяли технику, набивали руку собирая и разбирая Томпсоны, даже пристреляли их. Когда мы шли на импровизированное стрельбище, нам на встречу попалась пара американских пилотов. Американцы почему то развеселились и, показывая на нас пальцами, стали кричать: "О-о-о ! Russian sea gangsters!"

        Мы дисциплинированно сделали вид, что их не слышим и не видим, и гордо прошли мимо, впрочем, отданием чести я их по приветствовал. Пусть знают Морскую пехоту. Тогда мы еще не переобмундировались в белые маскхалаты.

        Ну, а потом, мы несколько часов ехали к заданной точке рандеву. Снег лежал еще неравномерно, и приходилось выбирать маршрут, по которому сани могли проехать. Плюс надо было объезжать места, где еще могли оставаться немцы. Хорошо, что началась небольшая метель, и, не смотря на то, что несколько раз приходилось останавливаться, с помощью сержантов прекрасно ориентировавшихся в этих местах, судя по всему не только по компасу, мы во время вышли в заданную точку. Это была ложбина, на дне которой явственно были видны следи колес и гусениц. Судя по тому, что эти следы не замело снегом, тут не так давно проходила пара колесно-гусеничных бронетранспортеров, и прошли они вперед по трассе, это, скорее всего, был мобильный патруль, который в любой момент мог вернуться. Сержанты, испросив для порядка разрешение, принялись колдовать прямо на трассе. Они вбивали какие-то вешки, натягивали поперек дороги белые веревки, в общем, судя по всему, готовились к минно-диверсионной деятельности. А мы тем временем приготовили позиции вдоль ложбины, и оставалось только ждать. План разработанный мною совместно с сержантами был следующий... В колонне которую мы ждали, должно быть не больше двух машин, когда они втянутся в ложбину, должна обязательно сработать одна из растяжек с лимонками (других гранат на складе Пасюка, к сожалению не было). После этого, мы кидали сверху оставшиеся гранаты и открывали ураганный огонь из Томпсонов. На выходе из лощины, сержант Зилов и один из моих моряков Мишка Ордынцев, должны били встретить колонну, на тот случай, если она прорвется через наш огонь или же встретить возвращающийся патруль. Зилов сделал на обочине устрашающий букет из пяти лимонок, приводящийся в действие натяжным шнуром, и потянулись долгие минуты ожидания.

        Противник появился как всегда неожиданно, на дороге нарисовался крытый штабной Horch 108/ Kfz.31, а за ним бодро пер колесно-гусеничный Sd.Kfz.251, с тремя МГ, угрожающе торчавшими во все стороны. Сержант Кривошеин дернул за тонкий белый тросик, протянутый к дороге, перед тупым радиатором Хорьха взметнулась вверх тонкая белая линия, которую шофер, как и было задумано, не заметил и через установленное количество секунд вдоль маленькой колонны, взорвалась дюжина лимонок. Хорьх занесло, но он было выровнялся и, шлепая по снегу пробитым покрышками, попытался поддать ходу, но длинные очереди Томпсонов прошили и кабину, и кузов, и радиатор. А в открытый кузов следующего за Хорьхом броневика, посыпались гранаты, а очереди автоматов быстро привели уцелевших немцев к знаменателю. Один МГ все-таки успел дать длинную очередь по правой верхней кромке ложбины и поставил траурную точку на молодой жизни морпеха Васьки Синицина. Когда я пришел к выводу, что со всеми немцами покончено, по моей команде ребята посыпались вниз, Сережка бросился к Хорьху и, рванув на себя изрешеченную 11,45 миллиметровыми пулями дверцу, отпрыгнул в сторону, и правильно сделал. Из темноты салона брызнули огнем выстрелы парабеллума. Старшина первой статьи Сашка Балакин, недоучившийся студент филолог, крикнул на почти чистом немецком: " Wirf nach draußen die Waffen weg, der Schweinehund und gehe selbst hinaus, oder wir werden die Granate werfen*".

        Из Хорьха вылетел на снег парабеллум, и вслед за ним показалась фигура с одной поднятой рукой, к другой был пристегнут цепочкой металлический чемоданчик. Свинской собакой оказался тот самый полковник, чемоданчик которого мы ждали. Попытка отстегнуть чемоданчик от руки немца, успехом не увенчалась, полковник утверждал, что ключа у него нет. Сашка Балакин предложил (естественно по-русски), отрезать на хрен руку вместе с чемоданом, после чего полковник Лессер (так его, оказывается, звали) попросил не отрезать ему хенде, потому что он не врет и пригодится с руками. Ребята обрадовано стали обсуждать, для чего, мол, пригодятся херру Лессеру руки, и вот тогда подтвердилась старая фронтовая мудрость - никогда не радуйся и не расслабляйся раньше времени, сначала вернись живым из поиска. Ибо неприятности начались по полной программе. Со стороны выхода из лощины, вдруг взревел двигатель, и раздались пулеметные очереди. Свинцовый вихрь пронесся по лощине не щадя никого. Сашка схватил полковника за шкирку и сдернул его на обочину, где вжал в какую то ямку и, прикрыв собой, прицелился из автомата в сторону стрельбы. Сержант Кривошеин и Сережка были срезаны маузеровскими пулями в первые же секунды. А со стороны выхода из ложбины в пулеметную стрельбу вплелась какие-то крики и длинные очереди Томпсона. А потом грохнул множественный взрыв. Приказав Сашке уводить немца назад, я, взяв с собой Петровича, бросился на звуки боя, но когда мы туда добрались, принимая естественно все меры предосторожности, все уже закончилось. На дороге лежал Мишка, зажимающий окровавленное плечо, а в нескольких метрах перед ним, дымился немецкий бронетранспортер. Мы с Петровичем не пожалели по последней гранате и оказались правы. За броневиком прятались двое легко раненых егерей с автоматами и ждали удобного момента. Выходит, что не дождались... Мишка рассказал, как все было. Бронетранспортер ехал накатом и появился внезапно. Сержант Госбезопасности Зилов дернул тросик, ведущий к связке лимонок, но что-то там не заладилось. Крикнув Мишке, прикрой, Зилов бросился к гранатной связке. До службы он, оказывается, был акробатом в цирке, так, по крайней мере, он рассказал Мишке, пока они сидели в засаде. Схватив связку лимонок, и на ходу, как лепестки с ромашек, обрывая с них чеки, он вскочил на капот броневика, оттуда вспрыгнул на крышу кабины и, вбросив гранаты в открытый кузов, уже хотел уйти кульбитом, как сработала одна из гранат. Четырех секунд сержанту хватило бы, но их, увы, было меньше. Когда Мишка был ранен, он не помнил сам. Сгоряча поменял диск в автомате, снял немца подранка, высунувшегося из-за колеса, и только потом почувствовал боль.

        Сани мы оставили в километре от ложбины, в небольшом распадке, и наш поредевший отряд, скованный тремя ранеными, (Петровича и пленного тоже, как выяснилось, зацепило), добирался туда битый час. А у саней нас ждала засада... Хорошо, что я решил от греха подальше пойти другой дорогой и подойти к нашему транспорту с другой стороны. Егерей было трое, по крайней мере часовой, оставленный у нашей стоянки, имел при себе три пары лыж. Нам помогли свастики на аэросанях. Сашка Балакин нагло пошел прямо на часового, не скрываясь, и в ответ на его "Хальт ! Хэнде хох!" ответил букетом немецких ругательств, которым научился в институте у Гамбургского антифашиста, подвизающегося на кафедре немецкого языка. Подойдя на нужное расстояние, Сашка махнул рукой, и в горле у потерявшего бдительность часового оказался нож. Ножи старшина первой статьи Балакин метал как индеец томагавки. Но остальные двое были настоящие егеря, и мы потеряли Петровича. Так что, слив горючку в одну машину, мы тронулись назад. Базу мы нашли быстро и заметили издалека по столбам дыма. Горели ангары, догорали другие постройки. Кругом валялись убитые егеря, у ворот склада лежал, вцепившись уже окоченевшими руками в "Томмиган", техник-интендант Пасюк. Мы подошли к майору Иванову, и я доложил, что задание выполнено. Полковник и чемодан захвачены и доставлены. Потери группы - пять человек убитыми и один ранен. Майор принимал доклад, сидя на носилках, у него были прострелены ноги. Американского Дугласа на аэродроме уже не было, нашего тоже. От По-2 остался практически только двигатель. Как только мы ушли на задание, и улетели по своим секретным делам наш и американский Дугласы, на аэродром напала рота егерей. Радист Сысоев успел послать радиограмму о помощи, у своей рации он и погиб, подорвав её и себя гранатой. Аэродромная обслуга и чекисты, вели бой до последнего, и спасли их бойцы ОМСБОНа. Их командир велел сажать самолеты прямо в тундре и пешим порядком ударил в тыл егерям. В живых остались только Майор, грузчик со склада Пасюка, трое солдат охраны и двое зенитчиков. Зенитчики находились в сильно стороне от аэродрома. У них была установка из трех ДШК и они лихо начали расстреливать колонну немецких бронетранспортеров и, расстреляв весь боезапас, не только ополовинили егерей, и, лишив их транспорта, частично сорвали им атаку, но и сами смогли не подпустить к себе ни одного живого немца.

        Майор подозвал к себе командира ОМСБОНа и приказал ему переписать нас и составить наградные листы. Пленного полковника Лессера с которым, как выяснилось, пару раз со времени пленения случилась медвежья болезнь, увели сразу же, так и не отстегнув его от железного чемоданчика. А по всему горизонту полыхала канонада, начиналась Петсамо-Киркенесская операция.

        Мне дали Главстаршину и Знамя, Сашке и Мишке - по Звездочке, и тоже прибавили лычек...

        "А что это был за аэродром, и кто был этот майор?" - жадно спросил младший сын.

        Ветеран затянулся "беломориной", лукаво усмехнулся в усы, и ответил: "А кто его знает, сынок. Задавать вопросы тогда было не принято".

        И снова замолчал, и теперь надолго. И родные тоже уважительно молчали, не желаю нарушать думы старого морпеха.

        *Wirf nach draußen die Waffen weg, der Schweinehund und gehe selbst hinaus, oder wir werden die Granate werfen - Выкидывай наружу оружие, свинская собака, и выходи сам, или кинем гранату.

        

        Пистолет-пулемет Thompson / Tommy Guns

     

     

      Русская Рулетка или учите матчасть

     

      Вьетнамская байка

        1975 год. Год побед и свершений. По всему земному шару расцветают красные знамена молодых государств, ставших на путь строительства Социализма. Отдается конечно болью в сердце пепел Ла Монеды, но победоносно для Вьетконга заканчивается Вьетнамская война и уже солидную часть Индокитая, можно закрасить на карте всеми оттенками красного цвета. Но когда кончается любая война, то всевозможные Конторы начинают подчищать за собою следы, заканчивать оставшиеся открытыми вопросы и на границе Лаоса и Вьетнама жизнь кипела вовсю.

       Отряд льенсо уже собирался покинуть место базирования возле границы с Лаосом. Как поступил приказ - Встретить в приграничной зоне группу местных товарищей и сопроводить их до населенного пункта В. Приказ есть приказ, встретившись с представителем еще одних товарищей, группа майора Косякова во время вышла в заданный квадрат, встретила нужных людей и препроводила их по указанному маршруту. Официально операцией руководил товарищ с мужественным именем Куан, но у майора было свое начальство и свое задание и до поры до времени, консенсус удавалось соблюдать.

        В нескольких часах пути от пункта назначения, вся компания остановилась в небольшой деревушке, где был пост союзных войск, тут им давали джип и газик, что достаточно упрощало последний участок пути. Оставив вьетнамцев, Дока и Малого в деревне, майор взяв Птицу, Грома и Пана пошел разведать мост находящийся в километре от деревушки, там то все и произошло. Услышав на подсознательном уровне звук взведенного затвора все четверо упали на землю и рассосались под ландшафт по мере возможности. Длинная очередь, судя по звуку это был М-60, языком пляшущих на дороге фонтанчиков, намекнула о невозможности продвижения вперед. Другая очередь, данная сзади и видимо для разнообразия из РПД, намекнула что и назад рыпаться не надо. Ну а короткие не прицельные очереди Калашей и М-16 в зарослях за обочинами, четко указали на окружение.

        И на десерт из джунглей раздался голос, говорящий по русски абсолютно без акцента:

        -" Предлагаю переговоры майор. Я сейчас выйду и пусть твои люди не вздумают делать глупости. У моих парней приказ стрелять, даже если под угрозой будет моя жизнь"-

        Шевельнулись ветки и на дорогу вышел типичный рейнджер, будто материализовавшийся со страниц устава FM-7-85. Он откинул камуфляжную накидку и вытащив из кармана куртки черный берет с дубовым листом, одел его лихо заломив. И насмешливым, но несколько затуманенным взглядом уставился на Косякова. Русский майор встал, будто бы машинально закинул автомат на плечо и вопросительно посмотрел на американца. А тот кивнул в сторону деревни и сказал

       -"Пойдем побеседуем майор, автомат кстати можешь отставить здесь и знай кстати, что твои люди в деревне уже давно упакованы моими парнями и их судьбу будем решать мы с тобой."-

        В деревне с виду ничего не изменилось, только к вьетнамцам прибавились джи ай, с моторикой опытных волкодавов джунглей. Они вроде бы не обращали внимания на идущую по главной и единственной улице селения странную пару майоров, но Анатолий чувствовал что любое его неверной движение будет в раз просечено и пресечено.

        Они вошли в дом старосты, прошли в большую комнату где их ждал накрытый стол. Староста расстарался как мог. В меню обеда были - чака, лотосовый рис, бань-фо-куон, ананасы с перцем и солью и естественно бутылка куок-луй. В качестве десерта, вокруг стола стояли несколько рейнджеров и южновьетнамских офицеров и товарищ с мужественным именем Куан, нисколько не смущенный данной ситуацией и даже с автоматом. Американец приглашающее показал майору Косякову на стул и усевшись напротив него, плеснув обоим самогона в чашки и начал нечто вроде спича...

        -" Ну вот что русский"- Сказал рейнджер -" Война кончилась и проиграли мы ее не Гукам, а вам. А я еще не сделал последнего выстрела. Ни вас ни нас тут сейчас официально нет и если я прикажу вас уничтожить, то знать об этом будут только крокодилы. Население деревни уходит отсюда прямо сейчас, они не котят жить при социализме. Удиви меня майор, докажи что вы не зря победили и клянусь я отпущу и тебя, и твоих людей, и твоих Гуков "-.

       Посмотрев в помутневшие глаза американца, майор понял что рейнджер не совсем адекватен и либо пьян, либо находится под действием какого либо наркотика и надежды на удачный для себя исход, это ему не прибавляло. Обведя глазами окружающих стол людей, майор увидел на одном из них кобуру со старым добрым Наганом и сразу же в голове блеснула мысль - ВОТ ОНО!

        - " Майор, а что вы знаете о Русской рулетке " - спросил Анатолий.

        Американец заинтересованно посмотрел на него и неуверенно спросил -

        -" Это какой то русский способ самоубийства ? " -

        -" Почти. Из барабана револьвера вынимаются несколько патронов, барабан раскручивается и револьвер приставляется к виску одного из играющих и он спускает курок. И так по очереди до летального исхода. Но я предлагаю несколько другой вариант. Я вынимаю из барабана только один патрон, раскручиваю барабан и стреляю себе в висок. Если мне повезет, то я выиграл и вы отпускаете моих людей, ну а если не повезет вы их все равно отпускаете но без меня и тех кого мы сопровождаем. Вот кстати и револьвер есть "

       - и с этими словами Анатолий показал на кобуру с наганом у одного из южновьетнамцев.

       Американец застыл на мгновение, а потом захохотал. Он повторил предложение русского майора по английски и рейнджеры тоже радостно заржали. Американец жестом потребовал у вьетнамца Наган и положил его на стол перед Анатолием.

        Майор демонстративно разрядил револьвер, вложил шесть патронов в барабан, крутанул его, взвел курок, приставил дуло к виску, зажмурил глаза и нажал на курок...

       Раздался громкий металлический щелчок, Косяков усмехнулся и положил револьвер на стол. Бакер был хладнокровен как удав, он два раза беззвучно хлопнул в ладоши изображая аплодисменты и протянул руку к нагану, вопросительно посмотрев на русского майора. Анатолий развел руками и улыбнулся приглашающее. И тут внезапно Куан затрещал как цикада в ночи, слова сыпались из него потоком и судя по лицу американца, эти слова ему не нравились. Майор Бакер поднял со стола Наган, зачем-то взвесил его в руке и внезапно наведя его на Куана, нажал на курок. Грохнул выстрел и предатель получивший пулю прямо промеж глаз, рухнул на циновки.

        Американец улыбнулся своей заторможенной улыбкой и сказал:

        - " Вот теперь все по правилам. Ведь после Русской рулетки должен оставаться хотя один труп. Но ты меня все равно удивил русский, с твоим везением только в рулетку играть, так что приезжай в Лас-Вегас, озолотишься. Ну ладно, как говориться к вас в России - уговор дороже денег. Сейчас я и мои люди уйдем, а ты уж сам тут решай как и что " -

        Дальше все было просто. Ребята постреляли в воздух возле сарая, где лежали их связанные подопечные и торжественно их освободили. Когда миниколонна из джипа и газика подъехала к мосту, там уже были ПТ-76 и Т-34 Въетконга. Майор Косяков автоматически посмотрел на часы, было 12 часов 15 минут, он тогда еще не знал что именно сегодня 30 апреля 1975 года, в эти минуты. танк Т-54Б с бортовым номером "833" въехал во двор Президентского дворца в Сайгоне. Вьетнамская война закончилась.

     

        Когда четверть века спустя Анатолий рассказал эту историю одной своей подруге, у которой останавливался во время командировок в Новгород, она пришла в дикий восторг и сказала что тут и счастье, и везуха, и смелость, и вообще за это надо выпить. Анатолий с готовностью долил в стаканчики золотую текилу и смущенно сказал, что особой смелости и счастья тут не было и в ответ на недоуменный взгляд девушки произнес следующее:

        -" Матчасть надо изучать прилежно. Американец по своей простоте не знал, что барабан семизарядного револьвера Нагана в отличие от шестипатронных американских, британских и прочих своих собратьев имеющих барабаны, имеет несколько иную инерцию вращения барабана, и при должном знании матчасти и умелом с оной обращении, имел практически полную гарантию безопасности.

       Пустое гнездо при хорошем без заеданий вращении,и грамотной руке, как более легкая часть ротора всегда оказывается наверху барабана, под ударом курка, тем более что наган был все время при деле и все части были хорошо приработаны, да и ухаживали за ним заботливо. Ну а что бы все вообще было хорошо, надо в процессе, Наган слегка встряхнуть. Такой вот Лас-Вегас.

      

     

      Случай на учениях

     

        Как-то, в давние времена, когда конкурсы в Военные училища зашкаливали, и красная звездочка на пилотке или фуражке не была сувениром, подразделение Спецназа ГРУ было задействовано на показательных учениях. Зона учений была оборудована на окружном полигоне, посередине стояла вышка, набитая генералами и сильной оптикой, через которую они следили за разворачивающимся действом. Два полка изображали бой в обороне и нападении, а спецназовцы резвились, ибо чувствовали себя пираньями в пруду с домашними карпами. Они снимали часовых, условно взрывали склады боеприпасов и позиции с тяжелым вооружением, а одного из посредников, задремавшего в кустах ввиду мягкого алкогольного отравления, привязали для порядку к дереву... на высоте трех метров...

        Генерал, полк которого, будучи обороняющейся стороной, повергался укусам пираний, был несколько возмущен происходящим и, используя административный ресурс, периодически инициировал вводные, затрудняющие действия условного противника. Через полигон протекала отнюдь не условная река с настоящим мостом, и на радость потерпевшего генерала, когда спецназовцы подошли к оному мосту, то обнаружили на нем табличку с надписью "Мост заминирован !".

        Спецназовцы остановились, о чем-то недолго посовещались, а потом спокойно, уставным гуськом, пошли через мост. Генерал, злобно и мстительно скалясь, пригласил к своей стереотрубе Главного посредника, но тот, прильнув к окулярам, не только не стал возмущаться, а, наоборот, стал ржать, и в свою очередь пригласил генерала к прибору...

        НА СПИНЕ КРАЙНЕГО ГРУППЫ ВИСЕЛА ТАБЛИЧКА С НАДПИСЬЮ - "МЫ ПЛЫВЕМ!"

     

      Тигр В Собственном Соку

     

        Рядовой Бондарь стоял на посту номер 13. Это был пост на околице деревни Перхушково, где временно разместился штаб 11-ой Отдельной Штурмовой Инженерной Бригады. Бондаря прислали из пополнения и определили в саперную роту, которая практически вновь создавалась и пока имела лишь командира, старшину, двух сержантов и 20 красноармейцев личного состава. Кроме старшины и сержанта Митрича все были из пополнения и поэтому роту беззастенчиво использовали во всех нарядах и малозначимых караулах. В задачу часового входило наблюдение за опушкой редкого болотистого подлеска и, в случае появления противника, дать предупредительный выстрел и держаться до конца. Вдобавок для пущей привычки к Уставу, Федя Бондарь был при полной выкладке, включая вещмешок и лопату. На собеседовании со старшиной, который был так же и комсоргом роты, Федя сказал, что мечтает выучиться после войны и снимать кино, он читал книжку про Павку Корчагина и вот про него кино и снимет, или про какой-нибудь большой завод. На что старшина ему сказал соболезнующее, что, мол, куда ему кино снимать, если он толком и лопатой управляться не может. Ведь когда Феде приказали выкопать стрелковою ячейку, у него получилось нечто вроде ямы для сортира. Так что, если он заладит снимать кино скажем про Петра Первого, то у него царь будет без усов, а шведов разобьют под Казанью. Грубоватый Митрич, услышав о мечтах лопоухого новобранца с бритой головой, сказал, что этот салага говно за собой закопать не может, а туда же - в кино сниматься. И все, включая лейтенанта, заржали, так как случай действительно имел место...

        В первый же день по прибытии в часть, старшина приказал Феде закопать воронку, которая была на обочине главной и единственной улице деревушки. Федя обратился за советом к проходящему мимо солдату. На его беду солдат оказался главным шутником из разведвзвода, Игорем Шишкиным. Разведка, почувствовав потенциальную жертву, объяснил молодому саперу, что от воронки не должно и следа остаться, ибо иначе она будет демаскировать расположение. Так что ее родимую надо не только засыпать, но и провести действия по специальной природной маскировке. А действия эти заключались в следующем... Воронку надо было засыпать землей только на две трети, а потом замаскировать нарезанным в лесу дерном, а чтобы трава не завяла, надо между дерном и землицей, сделать питательную подушку из коровьего навоза. Ведь ежели трава завянет, то немцы сразу заметят с самолета желтое пятно и все тут разбомбят. Федя Бондарь даже и в мыслях не держал, что фронтовик со "звездочкой", "отвагой" и красивым трофейным пистолетом (который он дал подержать в руках счастливому саперу), может так шутить с маскировкой штаба. Короче, пока Федя истово таскал из хлева ведра с навозом, на него прибегало посмотреть половина гарнизона. Но самое главное случилось на следующий день, воронка как на зло была возле дома пейзанки, на которую глазами любви посмотрел начальник политотдела. Утром его "козлик" подъехал к дому избранницы и бригадный комиссар молодецки спрыгнул прямо в замаскированную воронку. Хорошо, что Федю никто не заложил, но вони было до небес, в обоих смыслах. После этого к Феде Бондарю навсегда прилипла кличка - Садовод.

        Грустно размышляя о не задавшейся саперной и киношной карьере, солдат не сразу услышал посторонние звук. Однако непонятное тарахтение нарастало и приближалось, причем приближалось со стороны леса. Спрятавшись за ветхим забором, Федя стал лихорадочно дергать затвор, и только тут вспомнил, что забыл зарядить табельное оружие. Вытащив из подсумка обойму, он трясущимися руками стал загонять ее в винтовку. Обойма не лезла. И тогда новобранец вытащил из нее патрон и таки загнал его в ствол, что оказалось очень вовремя. Из редких кустов выползла непонятная, но явно фашистская машина. Маленькая, закругленно-квадратная, изрисованная пятнами и, что самое страшное, в ней сидели три огромных страхолюдных немца, сами все в пятнистом, и в добавок бородатые, а водитель так и вовсе в папахе. Зажмурившись, Федя упер приклад винтовки в землю и нажал на курок. Потом он выскочил из-за забора, и, направив винтовку на бородатых фашистов, выкрикнул, лязгая зубами и затвором:

        -"Стой, кто идет!" И с облегчением услышал в ответ такой забористо-веселый мат, что сразу понял - это свои. Прибежавший на выстрел разводящий с двумя подчасками взял, тем не менее, на прицел подозрительную троицу и дождался прихода дежурного по штабу и особиста с автоматчиками из комендантского взвода. Но героического задержания не получилось, так как пришельцы из леса заявили, что прибыли к товарищу Глебовскому, а товарища Глебовского знали и боялись все, в том числе комбриг и даже сам зампотыл. Товарищ Глебовский был представителем чего - то очень важного и с самого верха. Носил он командирскую форму и кожаный плащ без знаков различия. Однако честь ему отдавали все кроме комбрига, так как комбрига товарищ Глебовский всегда успевал приветствовать первым. (Как с восхищением сказала о нем воен-фельдшер Верочка: "Мужик строг, но справедлив"). Так что его фамилия сыграла роль пароля. А когда появился он сам, и трое разведчиков вытянувшись доложили ему о выполнении задания, всем стало ясно - представление на этом заканчивается. Но, увы мы предполагаем, а жизнь располагает. Schwimmwagen загнали на охраняемый двор бывшего сельпо и командир разведгруппы фронтовой разведки, старший лейтенант Лукошков, доложил, что операция закончена успешно и что два месяца в партизанском отряде они провели не зря, и что помимо доставленного пакета, пришедшего с той стороны, они накопали в поисках (акция, имеющая целью захват "языка") кучу немецких удостоверений личности и побрякушек. Плюс на подходе к штабу, в двух километрах, в лесу наткнулись на эту таратайку с тремя немцами и рацией. Немцев взять живьем не удалось, уж больно шустрые оказались и, судя по всему, не ниже дивизионной разведки спецы. Так что, штаб, видимо, немцы засекли. А через полчаса с поста ВНОС поступило сообщение о приближающихся немецких самолетах. Только отгремела команда "Воздух", как четверка Хейнкелей прошлась над штабом, опроставшись десятками бомб среднего калибра. Потери были небольшие, но две бомбы попали в щель, где прятались от налета семь бойцов и командиров из взвода разведки, и эти потери были в какой то степени фатальными. У разведки бригады была своя гордость, танк БТ-7 найденный полгода назад на дорогах войны, и с тех пор бессменно выполнявший кучу функций: от разведки и обеспечения инженерно-саперных работ до охраны штаба. Экипаж танка состоял из сержанта и пары бойцов из разведки бригады, и как раз они - то и погибли в эту проклятую бомбежку. Комбриг Ивлев и товарищ Глебовский вызвали пред свои очи старшего лейтенанта Владимира Лукошкова, младшего лейтенанта Александра Балакина и старшину Михаила Ордановича. Во фронтовой разведке звания не играли особо важной роли, но, как сказал старшина Орданович: "Ведь надо же что - то носить в петлицах". Начальство обрисовало разведчикам создавшуюся ситуацию. Бригада находилась на южном стыке Волховского фронта с Северо-Западным. И если с Запада все было более менее ясно, то с Севера была полная "Терра инкогнита". И посему боевую троицу просят провести разведку в интересах Бригады и провести ее на осиротевшей БТшке. Маршрут выбрали вдоль тыла взорванной линии недостроенных укреплений в Луковского урочища. Задачей был поиск противника на северном направлении и демонстрация наличия танков РККА в этом районе. У немцев тут танков не было, и БТ вполне мог пугнуть их пехоту. Разведчики ответили "есть", и пошли переквалифицироваться в танкистов. Зампотыл имел, как выяснилось, хороший запас танкового обмундирования, и не смотря на душившую его пупырчатую жительницу болот, открыл все свои закрома, старлей даже отхватил себе довоенный кожаный командирский комплект. Орданович взял себе два комбеза и, одев наиболее БУшный из них, занялся профилактикой, ибо механиком-водителем по умолчанию и по традиции, кроме него быть было не кому. Ну, а лейтенанты занялись вооружением. Все было нормально, но снарядов к сорокопятке было только пятьдесят две штуки. Потом общими усилиями вновь испеченные танкисты ослабили гусеницы, под езду по мягкому грунту. А на рассвете БТшка, рыча движком и дымя выхлопом, скрылась за поворотом.

        Первую сотню километров, разведчики проехали без приключений. Единственное, по дороге остановились и как можно гуще украсили танк ветками, ибо Люфтваффе как всегда не дремало, и, по последним, ими же добытыми разведданным, в этих местах проходил боевые испытания "лапотник" с противотанковой пушкой. Так что, как сказал лейтенант Балакин: "Если не получится прикинуться шлангом - прикинемся кустиком". А потом началось урочище и недостроенный УР, дорога была годная, и БТ на сорока километров бодро пер вперед. У огромного взорванного артиллерийского бронеколпака линия укреплений и дорога резко заворачивали, поэтому пришлось сбавить ход и приступить к повороту. Но тут танк дернулся и зазвенел от страшного удара в мотоотсек, и только потом звонко ударил где-то недалеко выстрел противотанковой пушки. Легкая БТшка получила от удара болванки дополнительное ускорение и на половину корпуса ушла за поворот. Второй выстрел сбил правую звездочку и гусеницу, но танкисты по приказу лейтенант Лукошкова уже покидали танк. Последним выскочил через люк водителя лейтенант Балакин, хозяйственно таща два ППШ и подсумки с дисками. Разведчики юркнули в так удачно подвернувшиеся, зловеще-гостеприимно распахнутые ржавые дверца каземата, и привычно бесшумно заскользили по коридору. Только старшина Орданович задержался для того, чтобы оставить в коридоре растяжку. А с улицы еще два раза бабахнуло, и наступила тишина. Судя по тому как эхо выстрелов двоилось, отдаваясь в подземелье, галерея вела в нужное направление. Коридор повернул и уперся в закрытые железные двери, из - за которых доносился лязг металла и фразы на немецком. По знаку командира, Сашка Балакин споро подвесил на дверь пару толовых шашек, поджог шнур и шустро смылся за поворот, куда уже переместились двое его коллег. Грянул взрыв и выскочившие как чертики из коробочки разведчики, фырча ППШ, ворвались на артиллерийскую позицию. Там стояла PaK-37t без щита, и покоился в бозе ее расчет. Немцы устроили артиллерийскую засаду прямо во взорванном бронеколпаке, но разбираться было уже поздно. С противоположной стороны из пролома в стене слышались приближающиеся крики. Разведчики, не сговариваясь, бросили в пролом по лимонке и скрылись в галерее. Уже углубляясь в лес, они услышали глухие взрывы растяжек в каземате. Через три часа тройка разведчиков была уже далеко от места происшествия.

        Короткое совещание закончилось следующим резюме... Первая часть задания выполнена. Немцы приняли их за разведку, минимум танковой бригады, так что вперед пока не полезут и теперь пора возвращаться домой. Но без языка возвращаться не удобно, так что рейд продолжается. К рассвету разведчики вышли к разоренной пасеке возле заимки егеря, сюда их привел запах жареного мяса, учуянный Ордановичем. И тут начались сюрпризы. Сначала они наткнулись на затаившегося в кустах старика с девчушкой лет восемнадцати, ну а главным сюрпризом для них явился объект, ну никак не похожий ни на улей, ни на телегу. Возле дома стоял огромный танк с крестами, недалеко от него пятеро немецких танкистов в черной униформе с аппетитом поедали жаренного на вертеле поросенка. Это их и погубило. Старик оказался местным егерем Кузьмичем, а девушка его внучкой. Услышав моторы немецкой колонны, они не стали рисковать, а сразу убежали в лес, тем более что в нескольких километрах была заимка, где можно было отсидеться. Немцы, по словам гражданских, прибыли сегодня с утра на танке и двух грузовиках, но грузовики куда-то уехали, и на пасеке сейчас только эти пятеро немцев-танкистов Ваффен СС и еще зольдатен двое из Вермахта на посту, вон там вот, и вон там, вооружены Маузеровскими карабинами, но явные тыловики. Разведчики переглянулись, пораженные таким профессиональным докладом, но тем не менее, искренне поблагодарили егеря. А известный сердцеед Сашка Балакин стал оказывать юной пейзанке знаки внимания, произвел ее почему-то в Красные Шапочки, и настолько смутил этим бедную девушку, что она даже выронила откуда то крохотный Браунинг. Но пора было приступать к делу...

        Часовых сняли ножами. Танкисты же, увы, держали оружие под рукой, так что без стрельбы не обошлось. Командира танка, здоровенного детину со значком за 100 танковых атак и петлицами гауптштурмфюрера, лейтенант Лукошков (бывший КМС по метанию дисков) оглушил, метнув ему в голову автоматный диск, остальных положили из ППШ. Орданович нырнул в танк и минут через десять мотор Тигра огласил окрестности густым ревом. Баки были полны под завязку, БК был в норме, то есть снарядов было опять пол сотни, но это были таки 88, а не 45. На выезде на перекресток они очень удачно встретились с возвращающимися машинами техобеспечения. Осколочный снаряд пушки KwK36 L/56 прошил их обе насквозь, взорвавшись в кузове второй. МГ довершили разгром, а перешедший на нашу сторону Тигр, послушно перевалил через шоссе и поехал по неприметной лесной дороге, нащупывая просеку указанную на немецкой карте стариком егерем. (Егерь с дочкой наотрез отказались ехать с ребятами, но с благодарностью приняли в дар два трофейных шмайсера, не просты они были, ой не просты). Просека выходила почти к месту дислокации бригады и была в стороне от возможных нежелательных встреч. Очнувшегося гауптштурмфюрера Ваффен-сс по дороге разговорили, и выяснили, что Тигра прислали сюда на фронтовые испытания, должны были еще подкинуть взвод Pz.Kpfw.III, для усиления и провести разведку боем. Но кто не успел, тот опоздал. Так что мы их опередили и задание выполнили с лихвой.

        Рядовой Бондарь стоял на посту номер 9. Это был пост на околице деревни Кулебино, куда после бомбежки перевели штаб бригады. К этому посту выходил проселок, ведший на лесопилку, а там был тупик. Так что никто не мог сюда приехать, как в прошлый раз, но как раз всевозможных автомобилей Федя больше не боялся. Он научился вставлять в винтовку обойму и напугать его мог, пожалуй, только танк. От мыслей об очередности операций по заряжанию винтовки Мосина образца 1891/1930 гг., красноармейца Федю отвлек странный нарастающий звук. Рев мощного двигателя приближался именно со стороны проселка. Когда из - за деревьев появился огромный, ранее никогда не виденный им, и, уже понятно, что фашистский танк, Федя передернул затвор и вздрогнул от голоса, прозвучавшего, казалось, прямо ему в ухо: "Отставить, боец. Это свои". Бондарь обернулся и увидел товарища Глебовского. А Тигр подкатился прямо к посту, и величаво качнувшись, остановился. Залязгали люки, и сапер Федя увидел знакомые бородатые лица фронтовых разведчиков, а самый веселый и наглый из них крикнул -

        -"Рекомендую товарищам командирам и нашим доблестным саперам новое блюдо - Тигр в собственном соку" - ...

        Война закончилась в 1945 году. Действующих лиц этой истории раскидало по жизни и некоторых без следа. Федя же после Победы поступил во ВГИК на режиссерский, и даже снял фильм "Наш паровоз" про бригаду ударников с паровозостроительного завода. Посмотрев это кино, Министер кинематографии СССР Большаков, приказал этот фильм немедленно смыть.

        " Я конечно не сильно разбираюсь в тяжелой промышленности, - сказал Иван Григорьевич, - но все-таки точно знаю, что розовых паровозов с тремя трубами не бывает. А паровозостроители белые халаты с длинными рукавами носят только, попав в дурдом".

        

     

      Туманомет

     

        Это были те трагические годы, когда НАТО почувствовав слабину остатков Великой Красной Империи, бросилась мстить тем, за кого не боялись уже мести. И первой жертвой пала большая многонациональная страна. Партизанский Маршал не оставил наследника, и страна стала распадаться, а на ее окраинах вспыхнули маленькие, но очень кровавые войны. Горели села, гибли женщины и дети, и как всегда на помощь пришли Русские Солдаты, это не были стальные дивизии с армадами танков, это были добровольцы, всеми правдами и правдами пробирающиеся на пылающие Балканы, и они были настоящими Героями. И вот одна солдатская байка из тех времен...

        На территории этой страны, некий анклав, населенный славянами, объявил себя Республикой, но соседи-националисты не желали видеть славян на этой земле, а НАТОвские генералы и чиновники из ЕС, полностью поддерживали эти живодерские планы. И хлынуло потоками оружие из бывших стран Варшавского договора, и появились в небе вертолеты с черными крестами, будя у стариков воспоминания о той давней войне. И зашагали по улицам горящих деревень, каратели с румынскими Калашами и в ГДРовских касках.

        Когда стало ясно, что маленькой молодой армии и ополченцам не победить врага, главной задачей стала эвакуация населения. И солдаты вцепились зубами в землю и держались, так как каждый час обороны, а это сотни спасенных жизней женщин и детей. Ведь в ряде случаев, территория просто зачищалась карателями... Зачищалась от всех.

        В одном месте было весьма удобное для обороны ущелье и его держало подразделение местной армии, плюс отряд добровольцев. Со стороны противника был готовый к атаке полк, и хотя ущелье перекрывал блокпост ООН, по данным разведки, ООНовцы скоро должны были уйти, что бы не мешать карателям.

        А продержаться надо было еще хотя бы дня три, а лучше все четыре и начальник разведки Добровольческого отряда, придумал один интересный вариант...

        Как я думаю всем известно, что на территории Югославии с 1941 года по 1944 шла война, где переплеталось множество интересов и сторон, впрочем, посудите сами: Немцы, Армия Тито, Британцы, Усташи Анты Павелича, Четники Косты Печанаца и.т.д. И тайников с оружием, там осталось немало. И как раз в этих местах, разведка обнаружила схрон, с тремя "Туманометами" - "Nebelwerfer", и даже с несколькими ящиками реактивных мин. Оружейники отряда доложили, что это "дымовухи", но установки и ракеты почти в порядке и если все малость подшаманить, то вполне можно разок и стрельнуть. И вот что, по этому поводу придумал начальник разведки.

        Во-первых Небельверферы надо спрятать, причем так, что бы видело все село. Лучше всего побыстрому построить для них новый сарай.

       Во-вторых, на ящиках и минах надо нарисовать по две желтых полосы, что означает во всем мире - химическое оружие.

       В-третьих сделать утечку, что мы зная, что все кончится, будем стрелять химическими ракетами с ОВ.

        В-четвертых, дабы и проняло особенно непонятливых, всем солдатам и ополченцам были розданы противогазы, со строгим приказом везде носить их с собой, а в местах большого скопления штатских, демонстративно их примерять и проверять.

        В-пятых, демонстративно произвести раскопочно-закопочные работы в сарае базирования Небельверферов, причем очень демонстративно и копатели должны быть в противогазах.

        Через день ООНовцы срочно собрались и умчались на всех газах, бросив склад с гуманитаркой, который местные начали радостно грабить, а учитывая, что вмешались и солдаты противника, веселье было со стрельбой. Потом разведка доложила, что штаб полка противной стороны, тоже куда-то передислоцировался и тогда в солнечное утро состоялся час "Х". Небельверферы выкатили прямо на площадь села и реактивные мины, с воем полетели в расположение врага, оставляя за собой густой дымный след.

        А когда мины стали рваться на позициях противника (сработало десять из двенадцати), и облака дыма (между нами абсолютно безвредного) стали зловеще расползаться по земле, ноги сделали даже некоторые жители обороняемой деревни.

        Но главный сюрприз ожидал противника через неделю, когда враг торжественно вошел в опустевшее село. Вместе с авангардом в село въехал броневик с НАТОвскими саперами, у которых было задание, найти любые признаки химического оружия. В том самом сарае был обнаружен участок свежевскопанной земли и когда миноискатели показали отсутствие металла, начались экстренные раскопки, лопаты застучали по деревянному настилу, и радостно загомонившие саперы, с треском провалились в старую выгребную яму, над которой хитроумные скифы водрузили сарай. Как говорится, не хвались идучи на рать...

        P.S. Любителям "Заклепок" на всякий случай напоминаю, что это байка.

     

      Зеленые фуражки, собачьи клыки и Ваффен СС

       

        Шел июль 1941-го года. Объединенные силы Европы, перешли границу Советского союза и рвались вперед. На острие удара "группы армий Центр" было село Легедизино и именно его должна была взять самая элитная часть фашистской Германии - "Лейбштандарт СС Адольф Гитлер". Пять тысяч опытных солдат прошедших победным маршем: Польшу, Францию и Грецию шагали сейчас по Украине, их поддерживала почти сотня танков. Группенфюрер СС Йозеф Зепп Дитрих был уверен, что его "рыцари СС", легко возьмут этот населенный пункт, тем более, что по данным разведки, там было всего порядка пятисот русских, причем без тяжелого вооружения, но не знали эсэсовцы, что оборону тут держали пограничники... В селе Легедизино находилась Отдельная Коломыйская пограничная комендатура. Комендантская рота, отдельный батальон и школа служебного собаководства в составе пятидесяти кинологов и полутора сотни обученных псов. Первую атаку пограничники отбили, отбили и вторую. И тогда пошли танки. У зеленых фуражек были только гранаты и пара "сорокопяток", но этого хватило. Сорок семь дымных костров запылали на поле боя, остальные танки повернули назад. Группенфюрер подтянул артиллерию, а у пограничников уже кончались боеприпасы, и тогда немцы после дополнительной артподготовки пустив пехоту впереди танков, пошли в решающую атаку. И тут на встречу немцам из окопов пограничников, будто выплеснулась буро-серая волна, за которой просматривалась редкая цепочка людей в зеленых фуражках. Это кинологи повели в последний бой своих воспитанников. Впервые Лейбштандарт дрогнул, эсэсовцы бежали с криками ужаса, пытались забираться на танки, но и там их настигали собачьи клыки. Но к немцам подошли подкрепления и бой постепенно сошел на нет. Погибли все, и пограничники и их боевые напарники, позднее на окраине села была обнаружена тяжелораненая собака, в служебном ошейнике. Селяне, тайком от немцев ее выходили. А хваленый Лейбгвардейский Штандарт, две недели не мог придти в себя и выдвинуться к фронту. А на месте этого боя теперь стоит памятник. P.S. По всей Западной границе, пограничники стояли на смерть. А на Днестре пересекли Румынскую границу и взяли несколько городов. Всего на границе, немцы взяли в плен около трехсот пограничников, все они были ранены. Когда пленных повезли через Польшу, в Германию. Пограничники восстали, разоружили охрану, захватили важный железнодорожный узел и дали там последний бой. Так гласит Легенда

     

      Владимир Чекмарев Москва 2012 - 2018 гг.